Гимадисламов Фаниль Фаритович : другие произведения.

Продолжение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  
  Я подошел к лошади, хотел взять ее за узду. Но животное недовольно покосилось. Когда я поднес руку поближе к ее морде, она вновь огрызнулась, продемонстрировав мне ровный ряд крупных желтоватых зубов.
  - Вот! - обрадовался Василий. - О чем я говорил...
  - Я нашла животное, которое нам нужно, - подала голос Лия, - по-моему, это - смирная лошадь...
  Пришлось вывести из стойла находку Лии и запрячь ее.
  Выбор Лии был странен. Лошадь без понуканий прошла сто метров - ну, максимум двести! - и застыла как вкопанная. Ни уговоры, ни удары плетью - словом, привычные средства не помогали.
  - Что делать? - Василий был не на шутку встревожен.
  В самом деле беда. Идти обратно в лагерь - самоубийство!
  - Есть выход. Только ты, Лия, не плачь! - сказал я.
  - А я и не плачу, - тихо отозвалась девушка.
  - А нужно бы!
  - Но ты ведь, Артур, что-нибудь придумаешь? - с тоской в глазах она обратилась ко мне.
  - Уже придумал. - Я стал шарить по карманам. - Сейчас она понесется как угорелая.
  Я вынул зажигалку и поджег небольшой факел из хвороста. Подмигнув ребятишкам, я сунул приспособление кобыле под хвост.
  Это длилось целую вечность. Строптивая лошадь удивленно косилась на меня - точь-в-точь, когда я торопливо запрягал ее, но никаких попыток к движению не предприняла. Еще немного - и хворост догорит.
  Когда я уже было отчаялся, лошадь вдруг как рванет с места - да так неожиданно, что передние колеса улетели в темноту леса. Вместе с лошадью. Мы покатились на землю, как яблоки из самосвала.
  - С тобой все в порядке?
  Я пытался понять, кто говорит.
  Это, оказывается, меня теребит по плечу Василий, мой давний знакомый из МВД.
  - В порядке...
  - Я испугался, что ты вырубился!
  - Да... - подумал я, - приснится же такое.
  Мы по-прежнему сидели за столиком в кафе. Второе спасение из рук кровожадных стрельцов осталось в прошлом.
  
   Глава пятнадцатая.
  Василий как типичный образ министерского страдальца.
   Ты сегодня не заметишь
   слезы на моих глазах,
   Знаю - мальчики
   не плачут, но сегодня
   я в слезах.
   Из репертуара Ляписа Трубецкого
  
  - Не думайте, что я лизоблюд, - открыто и честно говорил в лицо присутствующим очередной выступающий.
  Уникальный коллектив, который создал этот генерал, работает очень активно. Как объяснил мне один безработный, этот уникальный коллектив был таковым, потому что избавлялся - очень активно! - от "недобросовестных и неработоспособных" сотрудников, заведомо не относящихся к коллективу. То есть чужих.
  Как-то Василий затащил меня на юбилей одного генерала.
  Помпезные торжества, цветы, напыщенные речи - словом, расторопные подчиненные этого крупного - согласен! - чиновника выдающихся способностей делали все, чтобы их шеф вошел в историю. О нем писались книги, воспоминания. В общем, запечатлелся на барельефах крепче, чем жертвы хиросимской трагедии на стенах домов.
  Выступивший наравне с остальными министр культуры похвалил этого поистине исторического деятеля. Со своей колокольни. Смело заявил с трибуны, что юбиляр ходит на концерты симфонического оркестра. Следом выступил священник. Представьте, этот религиозный деятель, который в наши дни не пропускает, подобно генералу-имениннику, ни одно общественно важное мероприятие, привел в качестве положительного примера для молодежи нашего юбиляра, который, идя в мечеть, заглядывает в церковь.
  Сидевший рядом со мной в зале какой-то недоброжелатель зло прошептал мне, что наш герой в описываемый период ходил не в мечеть, а на политбюро или партсобрание. Священник - в прошлом активист партийного движения - как-то подзабыл об этом! Я кивнул, соглашаясь.
  Увы, все повторяется. Корректировать сюжет научились не только историки и писатели, но - гораздо раньше! - подлизы и мемуаристы, мечтающие о карьере. Ведь главное - что? Совершенно верно: это правильно вспомнить прошлое.
  Сидя в многолюдном зале, я подумал... - знаете о чем? Я подумал о существующем положении вещей.
  Вся государственная машина пропаганды работала на то, чтобы прославить в веках генерала.
  У меня появилась мысль, что если я напишу вот это свое произведение до конца и опубликую его, сделав одним из персонажей Василия, то именно благодаря художественному произведению, он останется в памяти читателей.
  Теперь вопрос. Вот вы, например, уважаемый читатель третьего тысячелетия, того генерала не помните, а с Василием благодаря моему шедевру наверняка знакомы. И не отпирайтесь, если в третьем тысячелетии вы читаете эту повесть, стало быть она этого достойна.
