Аннотация: *** Оговорюсь сразу, нисколько не претендую на оригинальность сюжета - вот ни на йоту! Новелка написана давно и чисто из хулиганских побуждений. Стилизована под дальневосточную Азию. Действие происходит нигде aka в воображаемом манямирке...
***
Эта история случилась в Арчжу[1] лет сто тому назад...
Сяо[2] Фынь, молодой и перспективный человек из весьма почтенного семейства, находился на обучении в знаменитом Арчжуском университете. В те времена эта настоящая кузня чиновничьих кадров ежегодно выпускала в свет около полутора тысяч образованных молодых людей. Обучение в Арчжуском университете давалось нелегко. Это стоило кругленькую сумму. Но отцы почтенных семейств спали и видели своих отпрысков знатными и высокопоставленными вельможами. Оттого они не скупились на золотые фуани, а в университетских стенах сотни молодых людей, скрепя сердца, денно и нощно грызли твёрдый гранит наук. Большинство приезжих студентов проживало прямо при университете, где в их распоряжении находились тесные и унылые кельи, в длинных, казарменного типа, зданиях. Другие, и в их числе означенный выше Сяо Фынь, чьи родители могли позволить себе лишние 20 фуаней в месяц, снимали отдельные домики в предместьях Арчжу. Они представляли собой студенческую элиту, сливки юношеского общества, ведь деньги во все времена остаются деньгами.
Однако же вернёмся к нашему знакомому.
Сяо Фынь не очень-то и стремился к познанию. Нередко он прогуливал лекции, грубил преподавателям, не чурался попоек и сомнительных знакомств. Иногда Сяо Фынь вообще пропадал из поля зрения университетских товарищей и на недельку-другую терялся в густонаселённом Арчжу. Его почтенный седовласый родитель, господин Фынь-цзы служил старшим советником при муниципалитете города Вунгчена и ничего не подозревал о вольностях своего дражайшего чада. Пара-тройка золотых фуаней обыкновенно сглаживали всякие разногласия и недомолвки между Сяо Фынем и преподавателями университета.
История эта началась в одну из не самых приятных октябрьских ночей...
Сеял мелкий противный дождь.
Сяо Фынь в горестном одиночестве штурмовал мокрые кривые проулки. Грязь утробно чавкала под каблуками, а сумерки сгущались с каждым шагом. Накануне молодой человек изрядно принял на грудь. Нетвёрдые шаги медленно и неуклонно несли его на улицу Белых Туманов, где заботливый родитель содержал для него аккуратный домик под черепичной крышей. Дважды Сяо Фынь буквально едва ни сел в лужу. Первый раз подскользнувшись на коровьей лепёшке, а второй - запутавшись в собственных ногах. Только мокрые колья оград спасли Сяо Фыня от унизительного и неприятного падения. И хотя молодой человек был пьян, вряд ли бы у кого повернулся язык сказать, что он был навеселе.
На душе его скреблись кошки, а лицо имело такое кислое выражение, словно он медленно с чисто мазохистским упрямством жевал парочку дамотских лимончиков. Мягко говоря, Сяо Фынь был не в духе.
Каких-то часа три тому назад, когда ещё не было этой противной мороси, прогуливаясь по бульвару Синезелёного Дракона, ему посчастливилось познакомиться с парочкой весьма приятных особ противоположного пола. С первых же минут общения он определил в них замужних женщин, неведомо в силу каких обстоятельств решившихся подгулять. Быть может они желали встряхнуться от груза семейного бытия или же просто-напросто желали отмстить неверным мужьям.
Одна из молодых женщин назвалась Юйкэ. Она чуть уступала в росте своей подруге, но держалась значительно увереннее. Eё отличали быстрый внимательный взгляд и грубоватый голос. Она произносила фразы заведомо непредполагающие возражений и, судя по всему, верховодила над подругой.
