Я летел над нежно белым бесконечным, уходящим за горизонт, сплошным слоем облаков. Надо мной ослепительно сияло солнце. Чувство какой-то непривычной беззаботной радости и умиротворения переполняло моё сердце. Мне не нужно было абсолютно ничего. Я просто упивался этим необычным ощущением совершенного счастья и свободы. Мой полёт продолжался уже целую вечность, и целая вечность была ещё впереди. Откуда-то раздавались звуки непередаваемо-божественной небесной симфонии, то лёгкой и мелодичной, весёлой и беспечной, то - торжественной и мощной, заряжающей каждую клеточку моего тела (которого я, кстати, совершенно не ощущал) такой энергией, что я начинал понимать - нет ничего невозможного для меня и весь мир в моих руках.
И в какой-то момент в музыку вплелась новая тема - не такая возвышенная, как прежде, но такая милая сердцу, наполненная добротой и лаской - что-то до боли знакомое мне с самого детства. Тема плавно сложилась в слова человеческой речи, и я услышал такой родной голос мамы: "Володенька, вставай! Солнце уже взошло. Доброе утро, сынок!" Я сладко потянулся, не прекращая полёта, понежился ещё немного в лучах восходящего солнца и открыл глаза. Я чувствовал себя абсолютно выспавшимся, бодрым и полным энергии. Решительным движением откинув одеяло, я встал и пошёл умываться. Почистив зубы, я вспомнил, что мне не нужно никуда спешить и решил сделать то, что я так давно хотел, но на что никогда не хватало времени по утрам - принять душ. О, какое это было блаженство - стоять под нежным, мягким потоком воды, обволакивающим так жаждущее влаги тело, как будто оно несколько месяцев провело в безводной пустыне и теперь никак не могло напиться...
На завтрак мама приготовила мои любимые блинчики. Я ел, не спеша, с наслаждением смакуя каждый кусочек. Сегодня у меня было полно времени. Давно я так рано не вставал. Обычно, проснувшись за пять минут до того, как надо было выходить, я наспех чистил зубы, одевался и, сделав пару глотков чая, ещё в полусне выскакивал на улицу. Но сегодня всё было иначе. После блинчиков мама подала мою любимую, сваренную в турке, благоухающую неземным ароматом, арабику. Я достал сигарету и, сделав небольшой глоток этого чудесного напитка, закурил. Боже, какое это удовольствие - первая сигарета после сытного завтрака за чашечкой любимого кофе, а не на ветру на остановке на пустой желудок в ожидании автобуса. Пока я курил, мы немного поговорили о недавней премьере в Современнике. Потом я надел пиджак, поцеловал на прощанье маму и, прихватив стоявший на тумбочке у двери портфель, отправился на свою любимую работу.
На улице было чудесное солнечное майское утро. Пахло молодой листвой после дождя и воздух этот хотелось вдыхать полной грудью. Из других подъездов выходили радостные люди, вдыхали пьянящий свежестью воздух и, улыбнувшись, как и я, направлялись к остановке. Соседский мальчик Ярослав размашистым шагом шел в школу, весело размахивая своей сумкой. Поравнявшись со мной, он сказал: Здравствуйте, дядя Володя! Как у вас сегодня настроение? - и добавил, - пока не началось... Не дожидаясь моего ответа, как-то заговорщически подмигнув, он пошёл в направлении школы, насвистывая на ходу мелодию из всем известного мультфильма. Я на мгновение замешкался, обратив внимание на его последние слова, и, хмыкнув, пошёл дальше. На остановке я увидел своего старого школьного приятеля Женьку. В ожидании автобуса он пролистывал только что купленную газету и, увидев меня, заулыбался во весь рот.
- Привет Вовка, рад тебя видеть! Чудесное утро, правда?
- И ещё какое! - сказал я.
Мы поболтали о том о сём пару минут. Тут подошёл Женькин автобус, и он, вскочив на подножку, прокричал: Ну счастливо тебе, Вовка! Будь счастлив, пока не началось!
- Да что, чёрт возьми, должно начаться? - крикнул я ему.
- Ну как же, ты же сам этого хотел, ответил Женька.
Дверь за ним захлопнулась, и автобус стал медленно отъезжать от остановки. Я подумал, что же это такое, что должно начаться, о чём знает даже соседский мальчишка, и о чём, вроде бы должен знать я сам, но почему-то никак не могу вспомнить?
Я думал и разглядывал людей, стоявших вокруг меня. И странное дело, - на кого бы я не посмотрел, все улыбались мне и, почему-то подмигивали, или мне это только казалось...Может они просто щурились от яркого солнца?
Подошёл мой автобус. Я зашёл в салон, в котором было мало народу и много свободных мест и сел на одно из них около окна. Мимо проплывали улицы и площади по-весеннему праздничного города. На зданиях висели флаги, а на перетяжках поздравления горожанам и туристам с праздником весны. Солнце играло бликами на окнах и витринах зданий. От этой задорной игры света у меня даже слегка зарябило в глазах и в голове зазвучало: Penny lane is in my ears and in my eyes... Я закрыл глаза и мне казалось, что я еду по бесконечной тенистой аллее, которая пересекает луг, усыпанный цветами и благоухающий сладкими свежими ароматами едва проснувшейся природы, а солнце, мелькающее между стволами деревьев делает всё происходящее каким-то нереальным, сказочным кинофильмом, который я смотрю через окно автобуса.
