Пепел имени твоего – 2
![[]](/img/g/georgiew_andrej_wladimirowich/pe-2/pe-2-1.jpg)
Annotation
Приключения Арвила в подземном мире, в городе Карле-Клеоне, закончились. Погиб Император Вам-Го, Султанат отошёл под протекторат Империи. Неугомонный начальник Тайной полиции Пиккаро сам не сидит на месте, и не даёт покоя Арвилу. Приключения на море, война с пиратами, неожиданные знакомства на суше и на море.
Пепел имени твоего – 2
Магистр Арнинг прислушался: из приёмной доносились голоса Милна Персона, секретаря, и начальника отдела службы безопасности Академии Эрона Фаррона. Арнинг вздохнул, закрыл папку красного цвета, поднёс к замысловатому вензелю перстень. Над папкой возникло голубоватое сияние, папка «вздохнула», сияние исчезло. Арнинг подошёл к двери, но остановился, когда услышал:
«Господин Фаррон, да что вы себе, собственно говоря, позволяете? Я буду вынужден пожаловаться на вас господину Арнингу! Если он не примет соответствующих мер, то я запишусь на приём к самому архимагу Торренсу. Нет, господин Фаррон, только через мой труп!»
«Вы так сильно спешите на тот свет, господин секретарь? Могу вам в этом поспособствовать, если вы сейчас же не уйдёте с моего пути. И ещё, Персон! Жалуйтесь хоть Триединому, хоть дьяволу. Я выполняю свою работу и на этом всё!»
«Нет, не всё!» – завизжал секретарь, магистр открыл дверь и выглянул в приёмную.
— Вы чего это? Решили разнести в пух и прах приёмную? Милн, при всём уважении, я бы поставил на молодость. То есть на Эрона. Ты что здесь устроил, старый хрыч?
— Так это.. как его.. Господин Арнинг, вы же сами мне вчера сказали, что от работы вас может отвлечь только один человек. Император Киллайд! А этот..
— Вчера? Я такое сказал вчера? – Арнинг провёл рукой по усам, покачал головой. – «Чёрная гроздь» хороша в меру. Мера для человека понятие относительное. Один вино пьёт каждый день, воюет, ваяет, творит и размножается. Для второго, такого как я, пьющего раз в месяц, вино – сущая отрава. Хоть и вкусная. Всё вкусное вредное, всякая гадость полезная. Вывод: вчера я перебрал и тебе наговорил лишнего, Милн. Забудь. А ты, Эрон, заходи.
Персон стоял с открытым ртом, стараясь осмыслить информацию из уст магистра Арнинга. Когда дверь в кабинет ректора Академии закрылась, Милн покачал головой и достал из тумбы письменного стола бутылку вина. Вытащив пробку, секретарь понюхал содержимое бутылки и скривился.
— Пьянствуешь на рабочем месте? – услышал Милн голос архимага Торренса. – Нехорошо. В смысле, нехорошо то, что не делишься вином.
Архимаг протиснулся боком в дверь приёмной, сел на стул рядом со столом секретаря. Стул издал предсмертный стон, но Торренса выдержал. – Наливай, Милн, какие наши годы? Что-то мы вчера с Арнингом на приёме Его Императорского Величества разошлись не на шутку. Он как?
— Император Киллайд? – переспросил Милн.
— При чём тут Император? – нахмурил брови архимаг. – Я спрашиваю о Арнинге.
— Бледный с утра, а так, в принципе, ничего. Вида, во всяком случае, не подаёт.
— Молодец, моя школа, – усмехнулся архимаг. – Так что там с вином? Почему ты смотришь на бутылку с пренебрежением и отвращением? Что случилось?
— Да вот, думаю что с ним могло произойти, – пожал плечами Персон. – Вчера доставили партию вина из погреба Его Императорского Величества, одну бутылку принесли мне. Так сказать, в подарок. Утром в приёмной запах появился. Такой… короче говоря, непонятно чем воняло. Вонь выветрилась, теперь вот.. смотрю, а оно того… какое-то не такое.
— Если подарок, то почему ты вино домой не отнёс? – спросил архимаг. – Ах, да, я забыл. Ты же не пьёшь спиртного. А ну-ка, дай мне бутылку, Милн.
Торренс, открыв, пробку, понюхал вино и скривился.
— Ну и вонь, мать его! Знаешь что, Милн, заберу-ка я у тебя эту отраву, отдам кому нужно, пусть голову поломают почему в бутылке эта гадость оказалась. Это, так называемое, вино точно из погребов Его Императорского Величества?
— Утверждать с уверенность не могу. Принесли, поставили на стол, сказали откуда вино, ушли.
— Как у тебя всё просто! – всплеснул руками Торренс. – Кто принёс? Давай с этого начнём.
— Хм.. – Персон задумался. – Хм, странно. Лица гвардейца не могу вспомнить. Красная накидка, шлем с плюмажем, длинный меч, начищенные до зеркального блеска сапоги. А лица.. Уф.. не могу вспомнить, хоть убейте меня, господин Торренс.
— Убить? Нет, я против убийств без причины, – произнёс архимаг. Он молчал минут пять, потом сказал: – Тот ящик с вином где сейчас находится? И зачем его принесли в Академию?
— Ну.. мало ли что. У господина Арнинга зачастую гости бывают. Из других учебных заведений. Вот завтра, к примеру, ждём делегацию из Султаната. Из Академий Силы, в смысле. Хотя, она там не так называется. А ящик находится в кладовой, что в конце коридора. А что?
— А то, – бросил архимаг. – Показывай.
— Кладовую? Там смотреть нечего. Да и холодно в комнате. Маги-воздушники с холодом перестарались.
— Какой ты, право, идиот, Милн! – произнёс архимаг. – Сдалась мне твоя кладовая! Ящик с вином покажи, хрыч ты старый! И на будущее, Персон: гвардейцы охраняют первое лицо государства, а не. Понятно?
— А не что? – переспросил секретарь, краснея. Только сейчас он понял, что хотел сказать архимаг. – Это что же получается? Вино – того?
Лицо Торренса побледнело. Он закрыл глаза, начал шептать какие-то слова . Воздух над столом секретаря загустел, через некоторое время из дрожащего воздуха проступило изображение лица начальника Тайной полиции Империи Гвена Пиккаро. Он сидел за своим рабочим столом, изучая документы. Пиккаро поднял голову, посмотрел на архимага:
— Давненько не виделись, господин архимаг. Минут десять как расстались.
— Это да, прошла уйма времени. Ты прав, Гвен. Слушай, а не возжелаешь ли ты прийти в гости к Ситару?
— К Арнингу, что ли? Что-то срочное, господин архимаг?
— Срочное, – кивнул Торренс. – И уровень секретности – наивысший.
— Буду через пять минут, – ответил Пиккаро. Его изображение исчезло, Персон с непониманием посмотрел на архимага:
— Есть же разговорный шар, господин Торренс. Зачем же свои силы тратить?
— Шар? – Торренс запустил руку в бороду, сжал её в кулак. – Вот что, голубчик. Найди-ка нам срочно друида Аразура. Знаешь такого?
— Да кто ж его не знает! – улыбнулся Милн. – Личность известная во всех королевствах. Не только в нашей Империи его знают и уважают. А ящик как же?
— Что? Зачем на ящик смотреть? Ах, да. Пойдём, посмотрим, что находится в ящике.
Эрон смотрел на стоящего у окна Арнинга. Магистр за относительно небольшой срок стал более степенным и рассудительным, теперь лишь изредка мог себе и своему окружению позволить вольности. Тёмные, длинные волосы, собранные сзади в хвост, чёрные, как сама ночь, глаза, усы-щёточки. Арнинг подошёл к столу, присел на край.
— Вот что сделаем, Эрон. Оформляй командировку и дуй-ка ты, мил человек, в славный город Таргвенрок. Точнее, к тому месту, где он находился. Это же надо такому случиться! Почти сто тысяч человек исчезли! Ох.. как представлю..
— Таргвенрок – портовый город, господин Арнинг. Добавьте к погибшим ещё тысяч двадцать-двадцать пять.
— Да, ты прав. Что же за артефакт за такой старатели нашли? Вместо города – воронка, заполненная водой. Это же жуть! Ладно, хватит причитать, Эрон. Нужно досконально с этим случаем разобраться, чтобы впредь такое не повторилось. На Лируше мы ничему не научились. Просто удивительно: мы с тобой разработали столько запретных актов для промысла старателей, но им наши запреты.. хм.. до одного интересного места. Хорошо, договорились. Ты едешь на юг Империи, я остаюсь на хозяйстве. Или поехать с тобой? Но отпустит ли меня Торренс?
— Не отпустит, – покачал головой Фаррон. – До начала нового учебного года чуть больше месяца.
— В том-то и дело. И Лоренс как назло заболел! Кстати, ты давно у него был в гостях?
— Вчера, – ответил Эрон. – Живой и здоровый. Ремонтирует артефакты с дочерью и новым помощником. Цвет лица розовый, улыбался. Я так понял, что у него дела идут даже больше, чем хорошо и Лоренса никакими пирогами в Академию не заманишь.
— Вот же.. Ладно, побываю на юге как-нибудь в следующий раз. Слушай, в приёмной Торренс, что ли? Или мне послышался его звериный рык?
— Не прислушивался, – пожал плечами Фаррон. – Архимаг после вчерашнего вряд ли с постели поднялся.
— М-да, мы вчера с ним были в ударе! – усмехнулся Арнинг. – Сам от себя такого не ожидал. Как вспомню представителей Султаната, так смех разбирает!
— Другая страна, другая культура и уклад жизни. Я могу идти?
— Да, иди, – зевнул магистр. – Что-то мне спать захотелось. К дождю, что ли?
В кабинете магистра стало тесно, когда в дверь боком протиснулся Торренс.
— Стоять, Фаррон. От меня никуда не скроешься! – произнёс архимаг.
В руках Торренс держал пузатую бутылку из тёмно-зелёного стекла. Как понял Арнинг, бутылку с вином.
— Хорошее завершение рабочего дня, – потёр руки магистр. – Бокалы доставать, господин архимаг?
— Себе доставай, я ещё жить хочу, – буркнул Торренс, присаживаясь на стул. Стул затрещал, архимаг скривился. – Когда ты уже нормальной мебелью обзаведёшься, Ситар? Сидишь на стуле и молишь Триединого, чтобы стул не развалился и не рассыпался. Садись, Эрон, садись! Сейчас Пиккаро подойдёт, нам есть что обсудить. Арнинг, ты чего на меня так своими буркалами смотришь? У тебя в Академии творится стирх знает что, а ты и в усы свои не дуешь! На, понюхай содержимое бутылки и потом решишь пить эту гадость или нет.
Магистр взял из рук архимага бутылку с вином, начал её изучать. Выдавленный рисунок грозди винограда, год изготовления. Арнинг присвистнул: вину, судя по дате, не меньше ста лет. Но вот запах…
— Это из подвала.. – начал магистр.
— Из подвала. Ты понюхай, понюхай чем вино пахнет, Ситар, – произнёс архимаг.
— Хм.. земляным маслом, – ответил Арнинг. – А что здесь такого? Ну, нашёл кто-то пустую бутылку, налил в неё масло. И что?
— А то! – покачал головой архимаг. – Милн, ты где потерялся?
Дверь в кабинет Арнинга открылась, зашёл Гвен Пиккаро, следом за ним секретарь магистра. Пиккаро поздоровался, присел за стол. Арнинг усмехнулся: на голове у начальника Тайной полиции – воронье гнездо, глаза разноцветные, нос огромный с горбинкой. Сама таинственность и неприметность.
— Ну-с, рассказывай, Милн, – произнёс архимаг.
— Что рассказывать? – Персон посмотрел на Торренса, потом на Арнинга.
— Ты как не от мира сего, Милн, – нахмурился архимаг. – То, что ты мне рассказал. Напомню: о вине ты мне рассказывал. Начинай.
Пиккаро смотрел на потолок кабинета: по голубому небу медленно ползли белоснежные облака, край потолка был подсвечен лучами заходящего солнца.
Торренс хлопнул в ладоши, иллюзия исчезла.
— Гвен, нашёл время любоваться потолком, – недовольно произнёс архимаг.
— Я всё успеваю, – пожал плечами Пиккаро. – Привычка несколько дел делать одновременно. Можно мне посмотреть на бутылку, Ситар? И мне ещё нужна бумага.
Пиккаро понюхал содержимое бутылки, капля жидкости тёмно-коричневого цвета попала на белоснежный лист бумаги. Капля расплылась, на бумаге появились радужные разводы.
— Земляное масло. Самое что ни на есть настоящее. В чём подвох, господин архимаг?
— Это ты так одновременно делаешь несколько дел, Гвен? – разозлился Торренс. – Говоришь, всё успеваешь?
— Успеваю. Бутылку с вином, в кавычках, принёс какой-то лже-гвардеец. В ней оказалось земляное масло. А в ящике, который находится в кладовой, вино настоящее. Так?
— Ну да, настоящее, – ответил Торренс. – Пришлось пойти на риск и самолично снять пробу.
— Да, запах от вас приятный, господин архимаг, – улыбнулся Пиккаро.
— Да ладно тебе, Гвен. Всего-то бутылку выпил. Дело совершенно в другом! Как в бутылке из погребов Императора может находиться не вино, а масло? И что это за лже-гвардеец, как ты сказал, принёс бутылку в приёмную Арнинга?
— Вопрос риторический, – ответил Пиккаро. – Из разряда философских. А ответы на них, как всегда находятся…
— На дне бокала с вином, – произнёс Арнинг. – А ведь правда. Масло защищает металл от образования ржавчины, а это значит..
— Милн, вылей куда-нибудь масло из бутылки, – попросил Торренс.
— Если там что-то обнаружите, Персон, разбейте бутылку. Заодно, чтобы дважды не ходить, – добавил Пиккаро.
— И ты мне обещал найти друида Аразура, – напомнил Торренс.
— Вас много, я один, – огрызнулся Милн, закрывая за собой дверь.
— Что-то ты его подраспустил, Ситар, – покачал головой архимаг.
— С чего бы это? Милн мне очень сильно помогает. Он помнит всё, что происходило в Академии пять, десять, пятнадцать лет тому назад. Помнит всех выпускников, где кто сейчас находится, чем занимается. Да и в библиотеке ему нет равных. Знает в каком зале, на каком стеллаже, на какой полке находится та или иная книга. Человек незаменимый. Уникум и талант.
— Все мы уникумы, – недовольно произнёс Торренс. – И уж тем более таланты.
— Жалко, что Киллайда с нами нет, – неожиданно для всех произнёс Пиккаро. – Господин Арнинг, активируйте..
— Я держу куб всегда активным, – Арниг показал Пиккаро излучающий свет небольшой куб. – Можете смело говорить, никто ничего не услышит, не подслушает.
— Замечательно, – улыбнулся Пиккаро. – Новости из-за границ Империи неутешительные, господа. Империя Ильнак опять расправила крылья, в ближайшее время следует ждать плохих новостей.
— И что на этот раз надумали-удумали в Империи Ильнак? Неужели объявит нашей Империи войну, Гвен? – спросил архимаг.
— Не исключено, – пожал плечами Пиккаро. – Если последователь покойного Вам-Го заключит военный союз с Абу-Арном, нам придётся туго. Воевать на два фронта это, знаете ли... Чревато. Персона только за смертью посылать. Так что, господа хорошие, завтра состоится Совет Девяти, на котором я выступлю с обширным докладом.
— Опять нашим воякам нагорит от Императора, – произнёс Арнинг.
— И поделом, – резко ответил Пиккаро. – Я, как вы знаете, совершенно не кабинетный работник. Много езжу по Империи, интересуюсь чем государство и люди живут. Так что я вам хочу сказать: люди в средних и малых городах просто в шоке от военных, расквартированных в поселениях. Наши защитники жрут вино и гномью настойку, отбирают провиант у деревенских, насилуют женщин. В общем, полный произвол. Киллайд не успевает за всем следить, но обещает провести большой смотр войск. Когда? После моего завтрашнего доклада, думаю, он бросит все свои дела и займётся делами армии и флота, обороноспособностью Империи. Дело-то нешуточное. Стирх, где же ваш секретарь, господин магистр?
— А вот и он, – ответил Арнинг, увидев открывающуюся дверь. – Что-то Милн какой-то рассеянный. Господин архимаг, хватит спать!
— А я и не сплю, – ответил Торренс, не открывая глаз. – Вино какое-то шальное. Честное слово! Милн, ты что-то долго.
— Попробуй найди чем разбить толстенное стекло, – буркнул Престон. – Пришлось к плотникам бежать за молотком. Друид только-только в Аллейд въехал, господин Торренс.
— А где его носило? – спросил архимаг у Арнинга.
— К родне ездил, в Зеркальный лес. Я ему давно отпуск обещал и вот.. Милн, клади стёкла на стол. О, молодец, в тряпку осколки завернул. Так-с, что мы видим? Ого, золотая монета, ключ. Хм..
— Монета времени правления деда Киллайда, Старга Неустрашимого, – произнёс Пиккаро, рассматривая монету. – Только она не из золота, господин магистр, она позолоченная. Но не.
— Ключ интересный, – произнёс Торренс. – Таких сейчас не делают, увы. Мастера ушли в мир иной, современные занимаются лишь подделками произведений искусств. Как этот ключ, к примеру. Вот только хотелось бы узнать что он открывает. М-да.. Маленький ключик, большая тайна. Милн, ты предупредил на проходной, чтобы Аразура…
— Сразу же, – кивнул Персон. – Незамедлительно, почти мгновенно.
— Соображаешь, – довольно произнёс архимаг. – Ситар, дай карандаш, что ли? Надо же ключ рассмотреть. Нет, не вижу ничего, всё расплывается. У меня глаза слабые, кто среди нас орёл?
— У меня хорошее зрение, – произнёс Эрон Фаррон. – Я самый настоящий орёл. Разрешите, господин архимаг.
— Да пожалуйста. Эй, Эрон, ты зачем его в руки взял? – закричал Торренс.
— А что, ключ может укусить? – удивился Фаррон.
— Ещё и как! – произнёс Арнинг. – На ключ маги могли наложить какое-то заклятие. Праха, например.
— Я магию чую за сотню шагов, – сказал Эрон. Он долго смотрел на ключ, потом вышел из-за стола, подошёл к окну, поближе к свету. – Герб нарисован или что-то похожее на герб. Орел, расправивший крылья, на фоне заснеженных гор. Первый раз такую красоту вижу, господа.
— Что в рисунке может быть такого, что ты этим восторгаешься, Эрон? – хмыкнул Торренс.
— Орёл крыльями машет, – спокойно ответил Фаррон.
В кабинете Арнинга стало тихо. Магистр, откашлявшись, произнёс:
— Магия живого рисунка была только у..
— Не только у аануров, – покачал головой Торренс. – А и..
— Уверены, господин архимаг? – спросил Арнинг.
— Очень даже. Непременно да и больше того.
— Кто-то объяснит о чём господа маги говорят? – обратился к Фаррону Пиккаро. – О чём они курлычут, Эрон? Сплошные загадки.
— Только аануры владели искусством магии живого рисунка, – ответил Фараон.
— Я сказал, что не только они, Эрон, – возмутился Торренс. – Какой ты невнимательный. Я ещё сказал «а и».
— А и кто? – засмеялся Пиккаро.
— Маги с Борхосских островов, – объяснил Арнинг. – Они себя считают потомками Древних. То есть аануров. Их города для посещения закрыты, поэтому мы знаем о тапу-нарах очень и очень мало.
— И что? Никак? – спросил Пиккаро.
— Никто живым не вернулся, – покачал головой Арнинг. – Пытались с ними наладить контакт, но.. А что это вы так побледнели, господин Пиккаро?
— Ничего. Душно в кабинете, – ответил начальник Тайной полиции. – Почему я о этих, как их.. тапу-нару только сейчас узнал?
— У вас своих проблем хватает. На материке, в смысле и без смысла, – произнёс Торренс. – Итак, господа, что мы имеем!? Золотую ..
— Позолоченную, – поправил Пиккаро. – С торца потёртости есть.
— Согласен. Позолоченную монету. Старинную и непонятно что открывающий ключ. Где и что мы о нём можем узнать? Арнинг?
— Милн? – переадресовал вопрос магистр.
Престон закрыл глаза, начал шевелить губами.
— Что это с ним? – усмехнулся Пиккаро.
— Книги в уме перебирает, – пояснил Арнинг. – Я же говорю – талант.
— Императорский дворец. Закрытая библиотека. Больше ничего, – произнёс Престон. – В библиотеке Академии ничего нет.
— Ладно. Поговорю с Киллайдом, – произнёс Торренс. – А что..
Договорить архимаг не успел: открылась дверь, в кабинет заглянул Аразур. Белоснежные всклокоченные волосы, пронзительные голубые глаза.
— Э-э-э..
— Заходи, Ион, – махнул рукой Торренс. – Мы тебя заждались.
— А что, кто-то заболел, разбился насмерть или опять студенты перестарались со своими плетениями? – спросил друид.
— Слава Триединому, ничего такого не произошло, Ион, – ответил архимаг. – Но могло и.
— Ого. А зачем же меня как арестанта сопровождали через весь Аллейд? Стыд и позор, срам и унижение! Ещё бы связали!
