- Ух ты-ы-ы, какие они большие, оказывается! - восторгалась сестрёнка, стоя у окна здания аэровокзала и с удивлением разглядывая стоящие невдалеке самолёты ИЛ-14 и ЛИ-2. - А в небе они такими крошечными кажутся...
- Вот бы мне тоже полетать на таком... - вздохнул братишка так грустно, что мне его стало очень жалко.
- Полетаешь ещё, Серёжка! - я потрепала его рыжеватые вихры. - А вырастешь, может, и сам лётчиком станешь!
Мне было и радостно, и немного горько. Два месяца каникул пролетели как один день, и вот, мама и младшие брат с сестричкой Любашей провожают меня в далёкий город, где я пока живу и учусь.
Мне с трудом удалось уговорить родителей купить мне билет на самолёт, несмотря на то, что в начале шестидесятых годов стоимость перелёта на воздушном транспорте была немногим больше, чем в купейном вагоне поезда. Просто дело было в том, что мама не могла преодолеть в себе беспокойство и страх за меня. Она никак не могла взять в толк, каким образом этакая махина держится в воздухе и не падает, и потому была категорически против "этих самолётов", у которых один только звук моторов вызывал жуткие воспоминания о пережитых нами воздушных бомбёжках в долгой и страшной войне с немецкими фашистами. Поезд казался маме самым надёжным, удобным и спокойным видом транспорта. Но мне так хотелось "хоть один разочек" увидеть землю с высоты, и к тому же, казалось таким чудом - через несколько часов (а не дней!) быть уже в далёкой, но тоже ставшей родной, Казани. Ну а главное, я уже немного соскучилась по своему любимому... Правда, эту причину я от родных утаила.
В здании аэровокзала, на огромном стенде под сводом высокого потолка, на фоне небес изображён белоснежный лайнер в стремительном полёте. Девушка с развевающимися волосами машет прощально рукой, а надпись гласит: ЛЕТАЙТЕ САМОЛЁТАМИ АЭРОФЛОТА! Глядя на него, у меня дух перехватило - совсем, совсем скоро я полечу на одном из этих замечательных самолётов!
Но вот, наконец, нас, пассажиров, пригласили на выход, и повели вместе с провожающими родственниками на лётное поле. До этого момента я никогда не видела так близко серебристых красавцев аэропланов, и они действительно показались мне огромными и мощными. Даже сердце забилось от восторга, когда я представила себе, как поднимусь по ступенькам в один из них, сяду в кресло (только бы у окошка оказалось моё место!) и-и-и... Но нас вели куда-то дальше по полю, на краю которого стоял "кукурузник", как называли тогда, да и сейчас АН-2. Такой самолётик иногда летал над колхозными полями, распыляя всякую отраву от вредителей, и я смотрела на него, как на экзотическую, но всё же колхозную утварь, типа сенокосилки или комбайна, только с крыльями. До последнего момента я не верила, что полечу на этой "этажерке" до Москвы, и всё надеялась, что произошла какая-то ошибка и нас сейчас развернут и поведут к другому самолёту. Но чуда не случилось. Нам, удивлённым и раздосадованным, объяснили, мол, поскольку пассажиров набралось всего десять человек, то до Запорожья полетим на этом, а после пересядем в другой самолёт, который и отправится прямиком в столицу.
И вот, наконец, после короткого разбега лёгкий самолётик взмыл ввысь, оставляя внизу машущих мне прощально ладошками, брата с сестричкой, утирающую слёзы маму. И у меня неожиданно сжалось сердце... как же больно покидать своих родных ещё на целый долгий год! Через несколько мгновений фигурки оставшихся на лётном поле людей стали совсем крошечными, уменьшились до игрушечных размеров дома, машины, деревья, блеснула яркой голубизной любимая река. И я уже забыла о своих разочарованиях, с восторгом и одновременно грустью глядя на медленно уплывающий внизу город, удивляясь его таким ровным, словно под линейку очерченным, улицам с аккуратными, побеленными домиками в тени густой зелени деревьев. Как же он красив, как живописен Николаев - город моего детства!
