Элден лежал на скамье в каморке и улыбался. Он даже отсюда слышал, как сверху мечутся по коридорам и галереям стражники, как орут десятники. Дверь была приоткрыта, и доносился вой дозорного на воротах Преклонения, жирдяя с бородавкой на полщеки. Элден его сразу приметил, как только смог гулять по замку. Молчаливый и любящий попинать проводимых через ворота пленных, сейчас он голосил, как медведица, потерявшая медвежонка. А если не найдут сбежавшее из замка дитя, то жестокого дозорного самого отпинают, а затем, как и пленных, повесят на башне Возмездия.
Элден понимал, что, скорее всего, будет пойман. Однако не чувствовал ни разочарования содеянным, ни страха перед гибелью. Радости он тоже не ощущал, только удовлетворение. Этот маленький укол Дарагана - ничто по сравнению с секирой, что падет на Элдена, и ничто по сравнению с молотом, который бы размазал властелина, если бы Суфира удалось оживить. Но так сладко было лежать и слушать бессильные вопли людей его благоверного сияния. Интересно, ему уже доложили или все еще выбирают гонца? Скорее всего, уже знает, все-таки больше часа прошло.
Так нега расслабила Элдена, что приказ он услышал, лишь когда рядом гаркнули:
- Вставай! - Видимо, стражник повторил это в четвертый или пятый раз. Элден решил, что поведут на допрос к Дарагану.
Они пошли, и скоро выяснилось, что Элден ошибся, - свернули к башне Болей. Стало быть, сразу на пытки. Что ж, он и к такому исходу готовился. Но в подвал, откуда смрадный воздух нес вопли истязаемых, они не спустились. По широкой, уложенной бархатным ковром лестнице они поднялись почти до верха. Значит, направляются к Урашу, хранителю ордена Кед-Феррешем. Всем известно, что он работал на предпоследнем этаже башни Болей, а жил двумя маршами ниже.
Стражник не церемонился: двумя руками протолкнул Элдена в чертог. Захлопнул дверь, и, не считая Кед-Феррешем, их осталось двое - Ураш и его новая жертва.
Хранитель стоял у камина спиной к двери. Одну руку держал за поясницей, а второй ковырялся кочергой в тлеющих углях. Ураш слыл самым высоким человеком в Сафарраше и, возможно, справедливо. По крайней мере, тоже не маленького Элдена он превосходил головы на полторы. Весь в черном - длиннополый кафтан, перчатки и сапоги делали его похожим на ворона, белой осталась только непокрытая лысая голова. Он повернулся, крохотные глазки забегали по Элдену. Очень проницательные. Теперь он больше стал похож на грифа - черный с маленькой головкой и лысой макушкой. Еще и шрам на левой щеке - словно получил клювом при дележке падали. Походил бы и на Кед-Феррешем, если бы не столь маленькие и умные глаза.
Оставив левую руку за поясницей, а в правой - кочергу, Ураш медленно поплыл вдоль вереницы высоких окон-щелей.
- Я приветствую тебя в сердце ордена.
Когда он отошел от камина, стало видно висящее над очагом знамя Кед-Феррешем - кровавая медуза на белом треснутом щите - знак, приносящий всем врагам ордена неудачу.
- Здравствуй, хранитель, - ответил на приветствие Элден.
- Не молчишь, уже хорошо.
- Зачем я здесь?
- Я знаю, ты освободил некняжну.
- Кого?
- И убил своими мертвецами стражника. - Ураш остановился и резко повернулся к Элдену. - Но я могу простить твою дерзость.
- Это как?
Свет из окна падал на шрам, показывая все тонкости бугристой плоти. Словно горы Салира начертали на щеке.
- Я могу рассказать Дарагану, и тогда тебя четвертуют сегодня же. А могу немножко обмануть нашего с тобой повелителя, и вот тогда твое положение даже улучшится.
- Что ты имеешь в виду?