Мы остановились на светофоре, я посмотрел на людей, спешащих по своим делам, потом поднял глаза и впереди над дорогой через всю улицу увидел перетяжку, надпись на которой гласила: "С праздником весны и любви!" А чуть ниже в скобках буквами поменьше - "пока не началось...". Я закрыл глаза, снова открыл - надпись не изменилась.
Как-то всё это странно... - подумал я, но мысль сама собой куда-то улетучилась. Автобус тронулся, я поднялся и начал продвигаться к выходу. На следующей остановке мне нужно было выходить.
Я шёл по знакомой улице, по которой ходил каждый день и рассматривал здания, окружающие меня с таким интересом, как будто я попал сюда впервые. В городе царила праздничная атмосфера - повсюду яркие вывески, цветы, счастливые беззаботные лица. Девушки, идущие навстречу, улыбались мне, и я улыбался им в ответ. От этого мимолётного проявления взаимной симпатии и доброжелательности мне становилось ещё радостнее на душе.
Вход в учреждение, в котором я работал, украшала арка из разноцветных воздушных шаров и вывеска "Добро Пожаловать!". Немало удивившись, я вошёл внутрь, показал служебное удостоверение нашей бессменной суровой вахтёрше бабе Клаве, которая поздоровавшись, улыбнулась мне такой искренней улыбкой, на которую, как мне раньше казалось, ни одна из представительниц данной профессии не способна по определению.
В нашем офисе на втором этаже ещё никого не было кроме секретарши Наденьки, сидевшей перед монитором и, как обычно, перед началом рабочего дня просматривающей новости и почту, поступившую за ночь. Я был тайно и безнадёжно влюблён в эту девушку с того самого дня, как она впервые появилась у нас, но в силу моей природной застенчивости, никак не решался признаться ей в своих чувствах.
- Доброе утро, Наденька! - сказал я, проходя за свой рабочий стол. Она повернулась ко мне и, улыбнувшись, сказала:
- Здравствуй, Володя! Рада тебя видеть. Хочешь, сделаю тебе кофе, пока не началось?
- Конечно. С удовольствием выпью кофе, - сказал я, невольно обратив внимание на столько уже раз услышанную сегодня фразу. Но, подумав, что она, вероятно, имела ввиду начало обычной рабочей суеты, не стал задавать вопрос, который к этому времени уже вполне созрел в моём сознании.
Постепенно офис наполнился людьми, и уже через полчаса все были погружены в свою работу. Перед самым обеденным перерывом появился наш директор Валерий Константинович и, обрадовав нас заявлением, что в связи с Праздником весны после обеда все могут быть свободны, спешно ретировался. В офисе началось оживление, сотрудники стали собираться, а ко мне подошла Наденька и, слегка покраснев, спросила: - Володя, а что вы делаете сегодня после обеда?
У меня пересохло в горле, и я, запинаясь, практически шёпотом сказал:
- Да...вроде бы, ничего...А что?
- А вы давно катались на аттракционах?
- Да, ещё в детстве, - ответил я.
- А вы не хотите пойти со мной в парк?
- В парк? - удивился я, но потом быстро опомнился и выпалил, - конечно, хочу! Прямо сейчас?
- Ну да, - смущённо сказала Наденька.
Я поверить не мог своему счастью. Девушка, от которой я уже давно был без ума и боялся признаться в этом, сама пригласила меня на свидание. Я почувствовал, как у меня из спины вытягиваются крылья, а сердце начало так часто биться, что я стал опасаться, как бы оно не выпрыгнуло из груди. Мы пообедали в маленьком японском ресторанчике, а потом поехали в Парк Горького.
До самого вечера мы катались на аттракционах, ели сахарную вату и попкорн, взяли экскурсию на ракете по Москве-реке, слушали живой концерт какой-то молодёжной группы. Это был самый счастливый день в моей жизни. А когда стемнело, мы пошли гулять по городу. Мы бродили по сверкающим огнями центральным улицам, по старым слабоосвещённым переулкам и скверам. Уже около полуночи я проводил Надюшу до дома. Она посмотрела на меня пристальным немигающим взглядом, и я заметил у неё на щеках слёзы.
- Что случилось? Я чем-то обидел тебя? - сказал я.
- Поцелуй меня на прощанье, - бледными, едва двигающимися губами сказала она.
- Почему на прощанье? Разве мы больше не увидимся? - обескураженно спросил я, ведь завтра...
- Завтра всё будет иначе, - шёпотом закончила Наденька.
Я хотел спросить, что она имеет ввиду, но она положила мне палец на губы и сказала: "Делай что хочешь, но молчи, слова - это смерть..."
Я прикоснулся губами к её губам, закрыл глаза и ...почувствовал, как кто-то прикоснулся сзади к моему плечу и сказал: "Владимир Владимирович, вам пора, уже началось..."
Я открыл глаза. Рядом стояла хорошо знакомая мне женщина в строгом деловом костюме.
- Да, да...сейчас иду, - ответил я и, поднявшись с удобного чёрного кожаного кресла, направился к дверям, которые сами собой услужливо распахнулись, приглашая меня покинуть кабинет. Я долго шёл по коридорам и, наконец, остановившись перед мощной двустворчатой дубовой дверью, услышал голос, доносившийся с той стороны: "Дамы и Господа, Президент Российской Федерации..."
Створки открылись, и под рёв аплодисментов я вошёл огромный зал, где меня ждали...