Другая представилась как Ежао. Она была крупнее, круглее и глупее. Сяо Фынь сделал несколько тщетных попыток заглянуть в её глаза, но Ежао только стыдливо отворачивалась, что, впрочем, добавляло ей чести.
- Вы не находите это глупым? - Юйкэ в упор взглянула ему в лицо.
- Что? - не понял Сяо Фынь.
- Как это что? - тонкие, искусно выщипанные брови собеседницы взметнулись вверх. - Как долго мы будем стоять посреди улицы? Мне кажется, погода начинает портиться, дорогой Фынь.
- Ну, конечно же! - молодой человек картинно хлопнул себя по лбу и словно бы невзначай звякнул десятком фуаней, отягощавших его кошелёк. - Как же я мог позабыть! Уважаемые дамы, осмелюсь доложить вам, что мне известно одно неподражаемое местечко неподалёку отсюда. Уютный интерьер, кухня...
- Если вы говорите о кафе "Прелесть Востока", то вы напрасно теряете время, - перебила его Юйкэ. - Право, дорогой Фынь, вы меня не совсем правильно поняли. Неужели мы походим на тех дам, которые знакомятся с кавалерами только ради того, чтобы посетить престижное заведение за чужой счёт?
Эта тирада несколько сбила молодого повесу с панталыку. Ещё ни одна девица или дама жаждущая приключений не отказывалась от похода в "Прелесть Востока" вот так сразу. Сяо Фынь ощутил растерянность.
- У вас есть одинокий друг? - прямолинейно спросила Юйкэ, преступая все рамки приличия и развязывая руки Сяо Фыню.
- Да, такой друг у меня есть, - ответил он, мысленно выбрав из десятка университетских товарищей такого же богатого бездельника по имени Сяо Тхай.
- Ну, так идёмте же. Ведите нас, - нетерпеливо предложила Юйкэ и оглянулась на подругу.
Та сдержанно кивнула, зарделась и пробормотала:
- Да, да. Ведите нас, господин Фынь.
Сяо Тхай снимал домик на улице Весенних Цветов. Это место находилось в получасе ходьбы от центральной части Арчжу. Увлекая новых знакомиц разговором, молодой человек незаметно привёл их к заветному дворику. Сяо Тхай, к счастью, оказался дома. Молодой Фынь не замедлил представить ему обеих женщин. Приятель улыбнулся, сверкнув крупными белыми зубами, и разыграл роль радушного хозяина.
Сяо Тхай всегда нравился женщинам. Он уделял массу времени собственной внешности, одевался с шиком, согласно последнему писку моды, и самое главное - искусно владел хорошенько подвешенным языком. Приятель очаровывал глуповатых девиц цветастостью речевых оборотов, завораживал остроумием и с удовольствием декламировал модных поэтов. Причём, никогда не забывал о собеседницах, вовремя и умело льстил, вовремя и непринуждённо прислуживал. Сяо Фыню стоило об этом подумать...
Конечно же он подумал, но не рассчитал действительного обаяния приятеля.
Чересчур боевитая Юйкэ с первых минут знакомства вызвала не очень приятное впечатление у Сяо Фыня. Властные мальчики в женском обличье его не прельщали. Молодой человек вознамерился было отделаться от неё, но пышные округлости Ежао пробудили в нём стойкий интерес. Сяо Фынь, что говориться, положил глаз на эту молодую особу и подумывал о том, как заполучить её в постель. Когда же Юйкэ прямолинейно спросила об одиноком друге, молодой человек смекнул, чего собственно нужно этим женщинам. Умозрительно Сяо Фынь уже возлёг между крутых чресл кроткой Ежао, но для этого стоило сбыть с рук настырную Юйкэ. Эта вот мысль и подтолкнула молодого человека отвести новых знакомиц именно к Сяо Тхаю.
