Деревенская свадьба... Помнится, лет двадцать с лишним назад присутствовал я на этом весёлом торжестве бракосочетания моего друга, и вот судьба вновь занесла меня в те же места, только уже по поводу женитьбы одного из его сыновей. Как всё меняется с годами! Всё тот же просторный двор, но теперь он покрыт современной плиткой, плодовый сад с аккуратно постриженной нежной травкой ныне украшен модными "альпийскими горками". А на месте старого, деревянного дома, построенного ещё родителями друга, красуется большой кирпичный. И это естественно, - ведь с годами семья значительно умножилась, да и всё продолжает расти.
Август-месяц... Самое лучшее время для деревенских свадеб - созрели овощи-фрукты, спала летняя жара. Во весь двор установлены длинные столы в виде буквы "П", они, спрятанные от солнца специально надстроенными навесами, накрыты белыми скатертями и, как говорится, ломятся от домашней снеди и выпивки. Среди многочисленных бутылок с вином и шампанским традиционные бутыли с самогоном. Я приехал с опозданием - свадьба в самом разгаре, пытающихся произнести тост уже никто почти не слышит, разгорячённый алкоголем нарядный, развесёлый народ настойчивыми "горько" заставляет целоваться молодых часто и подолгу. Склонившись к своему инструменту, подбирает мелодию баянист, и не слишком стройный хор захмелевших гостей всё так же, как и когда-то, много лет назад, затягивает одну за другой, то грустные застольные, то весёлые, задорные песни. И вдруг, словно очнувшись, баянист растягивает широко меха, резво перебирая кнопками, и неожиданно взрывается в его ловких руках лихая "комаринская"... И начинаются пляски, перемежающиеся частушками, часто не совсем приличными. У одних они вызывают буйный хохот, другие - в большинстве своём пожилые женщины смущённо хихикают, прикрывая рот ладошкою или кончиками платков. Состязаются в этом виде искусства почти все - и молодые, и пожилые. Тут же носится и детвора, путающаяся под ногами, и весело получающая подзатыльники. В общем, всё так же, как и прежде, словно и не было этих долгих лет, словно по мановению волшебной палочки вернулся я вдруг в то далёкое удивительное прошлое, перенёсся мысленно в тот тёплый августовский вечер, на такую же свадьбу, где неожиданно встретил её - мою первую, юношескую любовь.
Аля... моя одноклассница. Мы жили по соседству, и дружили, кажется, с самого первого класса. Вместе топали после школы домой, держась за руки, и даже, уже подросшие лет до тринадцати, спокойно реагировали на несущуюся вслед насмешливую дразнилку: "Тили-тили тесто, жених и невеста!" До истинных чувств мы в то время ещё не доросли, потому Алькино коротенькое "пока" и звонкий поцелуй в щёчку возле её дома не вызывал сердцебиения, но тёплое прикосновение нежных губ её было приятно. После седьмого класса наши пути разошлись. Я решил кончать десятилетку, но, поскольку деревенская наша школа была семилетней, пришлось продолжать учёбу в райцентре, и жить в интернате, а Алёнка после седьмого стала учиться в педучилище в ближайшем городе. Потом я уехал в столицу и поступил в строительный институт, а Аля, закончив педучилище, продолжила учёбу в пединституте. Расстояние между нами значительно увеличилось. Мы писали друг другу письма, рассказывая в них о своих успехах, а иногда и о неудачах, и в ровных, красивых строках её писем нет-нет, да и проскальзывала грусть о ставших такими редкими и короткими наших встречах. Да, теперь мы виделись нечасто, только в праздничные или каникулярные дни, когда приезжали в родительский дом, и я при встрече каждый раз искренне восхищался ею - она действительно из нескладного, вечно сутулящегося подростка превратилась в обаятельную девушку, стройную, тоненькую, с волнистыми волосами ниже плеч. В те недолгие часы свиданий мы больше смущённо молчали, чем беседовали, и я чувствовал, что она ждёт от меня каких-то необычных, но очень нужных ей слов... Я ощущал, что небезразличен ей по особому блеску её серых глаз, по румянцу её щёк, вспыхивающих вдруг при лёгком дружеском прикосновении моих губ при встречах и расставаниях. А я всё никак не мог разобраться в себе - она была для меня всё той же девчонкой-одноклассницей, просто доброй подружкой. Наверное, любовь ещё не родилась в моём сердце, а обнадёживать девушку намёками на особые к ней чувства не входило в мои планы, ведь была она мне слишком дорога.