  Это я так прикалываюсь. Раньше на вопрос: будет ли третья мировая война, в том смысле, что ядерная, я неизменно отвечал: нет! В том случае, если она все-таки вдруг началась бы, мне, согласитесь, все равно не пришлось бы бежать за шампанским в магазин. Стало быть, я изначально не проигрывал в этом споре, найдя единственный правильный ответ.
  - О чем ты, Василий, хотел поговорить со мной? Хотел ведь?
  - Хотел...
   - Василий, то, что у тебя не все благополучно, я давно догадывался, - добавил я, пытаясь формулировать законченные предложения.
  - Да?! - это Василий. Сообразительный малый подобную задачу решал хитрее.
  Употребление алкоголя объяснялось душевным разладом моего собеседника.
  - Вот...
  Василий был жестоко обманут. Люди оказались недостойными, мелкими, склочными. Мы-то, уважаемый читатель, знаем, что хороших людей гораздо больше, чем плохих. Но, согласитесь, нас окружают, в основном, именно подлецы и сволочи.
  Однажды давным-давно, еще молодой капитан, он вдруг задумался о том, почему не идет стремительно вверх по карьерной лестнице. Такие же молодые, как он сам, новенькие лейтенанты и даже сержанты, заочно оканчивающие институты или училища, обгоняли его и в званиях и даже в должностях.
  Решив подумать об этом, он подумал. Ему понравилось, и он еще раз подумал. Оказалось все настолько просто, что Василий даже удивился, как он об этом не подумал раньше. Окружавшие его коллеги и подчиненные, оказывается, его очень ловко подставляют перед руководством, пользуясь тем, что он не догадывается об этих происках. Обладая теперь новым знанием, Василий хотел изменить свою жизнь.
  - Теперь я буду умным, - сказал себе капитан.
  Оказалось, не так просто начать жизнь в новом качестве. У его непосредственного начальника и у руководства министерства уже сформировался его образ, как тугодума и безответственного работника. Любые его действия по отношению к подчиненным теперь руководством воспринимались исключительно как неумение управлять людьми. После увольнения первого же сотрудника из его отделения ему намекнули, что он делает что-то не так, если от него бегут люди. А когда он перестал увольнять людей, ему сообщили, что он развел панибратство.
  Каждый раз при встрече теперь он советовался со мной, как поступить в той или иной ситуации.
  - Что бы ты сделал на моем месте? - допытывался он всякий раз.
  Я отвечал, что ничего.
  - Как это?
  - Просто я никогда не оказался бы на твоем месте, - пояснял я, - не допустил бы ситуации, которая сложилась у тебя.
  Василий пережил нескольких министров и целый десяток руководителей.
  Предыдущий министр убрал всех своих замов, как только его назначили на должность.
  - Почему я не могу поступить также? - настаивал Василий.
  - Потому... - я искал слова и не знал, поймет ли он то, что скажу, - тут различная ситуация. Не надо проводить параллелей. Министр, в бытность свою, был подчиненным этих уволенных теперь людей. Они его третировали и не давали развернуться. Неужели после изменения ситуации в благоприятном для него русле он будет терпеть балласт? Ну, конечно же, нет! И потом, ему дан карт-бланш. У него развязаны руки в отличие от тебя.
  Оказалось, что Василий затащил меня в кафе не случайно. Его обидели в очередной раз.
  - Иду, значит, сегодня я по коридору, - рассказывает мне подполковник, излагая свою проблему, - навстречу мне Ахунов. Ты знаешь этого начальника управления?
  - Нет.
  - Ну ладно, это не важно. .. Так вот, этот человек в слово "еще" делает четыре ошибки...
  - Как это?
  - "Исшо" пишет. Но я это так - образно... К тому, что грамотности у него на два класса начальной школы.
  - Я тебя понял. И чем он тебе не понравился?
  - Не понравился! Идет мне навстречу, я ему: "здрасьте!" А этот высокомерный выскочка проходит мимо, словно я пустое место. Много таких, как он, в министерстве у нас - некультурных типов.
  - Василий, я понял твою проблему. Ты хочешь, чтобы тебя уважали.
  - Точно!
  - Но ведь это не проблема. У тебя для этого много возможностей. Будут все уважать, надо просто создать проблему, а потом помочь им решить ее.
  - Что-то я тебя не понял?
  - Погоди немного. Я сейчас что-нибудь придумаю. Если бы голова у меня не была отягощена алкоголем, я бы мыслил быстрее.
  Василий задумался.
  - Может, заказать еще по сто грамм? - с участием спросил подполковник.
  - Спасибо, я воздержусь. Иначе посталкогольный синдром мне обеспечен.
  Я сморщил лоб. Василию надо помочь и непременно.
  Несколько месяцев назад Василий познакомил меня с лучшим фотографом министерства внутренних дел. И Василий, представляя друга, был сто пудово прав, поскольку тот был единственным официальным фотографом министерства. Другого не было. Ильдар снимал Борис Николаевича Ельцина на сабантуе, когда тот разбивал горшок, Владимир Владимировича Путина на сабантуе, когда тот погружал свою физиономию в катык - в поисках монеты. Других, менее значимых исторических деятелей настоящего он фотографировал десятками. "Пачками!" - скромно говорил Ильдар, выкатив от удовольствия свои огромные с поволокой глаза.
