К заветному терему под красной черепицей Сергей Сергеевич добрался в жаркий полдень. День был обычный, будний, так сказать, так что и Николай Михайлович, и племянницы отсутствовали. Лишь Леночка громыхала посудой где-то на кухне, да огромный белоснежный персидский котяра с исконно-русским именем Кузьма самодовольно развалился на яблоневой ветке, будто чеширский кот из Алисыной Страны Чудес.
Сергей Сергеевич не стал беспокоить Леночку трезвоном во входную калитку. Через хорошо знакомую ему дыру в заборе Синичкин попал в густые кусты сирени и жасмина. Выбрался из кустов и проскользнул к заветному широко распахнутому окну Аниной комнаты. Сначала закинул в окно свой благоухающий букет.
Потом, легко подтянувшись, перевалил через подоконник окна сестриной спальни, при этом чуть было не оторвав от багетки задернутые тяжелые шторы. На лету подхватил падающий с подоконника горшок с цветущей японской розой, перевел дух и огляделся.
Увидев в полумраке бледно-синюшное лицо Ани с заострившимся носом и запавшими глазницами, охнул и уронил-таки цветочный горшок. На миг, на один страшный миг ему показалось, что он видит покойницу. Но, Слава Господу, Анна пошевелилась, слегка застонала и открыла глаза. И тут же просто затрепетала от радости: "Сережа, Сережа, как же ты кстати! Я так хотела тебя видеть!" Она закашлялась, и с трудом договорила: "Ты мне очень-очень нужен".
Сергей Сергеевич был и рад, и не рад видеть свою сестру. Ну, в том смысле, конечно, что ему было страшно глядеть, во что превратилась его ненаглядная (Мисс всех Вселенных отдыхают!) ясноглазая сестричка.
Он несмело подошел к кровати, и присел на ее краешек. Анна Сергеевна тем временем с трудом приподнялась и облокотилась на свои кружевные подушки, приняв таким образом полу сидячее положение. С видимым усилием дотянулась до прикроватной тумбочки, взяла лежащие там таблетки и проглотила сразу несколько штук. Сергей Сергеевич встрепенулся и быстро подал сестре стакан воды, заранее поставленный несомненно заботливой Леночкой все на ту же тумбочку и накрытый белой кружевной салфеткой.
"Что это ты пьешь? - взглянул он на название лекарства и рассердился: "Антидепрессанты! Да еще и горстями! Ну, мать, ты даешь..."
"А", - устало отмахнулась Анна Сергеевна: "Теперь уж все равно".
Она чуть помолчала и продолжила все тем же усталым бесцветным голосом:
"За то с их помощью я смогу по-человечески поговорить с тобой об очень важном для меня деле, не падая ежеминутно в обморок".
"Они на некоторое время сил мне придают", - виновато добавила Анна Сергеевна, заглядывая в глаза брата тусклыми, слезящимися, исполненными боли глазами.
Ну что тут скажешь?..
Сергей Сергеевич вздохнул и взял сестру за холодную полупрозрачную руку. А Анна Сергеевна, на секунду прикрыв глаза, заговорила тихим, но уже гораздо более твердым голосом:
"Сереженька, братец ты мой дорогой! У меня будет к тебе небольшое поручение. Необычное поручение. Не подумай, пожалуйста, что я схожу с ума или впадаю в детство, но... Последнее время мне не дает покоя некоторая неувязочка, так сказать, случившаяся в моей жизни. И я бы очень хотела, чтобы ты все прояснил".
Сергей Сергеевич ничего не понял из сказанного его сестрой, но не стал переспрашивать, а, затаив дыхание, старательно прислушивался к тихому полному смирения Аниному голосу.
"Сережа, ты помнишь, что до переезда на улицу Чапаева, в одиннадцатиэтажку, мы с родителями жили на окраине Саратова, в поселке Елшанка?"
"Помню", - тотчас отозвался Сергей Сергеевич.
"Но ведь тебе тогда было лет шесть - семь, не более?" - засомневалась Анна Сергеевна.
"Помню - помню", - хмыкнул Сергей Сергеевич: "И нашу однокомнатную квартирку в полуподвале помню, и лавочку у подъезда... И
как ты на этой лавочке целовалась с Вовкой Рынденко со второго этажа".
"И правда помнишь!" - охнула Анна Сергеевна, и они оба тихо рассмеялись.
