***
МЕХАНИЧЕСКИЕ СОЗВЕЗДИЯ
В полях - созвездья, словно старые скрипучие машины
Гигантских механических охотников, стрелков
Устало вздрагивают, слыша вой тайги звериный
За сотни миль, во тьме ночей, в великой темноте веков.
В гремучей тьме полей, где дождь прошёл и небо ясно,
Где ночью механические тигры луж мокроты пьют,
Сумеешь ли остаться корнем мандрагоры и водой атласной, -
Найдёшь среди окаменевших звёзд, опавших на землю, приют?
***
МЕЖГОРОД
Межгород суставы шлагбаумов точит
О приторных трав оголтелое самбо,
О вязкое кружево лунных обочин,
О мнимую шаткость бродячих сомнамбул.
И чудится чаще дыхание левье,
А в воздухе дымчато реют распятья.
Лунатики бродят по кронам деревьев.
Её притяжение - словно проклятье.
Спроси их, зачем же над ними нависла
Такая студёная, льдистая бездна?
Они тебе скажут, жонглируя смыслом,
Что в полночь ходить по деревьям - полезно.
... От этой ходьбы никакой нету пользы.
Лунатики знают об этом прекрасно.
Но люди всего: обручальные кольца
На свадьбе безумья и мудрости грязной.
Ни вздорной тоской, ни усидчивой болью
Они не заплатят тебе за заботу,
За оторопь снежную в лесьем подпольи,
За медные блёстки далёких высоток...
Они обрастут ноябрями и хвоей,
Придумают мир и воздвигнут за полночь,
И вновь пропитаемся мы синевою,
Фильтруя душой серебристые волны.
Ты явишься к ним во мгновение оно,
Когда все на свете уснут безвозвратно...
Созвездье Колибри - твоим камертоном -
Поёт в Авиарии Неба бесплатно...
За вечером - полночь, за полночью - вечер.
Буксуют часы по серебряным будням.
Играют в рулетку туманностей печи
И на кон поставлен единственный спутник.
Твоим арбалетам отказано в визах,
А хворостом марта назначены кобры.
Но ты будешь - штормом, муссоном и бризом,
А я буду - вспыльчивым, грозным и добрым.
Ты спрячешь меня и с тобой я - исчезну.
Ты спросишь меня и тебе я - отвечу.
Ходить по деревьям, поверь, бесполезно.
За вечером - полночь, за полночью - вечер.
И вновь - под Лунария датскою лампой,
Под травмою вымени небьего взора,
Под лунной гримасы довлеющим штампом
Походкой сомнамбул трепещет Межгород.
***
АЛЛЕРГИЯ НА ЖИЗНЬ
Я вспомнил всё то, что цвело, но - исчезло,
Что было когда-то со мной, но - погибло.
Присядь у торшера, присядь в это кресло.
Мой взгляд стал бесцветным, а голос стал - хриплым,
Но я расскажу тебе, как безгранично
Моё отрешенье в зеркальной пустыне,
Что стал я теперь ко всему безразличным,
Что мною Ничто управляет отныне,
И что по ночам мне мерещится в небе,
Что целюсь взорвать пирамиду Хеопса,
Что кем-то неловким был брошен мой жребий,
И как это вышло. Так вот. Приготовься.
Рельеф невесомости вряд ли стабилен,
Но в трюмах забвенья по-прежнему пусто.
Там сердце разбили! Там сердце разбили!
Там сердце... Смотри! Узнаёшь этот сгусток?
Сложи его снова, и мышц - оригами.
Вечернее хобби. Всю жизнь. Год за годом.
В свободное время лишь. Между звонками
Фойе, телефонов, трамваев... Твой отдых.
А сложишь - окажется: два их, спешащих,
Окрашенных в красное сердца. Ведь: два их!
И - резко, небрежно в забвения ящик
Ты прячешь фойе, телефоны, трамваи!..
Столкнись с настоящим и - зеркала омут
Руинами изображения станет,
И станет прозрачным убежище дома,
И блики - горячими в пыльном стакане.
Быть может, я зря этот миг неизбежный
Считаю бессмысленной ветошью, чушью...
И я пред тобою так искренно, нежно -
Прощенья прошу за своё равнодушье...
***
ВОЗДУШНЫЕ ПОЦЕЛУИ
Мансарды мечтали о путниках южных,
Терялись в мечтах и читали с листа,
Но счёт потерять поцелуям воздушным
Никто не посмел, ни за что, никогда...
По кубикам-рубикам трёх континентов
Мы шли в те края, что открыты тобой...
