Та же облезшая комната, но теперь девятилетний Элден наедине с Ашмидом. На столе - труп собаки, только не рыжей, как в прошлый раз, а белой с черными кляксами.
- Попробуем еще, - говорит Ашмид и скусывает мясо с куриного крылышка.
Элден вздыхает.
- Будем пытаться, пока не получится. - Ашмид обсасывает палец. - Ждать придется недолго. У меня глаз наметан.
Ладонями вниз Элден протягивает руки над трупом и зажмуривается. Образы не приходят, вообще.
- Ты слишком волнуешься, - причмокивает Ашмид. - Расслабься.
Элден глубоко набирает воздух и медленно выдыхает, повторяет несколько раз. Выплывают едва различимые картины, с каждым вдохом становятся четче. Он видит сгустки эфира, круги и спирали. Берет их, нет, прорываются. Неплотные, пронизывают крепко сжатый кулак.
- Соберись, - слышится голос Ашмида.
Элден носом всасывает воздух и вместе с ним напряженными струями в ноздри устремляется темный эфир. Элден чихает, и чернильное облако растворяется в комнате, разбегается к стенам.
- Збири его, - приказывает Ашмид.
Руки Элдена становятся большими, он подгребает эфир к себе, скатывает в ком, словно лепит снежную бабу. Уже плотнее, держится на ладони, не сочится насквозь.
- Уполни им собаку.
Элден видит скелет, оскал испачканных кровью зубов, клетку ребер и перебитый в двух местах позвоночник. Осторожно - лишь бы не растерять! - подносит охапку эфира и вкладывает в скелет.
- Этого мало, збири еще эфира!
Ему более не страшно. Элден уплотняет еще несколько клубков и вкладывает в труп.
- Пожалуй, остался последний!
Элден выхватывает эфир из угла комнаты, оттуда, куда улетели частички неудавшегося кома. Мастеровито сжимает, рыхлые лохмотья слипаются, он соскребает еще из-под потолка и скручивает из эфира шар, неровный, зато самый крупный из получившихся.
- Уполни!
Элден не боится проронить, ловко приносит и аккуратно восполняет эфиром плоть. На костях нарастает мясо, позвоночник выпрямляется, в клетку заключается сердце. Кости обрастают мускулами, сосуды скручиваются и оплетают тело. В черепе вырастает маленький мозг. Собачий лай оглашает комнату, возвращая Элдена в явь.
Собака ходит по комнате, виляет хвостом и заливисто гавкает.
- Получилось! - Элден улыбается, следя за ней.
- Да, получилось. - Ашмид обсасывает кость куриного крылышка. - Когда у тебя начнет выходить десять раз из десяти, попробуем на человеке.
- Это не так уж и сложно, надо просто сосредоточиться!
- Это как раз невероятно сложно. Просто ты способный, потому я и привел тебя в Ош-Лилим. - Ашмид откусывает хрящик. - Если ты случайно смог поднять ту собаку - как его, Подлиза, да? - то тебе не составит великого труда научиться делать намеренно. Вот с людьми - другое дело.
- Я научусь и людей.
- Конечно, научишься. Несомненно. - Ашмид берет новое крылышко. - Твое испытание будет принимать Суфир Вдохновитель.
- Сам Суфир? - Рот Элдена так и остается открыт.
- Да. Ты здесь по его благоволению, и он самолично хочет принять у тебя испытание, посмотреть, как ты поднимешь своего первого человека.
- Сам Суфир...
- Да, сам Вдохновитель. Величайший чародей нашего времени и величайший вештак, истинный сын своего народа. Даже его сияние властелин Дараган трепещет и преклоняется пред его мудростью. - Ашмид облизывает мясистые губы. Крылышек в миске больше нет, одни обглоданные кости. - Благодаря Суфиру Сад-Вешт вновь обретает влияние. Наш некнязь Орай и его сыновья, старший Чевек и младший Лик, - желанные гости в Сафарраше, в замке Первого После.
- И простые люди любят Вдохновителя. Я знаю, он многих исцелил в моем родном конце, возвращал очам ясность, избавлял от струпьев и наростов, даже заново отращивал несчастным ноги. Раздавал страждущим хлеб, возносил просьбы за страждущих, воздавал хвалу от благодарных. И моя мать каждый день перед сном пришептывает Суфиру здравицы.
- Значит, ты понимаешь, как важно не подвести его. Нужно показать, что не зря наш Вдохновитель так в тебя верит.
Элдена обуревает жар нетерпения.
- А когда же он придет?