Предводительница Юйкэ, как и полагал Сяо Фынь, сразу же переключилась на обворожительного приятеля. Однако молодой Фынь рано торжествовал исполнение своего хитроумного плана. Сяо Тхай наспех накрыл столик в гостинной. Не сговариваясь, компания разбилась на пары. Приятель вовсю приударил за Юйкэ, а Сяо Фынь наконец-то получил возможность оказывать знаки внимания желанной Ежао. Молодой повеса блаженствовал. Несколько раз ему, якобы случайно, удалось коснуться мягкой груди избранницы. Ещё немного и стойкость скромницы должна была пасть. Он уже предвкушал жгучие объятья, звонкие поцелуи и жаркое лоно ...но не тут-то было.
Хотя избранница и принимала его знаки внимания, вскоре Сяо Фынь отметил неприкрытое равнодушие её к нему. Вначале он приписал это к врождённой инертности подружки, но очень скоро убедился в ошибочности выводов. Оказалось, что и Ежао подпала под чародейство Сяо Тхая. Она весьма пылко отзывалась на его плосковатые шутки и замечания, притом бесцветно улыбалась стараниям самого Сяо Фыня. Таким образом получилось, что приятель, может быть, того не желая, обокрал его подчистую. Сяо Фынь страдал. Обе дамы изредка и весьма прохладно одаривали его взглядами, снисходительно усмехались его шуткам и сухо отвечали на комплименты. Зато, если то же самое исходило от Сяо Тхая, они мгновенно менялись ни только в лице, но и во всём облике. Они буквально млели от его комплиментов, всем своим видом выражая полную готовность стелиться перед ним где угодно и как угодно. Это открытие возмутило Сяо Фыня до глубины души. Он ощутил себя коровой на льду и уже был бессилен что-либо изменить. Оставалось только скромненько удалиться в тень и не мешать дамам купать
Сяо Тхая в лучах обожания. Поэтому Сяо Фынь без всяких там угрызений совести старательно уполовинил винный запас приятеля и, хмуро откланявшись, вышел прочь из домика на улице Весенних Цветов. Нет ничего обиднее, чем ощутить себя четвёртым лишним в тесной компании.
- Будь проклята та минута, когда я подцепил этих шлюх! - в сердцах пробормотал он в сырые, сеющие холодную морось, небеса и направился восвояси.
Смеркалось.
Путь предстоял неблизкий. Впрочем Сяо Фынь никуда не торопился. Нетвёрдым шагом он миновал каменный мост через полноводную Сацзя и ступил в южные пределы Арчжу. Около получаса он петлял кривыми улочками и переулками Внешнего Города. Наконец Сяо Фынь решил срезать, пройти напрямик к своему холостяцкому гнёздышку. Для этого ему нужно было пересечь старое заброшенное кладбище.
Тем временем дождь усилился, а сумерки плавно перешли в ночь. Сяо Фынь не замечал потоков холодной воды низвергнутых небесами. Хмельная обида всё ещё нудно грызла его изнутри. Мысли путались. Он ругал себя и Сяо Тхая, проклинал женскую неразборчивость, называл Ежао сучкой и не заметил, как миновал последние дворы и вышел на пустырь.
- Молодой человек! - окликнули его приятным женским голосом.
Сяо Фынь фыркнул, тряхнул головой, пробормотал "тпр-рр-руу" и обернулся на зов. Некто стояли у края дороги. Опытным глазом он определил в тёмных силуэтах парочку женщин, которые прятались от дождя под нелепыми старомодными зонтами.
- Ох, и везёт же мне сегодня на этот подлый пол, - пьяно и довольно громко пробормотал он.
Женщины сдержанно хихикнули. Затем одна из них заговорила:
- Извините, господин, не могли бы вы указать нам путь на улицу Белых Туманов. Видимо, в неурочный час мы прибыли из провинции. К нашему стыду мы заблудились и никак не можем определить по какой дороге нам следует идти.
- Так вы из провинции? - приятно удивился Сяо Фынь.
- Да, господин. Моё имя Выньвэ, я служанка при госпоже.