  Однажды у нас с ним проходила совместная пьянка, грамотная организованная подполковником Василием, и на ней не было лишних любителей выпивки.
  - Я - лейтенант милиции, - стучал себя в грудь Ильдар. Повод для выяснения отношений состоял в том, что Василий носил зеленую форму, как сотрудник внутренней службы, а фотограф относился к экспертно-криминалистической службе, а потому выглядел внешне как любой милиционер патрульно-постовой службы.
  - А ты - подполковник! - продолжал Ильдар, расчувствовавшись. - Звание у тебя какое-то голубое. Под... как там? Под кем?
  Ильдар откровенно смеялся. Я чувствовал, что Василий готов обидеться.
  Я ловко перевел разговор на другую тему. Но мне это удалось плохо. Ильдар, принявший на грудь изрядную долю алкоголя, чувствовал себя в своей тарелке и был необычайно говорлив.
  - Сколько лет ты уже подполковник? - вопрошал он. - А! Вечно голубой!
  Василий отворачивался. Старался больше слушать мои откровения, чем пьяный треп фотографа. Между тем Ильдар не умолкал ни на минуту. У него, к счастью, появилась новая тема.
  - У меня карьера после училища пошла, - фотограф улыбался, радуясь вниманию окружающих его друзей, - есть мечта.
  Ранее он был сержантом, не имея высшего образования. Но недавно он окончил Елабужскую школу милиции заочно.
  - Какая? - спросил я.
  - Мечтаю уйти на пенсию майором.
  - Голубая? - ехидно поинтересовался Василий и радостно заржал, оттого, что подловил своего приятеля.
  Этот эпизод, припомнившийся мне, тоже наглядно говорил, что над Василием любят потешаться не только официальные лица, но и коллеги по работе.
  Надо признать очевидный факт: усердие, служебное рвение и честолюбие молодых офицеров нравилось начальству больше, чем большой опыт и хроническая усталость Василия.
  - Так... - сказал я, - идея пришла мне в голову.
  - Говори! - подался вперед подполковник.
  - Ты составь список крупных чиновников вашего министерства и заставь их выступить в порядке очереди по телевидению, - начал я.
  - И что дальше?
  - Ты не догадываешься? Они будут вынуждены общаться с тобой. Ты заставишь их приносить заготовки текста, начнешь править их доклады, ездить с ними на телевидение. И только от тебя будет зависеть, как тот или иной начальник будет выглядеть на экране...
  Лицо Василия просияло.
  - Это хорошая мысль. Я все понял, - порывисто вскочил он с места и побежал к стойке бара.
  - Ты куда?
  - Это дело надо обмыть, - на ходу крикнул счастливчик, - я даже утвержу поименный список у министра! Чтобы наверняка. Никто не сможет отвертеться.
  - Тебе лучше знать. Они все теперь у тебя в кармане...
  - Гениально. Конгениально!
  Василий оказался творческой и легко зажигающейся личностью.
  
  Глава шестнадцатая.
  Этот удивительный и загадочный мир.
   И берут меня сомненья,
   Лезет же такая блажь,
   Может быть, я отраженье
   Тех, кто спрятан за трельяж?
   В.Гафт
  
  - Как ты меня разыскала?
  Я был удивлен. Поражен... Именно. Это правда! Перед нашим веселым столиком нависла Лия.
  - Погоди-ка! - Я отстранил ее и тоже прошел к бару. Для нее надо было просто необходимо купить что-нибудь слабоалкогольное.
  Вернувшись, я застал не Лию, а взбесившуюся дикую кошку.
  - Ты же обещал меня дождаться! - кричала она срывающимся на визг голосом. - Я зашла к тебе на работу...
  - Давай, Лия, присядь с нами. У меня к тебе есть несколько вопросов.
  Я подбирал слова, которые не вызвали бы у нее раздражения.
  - Дело в том, что...
  Я еще не знал, что скажу дальше. Один из приемов, который я открыл при укрощении фурий, заключался в том, чтобы не реагировать адекватно нападкам. То есть, надо вести себя спокойно и разумно. Делать все так, как будто перед тобой сумасшедший.
  Разве разъяренная женщина сильно отличается от умалишенного? Те же неоправданные наезды, сумасшедший блеск свирепых глаз, неадекватные поступки - стоит ли продолжать дальше этот список?
  Знаете, как остановить сумасшедшего, который решил на твоих глазах выброситься из окна? А я знаю.
  Ни в коем случае нельзя удерживать его. Сделаете это - он исполнит свою угрозу.
  - Давай, вперед! - говорите сумасшедшему.
  Приведет угрозу в действие? Как бы не так! Если вы будете действовать, как это делаю я, будет порядок. Надо прибегнуть к хитрости.