— Дело есть к тебе, Ион. Да ты не стой в дверях, – сказал Арнинг. – Ты у нас самый сильный менталист. Так?
— Разве можно о себе столь высокопарно говорить? Я же не человек, – опешил Аразур. – Умею кое что, но это врождённое.
— Хорошо. Можешь посмотреть воспоминания нашего Милна за вчерашний день? Видишь ли..
— Только с его разрешения, – перебил Аразур. – Милн?
— А это не больно? – спросил Персон с побелевшим лицом. – А то я как-то и не…
— Ничего не почувствуешь, – ответил друид. – Ты же меня знаешь!
— В том-то и дело, что знаю, – покачал головой Милн. – Ладно, я согласен. Что мне нужно делать, Ион?
— Закрыть глаза и вспомнить то, что ты хочешь вспомнить. – Аразур подошёл к Персону, положил ладонь правой руки на голову. – Вспоминаешь?
— Да не так чтобы очень, но стараюсь.
— Господин магистр. Мне нужен лист бумаги и алхимический карандаш, – произнёс друид. – Ага, что-то вижу. Ну и ну.. Подожди, Милн, зачем ты прячешь свои воспоминания?
— Даже и не думал, друид.
— Тогда это у меня проблемы. Никак после бешеной скачки в себя не приду. Ты думай, Милн, думай, я сейчас, совсем скоро, почти мгновенно, – произнёс Аразур, доставая из кармана куртки небольшую перламутровую коробочку. – Сейчас я быстро приду в норму.
— Это то, о чём я подумал? – прошептал Пиккаро. – Торийская пыль?
— Ну да, – спокойным голосом ответил Арнинг. – Порошок из Дикой степи, от кочевников.
— Да вы с ума сошли, Аразур! – воскликнул Пиккаро. – Торийская пыль в Империи под запретом! За хранение и употребление – смертная казнь. Без обжалования приговора.
— У меня разрешение от самого Киллайда, – произнёс Аразур, закрывая коробочку с пылью. – Ух..хорошо.
— Идиотство какое-то, – произнёс начальник Тайной полиции.
— Ну почему же? Во-первых: я не есть подданный императора Киллайда. Во-вторых, и это самое главное – я не человек, господин Пиккаро. На меня законы Империи не распространяются, – спокойно ответил друид. – А сейчас попрошу тишины.
Прошло несколько минут, друид сказал Милну «всё, молодец, можешь винца хлебнуть». Взяв в руку карандаш, Аразур начал рисовать. Сначала были грубые наброски, потом друид начал мастерски наносить всё новые и новые линии. Что нужно, он оттенял, наносил жирные обводные линии, ретушировал получившееся изображение. Точнее, лицо сурового мужчины с грубыми, гротескными чертами.
— Обалдеть и не встать, – пробормотал архимаг.
— Согласен, но не до конца, – в тон Торренсу произнёс Арнинг. – Если бы чуть грубее, но не настолько чтобы прям сильно, то вполне возможно, возможно.
— Опять магов понесло, – засмеялся Пиккаро.
— В этот раз я с вами соглашусь, – сказал Фаррон. – Ничего не понял.
— Они, господа Арнинг и Торренс, часть слов произносят вслух, часть воспринимают ментально. Слабаки, короче говоря, – объяснил друид.
— Ты, Аразур, смотри не.. – Торренс недовольно нахмурился. – Все наши с Ситаром секреты разболтаешь. Сам-то понял, кого изобразил? Кто этот человек?
— Естественно, понял, – пожал плечами друид. – Как не узнать того, с кем был лично знаком? Такое скажите, господин Торренс!
— И? – одновременно произнесли Арнинг и Торренс.
— Это отец Старга Неустрашимого, великий король Флигардии, талантливый полководец Аварал Жестокий. Благодаря ему, кстати, Империя имеет выход к Спокойному морю. И не только к нему.
— К чему ещё? – спросил Пиккаро.
— К Северным горам, к Хребту Невезения. В принципе, ко всему.
— Сказки, а ты самый настоящий сказочник, Ион! – покачал головой Торренс.
— С какой стати? – огрызнулся Аразур. – Люди мечом и огнём завоёвывали и присоединяли земли. Что не так-то?
— Я не об этом, – махнул рукой Торренс, – ты хочешь сказать, что лично знал короля Аварала?
— Да, спина у него была слабая. Приходилось на ноги поднимать, спину поправлять. Подождите, так что это получается? В приёмной побывал призрак короля Флигардии? Да ну.. не может быть.
— Мы тебя слушаем, но себе говорим, что такого не может быть, – произнёс Арнинг. – Но верим же тебе? Давно хочу спросить, Ион, сколько ты живёшь? Лет тебе сколько?
— Математики не обучен, не знаю, – усмехнулся друид. – Да и важно ли это?
— А всё же? – наседал Арнинг.
— Триста, может, и все пятьсот. Я же часто бываю в Зеркальном лесе, а там время течёт совершенно по-другому. Сами знаете.
— Вот что-то не сходится в твоём рассказе, Ион, – произнёс архимаг. – Как собрать воедино земляное масло, которого во времена Аварала не знали, его визит в приёмную и монету прадеда Киллайда?
— Я хоть и мудрый, потому что долгоживущий, но знать всё не могу. Хм.. какая монета? Вы о чём?
— На, посмотри. – Торренс протянул друиду позолоченную монету и ключ размером с ладонь ребёнка. – Только они были завёрнуты в тряпицу, поэтому мы и не услышали трень-брень. Милн, будь другом, принеси пару-тройку бутылочек вина. Да не хмурься, Ситар, завтра же вам принесут два ящика самого лучшего…
— Магистр, требуйте вино с левого берега Таурены, пятилетнее. Чудо, а не вино, – вставил Аразур, рассматривая монету и ключ. – М-да, тайна живого рисунка..
— Мы это знаем и без тебя, Ион, – перебил Торренс. – Что ключ открывает?
— Да стирх его знает, – ответил друид. – Думать нужно и вспоминать. Необходимо время, чтобы.. Монета не та. Как я сразу не сообразил.
— Что значит не та монета? – спросил Арнинг.
— У Старга Неустрашимого шрам был на левой щеке, на монете – на правой. Это раз. А два, это то, что именно из-за безобразного шрама изображение Старга чеканили с другой стороны. Такой монете цены нет. Их выпустили малой партией и было это… было. Не вспомню. Старею. Память подводит.
— А насчёт масла, Ион? – напомнил Торренс.
— А что с ним не так, господин архимаг? – искренне удивился друид. – Секрет горения земляного масла знали еще до, как вы выражаетесь с Арнингом. Вон, посмотрите на картину. Что вы видите?
— Ну.. в сторону старинного Аллейда летит огненный шар, созданный магами, – сказал архимаг.
— Да вот прямо сейчас! – засмеялся друид. – Огромный шар из войлока, пропитанный земляным маслом. Вот что горит и летит в сторону Аллейда. Город, кстати, после осады как раз войском Аварала Жестокого пришлось отстраивать заново. На старых фундаментах появились новые дома и так далее. Наивные люди.. очень-очень наивные. Приписываете себе знания и умения, которых у вас нет.
— Ты бы язык укоротил, Аразур! – замогильным голосом произнёс Торренс. – Мы тебе не, и далеко, причём. Где, стирх его побери, Милн, Арнинг?
В кабинет зашёл Мил Персон и Император Киллайд. Все, кроме Торренса, вытянулись в струнку. Император махнул рукой, мол, сидите.
— Я так и думал, что у Арнинга собрались нужные мне люди. Троих одним ударом. Вы что, на ужин не собираетесь идти? Мне одному отдуваться перед султанатскими? Нет уж, извольте, извольте. А что это у вас на столе лежит? Хм.. никогда такой монеты не видел, да. Вроде как мой прадед изображён. Точно, он. Да и ключ.. Что он открывает, господа? А зачем вы такую красивую бутылку разбили? Что происходит, Арнинг?
— Может, перед рассказом выпьем вина? – спросил Торренс.
— Можно выпить, но не стоит, – отрезал Киллайд. – Иначе до полуночи не доживёте. Особенно вы, архимаг. Ситар, начинайте рассказ. Хотя, подождите. Пиккаро здесь, все негодяи собрались в одном месте. Где сейчас находится мой, предположительно, зять?
— Арвил? – спросил Пиккаро.
— Он, Гвен, – кивнул Император. – Моя дочь с ума сходит и выдвигает всевозможные ультиматумы. Да ещё и жена. Два сапога на одну ногу. Женщины, что с них возьмёшь? Слушаю, Гвен.
— Мой Император, я вам потом расскажу. Хорошо?
— Что? – удивился Киллайд. – Гвен, ты его туда? В смысле туда, что ли? Да как ты смел без меня, без моего разрешения?
— С ним всё хорошо. Недели через две будет нюхать подмышку вашей дочери, – произнёс Пиккаро. – А как вы хотели? Сами приказали прощупать-разведать. Вот и результат.
— Знаешь что, дорогой мой начальник Тайной полиции! Вечером я предоставлю тебе возможность пообщаться с двумя разъярёнными женщинами-кошками. Догадайся с кем и с какими кошками! С дикими и с горящими глазами! Не у одного меня должна голова болеть и вообще! Ладно, потом расскажешь, что и как, Гвен. Арнинг, я весь внимание.
После рассказа Арнинга, Киллайлд долго молчал, потом бросил: «разбирайтесь, доложите, мне некогда». Уже в дверях Император посмотрел на архимага и магистра:
— За мной, и не увиливать. Знаю я вас, мерзавцев!
— Десять минут, Ваше Императорское Величество! – попросил Торренс.
— Жду во дворце.
Когда Арнинг и Торренс остались одни, архиаг, открыв бутылку вина и сделав большой глоток, произнёс:
— Слушай, Ситар, не Академия, а какой-то проходной двор. Нужно что-то придумать такое.
— Не пускать Императора? Вы о чём, учитель? – удивился Арнинг.
— А хоть бы и его. Да и Пиккаро. Всё вынюхивает-рассматривает-выискивает. Я, когда был ректором Академии, грудью останавливал всяких королей и королев.
— И как это выглядело и что с вами происходило после того как?
— Два раза прятали под землю на пять суток, – вздохнул архимаг. – Но потом они все, как один. Разрешите и так далее. Понял?
— Хорошо. Включу арку на входе, – кивнул Арнинг. – Чтобы даже мышь!
— Мышь тем более, – согласился архимаг. – Как ты мог сосватать Арвила на такое? Даже слов не нахожу, Ситар!
— Вот вам и здравствуйте! – Арнинг открыл сейф, достал бумагу, протянул её Торренсу. – Почерк узнаёте?
— Вроде мой, – вздохнул Торренс. – Но как я мог? И ты меня не остановил! Как говорит Киллайд, мы с тобой мерзавцы. И где Арвил два месяца был? Я догадываюсь, что за Океаном бурь. Так?
— Да, на Борхосских островах, – кивнул магистр. – А вот с какой он миссией там был, только Пиккаро и знает. Он, как вы знаете, помимо начальника Тайной полиции ещё и начальник, но другой службы. Хм.. Секретной.
— Мне ли это не знать? То-то он побледнел после рассказа о тапу-нарах. Понятно. Такой же мерзавец, как и мы с тобой. Это хоть как-то. Не очень чтобы, но всё-таки. М-да. Пошли, что ли? Только ты это.. вещицы прибери, прибери подальше. Мало ли что.
— Никто и никогда, – ответил Арнинг. – Даже я забуду о них. На какое-то время, конечно.
Архимаг и магистр вышли из кабинета, спустились по широкой мраморной лестнице на первый этаж Академии. Арнинг посмотрел на страдающего одышкой Торренса, сказал:
— Почему Арвил, а не кто-то из других разведчиков?
— Да, почему? – спросил архимаг.
— Он сумел выжить там, где другие погибали. Был в Султанате..
— Был, подтверждаю, – произнёс Торренс. – Всыпал там кое-кому.
— Вот-вот, – усмехнулся Арнинг. – Сражался под землёй со слепышами. Опять надавал всем подряд по заднице. Побывал в подземном городе, встретился лицом к лицу с Богиней смерти. Нашёл тайный ход между нашей Империей и Империей Ильнак. Уничтожил самого Вам-Го и остановил войну.
— Это да! А что ещё?
— Его как родного встретил город Древних Торлейд. Да и с гномами он нашёл общий язык, я не говорю уже о карликах и друидах. Вот как бы так, господин архимаг.
— Везунчик или более того? – спросил Торренс, промакивая лысину огромным носовым платком.
— А что ещё добавить? Маг неплохой, хоть и самоучка. Ну, почти самоучка. На полигоне Академии все разбегаются, когда Арвил приходит на тренировки.
— Это да, это чересчур. Одни убытки от такого мага, – вздохнул Торренс. – Вот мы и пришли. И знаешь что, Ситар? Мне почему-то не хочется присутствовать на приёме у Императора Киллайда. Вот совсем не хочется.
— Мне тоже, тогда что? – спросил Арнинг.
— Как думаешь, в «Красной грозди» хорошее вино?
— Сейчас узнаем, – засмеялся магистр, останавливая проезжающую мимо повозку. – Ехать минут десять и тогда.
— Непременно и обязательно. Там нас разъярённые кошки не найдут.
— Вечер заиграл новыми красками. Так, учитель?
— Яркими, сочными и животворящими, – ответил Торренс. – Хорошо, иначе никак и никогда.
— Точно, – усмехнулся магистр. – Иначе никак и никогда. Да и быть по-другому не может.
Левый и Правый, казалось, из ножен выпрыгнули сами. Я услышал: «мы с тобой одна семья, тацин, дай нам вволю напиться крови». Верхняя палуба «Эклира» в предрассветный час была совершенно пустая, капитан Тангердальф стоял на корме, всматриваясь куда-то вдаль, в туман.
— Доброе утро, капитан!
Тангердальф вздрогнул, оглянулся.
— А, это ты. Привет-привет. Спал бы ещё, но нет, вскочил.
— Вскочил, как прыщ, это точно. Я птичка ранняя, люблю утреннюю прохладу, – ответил я, разминая кисти рук.
— Нормальные люди сейчас сны видят. Пятые, может, десятые, – покачал головой капитан.
Лет сорока, с выдубленной ветром, жгучим солнцем, морским солёным воздухом кожей бурого цвета, он напоминал мне человека-скалу, о которую разбиваются волны ханжества и других человеческих пороков. – Что-то у меня предчувствие.. того.
— Предчувствие чего того? – переспросил я, беря мечи в руки.
— Всего, – недовольно произнёс капитан. – Впереди по курсу Вольная гряда, и сразу же покажутся Волчьи ворота. Для пиратов – очень удобное место. Корабли сбавляют ход, между двумя скалами на большой скорости не пройдёшь. И вот тут-то они и.. из тумана появляются, идут на абордаж. В общем, пока Триединый за «Эклиром» присматривает, но мало ли что? Нужно быть готовым ко всему.
— А что мешает быть готовым?
— К чему? – не понял моего вопроса Тангердальф.
— Быть готовым ко всему, – объяснил я капитану.
— Хороший маг сейчас очень дорого стоит, а плохих на корабле держать себе в убыток. Пьёт такой маг беспробудно, а толку от него, когда он потребуется, ноль. Эх.. ты попрыгай-попрыгай, приятно на нормального человека посмотреть, позавидовать молча.
— Зависть, это всегда плохо, – произнёс я, раскручивая мечи.
«Восьмёрка» закружила в воздухе серебристым облаком, руки, отвыкшие от тяжести мечей, чуть заныли. Я почувствовал, как энергия из стихиального сосуда начала поступать к мышцам и увеличил нагрузку. Как говорит друид Аразур, в теле, как и в природе, должен соблюдаться баланс, а энергия обновляться. Не останавливаясь, я изобразил «мельницу», потом провёл бой с невидимым соперником. Когда на теле появились капли пота, а стихиальный сосуд начал наполняться новой энергией, я чуть добавил скорости, взвинтил темп. И мечи запели: чуть басовитей Левый, ему вторил Правый. Я кружил по палубе, приседая и «отводя» удары «противника», уходил перекатом влево-вправо, вспоминал правило «трёх ударов». По внутренним часам прошёл как минимум час. Я остановился, мечи сразу же заворчали.
— Команду разбудил, – недовольно произнёс Тангердальф.
— Ещё рано? Или уже пора?
— Можно дать слабину команде, да не стоит, – кивнул капитан. – Ты свистел, как пират.
— А что, пираты свистят? – удивился я.
— Ещё и как! Они нанимают людей, которые свистят, а по свисту определяют где корабль и как далеко от них он находится.
— Не пойму, – покачал я головой, – пираты же на промысел только днём выходят. Или нет?
— Да то когда было, – сплюнул Тангердальф. – Сейчас пираты избалованные стали. Днём им жарко, да и подкрадываться ночью удобно. Или в тумане подойдут так близко, что уже и не уйти от них. Услышал свист, говори жизни прощай, милая, я не оправдал твоих надежд.
— И что, сразу сдаваться?
— По-всякому бывает. Если хозяин, которому корабль принадлежит, не скряга, то у него всегда без потерь, а который экономит на всём, то .. Как наш, например. Герцог Витторо, может слышал о таком? Он, когда перебрался в Талькон из Аллейда, наобещал нам, капитанам, чуть ли не райскую жизнь. У меня, лично, десять рейсов прошли на ура, на одиннадцатом я срезался.
— Пираты? – спросил я, усаживаясь на бухту каната.
— Хуже..
— Что в море может быть хуже пиратов, – пожал я плечами. – Если только шторм или ураган какой.
— У островов Гольдар, которые невозможно обойти стороной, с недавних пор объявились транги.
— Это что за птицы?
— Да какие там птицы?! Мордой как баба, как и половина туловища, а всё что ниже, – рыбье.
— Понятно. И что, эти полурыбы на корабли нападают?
— Песни поют, – вздохнув, произнёс Тангердальф. – Капитан, если услышит их песню, обязательно изменит курс и посадит корабль на мель или о камни подводные разобьёт. А потом приплывают транги и жрут людей. Как кур или рыбу мелкую. Тьфу.. Еле-еле ноги тогда унесли, маг с идущего следом за нами корабля помог. Иначе бы..
— Печально. Неужели против трангов ничего не..
— Есть способ, – перебил меня капитан. – Но для этого маг нужен, как я сказал. Как это.. забыл. Ну, который в мозгах копается-ковыряется. Этот..
— Менталист, – помог я Тангердальфу. – Они так и называются – маги-менталисты.
Капитан оживился:
— Слушай, парень, а ты не из этих?
Я опешил:
— Из каких таких этих?
Капитан засмеялся:
— Не маг случаем? Нам бы жизнь облегчил, да и себя бы жизнь сохранил. А то мало ли что.
— Да какой из меня маг, капитан? Маги все важные и в мантиях. А я что? Так, немного умею кое-что, да и то не всегда получается. Но если получается, то прячьтесь все.
— Зверем становишься? – улыбнулся капитан.
— Почти. Даже рычать начинаю. Несильно, конечно.
Капитан шевелил губами, что-то мне рассказывая. Я прислушался к своим ощущениям, а они были очень тревожные: над Сарсовом морем, в котором мы сейчас находились, колыхался непонятно откуда появившийся туман. И не туман, в привычном понимании этого слова, а туманище. Густой, как молочный кисель и со множеством щупалец. Но это ладно, полбеды, как говорится, туман был искусственного происхождения, то есть магический.
— … вот и я говорю, что герцог убежал из Аллейда в надежде, что его на побережье никто не тронет или понадеялся на то, что Император далеко. В общем, экономит на всём, в том числе и на магах. Но вот что я думаю, парень..
— Тихо, капитан, – перебил я Тангердальфа.
Капитан отшатнулся, его лицо стало белее мела.
— Неужели? – выдохнул он.
— За нами идут корабли? – спросил я.
— Один привязался, – кивнул Тангердальф. – Дня три как заметили. Не гружённый, мог бы и обогнать, но не приближается, держит дистанцию. А что?
— Туман не туман, – произнёс я тихо.
— Да иди ты, – вздрогнул капитан. – Ты хочешь сказать, что..
— Да, именно это и хочу сказать. А скажите, не на Гольдарских ли островах пираты поселились?
— На них, других поблизости нет, – ответил капитан. Потом он задумался. – А ведь правильно ты мыслишь, парень. Прям оторопь берёт. Как я сам до этого не додумался? Пираты те же люли, но транги жрут исключительно людей с торговых кораблей, пиратов не трогают. Такого быть не может, потому как зверь он для всех зверь. Тогда кто песни поёт, парень?
— Да никто не поёт. Точнее, это пение капитанам и морякам внушает маг-менталист, который сейчас находится на том, – я показал рукой за спину, – корабле. В голове у команды непонятно что, корабль садится на мель, нападают пираты и убивают экипаж и пассажиров. А списывают всё на песни трангов. Они, может, и лютые звери, но не настолько умные, чтобы..
— Вот дела, – произнёс капитан. – Если это так и есть на самом деле, то пора нашему Императору вмешаться. Иначе торговля между материком и Борхосскими островами сойдёт со временем на нет. Подожди, парень, по твоей улыбке можно сделать вывод, что..