- Как же зовут твою госпожу?
- Любопытство не порок, - многозначительно усмехнулась та, которую проименовали госпожой. - Если вам интересно, то зовите меня Зянцуй.
- Зянцуй[3]... - пробормотал Сяо Фынь. - Что за странное имя? Хотя, извините... Очень приятно, очень рад... Меня называют Сяо Фынь.
Он взглянул на женщин, но было порядком темно и судить о внешнем виде можно было только по неясным силуэтам.
- Так вы соблаговолите оказать нам эту услугу? - поинтересовалась Зянцуй. - Вы проводите нас на улицу Белых Туманов?
- Пренепременно, дамы. Я как раз сам направляюсь туда. Мой почтенный родитель снимает там для меня домик.
- О, вы также приезжий? - обронила Зянцуй.
- Увы. Мои предки всегда жили в Вунгчене, у самого синего моря...
Так непринуждённо болтая, они пересекли пустырь, кое-где ещё хранивший память о старом кладбище. Это были редкие холмики и надгробные плиты с полустёртыми надписями. Вскоре они ступили на мощёную улицу. В ночи угадывались силуэты домов и оград, но нигде не было ни огонька. Предместья Арчжу спали и видели смутные, беспокойные сны. По левую сторону взвыл чей-то цепной пёс. Сяо Фынь вздрогнул, но не подал вида. Женщины, кажется, вообще не обратили внимания.
- Вот и улица Белых Туманов, - торжественно объявил молодой человек. - Но который дом вам требуется найти? Вы ни назовёте мне номер, госпожа Зянцуй? Я провожу вас. Право это не составит для меня большого труда.
- Если так, господин Сяо Фынь, - ответила Зянцуй. - Мы будем вам очень признательны. Это дом N 17.
- Как? Семнадцатый? - растерянно переспросил Сяо Фынь. - Так ведь это же мой домик. Это я живу в доме N 17... Вот он.
- Да? - удивилась Зянцуй. - Вы не шутите?
Образовалась неловкая пауза.
- Разве я похож на шутника?
- А как же прежние хозяева? Что с ними случилось?
- Я ничего не знаю о прежних хозяевах, - пробормотал Сяо Фынь. - Насколько мне известно, мой родитель снял этот дом у муниципалитета и исправно за него платит.
Женщины подавленно молчали, явно ошарашенные новостью.
- Что же нам делать, моя госпожа? - подала голос Выньвэ. - Других адресов в этом городе у нас нет.
Зянцуй ничего не ответила. Вероятно, неожиданность вообще выбила из колеи знатную провинциалку. И хотя Сяо Фынь был известным повесой и нерадивым студентом, в глубине души он всегда оставался благородным человеком. Без долгих раздумий он предложил:
- Весьма сожалею, дорогие дамы. Я действительно ничего не знаю о прежних хозяевах этого дома. Однако, я так же не могу оставить столь прелестных созданий на улице, ночью и в такую отвратительную погоду. Если вы, дорогая Зянцуй, и вы, дорогая Выньвэ, не сочтёте моё предложение неприличным, то я был бы счастлив предоставить вам ночлег в моём замечательном домике.
Женщины нерешительно переглянулись.
- Право, дорогой Сяо Фынь, я не знаю, как поступить, - стыдливо призналась Зянцуй. - Мне не хотелось бы доставлять вам лишние хлопоты...
- Ну, что вы, госпожа Зянцуй, о каких хлопотах вы говорите? - искренне возмутился Сяо Фынь. - Прошу вас, располагайте мною и моим домиком, как вам заблагорассудится. Даже мысль о том, что я могу быть полезен для вас, делает мне честь... По-крайней мере у вас, дорогие дамы, весьма небогатый выбор.
- Что ж, вы меня убедили, - ответила Зянцуй после некоторого раздумья. - У нас действительно небогатый выбор: остаться на улице или воспользоваться вашим гостеприимством. Я согласна.