"Ну не все, конечно, помню", - признался Сергей Сергеевич: "Наиболее яркие моменты запомнились. Маму помню, например, молодую такую! И соседей некоторых, и друзей своих..."
"Маму...", - неслышно выдохнула Анна Сергеевна, не замечая нечаянных слез, тихими ручейками скатившихся по ее щекам.
Сергей Сергеевич и сам как-то неожиданно хлюпнул носом, и, отвернувшись, протянул сестре носовой платок. Она вытерла глаза, вздохнула и продолжила:
"А не помнишь ли соседку с первого подъезда, тетю Розу? Она еще все себя на украинский манер Рузей звала. И сама-то она была откуда-то с Закарпатья, то ли украиночка - "западэнка", то ли венгерка (мадьярка по-ихнему)?..
"Ведьму?" - сразу же отозвался Сергей Сергеевич: "Конечно, помню!"
"Ну какая она ведьма", - улыбнулась Анна Сергеевна: "Так, гадала - ворожила девчатам на женихов да на судьбу. Ну и травками лекарственными приторговывала".
"Колдунья и есть", - решительно возразил Сергей Сергеевич и тут же поправился: "Ну, то есть, была... Жива ли сейчас?"
Он пожал плечами: "Ей ведь тогда уж лет сорок пять было. Значит, теперь..."
Экономист Синичкин что-то долго высчитывал в уме, писал пальцем в воздухе цифры, пока Анна Сергеевна с улыбкой не подсказала ему:
"Лет шестьдесят пять, а то и по более будет".
"Ну да, конечно", - закивал головой Сергей Сергеевич и, застеснявшись, признался: "Из-за этих микрокалькуляторов совсем разучился считать в уме".
Он мечтательно вздохнул: " Мы с пацанятами ее побаивались. А вот меня она почему-то любила, все "цукерками" угощала. Ну, то есть, конфетами. И название у конфет было очень забавное. Такое... а, вспомнил: "Вэдмидь на Пивночи". Вот!"
"Мишка на Севере", - улыбаясь, перевела Анна Сергеевна.
И звала меня так смешно, по-хохляцки: "Сирожа", - продолжал вспоминать Синичкин.
"Ну это ж надо так хорошее имя перекорёжить!" - запоздало возмутился Сергей Синичкин: "Ты только вдумайся, Аня: "Си - рожа!" Ужас!"
"И одета она всегда была в длинной черной шелковой юбке и белой украинской сорочке с вышивкой", - весело подхватила Анна Сергеевна. "На голове черная коса, венцом уложена. И ведь ни одной сединочки..." - с удивлением покачала она головой и вновь улыбнулась: "А на шее монисто из красных бусинок. Ну, совсем как Гоголевская Солоха!"
"А чё это ты ее вдруг вспомнила?" - спохватился Сергей Сергеевич: "Просто так или по делу?"
"По делу, Сереженька, по делу", - отозвалась Анна Сергеевна: "Ты понимаешь, братец, я ведь тайком от родителей ходила к этой самой тете Рузе погадать на свою дальнейшую судьбу".
"Да ты что?!" - восхитился Сергей Сергеевич: "А я и не знал. Что ж ты мне тогда ничего не сказала?"
"Ты в то время еще совсем маленький был", - снисходительно улыбнулась Анна Сергеевна: "Ну а родители бы меня засмеяли".
"Это уж точно!" - подхватил Сергей Сергеевич, вспомнив своих, тогда еще совсем молодых, с комсомольским задором и атеистическим настроем, родителей.
"Ну и что же она тебе нагадала?" - заинтересовался он.
"В этом то и вся загвоздка", - вздохнула Анна Сергеевна.
"Вот слушай", - она подняла глаза к потолку, видимо вспоминая, и, наконец, заговорила: "Будешь ты, девонька, шибко грамотной. Писать хорошо будешь, гладко..."
Анна Сергеевна взглянула на брата и добавила: "Тетя Рузя при этом рукой этак по воздуху повела, будто писала..."
Она вздохнула и продолжила:
"Замуж поздно выйдешь, но за богатого. Над черным золотом он начальником будет..."
"Я тогда и не поняла вовсе, что за золото - черного цвета? Даже напугалась немного", - со смущенной улыбкой пояснила Анна Сергеевна.