Накануне первомайского праздника я получил от Алёнки поздравительную открытку с коротеньким письмом, в котором между строк так и сквозило её признание мне в нежных чувствах. В нашей четырёхместной комнате в общежитии в тот раз остался я один - кто-то уехал праздновать домой, к родителям, кто-то отправился отмечать Первомай в студенческую компанию. Почему я отказался пойти с ними, уже и не помню. Короче, в одиночестве, в спокойной обстановке решил я написать ответ своей милой подруге. В этот момент мне тоже было как-то грустно, и в письмо невольно вливались слова о том, что я тоскую по ней, что как было бы чудесно, если бы она, Алёнка, была сейчас рядом, что она так необходима мне, что она для меня самый близкий и дорогой человек, ну и так далее в том же духе. Опустив письмо в почтовый ящик напротив общежития, я, вернувшись в свою комнату, засомневался: хоть и не было в моём послании ни слова о любви, я, похоже, не желая того, всё-таки дал ей повод удостовериться в моих к ней чувствах, ведь в свои строки я вложил искреннюю к ней нежность. И вот, пребывая в таких размышлениях, услышал я стук в дверь и в комнату, не дожидаясь ответа, вошла Томка, студентка с нашего курса, с нераспечатанной бутылкой шампанского.
- Приветик! - улыбнулась она. - Ты тоже скучаешь? Давай скучать вместе! - Тамара приблизилась ко мне не слишком твёрдой походкой и уселась рядом на кровать.
- А ты-то чего одна? - Я действительно был искренне удивлён, ведь ни один студенческий вечер не обходился без этой весёлой, без всяких комплексов девицы. И каждый раз она заявлялась в компанию в сопровождении нового своего воздыхателя.
- Да разругалась я с одним козлом перед самым праздником, а одной тащиться было неохота. Кто ж знал, что и ты тут в одиночестве грусть грустишь? А то бы тебя захватила с собой... Давай, открывай, выпьем за праздник!
Я достал из буфета стаканы, поставил на стол вазочку с конфетами, открыл бутылку. Томка выпила залпом полный стакан, и вдруг, взяв со стола конверт, бесцеремонно вытащила из него Алёнино письмо.
- Оп-паньки... "Здравствуй, милый мой друг Лёшенька!" - прочитала она нараспев и насмешливо хмыкнула. - "Милый друг"... забавно!
- А тебе никто не говорил, что читать чужие письма признак дурного воспитания? - Я попытался выхватить из её рук письмо, но это удалось мне не сразу. Наконец, выдернув из этих цепких и ловких пальчиков листок, я, совершенно неожиданно для себя... порвал его.
- Ай-я-яй! - всплеснув руками, картинно ужаснулась Томка. - Хорошо, что она не видит, как ты на её любовное послание отреагировал! Ну, ладно, чего ты скис вдруг, а? Я же ей ничего этого рассказать не смогу, так ведь? Так что не расстраивайся, живи сегодняшним днём! Давай ещё выпьем, разливай!
Я был ужасно зол на Томку, на её бесцеремонность, на язвительные её слова, но более всего я клял себя за свою дурацкую выходку, за то, что повёл себя, как глупый мальчишка. Налив в стаканы шампанское, я тут же выпил, не чокнувшись с Томкой.
- Лёшка, а она красивая? - спросила, придвинувшись вплотную ко мне, Томка.
- Отстань, пожалуйста... - отсев от неё на другой край кровати, сказал я. - И, вообще, Тамара, извини, но мне хочется побыть одному.
- Хм... Неужели красивее меня?.. - Томка встала и медленно пошла к двери. Я вздохнул было с облегчением, но она неожиданно задвинула засов и повернулась ко мне. - Знаешь, я тебя в таком состоянии не брошу, не надейся! - заявила она, и вдруг сбросила с себя атласный халатик, оставшись в белоснежной, шёлковой комбинации...
О, боже... Я оторопело глядел на неё, плавно движущуюся в мою сторону, и замирал в изумлении, наблюдая, как неспешно и изящно она стягивает с плеч тонкие бретельки... Лёгкий шёлк упал к её ступням, и, переступив через него, она явилась передо мною полностью обнажённой, словно Афродита из морской пены... Я сидел окаменевший, словно околдованный какой-то нечистой силой, и, презирая себя, безвольно повиновался её тонким пальцам, расстегивающим пуговки на моей рубашке, и всё это казалось мне чем-то нереальным, похожим то ли на сон, то ли на какую-то замедленную съёмку.
