Сначала я удивился, а потом даже развеселился. Юрка - мэр австралийского города? Я знал его давно, вместе работали на цементном заводе в небольшом украинском городке, я в многотиражке, он начальником цеха. И хотя разница в возрасте была приличная, мы подружились.
НЕ РАЗЫГРАЕШЬ...
Суждения его всегда были интересны, независимы, к тому же он носил джинсы (которые ему прислали родственники из Австралии) - что может быть привлекательнее для молодого человека? Правда, однажды меня вызвал к себе директор завода Андрей Степанович и сказал: 'Ты парень молодой, у нас недавно, во многом еще не разбираешься. Так вот, если к тебе придет Гринько со своими завиральными идеями - гони. Он мастер на них, умеет увлечь несознательных. Хоть выговор ему объявляй, только не найдем формулировку'. Конечно, я рассказал обо всем Юре, но он только усмехнулся. 'Дурак он. Любые мои идеи завязаны на всю производственную, а то и социальную жизнь города. Я же не чокнутый - биться головой об стену. Это я в узком кругу рассказываю, надо же, доносят. Ну, ты-то можешь быть спокоен - мучить не буду'.
В общем, ничего не омрачало нашу дружбу, и когда я переехал с семьей в новый дом (а он по-прежнему ютился с двумя детьми в 10-ти метрах), все так же заходил к нему в гости. Правда, помню всегда было какое-то чувство неловкости. Мне, начинающему, квартиру дали, а он, столько лет проработавший на заводе, и, как я понял, немало сделавший для него, так и остался в своей коммуналке.
Потом, уже в начале 90-х он уехал в Австралию, вроде бы просто поглазеть на кенгуру и аборигенов, но как выяснилось - навсегда. Потом мы переписывались, сначала по почте, потом обзавелись компами, но письма шли все реже и реже, слишком уж развела жизнь. И все же теплые чувства друг к другу сохранили. И вдруг - на тебе! - приглашает в гости. Из того же письма я узнал, что он баллотируется в мэры. А через месяц - уже в областной газете, а у нас следили за его судьбой: земляк! - прочитал: не прошел, не набрал голосов. Жалко, конечно, но если честно - я даже обрадовался. Как мне с мэром-то разговаривать? Да и времени на меня не будет. Уж как-нибудь после моего отъезда...
Тем не менее, уже на аэродроме я начал шутить насчет его несостоявшейся карьеры. И между прочим, заметил - уже без подначки - что человек хотя он и смелый, но руководить целым городом? Нет, что-то не верю, не справился бы.
Он усмехнулся.
-А зря. Не впервой. Ведь я уже был первым секретарем горкома.
Я даже не понял, о чем он говорит. Разыгрывает? На розыгрыши он был всегда мастак. Но он сказал вполне серьезно: 'В нашем городе. Просто об этом никто не знал. Я даже тебе ни о чем не говорил'. И поведал такую удивительную историю, что я поначалу опешил. 'Кенгурда какая-то', - нашлось словечко к месту. А он уже дома рассказал подробности. Добавил: 'Так что помни, кому обязан квартирой'. Я сидел потрясенный. Теперь не удивился, если бы он баллотировался в губернаторы какого-нибудь австралийского штата. А то и в премьер-министры. Может!
Вот эта история.
ОЙ! НЕ ТУДА...
Как-то в его коммуналке раздался звонок. Он снял трубку и услышал:
-Ой! Леонид Николаевич... Простите, ради бога. Я думал, что снимет секретарша, мне бы только на прием записаться.
Юрий чертыхнулся, но через пять минут снова звонок, и уже знакомое:
-Ой!
И тут ему вдруг стукнуло в голову: как он не узнал имя-отчество! Ведь спрашивают хозяина города - первого секретаря горкома! И тут же озарение - такие подарки судьбы бывают раз в жизни.
Недолго думая, выбежал на улицу и прямиком к газетному киоску. Так и есть. Во вновь выпущенной телефонной книге - опечатка. Там, где должен был стоять его, Юрия, номер, значился телефон горкома, первого секретаря. Сразу замечу: уже на следующий день все эти справочники из киосков были изъяты, появились только через неделю - исправленные. Но дело было сделано. Юрий почувствовал, как в душе его зазвучала знакомая азартная струна. 'Дураком буду, если не использую шанс', - сказал он себе.
Не успел вернуться - очередной звонок. Но тут уж он был начеку. И сказал то, что хотел. О содержании разговора - чуть позже. Сейчас же замечу: с него и завертелась вся история.
...В ту пору в городе только и говорили о конфликте первого секретаря и председателя горисполкома. Первого прислали из областного центра недавно, и он уже успел поменять половину партийной верхушки. На очереди было городское начальство. А градоначальника - Степана Тимофеевича - любили. Правил городом он уже третий десяток лет, и то, что вымостили дороги, осветили улицы, построил второй кинотеатр - все это была его заслуга. Одно только не выходило - с жильем. Каждый раз он вписывал в титул 2-3 жилых дома, но строчку вычеркивали, и вместо нее появлялся очередной цех завода, новое здание горкома, или - для успокоения народа - спортивная база местной футбольной команды. Когда отказали в очередной - восьмой - раз, он поднял вопрос на бюро.