"Черное золото - это же нефть!" - догадался Сергей Сергеевич и тут же почувствовал некий холодок под ложечкой: "Откуда же она, тетя Рузя эта, могла это знать?"
Анна Сергеевна пожала плечами и стала рассказывать дальше:
"Будут у тебя две ярочки, личиком схожи..."
"Ну, то есть, две дочки", - пояснила Анна Сергеевна брату, сидевшему на краю кровати с изумленным лицом.
"Жить будешь в червонном тереме", - вспоминала Анна Сергеевна слова гадалки: "А мужа твоего будут звать Миколашка".
Сергей Сергеевич сглотнул вязкую слюну, облепившую вдруг горло, и подозрительно спросил у сестры: "А ты не сочинила все это?"
"Ну что ты", - успокоила брата Анна Сергеевна: "Зачем бы мне это? Ты вот последнее послушай: "А умрешь ты в семьдесят семь лет".
"В семьдесят семь?" - тупо переспросил Сергей Сергеевич.
"Угу", - Анна Сергеевна твердо смотрела прямо в глаза Сергею Сергеевичу: "Ну, теперь ты понимаешь, что у меня за "неувязочка"?"
"Ну, значит и умрешь в семьдесят семь" - бодро сказал Сергей Сергеевич: "И это здорово!"
Хочется отметить, что с высоты своих двадцати восьми годочков возраст семьдесят семь лет казался Сергею Синичкину несказанно древним и вполне пригодным для завершения земного пути.
"Умираю я, Сережа", - просто сказала Анна Сергеевна, но так убедительно, что Сергей Сергеевич весь просто заледенел с головы до пят.
"Умираю", - повторила она: "А мне ведь только тридцать девять".
В комнате повисла гнетущая тишина. Слышно было лишь зудящее жужжание какого-то шального комара, перепутавшего день с ночью, да строгое тиканье настенных часов. Словно обрадовавшись, что на них, наконец-то, обратили внимание, часы вдруг звонко и мелодично пробили один раз. Сергей Сергеевич от неожиданности вздрогнул, и взглянул на сестру. Анна Сергеевна вздохнула, устало провела тыльной стороной ладони по лбу, будто собираясь с мыслями, и вновь заговорила:
"Наверное, это глупая затея с моей стороны... Но вот запало беспокойство в душу - и не отпускает. Ну как же она, гадалка эта - могла так сильно ошибиться? Ну, с датой моей смерти", - криво усмехнулась Анна Сергеевна, уточняя.
"Ведь всю мою жизнь - словно в волшебном зеркале увидела: и мужа Николая, и дочек - двойняшек... И то, что я журналистом буду, и неплохим, смею надеяться... И даже то, что дом у нас будет в виде терема, да еще под красной черепицей..."
Сергей Сергеевич молчал. Да и что тут скажешь? Ведь все эти гадания-предсказания - вещь хрупкая и весьма ненадежная. И веришь им - и не веришь... То ли сказка, то ли быль... То ли истинная правда, то ли элементарное совпадение... Но поступил Сергей Сергеевич весьма мудро, и не стал разочаровывать сестру своими материалистическими сомнениями. В самом-то деле - что первично: материя или сознание? Ах, как сложно. Возьмем проще - что первично: курица или яйцо?
Внезапно Анна Сергеевна закашлялась. Сергей Сергеевич очнулся от своих философских измышлений и весь превратился в слух. Почему? Да потому, что Анна Сергеевна, явно теряя последние силы, перешла на тихий шелестящий шепот. Будто высохшие осенние листья затрепетали под легким дуновением теплого бабьелетнего ветерка:
"Так вот, Сереженька, я тебя очень прошу - съезди, пожалуйста, в Елшанку, к нашему старому дому. Узнай, не живет ли там до сих пор эта гадалка, тетя Рузя".
"Надежда маленькая, конечно", - голос Анны Сергеевны становился все тише: "Но вдруг! Или ее новый адрес узнай. И спроси ее, пожалуйста, как же так получилось? Ну, что ошиблась она в моей дате смерти. Да на целых сорок лет ошиблась..."
"Сделай милость, братец", - вдруг крепко сжала она руку Сергея Сергеевича своими ледяными пальцами: "Чтоб я уже наверняка знала, что судьба у меня такая - умереть в тридцать девять лет. Мне так спокойнее будет".
А Сергей Сергеевич вдруг навзрыд разрыдался.