Потом меня жутко терзали угрызения совести, мучила вина перед Алькой, словно она присутствовала при этом постыдном моём поступке, а изорванное письмо её, выбросить которое у меня не хватало духа, так и лежало в ящике стола немым укором моей слабости. Я старался избегать встреч с Тамарой, но она вела себя, как обычно, будто ничего и не случилось между нами. Короче говоря, я и сам не заметил, как попал под её обаяние, под её очарование, словно окутала она меня своим колдовством, как паутиной. Писем от Алёнки почему-то не приходило, да я и, честно говоря, боялся получить ответ на своё последнее, откровенное письмо. Боялся, потому что знал, что не смогу рассказать ей правду, но и солгать тоже не смогу. С Томкой мы продолжали встречаться, хотя ни любви, ни общих интересов, кроме интимных, конечно, не было у нас с нею и в помине. И всегда после общения с нею ощущал я себя мерзко и гадко, понимая, что предаю, обманываю самое дорогое, что у меня есть. В конце концов мне удалось вырваться из её пут, когда, случайно вернувшись раньше времени в общежитие, я застал её в постели со своим другом-однокурсником. "Мы же современные, цивилизованные люди! - поражалась моей "дремучести" Томка, - и, насколько я помню, не были связаны обязательством хранить друг другу верность". Я тут же согласился с ней и, воспользовавшись благоприятным моментом, с лёгкостью отослал её подальше, правда, не совсем цивилизованно. С души моей словно свалился тяжёлый камень, голова прояснилась, и я понял окончательно, что люблю и любил только её, мою Алю, и всерьёз обеспокоился, почему же от неё нет никаких известий. Я написал ей письмо, но оно вернулось с пометкой, что такой адресат отсутствует по данному месту жительства. Тогда я послал почтовую открытку в деревню, её матери, но получил и её обратно. Правда, спасибо почтальону Наде - она приписала на открытке, что Алёна недавно приезжала и увезла маму по неизвестному ей адресу, и что в их доме сейчас никто не живёт. "Как же так?.. - горестно размышлял я, - почему же не сообщила Аля мне свой новый адрес? Может, у неё появился возлюбленный?.." Сердце защемило от такой мысли. "Но нет, она бы написала об этом, ведь Алька всегда была честной и ответственной девушкой..." Я терялся в догадках, не знал, что и думать, и это было невыносимо.
Прошла сессия, я окончил третий курс, и нас, студентов послали в военные лагеря. Так что на летние каникулы домой, в деревню я приехал в самом конце июля. Осиротевший Алькин дом с заколоченными досками окнами, заросшим бурьяном двором и неухоженным садом выглядел довольно жалко. На душе стало особенно больно, словно это Алькино сердце закрылось от меня досками, словно её чувства ко мне заросли колючим чертополохом и крапивою. Разыскав одну из её школьных подружек, переписывающуюся с ней, я узнал, что Аля ушла из общежития, и по просьбе тётушки, маминой сестры, решившей с мужем поработать несколько лет на севере, поселилась с тётей Леной, Алиной мамой, в их двухкомнатной квартире. Подружка дала мне Алькин адрес, и я не медля, послал телеграмму, мол, нам необходимо встретиться, и могу ли я приехать к ней в такой-то день? Ответ пришёл от её мамы: "Аля уехала на практику в лагерь". Одним словом, судьба-злодейка явно мстила мне за мои грехи. Но всё-таки я решил съездить в город и попытаться узнать у Елены Захаровны, где проходит практику её дочка, как вдруг неожиданно объявился давний школьный друг с приглашением на свою свадьбу.
Нет, напрасно я обидел свою судьбу, обозвав её "злодейкой". Сидя за длинным свадебным столом, накрытым прямо во дворе родительского дома моего друга, среди многочисленной родни и друзей со сторон невесты и жениха, я почувствовал чей-то взгляд, и сердце забилось учащённо, я понял, я уже не сомневался - она здесь! Повернув голову, я увидел её, сидящую напротив, немного наискосок. Она грустно улыбалась мне. Я тоже улыбнулся и, приветствуя, кивнул ей. О, моя Алька, моя любовь, моё горе и радость... Но возле Алёны сидел незнакомый мне молодой парень, подливающий ей вино, невзирая на её протесты, и его присутствие меня сильно встревожило и обеспокоило.