  - Хорошо, выбрасывайся, - говоришь спокойно безумцу, - я даже тебе помогу. Надо открыть окно, еще порежешься об стекло. Давай, протрем подоконник, а то еще поскользнешься.
  В общем, вы меня поняли? Истеричные люди успокаиваются, когда им не возражаешь. Главное: сбить с них энергию разрушения.
  Мои действия на Лию подействовали плодотворно. Она неохотно присела и дальше слушала меня более внимательно. Тем паче, что я уже придумал, что сказать.
  - Дело в том, что Василий знает, что с нами произошло.
  - Правда? - Лицо Лии вытянулось, делая ее внешность еще более непривлекательной.
  Ей не хватает хорошего имиджмейкера, подумал я. Она ведь не законченная уродина. Можно что-то сделать, чтобы добавить ей шарма. Вот и слушать она уже научилась!
  - Лия, давай я закончу с Василием начатый разговор... А потом я тебе обязательно все объясню.
  Я повернулся к Василию, который с непривычной для него заинтересованностью следил за нашей перепалкой.
  - Вася, я хочу спросить. - Я потеребил его за рукав.
  Василий моментально вышел из состояния пьяной задумчивости и заострил на мне взгляд своих голубоватых глаз.
  - Есть мысль. Я вспомнил про религиозную корпорацию "АУМ СИНРИКЕ" во главе с Секо Асахара. Кстати, хочу спросить, в свое время он и у вас пробуждал Энергию Кундалини?
  - Припоминаю что-то похожее... - промямлил Вася.
  - Хорошо. А газовые атаки в токийском метро... Были?
  - Вот-вот! В связи с этим и припоминаю.
  - Так вот, а Леня Голубков был в вашем мире "не халявщиком, а партнером"?
  - Это который ваучеры собирал?
  - Наверное...
  Судя по всему, более ранние события в нашем новом мире мало отличались от тех, что я знал в мире своем.
  - Артур, - вмешалась Лия, - ты хочешь сказать, что мы находимся где-то на перекрестке миров?
  - Похоже, что да, - вздохнул я.
  - И как мы отсюда попадем домой? - округлила глаза Лия и закрыла рот ладошкой.
  - Это самый интересный вопрос, который меня занимает с того самого момента, как я понял, куда мы с тобой вляпались, - сказал я торжественно. - Красивая и желательная версия о сне как бы отметается. Ты это понимаешь?
  Лия кивнула.
  - Теперь нам надо разобраться, что к чему, - продолжил я с многозначительной интонацией, - и, разобравшись, найти направление, по которому можно отсюда выбраться.
  Вы, уважаемый читатель, понимаете, что я говорил витиевато в силу употребленного ранее алкоголя. Кстати, алкоголь вреден для Вашего здоровья, имейте это в виду.
  Я снова обратился к Василию:
  - Я хочу изучить ваш странный мир.
  - Странный? Почему странный? Этот мир кажется тебе странным? Ты что, марсианин?
  - Нет, я не марсианин. Я целиком - плотью и душою из этого мира. Но этот мир все-таки не мой, он совсем другой.
  - Почему - "другой"?
  В продолжение длительного времени я внимательно отмечал взглядом незначительные детали, стараясь ничего необычного или странного не упустить из виду. Теперь необходимо было подытожить свои наблюдения.
  - Объясняю: он другой, потому что я его не узнаю. Здесь все странно! - Я развел руками, подчеркивая свою растерянность.
  - А! Ты об этом. Мне, честное слово, этот мир тоже до конца непонятен, - неопределенно пробормотал Василий. - Многое в нем странно - это ты верно заметил!
  - Ты меня не понимаешь!
  - Я тебя прекрасно понимаю... Мир должен быть не таким. Много в нем несовершенства!
  - Ну вот... опять двадцать пять! Я имею в виду совсем другое.
  - Друг, я тебя прекрасно понимаю...
  Я замолчал. Объяснить собеседнику, что он живет в неправильном мире, мне было не под силу.
  И это было очень странно. В моем мире милиционеры не разъезжают пьяными за рулем.
  - Не может быть!
  Это удивлялся Василий. Только непонятно, чему: то ли тому, что нельзя за рулем пить, то ли моему откровению, что милиционеры все поголовно соблюдают законы и правила дорожного движения.
  - Неужели это правда?
  - Ну, - смутился я, - отдельные милиционеры, может, и ездят. Но, в любом случае, у нас это серьезное нарушение закона. За это сурово наказывают. Если, конечно, поймают.
  - Как так? Они ведь сами - закон.
  - Нет. Они только представители закона. Так сказать, слуги правосудия.
  - Слуги? Ах, да! Я читал что-то про слуг в книгах... Они же делали все, что хотели. Естественно, до того самого момента, пока хозяин не вспомнит о них и не призовет к себе.
  - Вот...
  - Но слуги всегда найдут способ обмануть хозяина, разве не так? Особенно, если у них - дружный коллектив.
  - Так оно и есть, - вздохнул я.