"Что ты, Сереженька" - горячо зашептала Анна Сергеевна, обнимая брата: "Не надо, не плачь. Это я, дура старая, тебя расстроила. Прости меня, пожалуйста..."
"Да какая же ты старая", - всхлипнул Сергей Сергеевич, немного успокаиваясь в объятиях своей сестры: "Ты у нас еще ого-го!"
"Съезжу!" - клятвенно произнес Сергей Сергеевич, немного отстраняясь от сестры и громко высморкавшись в белую кружевную салфетку, еще недавно покрывавшую стакан с водой: "Сегодня же и съезжу! Разыщу твою тетю Рузю, или Розу, как там ее, и все у нее выясню".
"Душу из нее вытрясу, но все проясню!" - вдруг воинственно потряс он кулаком в воздухе.
Анна Сергеевна, глядя во все глаза на своего распалившегося братишку, с припухшими красными от слез глазами и носом с повисшей под ним прозрачной капелькой, вдруг как-то совсем легко, по-девичьи, рассмеялась. Тут уж и Сергей Сергеевич заулыбался.
"Ах, да, вот еще что", - обратилась Анна Сергеевна к брату: "У тебя расходы будут. Все эти "колдовские" услуги денег требуют..."
Она повозила рукой под своим матрацем и вытащила довольно упитанный конверт: "Вот, возьми, потратишь, как сочтешь нужным".
Сергей Сергеевич снисходительно усмехнулся:
"Я хорошо зарабатываю!"
Но заглянув в конверт, оторопел от вида толстой пачки сто долларовых купюр.
"Вот это подарочек", - присвистнул он: "Откуда столько?"
"Это и правда подарок", - вздохнула Анна Сергеевна: "Николай мне на день рождения хотел бриллиантовое колье купить, но сам в магазине побоялся выбирать: вдруг не по моему вкусу придется. Вот и подарил деньгами. Чтобы потом вместе сходить, выбрать".
Анна Сергеевна снова вздохнула:
"Ну, так и не сходили. Да я особо и не хотела - ну куда у нас в бриллиантовом колье пойдешь?.. Мы же не в Голливуде живем на Беверли Хиллз, и не в Лондоне в Виндзорском дворце... И даже не в Москве-столице" - лукаво улыбнулась она.
"И ско-ко же тут будет?" - экономист Синичкин никогда не видел такого количества наличных денег.
"Десять тысяч долларов" - просто ответила Анна Сергеевна.
"Ско-ко, ско-ко?" - проквакал Сергей Сергеевич: "Да на эти деньги не то что тетю Рузю, всю гору Брокену в Германии, вместе с ее гостьями, слетевшимися на шабаш в Вальпургиевую ночь - нанять можно будет!"
"Всех не надо", - беззвучно рассмеялась Анна Сергеевна: "А откуда ты про Вальпургиевую ночь знаешь?"
"Я много чего знаю", - таинственно-зловещим голосом прогудел Сергей Сергеевич: "Я даже знаю, что эта Вальпургиевая ночь случается как раз перед коммунистическим праздником Первое Мая, обозначенном как День Всемирной Солидарности Трудящихся!"
Он сделал многозначительную паузу:
"Так вот они, эти труженицы международные, как раз поутру со своими метлами и слетаются на Всемирный День Труда. И, главное, орудия труда уже при них!"
"Ах ты, балабол", - уже в голос рассмеялась Анна Сергеевна. И где только силы у нее брались? Ведь одна только тень от бывшей Анны Сергеевны осталась. К слову сказать - смертельно уставшая, болезненно расплывшаяся тень.
"Вот погоди", - шутливо пригрозила она брату указательным пальцем: "Когда наши придут..."
"Ваши", - убежденно сказал Сергей Сергеевич: "Уже никогда не придут. Их паровоз уже ушел. Вместе с винтовками и не оправдавшей себя коммуной".
Он улыбнулся:
"Ну ладно, шутки - шутками. А вот зачем ты мне столько деньжишь - скажи пожалуйста?"
"Купишь себе что-нибудь, обо мне на память", - отводя глаза в сторону, тихо прошелестела Анна.
"Дочерям отдай", - посуровел Сергей Сергеевич.
"Дочек я не обижу", - возразила Анна Сергеевна: "Ну и ведь ты мне - почти как сын. Так что не артачься"
"Еще чего!" - по-мальчишески как драчливый петушок, встрепенулся Сергей Сергеевич: "Нашлась мамаша..."