Я с нетерпением ожидал музыкального перерыва, но, понятное дело, едва заиграла музыка, Алин "сосед" тотчас же пригласил её на танец, и мне оставалось только ревниво наблюдать, как грациозно кружится в вальсе эта пара, привлекая к себе всеобщее внимание. А я, глядя на них, страдал, подозревая, что у моей милой подруги появился парень, с которым она, возможно, встречается, которого, она, вполне вероятно, любит... Муки ревности терзали меня, я с нетерпением ожидал окончания этого головокружительного танца, и едва смолкла музыка, я направился к ней с твёрдым намерением разрешить свои сомнения. Но Аля уже сама спешила мне навстречу, и мы обнялись по-дружески, как и раньше, но в этот раз от её прикосновения у меня перехватило дыхание...
Раздались звуки медленного танго, и мы пошли с ней танцевать. Мне безумно хотелось прижать её к груди, коснуться губами пышных её волос и вдыхать, вдыхать их родной, такой волнительный запах... Мне так хотелось говорить ей о своей любви, о грусти, о радости встречи.
- Вот уж не ожидала встретить тебя здесь в одиночестве... - сказала она, и эта фраза, а особенно быстрый, пытливый взгляд из-под ресниц, в котором, как мне показалось, блеснула несвойственная ей холодность, озадачили меня.
- А с кем же я должен быть? - удивился я. - А вот ты, я вижу, уже не одна.
- Нет, Алёша, ты ошибаешься. С Леонидом мы случайно оказались рядом за столом. Он просто брат невесты.
- Но я видел, как он тебя обхаживает, - ревниво заметил я. - Вот и сейчас глаз не спускает... Не сомневаюсь, что он влюблён в тебя. Да и ты выглядела счастливой, вальсируя с ним. Кстати, вы очень эффектно смотрелись, надо признать.
- Ты как будто хочешь сосватать меня за него! - Алька грустно улыбнулась, а в серых её глазах вспыхнуло что-то, похожее то ли на укор, то ли на обиду. - Ничего не получится - он мне абсолютно безразличен. А кружиться в вальсе с ним действительно приятно, аж дух захватывает!
- Аль... Может, выйдём, прогуляемся? Мне так много нужно тебе сказать.
- Да, конечно. Пойдём.
Мы вышли со двора, и не торопясь направились к реке. Аля была почему-то немного напряжена, коротко отвечала на мои обычные вопросы о здоровье мамы, об учёбе и о прочем, особо ничего не значащем. На обрывистом берегу нашей живописной речки мы обнаружили толстый, шершавый ствол поваленного когда-то бурей старого дерева, и уселись на него. Яркий солнечный шар медленно скатывался к вершинам сосен противоположного берега, оставляя на воде слегка колышущуюся золотую дорожку. Приглушённые расстоянием звуки свадьбы, её весёлые пляски с частушками под баян врывались изредка ветром и сюда, в тишину прибрежной хвойной рощи, прерываемую только разноголосыми, звонкими перекличками её крылатых жителей. И мы вслушивались, молча, затаив дыхание, словно боясь спугнуть, в эти слегка забытые, такие родные и знакомые с детства лесные звуки.
И вот солнце растворилось на горизонте, окрасив часть неба и воду в оранжевый цвет. Ветерок, став заметно свежее, окутал нас лёгкой прохладой и я, накинув на плечи моей милой подруги пиджак, привлёк её к себе и впервые приник к её губам страстным, долгим до задыхания поцелуем. И она ответила мне так же горячо и нежно. О, как же, оказывается, сладок поцелуй любимой женщины... Как горит в сердце желание прижать её крепко-крепко к своей груди и больше не отпускать от себя никуда... Я был пьян, но не от вина, а от любви, от радости, от этих счастливых мгновений быть рядом с моей Алёнушкой.
- Довольно, Алёша... - она неожиданно высвободилась из моих объятий и встала. - Мне пора в лагерь. Он за этим лесом, и прийти туда желательно засветло.
- Я провожу тебя. - Я почувствовал неожиданную перемену в её настроении, и не мог понять, чем она вызвана. Несколько минут мы шли молча.
- Ты, кажется, говорил, что тебе многое надо мне сказать... - наконец, нарушила молчание Аля.
- Алёнка, милая, почему ты не ответила на моё письмо? Или ты его не получила? И другие мои письма возвращались обратно с пометкой "адресат выбыл". Что случилось?