Сяо Фынь выдохнул с облегчением и уверенно направился к двери своего холостяцкого гнёздышка. Домик хранил тепло. Молодой человек наполнил маслом лампаду и чиркнул огнивом. Фитиль разгорелся. Зловещие тени легли на белые, лишённые украшений стены гостиной.
- Извините, дорогие дамы, располагайтесь, как дома, а я на минутку оставлю вас. Я вымок до нитки и мне следует сменить платье, - добродушно сказал Сяо Фынь и скрылся в проёме спальной.
- Мне кажется вы голодны, - продолжал он, наспех избавляясь от мокрых одежд.
- Я был бы рад угостить вас достойным ужином. Жаль только, что в моей конуре совсем немного продуктов. Зато есть отличное вунгченское вино.
- Нет, нет! Что вы! - в один голос возмутились госпожа и её служанка. - Не стоит беспокойств, господин Сяо Фынь. Мы сыты. Мы отлично отужинали в пути.
Наконец хозяин переоделся и вернулся в гостевую. Он попытался было угостить визитёрш знаменитым арчжуским чаем с лимонником, но те наотрез отказались.
- Прошу вас располагайтесь здесь, в этой комнате, дорогие дамы, оставьте условности и будьте, как дома. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь меня разбудить. Сплю я чутко.
С этими словами Сяо Фынь удалился в спальню.
Пригревшись под стёганым одеялом, он некоторое время напрягал слух. Напрасно - женщины не издавали ни звука, что само по себе было чуточку странным. В конце концов отказавшись от сего бесплодного занятия, молодой человек мысленно воскресил для себя образ Зянцуй.
Насколько можно было судить в неверном мерцании лампады, на вид ей было лет 17-20. Ростом Зянцуй соответствовала Юйкэ, но, кажется, превосходила последнюю изысканностью точёной фигурки и чарующей грациозностью жестов. Густые роскошные волосы были старательно заделаны с помощью десятка шпилек в замысловатую высокую причёску. Сяо Фынь видывал такие разве что на книжных миниатюрах, изображавших придворных арчжуских дам прошлого века. Это было бы смешным, но так гармонично сочеталось со всем её обликом, искусно подчёркивая правильные черты бледного, почти болезненного, кукольного личика, что Сяо Фынь безоговорочно признал право Зянцуй на старомодность, придававшее ей особое очарование. Болезненную бледность он тут же списал на изобилие белил. Молодой человек представил себе яркие чёткоочерченные рубиновые губки, чуточку раскосые, подведённые сурьмой глаза, тонкие аристократические брови и невольно вздохнул. В общем, Зянцуй разительно напоминала собой дорогую фарфоровую куклу, была приятна для глаз, не смотря на своё видимое тяготение к женским канонам прошлого века. Что, скажем, весьма простительно для жительницы отдалённой провинции: время не всюду течёт одинаково.
Образ Зянцуй, воскресший в пылком воображении молодого повесы, затмил и почти вытеснил образы самонадеянной Юйкэ и её легкомысленной подружки Ежао. Если бы только представился случай провести с ней весёлую ночь...
Мечты...
Мечты всего лишь мечты...
С этими мыслями Сяо Фынь забылся мирным, но несколько тяжёлым сном.
Он осознал себя в цветущем черёмуховом саду. Впереди пышные кусты расступались, открывая укромную лужайку. Посреди лужайки стояла белая резная беседка, создающая неизгладимое впечатление какой-то волшебной лёгкости и воздушности. В беседке сидела девушка в белых одеждах, распущенные волосы скрывали её лицо. Она тихонько напевала какую-то жалобную песенку и аккомпанировала себе на золотистой цитре. Очень сильно пахло черёмухой...
Сяо Фынь испытал несвойственную характеру молодого повесы робость. Совершенно дурацкая стыдливость, кажется, сковала его по рукам и ногам. Девушка, видимо, ощутила его присутствие, мягко отложила в сторону цитру и откинула с лица густые чёрные пряди.