Меж тем самолёт, набрав нужную высоту, пролетал над сёлами, степью. Мы сидели на жёстких деревянных лавках, проложенных вдоль бортов самолёта. И вдруг пол стал уходить из-под моих ног, а сердце будто подступило к горлу. Поскольку подлокотников на сидении не было, я от неожиданности ухватилась за рукав сидящего рядом мужчины. "Не бойтесь, это воздушные ямы! - прокричал он мне в ухо, - сейчас закончится!" Но это всё не кончалось и мне даже стало нравиться - вспомнились высоченные качели, которые устраивались на поляне леса в пасхальные дни, когда мы жили в Латвии - на них, помнится, также захватывало дух, а в ушах свистел ветер...
Правда, сейчас в ушах свистел не ветер, а оглушительно гудел мотор, и не неслась навстречу с ужасающей скоростью земля (тьфу-тьфу-тьфу!), но, когда самолётик кидало вниз, невольно приходилось хвататься обеими руками за край лавки. От ощущения необычайной остроты меня охватывал восторг, было весело, хотелось кричать и петь! Дверь между кабиной пилотов и салоном была открыта, и я видела спину лётчика. Над приборами у него висело зеркальце. Встретившись со мной взглядом, он весело подмигнул, а я дружественно улыбнулась в ответ. Но что-то вопреки обещанию моего соседа по скамье эти "качели" явно затянулись по времени. Пассажиры сидели какие-то бледные, уткнувшись в гигиенические пакеты. Мне тоже стало очень некомфортно, с трудом преодолевая позывы тошноты, я старалась глубоко дышать. Как же пожалела я в этот момент, что так самонадеянно отказалась от пакета. Глянув в сторону пилотской кабины, встретила явно насмешливый взгляд лётчика. Ужаснулась - да он наблюдает за мной! Хорошо ещё, что не поддалась на уговоры мамы позавтракать, а то как бы я выглядела, если б не смогла сдержать тошноту?! Неужели он нарочно этого добивается? Ну, уж нет, не дождётся! Однако, мы летели уже полтора часа, а болтанка всё не прекращалась. Вид у меня, наверное, был довольно жалкий, и я старательно избегала глядеть в сторону кабины.
В конце концов, мы удачно приземлились, и пассажиры, пошатываясь, двинулись к выходу, выбрасывая в хвост самолёта использованные пакеты. Голова у меня гудела, тошнота всё не проходила, но я была уж довольна тем, что сумела сдержаться и не осрамилась перед всеми, а особенно перед этим гадким, зловредным лётчиком. Но пилот оказался довольно симпатичным парнем. Он помог мне донести до аэровокзала вещи, сочувственно и как-то виновато мне улыбался, что-то объясняя по пути о неблагоприятных погодных условиях.
- Зато в Москву вы полетите в-о-он на том самолёте! - указал он рукой на стоящий вдалеке огромный, белоснежный четырёхмоторный лайнер с надписью "АН-10". На борту ярко-синими крупными буквами гордо красовалось слово: "Украина". Я так и застыла в неописуемом восторге...
- Это наша красавица "Большая Анна!" - объяснял мне мой провожатый. - Мощность - шестнадцать тысяч лошадиных сил!!! Представляете?! - Я не представляла...
А через пару часов нас пригласили на посадку, и, войдя в просторный салон, я словно попала в удивительную сказку! Мягкие, откидывающиеся, очень удобные кресла, над ними вентиляторы, освещение и радио... Широкие проходы между рядами кресел, высокие потолки. На обитых бежевой тканью стенах картины с прекрасными видами городов Украины. И все мои неприятные ощущения после первого полёта на АН-2 мгновенно улетучились, когда эта стоместная громадина на огромной скорости оторвавшись от земли, ворвалась в небеса, в густую пелену серых туч. Немного заложило уши, но кисло-сладкие "Взлётные" конфетки, предлагаемые вежливыми и улыбчивыми стюардессами, избавили от этого небольшого дискомфорта. И вот уже солнце на чистом ярко-голубом небе, а под нами гигантские сугробы ослепительно белых облаков. Место моё оказалось возле круглого окошка и благодаря верхнему расположению крыльев, из окон открывался одинаково хороший обзор. Сквозь семикилометровую толщу синеватого тумана земля далеко внизу кажется дном огромного небесного океана... глубоким, загадочным. И мы, словно на гигантском корабле медленно проплываем над пушистыми, ярко-белыми снежными горами и любуемся ими. По проходу снуют с подносами красавицы стюардессы, предлагая всем газированные напитки с сиропом и без. А чуть позже на выдвигающихся столиках перед каждым пассажиром оказался поднос с едой, что меня особенно восхитило.