- Думаю, скоро ты будешь готов, и я пошлю гонца в Сафарраш. Тогда милостивый Вдохновитель и прибудет в храм. Властелин Дараган отпустит Суфира в любое время, он понимает, что владыки меняются, а величайшая мудрость остается в веках.
- Я подниму человека. Суфир будет мной гордиться!
- Поднимешь. Но сперва научись поднимать животных тварей. И днем и ночью, в час хворобы, в душевной тоске, в лишениях. Всегда.
Ашмид подзывает радостную собаку и, почесав ей за ухом, снова умерщвляет, вспоров горло до кости.
Сквозь сон пробивались крики, лязг, грохот и плач. Элден открыл слипшиеся глаза, зевнув, взглянул на Эми. Она еще спала, улыбаясь, лежала на боку, повернувшись к нему милыми конопушками - от ушка по шее и далее вниз. Он не стал ее будить, оделся и вышел из княжеской опочивальни узнать причину шума. Как им и положено, за дверью два стражника оберегали покой своего властелина, он приказал им остаться, спустился с башни Первого После и очутился в главной галерее. Мозаичный пол был залит багровым и словно усыпан строительным мусором все четыреста шагов от башенной лестницы и до выхода во внутренний двор, как будто в замке затеяли обновление, начали красить и раскидали строительные принадлежности. На самом деле это в крови валялись тела людей, узнаваемые только вблизи - выпотрошенные, разрубленные, обугленные, переломанные - ни одного целого. Среди них нашлись и мертвые Кед-Феррешем, примерно одна кукла на пять убитых людей.
- Ураш...
Элден кинулся в башню и, отыскав десятника, повелел ему взять всех своих людей и усилить стражу опочивальни. Затем быстро вернулся в галерею, регент должен самолично усмирять бунт. Судя по шуму, бои шли уже за пределами стен, где-то на склонах холма. Значит, с наскока взять замок Урашу не удалось, кукол и орденцев, изначально находившихся внутри, не хватило для победы. Пока отбились.
Однако даже за промежуточный успех пришлось щедро заплатить. Среди погибших Элден узнал первого казначея, шестерых сотников, главного оружейника, нескольких баронов, начальника стражи Башни Возмездия. Это только те, кого он смог опознать, истинные потери вскроются позже, когда выяснится, что с утра никто не явился в конюшни, в кузницы, на половину постов. Он бы не заметил еще одну важную потерю, если бы на полу под скрюченным телом что-то не блеснуло. Элден подвинул труп и достал кусок погнутой серебряной трости. Еще две ее части торчали из-под мертвеца. Элден перевернул его, так и есть: Сарой. С ним, похоже, куклы расправились особенно жестоко, видимо, по приказу Ураша. Перебитые конечности, выбитые зубы и выколотые глаза. Элден не испытал жалости к достомолу, но и радости от его смерти не почувствовал. Единственное, что он ощутил - безразличие.
Он спустился с главной галереи на этаж ниже, сквозной коридор там так же был раскрашен и усыпан рублеными ошметками. Элден обнаружил у стены голову труповоза, вот к нему некоторое сострадание пробудилось. Хоть и не удалось сутулому старику убедить люд нижнего града, что в замке живет верный защитник обездоленных.
- Ты не смог заставить поверить их в скромного Элдена, - сказал он отрубленной голове, - но смог ли ты спасти бедную девочку? Жаль, ты уже не расскажешь.
Он решил обязательно потом похоронить его по-человечески. Да и всех этих несчастных тоже. Кроме орденцев, их он прикажет свалить в общую кучу и закопать бесследно, не будет им ни могильной плиты, ни даже холмика.
Элден направился дальше. Нашел сотника лучников, еще нескольких баронов, хранителя манускриптов. Свернул к лестнице, чтобы спуститься еще на этаж, и споткнулся о валявшееся за углом тело. Маленькое и толстое, с торчащими красными лентами и серпантинами, будто праздничный мешок с подарками для детей, перевязанный рыжим узлом. И для Элдена это действительно являлось подарком.
- Так что, получается, я теперь полновластный властелин? - пробормотал бывший регент. - Князь Сафарраша и всей Ишири?
Галату отрубили руки и ноги, а затем выпустили кишки. Или наоборот. Элден решил похоронить его с княжескими почестями. Наследник, конечно, был засранцем, но такой смерти не заслуживал.
Властелин спустился на этаж. То же самое. Обходить снова все это совершенно не хотелось, но и здесь могли быть важные находки.
Но находкой стал он сам.
