Аннотация: Просто в знак того, что иногда я задумываюсь над своими поступками.
Снег идет. Пушистый, целыми хлопьями. Она смотрела в окно, а ей так хотелось быть сейчас там, СНАРУЖИ, ловить губами снег, собирать снежинки на ладошке и смотреть, как они тают. Одни тают, другие летят, третьи еще даже не летят, но скоро-скоро... Ей так хотелось пройтись по этому свежему снегу, ощутить, как он хрустит под ногами. Она даже надела бы обувь на тонкой подошве, лишь бы почувствовать холод. И это в двадцатипятиградусный мороз! Она хотела бы, но не может... Диагноз на всю жизнь. Так сказали врачи. И все им поверили. Даже она. Тем более она.
И теперь она сидит в инвалидном кресле у окна. В свободное от учебы время. Учится она в простой школе. Учиться не на дому - так решила она сама. Она думала, что-то изменится... Но... сейчас люди не издеваются над инвалидами. Они просто обходят их стороной. Почему? Может, потому что боятся их обидеть, может, им это просто неинтересно, может, просто не хотят замечать чужое горе. Горе, которое не в том, что человек не имеет всех тех возможностей, что есть у нас, а в одиночестве этого человека. И если в первом случае мы можем сказать "Мы не виноваты, мы здесь ни при чем", то во втором, только ли Бог может нас осуждать и судить?
Она сидит у окна, она смотрит на ЖИЗНЬ. Слезы катятся из глаз. Она плачет беззвучно, никто и не узнает, никто и не поймет. Когда мы плачем в голос, с воем, с диким воем, который пробирает душу до костей, с криком, наполненным нашей болью, мы отпускаем боль, лечим себя, свою душу. Она всегда плакала беззвучно. Безысходность, отчаянье в ее глазах. И нет надежды.
Она смотрит в окно. Вдруг она срывается с кресла, открывает окно, забирается на подоконник и летит. В свой долгий полет (с восьмого-то этажа) она успевает подумать: "И все-таки я ошиблась". Она улыбается. Может быть, вопреки тому, что она ошиблась. Может быть, потому, что она начала ходить. Никто и не узнает, никто и не поймет.