- Ну, что же вы, Сяо Фынь, ведь это всего лишь мечта?
Он признал её сразу: яркие рубиновые губки на бледном кукольном личике. Это была Зянцуй. Она тепло и приветливо улыбнулась:
- Подойдите же ко мне, Сяо Фынь. Обнимите меня крепче, поцелуйте... Мне так скучно и холодно одной.
Одолевая робость, молодой человек повиновался. Зянцуй порывисто подалась навстречу ему. Длинные иссиня-чёрные пряди блестящей волной скользнули вдоль её плеч и почти достигли бледно-нефритовых икр точённых ножек.
- Поцелуйте же меня...
Сяо Фынь увидал большие, полные смертельной тоски глаза и приоткрытые пухленькие губки. Приступ острой нечеловеческой жалости причудливо переплетённой с таким же нечеловеческим вожделением в мгновение ока пронзил его сердце, точно шпилька трепетного мотыля. Он не смог справиться с соблазном. Вернее, и не пытался.
Они слились в поцелуе.
Холод пронизал молодого повесу до глубины души, будто внутрь его проникло длинное, ледянистое жало змеи. Ему послышался чей-то смех...
Смеялась Зянцуй:
- Что же вы, кавалер, падаете в обморок, словно впечатлительная придворная барышня?
Сяо Фынь недоумённо проморгался. Он действительно лежал на полу белой, полувоздушной беседки. Красивые, точно изваянные из драгоценного нефрита, ножки Зянцуй были прямо перед ним. Она укоризненно взглянула свысока и покачала головой. Молодому человеку вновь сделалось невыносимо стыдно. Кровь прилила к лицу.
- Вставайте же, Сяо Фынь, - Зянцуй протянула ладошку.
На одном из пальчиков блеснул золотой перстень с затейливым иероглифом "ченьли", обозначением всемогущества Неба. Но иероглиф был перечёркнут другим - простым и крестообразным "бу", то есть - "нет", словно хозяйка отрицала могущество Бога.
Он подхватил её руку и легко встал.
Девушка прижалась к нему всем телом:
- Это всего лишь мечта, Сяо Фынь. Поцелуйте же меня, но больше не падайте в обморок.
И он поцеловал вновь, крепко до головокружения, не обращая внимания на волну слабости.
Это был верх блаженства!
И вдруг совсем рядом он услышал тревожный голос Выньвэ.
- Нам пора, моя госпожа, поторопитесь, - сказала служанка.
...Сяо Фынь проснулся в холодном поту.
Сквозь щели в ставнях пробивались тонкие и острые лучи яркого солнца. Он сел в постели. Кружилась голова, противно звенело в ушах и вялость владела всем телом. Слегка покачиваясь, Сяо Фынь вышел в гостевую, желая утолить внезапный приступ жажды. Он совершенно забыл о присутствии дам и поэтому не удосужился даже привести себя в надлежащий вид. К счастью ночных визитёрш не было.
На столике у окна лежала благодарственная записка, выведенная аккуратными сдержанными иероглифами. Зянцуй извинялась за причинённое беспокойство и благодарила за ночлег. От бумаги исходил терпкий аромат цветущей черёмухи.
В университет молодой человек не пошёл. Он чувствовал себя несколько разбитым для того, чтобы провести полдня в спёртой атмосфере шумных аудиторий. Впитывать трудноперевариваемую мудрость веков сегодня для него казалось равносильным смерти. Целый день он провёл в ленивой и мутной прострации, проклиная пышные формы Ежао, превосходство Сяо Тхая и его тухлое вино. К вечеру вновь посыпал холодный октябрьский дождь...
Сяо Фыню приснился странный сон.