Первый секретарь недобро посмотрел на него.
-Мы поставили задачу из нашей дыры сделать промышленный центр. И народ нас поддерживает. А вы, Степан Тимофеевич, ищите дешевой популярности.
После чего председатель понял, что дни его сочтены. Разговор в горкоме каким-то образом стал известен. Завод, как бы сейчас сказали, был градодообразующим предприятием, и работа, и проблемы у всех людей были, что одни и те же. Люди просто озверели. В горком посыпались письма, но ни на одно ответа не пришло. Тогда рабочие решили сами записаться на прием к партийному руководству. Пусть узнает, как его 'поддерживают'!
Но до встречи дело так и не дошло. События стали развиваться стремительно и совсем по другому пути. Какой же тогда был телефонный разговор?
...Юрий кашлянул в трубку. Ничего, ничего, продолжайте. Да, секретарши нет, отправил ее рожать, да-да, будем надеяться. Теперь я сам снимаю трубку. Очень полезное дело - узнать, что беспокоит людей. На заводе, значит, работаете? Как все? А проблемы? Не стесняйтесь, говорите. Так...так... понимаю. Сам переживал. А теперь разрешите мне сказать. Да что там - сразу поздравить. Городу за счет сверхпланового цемента разрешили теперь дом построить. Бумаги пока в пути, но к строительству надо приступать немедленно. ' А то раздумают, - пошутил он. - Я сейчас позвоню вашему директору'.
НЕЗНАКОМЫЕ СООБЩНИКИ
Никому Юрий, конечно, не собирался звонить, но телефонный разговор мгновенно облетел город. В кабинет к директору было не протолкаться. Все наперебой передавали ему радостную весть. Как ни странно - тот сразу поверил. Раз наверху сказали - значит, правда. Не преминул, конечно, упомянуть о своей заслуге. 'Я каждый раз на заседаниях горкома говорю: 'Людям жить негде!'
И памятуя высочайшую шутку насчет 'раздумают', решительно сказал: 'Медлить не будем! Пригоним технику уже завтра '
Проект дома давно был готов, место для него выбрано, и уже через день там стали рыть котлован. Начали строительство где-то в июне, к сентябрю выгнали три этажа (всего их было пять), но потом все застопорилось - кончался материал. Директор собрал одну планерку, другую... Как ни крути - надо обращаться наверх.
Два человека в городе знали, что это афера: сам Юрий и председатель горисполкома Степан Тимофеевич. Два человека, незнакомых друг с другом, но равно заинтересованных в том, чтобы та удалась. Юрий - понятно: квартира! Что же касается Степана Тимофеевича, то он хотя и понимал, что-то здесь не так (подобного решения при нынешнем партийном руководстве в принципе быть не могло), но, зная, что работать ему недолго, хотел оставить по себе добрую помять. Пусть строят! В конце концов, он никаких бумаг не подписывал, если будут спрашивать - не с него.
А чтобы затея не сорвалось, он, уже по своей инициативе, как мог, засекретил авантюру. Вызвал редактора городской газеты и объяснил ему, что завод строит для себя новый административный корпус. Вскользь можете упомянуть, и ни слова о доме! Не дразните гусей! Чего доброго, захотят соседние города, тогда и нас прикроют.
Народная стройка (а строили сами заводчане) шла, но ее как бы и не было: партийные органы о ней ничего не знали. Такого в Союзе еще не было. Один Юрий знал ее секрет, и думал только об одном: как бы не проговориться. Даже жене не сказал. Пусть лучше будет ей подарок. Ведь они и с детьми годили: негде было жить Теперь у него будет полноценная семья.
НАРОДНЫЙ ЗАСТУПНИК
Но долго, понятно, так продолжаться не могло. Никакая стройка не могла идти, если на нее не дали добро в центре. И однажды все выплыло наружу.
На очередной праздник 7 ноября в местном театре созвали торжественное собрание. А вдруг кто-то скажет о доме? Именно этого Юрий боялся больше всего. Он тоже был в числе приглашенных, сидел на балконе, но так и не поднял глаз на сцену. Скандал мог вспыхнуть в любую минуту. Меньше всего его, понятно, волновало, кем он сам выйдет из театра: то ли рядовым рабочим, то ли простым арестантом. Он был готов ко всему. Но уж слишком заманчив был выигрыш: собственная квартира и еще для сотни людей, с которыми он работал. Будь, что будет.
