Стучусь в дверь... Открывает молодой человек лет шестнадцати.
-Здравствуйте, а Александра можно?
-Да, конечно, проходите. Он у себя.
С этими словами молодой человек удалился, испарившись в длинном коридоре. Я же пошла к Александру. С учетом того, что я у него была впервые, я легко нашла его комнату, которая к тому же играла роль его мастерской. Хотя, чтобы заблудиться в однокомнатной квартире, построенной пленными немцами, надо еще постараться. Но коридор был довольно-таки длинным.
Зайдя в маленькую невзрачную комнатку, где царил полный беспорядок, который в принципе, думаю можно назвать творческим, я увидела несколько коробок, стоящих друг на дружке, не заправленную постель, где-то в углу валялись разноцветные куски ткани, там же расположились несколько картин с красивым пейзажем. Жалко, что не удалось их всех разглядеть, ведь одна картина закрывала другую. Комнату освещал розовый свет вечернего солнечного заката, который заполнял ее сквозь небольшое окошко, на подоконнике которого валялись несколько книг, покрытых пылью. А еще, на письменном столе стоял очень старый светильник, еле светивший тусклым раздражающим светом. Возле стола валялись скомканные альбомные листы. На стене висели картины, в основном пейзажные акварельки. А он... Он сидел за столом и угрюмо смотрел то в окно, то на лист бумаги, на котором, видимо, хотел что-то изобразить. Подходить к нему я не стала, а тихонько, стоя сзади, решила понаблюдать за творческим процессом художника.
Художник сделал несколько резких, но четких движений рукой, и я увидела, как по волшебству на бумаге появились необычные и тонкие очертания чьего-то лица. "Он рисует портрет" - подумала я. "Как интересно!" Черты были еще не четкими, но видно было, что это молодая девушка. Портретист, хотя по профессии он был пейзажистом, вдруг занервничал: достал из кармана пачку недорогих сигарет и закурил. Рука, которой он рисовал, чуть дрожала. Клубки дыма поплыли по воздуху, как маленькие облака, и почему-то прямо ко мне. "Тьфу, ты! Чуть не чихнула" - подумала я. Пришлось даже задержать дыхание, закрыв рот рукой. Маэстро громко кашлянул, принялся работать дальше. Сначала большие выразительные глаза, длинные черные ресницы, небольшая прядь волос на щеке, маленькие уши, еле заметные в копне длинных смольных вьющихся волос, губки бантиком, аккуратный нос, тонкие ухоженные брови, длинная лебединая шея, и даже заметно как она мило улыбается. Портрет почти готов. Александр судорожно делает последние штрихи. И...вуаля! И создатель и творение довольны. Я стала внимательнее присматриваться к портрету, и мне почему-то показалось, что лицо этой девушки мне до боли знакомо. Но кто она, и где я ее могла видеть, я так и не вспомнила. Зато я увидела слезы художника. Слезы, стекающие по небритым щетинистым щекам. И мне вдруг на душе сделалось так грустно и печально, что и я не сдержала слез. Чтобы не поставить Александра в неловкое положение перед собой, я развернулась и вышла из мастерской так же незаметно, как зашла. А затем растворилась в том же длинном коридоре, накинула свое любимое красное пальто и вышла из дома моего не так давно знакомого художника. Но его грустные зеркальные глаза, наполненные слезами, и отражающие горечь, я никогда не забуду. После, я его так и больше не видела, так как мне пришлось срочно переехать по семейным обстоятельствам в совершенно другой город, но это уже другая история...