— Всё правильно, капитан! Для кого-то это очень выгодно. Нет торговли с островами, цены на ввозимые товары с других стран поднимутся. И не поднимутся, а подскочат до заоблачных высот. Есть несколько стран, которые могут возжелать подобной гадости. Но только одна из них по-настоящему морская держава.
— Абу-Арн, – выдохнул Тангердальф. – Вот сволочи. Столько кораблей загублено. Да стирх с ними, с кораблями, людей жалко. И что нам теперь делать? Лечь в дрейф или идти прежним курсом? Как думаешь?
— Кто из нас капитан?
— Ты хоть и очень умный, но невероятно скользкий, – нахмурился Тангердальф. – Я таких людей ещё не встречал. Если что-то задумал, говори. Я, как капитан, на корабле отвечаю за всё. Знаешь, я бы лёг в дрейф. Не дай Триединый в таком тумане на Волчьи камни напороться. Будет беда.
— Конечно, – поддержал я Тангердальфа, – лучше подстраховаться. Да и корабль с магом-менталистом нужно вперёд пропустить. Ведь сможете? Забыл спросить, а что у вас в трюмах? Что-то ценное?
— С какой целью интересуешься? – насторожился капитан.
— Просто спросил. Не ко всем же кораблям цепляются.
— Слава богам, я уже подумал.. У нас брус железного дерева, парень. Оно с годами становится только крепче. Через пять-шесть лет дерево станет крепче стали закалённой. Понял?
— Тогда оно навес золота, – сказал я, прокручивая в голове всевозможные варианты развития событий.
— Да что по сравнению с ним золото? – презрительно сказал Тангердальф. – Так, презренный металл, которого всегда не хватает и хочется больше и больше. Ты куда?
— В каюту спущусь, кое-что возьму, а мечи пока пусть на палубе полежат. Их никто не тронет.
— Уверен? Команда так себе. Из таверн набрал. Если что, я не виноват, – произнёс капитан.
Когда я спускался по трапу на нижнюю, жилую палубу, услышал команду «убрать паруса». В каюте шевелились тени, зажжённая свеча трепетала небольшим огоньком. Я остановился за дверью, прижался к переборке. Пальцы рук покалывало, в голове могущественный и очень сильный маг провёл пером птицы. Я вздрогнул, но не подал вида, что могу чего-то испугаться. Тень в углу каюты дрогнула, из тьмы появилась иллюзорная фигура старика. Измождённое лицо грязно-серого цвета, покрасневшие глаза, распухший от торильской пыли нос, мантия тёмно-синего цвета и самое главное, – абсолютно прозрачные, обесцвеченные на выкате глаза.
— Будем драться? – спросил маг хриплым голосом.
— А где ваше приветствие? В Абу-Арне никогда не было своих магов. Вас купил король Мидрос? Как же мерзко это звучит. Здравствуйте, не знаю, как вас зовут.
— Пронс, – буркнул маг. – Кто ты такой? Драться будем? Может, сразу сдадитесь, а то здоровье не очень. Сам понимаешь, морская болезнь уложила в койку, а вы всё никак не останавливаетесь. Так что? Какой будет твой ответ? Положительный?
— Ещё чего! – презрительно произнёс я. – Разве маги из Султаната стали врагами для магов из Империи Киллайда? С каких пор и что за причина?
— Молод ты и глуп, – высморкался в платок Пронс. – Повзрослеешь и поймёшь, что и как. Давным-давно, с основания Империи, я бы сказал. А что?
Я чуть не схватился за голову: что-то понять из ответов мага было невозможно, пустая трата времени. Поэтому я ответил:
— Будем драться. На берегу, когда сойду на берег, поставлю свечку за упокой твоей души, Пронс. Или ты не Пронс, а какой-нибудь Игаральд, Нирдалар?
— Не имеет значения. Уже поздно. Значит, драться. Жди, мальчишка, раздавлю тебя как клопа-черепашку.
Иллюзия мага исчезла, тени спрятались в углу каюты. Достав из-под кровати дорожную сумку, я взял в руки мантию, внимательно осмотрел её, прислушался к своим ощущениям. Мантия как мантия, за исключением того, что она сама, без помощи мага, может собирать и накапливать энергию. Это единственная моя покупка на Борхосских островах, но зато какая! Обзавидуются и Арниг и Торренс. О Аразуре лучше вообще промолчать. Точнее, от него мантию лучше прятать. И подальше, иначе друид со своим неуёмным желанием разгадать все тайны мира, разрежет мантию на ленточки или распустит на ниточки. Кое-как надев мантию, первый раз как-никак, поправил завязки и сразу же почувствовал присутствие в каюте Пронса. Он подслеповато прищурился, осмотрел каюту, хмыкнул:
— Сбежал с корабля он, что ли? Вообще не чувствую мальчишку. Вот не думал, что он такой трус. Но это к лучшему.
Иллюзия Пронса исчезла, я вышел из каюты, плотно притворив за собой дверь. На верхней палубе было тихо, «Эклир» лениво переваливался с волны на волну. Посмотрев вверх, я увидел, что паруса спущены и подвязаны. Быстро мореходы управились, молодцы. Видимо, жить хотят.
— Ещё не свистят? – спросил я у капитана.
— А должны? Ты же сам сказал, что на том корабле маг.. этот, как его?
— Менталист, – подсказал я, поднимая с палубы мечи. – Да кто их знает, в таком тумане могли бы и свистнуть пару раз. Я же не из Абу-Арна и не из Султаната, а чужая душа – потёмки. Меня маг не видит, не видит он и наш корабль, ауры людей.
Повернувшись ко мне лицом, Тангердальф охнул.
— И скрывал же! Я сразу почувствовал, что с тобой что-то не так!
— А что не так-то!? Человек, как человек.
— Уверен в себе, вот как! Так себя только маги держат. Повезло мне с таким пассажиром, – произнёс капитан. – Тебя-то ладно, не увидят, но не нас.
Я показал ему висящий на груди артефакт друидов в форме трилистника. Подарок Аразура и Лиры, его жены.
— Понятно, – кивнул капитан. – Магия леса?
— Точно, – согласился я, добавив: – Зеркального.
— Так вот почему их никто не может увидеть. Я о друидах, – произнёс Тангердальф, усмехнувшись. – А люди голову ломают. Тихо.. Нет, пока ничего не слышно.
— А где все ваши? Не видно ни одного…
— Велел спуститься в трюм, спрятаться между принайтованных брусьев.
— Далеко вы их загнали. А смысл им там прятаться?
— Я же не знал, что ты такой. А железное дерево защищает от магии не хуже, чем всякие там амулеты и другое прочее. Такие деревья сажают только маги, они же их рубят и готовят на продажу. Редко, правда, но продают. Что-нибудь о тапу-нарах слышал?
— Кое-что, – ответил я, как можно неопределеннее и непонятнее. – Сильные они как маги, да?
— Уф! Ещё какие сильные! Сильнее и быть не может. Свист слышишь? – спросил капитан.
— Да, что-то такое есть, – согласился я. – Только слабо свистят, долго искать будут..
— Далеко ещё, – произнёс Тангердальф. – Хоть какой-то план появился, парень?
— Естественно, – ответил я. – Уничтожить пиратский корабль, потом уничтожить пиратов и их поселения. Как вам такое?
— Хорошо и грандиозно, но только зря ты смеёшься. На Гольдарских островах целые города. Правда, дома все деревянные, но это так, к слову..
Свист, отчётливый и близкий, был теперь беспрерывным. Он становился то тише, то громче. Но потом, словно вынырнув из глубины моря, он раздался, как мне показалось, в нескольких метрах от правого борта нашего корабля. Капитан приложил палец к губам, покачал головой. Пристально, до боли в глазах, я всматривался в клубы тумана, плотные и тяжёлые, липкие и холодные. В какой-то момент мне показалось, что туман начал струиться, как вода вслед за быстро идущим кораблём. Капитан прикоснулся к моему плечу, кивнул в сторону правого борта. Значит, я не ошибся. Не видя «Эклир», корабль из Абу-Арна, едва не задев нас бортом, прошёл мимо и теперь находился чуть впереди и сбоку.
— Теперь что? – шёпотом спросил Тангердальф. – Долго нам дрейфовать?
— Думаю, что нет, не долго. Они пройдут ещё какое-то время под парусами, потом остановятся, маг уберёт туман и капитан осмотрится. Такую добычу они вряд ли упустят. Ага, кажется кто-то свистеть устал, и поднялся небольшой ветерок. Или мне это всё кажется? С перепуга.
— На перепуганного до смерти ты не похож, – усмехнулся капитан. – Скорее я испугался, чем ты. Команду позвать? На всякий случай.
— Конечно. А драться ваши отважные мореходы умеют? Или так, на словах?
— Четверо – бывшие пираты. Умеют и других научили, – ответил Тангердальф.
— Какой вы наивный, капитан. Я бы даже сказал больше, но боюсь обидеть. Бывших пиратов не бывает. Бывшие или висят на реях или находятся на суше в тюрьмах.
— Это ты к чему сейчас? – удивился и возмутился капитан.
— К тому, что они, эти четверо, в любой момент могут бунт поднять и рассказать о ваших планах пиратам, капитан. Вы ещё удивляетесь, что именно за вами корабль идёт. Но не из-за дерева магического погоня, а из-за.. Из-за ваших пассажиров. Кроме меня их шестеро человек. Лучше мне всё рассказать, Тангердальф. Это дружеский совет. Пока дружеский.
Капитан сделал вид, что к чему-то прислушивается, я сделал вид, что ничего не вижу и не слышу. Не вижу, как по палубе метнулись три тени, не слышу, как звякнули мечи, извлечённые из ножен. Но я не наивный, и далеко не глуп, как это может показаться. У пиратов с абордажем не срослось, не слюбилось и это поняли те, кого капитан называет «бывшими пиратами». Тангердальф сейчас будет мне только мешать, я в этом был уверен. Взял в руку Правый, скользнул к капитану, ударил его плоской стороной меча по голове. Тангердальф охнул, начал заваливаться набок. Придержав капитана, я обогнул надстройку палубы, увидел стоящего на носу корабля человека, раскачивающего фонарь из стороны в сторону. Эх, капитан, капитан. Лет сорок тебе, а такой.. С пятки на носок, с пятки на носок. Я скользил по палубе, и когда до сигнальщика осталось три-четыре шага, мне в спину ударил нож. Мантия защитила, я присел, развернулся на каблуках сапог, очертил Правым дугу. Раздался крик, рядом со мной упал один из «бывших пиратов». Я ударил второго напавшего особенно не церемонясь, в горло, и скривился от булькающего звука. Минус два. Перекатом ушёл в сторону, когда почувствовал за спиной движение воздуха. Левый зашёл в брюшину «сигнальщика» по самую гарду. Сам виноват, нельзя лезть вперёд нахрапом. Минус три. Столкнув фонарь в воду, осмотрелся. Передо мной никого, но я слышал звон мечей. Неужели капитан пришёл в себя? Быть такого не может, ударил я его по голове сильно. А на палубе шло настоящее сражение. Это я увидел, когда обежал всю туже палубную надстройку. Капитан отдыхает, кем-то отодвинутый к самому борту корабля. Хоть бы в море не упал. Наивный капитан, но не менее наивный и я: если на борту корабля появились предатели, то их может стать на одного-двух-всех, в конце-концов, больше. Стоя на бухте каната, от четверых нападавших отбивался.. Я не поверил глазам: от четверых нападавших отбивалась девушка. Белоснежная рубашка, заправленная в обтягивающие штаны, невысокие чёрные сапоги. Пробегая мимо здоровенного парня с огромным мечом, я ткнул его Правым в печень. Минус четыре. Не останавливаясь, ударил мечом по предплечью правой руки стоявшего ко мне спиной «новообращённого пирата». Парень заверещал, выронил меч, двое сражавшихся с девушкой на мгновенье замерли, я услышал:
— Долго же ты, я уже заждались, прям.
— Но дождалась же? – ответил я.
— А то!
— Значит, не всё потеряно. Эй, вы, морды! – я начал медленно приближаться к бунтарям или к предателям, не знаю кто они есть на самом деле. – Выбирайте! Или или!
— Ты что творишь? – девушка зашипела, как разъярённая кошка. – Я только вошла во вкус, а тут ты! Весь из себя грозный, нарядный и красивый! А ещё и маг!
Послушай женщину, и сделай наоборот. Я был уверен, что двое связанных моряков нам никак не навредят, а наоборот, могут о многом рассказать. Что толку с мёртвых? С мёртвыми не поговорить и не допросить. За спиной опять возникло движение воздуха, я перехватил в воздухе Правый, взял его обратным хватом, ударил назад. Меч вошёл в тело молодого темноволосого парня, как горячий нож в брикет масла. Парень охнул, осел вниз, держась за живот. Минус пять. Многовато для утра. Двое, с открытыми ртами, продолжали наблюдать за предсмертными муками своего подельника.
— Ты как хочешь, Грут, а я сдаюсь, – сказал светловолосый мореход средних лет, бросая меч на палубу. – Мне деньги герцога и задаром не нужны. Жизнь на них не купишь, а у меня жена и трое детей.
Светловолосый посмотрел мне в глаза, потом развернулся и бросился к левому борту корабля. Грут, неуловимым для глаз движением, бросил нож и он вошёл в тело бегущего по самую рукоять. Левая рука провожала в полёте нож, правая всё так же крепко сжимала меч. Узкий, прямой, с красивой гардой.
— Грут? – услышал я за спиной голос капитана. – Значит, тебя кто-то купил? Мразь.
Теперь Грут начал пятиться к левому борту «Эклира». Он смотрел то на девушку, то на меня. Капитан вышел из-за моей спины, держась за голову.
— Пусть прыгает, – произнёс Тангердальф. – Здесь водятся такие чудовища, что ..
— Лучше подохнуть в море, чем висеть на рее, капитан, – произнёс рыжеволосый и рослый Грут, отбрасывая меч в сторону. – Вы хороший человек, но вам, как всегда, не везёт с командой. Повезло в том, что на «Эклире» маг, этого мы не предусмотрели. Прощайте.
Грут поднялся на борт корабля и, оттолкнувшись от него ногами, прыгнул вниз. Красиво, конечно, но только с ножом под левой лопаткой долго в воде не продержишься, пойдёшь камнем на дно. Я посмотрел на девушку, она пожала плечами.
— Само как-то. Я и не ожидала от себя, честное слово.
— Графиня, – капитан склонил перед девушкой голову, но потом пошатнулся, его повело в сторону.
— Боги милосердные! Вы ранены, капитан? – графиня спрыгнула с бухты каната, подбежала к севшему на палубу Тангердальфу. Он посмотрел на меня, покачал головой:
— Нет-нет, я в полном порядке, графиня. Вы как, не ранены?
— Итого, – произнёс я. – Минус семь из команды. Управитесь с кораблём, капитан?
— Минус восемь, – уточнила графиня. – Один ко мне в каюту пытался пробраться, вот и..
— Оно как-то само получилось. Ведь так всё было, Ваше Сиятельство? – усмехнулся я.
Я рассмотрел девушку вблизи: большие зелёные глаза, чувственные губы, волнистые светлые волосы ниже плеч, открытая и красивая улыбка. Лет двадцать ей, не больше. Но почему графиня? Неужели замужем? Впрочем, это не моего ума дело. Нужно принимать решение по кораблю Абу-Арна. Если капитан корабля в сговоре с пиратами, то нужно ждать беды. Уйдёт вперёд, тогда нас обложат, как волков красными флажками. Тогда придёт смерть, приобнимет за плечи и скажет: тебе пора, мой дорогой. Я не слышал, что мне ответила графиня, прошёл на нос корабля. Туман стал намного реже, он как будто втягивался в одну точку. И я знал, где эта точка находится. Ветер стих, туман рассеялся и двухмачтовый корабль предстал во всём своём великолепии. Я увидел, как Пронс и толстый маг в синей мантии мечутся по палубе, а капитан, высокий и плечистый темноволосый мужчина, смотрит в нашу сторону в подзорную трубу. Трубу он сложил и отдал какую-то команду. Паруса вражеского корабля сразу же поймали ветер. Я даже растерялся сначала, но потом понял, что на корабле из Абу-Арна присутствует ещё и маг-воздушник.
— Опять ты что-то удумал эдакое, и главное, – без меня, – раздался за спиной женский голос.
— Да вот, изучаю и думаю, Ваше Сиятельство.
— Альдель, и никаких титулов. Нужно бить врага!
— Вы, прям, зверь, Альдель! – усмехнулся я. – Как же можно, на корабле-красавце живые люди!
— Так уйдёт же!
— Не уйдёт, но может, – согласился я, сплетая «Красную розу».
Красивое плетение, после большого перерыва в занятиях, рассыпалась на отдельные фрагменты еще до того, как я пытался влить в него энергию. Только с четвёртой попытки я понял, что убойное плетение готово, отправил его в сторону корабля. Почему Пронс и другие маги не атаковали первыми я понял, когда увидел, что Пронс рисует на палубе какой-то рисунок. Отставшая от времени техника создания атакующих плетений! Если в Султанате в подразделениях действующей армии служат подобные маги, то нашей Империи пока нечего бояться. Но это пока. А над кораблём-красавцем в небе распустился красивый цветок: небо заволокло чёрными тучами, на фоне чёрного появилось огненно-красное пятно, по очертаниям похожее на нераспустившийся бутон розы. Потом бутон разорвало на множество лепестков, они начали опускать вниз, к кораблю. Пронс, увидев приближающиеся «лепестки», показал капитану на «Эклир», потом на небо и на море. Корабль вспыхнул, как свеча. Занялись паруса, мачты, огонь моментально перекинулся на верхнюю палубу, борта корабля. Люди прыгали в воду, но это было бесполезно. С моих рук сорвалось сложное, комбинированное плетение «сеть». Элементы Огня в нём были переплетены с элементами Хаоса. Хаос ненавидит живое и организованное, ищет на своём пути всё, что можно уничтожить. Тонкие нити Огня доделывают «грязную» работу, режут на части тела людей. Жестоко и неоправданно? Триединый мне судья!
— Тихий ужас, – прошептала Альдель. – Кто-то меня недавно назвал зверем. Долго сети над водой будут висеть?
— Пока в воде будет находиться кто-то живой, они не исчезнут. Смотрите, помощники пожаловали. Вот это по-настоящему жестко, – произнёс я, наблюдая как из глубины моря на поверхность поднялись три огромные чудовища, привлечённые запахом крови. – Что это за твари, Ваше Сиятельство?
— Я же сказала, никаких титулов, – произнесла Альдель, топнув прелестной ножкой.
— Это вам за зверя! – засмеялся я.
— Но-но, хватит вам ругаться, – сказал подошедший Тангердальф. – Это кракены, обитатели глубин. Да, картина не очень! И на борт поднимать некого. Жестко вы с ними обошлись, господин маг.
Я посмотрел на капитана: то ли серьёзно он это говорит, то ли нет. Да ещё и на вы перешёл. Но нет, капитан выдержал мой взгляд и глаза в сторону не отвёл. Убеждённый, твою..
— А как я должен был поступить, господин Тангердальф? Посмотрите на Альдель. Посмотрели? Хорошо! А теперь подумайте, и можете даже представить, что на том корабле сделали бы с такой расчудесной девушкой. Напоили бы вином, накормили и выделили бы отдельную каюту для комфортного путешествия? А может быть, её ублажали бы песнями на ночь? Нет, капитан! Её, извините Ваше Сиятельство, насиловала бы по очереди вся команда корабля, включая капитана, темноволосого, широкоплечего, умного и красивого! Сколько ещё женщин на «Эклире»? Три женщины? Да это был бы праздник на сгоревшем корабле! Я уже о мужчинах ничего не говорю! Они оказались бы в брюхе кракена. Голову на отсечение даю, капитан, что именно всё так и было бы! А теперь возражайте.
— Понимаю, всё понимаю, – тихо ответил Тангердальф. – Но ведь должно в человеке остаться чувство сострадания к себе подобным? То, что отличает нас от зверей, не должно исчезнуть в людях. Или чувство сострадания в нас давно исчезло-пропало и мы о нём не вспоминаем?
— Четверых «бывших пиратов» вы приютили на «Эклире» из чувства сострадания, так? И к чему ваше красивое чувство привело? Если бы не присутствие графини на борту и хм .. моё, то где бы сейчас вы, лично вы находились, господин Тангердальф? И знаете что? Я бы на вашем месте ушёл из этой торговой компании, в которой о вашей безопасности, безопасности команды и пассажиров никто не думает. Сами сказали, что дерево в трюме дороже любого золота. Где маги? Их нет, а вы предоставлены на произвол судьбы. Я хоть и намного моложе вас, господин Тангердальф, но видел столько человеческой жестокости, сколько не каждый увидит за всю свою долгую жизнь. Когда ловишь крыс и вкус мяса ни с чем другим сравнить не можешь, потому что не ел никогда другой пищи, – это милосердие людей? Когда человек убивает себе подобных из-за корки заплесневелого хлеба и перегрызает глотку из-за дележа места, на котором можно спокойно поспать ночью, – это тоже милосердие? Нас, беспризорников, только в одном районе города Лируш было сорок человек. Но это до зимы. Весной нас осталось всего восемь человек. Остальные замёрзли на улице. И прежде чем убить человека, я думаю и спрашиваю себя: а как бы я поступил на его месте? И зачастую ответ не нахожу. Потом мучаюсь, ночами не сплю, ругаю себя. Но это жизнь, дикие звери поступают человечнее людей.