... Сначала выступил первый, рассказал обо всех достижениях города и страны за прошедший период, не забыв, понятно, упомянуть о наших победах на международном фронте. Потом слово было предоставлено Степану Тимофеевичу, а ему, видимо, надоело держать тайну от первого. В первую очередь он, понятно, думал о себе: как бы его не обвинили в саботаже? Торжественное собрание - самый походящий случай, чтобы все поставить на свои места. И сказал:
-Здесь Леонид Николаевич исключительно из-за своей партийной скромности не упомянул о своей замечательной идее. Эту приятную миссию я взял на себя. За столько лет в городе появились первые три жилые этажа...
В общем, председатель горисполкома пошел ва-банк. Ни один мускул не дрогнул на лице первого. Тем более, что по мере доклада Степана Тимофеевича выносили большие фотографии с этапами стройки, и каждая сопровождалась аплодисментами. Первому не оставалось ничего, как каждый раз приподниматься в кресле и протягивать ладонь в зал. Партия, мол, делает все, что ждет от нее народ. Так что это, товарищи, не моя, а ваша заслуга. Честно признаться, он сам ничего не понимал. Получилась какая-то накладка, но кто в ней виноват - понять не мог.
Тем временем председатель горкома продолжал:
-Но вот одна просьба...
И Степан Тимофеевич заговорил о недостающих фондах. Юрий напряженно ждал, сейчас самое время пойти на попятный. Трудновато, мол, у нас с материалами, все отправляем в центр, на какое-то время заморозим...Но вы не волнуйтесь. Хотел и аплодисменты отработать, и от обкомовского начальством не будет нагоняя. Он же знал, что услышит. вместо того, чтобы отчитаться за перевыполнение, излишки пустили черт знает на что. Квартиры себе строят. Кто виноват? Партийное начальство.
Но услышал Юрий совсем не, что ждал.
-Обеспечим, - сказал первый, - но меня волнует только одно: партия и правительство пошли навстречу трудящимся, а вот что ответят трудящиеся? Когда у нас план сдачи дома?
Короче, подхватил эстафету. Не иначе, как мгновенно взвесил: что лучше - рапорт о достижениях или дом рабочим? Если первое - без скандала не обойтись. А это уж точно - лишится места. Ну а если узнают о доме, то это еще неизвестно: хорошее дело он сделал или плохое?
Кто-то крикнул из зала:
-К 1 мая следующего года.
Леонид Николаевич укоризненно покачал головой.
-Так и знал. Люди, можно сказать, ждали новоселья всю свою жизнь. Заставим их мучаться еще пол года? Какое у нас ближайшее торжество?
-8 марта, - опять раздалась услужливая реплика.
-Не солидный праздник. Я предлагаю сдать дом к 1 января.
ИМ БЫ НАШИ ПРОБЛЕМЫ
Что творилось на следующий день! Было решено: после смены и часть ночи проводить на площадке. Душой всего был Юрий. Он попросился в отпуск, взял на себя руководство всеми отделочными работами. Организатор он был от бога. Таким счастливым его еще не видели. Измучился в своей коммуналке. К концу декабря все было кончено. А за день до Нового Года собрался партком, профком и администрация завода - еще раз проверить фамилии тех, кто получит ордера.
И тут судьба отвернулась от Юрия. Очень уж он не нравился начальству. Больно самостоятельный. Норова много.
-Есть у меня сомнения в отношении Гринько, - сказал директор завода. - То, что у него родственник в Австралии, посылки шлют оттуда - это не наше дело, органов. Но ведь он протаскивает на завод нездоровую буржуазную идеологию! Посмотрите, что он развесил у себя в прорабке. Заграничные картинки! Разврат какой-то. Ладно, у себя дома, а то на заводе. К нему рабочие заходят, любуются, а о чем говорят - мы не знаем.
Повисло тягостное молчание, все знали, как Юрий ждет квартиру. Но с другой стороны и аргумент был очень серьезный. Глянцевый календарь с изображениями австралийских местечек и экзотических кенгуру и в самом деле привлекал слишком много людей. Улицы ухоженные, дома нарядные, люди улыбаются, всякие там кенгуру бегают. Да и кенгуру вид был подозрительно довольный. Разве не пропаганда? А если не рабочие увидят, а не приведи бог, приедут из центра и зайдут в прорабку? Даже страшно подумать А мы, выходит, поощряем его за это.
Молчали недолго, но голосовали решительно. Единогласно Юрия из очереди вычеркнули. Квартира, которую он уже облюбовал себе, и в которую ненароком частенько заглядывал, на его глазах уплыла в неизвестном направлении. Ему оставалось только помахать ей с берега рукой. И по-прежнему жить с милой в шалаше.
-Именно после этого я решил: нет, здесь жить я не буду. Но энергии хватает. После всего, что пережил в Союзе, ты думаешь, не справлюсь с их проблемами? - усмехнувшись, спросил он меня, заканчивая рассказ.
Что я мог возразить? Такую закалку, какую мы все прошли, еще поискать надо. Правда, ее плодами пользуются другие страны. Но ведь так в жизни всегда: кому-то везет, кому-то нет. Так что мэр был бы хороший. Зря не выбрали.