Теперь мы причалили к морю и ленты
Прогулок вплетаем в глазастый прибой.
Следы обнажённые топчутся всуе
И заново сходятся в замкнутый круг.
А кто-то подумал, что духи рисуют
Пассатное соло на пасеке рук.
Нельзя не понять этот мир с полувзгляда,
Но спрятать познание - тоже нельзя...
И морю достаточно книжного яда,
Чтоб выползти из берегов, в небеса...
Зачем, уходя, обещаешь - по новой
Часы кораблей завести на рассвет?
Дай облаку насторожённому слово:
Столкнётся с землёй шоколадный корвет!
Нашествие счастья всё море засеет
Отрезками времени, бригами дня...
А зелье свободы - моя панацея.
Откуда настолько ты знаешь меня?
И полчища палуб всё море засорят,
Играя с муссоном в "дыши - не дыши".
Откуда ты знаешь, как вылечить море
От этих таинственных залпов души?
Откуда ты знала, что жизнь - увлеченье,
Что буря - следы звероловов сгрызёт?..
Теперь ничего не имеет значенья.
Лишь взгляды твои на закате, и всё.
***
НОРНЫ
Из бабочек будет - мозаика судеб,
Из яда тарантула вылепим небо,
И небо, рождённое нами, осудит
За это капризную девочку Небыль.
Без слов мы ругаемся, ссоримся даже,
И только - мериться без слов не умеем.
Ни зги. Обесточены души на пляжах
И смуглый песок, накаляясь, алеет.
Меня наряжает кулисами - ярость,
Тебя - океанская шалая пена.
И если твоя костюмерная - старость,
То где твой театр, и зритель, и сцена?
Ищи мои губы на пляже небесном,
Следы их, простившие грешное тело!
Играй сою жизнь грациозно и честно,
Чтоб позже - на сцену вернуться хотелось!
Желанием жить обезглавлены руки.
Принцессой забав озаглавлена жажда.
Но ты не сказала мне: "Время разлуки..." -
И я не расстанусь с тобою пока что.
***
НЕНУЖНЫЕ ВОЛХВЫ
Созвездья раскосые шли через рвы
И в лужи врастали, как в тесную обувь.
Врастали ненужные миру волхвы
В осеннюю глушь и в гротеск небоскрёбов.
Но мы не задержимся здесь, в темноте.
Оглохшим в глуши заблудиться - так просто!
Когда же тот робот, с молитвой к звезде,
Узнает, что он - одичавший апостол?
Луга бирюзовой морскою травою
Напудрились. Щурятся пропастью рельсы.
Стоим на холме в предрассветности - двое,
Иные, чужие - как будто пришельцы.
И мы, как всегда, терпеливы по-детски,
Как будто и некуда вовсе спешить.
Но взгляды привыкли - бессонно, мертвецки! -
По-взрослому строго свой мир сторожить.
Как прежде, листаем страницы прибоев,
Но буквы их сказок не ставим и в грош.
По-прежнему я неразрывен с тобою,
А ты по крупицам меня продаёшь.
***
У человека снежного мы научились речи.
И были не слова - лавины. Но когда-то, муза,
Я приземлюсь в твои объятия без перегрузок.
Мне ничего не надо, лишь - твои нащупать плечи
И вновь обнять тебя - как будто снова обрести -
Спустя тысячелетья невесомости и астмы -
Святую Землю под ногами, и забыть все спазмы...
Твои объятья - почва под ногами и - в горсти,
В дрожащих кулаках, запомнивших удушье бронхов.
Мы были в невесомости - ещё в средневековьи.
Мы простоим, обнявшись, лет пятьсот, кормясь любовью,
Пока не вспыхнет в небе солнце нашего ребёнка.
***
ИЗУМРУДЫ НА СЕРЕБРЕ
Надо мной - летаргический зонт, на уме желтокожая лесть
Оголтелому прошлому, - Сгиньте, мол, Прошлое, сжальтесь! -
То, что я потерял в этих клейких степях - никому не обресть.
То, что ты получило - лежит мёртвой птицей на грязном асфальте.
Пересменка широт и прообразы стран, Гринвич палеолита -
Это омуты слёз, утопающие в ложке дёгтя герои,
Замолкает глашатай наш ливень, наш прянично-будничный идол,
Мы оденем его в сердолики сегодня и ситцем накроем...
Все зонты-погремушки - налево, разводы похмелья - направо,
И в светящихся коконах грёз вызревают людей поколенья,
В одночасие - все поколенья, но коконы - суть - автоклавы,
И вплетаются в рубленый ливень чернильные капли затменья.