Он долго продирался сквозь цветущий черёмуховый сад. Призывные звуки цитры лились откуда-то издалека. Он не мог достоверно определить направление и поэтому метался. Неопределённость причиняла ему страдания. В конце концов он не выдержал и крикнул:
- Зянцуй!
Многоголосое эхо отозвалось сразу со всех сторон. Позади сухо хрустнул сучок. Сяо Фынь оглянулся. Это была Выньвэ. Служанка жестом попросила о тишине и призывно мотнула головой. Молодой человек последовал за ней. Выньвэ неплохо ориентировалась в лабиринте едва различимых тропок. И вскоре он увидал знакомые полувоздушные очертания белой беседки.
Зянцуй ожидала его.
Грациозным жестом она отпустила служанку, и они вновь остались наедине...
Они долго и упоённо целовались.
Он чувствовал, как её упругое, гибкое тело заметно наливается теплом. Он не желал расставаться с ней и только тревожная фраза Выньвэ вновь подвела итог этому волшебному свиданью.
...И опять Сяо Фынь проснулся в холодном поту.
Ощущения были таковы, будто он ночь напролёт работал адским водовозом под свист демонических плетей. Молодому человеку было явно не до учёбы. Голова гудела, словно монастырский гонг, а на висках пульсировали жилки. Целый день он безвольно пролежал в постели, а вечером вновь зарядил противный холодный дождь...
Когда спустя восемь дней после памятной вечеринки в обществе двух шаловливых дам, Юйкэ и Ежао, Сяо Тхай постучал в дверь дома N 17 на улице Белых Туманов, ему никто не ответил.
Молодой повеса решил, что приятеля нет дома и ушёл, подавляя лёгкую внутреннюю тревогу. Волновался же он оттого, что Сяо Фынь вот уже вторую неделю кряду не посещал университет. Прежде за ним подобного не наблюдалось. Ну, день или два, но ведь не целую неделю!
Сяо Тхай возвращался домой с твёрдым намерением, что если завтра приятель вновь не придёт на лекции, он вернётся и расшибёт в щепьё дверь этого домика. Затянувшееся отсутствие Сяо Фыня вселяло тревогу в сердце молодого повесы. Сяо Тхай чувствовал за собой косвенную вину: следовало бы уступить ему эту толстушку Ежао... Он ещё помнил тепло её тела и беспокойная совесть будоражила воображение.
Дни тянулись подобно смоле дерева муен.
С некоторых пор Сяо Фынь утвердился в мысли, что день страшно утомляет. Он ожидал наступления сумерек. Он ожидал их предвестника - октябрьскую морось...
А ночью...
Ночью он увидит сон. Он будет обнимать и миловать крепкое, налитое тело Зянцуй, целовать её пухленькие рубиновые губки и смотреть в бездонные, полные бесконечной смертельной тоски чуточку раскосые глаза. Будет любоваться закатным румянцем, который всё явственнее проступает на её кукольном личике сквозь болезненную бледность щёк...
Спустя ещё пять дней терпение Сяо Тхая лопнуло.
Приятель так и не показался в университете. После лекций молодой повеса подбил нескольких товарищей и, пылая решимостью, направился во главе их к домику на улице Белых Туманов.
Студенты нагрянули к сумеркам, как раз только начал сеять противный дождик...
Домик прозябал в прежнем состоянии. Приглядевшись, Сяо Тхай различил на крыльце грязные отпечатки собственных башмаков. Он настойчиво и довольно громко постучал в дверь. Ему никто не ответил. Тогда студенты обошли домик кругом, пытаясь сквозь щели в закрытых ставнях заглянуть внутрь. Щели однако были малы, а в домике царил мрак.
Сяо Тхай вновь принялся неистово колотить в дверь. Но все попытки оказались тщетны. Тогда, коротко посовещавшись с товарищами, он уговорил их взломать дверь под свою ответственность. Студенты навалились всем скопом, поднатужились, надавили и дверь рухнула. Они вошли во мрак гостевой. Шибануло затхлостью, вонью прогорклого масла лампад и ещё чем-то едва уловимым.