Из занавесей в конце коридора выпрыгнул Кед-Феррешем и бросился к нему. Элден метнулся на винтовую лестницу башни Возмездия. Запас есть, вдруг удастся сбежать?! Прыгнул через четыре ступени, глянул вниз. Кед-Феррешем скачет через семь, накручивает спирали. Приближается! Между ними полтора витка. Уже один.
Элден вынесся на крышу, бежать некуда. Или бой, или вниз с башни. Залез на парапет, спрятался за зубцом. Придержал волосы, посмотрел одним глазом. Кукла вышла из черноты лестничной шахты, меч обнажен, ветер полощет капюшон. Что же делать?! Элден спиной прижался к холодному камню укрытия, достал кинжал. Поморщился и рассек левую руку. Убрал оружие, подставил правую ладонь. Тепло.
Выглянул еще, Кед-Феррешем идет вдоль зубьев, осматривает за каждым. Уже набралось с маленькую чарку. Нужно еще. До Элдена идти четыре зубца. Ветер чуть не срывает капюшон куклы. Кровь не останавливается. И это хорошо. Два зубца. Полторы чарки. Один зубец. Еще пара капель. Прыжок! Взмах рукой, кровь на сумрачный доспех, прямо в воротник! Шипение, чернильный дым, она ничего не видит! Застилает глаза. Бросок в нее, руки вперед - отлетает, ударяется спиной о парапет. Кувырнулась! Прощай, сука.
Элден оперся о парапет и, пока сердце унималось, окинул взором свои новые владения. Шли бои - нижний град горел, в предместьях тоже виднелись всполохи. Почти везде на каменных зданиях трепыхались медузы, Кед-Феррешем однозначно побеждали. Значит, замок ждет либо осада, либо сразу новый штурм. Он поднял голову на башню Первого После, самую высокую из трех. Нет, знамя не сорвано, сорока еще реет.
- Я принесу вам разорение, - прошептал новый властелин.
На крыше каменного дома неподалеку от Аруши он заметил две фигуры. Одна - высокая с маленькой головой, вторая - коренастая в сверкающих латах. Ураш и Сагдар. Да, точно они, на трехэтажном здании в виде круглой башенки. Устроили что-то вроде воеводческой ставки. Не боятся выстрелов, до замка слишком далеко, их не достанут.
Элден усмехнулся. Сагдар с ними... А ведь всеми считался верным слугой Дарагана. Да и сам Элден так думал. Вот почему вашорец выбрал такую тактику во время битвы при дюнах Саррашвейша. Стало быть, тогда он уже присягнул Урашу. Сагдар знал, что варварская конница сметет стрелков из огненных трубок. Принес их в жертву, чтобы доказать якобы неэффективность нового оружия. Хотя если бы они использовались грамотно, могли бы принести большую пользу. Такими никчемными они оказались всего лишь из-за отсутствия поддержки пехоты. Если бы их сразу поставили, чередуя с Кед-Феррешем или просто мечниками, а лучше - пикинерами, - они бы стали грозной силой. Сходящий с ума старик Дараган доверился Сагдару, распустил стрелков, переплавил почти все трубки, ну, оставив несколько для фейерверков и увеселения своего сынишки. Праздничный мешок с торчащими серпантинами кишок и перевязанный сверху рыжим узлом - лохматыми кудрями. Элден высунулся за парапет, нового властелина стошнило.
Так Сагдар погубил три сотни людей и еще заодно подставил Сароя, главного защитника нового оружия. Если бы в руках Элдена сейчас лежала огненная трубка, он, может, и дострелил бы до этой воеводческой ставки. А из арбалета - точно нет. Вообще, Ураш все рассчитал: сумрачный доспех из трубки пробивается где-то со ста шагов, из арбалета - с пятидесяти, с мощного лука - с тридцати. Поэтому, чтобы убить или ранить Кед-Феррешем из метательного оружия, необходимо попадать в голову, где доспеха нет. Естественно, не каждый выстрел в суматохе боя достигнет цели. Из трубки же - можно и в грудь, и по ногам, - везде, невзирая на броню. Теперь гарнизону замка будет сложно отбиться от кукол. Да и по всему Сафаррашу верным сороке людям придется тяжко.
Элден вернулся в башню Первого После проверить самое главное. Все в порядке - стража из двенадцати закованных в латы воинов охраняет покой Эми. Малыш еще спит.
Властелину доложили, что его верные подданные ждут повелителя в Сорочьем зале. Прийдя, он сразу выпроводил всех баронов - этим доверять нельзя! - оставив сотников и нескольких десятников, среди которых был и Холеф.