Я развернулся, прошёл по палубе, сбежал по трапу на нижнюю палубу. В каюте снял мантию, сапоги, лёг на кровать, закинув руки за голову. Через несколько минут раздался стук в дверь, в каюту зашла Альдель.
— За спасение? – спросила графиня, поставив на откидной столик бутылку вина.
— Что-то не хочется за это пить, Альдель.
— Да брось ты.. – девушка сделала паузу.
— Арвил, – подсказал я графине.
— Да. Не переживай ты так, Арвил. Ты сделал всё правильно. Я представила себя на том корабле в качестве заложницы или пленённой, представила, что бы со мной сотворили тот же капитан, маги или простые мореходы. Ужас! А наш капитан – умный человек. Уверена, что по прибытию в порт он уволится из компании. Капитаны с опытом везде востребованы. Можно тебе задать не совсем удобный вопрос, Арвил?
— Да пожалуйста, задавай.
— Ты правда был беспризорником?
— Правда. Родителей не помню, жил на помойке, ел то, что люди выбрасывают в мусорные баки. Я был вором, Альдель. Вором, с предрасположенностью к магии. Это у меня врождённое. Однажды меня поймал за руку, в прямом смысле этого слова, мужчина. Крисом его звали. Вместо того, чтобы сдать меня в полицию, он привёл в свой дом, отскоблил от грязи, накормил, приодел в новую одежду и дал некоторое время, чтобы я привык к сытной жизни. Я боготворил Криса! Но он, когда прошла неделя моего блаженства, сказал, что будет учить меня… Догадайся, чему он меня учил?
— Ну, не людей же убивать, – пожала плечами Альдель.
— Слава Триединому, нет. Он учил меня открывать замки. Да-да, самые обычные замки. Потом они стали сложнее, сложнее и я понял, хотя мне и было шесть лет, что такие замки не устанавливают в домах обычных граждан. Это были сложнейшие замки системы Лурье, которые до сих пор устанавливают в самых престижных банках Империи и в банках других государств. Я видел магические линии систем охранной сигнализации, научился их блокировать. И знаешь что, Альдель, мне такая жизнь нравилось. Три года я грабил банки с себе подобными, вволю ел, спал много. Так продолжалось три года, пока Криса, не знаю за какие провинности, не убили. Но друг Криса посадил меня на корабль. Капитан хотел оставить при себе , но я в одном портовом городе сошёл на берег и сумел добраться до Аллейда. Там я работал сам, без хозяина. Грабил, грабил, деньги прятал в тайники. Однажды, я заступился за девочку, Миринду, которую хотели изнасиловать.
Альдель кивнула и я увидел, как лицо её раскраснелось.
— А дальше? Что дальше было, Арвил?
— Меня ударили ножом в живот. Мастер Лорнс, артефактор, отец Миринды, нанял лучших магов-лекарей, а после моего выздоровления оставил жить у себя, научил ремонтировать артефакты, которые сдавали в лавку старатели. И я понял, что живу настоящей жизнью, в жестоком, но настоящем мире. И что ты думаешь, долго моя спокойная жизнь продолжалась? О моих способностях узнал магистр Арнинг и архимаг Торренс. Сначала они попросили выкрасть из дома знатного господина артефакт, который угрожал безопасности горожан. А потом пошло-поехало. Закончилась моя спокойная жизнь и я опять людей возненавидел. Днём работа, которая мне нравилась, по ночам – кража артефактов. Я понимаю, что магистр и архимаг прятали то, что не должно находиться в руках обычных граждан. Не обученных и не подготовленных. Но воровство есть воровство, как и убийство. Их никаким другим словом не назовёшь. И то и другое не подлежит оправданию. В этом-то и вся проблема. Точнее, проблема всей моей жизни. Вот так. Кажется, качка усилилась.
— Да, мы уже минут пять в пути, – задумчиво произнесла графиня. – Жуткие ты вещи рассказал. И ты прав, человек тот же зверь, но в другом обличии.
Женщины – странные существа. Странные и непонятные. Как химеры, но намного химерестее. Только рядом с тобой находилась жеманная красотка, а через миг она превратилась во что-то загадочное и со множеством шипов. Женщины – любопытные, но одновременно с этим – скрытные существа. Любопытство, как известно, не порок и Альдель этим воспользовалась: расспрашивала обо мне, о городе Аллейде, о жителях Империи. Когда пришло время рассказать о себе, на лицо графини набежала небольшая чёрная тучка, девушка «закрылась», тихо сказала: «ты хороший человек, Арвил, но обо мне поговорим потом». Когда это будет, она не уточнила, я не стал наседать и делать из неопределённости трагедию. На откидном столике в каюте осталась недопитая бутылка вина из города Борхосс, столицы объединённого королевства Борхосских островов, два кубка, инкрустированных небольшими рубинами, на подушке – запах духов Альдель. Дурманящий, зовущий, манящий.
Не уверен, что Альдель это настоящее имя графини. Единственное, что меня удалось, это расспросить у девушки о её замужестве. Из её сбивчивого рассказа я понял, что девушку насильно выдали замуж за графа Кордекс, который находился в почтенном возрасте. Умер несостоявшийся муж и отец не родившихся детей Альдель прямо за свадебным столом. Так в один день Альдель стала графиней, замужней женщиной и вдовой. Невесёлая история, но девушка рассказывала о ней с улыбкой на лице. Только глаза у неё, почему-то, были серьёзными и внимательными. Испуганными. Опять же, правда это или нет – попробуй разберись, если пребывание на «Эклире» целой графини Кордекс окутано мглой таинственности и чередой загадок.
То же преследование «Эклира» двухмачтовым бригом, к примеру. Хотели бы взять на абордаж и выкрасть Альдель, лже-пираты так бы и поступили, им никто и ничем в этом не помешал бы. Но нет, они решили поиграть в кошки-мышки, и получили то, что им причиталось. Все карты спутал я, конечно, и очевидно, что теперь мне нужно почаще оглядываться, не подставлять под удар ножа спину, присматриваться к людям с которыми буду общаться, да и просто находиться в одном здании. На палубе суетились матросы, пересматривали снасти. Какие-то узлы распускали, что-то перевязывали, что-то перетягивали и подтягивали, постоянно между собой тихо переругиваясь. Я стоял на носу корабля, смотрел на резвившихся дельфинов, когда услышал из «вороньего гнезда», сооружения на самом верху мачты, мощное и безрадостное: «Вижу Волчьи ворота». Лица моряков вмиг стали серьёзными и сосредоточенными. Ко мне подошёл Тангердальф, разложил подзорную трубу, молча протянул её мне:
— Полюбуйтесь, господин маг.
Я хмыкнул: капитан окончательно перешёл на «вы» и на «господин маг». Ну-ну, пусть всё остаётся так как есть. Даже в подзорную трубу две скалы, именуемые Вольчьими воротами, были едва различимые. Две чёртные точки.
— Слева – мыс Страха, справа – мыс Боли, за ними начинается Спокойное море, – вздохнул капитан. – Проход между мысами до того узкий, что два корабля, водоизмещением и размером «Эклира», едва расходятся в проходе, не задев друг друга бортами. О трёхмачтовых барках разговор вести бессмысленно – такие корабли еле-еле протискиваются между двух скал.
— А если встретятся два корабля, извиняюсь, с баранами-капитанами. Хм.. или капитанами-баранами, которые не захотят уступить дорогу? Как-то же нужно регулировать очерёдность прохода?
Капитан объяснил, что приходится спускать на воду шлюпку, высаживать человека на скалу – правую от нас или левую, в зависимости от курса – который поднимал на флагштоке красный треугольный флаг: проход закрыт, по нему двигается корабль. Были случаи, как сказал Тангердальф, когда особо упрямые капитаны не желали пропускать встречные корабли и они застревали в проходе на радость пиратам. Я сделал вывод, что системой законов и всевозможных законодательных актов на море никто не занимается. Море общее, Волчьи ворота никому не принадлежат, поэтому такое и происходит.
— На море действует один закон, господин маг, это закон гунров, – бросил Тангердальф.
— А это кто такие? Первый раз слышу о них, – удивился я.
— Серьёзно? – невесело усмехнулся капитан.
— Да куда же серьёзней-то? Я же в море второй раз в жизни. Сухопутный я, от макушки до пяток, господин капитан.
— Так себя пираты называют. Вроде обычные люди, но от нас с вами очень сильно отличаются. Краснокожие, все как один здоровые и мускулистые, а на голове вообще стирх знает что. Гребни из волос, причём, разноцветные. Как попугаи, честное слово. Одно успокаивает – Гольдарские острова остались позади и сбоку. Если благополучно минуем Волчьи ворота, то через трое суток будем в Тальконе, в самом большом портовом городе Империи. И ещё, господин маг, я прошу прощения за вчерашнее..
— Бросьте, капитан, – перебил я Тангердальфа, – всё осталось в прошлом. Какие между нами могут…
— Корабли, – закричал моряк из «вороньего гнезда».
Он показывал рукой на корму «Эклира» и чуть вбок, на запад.
— Дьявол, – прошептал Тангердальф. – Там находятся Гольдарские острова.
Капитан побежал в сторону кормы, я следом. Шесть чёрных точек.
— Это точно гунры, мать их так, – выругался Тангердальф, протягивая мне подзорную трубу. – По три прямых паруса на корабле.
Я попытался хоть что-то увидеть, но понял, что это бесполезно.
— Сколько нам идти до Волчьих ворот, господин капитан? – спросил я.
— Около трёх–трёх с половиной часов. Как ветер.
— Догонят?
— И перегонят, – ответил Тангердальф, скрипнув зубами. – И что теперь?
— А есть другие варианты? – усмехнулся я.
— Опять драться? – капитан посмотрел мне в глаза и покачал головой. – Что-то рейс весёлый, даже чересчур. Точно уволюсь, вот теперь точно уволюсь. Вы вчера правильно сказали: никому мы в море не нужны. Грабь, убивай, насилуй женщин. Все на проделки пиратов смотрят сквозь пальцы. Идиотство чистой воды. По вашему лицу я понял, что у вас есть какой-то план. Не ошибся?
— Кое-какой есть. Самая лучшая оборона – это наступление. Мне нужно попасть на левую скалу..
— На левый мыс, – поправил меня Тангердальф.
— Ну да, на мыс Страха. Но кто-то должен находиться и на правом мысе. Мысе Боли, иначе мой план может не сработать. И тогда..
— Опять готовишься к войне и без меня, мерзавец?
Капитан поклонился:
— Ваше Сиятельство, добрый день!
— Да уж, вижу какой он добрый, – засмеялась Альдель. – И даже не думай, Арвил!
Я опешил:
— Это ты сейчас о чём?
— Вчера без меня повоевал и сегодня собираешься? Ну уж нет! Мы не дураки. Только со мной или через меня.
— А на тебе можно? – спросил я.
— Можно, но после того, как победим врага, – улыбнулась графиня Кордекс. – Рассказывай что делать, на что нажимать. Убивать будем всех подряд или через одного? Что-то капитан побледнел. Но это и понятно, я самый ценный груз, который он когда-либо перевозил по морю. Так, господин Тангердальф?
— Ты вторая по значимости, – вставил я. – Самое ценное сейчас на корабле это брус железного дерева.
— Ох.., – капитан прижал руку к сердцу. – Я вас покину, мне нужно.. м-да, мне нужно делами заниматься, так сказать, готовиться. Только к чему, не знаю. Может, чуть позже узнаю. Так, господин маг?
— Конечно. Все, всё узнают и даже гунры. Обещаю!
Тангердальф поспешно ретировался, Альдель спросила:
— Какой план?
— Что ты за чайка или альбатрос за такой? За тобой идёт охота, и какая, а ты..
— Я ласточка, – улыбнулась графиня.
— Такая же красивая и быстрая?
— Ты ещё и спрашиваешь? Естественно.
— Заметно-заметно, так своими зелёными глазами и брызжешь по сторонам. Налево и направо. Ужас.
— Должна только в одну сторону брызгать? – Альдель засмеялась. Красивая улыбка, красивая женщина. Хотя, какая она женщина. Девушка.
— Только направо. Налево – только для мужчин, – ответил я. – Нужно в мою каюту спуститься.
— Ты что это удумал, мерзавец? Хочешь покуситься на?
— И в планах не было покушаться или покуситься. Как правильно?
— И то и то правильно. Я не против. Только я не против спуститься в каюту, но не более того. И не улыбайся, пойдём.
— Подожди. Как у тебя с магией? Руки покажи.
— А руки тебе мои зачем? Нет, ну точно что-то пакостное задумал, – произнесла Альдель, показав мне руки. Ухоженные и красивые. – Ну?
— Ты и правда ласточка, – подытожил я. – Руки сильные, разорвать свиток с заклинанием сумеешь.
— Ещё какая ласточка.. Даже вот так умею.
Графиня развела указательный и большой пальцы правой руки, между ними проскочила ярко-красная искра. – Понял? Костёр там поджечь или что-то другое.
— Ты сильная, – кивнул я. – Костёр развести – для меня проблема. Завидую. Ладно, пойдём в каюту, на нас смотрят.
— На меня смотрят, – уточнила Альдель, беря меня под руку. – Ты хоть и красивый, но мужчина. Зачем ты им?
— А ты ласточка. Всё правильно. Орлов в небе не пересчитать, не то что ласточек. На одной руке можно.
— Посчитать можно, но зачем? – спросила Альдель, заходя в мою каюту. – Ух ты, и вино осталось? Здорово. Ладно, рассказывай, что ты на этот раз придумал?
— Готова? Тогда слушай и запоминай!
***
Дно шлюпки заскрежетало по камням, я спрыгнул в воду и, вспомнив Тёмного ненавистного и его приспешников, по колено в воде пошёл в сторону берега. Узкого, обрамляющего мыс.
— Мы за вас кулаки держим, господин маг! – произнёс Брик, пожилой матрос с пышной белоснежной шевелюрой.
— Что, сразу все кулаки? – спросил я. – Если за меня по два кулака, то что тогда останется держать за госпожу графиню? За меня держите по кулаку, вторые кулаки держите за госпожу Альдель. Она так переживает, вся бледная и потная.
Мои слова поставили Брика в тупик, Альдель громко засмеялась. Я помахал ей рукой, когда подошёл к скале. Всё это время девушка наблюдала за мной, только непонятно зачем. Может и понятно, но это сейчас лишнее. Я посмотрел вверх, увидел нависающий над узким берегом, едва заметный снизу и совершенно не заметный со стороны моря, козырёк. Как камень или каменная плита, не упали вниз, остаётся загадкой. Но что есть, то есть. Хорошее место, чтобы видеть полную картину предстоящего сражения. Альдель сейчас должна высадиться на мысе Боли, спрятаться и ждать моей команды, чтобы активировать заклинания. Два, может и третье понадобится, пока не знаю. Хотя, без третьего будет не так красочно и убедительно. Хорошо, что архимаг Торренс не пожадничал, положил в мою сумку всё нужное и ненужное.
Так-с, лирику в сторону, пора отправляться на разведку мыса Страха. Какие шутники! Назвать безобидную скалу, правда высокую, мысом и ещё Страха! У страха глаза велики, я так понимаю? Кто-то когда-то струсил, испугался чего-то и понеслось, поехало. Хотя, зачем мне весь мыс, мне нужен козырёк, но как же он высоко от земли. Я карабкался по склону и благодарил судьбу за то, что на ногах удобные сапоги с мягким голенищем, с мягкой подошвой, которая вся в бороздках, что очень удобно: ноги не скользят, а это самое главное. Вот если бы ещё и мечи не мешали, всё было бы просто замечательно! Зачем я с собой мечи взял, идиот? Нет, не идиот. Такие мечи стоят целое состояние, и неизвестно чем сражение закончился. Я остановился передохнуть, посмотрел в сторону мыса Боли. Тоже странное название. Солнечный зайчик больно ударил по глазам: Альдель сигналила осколком зеркала: на месте я и готова. Странно: в моём понимании графиня это что-то изнеженное-избалованное. А тут вон оно как. И с мечом умеет обращаться и в драку лезет, и храбрости на трёх мужчин хватит.
Мне пришла в голову шальная мысль, даже не мысль, а так, вопрос: как должен вести себя будущий муж Альдель дома? Ходить на цыпочках и бояться голову поднять, лишний раз посмотреть на жену? Такая и в морду может дать. М-да, а ведь может. И даст. Я уже был на уровне козырька, чуть сбоку, но замер, почувствовав, что на козырьке кто-то есть. И этот кто-то сейчас смотрел на меня. Аккуратно, чтобы не спугнуть любопытное существо, я повернул голову налево и выругался. Сердце зачастило. Обычный мертвец, точнее, мумия сидела на козырьке у стены огромной скалы, и смотрела..... хм, почему-то я решил, что она смотрела на меня. Нет, мумия уставилась в сторону моря, держа в руках..... Ух..! Да это же самый настоящий жезл Повелителя! Я буду считать себя идиотом, если этой очень дорогой и ценной вещицей не обзаведусь. Таких жезлов во всей Империи несколько десятков, насколько я знаю. Да мне любой маг завидовать будет, будет предлагать любые деньги. Нет, ребята, он будет моим и только моим!
«Стоять, искатель сокровищ! –одернул я себя. – Не хватает ещё пропустить мимо себя корабли гунров!»
Я внимательно всмотрелся в ту сторону моря, откуда должны были подойти корабли врагов. Не так далеко от Волчьих ворот увидел уже хорошо различимые, но пока не совсем чёткие силуэты кораблей. Скорее, даже не силуэты, а очертания красивых, современных быстроходных кораблей. Таких и в Империи пока немного, не знаю как дела со флотом обстоят в Абу-Арне. Не интересовался, а зря. И полезно и интересно. Только вряд ли Пиккаро поделится со мной секретными данными разведки. Он ещё та штучка. Похлеще Альдель, Арнинга и Торренса вместе взятых. Я опять покосился в сторону мертвеца. Была не была! Если сорвусь вниз, с моря меня никто не заметит, да и солнце слепит гунров. Я, осторожно переставляя ноги, цепляясь за выступающие камни, начал двигаться к небольшой каменной площадке, на которой восседала мумия. Перевел дыхание, когда до мертвеца осталось меньше метра. Никогда мертвых не боялся, а тут на тебе... что-то накатило. От одежды мага не осталось и следа, единственное, что не было подвластно времени, это волосы человека и его жезл. Передо мною сидел маг и не обращал на меня никакого внимания. Ну и правильно, чего во мне такого интересного? Протянув руку к жезлу, я попробовал его вырвать из руки мертвеца. Голова мумии повернулась и уставилась на меня пустыми гглазницам. Святой Кролл!
Я еле удержал равновесие и, нелепо размахивая жезлом, балансировал на месте, опираясь носками сапог о камни, стараясь сохранить равновесие. Как в насмешку надо мною, череп мертвеца упал на каменную площадку, из глазницы появилась голова змеи! Времени на раздумья и принятие решения у меня не было. Назад, при всём моём желании, я уже не смогу двигаться, да и моя голова сейчас находится на уровне с головой змеи. Неизвестно, как она себя поведёт! Выбора не было и я, забросив жезл на карниз, оттолкнулся ногами от каменей, сумел зацепиться руками за край козырька. Подтянувшись, забросил половину тела на козырёк, посмотрел на мумию, поискал глазами змею. Змеи не было, я вздохнул с облегчением. Надо же, к чему может привести человека его жадность! Что мне мешало забраться на этот выступ и только после этого забрать жезл? Ничего. Но хорошо то, что всё хорошо закончилось. Я уселся на небольшой площадке, закрытой от моря небольшой насыпью из камней. Лучше места для атаки не найти. Мне нужна внезапность, а потом уже сила плетений и всё остальное. Да, о удаче нельзя забывать, куда без неё? «Эклир» благополучно прошёл между мысами, отошёл от них на несколько сотен метров, и, повернувшись левым бортом к гурнам, бросил якорь. Дразнил и манил. Всё-таки молодец Тангердальф! Согласился на авантюру. Могли бы идти в сторону суши, но пираты, то есть гурны, нас легко бы догнали. Раз начали догонять, дьявол их всех, то обязательно догнали бы…
Корабли пиратов тоже бросили якорь, выстроились дугой чего-то ожидая. Я что-то пропустил значимое и весёлое? Спросить не у кого. Если только у мумии. Но вряд ли маг захочет со мной поговорить. Неразговорчивый он какой-то сегодня. Что это за вспышки света то с корабля гурнов, то с «Эклира»? Переговоры? О чём, интересно? Да и зачем капитану Тангердальфу какие-то переговоры? Неужели он ведёт свою игру?! Ладно, придёт время – узнаем. А вот это уже совсем интересно: на «Эклире» спускают шлюпку, тоже самое происходит на корабле гунров. На самом красивом, с синими парусами. Всё-таки переговоры? Стирх! Ну о чём можно вести переговоры с бандитами и пиратами, хотя это по своей сути одно и тоже? Хотя нет, я ошибаюсь. У пиратов, насколько я знаю, есть кодекс законов и правил. А встреча-то состоится примерно напротив того места, где я сейчас нахожусь. Только далеко внизу.