- Я восхищен твоими трупами. И хочу, чтобы ты и для меня их поднимал. Понимаешь, сейчас я почти ничего с них не получаю, все уходит Дарагану. А я хочу и себе небольшой динар.
- И ты будешь все хранить в тайне, - хмыкнул Элден. - Получается, воровать у своего властелина? Он тебя голышом повесит на башне за это.
- Не повесит. Даже если узнает. Ты же сам понимаешь, что он хранит тебе жизнь не из-за трупов. Не из-за этих жалких для него динар. Ты просто для него новая игрушка. Смешной такой жрец. Умеет вот оживлять мертвяков, такие раз в двадцать лет появляются, зачем сразу убивать такого, когда можно немножко позабавиться. А динары эти ему не так и нужны. Так что он не сильно будет против, если я и для себя трупиков попрошу, а ему с них ничего давать не буду и вообще о них не расскажу.
- И сколько ты хочешь?
- Сейчас ты поднимаешь шесть-восемь в день. Знаю, Дараган тоже скоро хочет попросить больше. Значит, где-то двадцать для него. Ну и тогда тридцать в день для меня.
- Тридцать?! И все вместе пятьдесят в день?! Да я помру лета через три! Если не сойду с ума раньше.
- Мне то что, - криво ухмыльнулся Ураш. Он стоял вполоборота и глядел исподлобья. - Если откажешься, сдохнешь сегодня.
Элден в отчаянии взмахнул руками.
- Но я обещаю, твое положение улучшиться. Я на тебя рассчитываю не как на слугу, но как на союзника. Ордену нужны друзья. Тем более, с могущественными, если правильно использовать, способностями. Кед-Феррешем тебе не чужие, мы же тоже нечистые. И до Первого Раскола шли вместе.
- Я первый жрец в своем роду. Так что мои предки никогда не шли вместе с твоими. Фраты были писарями, хранителями свитков и советниками.
- Но ты все равно нечистый, как и мы.
- Но я не раскольник.
- Не важно. Главное, что положение всех нечистых одинаковое. Мы вынуждены пресмыкаться перед господами и благодатными. Я хранитель ордена, но я не сильно богаче послушника. У меня даже дома нет, живу вот в казенной башне. Мне динары за трупов важнее, чем Дарагану.
- Мне нечем тебе возразить. Я вынужден повиноваться.
- Повторю еще раз: ты Кед-Феррешем друг, а не слуга.
- Только я не смогу поднимать пятьдесят в день в своей каморке. Там слишком мало места. На стол и шестеро еле влезают.
- Конечно. Я же говорил, что твое положение улучшиться. Новые покои уже ждут тебя. Там есть опочивальня и э-э... мастерская. С шестью большими столами.
- И как ты объяснишь Дарагану?
- Сколько раз он приходил в твою каморку?
- Ни разу.
- А знаешь, когда он вообще последний раз был в дальних коридорах первого этажа? Три лета назад, когда сдавал своих дочерей послушницами в храм. Младшая очень туда не хотела и спряталась в какой-то каморке. Вот он и пошел ее пороть. Так что без большого повода он туда не попрется.
- Без должного уважения ты относишься к благоверному князю, - фыркнул Элден.
- Почему же, с уважением. Просто не валяюсь в его ногах.
- Меня проводят в новые покои?
- Разумеется. Я бы тебе туда и личную рабыню выделил, но, сам понимаешь, лишние глаза и уши ни к чему. Хотя могу дать Кед-Феррешем. Даже несколько.
Элден еще раз глянул на кровавую медузу.
- Пожалуй, не стоит. Если я захочу покорное безмолвное существо, призову в помощники мертвяка.