Ты вколи себе морфий, Земля, это будет достойным спасеньем,
Знатный сон обуяет твои ледоколы и шахтные бронхи,
Пускай роль роковую сыграет твоё с небом тренье, -
Так и быть, в этот раз мы - в коронах серебряных - встанем в сторонке.
Нам не дали спасти этот ультрамариновый лес многоногий,
Альпинист, а не лес, очень жаль: эта бездна была не отвесной.
Знай, Земля, лучше встать на пути, околеть и замёрзнуть в дороге,
Чем на финише вспыхнуть огнём и сгореть, и навеки исчезнуть.
Надо мной - летаргический зонд, и Луна - не соперник ему,
Власть его принимаю и мудрость его признаю,
Но пока есть дыхание прошлого в памяти вешнем дому,
Ни широт, ни долгот моей юности я никому ни сдаю.
***
ИСХОД
Ты спишь. Только сон, вероятно, согреет...
Мелькают фантомные дни беспощадно.
Земля начинает вращаться быстрее...
К зиме в черепа превратимся. И ладно.
На площади - город и люди с глазами,
Готовы справлять новоселье в могиле.
Всё знают. Встревожены. Видели сами -
Прожилки ночей на пурпурном светиле...
В последнюю осень, когда умирают,
Пытаемся выжить в мозаике зрелищ
И вылечить души иллюзией рая -
Одной на двоих, только что с колыбели.
В последнюю осень не падают листья,
И люди скучают, и просятся - в сети.
И коль мы не будет скучать так неистово,
Как и они, то - они нас заметят,
И примутся косо смотреть с подворотен
На наши гирлянды в руках наводненья...
Не пробуй помочь им - они будут против
Твоих серебристых лугов утешенья.
Я небо пустыней назвал. Так и есть ведь.
Созвездья комет причесали всю темень.
Невыцветшим небо бывало лишь в детстве
Своём, только - не было нас в это время.
А люди стоят на обочине мира,
И смотрят, как небо ругается с твердью,
И прячутся от катастрофы - в квартирах,
И лечатся от обречённости - смертью.
Ноябрь несёт нас на чёрных носилках,
Как будто на острове прячутся звери.
Летят рукодельные листья в копилку.
В последнюю осень не любят, не верят...
В ноябрь, заросший насмешливым плачем,
Последние люди оркестром уйдут, а
Мы - всё ещё дышим, мы - в цирке, на даче,
В кафе и в театре... До тех пор, покуда...
Найдёшь меня в бездне. Девятой по счёту.
В последнюю осень мы все одиноки.
Измерь силу ветра вблизи самолётов,
На память о наших мечтаньях высоких.
***
МАВЗОЛЕЙ
1.
Здесь зори-близняшки мгновенное старят.
Не злись! - эта тризна не только по нам.
Под оргией слитка расплавленных зарев
Стоит Мавзолей человеческим снам.
В торжественный анабиоз Мавзолея,
Бесстыже фальшивя, вонзается гром.
Заря продувает туманом аллеи
И в сквере гадает заря на Таро.
Так быстро осыпались храбрые стены
Моих монолитных литых крепостей.
Твоих ледоходов вскрываются вены.
Твои попугаи верны темноте.
Здесь водят валькирии за руку умрых.
Баюкают зарево веки страниц.
Не стоит сдаваться. Придя в этот сумрак,
Мы с первой секунды - упавшие ниц!
Здесь книги забыли язык человечий,
И ветер - портреты на зданиях стёр.
На некий Исход опоздали предтечи.
Мы лишние здесь. Не печалься. Пойдём!
От нечего делать шумят парусами
Заброшенных яхт - поколения муз.
А мёртвые с мёртвыми справятся сами,
И ты в этом мире - уже ни к чему.
2.
И у наших героев осыпались маски,
И под ними - мутантов увидели мы.
От такой неуклонно-безжизненной ласки
Только лёд может таять, таясь от зимы.
Дребезжали цветы в легкоплавких туманах.
Оказалось, что Сумрачный Бог - шарлатан,
Но и мы, оказалось теперь - шарлатаны,
Его верные слуги из звонкого льда.
Оказалось, что хрупким уютнее - в домне,
Чем в окопах безжизненной злой синевы,
Что не только лишь мёртвые мёртвых не помнят,
Что забыли давно и живые - живых.
Оказалось, что есть только заросли молний
В непролазной чащобе воркующей тьмы...
Нас теплом никакая звезда не наполнит.
Только мы расточаем тепло, только мы.