- Алексей, скажи, кем тебе приходится девушка по имени Тамара? - Неожиданный вопрос привёл меня, мягко сказать, в замешательство. Как она узнала про неё?!
- К-какая Тамара?.. О чём ты, вообще?..
- Алёш... Только не надо лгать, у тебя это плохо получается. Знаешь... - голос Алёнки дрогнул, и она смолкла. Но через несколько секунд, справившись с собой, она продолжила: - Да, я получила то твоё письмо и в этот же день написала и отослала ответ. В нём был и мой новый адрес. С каким нетерпением ожидала я от тебя весточки... И так обрадовалась, увидев в прорезях ящика заветный конвертик! - Аля опять замолчала. Минуты две мы шли, не нарушая тишины, и я уже догадался, чьих рук было это подлое дело.
- Письмо было написано чужим, незнакомым почерком, - снова заговорила Алёна, - и это меня вначале испугало, не случилось ли что с тобой. Но, взяв себя в руки, я прочла эту коротенькую записку. Так вот, эта Тамара просила меня не писать тебе больше, потому что вы с ней, мол, живёте одной семьёй, делите вместе стол и постель, и вполне счастливы... Она писала, что у тебя не хватает духу сказать мне всю правду, и поэтому она сама решила обо всём честно написать, чтобы я не тешила себя никакими надеждами и постаралась как можно быстрее забыть человека, который ко мне совершенно равнодушен.
- Полная чушь! - возмутился я. - Никакой семьи у меня с ней не было, и быть не могло! Не понимаю, зачем она это сделала...
- Я тоже засомневалась, уж не злой ли это чей-нибудь розыгрыш?.. Но в её послании были как бы невзначай процитированы мои строки из предыдущего письма к тебе. Получается, она читала нашу переписку, и ты ей это позволял?! Но это же только наше, сугубо личное, как ты мог?
- Ничего я ей не давал читать. Сам не пойму, как она... - И тут я вспомнил взятое со стола Томкой письмо, прочитанные ею с издёвкой строки, и выхваченный мною из её рук и тут же порванный листок... Я замолк на полуслове.
- Значит, она была к тебе настолько близка, что могла это делать без спросу?
- Нет, конечно же, нет! Короче, если честно, однажды... да, было у меня с ней... Но, Алён, поверь, это была просто случайность, минутная слабость, ничего не значащая. Клянусь, я не испытывал к ней никаких чувств... вообще никогда.
Я понимал, что говорю совсем не те слова, что звучат они как-то нелепо, неискренне, глупо. Как же ненавидел я себя в эти мгновения!
- Алёша, не надо! Не оправдывайся. Мы же, кроме дружеских уз, ничем не связаны с тобой, и ты волен поступать, как хочешь, и с кем хочешь. Не переживай, я верю, что ты не получил то письмо, с новым адресом, - твоя девушка утаила его от тебя.
- Она не моя, поверь! Она из тех, о ком говорят, как о женщинах не слишком тяжёлого поведения.
Аля промолчала, а мне так захотелось крепко обнять её, сказать, что никакой девушки кроме неё, у меня нет и не будет, что она единственная, любимая, желанная... Но, я опасался, что после такого неприятного разговора ей покажется неуместным и неправдоподобным мой порыв.
- Ну, вот мы и пришли! - нарушила недолгое, но тягостное молчание Алёнка. - Вот он, наш пионерский лагерь "Лесная сказка"! - Перед нами открылся детский городок среди высоких сосен, слабо освещённый лампочками на столбах, с деревянными строениями, с площадками, гипсовыми героями из сказок и красочными плакатами.
- Что же, будем прощаться? - спросил я уныло.
- Нет, Алёшка, ты немного нетрезвый, а уже совсем темно, тропы не видать... Переночуй здесь, у нас, а завтра утречком мы распрощаемся. Останься, Лёш, а то я переживать буду! - Слабая надежда всколыхнула мне сердце, и я, воспрянув душой, с радостью согласился.
Она привела меня в один из домиков. В просторной комнате было темно и тихо, слышны были только детские посапывания.
- Это мои мальчишки... - шёпотом произнесла Аля. - Вот, с краю, свободная койка, ложись и спи спокойно. А я к себе побегу, мы с девчонками-вожатыми в соседнем корпусе ночуем. - Я вышел на крыльцо проводить её.
- Алён, прости меня... Я взял её трепетную ладошку в свои руки. - Мне ведь хотелось сказать тебе совсем о другом... - Она легонько высвободилась.