  В моем мире было так. Повесят гаишники знак, где захотят и ловят нерасторопных, бестолковых водителей. А бывали случаи и покруче. Скажем, поставят знак и никакого внимания. Ездят все как хотят. Потребовалось наказать неугодного. А тот едет, как все, в толпе. Гаишники всех пропускают без претензий и ограничений. А неугодного - к ответу! И закон соблюден, и задание начальства выполнено.
  Я задумался. Сравнение наших миров: его и моего, - гипотетического, с точки зрения Василия, - было явно не в мою пользу.
  - Ты во многом прав, - задумчиво проговорил я.
  - Вот, - торжествующим голосом поддержал меня подполковник внутренней службы.
  Удивительно, но тот новый мир, в котором волею судеб оказались мы с Лией, оказался намного благополучнее, чем тот, из которого нас выкинула злая фортуна.
  Даже тот факт, что в нем не было такой уродливой девчонки, как Лия, говорил сам за себя.
  - Артур, ты хочешь разобраться и понять, чем именно мир, из которого ты - я допускаю это! - проник к нам, отличается от нашего. Так?
  - Так...
  - Тебе нужен философ, - загадочно прошептал Василий.
  - О чем это ты? Я изучал философию.
  - Ни хрена ты ничего не изучал, - Василий нервно встал со стола.
  - Вася, ты только не волнуйся, - вставила веское женское слово Лия.
  Подполковник тронул меня за плечо. Что ж! Так делают все пьяные люди.
  - Вы не хотите проехаться к морю? - спросил он весьма посредственным тоном.
  - Прямо сейчас?
  - Почему нет?
  - Прямо сейчас? На чем?
  - На троллейбусе.
  - На троллейбусе можно доехать до моря?
  - Да, практически до побережья.
  - В Казани есть море? - стало до меня доходить.
  - А разве нет?
  - Всегда полагал, что нет.
  
  Глава семнадцатая.
  Философ из Печищ.
  
   Любовь, как уставший пес, к пятидесяти годкам отстает от человека, а вот вино до самой старости остается верным и желанным.
  Кальман Миксат
  
  Мы долго поднимались по чуть ли не отвесной тропе к примостившимся на склоне дачным участкам. В одном из почерневшим от времени и покосившимся от усталости дощатых домиков жил давний знакомый Василия.
  Постучались и вошли внутрь. У небольшой печурки сидел тощий старик, в руках он держал давно немытый и потемневший от заварки граненный стакан.
  Седой с красным лицом - в старческих веснушках и морщинах - он поднялся с табуретки при нашем появлении.
  - Здравствуйте, - сказал я, пытаясь сразу понравиться.
  Лию я благоразумно оставил во дворе. Впрочем, входить в это убогое жилище она и сама не жаждала.
  - Действуйте, но будьте благоразумны, - сказала она что-то заумное нам напоследок.
  Старик был пьян. Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы догадаться о том, что это умение он оттачивал годами.
  - Тс-с-сс! - Старик приложил палец к пересохшим губам.
  Василий осклабился в улыбке.
  - Все путем, - сказал он, доверительно наклонившись к пьянице, - со мной друзья...
  Старик прищурился:
  - Гости?
  В его голубоватых глазах, бегающем и суетливом взгляде я прочитал сомнение: а не послать ли куда подальше таких гостей?
  Сомнения касались последствий. А вдруг ему за это что-нибудь будет? Последний вопрос, который не имел пока ответа, удерживал его от активных действий.
  Я осмотрелся.
  На стенах висели пучки засушенных трав, в доме стоял затхлый запах. Напротив двери висела икона Божьей Матери. Свет проникал через проем маленького, похожего на бойницу, окошка.
  В углу были сложены толстые фолианты в потемневших переплетах.
  После взаимных приветствий мы прошли к покосившемуся столику у окна.
  - Чаю?
  Я кивнул. Василий сдержанно отказался. Но старик был настойчив.
  - У меня чай не простой. Он из трав, - похвастался хозяин, наливая мне в стакан из прокопченного чайника.
  Василий тоже сделал глоток и поморщился. Что касается меня, то я был "воспитанный кролик" и не так откровенно, как приятель, выразил свое неудовольствие.
  - Пейте, пейте, - прокашлял хозяин.
  - Спасибо, я уже утолил жажду. - Мой компаньон решительно отодвинул стакан.
  Похоже, Василий довольно часто бывает в этом запущенном домике, раз проявляет такую осмотрительность, подумал я. При этом я выбирал удобный момент, чтобы куда-то незаметно вылить содержимое своего стакана.
  
  - Вот ты говоришь, это очевидно. А что такое очевидность? Ты считаешь, что это все, что ты видишь? - старик снисходительно усмехнулся.
  - А разве нет? - возразил я, подыгрывая.
  От меня ждали именно этого.
  - Это твои и мои непосредственные ощущения. То есть, то, что мы воспринимаем нашими органами чувств.
  - Так, становится интересно, хотя... еще больше непонятно. Куда вы клоните?
  Разговор с умником из Печищ вошел в нужное мне русло.