Я вспомнил совсем простенькое плетение «воздушная линза» и принялся рассматривать гунра, который с важным видом сидел на корме шлюпки, как на императорском или королевском троне. Даже издалека было видно, что пираты огромного роста. Кожа у них тёмно-красного, ближе к кирпичному, цвета. Вместо привычной, в человеческом понимании этого слова, прически – гребень волос. Если кончик гребней у матросов, или как их там называют, малинового цвета, то у их начальника он ярко-зелёного, насыщенного цвета. Чего не занять у гунров, это огромной физической силы. От пиратов, от их движения, исходила уверенность. Гребцы синхронно опускали вёсла в воду, на их руках и спинах перекатывались мышцы. Да уж, серьёзные ребята, ничего не скажешь. Кто, интересно, будет переговорщиком с нашей стороны? Неужели сам капитан Тангердальф? Но нет, на корме шлюпки «Эклира» сидел помощник капитана, молодой парень. По-моему Гнехтом его зовут. Встреча двух шлюпок, как и предполагалось, прошла напротив меня. Слышать я ничего на слышал, но по покрасневшему лицу Гнехта стало понятно, что разговор проходил на повышенных тонах и ни к какому решению стороны не пришли.
Гнехт достал из кармана белоснежный платок, промокнул им лицо. Условный сигнал, как я понял. Шлюпки разошлись в разные стороны и я ждал, что же произойдёт дальше. Ничего особенного не произошло, шлюпки пошли каждая к своему кораблю. К чему была эта встреча? Непонятно! Что хотели гунры? Они кого-то разыскивают? Хм.. даже догадываюсь кого. А это что такое? На «Эклире» взвился красный вымпел. Я посмотрел на флагман гунров и присвистнул. Эти ублюдки уже атаковали, но не на корабль, а маленькую шлюпку. Вот же мрази! Перехвалил я пиратов с их уставом и порядками! Болт с магическим наконечником, выпущенный из корабельного арбалета, по навесной траектории устремился в сторону шлюпки с Гнехтом и двумя матросами. Магия своё дело сделает, промах в этом случае исключен. Пока я глазел на вражеский корабль, Гнехт и матросы прыгнули со шлюпки в воду и отчаянно гребли в сторону корабля.
«Эклир» долго на месте не стоял, поднял паруса и пошёл навстречу переговорщикам. Арбалетный болт, как я и думал, сделал своё дело: в месте, где только что находилась шлюпка, в воздух взлетели осколки досок вперемешку с водой. С флагмана гунров послышался свист и крики. Ну-ну, радуйтесь, недолго вам осталось! «Эклир», подобрав Гнехта и матросов, заложил дикий крен при развороте и пошёл в сторону прежней стоянки. Нет, он уходил всё дальше и дальше, выманивая за собой противника. Умный ход Тангердальфа, который должен раззадорить гунров. Всё так и произошло: шесть кораблей бросились догонять «Эклир». Два корабля, обогнав корабль с синими парусами, прошли мимо меня так близко, что я смог рассмотреть самые мелкие детали корабля, и экипаж во всей красе. Эти два корабля – на Альдель, пусть она с ними развлекается, раз страстно возжелала драки. Пусть злость, которая в ней накопилась, графиня выплеснет на кровожадных, краснокожих уродов. Пора своими делами заняться.
«Глаз дракона» давно был подготовлен и ждал своего часа. Я активировал плетение, напитал его энергией и послал вверх, в сторону приближающихся кораблей. Это был мой знак Альдель: можно начинать бой. Нужно показать пришлым, кто есть кто. Кто есть охотник, а кто всего лишь дичь! Белоснежный шар, достигнув самой верхней точки, начал расти на глазах, превращаясь в огромную воронку, своей формой напоминающей огромный нечеловеческий глаз. Он сейчас смотрел сверху вниз, словно невидимое чудовище размышляло, что же сделать такого плохого с пиратами. Гунры забеспокоились, начали искать глазами откуда прилетело такое чудо чудное. Они смотрели во все глаза на мысы Страха и Боли, прекрасно понимая, что только отсюда и могло прилететь это плетение. Я не переживал, что моё местоположение раскрыто – через пару минут горячим воинам будет не до меня. Оглянувшись назад, мельком посмотрел, как дела у графини Кордекс.
Она сработала как по учебнику: между двух кораблей неожиданно появилось милое с виду пушистое облако. Это работа первого свитка. Облако начало разрастаться и превратилось в самый настоящий туман. Туман был до того густым, что даже я не сумел рассмотреть, что происходит на кораблях пиратов. «Глаз дракона» подрос и из него беспрерывно били вниз и вбок жирные ветвистые молнии ярко-красного, насыщенного цвета. Надо отдать должное магам гунров. Они мастерски, за несколько секунд, поставили над кораблями защитные экраны. Я улыбнулся, прекрасно понимая, сколько энергии сейчас тянут эти плетения. Прорву и маленькую тележку. Ничего, мои дорогие, вы скоро на изнанку вывернитесь, чтобы хоть как-то удержать энергоёмкие конструкции, защитить себя и гурнов от молний. Я вам ещё пару сюрпризов подготовил, да ещё каких, если до них дойдёт дело, конечно!
Со стороны мыса Боли раздались два громких раската грома. Это в работу вступило плетение второго свитка. Какая Альдель молодец! Высоко в небе, над туманом, появились два сгустка энергии ярко-красного цвета. В свитке было заклинание «Красная роза», но оно намного мощнее моего, вчерашнего. Красивое, конечно, боевое заклинание, но очень уж...ммм... жестокое для тех, кто будет смотреть на происходящее со стороны. Сгустки энергии действительно напоминали перевернутую вниз розу. Розу, которая хочет напиться крови так, чтобы она стекала даже с её шипов. И не капельками, а непрерывной струей. Теперь, по идее, Альдель должна разогнать туман, чтобы показать врагу мощь и беспощадность огненного заклинания. Пусть гунры увидят, как будут уничтожены их друзья, близкие и, возможно, родственники. Я пока не буду форсировать события, пираты и их главарь должны увидеть бойню своими глазами. Если кто-то и выживет, то пусть расскажет о этом ужасе всем знакомым. «Глаз дракона» начал вращаться, и вращение с каждой секундой становилась всё быстрее и быстрее. Скоро будет развязка! Всё разрозненные молнии объединились в одну. Теперь в защитные экраны гунров, точнее магов, била молния, но какая! После каждого её удара защитные плетения заметно проседали, мерцали. Молния тёмно-вишнёвого цвета метила в какой-то один корабль. По какому принципу работало плетение – я не знаю, оно жило своей жизнью. Я находился на расстоянии нескольких сот метров от кораблей гунров, мои волосы потрескивали и искрились. Представляю, что творилось на кораблях.
Корабль, находящийся дальше всех от меня, поднял паруса, начал разворачиваться. Не судьба! Молния ударила по ослабленному защитному куполу, тот мигнул и исчез. Вторая молния ударила уже в сам корабль и он вспыхнул, как свеча. Это произошло быстро, гунры сгорели мгновенно. И экипаж корабля и обычные воины. Плетение, которое активировала графиня, тоже набрало мощь: огненные цветки, две красные розы, начали опускаться вниз, к двум кораблям. Туман к этому времени исчез, и я смог увидеть то, что хотел увидеть: гунры застыли каменными изваяниями, не двигаясь и не шевелясь. Они смотрели на приближающуюся к ним смерть. Уже в непосредственной близости от кораблей, лепестки красных роз стали похожи на крылья ветряных мельниц, крушивших всё подряд, не разбирая где корабль, где гунры. Сгорело всё, к чему прикоснулись лепестки красивого цветка, за несколько секунд корабли превратились в пылающие могилы. Гунры на трёх кораблях вышли из оцепенения, но было поздно. Слишком поздно, чтобы убежать! Я посмотрел в сторону кораблей, которые пока оставались на плаву. Пока оставались. Это понимали и гунры, прыгающие с кораблей в воду. Они в панике давили друг друга, сильные отталкивали более слабых. Большая часть пиратов была в воде, поэтому пришло время ещё одного плетения.
Прихватив с собой жезл Повелителя, я кое-как спустился со скалы, подошёл к воде. Присев на корточки, сплёл первую «снежинку». Почему у плетения такое название, я узнал относительно недавно. Если смотреть на него магическим зрением, то плетение напоминало по форме самую обычную снежинку. Такую же хрупкую, но очень и очень опасную. Все в детстве бросали камни по воде. Вот и мои «снежинки» сейчас начнут веселую игру с подскоком. Игру опасную и смертельную! Первое плетение ушло в сторону находящихся в воде гунров, и через несколько секунд оттуда раздался чудовищный крик и рёв, мольба о помощи. «Снежинка» резала всё, на что наталкивалась на своём пути. Двадцать «сестричек» ушли в море и, спустя некоторое время, крики пиратов стихли. Архимаг Торренс однажды сказал замечательную фразу: нельзя победить врага наполовину. Или он мёртв или ты когда-нибудь получишь от недобитка подлый удар в спину. Работу второго плетения закончила молния, ставшая значительно меньше и слабее. Всё, здесь больше делать нечего, пора возвращаться на корабль.
«Эклир», плавно переваливаясь с одной волны на другую, уносил нас от мыса Страха и мыса Боли. Я стоял на носу корабля и смотрел, как дельфины-проказники устроили весёлую чехарду. Они, играючи, обгоняли корабль, всем видом показывая людям игривое настроение. Яркое солнце, чистый и свежий воздух. Казалось, ещё немного и лёгкие лопнут от переизбытка воздуха. Хотелось жить, жить нормальной жизнью и быть свободным от всех обязательств. Стать таким же свободным, как эти дельфины. Но увы, наша жизнь – свод правил и обязательств. Пока придется жить так, как прописано в этих правилах. Я нашел глазами ставшие крохотными Волчьи ворота, где мы с Альдель получили боевое крещение. Пусть бой был скоротечен и неравным, но это был самый настоящий бой. Было ли во мне чувство протеста, бунтовало ли моё «я» против того, что произошло? Нет, такого не было. Зная кровожадность гунров, наоборот, я испытывал чувство удовлетворения. Но, тем не менее, Тангердальф и моряки прятали глаза, когда мы с графиней поднялись на борт корабля. Их дело, конечно, мы выполнили свою работу, сохранили многие жизни.
***
Я лежал на кровати, уставившись в точку на потолке. Прошло всего-навсего два дня, и я из простого парня превратился в безжалостного убийцу, в монстра. Может быть это всё преувеличено, конечно, но..
Без стука в дверь, в каюту зашла графиня Кордекс:
— Лежишь?
— Я же орёл! Это вам, ласточкам, отдых не нужен. Не то что нам, слабакам.
— Ни руками, ни ногами? – спросила девушка.
— И головой тоже, – согласился я. – Слабость такая, что хочется заснуть и суток трое-четверо спать, не просыпаясь. Энергии ноль, как и настроения. А ты как?
Я посмотрел в глаза Альдель, сказал:
— У ласточек не бывает заплаканных глаз. Рассказывай. Кто обидел и всё такое прочее.
Она долго молчала и сопела, но потом выдавила:
— Ты же видел корабль с синими парусами?
— Ещё бы! Это же флагман пиратов. Или я ошибаюсь?
— Это корабль из Абу-Арна и на нём был мой родной брат Арген.
Меня подбросило на кровати. Теперь понятно, почему графиня плакала.
— Дела… и что теперь? Ты меня обязана убить, месть она такая..
— Не прикидывайся идиотом. Никакой мести. Брат выбрал свой путь. Пять лет тому назад Арген совершил преступление, очень и очень тяжёлое, и сбежал с Борхосских островов в Абу-Арн. Он военный, поэтому сразу же получил подданство другой страны, разорвал с нами все связи и отношения. Мама, после его бегства, долго не прожила. Через месяц она умерла, отец отрешился от мира сего, ушёл в себя. Вот такая грустная история. Не забудь в Аллейде сообщить о корабле Абу-Арна своему начальнику.
— Я сам себе начальник, – буркнул я. – Мы не опоздаем на ужин к капитану?
— Не опоздаем. Арвил, ты кто?
— Не понял! Человек, кто же ещё, – удивился я. – Можешь меня потрогать-пощупать-помять. Что за мысли в вашей прекрасной голове, Ваше Сиятельство?
— Опять «ваше сиятельство»? – зашипела Альдель. – Поссоримся. На всю жизнь обижусь. Так друзья не поступают.
— А мы друзья, Альдель?
— Я надеялась, что да. Это не так?
— Всё так. Думал, что ты в меня влюбилась, а это больше, чем дружба.
— Ещё чего! – фырнула графиня. – Вставай, разлёгся он. Ты позволяешь себе лежать на кровати в присутствии женщины! Хам и мерзавец!
— В присутствии девушки. Ты всего лишь слабая и никем не защищённая девушка. Вот когда станешь женщиной, тогда я буду стоять перед тобой навытяжку.
— Хорошо, я твои слова запомню, – сказала Альдель, выходя из каюты. Потом она вернулась:
— Ты человек, но в тебе течёт кровь.. ммм.. не совсем человека. Это так?
Я не ответил: врать не умею, правду о себе рассказывать не вижу смысла.
В каюте капитана, на удивление просторной, но бедно обставленной, был накрыт стол, суетился кок и его помощник. На стене висела огромная карта. Только сейчас я понял, почему кораблям нельзя обойти Волчьи ворота. Слева и справа от двух скал были песчаные отмели и обозначенные чёрными треугольниками подводные рифы. Обойти слева ворота – упереться в Гольдарские острова. Справа обойти можно, но придётся идти вдоль отмели суток пять, может и больше. Альдель помогала коку, подошедший Тангердальф пригласил к столу, но я придержал его за руку:
— Покажите на карте движение «Эклира» вдоль побережья материка.
— Да пожалуйста. Приблизимся к побережью Абу-Арна, повернём на восток. Вдоль берега, не заходя в Торгвик, Санопуло, дойдём до Талькона.
— Господин Тангердальф, мне нужно сойти на берег в районе границы Абу-Арна и Империи. Это возможно?
— Я тоже подумал, что вам в Тальконе появляться небезопасно, господин маг. Новости по морю летят быстрее птиц, – ответил капитан. – Всё сделаем.
— Желательно ночью, – добавил я. – Только госпоже графине ни слова. Хорошо?
— Вы и думаете одинаково, господин маг, – усмехнулся капитан. – Она обратилась ко мне точно с такой же просьбой.
— Что, и тоже ночью? – спросил я у Тангердальфа.
— Самой тёмной, желательно глубокой и без звёзд, – ответил капитан.
Мимо проплывали города Абу-Арна, утопающие в зелени; в Спокойное море угрожающе выступали скалы, неприступные и высокие. Огромное государство жило размеренной, как это могло показаться, жизнью. Морская держава, со множеством военных и торговых кораблей, с многомиллионной армией хорошо обученных людей. Всё было так и одновременно с этим, всё было по-другому, не так как в мирное и спокойное время. В воздухе нет-нет, да проскальзывало что-то неуловимо чуждое человеческому сознанию, то, с чем человеческая сущность никогда не смирится: в воздухе пахло приближающейся войной. Недаром говорят, что воюют правители, гибнут простые люди. Многие на войне сделают состояние, обогатятся. Но большая часть населения воюющих стран станет ещё беднее. Я всё чаще и чаще стал замечать на рейде военные корабли, на борту которых видел зачехлённые катапульты и корабельные арбалеты. Всё больше караванов, гружённых продовольствием, уходило из морских портов в сторону столицы Абу-Арна, красивого города Аль-Архуна. Король Мидрос, случайно избежавший смертной казни, никак не мог смириться с тем, что отец Киллайда, тогда ещё король объединённого королевства Вильтарано Торвалл Мудрый, мечом и огнём отвоевал для современной Империи выход к Спокойному морю. Мидрос этого Киллайду никогда не простит. Император Вам-Го, по официальной версии погибший в районе Хребта Невезения во время камнепада, бывший правитель великой Империи Ильнак, сумел договориться с королём Мидросрм выступить войной против Империи Киллайда.
Вмешалась Его Величество Судьба, которая своей рукой направила меня и двух старателей, Ржача и Лысача, к Хребту Невезения. Точнее, под хребет. Потом Судьба меня и Императора Вам-Го столкнула лбами в подземном переходе под Хребтом Невезения. У меня лоб оказался крепче, Вам-Го погиб, король Мидрос отыграл назад, война не состоялась. Что я знал о бывшей Империи Ильнак, переименованной в Империю Вам-Го после смерти молодого Императора? В принципе, ничего. Люди с погрузившихся в пучину Океана Бурь двух материков, не помню их названия, на кораблях добрались до побережья огромного материка с названием Пирсель. Хребет Невезения делит материк на две равные части. Но так было уготовано Богами, что переплывшие океан люди основали свои поселения на земле очень бедной полезными ископаемыми. Так появились два государства: Хинь-У и Зань-У. Отсутствие элементарной культуры, отсутствие образования, не могло не отразиться на поведении людей с жёлтым цветом кожи. Войны между двумя государствами происходили с периодичностью раз в два-три года. Благодаря войнам в современной Империи Вам-Го очень сильно развито кузнечное производство. Это и понятно: армия очень большая, потребность в оружии огромная. Со временем, благодаря усилию Вам-Го, два государства объединились в огромную Империю Ильнак. После этого события за голову схватились правители всех без исключения крупных государств.
Торговлю с Абу-Арном, Империей Киллайда, Султанатом, с королевством Борхосса, жители огромной Империи Вам-Го ведут исключительно благодаря торговому флоту Абу-Арна. Переход гружённых караванов через Хребет Невезения практически невозможен, своим флотом Империя Вам-Го так и не обзавелись. Почему? Опять же, это дело политики Мидроса и Императора Киллайда: хотите торговать, пожалуйста, но нанимайте для перевозки грузов наши корабли. Король Абу-Арна очень старый и мудрый. Он, как и Киллайд, прекрасно понимает: когда в Империи Вам-Го появится торговый флот и военные корабли, то земля по другую сторону Хребта Невезения содрогнётся от тяжёлой поступи солдат императора Дар-Мо, нынешнего правителя Империи Вам-Го. Под их натиском не устоит ни одно государство, включая Империю Киллайда. Вам-Го хоть и был жестоким правителем, но он был очень умным и прекрасно понимал, что без полезных ископаемых и плодородных земель существование и развитие любого государства невозможно. Это понимает и последователь Вам-Го, молодой император Дар-Мо. Такой же горячий и неуёмный. В сложившейся ситуации винить, в принципе, некого: Мидрос спит и видит возвращение своих земель, Дар-Мо нужна земля, богатая полезными ископаемыми, заливными лугами, реками и озёрами, полными рыбы. Ему нужна земля, на которой можно выращивать богатые урожаи зерновых, чтобы прокормить огромный народ своей Империи. Война рано или поздно произойдёт, но чем она обернётся для государств – непонятно. Больше всего, естественно, достанется Империи Киллайда. Но если Киллайд выйдет победителем в войне, то Абу-Арн прекратит своё существование, как отдельное и независимое государство, а Империя Вам-Го со временем исчезнет с лица земли. Навсегда.
***
— Не хмурь лоб, морщины появятся, – услышал я за спиной голос Альдель. – Ты как государственный муж решаешь насущные проблемы. Или думаешь, как спасти мир? Только от какой очередной напасти ты его будешь спасать?
— Мир огромный, вот и думаю как сделать так, чтобы все были сытыми и довольными. Но это так, мои радужные мечты, планы на будущее. Я же когда-нибудь стану важным и влиятельным. Или нет? Как думаешь?
— С твоим характером это вполне возможно, – пожала плечами графиня Кордекс. – А почему бы и нет? Государством должен управлять молодой, сильный и умный.
— Как я?
— Ты скромный, и это тебя когда-нибудь погубит, – засмеялась Альдель. – А на самом деле, о чём ты думаешь, Арвил?
— Я думаю как свою шкуру спасти, чтобы её ножом или мечом не испортили. И как сохранить жизнь одной невероятно красивой женщины. Она такая вся из себя важная, светловолосая и с зелёными глазами. Один в ней недостаток: любит скрывать своё истинное «я». Обманывает, хоть этого и стыдится. Иногда краснеет так, что у меня дух захватывает.
— Даже не знаю о ком ты говоришь, – произнесла Альдель, улыбаясь. Глаза внимательные и испуганные. Напряжена, как струна на домбрине. Как пружина в арбалете, которая в любой момент может распрямиться и послать болт в направлении врага.
— Хочешь, я тебе расскажу одну страшную сказку, Альдель?
— Скоро ночь, разве можно девушкам слушать такие сказки? – спросила графиня. – Как потом спать? Только если ты будешь рядом, тогда, возможно, я усну. Может быть, но в этом нет уверенности.
— Такие сказки можно слушать. Так что, начинать? Хотя, нет. Давай спустимся в каюту, здесь много желающих услышать интересную и занимательную историю. Заметила, Тангердальф уже три раза мимо нас прошёл. Какой он любопытный, как ты, может чуть меньше. Да и мореходы петь перестали, уши навострили.
— В каютах жарко. Вон, на носу нет никого, – сказала Альдель.
Она присела на бухту каната, я сел рядом.