Время приятного, неутомительного полёта пролетело незаметно, и вот стюардесса объявила о скорой посадке, велев всем пристегнуться ремнями. Земля постепенно приближалась, стали различимыми леса, дома, переплетённые нити дорог с крохотными, словно муравьи, машинами. Под полом раздался приглушённый звук. Как пояснила мне соседка, сидящая рядом, это лайнер выпустил шасси. Но звук повторился снова... и, через мгновение - снова.
- О, Господи... я как чувствовала! - воскликнула вдруг женщина. - Неужели опять?!!
- Что "опять"?.. - испугалась я.
- Кажется, с шасси проблема... на второй круг пошли...
- И... и что это значит?
- Это значит, что колёса не выскочили, и он будет садиться на "брюхо"!!! - выкрикнула она. - О-о-о-о, Боже мой, только не это!!! Идиотка... какая же я идиотка, что села опять в этот чёртов самолёт! - лицо женщины побледнело, глаза казались безумными. Я почувствовала, как по моему позвоночнику пополз липкий страх.
- Перестаньте паниковать раньше времени! - вполголоса, но твёрдо оборвал её сидящий рядом мужчина, - не нужно нагнетать обстановку. Выпустят они, так или иначе эти шасси! А если и не получится, экипаж здесь достаточно опытный, чтобы...
- Вот только мне не надо об этом рассказывать, - перебила его женщина прерывающимся голосом, - уж я-то знаю, что это такое... на себе испытала! На себе, понимаете?!! Вы не представляете, что чувствуешь, когда... когда от удара об землю разлета...
- Тихо! - прервал её сосед на полуслове, видимо, опасаясь, что окружающие пассажиры обратят внимание на запаниковавшую женщину.
- И что, вы на таком же летели? - спросил он.
- Нет, на ИЛ... на ИЛ-18...
- А что... что там разлетелось тогда при ударе?.. - пролепетала я одеревеневшими губами. - А люди... они... они... все живы?.. Но, то ли произнесены эти слова были мною очень тихо, или вообще мысленно, ответа я не услышала. Мужчина, склонившись к соседке, пытался в чём-то убедить её, уговаривал "взять себя в руки", но она, закрыв лицо ладонями, лишь отрицательно качая головой, что-то бормотала бессвязное, и была похожа на потерявшего разум человека.
Страх и отчаяние ворвались в меня и словно сжали внутренности. Перехватило дыхание, остановилось, но тут же гулко и часто забилось сердце... Я сидела, напряжённо вцепившись в подлокотники кресла и страшась глянуть в окошко. Как же так?! Ведь всего несколько мгновений назад я была такой счастливой, такой восторженной, такой беспечной! И у меня даже мысли не возникало, что с этим прекрасным самолётом может что-то случиться... Воображение уже рисовало мне картины одна другой страшнее; мне казалось, что наш огромный самолёт на большой скорости коснувшись земли корпусом, разлетится на куски... Сколько ещё минут осталось до этой страшной последней секунды жизни?!! О, как мне захотелось умереть, не дожидаясь страшного мгновения катастрофы... О, Господи, - взмолилась я, - останови, пожалуйста, моё сердце...
- Успокойтесь... - словно сквозь толстый слой ваты слышала я голос мужчины, вполголоса продолжающего убеждать охваченную паникой гражданку. - У АН-10 конфигурация другая. - Этот лайнер, даже садясь без шасси, не сможет задеть ни крыльями, ни мотором полосу, потому что они у него расположены высоко, над фюзеляжем. Самолёт наш абсолютно новый, надёжный, и года нет, как выпустили. Да и команда пилотов работает слажено. Поэтому, всё будет хорошо! Последние три слова, сказанные убеждённо, неожиданно подействовала на меня успокаивающе. Я заставила себя поверить ему, и с некоторым облегчением выдохнув, ослабила дрожащие на подлокотниках кресла пальцы.