  - А то что наши глаза и уши - инструменты далеко не безупречные. И долгий опыт, накопленный наукой и человечеством, не завершен. Рано ставить точки над "I". Я тебе точно говорю. В природе есть много такого, что далеко не очевидно.
  Старик достал из книжной кучи почерневший от времени увесистый том. Оказалось, что это один из томов полного собрания сочинений Ленина.
  - Неизменно, с точки зрения Энгельса, - начал он цитировать из книги, - только одно: отражение человеческим сознанием (когда существует человеческое сознание) независимо от него существующего и развивающегося внешнего мира...
  Старик на некоторое время умолк. Видимо, зрение у него было уже не столь острым, как в былые годы.
  - Ну-ка, - с острым любопытством он уткнул свой нос в книгу. - "Сущность" вещей или "субстанция" тоже относительны, они выражают только углубление человеческого познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома, сегодня - дальше электрона и эфира, то диалектический материализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека.
  - Знаю, Галилею говорили: "Твои стекла показывают пятна на Солнце? Это ложь! Это ведь очевидно, что на солнце не может быть пятен."
  Это сказал я, желая продемонстрировать свою осведомленность.
  - Да, - легко согласился мой собеседник, - и когда два философа спорят, существует объективная истина и есть истина каждого из них, - старик еле заметно усмехнулся. - Например, один из них говорит, что торшер на столе - справа. Но мы же с тобой видим, что он - слева от стола. Просто философ сидит не там, где нужно. Другой философ, на стороне которого находимся мы - в споре и в пространстве, - утверждает, что стол далеко от нас, а тот упрямый философ кричит нам, что стол находится совсем рядом. И еще: для нас всех торшер синего цвета. Синего?
  Я поколебался, но потом неохотно ответил:
  - Да, это бесспорно.
  - Вот, ты опять торопишься с умозаключениями. Но придай ему определенную скорость, сработает явление Допплера и торшер сделается красным. Может быть, наш гипотетический философ - с планеты, где эффект Допплера постоянен. Тогда для него торшер - только красного цвета, и он перегрызет в споре нам горло. Кто прав?
  - Все относительно.
  - Хорошо. Я приведу другой, более наглядный пример.
  Он взял диаскоп и включил его. На экране появился какой-то слайд, часть которого экспериментатор сразу прикрыл черной бумагой.
  - Мы видим на экране чистую школьную доску и часть указки. Какого цвета доска?
  - Странно, но доска здесь белая... Обычно она - черная. Во всяком случае темного цвета. Мел-то белый. А тут... белая доска.
  - Уверен? Доску снимал с натуры я сам.
  - Все равно - белая. Я ведь вижу.
  Он убрал черную бумагу, и я увидел, что у доски стоит школьный учитель. Правда, разглядеть его было трудно - это было негативное изображение.
  - Доска черная! - воскликнул я, догадавшись.
  Логика старика была несокрушимой и безупречной.
  - На самом деле доска черная, но мы-то видели ее белой. А почему?
  - В самом деле почему? Негатив?
  - А потому, что наша система координат коренным образом отличается от негативного мира, существующего в фотографии, - с торжествующим выражением на лице сказал философ из Печищ.
   Я задумался.
  - Существующая физическая теория пространства-времени (общая теория относительности) еще таит в себе немало неожиданностей и предсказаний, которые физики только-только начинают подробно анализировать. О целенаправленном и планомерном влиянии на суть вещей еще говорить рано, - говорил старый философ, не глядя ни на меня, ни на Василия. - Другими словами, мир познаваем только в той части, в которой мы оперируем знакомыми категориями. Чем больше этих сведений, тем легче установить закономерности и понять, где мы находимся...
  Казалось, старик рассуждал вслух, напрочь забыв о присутствующих.
  - Вот цитата из "Вопросов психологии" за февраль 73 года: "Человек может видеть мир не только таким, каким он существует в действительности, но и таким, каким он может быть."
  - Я вас не понимаю, - прервал я старика, - что вы хотите сказать? Типа, я нафантазировал весь этот мир - и он существует, но только в моем воображении?
  Подобную теорию однажды я уже слышал.
  - Вот! - Старик поднял вверх поднял палец, как Борис Николаевич Ельцин. - Дальше яснее написано: "Иными словами, существует не только репродуктивное, но и продуктивное восприятие, а в зрительной системе имеются механизмы, обеспечивающие порождение нового образа". Поясняю. Видимый нам мир - четырехмерен. Это три координаты в пространстве - длина, ширина, высота, плюс четвертая координата - время. Ученые задумались, почему это скорость света в пустоте примерно 300 тысяч километров в секунду, а не 400 или 200? Ускорение силы тяжести - такое, например, а не больше или меньше... Вот и выходит, что существующая стройная академическая наука не может дать ответа на достаточно простые и детские вопросы. Вывод: многое в мире еще не изучено. Вполне возможно, что мир обладает некоторыми свойствами, узнав которые, можно объяснить, почему скорость света именно такая. В один момент миры могут соприкоснуться. Берем кубик Рубика. Каждая плоскость - новый мир, примыкающий к другим мирам, но никак не влияющий на состояние других. Несколько движений руками - и миры смешались. Каково? Не обладая знанием о существовании единой Вселенной в виде кубика, мы не сможем понять, почему в нашем мире появились вы с Лией. Убедительно, не так ли? Впрочем, это только одно из возможных объяснений. Тебе надо самому доискаться до сути.