— Ну, слушай! Далеко отсюда, за Сарсовым морем и Океаном Бурь, есть чудесное место, которое называется Борхосским архипелагом. Но чаще это место называют проще – Борхосскими островами. Самый большой остров по размерам не уступает половине материка Пирсель, возле которого мы сейчас находимся. Четыре острова, соединены с большим островом красивыми, надёжными мостами. Жили люди, не тужили, потихонечку торговали с крупными государствами на материке. Великолепный климат, плодородные земли и пастбища, много рыбы. В принципе, в Океане Бурь тоже много рыбы, но это так, для сказки не важно. Так вот, пришло время, когда на островах, то есть на пяти отдельных королевствах, решили ввести свои, выгодные для них законы и правила. Размер пошлин на ввозимые товары и торговлю менялся чуть ли не ежедневно. Торговые люди всегда держат нос по ветру, ищут рынки, где можно свой товар продать выгодно и с большой прибылью. Здесь же сложилась ситуация, при которой торговля просто-напросто остановилась. Как можно рассчитать прибыль, если не знаешь какой налог в том или ином королевстве будет завтра или послезавтра? Торговые люди поняли, что им проще обзавестись своими кораблями, или торговыми судами, без разницы, и поставлять свой товар на материк Пирсель. Долгая дорога, это понятно, но зато рынок сбыта огромный, законы торговли десятилетиями не меняются. Можно делать какие-то прогнозы, рассчитывать свою прибыль, чтобы свободные деньги вкладывать в какое-то дело или предприятие. Тут ещё и Империя Ильнак, сейчас Вам-Го, приключилась. Люди есть хотят всегда. Для торговцев было всё хорошо, но пять королевств Борхосского архипелага начали хиреть, и, как результат, они начали между собой воевать. Человек такая скотина, что пожрать и повоевать ему хочется всегда. К власти на самом большом остров, в королевстве Борхосс, пришёл молодой и энергичный мужчина. Король Гальтар сразу понял, что торговля торговлей, но о своём народе тоже нужно заботиться. Иначе приключится голодный бунт, палач, плаха и топор.
— Откуда ты всё это узнал, Арвил? – перебила меня Альдель. – Сколько ты пробыл на островах?
— Три недели. Но я умею слушать, а в трактирах и тавернах люди очень любят поговорить. Почему нет? За кубком, вторым вина, чтобы вечер не казался таким скучным и длинным.
— Понятно, – произнесла графиня. – Продолжай.
— Король Гальтар и королева Витория никак не могли обзавестись потомством. Бывает такое, никто же от такой беды не застрахован? Но добрые, в кавычках, люди начали распускать всевозможные слухи, что это Триединый наказал Гальтара за то-то и то-то, за проделки его отца. Хотя, за что Короля наказывать, если он только-только сел на трон? Да и сын за отца, как известно, не отвечает. Витория была у искусных лекарей на материке Пирсель, даже попыталась попасть в Зеркальный лес к друидам, которые ей в помощи, почему-то, отказали. Побывала она и на острове О-Ра, где живёт самая большая община друидов. Бесполезно. Витория возвращалась из очередной поездки, от очень известного лекаря, на корабле. И так случилось, что на этом корабле находился темноволосый широкоплечий красавец, искусный маг-лекарь Торгеншталь. Любовь с первого взгляда, ночь полная стыда, а по прибытию в королевство Борхосс Витория приблизила Торгеншталя ко двору Его Величества. И, о чудо! Витория понесла! Родился мальчик, в котором супруги не чаяли души. Роды были тяжёлые, королева чуть не отдала Богу душу. Это важно в моей сказке, Альдель. Гальтар почесал свой венценосный затылок и подумал: родился наследник, но хочется ещё одного ребёнка. Но без него можно обойтись, не дай Бог потерять любимую Виторию. Мы подошли к главному, Альдель. Ты хочешь слушать продолжение сказки? Что-то ты поникла.
— Даже не знаю, – тихо ответила графиня Кордекс. – Продолжай.
— Хорошо. Король Гальтар занялся наведением порядка на островах. Уж не знаю как, но он собрал под свои знамёна огромное войско и начал подминать под себя королевства поменьше. Подмял, установил для вновь образованного королевства Борхосс (могли бы и поменять название, но зачем?) единые правила и законы, некоторые ограничения в торговле с материковыми государствами. То есть, он стал для всех отцом и мудрым правителем. Войны прекратились, а это ого-го! Единое королевство начало процветать. Плохо одно: королю самому приходилось вникать во все проблемы, находиться постоянно в седле. Мирить, награждать людей, кого-то и казнить приходилось, куда же без этого? Но это жизнь, а она пакостная штука, злопамятная. Вернулся как-то Гальтар в свой дворец, и а ему как обухом по голове: Витория ждёт ребёнка. Опять почесал Гальтар свой венценосный затылок и сам у себя спросил: спать с женой не сплю, для этого других женщин полно, а ребёнок вот-вот родится. Что же это такое странное происходит? Неужели Святой дух разошёлся не на шутку? Да нет, он поэтому и святой, что не может себе позволить вольности. Особенно по отношению к женщине, да ещё и по отношению к королеве! Объяснение с Виторией было очень бурным. Она призналась, что так и так, с тобой почему-то мимо, а с красивым и плечистым Торгеншталем – в середину мишени. Советники у короля были мудрые и дальновидные. Если король такой слабый и слепой – да и в плане мужской силы не очень – проморгал супружескую измену под своим носом, то какой он тогда король и как он может править огромным королевством? Что народ скажет, когда об этом узнает? Король же для народа по статусу чуть пониже Бога! В общем, король молчал, Витория была сослана в родовой замок, где родила чудесную зеленоглазую девочку, которую назвала Ваальдарой. Красивое имя, чудесный ребёнок. Но жизнь дала трещину: как можно жить и спокойно спать без Торгеншталя, которого король тайно казнил?
— Хватит! – закричала графиня. – Хватит!
— Да, Ваше Высочество, как скажете, Ваше Высочество!
— Если ты..
— Никому и ни за что. Как можно? – ответил я. – Я же орёл, а орлы только курлыкают себе под нос. То есть, под клюв.
— А ты даже и не курлыкай, – сказала Ваальдара. – И никакая я тебе не «ваше высочество», это всё в прошлом.
— Принцессы бывшими не бывают. Как короли и королевы. Я уже молчу о императорах и императрицах! Вы об этом не знали?
— Ты перешёл на «вы», мерзавец?
— Ну.. могу и на ты, конечно, но понравится ли это принцессе?
— Когда нас высадят на берег? – спросила то ли Альдель, то ли принцесса Ваальдара.
— Думаю, часов через шесть. А что?
— Да так.. – ответила девушка и я заметил, как зарумянились её щеки. – Ты не всю историю рассказал.
— Сказку, – поправил я Ваальдару.
— Ты не всю сказку рассказал, – кивнула девушка. – Через час я приду в твою каюту. У тебя есть время, чтобы сказку сочинить до конца. Но чтобы конец был счастливым. Понял?
— Да, Ваше..
— Убью!
Я смотрел как не идёт, а парит над палубой графиня Кордекс. Дьявольски красивая, умная, стройная и вообще – замечательная. Я знал причину бегства Ваальдары с островов, но хотел это услышать от неё.
— Что это с графиней? – спросил подошедший Тангердальф.
— А что с ней?
— Молнии сверкают!
— Но грома же не слышно? Значит это не молнии, а так. Озарение.
— Согласен, – усмехнулся капитан. – Берегите её, господин маг.
— Вы предлагаете стать для этого изумруда красивой оправой?
— Какой же она изумруд? – ответил Тангердальф. – Алмаз, как слеза чистый.
— И с таким же характером, – согласился я с капитаном. – Когда мы сможем сойти на берег? А то я пообещал девушке стирх знает что.
— Через пять-шесть часов. Примерно в полночь. Есть заброшенный рыбацкий домик, там можно пересидеть до утра, а потом уж… Это не моё дело, конечно, но всё-таки?
— Домой, – ответил я Тангердальфу. – Надоело море и океан, хочется на сушу. Как вы переносите постоянную качку?
— Не замечаю. А вот по суше ходить тяжело, очень. Постоянно ноги враскорячку. Морских людей видно по походке. Многие её называют «моряк сошёл на берег» или «моряк после таверны».
— И какой поблизости от заброшенного дома город находится?
— Табань.
— Как-как? – переспросил я. – Вёслами табанят, но как это к городу?
— Интересная история, – произнёс Тангердальф. – Повадились с набегами на прибрежные города пираты. Только настоящие пираты, не краснокожие мерзавцы. И решил король Торвалл..
— Мудрый? – спросил я.
— Да, Торвалл Мудрый. Решил он построить город, который хоть как-то будет защищать города объединённого королевства Вильтарано от набегов. Строили город быстро, привлекали военных людей с кораблей. Защитная стена не была достроена, когда на сушу высадились пираты. Почесали они затылок и решили: что там этого города, тем более без законченной стены? На один зуб. Пошли штурмом. Но не учли пираты, что в городе находились моряки. Много раз они и горожане отбивали атаки пиратов, а вслед убегающим кричали «табань отсюда!». Так у города появилось не совсем привычное название. Но оригинальное. Жили люди в городе спокойно, пока в нём не появился молодой и энергичный управляющий. Он, по каким-то причинам, был вынужден уехать из столицы Империи, города Аллейда. Обошёл он Табань и говорит горожанам: наш город будет выглядеть лучше Аллейда. Дальше рассказывать не буду, пусть город вам сам всё покажет и расскажет.
— А почему Табань построили именно там?
— А больше подходящей бухты и пологого берега поблизости нет. Тем более, в бухту впадает река Таурена. А по ней можно поднять по течению со всеми вытекающими последствиями.
— Таурена – та самая? – спросил я у капитана.
— Да, самая большая по протяжённости река на материке. Она начинается на севере, где-то в Северных горах, проходит по Империи, делает поворот в сторону Абу-Арна и Султаната, потом впадает в Спокойное море. Я бы на вашем месте хорошенько отдохнул, господин маг. Какая у вас ночь будет – сам Всевышний не знает. Может, от меня что-то нужно?
— Чуть не забыл, господин Тангердальф! – Я достал из кармана штанов запечатанный конверт, на котором было написано одно слово «Пиккаро». – Сможете по прибытию в город письмо доставить в любое отделении Тайной полиции?
— Обязательно, господин маг. Слово капитана!
В каюте меня дожидалась Альдель. Я закрыл дверь и сразу же её открыл:
— Сходи, позови Ваальдару.
Девушка вскочила с кровати.
— Но как?!
— У настоящей Альдель-Ваальдары грудь больше и глаза красивее, – я посмотрел на фигуру девушки, добавил: – И попка упругая. Более чем.
Я лёг на кровать, посмеиваясь. В каюту вошли две светловолосые, зеленоглазые красавицы. Одна спросила:
— Как ты понял?
— Я же ответил. Только одного не пойму – зачем?
Двойник принцессы вышел из каюты, Ваальдара сказала:
— В городе Тальконе люди должны увидеть, что я сажусь в дилижанс до Аллейда.
— Это даже страшнее, чем моя сказка, – усмехнулся я. – Ты, как и твой доппельгенгер, носишь личину. Покажи своё личико, Ваальдара.
— Зачем?
— Вдруг влюблюсь. Кто меня знает?
— А если испугаешься? – спросила принцесса.
— Спрыгну с корабля в море. Обещаю. Если маг-лекарь Торгеншталь был темноволосым красавцем, то и ты должна быть с тёмными волосами.
— Не угадал. Прыгай в море.
— Что, такая невзрачная и некрасивая что..
— Язык у тебя злой, – нахмурилась принцесса, снимая с пальца левой руки тонкое колечко.
От удивления я забыл как дышать: глаза те же, нос стал более правильной формы, а вот волосы… Ниже плеч, чуть волнистые и пепельного цвета.
— Вот это да, – выдохнул я. – Как можно такую красоту от мужчин прятать, не понимаю. Давно ты последний раз кольцо снимала?
— Зачем? – не поняла Ваальдара. – Зачем его снимать?
— Чтобы вспомнить, какая ты есть на самом деле. Так и забыть себя можно, а потом как-нибудь испугаться и стать заикой на всю жизнь.
— Я же говорю, у тебя язык злой, – опять нахмурилась Ваальдара.
— Это же я любя! – пояснил я, улыбаясь.
— А что, уже влюбился? Только в какую? В настоящую или как? – спросила принцесса.
— И в ту и в ту. Сразу и надолго. Может и навсегда. Я же себя не знаю и за свои слова и действия не ручаюсь.
— Сейчас проверим какой ты орёл, – тихо произнесла Ваальдара, подходя к кровати. Я увидел, как она расстегнула на блузке верхнюю пуговицу, затем вторую, третью.
— Ваше Высочество, вам никто не рассказывал, как на свет божий появляются дети? – запаниковал я. Доставить удовольствие и себе и принцессе можно, и даже нужно. А что потом? Уподобиться тому ослику, который бежит вслед за морковкой? Ну уж нет! Я сглотнул слюну наблюдая, как принцесса расстегнула все пуговицы на блузке и остановилась, смотря мне в глаза.
— Ну! – потребовала принцесса. – Мне страшно, но.. Ты пообещал, что когда я стану женщиной, то ..
— Буду стоять перед тобой навытяжку, – закончил я, просачиваясь между принцессой и стеной каюты. – Но когда это ещё будет, Ваше Высочество!
— Мерзавец!
***
Дрова отсырели и никак не хотели как следует разгораться. В заброшенном домике рыбака, как и предполагал Тангердальф, был небольшой запас дров, свечей. В навесном шкафчике, который был единственной нормальной «мебелью», я нашёл горсть сухарей, соль, старый заплесневелый кусок сыра. Хорошо, что нам в дорогу положили столько еды, что я еле поднял сумку, когда мы покидали «Эклир». В доме стоял небольшой, сколоченный из грубых досок стол, две широченные лавочки и один полуразвалившийся, скрипучий табурет. Есть совершенно не хотелось, я вышел на улицу. Ваальдара никак не отреагировала на моё появление. Она как сидела на бревне возле самой воды, так и продолжала сидеть. Я прошёл по берегу моря и нашёл то, что искал: относительно сухие, не очень толстые ветки. Огонь жадно набросился на дрова и они, через некоторое время, весело потрескивая, стали гореть так сильно, что я пожалел, что чересчур много их положил в печь. Но ничего страшного: тепло это не холод. Можно и двери нараспашку открыть. Лето как никак. Сейчас главное прогнать всю сырость из дома, а если кому-то что-то не понравится, то он может всю ночь сидеть на облюбованном бревне.
Пламя немного дернулось, языки затрепетали в красивом танце. Принцесса соизволила войти в дом. Представляю её обиду на меня после того, что я сотворил. Сама виновата, заслужила.
— Нам надо поговорить! – сказала девушка.
— Давай поговорим. Начинай, – ответил я. – Только скажу сразу: мужчина должен нести ответственность за свои поступки, Ваальдара. Переспать можно с любой, но что потом? Кто ты и кто я? Ты об этом подумала? Хватит с меня знакомой и знатной из Аллейда. Любовь и все дела, а потом выяснилось, что, в принципе, я был всего лишь мимолётным увлечением. Так мне объяснили взрослые дяденьки. Умные и дальновидные. А теперь говори.
Тишина! Ну и Тёмный с тобой! Я снял с себя рубашку, сапоги, из сумки взял полотенце, вышел не улицу. Разогнавшись, нырнул в воду. Не вода, а парное молоко! Заплыв подальше, перевернулся на спину, раскинул руки в сторону. Тоскана и Идель бесцеремонно меня рассматривали, о чём-то между собой переговариваясь. Обсуждали и осуждали, скорее всего. Говорят, что если очень долго смотреть на ночных красавиц, то можно сойти с ума. Нет-нет, мне это не нужно, я хочу ещё пожить. Вот только знать бы, что меня ждёт в жизни. Я даже не могу предположить, что со мною произойдет через минуту, час, день, месяц. Ответ пришёл сам собою: белокурая бестия подплыла ко мне незаметно, я вздрогнул от её прикосновения. Она прижалась ко мне всем телом, я почувствовал тепло, исходящее от принцессы, её запах и почувствовал просто безумное желание близости.
«Вот прям сейчас возьму и растаю в твоих жарких объятиях! Тебе с дьяволом нужно играть в такие игры, но не со мною», - подумал я, мягко освобождаясь от объятий Ваальдары.
— Я плавать не умею, дурачок! – засмеялась она.
Перед глазами почему-то стояла Силиция, моя первая любовь и самая прекрасная, до определённого момента, женщина на свете. Я даже вспомнил, как она рассказывала о том, что её, при дворце, учили секретам обольщения. Два года этому обучали. Стало грустно… Я сейчас только что отказался от того, чем не прочь заняться с просто ослепительно красивой женщиной.. Во мне сейчас были два разных человека. Один что-то советовал такое похабное и непристойное, другой отговаривал от проступков и советовал лечь спать. Злой, как не знаю кто, я вошёл в дом, достал из сумки бутыль с вином, подаренную мне капитаном Тангердальфом, открыл её и сделал большой глоток. Поставив вино на стол, я выложил из сумки все съестные запасы и, подложив под голову сумку, улёгся на широкую лавку. Завтра будет тяжелый день, нужно отдохнуть. Утром будем думать, что делать с принцессой и как её защитить от преследователей. Тёмный, какая же она красивая! Я закрыл глаза и провалился в сон.
Проснулся в плохом настроении, с каким-то дурным предчувствием. Что-то должно сегодня произойти важное, но вот что? Я прислушался: не далеко от дома, на улице, кто-то тихо разговаривал. Мужской голос что-то монотонно бубнил, ему отвечала, как мне показалось, молодая женщина. Этот голос явно не моей спутницы, не Ваальдары.
Разговор, сначала тихий и спокойный, перешёл на повышенные тона, потом на некоторое время затих. Через некоторое время он продолжился. Кто-то кого-то учил уму разуму, не иначе. Но вот языка, на котором между общались мужчина и женщина, я не понимал. Что за чудеса и где принцесса? Опять тишина! Послышалось мне всё этот, что ли? Я присел на лавку, осмотрел дом. Вино и еду никто не трогал, огонь в печке давно погас. Между досками, которыми были забиты окна, в щели пробивался серый свет. Раннее утро. Раз проснулся, надо вставать и умываться. Да, только чем? Пресной воды нет, нужно идти к морю. Я вышел на улицу, посмотрел по сторонам. Никого! Нет Ваальдары, нет её вещей. Вот же упрямая! Раздевшись, я зашёл в море, постоял несколько минут привыкая к воде, затем нырнул. Вспомнив ночное купание, опять подумал о принцессе. Вот куда, скажите пожалуйста, она пошла ночью одна? Разгуливающая по просёлочным дорогам ослепительно красивая женщина, это бросится в глаза сразу! А уж охочих до женского тела – хоть пруд пруди. Угораздило же меня во всё это вввязаться. Настроение стало просто отвратительным. Я доплыл до берега, нащупал дно ногами и начал выходить из воды. Но застыл на месте.
На бревне, где вчера гордо восседала Ваальдара, сидели два человека. Старик и девушка, которой я на вид дал бы лет двадцать, не больше. На пожилом мужчине – простая одежда свободного покроя, материал грубый, больше похожий на мешковину, на голове шляпа с широкими и обвислыми полями. На девушке же наоборот, очень приличная и красивая одежда: кожаные штаны, брюки, невысокие коричневые ботинки. В глаза бросилась блузка ярко-красного цвета, тёмные волосы уложены в какую-то замысловатую причёску. И огромные синие глаза. На пол-лица! Я стоял по пояс в воде, рассматривал нежданных гостей, они смотрели на меня и молчали.
— Э-э-э.. уважаемые, может вы дадите мне возможность одеться? Как-то неловко начинать знакомство в таком виде.
Девушка что-то сказала старику на незнакомом для меня языке. Старик засмеялся, взмахнул рукой и они исчезли. Лёгкий хлопок и всё, на бревне никого нет. Быстро одевшись, я присел на бревно, ожидая гостей. Но прошло минут десять, они не возвращались. Выругавшись, я зашёл в домик. Мой завтрак проходил к концу, когда скрипнула и приоткрылась дверь.
— Заходите, чего в дверях стоять? - сказал я.
Никого. Издеваются они надо мною, что ли? Встав из-за стола, подошёл к двери и поплотнее её закрыл. Я ещё не дошёл до стола, как дверь приоткрылась и я увидел девушку. Она, улыбаясь, сказала:
— Вы, когда позавтракаете, выходите не улицу. Мой дедушка хочет поговорить с вами. Очень важный разговор будет!
— Обязательно. Вы с дедушкой не составите компанию? Для меня одного еды слишком много, а нести с собой не хочется.
Синеглазка смешно наморщила носик и, обернувшись, что-то быстро спросила у старика. Дождавшись ответ, она нерешительно сделала шаг внутрь дома.
— Спасибо за приглашение! Дедушка очень этому удивился. Мы же знаем, что нас, тропаров, люди не очень любят. Я даже больше скажу, нас боятся.