- Уважаемые пассажиры! - Внезапно появившаяся стюардесса, привычно улыбаясь, обратилась к сидящим в креслах. - Через несколько минут наш самолёт совершит посадку в столице нашей родины - Москве, в аэропорту Домодедово. Просьба оставаться на своих местах до полной остановки двигателей.
- Садимся в обычном режиме? - спросил стюардессу наш сосед.
- Да, всё в порядке. Садимся в обычном режиме!
Значит, шасси пилотам всё-таки удалось выпустить.
Мы благополучно приземлились в Домодедово. Выяснилось, что мне надо перебираться в аэропорт Быково. Самолёты в сторону Казани и далее отправляли оттуда. Мужчина, что недавно в самолёте успокаивал соседку, был, по-видимому, командировочный, - у него, кроме портфеля, вещей не оказалось. Но, не считаясь со своим временем, он дождался, когда я получу багаж, проводил меня до остановки автобуса, неся мой тяжёлый чемодан, посадил, пожелал счастливого пути. Так уж вышло, но во всё время путешествия мне почти не приходилось тащить свой объёмистый чемодан. Правда имелась ещё плетёная кошёлка, с какой женщины на юге Украины ходят на базар, в ней находились две дыньки, груши и прочие дары южной природы, и она тоже была весьма не лёгонькой.
В Быково выяснилось, что мой рейс отправляется ночью, где-то после двенадцати. Когда нас подвезли к самолёту, перед нами оказался серебристый ИЛ-14, ещё сегодняшним утром предел моих мечтаний! Но после всех треволнений в просторном комфортном лайнере я была даже обрадована, хотя этот замечательный самолёт показался мне несколько убогим. Я поделилась своими мыслями с пареньком, сидящим рядом. "Зато он самый надёжный!" - уверенно заявил он мне. Около трёх часов ночи мы приземлились в Казани. Позвонив по телефону-автомату на квартиру своего возлюбленного, я, на вежливую просьбу позвать его к телефону, услышала от мамаши сдержанный укор по поводу моей невоспитанности, и последующие после этого гудки. Раздосадованная, вышла на улицу. Я ведь надеялась, что, узнав о моём приезде, он тут же примчится на их семейном "москвиче", тем более, что до аэропорта как говорится "рукой подать", ведь он был в то время почти в центре города. Но моя потенциальная свекровь, видимо возмущённая такой наглостью, не пожелала, как я тогда думала, будить сыночка. ( Кстати, оказалось, что он в это время был в воинских лагерях). И вот стою я на крыльце здания аэровокзала. Дождик моросит, темень вокруг. Вдруг рядом появился мой недавний попутчик.
- Что, не встретили вас? - удивился он. - Как же будете добираться? Такси сейчас точно не дождётесь.
Действительно, такси в те времена были большой редкостью.
- А вы почему здесь? - удивилась я, - ведь вам же вроде дальше, в Омск, кажется, лететь?
- Да нас всех высадили, чтобы дозаправиться. Но вот-вот уже должны посадку объявить, - ответил мой случайный знакомый. - Смотрите, какой-то транспорт на горизонте появился!
Желанные огоньки медленно приближались к остановке.
- Ой, да это же мой троллейбус! - заволновалась я, схватившись за вещи, - только мне на него, похоже, не успеть...
Действительно, остановка была далековато от здания аэровокзала. Но я всё же, сгибаясь под тяжестью чемодана, заторопилась к ней.
- Давайте помогу! - Парнишка выхватил из рук мою ношу, и со скоростью чемпиона по бегу на стометровку рванул в сторону остановки.
- Вам посадку объявили! - крикнула я ему, пытаясь догнать.
- Успею! - услышала уже издалека его голос. Я бежала, что-то крича, и со страхом ожидала увидеть, как сейчас тронется троллейбус, увозя чемодан с новыми платьями и кошёлку с гостинцами. Но невольный мой помощник уже бежал навстречу.
- Не волнуйтесь, он вас подождёт! Я кондукторшу попросил! - Мы приостановились, торопливо пожали друг другу руки.
- Спасибо! Счастливого вам пути! Ой, бегите, не то опоздаете! - заволновалась я, и он помчался к аэровокзалу, на ходу, не оборачиваясь, помахав рукой. Троллейбус меня дождался, и я благополучно добралась до дома.
Это первое воздушное путешествие на трёх разных самолётах запомнилось мне на всю жизнь.