  Старик вылил содержимое стакана на пол и налил из мутного графина немного самогона. Я воспользовался возможностью и тоже опрокинул свой стакан под стол. Пьяница наливать мне самогона не стал.
  - Как доискаться? - нетерпеливо спросил я.
  То, что он привел в качестве стройной теории, мне понравилось. Я тоже думал об этом. Просто не мог найти нужных слов.
  - Ты спрашиваешь, с чего начать? Приведу детскую загадку. Человек просыпается с бодуна на даче и слышит за окном разговор двух садоводов. Один спрашивает: "Это - красная или черная?" - "Красная" - "А почему белая?" - "Потому что зеленая".
  - Бред.
  - Правильно, бред. Но только потому, что ты не знаешь, о чем они говорят.
  - Почему не знаю? Они говорят о цвете...
  - Да, но о цвете чего?
  - Без разницы. Цвет он и в Африке цвет.
  - Как бы не так. Сейчас я поясню, о чем беседуют дачники, и ты согласишься, что это не театр абсурда. Так вот, садоводы говорят о смородине... О красной смородине.
  Я засмеялся, удивляясь парадоксу. Я не догадывался, что в детском приколе столько философской глубины.
  - Ты - интеллигентный человек, - покосился на меня умник из Печищ. - Я сказал достаточно. Сам все сможешь понять. Думаю, разберешься.
  Старик замолчал. Больше мне не удалось выудить из него ни слова.
  
  - Ну как?
  - Скверный старикашка. И невоспитанный.
  Я был немного растерян. Мир, представлявшийся логичным и понятным, оказался вдруг каким-то сложным и уродливо хаотичным.
  Лия продолжала - крайне заинтригованная - расспрашивать меня.
  Мы спустились к пристани, и на пароходе отправились в Казань. Другого берега не было видно. Волга и вправду превратилась в бескрайнее море.
  
  Глава восемнадцатая.
  Научно-фантастические изыскания Артура Исламова или не состоявшееся возвращение в Казань.
  
   Может, ты решишь, что я с приветом,
   Но, черт возьми, нам нужно снова...
   Кажется, группа "Секрет"
  
  Может быть, у вас, уважаемый читатель, создалось ощущение, что до встречи с самодеятельным философом из Печищ я не пытался уловить, что здесь происходит. Не правда! Я пытался. Более того, я сразу спросил у Айдара, - до того, как тот вырубился в машине, - как он оказался в этом мире. Водитель ответил, что приехал на своей машине. Я интересовался этим и у Василия. У нас произошел разговор следующего характера:
  - Как ты здесь оказался? - спросил я его.
  - Я приехал на служебной машине, - ответил мне в тот раз сотрудник штаба МВД.
  Тогда я взял быка за рога, но уже с другой стороны:
  - Я имею в виду совсем другое, как ты оказался в этом несовершенном мире?
  - А! Так ты об этом... Я здесь родился!
  - Подожди, ты случаем не залезал в люк танка?
  - Странный вопрос! - Василий напрягся, словно я намеривался сейчас вручить ему перед строем медаль "За воинскую доблесть". - Если мне не изменяет память, я провел в танке более трехсот суток безвылазно - в общей сложности. Я ведь танкист. А! Ты забыл об этом! Верно?
  Я замолчал.
  - Вот в этом вся загвоздка! - воскликнул я.
  Сермяжная правда состояла в том, что Василий не залезал в танк, оставленный на злополучной поляне. Тем не менее, он жил в этом удивительном мире, где гаишники разрешали всем ездить пьяными за рулем, где мирно уживались стрельцы Ивана Грозного и современные компьютерные технологии.
  Разговор со старым философом меня и озадачил, и в чем-то просветил. Понятно, что старик не знал всей правды. Это все равно, что требовать у математика решения задачи, не рассказав обо всех условиях этой задачи. Уравнение с тремя неизвестными не решается. Философ, как мог, и, наверное, в меру сил пытался дать мне направление для решения моей загадки и даже предложил свои варианты. А это, согласитесь, уже кое-что.
  Теперь я имел возможность объяснить Лие услышанное и заодно самому глубже разобраться в существе вопроса. Поэтому приставание Лии сейчас я оценил доброжелательно.
  - Что тебя интересует? - спросил я Лию самым нежным тоном, на какой только был способен.
  Если прежде она не рассчитывала на то, что в убогой хижине в Печищах мы получим ответы на наши животрепещущие вопросы, то после томительных минут ожидания у входа она прониклась надеждой. Я должен был ее разочаровать.
  - Ты когда-нибудь видела ворон?
  - Сколько угодно! - воскликнула девушка. - Но мне интересно, куда ты клонишь? - прониклась она внезапным подозрением.