Святые Небеса! Легендарные тропары. Это название народа прошло, естественно, от слова «тропа». Но тропы у всех бывают разные. Этот древний народ пользовался тропами, которые были проложены между соседними мирами. Правда это или нет – не знаю. Много всяких легенд я слышал в детстве о тропарах. В одних говорилось, что эти люди появляются в мире, в котором должно произойти что-то очень важное. Согласно других легенд, тропары появлялись, чтобы помочь людям в борьбе с каким-то злом, исправить какие-то ошибки. Я смотрел как старик, осторожно наступая на ступеньки крылечка, поднимался в дом, заметил, как на его лице появилась гримаса боли, когда он садился на табурет. Я рассмотрел старика вблизи. Обычное человеческое лицо, без каких-то изъянов. Седые длинные волосы, седые брови. А глаза такие же, как и у внучки. Синие и глубокие, наполненные вековой мудростью. Я жестом показал старику и девушке на еду, но дед красноречиво посмотрел на бутылку с вином. Намёк был очевидный. Я, открыв бутыль, протянул её старику.
— Девушка, скажите ему, что у меня посуды для вина нет.
— Ничего, так будет вкуснее! – чётко и внятно произнёс старик.
Он сделал совсем крохотный глоток вина, от удовольствия закрыл глаза.
— Сильда, сколько жебыли здесь не были? В принципе, это и не важно. Замечательно, что люди до сих пор не разучились делать этот божественный напиток. Просто удивительно, что растение, из которого вино делают, произрастает только в этом мире. Сколько попыток мы сделали, чтобы виноград прижился в мире, который ближе к нам, но всё без толку.
Пришлось опять показать рукой на еду, но старик и Сильда отказались. Пожав плечами, я собрал остатки еды в бумажный пакет, потом молча сидел и ждал начала разговора. Я не знал, какие вопросы можно задать этим людям. Или нелюдям? Что можно у них спрашивать? Как долетели? Не то! А зачем вы сюда прибыли? Смешно! Зачем вы решили со мною встретиться? Глупо! Ответ всё равно не получу.
— Ну почему же не получите, молодой человек? – усмехнулся старец. – Если кто-то имеет желание что-то новое для себя узнать, он просто обязан найти ответ на вопрос. Зачем тогда жить, если ничем не интересуешься? Только одни умирают, не найдя ответ на самый главный вопрос в своей жизни, другие ищут его и нередко находят. Вот таков ответ на ваш вопрос. На остальные не буду отвечать. Они очень смешные и..
«Глупые», - подумал я.
Старик легко прочитал мои мысли и кивнул. Но я действительно не знал о чем говорить с тропарями Не о погоде же.
— Нужно беречь время, молодой человек. Оно ценнее вашего золота. Я хочу, что бы вы знали: ваша встреча с девушкой, которая ранним утром ушла от вас в слезах, не случайна. Она очень важный элемент в череде событий, которые повлияют на историю этого мира в течении ближайших нескольких лет. Приятна она вам или нет – решайте сами. Но порвав с ней отношения, вы рискуете быть втянутыми в очень плохие события. В очень плохие! Это даже может привести к вашей смерти. Нет, мы не допустим этого, конечно, но зачем всё усложнять?
Старик опять сделал глоток вина.
— Ну так вот, о чём это я? Ах, да! Скажу в двух словах зачем мы здесь. Мы хотели сказать, чтобы вы не старались изменить ход истории. Одна попытка сегодня была, больше таких ошибок не делайте. Вы, молодой человек, и многие другие, с которыми мы постараемся в ближайшее время встретиться, должны делать то, что предначертано судьбой. Не усмехайтесь, всё очень и очень серьёзно! Живите обычной жизнью, любите, получайте от жизни максимум удовольствия. Всё должно идти так, как должно идти.
Старик на несколько минут замолчал, потом продолжил:
— Знаю, что для вас это всего лишь слова сумасшедшего старика, но потом вы мои слова вспомните. И, возможно, когда-то вспомните меня и мою внучку добрым словом. Остальное, что вас ждёт впереди – пусть останется для вас загадкой. А теперь соберите свои вещи и Сильда поможет вам исправить неприятную ситуацию, в которую вы попали.
— Вопрос можно? – спросил я.
Старик наклонил голову.
— Почему вы вмешивайтесь в нашу жизнь? Зачем мне вас слушать, если я первый раз в жизни вас вижу? Да и весь ваш рассказ, уж извините, похож на.. – я замялся, подбирая нужное слово.
— На бред сумасшедшего? Ну-ну, не отводите взгляд и не краснейте, молодой человек. Когда живущие в этом мире достигнут нашего уровня развития, они поймут, что жизнь нужно беречь и любить. Нам не безразличен мир, в котором мы когда-то жили. Мы ушли, чтобы освободить место для вас. Тропарей по-другому называют Хранителями Миров, у нас есть возможность заглядывать немного наперёд. Этот дар помогает избежать тех ошибок, которые можно и нужно избежать.
Одни загадки! Собирал я вещи в сумку быстро, постоянно думая о том, как изменилась бы моя жизнь, если бы я никогда не встретил на своём пути Ваальдару. Скорее всего, никак.
— Собрались, молодой человек? Запомните, ничего в этом мире не происходит случайно. Если вы, попав в какую-то очень сложную ситуацию, не будете знать что делать, делайте всё по наитию, положитесь на свою интуицию. У вас она развита очень сильно, как и талант управлять энергией мироздания. Удачи!
Сильда взяла меня за руку, повела по берегу моря. Впереди, метрах в десяти, появилось облако тумана. Готов поклясться чем угодно, ещё секунду назад его не было.
— Не бойся! Ты всего лишь быстро переместишься туда, где сейчас должен быть. И помни слова моего деда! Без тебя, без той девушки, в этом мире многое может пойти не так. А теперь иди, – сказала Сильда, подтолкнув меня в сторону тумана. – Пока дед не слышит: помоги принцессе, чего бы тебе это не стоило.
Больше ничего я не услышал. Вокруг был туман, впереди неизвестность.
Туман заглушил звуки, мне стало не по себе: вокруг седые рваные лохмы непонятной массы, щупальца которой тянутся ко мне, оплетают со всех сторон. Неприятное чувство, да ещё вдобавок ко всему – очень холодно. Не понятно. На улице разгар лета, здесь же зуб на зуб не попадает. Я вспомнил слова синеглазки «не бойся!» А чего бояться, если не знаешь, что тебя ждёт впереди и какая тебя ожидает опасность. Сделав неуверенный шаг, я остановился, прислушался. Интуиция молчит, и это понятно: я сейчас везде и нигде. Звуков нет, ничего не видно, определённого направления движения нет. Ничего нет, есть только клубы тумана, я и неизвестность. Не ныть, а думать головой! Это занятие никому ещё не навредило. Как мне посоветовал седой тропарь? Действуй по наитию. Разве наитие и интуиция – разные понятия? Нужно по возвращению в Аллейд спросить об этом у Аразура, он всё знает. Я должен догнать Ваальдару, для этого обогнать время. Время движется только вперёд, значит, и мне туда же.
«А вот это заблуждение, молодой человек! Время можно повернуть и вспять, если этого захотеть».
Что за новый персонаж в моей страшной сказке? Ау, ты кто? Я тебя не вижу! Похоже, это моё сознание вытворяет что-то необъяснимое. В стрессовых ситуациях мозг человека и не такое выдаёт. Шаг вперёд, остановка. Ничего не происходит. Шаг вперёд, остановка. И долго я так буду идти? Всю оставшуюся жизнь? Нет, на такое я не согласен! Категорически, причём!
«Тогда пора сделать выбор и идти быстро! Вы слишком много отнимаете моего внимания, юноша! Здесь хоть и сектор Безвременья, но и здесь оно дорого. Вам же сказал старый Мортон, что время ценнее вашего золота».
Опять этот голос. Нет, на такое мой мозг точно не способен.
— Вы кто? Почему я Вас не вижу? – спросил я.
Клубы тумана разошлись в сторону и из них появилась копия старца, которого я встретил на берегу моря. Только одежда на нём другая: белый балахон, красный широкий пояс с огромной металлической бляхой из жёлтого металла. Сам мужчина выглядит гораздо младше Мортона, хотя волосы у него совершенно седые, длинные, сзади собраны в аккуратный хвост. Голубые лаза внимательные, с небольшим прищуром. Но в целом, этот мужчина производит впечатление эдакого живчика. Присмотревшись к его лицу я понял, что он – родная кровь Хранителя Мира.
— Что, мы с ним так похожи? – улыбнулся мужчина. – Нас и родители-то плохо различали, когда мы были маленькими. Когда же каждый развил свой дар, стали меняться. Я занимаюсь проблемами времени, поэтому мне грех было не воспользоваться своим положением и не замедлить процесс старения. А вот брату не повезло: Хранители Мира рано стареют, это издержка их профессии. Так на чём мы остановились? Как я понял брата, вам нужно немного обогнать время, чтобы исправить фатальную ошибку, которую вы совершили. Так?
— Если честно, я во всём не разобрался, но похоже на то, что вы правильно поняли брата.
— Тогда идите за мной, юноша! Высоты не боитесь? Нет? Тогда вперёд!
Туман окончательно исчез и моё сердце ушло в пятки! Мы стояли на головокружительной высоте. Далеко внизу я увидел знакомые очертания южного побережья Империи, я даже сумел различить то место, где мы сошли с «Эклира» на берег. На чём мы сейчас стояли, я не понимал: не было видно никакой основы. Элементаль Воздуха? Но я его не чувствую.
— Нет-нет, это не воздух, молодой человек! Это некая субстанция, состав которой никто не знает. Временные дороги мы получили в наследство от Ушедших. Особенность таких дорог очень интересная: ты сам можешь задать направление и эта гигантская машина начинает под тебя подстраиваться. Не буду сыпать сложными терминами, но происходит смещение одной временной сетки относительно другой. Не понятно? Сейчас объясню!
В руках у мужчины появились два листа бумаги, с виду совершенно одинаковых. Сложив листы, незнакомец сказал:
— Представьте, что на одном листе бумаги находятся города, в которых живут люди, и так далее. И на одном и на другом листе время течёт одинаково. В одном из множества городов родился ребёнок. На первом листе он продолжает жить обычной жизнью, растёт, развивается. На втором листе бумаги отражается его проекция. Что произойдет, если два листа бумаги немного сдвинуть относительно друг друга? Правильно! Мы увидим ребенка, но на пять минут старше, поймем, что он за эти пять минут успел сделать хорошего или плохого. Вот и мы сейчас с вами сдвинем один лист бумаги относительно другого. Если замедлить время очень сильно, то можно отследить все ваши перемещения в любом интервале времени. Для того, чтобы вы исправили ошибку, есть два варианта: либо я вас отправлю назад, на некоторый промежуток времени до момента совершения ошибки или мы двигаемся вперед и обгоняем время. Вы должны куда-то попасть, с кем-то встретиться, но на это может уйти час, день, сутки. Используя временные дороги, мы попадём в то место, в котором вы всё равно, рано или поздно, побываете. Понятно?
— Да, вы хорошо объяснили. Я думаю, что назад, в прошлое, возвращаться не стоит.
— Мудрое решение. Увидеть себя и все передвижения у вас не получится. Доверьтесь мне. Объясните, что мне нужно сделать и всё.
Я пошёл следом за мужчиной, изредка посматривая вниз. От увиденного я несколько раз сбивался с шага. Всё живое и неживое внизу стало двигаться заметно быстрее. Быстрее плыли облака, очень быстро набегали на берег волны и также поспешно они отступали.
— Четыре часа опережения вам хватит? Уверены? Тогда мы прибыли. Ну как зрелище?
Я не смог подобрал подходящего слова, просто пожал плечами.
— Это первые две-три сотни лет эйфория, потом ко всему привыкаешь.
Опять вокруг меня появился туман. Мужчина улыбнулся:
— Мы в том месте, где вы должны быть через четыре часа вашего путешествия в реальном времени. Думаю, что я вам помог. Удачи!
Я сделал несколько шагов вперёд, туман остался позади. По ногам больно ударила просёлочная дорога. Далеко справа, почти на краю видимости, виднелась защитная стена города Табань. Я посмотрел назад: облако тумана исчезло. Слева от себя увидел повозку, с запряжённой в неё парой лошадей. Где же искать эту сумасбродную девчонку? Может, она уже миновала это место? Да нет, не должна! У женщин шаг меньше, чем у мужчин. Надо подождать, пока подъедет повозка, расспросить возницу. Усевшись на траву, под тенью раскидистого дерева, я задумался.
«Вот тебе наглядный пример того, что люди впотьмах, зачастую на ощупь, ищут в жизни свой путь. Оказывается, всё заранее предопределено. Хранители Мира и Времени могут в одночасье изменить ту или иную судьбу».
Когда я вышел из состоянии, как говорит друид Аразур, созерцания души, услышал, что повозка находится от меня очень близко. Подойдя к краю дороги, поднял руку. Возница, дородный мужик, лицо которого чуть ли не до бровей заросло густыми чёрными волосами, вместо того, чтобы остановить повозку и подобрать усталого путника, то есть меня, привстал на козлах, засвистел и начал что есть мочи обхаживать лошадей кнутом. М-да.. нормального общения не получится, это очевидно. Я вышел на дорогу, над моим плечом появился маленький, но очень яркий огненный шар. Надеюсь, возница теперь поведёт себя по-другому. Я оказался прав: повозка остановилась в трёх метрах от меня.
— Ну что же вы, уважаемый? Так бы и проехали мимо? А если мне нужна ваша помощь? Может быть, я очень сильно заболел и мне срочно нужен лекарь?
— Дык, Ваше магичество! Время сейчас лихое, много всякого люда шастает по Империи. Вон, не далее как позавчера, лихие люди двоих наших положили почём зря.
— Понятно. Вы в Табань путь держите? Подбросите?
Возница мне чем-то сразу не понравился. Чем? Не знаю! Что-то в нём было отталкивающее, неестественное. Глаза! Заплывшие жиром, постоянно бегающие из стороны в сторону. Верный признак, что у человека проблемы с совестью. Я стоял перед лошадьми, не убирая огненный шар.
— Конечно, Ваше магичество! Какие вопросы? Присаживай рядом со мною, дорога веселее будет, да и короче.
— Для нас двоих там места будет мало, я в повозке поеду. Она у вас пологом закрыта, пыли не будет. Вы не встречали по дороге одинокую молодую светловолосую женщину? Ростом чуть ниже меня, глаза зелёные.
Как же он занервничал! Глаза, того и гляди, из орбит вывалятся. Ишь, как на меня смотрит, как на зверя лютого.
— Нет-нет, господин хороший! Никого и ничего не видел! Да и кто в это время здесь объявится?
Больше играть в дознанку я не стал, простое плетение «сеть ловчего» спеленало мужика по рукам и ногам. На груди возницы ярко вспыхнул защитный амулет, который почти сразу погас.
— Что, на зарядку камня силы денег не хватило или пожадничал? А если с разбойниками маг по найму работать будет? Так хоть какая-то защита. Мне вопрос о женщине повторить или как?
Бородатый сплюнул, промолчал. Я обошёл повозку, откинул полог. Наконец-то, сработала интуиция и я отскочил в сторону: из повозки кто-то ткнул ножом, вспорол воздух. Про себя я отметил, что всё это было сделано не профессионально, а так, по-деревенски, что ли.
— Выходи, не трону, – сказал я. - Будешь бедокурить спалю к Тёмному ненавистному! Считаю до трёх!
Из повозки на дорогу выпрыгнул мальчишка-подросток, держащий в правой руке нож. Лезвие длиной в три ладони, не меньше. Зараза такая, за малым без глаза не оставил.
— Бросай нож, сам отойди на пять шагов, ложись на землю. На живот.
Мальчишка послушно бросил нож мне под ноги, отошёл от повозки, улёгся на дорогу, в пыль. Я обратил внимание, что у него левая рука висит плетью, левое плечо неестественно приподнято.
— Господин маг, умоляю, не трогайте мальчонку! – запричитал возница. – Он с рождения у нас убогий, калеченый! Всё расскажу, только не трогайте мальца!
Откинув полностью полог, я увидел связанную Ваальдару. Она лежала лицом вниз, не подавая признаков жизни. Подобрав нож, я запрыгнул в повозку, разрезал верёвки. Ваальдара застонала, открыла глаза. Правый глаз закрылся полностью, синяк будет знатный. Вот же мрази, такую красоту испортили.
— Тебя только били или ещё и... – спросил я.
Принцесса покачала головой. От сердца отлегло.
— Бил возница и его сынок?
Опять нет. Не хочет разговаривать или что-то с ней не так? Ваальдара сплюнула на землю кровью.
— Открой рот, красавица, – попросил я.
Били со знанием дела. Сильно били. Язык распух так, что девушка им не может пошевелить. Ладно, до города потерпит, там сразу же к лекарю поведу.
— Ну и что будем со всем этим делать, не стыдно бить женщину? Может, мне над вами поиздеваться?
— Ваше магичество, не мы это, жизнью клянусь!
Я посмотрел на принцессу, она кивнула. Точно не они.
— Продолжай, дядя! Соврёшь – пеняй на себя! Начинай..
Рассказывал Лен, так звали возницу, хоть и сбивчиво, но подробно. Его хозяин, барон Свитсель, под утро отправился на охоту, но разъезд наткнулся на Ваальдару. Избили, связали. Барон, переговорив со своим братом по магическому амулету, снарядил Лена с сыном в город Табань. Задача возницы – передать девушку людям, которые будут ждать на въезде в город.
— Ладно, Лен, довезёте нас до городских ворот и катитесь на все четыре стороны. А своему хозяину скажи – пусть меня ждёт в гости, потому что господин маг не любит, когда его знакомых обижают. Это неправильно, согласен?
Лен кивнул, почернел лицом. Я обошёл повозку, поднял мальчишку на ноги. Он, испуганно посмотрев мне в глаза, неожиданно расплакался, потом полез под полог. Ехали мы молча: я рядом с возницей, Ваальдара с парнем в повозке. Туда же я отправил свою дорожную сумку, мечи на перевязи бросил за спину. Бородач всю дорогу что-то бормотал, разговаривая сам с собою. Перенервничал, понимаю.
— Что, парень с самого рождения такой? - спросил я.
— Да, бабка-повитуха принимала роды, старая дура, сделала что-то не так. Вот теперь и мучается парень по чём зря. На лечение денег нет, а хозяин скупой, жадный. Сколько раз просил у барона деньги вылечить Крила, он говорит – и так сойдёт. Вот как так можно, господин маг? Нет в жизни счастья, эх… – Возница от злости и отчаяния скрипнул зубами. – Вот и сегодня барон мне сказал, что ежели доставлю деваху в город, он подумает о деньгах. Да только кто ж ему поверит-то? Да ещё и пьяному?
Лен привстал на козлах и стал всматриваться вдаль. Усевшись на место, он буркнул:
— Мерещится всякое-разное непотребство. Показалось, что собаковолков увидел. От нервов, поди..
— Что за собаковолки? Я ничего о них не слышал. Расскажи, Лен.
— О, это страшные создания. Помесь волка и собаки. Умные, злые. Они появились в наших окрестностях около трёх лет назад. Причём, целой стаей. Люди говорят, что их чуть ли не два десятка. Нападают на людей, животных, ничем не гнушаются. По вечерам мы сидим по домом и нос боимся высунуть на улицу. Так что эти твари придумали, господин маг, чтоб им пусто было: ждут, когда какой-нибудь растяпа оставит костёр непотушенным, выхватывают из костра тлеющие дрова, что побольше, и бегут к дому, в хлев. Поджигают, сволочи! Какой хозяин такое стерпит? Люди выбегают на улицу, за ведра хватаются. Вот тут-то им и приходит конец. В глотку клыки и вся недолга. Вот такие это твари, господин маг.
Лен опять привстал на козлах, что-то высматривая. Он резко остановил повозку, и, повернувшись ко мне, сказал:
— Накликал я беду, не иначе! Собаковолков нет, зато я усмотрел лихих людей. Вон туда посмотрите, господин!
Он показал кнутом на небольшую просеку, за которой начинался редкий лес. Я стал рассматривать людей, лошади которых взяли разгон, мчась в нашу сторону. Да что же это такое? За одно утро столько всего произошло, что тошно становится.
— У разбойников маги есть? – спросил я, спрыгивая с козлов на землю.
— Как говорили знающие люди, есть и аж цельных три аль четыре! Что будем делать, господин маг? Удрать от них не получится, лошадки старенькие..
— Сам вижу, что не успеем. Драться будем, что же ещё? – ответил я, делая в голове заготовки плетений.
Вот уж никогда бы не подумал, что придётся боевые применять на людях в мирное время. Хм.... не этому меня учил архимаг Торренс и магистр Арнинг. Пираты – одно дело, эти же .. Если есть маги, они меня по ауре давно прочитали, скрытно что-то сделать уже не получится.
— Ты вот что, Лен! Отгони повозку с дороги метров на десять и придержи лошадей. Сейчас здесь шумно будет, огня будет море. Хотя.. может и без него обойдётся.
Я пошёл навстречу мчащимся во весь опор всадникам. У всех добротные лошади, хорошие доспехи. Всадник на белоснежном коне, привстал на стременах, вытащил на ходу из ножен меч и указал им сначала влево, потом вправо. Вояки послушно разделились на три части. Одна начала обходить нас по дуге слева, другая повернула направо, остальные неслись прямо на меня. Сколько же их? Да человек тридцать, не меньше. Нападающие не учли рельеф местности: левый и правый фланги, из-за небольшого спуска и подъёма, опоздают ко мне секунд на двадцать-тридцать, а это очень много. То, что я задумал с ними сделать – жестковато, конечно, но Триединый меня за это простит. Надеюсь, что простит.