Но конверт с деньгами бережно засунул во внутренний карман пиджака, при этом низко опустив голову - чтобы Анна не увидела его снова блеснувших слезами глаз.
За спиной Сергея Сергеевича опять вдруг звонко и требовательно - уже два раза, пробили настенные часы. Сестра и брат одновременно обернулись и с изумлением уставились на бронзовый циферблат.
"Неужели уже час пролетел?" - безмерно удивился Сергей Синичкин: "Не может быть!"
"Это они меня предупреждают", - устало сказала Анна Сергеевна, обречено прикрыв глаза ладонью: "Мол, мало времени тебе осталось..."
"Нет", - твердо ответил Сергей Сергеевич, вставая на ноги: "Это они меня подстегивают, чтобы поторопился".
"Так что я пойду, сестричка", - виновато ласково заглянул он в потускневшие Анютины глазки.
"Сейчас, постой, одну секундочку еще!" - заторопилась - забеспокоилась Анна Сергеевна: "Вот еще что..."
Она с трудом сняла с себя увесистую золотую цепочку с массивным, также золотым крестиком, украшенным изумрудами и бриллиантами и протянула ее брату:
"Это тебе от меня на память"
"Дочерям отдашь", - угрюмо возразил Сергей Сергеевич.
"Да я что, распиливать его должна?!" - рассердилась Анна Сергеевна: "Их же у меня две. Забыл, что ли?"
"Ну ладно", - примиряюще сказал Сергей Сергеевич.
Он взял цепочку в руки и бережно надел ее назад сестре на шею:
"Уговорила. Возьму, когда тебе семьдесят семь лет исполнится".
И заметив смешливую лукавую искорку, промелькнувшую вдруг в тусклых больных Аниных глазах, сам воспрял духом. В этот миг ему внезапно показалось, что все будет хорошо. Все еще будет хорошо.
С этим счастливым чувством он поцеловал сестру в одутловатую щеку, встал и пошел к выходу. Вернее, к открытому окну. Обернувшись, несколько секунд прислушивался к мерному дыханию своей сестрички, уже погрузившейся в тяжелый сон-забытье. На серых губах ее играла легкая улыбка, и сердце Сергея Сергеевича наполнилось радостью и какой-то уж совсем детской уверенностью в успехе. Он решительно перелез через подоконник и бодро зашагал через палисадник к дыре в заборе.
В поселок Елшанка Сергей Сергеевич добрался уже к вечеру. По пути заскочил к себе домой, перекусил неизменными бутербродами. Запил скромный холостяцкий обед бутылочкой кока-колы. Сменил костюм с обязательной белой рубашкой и галстуком на голубые джинсы и синюю с яркой белой полосой на груди футболку. Оглядел себя в настенном зеркале и остался вполне доволен своим видом: строгий "белый воротничок", ну, то есть, банковский служащий прямо на глазах превратился в беспечного отпускника.
Белая полоса на синем фоне футболки вдруг напомнила ему полузабытые стихи неизвестного автора, которые в далекие школьные годы его одноклассник - пожизненный двоечник и классный шут Сашка Гуниев по прозвищу (естественно!) "Гуня", всегда сидевший на последней парте, любил заунывным гнусавым голосом декламировать на уроках советской литературы, вводя в краску гнева молоденькую училку. И, конечно, вызывая бурю восторга среди одноклассников, отупевши придремавших из-за скучного (ну, согласитесь же, очень даже скучного!) преподавания русской и советской литературы на школьных уроках.
"Дайте мне девушку синюю-синюю,
Я проведу по ней белую линию.
Дайте мне девушку белую - белую,
Я из нее темно-синюю сделаю!"
*****
Сергей Сергеевич весело взъерошил волосы и шутливо помахал своему отражению в зеркале, которое в ответ заговорщически подмигнуло. А, может, это и сам Сергей Сергеевич мигнул? Ну, бывают же всякие там нервные тики... Но Синичкину было некогда задумываться над такими пустяшными проблемами. Он очень торопился и, к тому же, немного волновался - впереди его ждала встреча с мадьярской колдуньей. Сергей Сергеевич быстренько натянул кроссовки, подхватил свою сумочку-"собачку" и, захлопнув дверь, лихо понесся вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.