- И то правда. Видишь, как мы все-таки похожи. - Ураш направился обратно к камину. - И мы - союзники. Я ведь даже девчонку пытался спасти, послал за ней Кед-Феррешем. Выследить не составило труда, глупышка бежала прямо по набережной, как на ладони. Но вот незадача - Кед-Феррешем не был вооружен, и приказали ему доставить девчонку бережно. Он и собирался ее аккуратно взять, а она ему, представляешь, арбалетным болтом в глаз. Хлопнула беднягу. Сначала я не поверил, но потом нашли на древке лоскут ее рубашки. И кровь еще, поранилась бедная.
- И где это случилось? - насторожился Элден.
- Ай, в доме кузнеца одного, Брунхом звали. Повесили его третьего дня за связь с мятежниками. Ты ей сказал туда идти?
Элден сглотнул.
- Да можешь не отвечать, и так понятно. Теперь вот не знаю, куда дальше она побежала на свою беду. Вряд ли выживет здесь. Хорошо, если мучить будут не долго. - Ураш принялся снова ковыряться в углях.
- Если ты не расскажешь обо мне, кого же тогда обвинят в побеге?
- Есть у меня на примете один писарь. Взяточник, казнокрад и еще кое в чем я его подозреваю. В общем, не жалко.
- И тебе поверят? - усомнился Элден.
- Не переживай, я знаю подход к властелину. Ты мне нужен, я уж постараюсь.
Ураш поставил кочергу и повернулся к Элдену.
- Да, жрец, чуть не забыл. В первый день поднимешь на пятнадцать трупов сверх уговора. Ты мне должен возместить за убитого Кед-Феррешем. Знаешь, почем нынче сумрачная сталь? А его хлопнула твоя девчонка.
- Не моя, а Карьмина.
- И твоя тоже. Теперь у нее два отца.
Спустя месяц после оживления Подлизы в городе появляется странный человек. Он повсюду сопровождает маленького Элдена, близко не подходит, но и не прячется. У человека темные курчавые волосы, мясистые губы обрамлены усами и бородой цвета грязного снега. Его фигуру скрывает балахон, от легкого дуновения шелестит так, что слышно c конца улицы. Элден идет на озеро - незнакомец за ним, в лавку Ролима - выслеживает из-за дерева, в гости к Шраю - дотемна ждет в корчме напротив. Элден знает, что иногда чужие люди уводят мальчиков с собой, и те уже никогда не возвращаются. Ему страшно, и он все рассказывает Шраю. Они решают взять топоры и напугать преследователя.
Однако вечером того дня Элден застает странного человека на кухне с матерью. Ее лицо серьезно, Элден никогда не видел ее такой. Она поворачивается к нему, озабоченная, а в глазах печаль.
- Я ничего такого не делал, ма. - Элдену кажется, что он все понял. - Я не хотел оживлять Подлизу, все случайно вышло!
Мясистые губы гостя улыбаются. Мягкий свет крохотной люстры над столом придает чертам лица мягкость. Неожиданно Элден больше не чувствует угрозы, только нужно доказать, что он ни в чем не виноват.
- Такие вещи случайно не происходят. - Гость не перестает улыбаться.
- Мы читали поминальную молитву. Если этого не сделать, душа зверя не попадет в Сады Наслаждения. А мы все очень любили Подлизу! Он заслужил Сады!
- Сколько лет не проходит, а мальчишки все те же, - качает головой гость. - Когда мне было девять, как тебе сейчас, мы тоже читали поминальные молитвы по нашим собакам, коням и осликам. Ну, как же они могут остаться без Садов Наслаждения, без этих кущ услады.
- Вот видите! - Элден рад, что его поняли. - Я просто закрыл глаза, начал говорить слова, а потом...
- ...А потом явились образы. Картины - совсем, как настоящие. И ты из кусочков пытался собрать целое. И когда тебе удалось, Подлиза поднялся.
- Откуда вы знаете? - Элден с еще большим интересом разглядывает гостя. А сам он явно ему не интересен, будто и так все знает.