Ни в гостевой, ни на кухне не было никаких следов хозяйского присутствия. На вещах лежал тоненький слой пыли. Они уже хотели убраться восвояси, но Сяо Тхай обратил общее внимание на закрытую дверь спальни. Та была заперта изнутри...
Не особо размышляя, руководствуясь принципом - ломать так ломать, студенты выдавили и эту дверь. Кто-то запалил длинную ирскую спичку, которыми пользуются охотники и солдаты.
Сяо Фынь лежал поверх постели и бессмысленным воспалённым взором блуждал по потолку.
Сяо Тхай едва сдержал возглас ужаса. Минуло всего тринадцать суток с момента их последней встречи, а приятель лишь отдалённо напоминал самого себя. Это был скелет, туго обтянутый неестественно бледной кожей. Всклоченные седые космы обрамляли искажённое безумной гримасой лицо. Щёки провалились, глаза впали.
Сяо Тхай подошёл к нему. От бедолаги резко разило густым ароматом черёмухи. Так резко, что студент поморщился. Он перехватил тонкое запястье приятеля, внутренне ужасаясь мертвенной холодностью. Наконец кто-то догадался зажечь лампады. Стало гораздо светлее.
Теперь Сяо Тхай мог по достоинству оценить мучнистую бледность приятеля. Бедняга Фынь более походил на труп, чем на живого человека.
- Слышишь меня, Сяо Фынь? - едва сдерживая слёзы, окликнул он приятеля. - Это я, Сяо Тхай. Ты узнаёшь меня?
Сяо Фынь чуть заметно, с видимым усилием кивнул и прошелестел:
- Я умираю, Тхай...
- Но почему, Сяо Фынь? Что с тобой произошло?
- Я умираю от любви, Тхай...
К счастью Сяо Тхая один из его спутников оказался будущим врачевателем. Тот привычно нащупал пульс, прислушался, осмотрел глаза и заключил:
- Сяо Фынь серьёзно болен. У него крайнее истощение ци и плоти, пограничный дисбаланс воздух-земля... Если мы не доставим беднягу сию минуту в госпиталь Святого Кана, к утру он погибнет.
Общими стараниями Сяо Фынь очутился под опекой врача и госпитальных монахов.
Сяо Тхай ужасно мучился.
Он уверил себя в том, что несчастье произошедшее с приятелем целиком лежит на его совести. Если бы он мог предположить такое заранее, то и на пушечный выстрел не подошёл бы к этой Ежао. Бедняга Фынь буквально усох от неразделённой страсти к этой серенькой и к тому же замужней сучке. В голове не укладывалось. Чтобы хоть как-то оправдать себя в собственных глазах и умиротворить совесть, Сяо Тхай решил ночевать в домике на улице Белых Туманов, стеречь его от воров и бродяг, пока законный съёмщик находится на лечении.
В первую же ночь ему приснился сон, необыкновенно яркий и несколько странный. Образы чётко запечатлелись в памяти и, точно призраки, преследовали его в продолжении следующего дня.
А приснилось ему вот что...
Каким-то образом Сяо Тхай очутился на укромной лужайке в цветущем черёмуховом саду. Прямо перед ним стояла белая, резная беседка, создающая неизгладимое впечатление лёгкости и воздушности. В беседке сидела девушка с распущенными волосами. Она тихонько напевала какую-то жалобную песенку и подыгрывала себе на золотистой цитре. Очень сильно пахло черёмухой.
Сяо Тхай несколько помедлил. Однако, любопытство взяло таки верх над непривычным наплывом робости. Не таясь, Сяо Тхай шагнул прямо в беседку.
- Вы уже здесь, милый Фынь? - томно произнесла незнакомка.
![[]](/img/g/gern_w_w/zapah-cvetuschei-cheremuhi/zapah-cvetuschei-cheremuhi.jpg)