- До завтра, Алёша! Рано утречком увидимся. Доброй ночи!
Она ушла быстрым шагом, ни разу не оглянувшись. Войдя в комнату, я бросил пиджак на стул, и улёгся на койку поверх одеяла. Сна не было, и я с горечью обдумывал все события сегодняшнего вечера, обещавшего быть счастливым, но закончившегося так безрадостно, и на душе было очень неуютно. Но моральная усталость, недавние волнения всё-таки расслабили тело, и я незаметно для себя уснул.
Проснулся я от пения птиц, и не сразу понял, где нахожусь... Было уже светло, часы показывали полшестого утра. Оглядевшись, я увидел спящих вокруг меня мальцов лет десяти-двенадцати. Аккуратно поправив постель, стараясь ступать бесшумно, я вышел из домика, сел на скамейку. Солнце уже взошло, и, продираясь сквозь пушистые лапы молодых сосёнок, пыталось заглянуть в чисто вымытые стёкла окон невысоких деревянных домишек, чтобы пощекотать тёплыми лучиками маленьких засонь. Кое-кто из технического персонала лагеря уже был на ногах. Где-то неподалёку в тишине слышались шуршащие ритмично звуки метлы - дворник мёл дорожки. Прошли мимо, удивлённо оглядев меня, три женщины средних лет, возможно, работницы кухни. А я всё поглядывал в сторону, куда ушла вчера Алька, обещая придти утром. Время тянулось ужасно медленно. Во сколько же у них подъём? Вот-вот лагерь проснётся, зазвенит детскими голосами, заиграет горном, вожатые поведут строем своих воспитанников на линейку... И Альке будет вовсе не до меня. Зачем я здесь, чего я жду?.. Да и как глядеть мне в её глаза после вчерашнего, такого неприятного для нас обоих разговора? Мне вдруг стало очень стыдно, очень неловко перед ней. Я встал и быстрым шагом пошёл к выходу из лагеря.
В лесу было по-утреннему свежо и сыро от росы. Я замедлил шаги и с жадностью вдыхал этот лесной, хвойный воздух. Мысли теснились в моей давно протрезвевшей голове, разум спорил с сердцем... "Зачем ты поторопился уйти? - спрашивало меня сердце. - Почему сбежал, как нашкодивший кот? Ты поступил глупо и не порядочно, даже не простившись с ней!" И воображение вдруг нарисовало спешащую ко мне, немного растрёпанную и румяную после сна любимую... "Прости, я долго не могла уснуть, всё думала о нас с тобой, и чуть не проспала, - будто бы говорила она мне. - Но ты бы не смог уйти, не простившись со мной, да ведь, Алёш? Знаешь, давай забудем обо всём плохом, что было, ведь в жизни часто случаются ошибки, главное - их не повторять. Мы справимся, Алёшка, правда ведь?.. Мы же любим друг друга..."
И я остановился, как вкопанный, готовый бежать обратно.
"А ты хоть раз сказал ей о своей любви? - услышал я язвительный голос рассудка. - Ты всегда сомневался, боялся дать ей напрасную надежду. Она ждала признания, но так и не дождалась. А та скверная история с письмом, с девицей, твоя ложь, которую она конечно же, почувствовала и сердцем, и разумом, могли вызвать только боль и обиду в её душе. Можешь ли ты быть уверен, что она всё ещё любит тебя?..
"А эти объятия и поцелуи у реки?.. - попытался возразить я, - только любящая женщина может так..."
" Кто ж их поймёт? - засомневался и рассудок. - Эти женщины такие странные и загадочные существа..."
Я понуро шёл по лесу в сторону деревни и думал о том, что счастье и печаль всегда идут рядом. Я потерял свою любовь, свою мечту в момент, когда почти обрёл её. Из-за безрассудной, глупой случайности, из-за непростительной моей безвольности. Она укором, острой занозой так и осталась в моём сердце, укалывая его время от времени угрызениями совести.
Несколько раз пытался я написать письмо Алёне, но каждый раз, так и не найдя нужных слов, выбрасывал скомканный листок. Как то на нет сошла и наша давняя дружба... и разошлись окончательно наши пути.
***
А свадьба, как и много лет назад, шумела и веселилась. И я, опоздавший гость, опять был в одиночестве. Оглядывая ненавязчиво гостей, всё же надеялся я на чудо - встретить, как когда-то давно, среди них свою любовь, но мечтам моим было не суждено сбыться - Алёнки там не было.