- Садись, сынок, у господина Ашмида к тебе разговор. - Элден и забыл, что все еще стоит на пороге. Он двигает табурет и примащивается поближе к маме, хоть и неудобно, но зато подальше от господина Ашмида.
- Тебе известно, кто такие нечистые жрецы? - Губы причмокивают, капельки травяного взвара теряются в косматой бороде.
- Ну да, - отвечает Элден. Он слышал, что нечистые ворожат темным эфиром.
- Вижу, что толком нет. - Ашмид шумно ставит кружку на стол. - Но это и к лучшему. Твоя душа не задурманена нелепыми домыслами.
- Он хочет, чтобы ты стал послушником в храме. - Голос мамы дрожит.
- В храме нечистых? Как же я буду тебе помогать, оттуда же не выпускают, пока не вырастешь.
- У твоей мамы все будет. - Ашмид заполняет кружку. Котелок уж почти пуст. - Храм будет выплачивать тридцать пять черных сколов в неделю.
- Это хорошая плата, сынок.
Элден понимает и без слов матери. По утрам она намывает ноги баронессе Ладжель, после обеда тягает мешки на мельне, а по вечерам разносит эль в таверне лютого Муштарха. И за все это двадцать пять в месяц.
- Ма, а ты сама хочешь, чтоб я ушел в храм? - Элден пытается прильнуть к плечу, но она отстраняется.
- Так лучше, сынок. Так лучше.
- Тебе откроются многие тайны. - Пар от кружки размывает очертания губ. - Не только ворожба. Ты изучишь устрой чрева, травничество, будешь читать трактаты мудрых. Ты ведь умеешь читать?
- Да, отец успел меня научить до того, как его убили.
- Казнили.
- Его оклеветали.
- Нет, он действительно изменил. - Ашмид доливает из котелка остатки взвара. - Но это не важно. Сюда меня отправил сам Суфир Вдохновитель, до него дошла молва о чудесном мальчике, столь рано проявившем способности.
- Я ничего не проявлял, у меня случайно получилось.
- Правильно. А в храме ты научишься не случайно. И не только собак.
- А кого? - Нет, это не может быть правдой. Элден не верит в молниеносную догадку.
- Ты все верно подумал. - Взвар шипит в кружке. - Людей.
Элден снова смотрит на мать.
- Так лучше. Иначе тебя ждет судьба ярмарочного горбуна.
- Но я не горбун, ма. - Элден не понимает.
- Пока не горбун. - Ашмид растолковывает слова. - Ждет тебя труд, скорее похожий на рабство. Такова судьба детей изменников. Никогда ты не выберешься со дна. К двадцати у тебя вырастет горб, к двадцати пяти станешь шутом на ярмарках, а в тридцать помрешь после показа в зрелищах с уродцами.
- Так лучше...
Элден плачет. В эту ночь он не заснет.
Наутро приезжает телега, запряженная двумя рабочими кобылами. Элдена провожают друзья и добрые люди со всей улицы.
- Держи, он хорош, на славу послужит. - Кузнец Брунх протягивает специально выкованный кинжал. На клинке переливается великолепная вештакская вязь.
- Вот, возьми. - Шрай передает корзину яблок. - Прости, что только это. Ты же знаешь, персики побил град, а вишню поел жук.
Элден, улыбаясь, берет, а у самого ком в горле.
- Мы больше никогда не увидимся? - Шрай смотрит в землю.
- Может, меня иногда будут выпускать. - Элден - на башмаки Шрая.
- Исключено! - отрезает возница, старший послушник храма.
Мальчики одновременно поднимают глаза. Элден уже не помнит, что они тогда друг другу говорили, но помнит, что их долго не могли растащить.
Телега трогается. Люди машут кто чем горазд. Плотницкий сын Хокон, кузнец Брунх, тетка Мириль, милая Ава, курносая Джамин, добрый Бо, верный Шрай, - собрались почти все. Но матери Элдена среди них нет. Она осталась дома.