  Но я не был настроен ерничать.
  - Они едят падаль, - сказал я миролюбиво. - Главное, выслушай меня внимательно и вдумчиво. Ты смогла бы есть то, что едят вороны? Нет. А почему? Отвечу: твои вкусовые рецепторы говорят, что это не вкусно. Более того, для тебя это гадость. Неужели у поедальщиков падали такое же отношение к тухлятине? Наверное, нет. Для них гниющее мясо - деликатес, который практически можно глотать не пережевывая. Не так ли?
  Лия слушала меня внимательно. Мне даже показалось, что она готова выхватить блокнот и начать записывать все, что я говорю.
  - Слушай дальше, - окрылился я, - некоторые племена едят тухлое мясо. С душком. Они просто привыкли. Я, например, в детстве не мог есть жаренный лук и варенную свеклу. Впрочем, свеклу - сырую тоже. Раньше оно было мне не только не вкусно, но даже противно. После армии я уже уплетал лук и салат из свеклы с прожорливостью натовского миротворца. О чем это говорит?
  Лия подалась вперед и сказала с участием:
  - Я поняла. Вас очень плохо кормили...
  - Нет, это говорит о том, что мои рецепторы изменили настрой. Например, соевый соус я есть - до сих пор! - не могу.
  - Я - тоже, - согласилась со мной Лия, щурясь на солнце.
  - Другими словами, один и тот же вкусовой мир мы видим по-разному...
  Василий присутствовал при нашем разговоре и старательно морщил лоб, пытаясь понять мои умозаключения. Уловив его настороженный взгляд, я сказал:
  - Примерно это самое "втулял" мне старик в избушке, верно ведь?
  Василий молча отвернулся. Соучастником моих научных изысканий, похоже, становиться он не хотел.
  - Перенося твои слова на события, которые произошли с нами... - Лия, медленно расставляя слова, пыталась сформулировать мысль, - получается, в этом мире все нормально. Просто мы воспринимаем его неправильно.
  - Ага, - утвердительно кивнул я, - умный старец именно в этом меня пытался убедить. В его рассуждениях есть рациональное зерно. Действительно. Например, наркоманы видят реальность иначе, чем мы. Приведу наглядный пример. Звонит мужик в "скорую" и говорит: "Приезжайте скорее, у моей жены - белая горячка. В доме полно маленьких чертиков, а она их не видит".
  Лия не смеялась. Как я уже успел понять, юмор она воспринимало только насильно и лишь при большой необходимости.
  Краем глаза я заметил, как заволновалось лицо Василия. Оказывается, он увидел на нижней палубе Ильдара - фотографа, который сейчас был с фотоаппаратом и при помощи мощного телевика стремился запечатлеть водные просторы.
  Василий махнул рукой приятелю, и тот, заулыбавшись, поспешно спрятал камеру в кофр и направился к лестнице, чтобы подняться к нам.
  Фотограф был известен среди мастеров объектива. Кто хоть когда-нибудь держал в руках фотоаппарат или видеокамеру, тот подтвердит, как тяжело в итоге остаться трезвым после любого торжественного мероприятия, на котором водка на столе - обязательный атрибут.
  Однажды его пригласили ветераны милиции на свое мероприятие. Пьянка проходила в здании УВД, где бывшие специалисты различных отделов вспоминали бурную молодость и попутно поили понимающего их проблемы фотографа коньяком вперемежку с водкой. В результате Ильдар пришел в состояние крайнего восторга, в котором комплименты перемежаются с объятиями и лобызаниями. Потом он стал терять фокус и выдержку, приставать к руководству с пожеланиями "групповухи", что переводилось с его специфического фотографического языка просто как "коллективный снимок". В общем, пришлось его выводить "под уздцы" и отправлять домой на "Оперативной дежурной машине".
  Бабушки, ставшие невольными свидетелями выдворения его из дверей УВД под руки двумя сотрудниками из отдела, восторженно заахали:
  - Каких отъявленных бандитов вылавливают. Молодцы! И как его профессионально ведут, даже не рыпнется!..
  Распоясавшийся Ильдар громко орал, доводя до сведения окружающих, что всех милиционеров, - тех, кто сейчас рядом и тех, кто далече, - будет он завтра иметь как сидорову козу. В общем, на прохожих в момент посадки в милицейскую машину он произвел неизгладимое впечатление. Но не как специалист по имиджу, а как замаскированный преступник.
  Правда, эту веселую историю я слышал со слов Василия, кстати, не присутствовавшего на мероприятии, поэтому сомневаться в достоверности имею право. Сам же я никогда не встречал фотографа даже подшофе. Вот и сейчас он был трезв, как младенец.
  Но начать с ним хоть какой-нибудь вразумительный диалог нам не удалось. Наши приветственные вскрики и первые расспросы прервал вой сирены. В мегафон чей-то противный и безразличный голос прокричал: - Уважаемые пассажиры! Наш теплоход дал течь. Всем пассажирам предлагается надеть спасательные жилеты и занять места у шлюпок.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"