- А ты почему не со своим другом Сагдаром? - спросил Элден, усаживаясь на Сорочий трон.
- Он предал свою землю, свой род, своего повелителя. - Лицо младенца, а глаза взрослого - сосредоточенные и решительные. - Позвольте мне убить эту тварь, когда мы победим.
- Если еще это случится, - ответил властелин и повернулся к Дираишу: - А тебе я могу верить?
- Да, мой повелитель, - звонко сказал Дираиш.
- Положение отвратительное, - сообщил воевода Кейварт, крепкий воин в кожаном доспехе. Хранитель ворот и командующий всем гарнизоном замка. - И предместья, и нижний град мы уже, можно сказать, потеряли. По моим расчетам орденцев, кукол, вставших на их сторону людей всего порядка восьми-девяти тысяч.
- А у нас в замке сколько?
- Могу лишь приблизительно оценить, еще не посчитаны все последствия подавления мятежа. Примерно тысяч пять. Точное число узнаем к середине дня.
- Не так уж и плохо. Меньше чем два к одному в их сторону, и у нас стены. Я не обучался военному искусству, но представляю, что такой расклад недурен для обороняющих хорошо укрепленную цитадель. Почему же, ты говоришь, положение - отвратительное?
- Они не станут штурмовать, а длительной осады мы не выдержим. С водой еще неплохо, а вот еды хватит дней на двадцать. Они сожгли почти все зернохранилища, перебили половину лошадей, а если мы забьем на конину остальных, это пищи всего на пару дней.
Элден откинулся на спинку, в пушистые перья, и забарабанил пальцами по подлокотникам. Конечно, он знал выход.
- Мне кажется, решение наших трудностей вам известно. - Дираиш наклонил голову. - Известно и мне.
- Да уж сообразить-то не сложно.
- Смотрите. Быстро отобрать из солдат самых способных мы не сможем: у нас просто нет времени проводить какие-либо турниры, чтобы выяснить навыки каждого. - Дираиш сложил руки на груди и десницей принялся задумчиво чесать подбородок. - В каком возрасте воины имеют наибольшую эффективность на поле брани? Ну, где-то от двадцати до тридцати пяти. А дети у них в среднем когда появляются? Где-то в тех же летах. До двадцати - солдаты еще плохо обучены своему делу и бездетны, а после тридцати пяти - мастерство остается, но тело слабеет, а детей уже много. Таким образом, сразу по двум важным причинам воины младше двадцати и старше тридцати пяти в первую очередь предпочтительны для умерщвления с последующим поднятием. Они менее ценны с двух точек зрения. А вот устранять молодых отцов да еще в расцвете боевых качеств было бы не слишком умно. - Дираиш развел руки. - Видите, мой повелитель, как все складно получается!
Элден кинул взгляд на правую от трона стену: сироты предвкушали апельсины от Дарагана, подставляли ему ладони.
- Но они верные мне солдаты! Они не перешли к врагу! И так я их отблагодарю?! И оставлю детей ветеранов сиротами?
- А иначе мы все умрем! - Дираиш звонко засмеялся.
- Он прав, уже через двадцать дней начнется голод, - согласился Холеф. И все его поддержали.
- Мы легко все провернем, - заверил Кейварт. - Будущих жертв я одновременно сниму с постов, заменю их этими... от двадцати до тридцати пяти. Несчастные, недостаточно зрелые и слишком перезрелые, сразу отправятся спать, я знаю, сейчас все на ходу засыпают. Вот, пока они дрыхнут, мы и отправим их на пиры в светлые чертоги. Бунта со стороны оставленных в живых не случится, как командующий гарнизоном я гарантирую.
- Золотой возраст, - улыбнулся Дираиш.
- Все равно еда когда-нибудь закончится, - вымолвил властелин.
- Но не так быстро, - возразил Кейварт. - К тому же у осаждающих тоже могут возникнуть разного рода трудности.
- Да, это все понятно. А что твердят лазучары? Вы уже посылали на разведку?
- Ни Эр-Вейна, ни его лазучаров нигде нет, - пожал плечами Дираиш. - На той стороне мы их тоже не видели. Совершенно все испарились.
- И куда же они могли подеваться?!
- Простите, у меня нет ответа, мой повелитель.
- Медлить нельзя! - воскликнул Кейварт. - Мы не можем позволить себе кормить такую ораву! Нужно решаться!
- Да, похоже, выбора у меня нет. Этой ночью замените их на постах и отправьте спать. - Элден крутил в руке кинжал. Пламя тысяч свечей Гнезда искажалось на клинке. - И завтра все решится.