«Лезвие воды» пошло навстречу «воинам», которые неслись на меня дико улюлюкая. Дистанция метров триста. Пора! Маг, отставший от всадников, по-видимом что-то понял, стал вдогонку что-то кричать, но в таком шуме разве можно что-то разобрать? Да и инерция у всадников была просто чудовищная. Ещё два плетения сорвались с моих рук и пошли в сторону «лихих людей». Я навскидку оценил «работу» и остался доволен. О десяти уродах можно не беспокоиться. Теперь по две «нити Зиггурда» налево и направо. Расстояние до всадников чуть побольше, осечки быть не должно. Маги, находящиеся на флангах, запустили огромные огненные шары. Сколько же в них энергии!? Я как знал, приготовил защитный экран. Один шар угодил прямо в повозку. Полог моментально загорелся. Краем глаза я увидел, что Лен, его сын и Ваальдара, вцепившись в упряжь, еле-еле удерживают лошадей. А что с моими «нитями»? А ничего! Они свою работу почти выполнили: всё, что налетало на них, было аккуратно разрезано. Нити продолжали висеть в воздухе. Красивое плетение, хоть и смертельные.
Нить огня выходила из небольшого красного шара, соединяясь с таким же шаром. Они висели в воздухе на расстоянии, примерно, двадцати метров друг от друга, от земли на расстоянии метра. Вторая пара шаров, с такой же нитью, была на расстоянии двух метров от земли. Шансов выжить у нападающих не было. Я окинул «поле боя» взглядом. Мясорубка! Другого сравнения у меня не нашлось. Кто-то ещё стонал, хрипел и просил помочь. Слева и справа – тишина. Лезвия воды резали и людей и животных. Я вздохнул: лошадей жалко. Достав из ножен мечи, пошёл туда, откуда доносились крики и стоны. Надо было сейчас сделать то, что принесёт людям облегчение: я подарю им быструю смерть. Цинично звучит, но.. Через полчаса, когда все дела на «поле боя» были закончены, я подошёл к повозке. Полог догорал на земле, возница и его сын смотрели на меня с испугом, Ваальдара с пониманием.
— Чего это вы? – спросил я, заранее зная причину испуга отца и сына. – Убить наполовину врага нельзя. Я им облегчил страдания. Не надо на меня смотреть, как на зверя. Или они нас или мы их. Третьего не дано! Лен, у тебя что-нибудь попить есть?
Лен, зажав рот рукой, отбежал в сторону. Его вывернуло наизнанку. Потом – его сына. Принцесса продержалась дольше всех. Крил, сын Лена, что-то промычал, показав рукой в сторону, откуда прибыли разбойники. Да чтоб меня! Опять «лихие люди», что ли? Теперь их было гораздо больше. Сотня, не меньше! Я залез на козлы, посмотрел в сторону всадников: они больше похожи на регуляторные имперские войска. Ну, слава Триединому! Я заметил двух магов в красных мантиях. Огневики, значит. Увидев в небольшом кармашке, притороченном с боку от сидения возницы, флягу, открыв её, сделал большой глоток. Горло обожгло так, что я закашлялся. Гномья водка! Отойдя подальше от повозки, присел на траву. Руки противно дрожали, в голове стояла картина, которую я запомню на всю жизнь: сжимая в руке меч, ко мне ползет человек, который командовал всем этим сбродом. Половина его тела осталась далеко позади, но он всё полз и полз ко мне, пытаясь что-то сказать.
***
Я стоял на дороге, скрестив руки на груди и ждал, когда же меня соизволят заметить. Складывалось впечатление, что в окрестностях города Табань каждый день погибает несколько десятков человек. Обычные воины, морщась, предпочли держаться от «места битвы» подальше. На сколько им позволили это делать их командиры, конечно. Я прекрасно всё понимал. Если учесть, что ветер был от нас, и то, что я иногда чувствовал мерзкий запах горелого мяса и всего остального, представляю каково им находится в пяти метрах от останков убитых людей и животных. Или не людей? Вопрос интересный.
— Добрый день, господин маг!
Тёмный, задумался так сильно, что не заметил как ко мне подошли маги. Один высокий, худощавый, с огромной шевелюрой цвета обожженной меди. Другой – плотного телосложения, с тёмными волосами, аккуратной бородкой и усами. Если в первом маге, это читалось по его глазам, чувствовалась удаль и весёлый характер, то второй маг был полной противоположностью: серьёзный и очень серьёзный человек. Необычное сочетание несочетаемого. Я поздоровался с магами, представился. Рыжеволосого звали Стоунк, темноволосого Мидроу. Примерно одинакового возраста, лет по тридцать пять, маги мне сразу же понравились.
— Что же произошло, господин маг? – спросил Стоунк. – Как вы здесь оказались?
— Чисто случайно. Плыли по морю на корабле, который в Жёлтую бухту не заходил. Пришлось сойти на берег.
— Сошли на берег у домика старого рыбака Арчи? Неужели его дом ещё не разрушился от времени? – спросил Стоунк. – Эх, бывал я у него в гостях. И не раз! С характером у старого были проблемы, конечно, но если ты к нему с открытой душой и с бутылкой гномьей водки пожалуешь, то он тебя накормит рыбой, которую только Арчи умеет так готовить. Мы, когда патрулировали вдоль берега моря, всегда к нему в гости наведывались. Давно это было, правда, но.. Как Арчи поживает?
— В домике уже давно никто давно не живёт, – ответил я.
— А ты, Стоунк, чего сегодня такой разговорчивый стал? Неужели на тебя вот эта картина так подействовала? – усмехнулся Мидроу.
Стоунк поморщился, потом спросил:
— Чем это ты их так, парень? Вроде бы одно плетение я узнал, а вот второе, которое людей в фарш превратило, никак не распознаю.
Ответить я не успел. На белом жеребце к нам подъехал молодцеватый на вид капитан. Лет тридцати, не больше. Высокий, с щеголеватыми усами-стрелочками. С виду весёлый и разухабистый, но глаза, цепкие и колючие, говорили об обратном. Спрыгнув с коня, он подошёл к нам, поздоровался за руку. Я представился. Траук, так звали капитана, был начальником городского гарнизона. Как позже выяснилось, майора, который командовал гарнизоном до него, не так давно выследили и убили за чертой города именно эти лихие люди.
— Так что, господин маг, готовьте мешок для денег. Награда вас ждёт нешуточная! Эх, и почему мы опоздали? Так хотелось посмотреть, как один человек может справиться с такой оравой. Извините, господин маг, но служба есть служба: разрешите на ваши документы посмотреть. Всё равно к нам уже спешит агент Серой службы. Заодно, так сказать, и разберёмся со всеми делами!
Стирх, я о сумке забыл! Нашёл я её целой и невредимой на земле, недалеко от повозки. Достав из сумки футляр с документами, подошёл к военным. В это же время подошёл человек в серой униформе. Тайная полиция. Безупречный вид его формы меня изрядно озадачил – ни одной морщинки и складочки. Такое впечатление, что человек летел по воздуху, а не скакал на коне многие десятки километров. Высокий, худощавый, гладко выбритый. Глаза, серо-стального цвета, смотрели на меня с лёгким прищуром, оценивающе. Сколько ему лет? Наверное, далеко за пятьдесят.
— Ну-с, молодой человек, давайте знакомиться! Заместитель начальника Третьего отделения Тайной полиции, Гавр. С кем имею честь?
Я представился и протянул ему документы. Пусть изучает. В это время Траук направился в сторону моих попутчиков. Как это называется? Перекрёстный допрос? Вроде так. Профессионалы, что с них взять? Когда Гавр прочитал бумагу за подписью Пиккаро, его лицо стало серьёзным. Он даже подобрался. Только сведущие люди знали, что значит маленькая буква «к» внутри кружочка красного цвета в верхнем правом углу документа. Рыжеволосый маг попытался заглянуть через плечо Гавра, рассмотреть хоть что-то, но Гавр поставил его на место:
— Не твоего ума дела читать такие бумаги, маг. Понял?
Протянув мне документы, Гавр спросил:
— На долго в наши края, господин маг? Может, задержитесь в городе? Хороший отдых, чудесное вино, красивые женщины! Хотя, я смотрю у вас очаровательная спутница. Только не понятно, у кого рука на такую красоту поднялась?
— Мы можем поговорить об этом чуть позже, господин Гавр? Моей спутнице, как вы назвали девушку, нужна помощь лекаря. Я обещаю, что мы обязательно поговорим на эту тему. Я сам заинтересован в этом разговоре.
— Хорошо. О, а я сразу Лена и не приметил! Привет, старина!
Гавр отправился к Лену, к нам подошёл капитан Траук. Ну дают! По книжному шпарят. Не даром же есть целая наука о правильном ведении допросов. Перекрестных в том числе. Капитан обратился к Мидроу:
— Господин маг! Вы не свяжетесь с нашим мэром, что бы он прислал сюда похоронную команду? У меня, похоже, амулет связи вышел из строя. Только скажите мэру, чтобы побольше людей выделил. Работы здесь часа на четыре, не меньше.
— А зачем кого-то вызывать, господин капитан? Среди нас присутствует маг-универсал, который дружит со стихией Земля, – сказал рыжеволосый Стоунк. – Я всё правильно по вашей ауре прочитал, господин маг? Вы же универсал?
— Ну вы даёте! – вспылил я. – Избавить вашу землю от нечисти, да ещё и прибраться после себя? Не слишком ли это…
— Заткнись, рыжий, – прикрикнул Мидроу. – Совсем ослеп от радости? У человека проблема с энергетикой!
— Святые угодники! – воскликнул Стоунк. – Первый раз такой перекос нитей силы вижу! Это в какой же ты переделке побывал, парень?
— Заткнитесь оба, – одёрнул магов Гавр. – Капитан, уберите подальше этих разгильдяев от мага. Это приказ, капитан!
Траук внимательно посмотрел на Гавра, на меня, кивнул Стоунку и Мидроу. Те отъехали от повозки на сотню метров, остановились. Я достал из сумки последний свиток Торренса, «нырнул» в себя и нащупал сосуд силы. Энергии в нём было, что называется, «на донышке». Не знаю почему, но наполнения стихиального сосуда после Волчьих ворот у меня не было. Совсем. Неужели, как маги говорят, я «перегорел», сжёг каналы, отвечающие за восполнение энергии? Чтобы активировать плетение «зыбучие пески», энергии хватит, конечно. А что потом? Искать мага-лекаря, другого ничего не остаётся. Когда же этот день подойдёт к концу? Ваальдара пережила сегодня такое, чего и врагу не пожелаешь! Как она, кстати? Сидит себе на земле и смотрит куда-то в небо.
Я подошёл к месту, на котором совсем недавно стоял и ждал приближающихся разбойников. Все с интересом смотрели на меня, тихо переговариваясь. Это и понятно. Магов, которые умеют активировать свитки с плетениями, в Империи можно по пальцам пересчитать. Я с силой дёрнул за нитку на свитке, неактивированное плетение повисло воздухе, ожидая лишь одного – когда я его напитаю энергией. От стихиального сосуда через пальцы рук к плетению протянулись тонкие нити-связи. Самая капризная стихия, стирх! С ней нужно обращаться нежно, как с любимой женщиной. Иначе стихия может «обидеться» и похоронить тебя на месте. В прямом смысле этого слова. Я почувствовал, как в районе солнечного сплетения стало непривычно горячо. Через несколько секунд тепло я почувствовал на кончиках пальцев. Плетение отозвалась сразу, в неё начала поступать энергия. Спешить нельзя, нужно вливать энергию в плетение маленькими порциями, пока оно не вспыхнет ярким светом. Этот свет буду видеть только я. Для остальных, кроме магов, естественно, я сейчас стою неподвижно, делаю еле заметные движения пальцами рук.
Как же красиво! В воздухе появился шар, состоящий из множества нитей чёрного цвета. Они извивались, словно маленькие змеи. Влив в плетение достаточно энергии, я взял правой рукой «живой» шар, левой рукой отделил от него примерно половину. Теперь у меня было два небольших шара одинакового размера. Лёгким движением рук, я один шар направил влево от себя, второй в право. Время как будто замерло. Основную работу я закончил, плетения повисли над местом, где были разбросаны останки человеческих тел и лошадей. Шары превратились в огромные сети чёрного цвета, которые начали опускаться на землю. Я перешёл на обычное зрение. Казалось, что ничего не произошло, но я-то знал, что это не так. Сейчас сети находятся в земле на достаточной глубине и они работают.
По земле прошла лёгкая рябь, как будто я бросил в воду небольшой камень. Земля стала похожа на обычную воду, только чёрного цвета, в которую стали медленно, словно нехотя, погружаться останки тел, оружие. Через пять минут все было закончено. Никакого намека на какую-то растительность, ничто теперь не напоминало, что здесь совсем недавно произошла страшная трагедия.
— Вот тебе и весь сказ! Был человек, хоть и гнилой изнутри, а теперь сгинул и даже следа не осталось, – сказал кто-то из воинов. – Не по-человечески это как-то, не по-нашенскому!
Военные зашумели, загомонили, с осуждением посмотрел на меня, на Мидроу и на Стоунка. Все маги подлецы?
Ох, люди-люди! Насадить человека на копьё, как букашку на иголку, и смотреть как он будет задыхаться и плеваться кровью, неужели для вас это привычно и нормально? Или вас приводит в восторг вид головы, которую только что отрубил палач? Вам нравится, когда голова катится по земле, а глаза вращаются в орбитах? От этого вы млеете и радуетесь жизни? Когда человек висит в петле и сучит ногами, это естественно и красиво? Или во всём этом есть элементы эстетики, а в том, что я сделал, надругательство над человеком? Не смотрите на меня так, люди! Мне тоже больно! Поймите, это вы сделали нас, одаренных, такими расчётливыми и безжалостными убийцами. Вы! Одаренные должны созидать, а не разрушать! И именно благодаря мне вы сегодня сможете спокойно заснуть, ведь это же не вы сплетали и активировали эти демоновы плетения. Вы можете спокойно тискать в постели своих жён, воспитывать детей. А маг.. А что маг? Он напьется до полусмерти и заснёт там, где его сморил сон. Он же не человек!
Я сидел рядом с Леном, изредка бросающим на меня косые взгляды. Он пытался петь, но поняв, что сегодня это не совсем уместно, замолчал.
— Вот вы, господин маг, неправильно сейчас поступаете!
— Это как понять?
— Зачем вы сейчас себя ругаете? Вы сделали мир немного чище. Многие сотни людей, а может и тысячи, вам спасибо скажут. А вы выглядите таким угрюмым, как какой-то лихой человек, задумавший что-то ужасное. Улыбнитесь, господин маг!
Я махнул рукой и через силу улыбнулся. С нами поравнялся Гавр.
— О, я вижу, что настроение постепенно улучшается, так, господин маг? У меня один вопрос: вам ничего не успел сказать Седой? Перед смертью?
— Извините, кто такой Седой? - спросил я, ничего не понимая.
— Это тот главарь которого вы мечом.... того..
Я задумался. А ведь действительно, Седой перед смертью мне что-то пытался сказать. Но вот что? Я вспомнил предсмертные судороги мужчины, как двигались его губы. Есть!
— Да, господин Гавр! Он мне сказал: «Воробьёва гора. Всё там».
— Вот же.. твою за ногу! – воскликнул Лен. – И что теперь с нами будет?
Я непонимающе посмотрел на Лена, затем на Гавра.
— Так называется усадьба его хозяина! Вот и переживает теперь мужик за свою судьбу и судьбу своих близких. Если дадим ход этому делу, то многое может всплыть нехорошего на поверхность. Так, Лен? – спросил Гавр.
— Тьфу ты, – поморщился возница, – и угораздило же меня...
Через десять минут наша колонна миновала небольшую рощу и перед нами открылась прямая, как стрела, дорога к городу Табань. Стражники начали открывать массивные створки ворот, но стальная решетка, перегораживающая въезд в город, осталась на месте. Гавр, подъехав к стражникам, сказал что-то десятнику, тот посмотрел на меня и махнул рукой: открывай. Решётка медленно поползла вверх и через несколько минут мы въехали в город.
Не знаю почему, но я считал провинциальные города грязными, неухоженными. Одного взгляда на центральную улицу города мне хватило, чтобы я изменил своё мнение. Табань по своей красоте ничем не уступал столице Империи. Чистые и ухоженные улицы, мощёные камнем., широкие тротуары из разноцветного камня. Дороги и тротуары разделяли деревья, кустарники. Сразу бросилось в глаза количество праздно гуляющих по улицам города людей. Они улыбались, здоровались друг с другом, как со старыми знакомыми. Это и понятно: город небольшой, все друг друга знают. Я вспомнил жизнь в Аллейде. Там меня донимала постоянная давка в магазинах, «убивало» отношение жителей столицы к иногородним. Но больше всего удивляло в Аллейде то, что соседи зачастую не знали, кто живёт по соседству с ними. В соседнем доме, через дом, два. Ваальдара сначала слегка опиралась на мою руку, через пять минут повисла всем телом, и я понял, что дело плохо. Гавр повёл нас к лекарю. Как оказалось, в этом городе всё было рядом и близко. Напротив гостиницы, к которой нас привёл Гавр, располагался приличных размеров двухэтажный дом. Возле входа традиционная вывеска имперских лекарей – трилистник на фоне заснеженных гор. Как сказал мне Аразур, чтобы заиметь такой знак, лекарь должен практиковать не менее десяти лет. Если на вывеске два цветка трилистника – двадцать лет и так далее. На вывеске этого дома я увидел три трилистника и присвистнул. Гавр толкнул дверь, мы зашли внутрь.
— Я с лекарем в очень хороших отношениях. Когда увидите эту чудесную женщину, сами всё поймёте. Ей можно доверять, как себе! – сказал Гавр.
Мы зашли в дом и оказались в прихожей. Вешалка для вещей, полка для обуви, корзина для зонтов. Гавр открыл следующую дверь, пропустил нас вперёд.
— Я знаю только одного ненормального типа, который никогда не предупреждает о своём визите. А что такое стук в дверь, он не знает и в помине. Гавр, когда ты научишься хорошим манерам? Ты скажи, друг мой, я доживу до этого светлого времени?
Комната, в которой мы находились, в моём понимании никак не могла быть рабочим кабинетом мага-лекаря. Громадный стол, диван, два кресла. За ширмой виднелся краешек кушетки. Вся обстановка.
— Молодой человек, а что, собственно говоря, вы хотели здесь увидеть? Огромный стол, на котором стоят пробирки, что-то варится, что-то булькает? И как обязательный атрибут – люди, который толкут в ступке подозрительный порошок? Вот оно, мнение обывателя, который редко пользуются услугами лекарей. Все считают нас шарлатанами, но смею вас заверить, мы гораздо честнее и порядочнее бывших студентов, которые только на бумаге лекари, на самом же деле – неучи. Об образовании я уже молчу! Все знают, как в столице преподают знания. Плати деньги, любой диплом тебе выдадут. Да ещё и домой привезут. Правда, Гавр?
Я посмотрел по сторонам, не понимая, кто со мной разговаривает и самое главное, откуда раздаётся женский голос. Открылась небольшая дверь, слившаяся со стеной, в комнату зашла.. копия Ваальдары. Пепельные, ниже плеч, волосы, зелёные глаза, правильные черты лица, стройная фигура.
— Тиаль, разреши представить тебе спасителя нашего города. Да-да, не делай такое удивлённое лицо. Не позже как два часа тому назад этот молодой человек уничтожил банду Седого. И заметь, дорогая, он был один против всей этой своры.
— У-у-у... - протянула Тиаль, – значит, сегодня очень хороший день для всего города. Ну что же, Седой заслужил смерть. Надеюсь, он помучился перед смертью? Ты не поверишь, Гавр, ещё несколько недель осады города, и мой запас трав подошёл бы к концу. Молодой человек, от меня вам особая благодарность. Ладно, давайте приступать к делу. Гавр, по определению, не может быть больным человеком. Он пьет так часто и много, что к нему ничего не может прицепиться. А вот с молодым человеком.. ммм.., да и с девушкой. А вот с ней не всё в порядке. Это мягко сказано. У вас, милая моя, внутреннее кровотечение.
Ваальдара прижала к животу руки, застонала. Тиаль посмотрела на меня, я кивнул: сначала девушка.
— Мальчики, на выход и побыстрее! Лечение продлится три-четыре часа. И ещё, молодой человек, если предложите плату за лечение, я очень и очень на вас обижусь.
— Альдель, я буду тебя ждать на первом этаже гостиницы. Спасибо, госпожа лекарь! – сказал, направляясь в сторону выхода.
Женщина в ответ кивнула, мы вышли из комнаты, затем на улицу. И тут я обратил внимание на глаза Гавра. Такие глаза могут быть только мужчины, который безумно влюблён в женщину. Я бы даже сказал, такой мужчина смертельно ранен в сердце. Стало даже чуточку завидно.
— Чудесная женщина, – вздохнул Гавр.
— Да, от неё исходят волны чего-то доброго, – согласился я с ним.
— Если есть желание прогуляться по городу, то я составлю вам компанию, господин маг. Но сначала гостиница. Сразу говорю, всё за счёт города.
Заселился я в гостиницу «Тихая заводь» очень быстро. Выбрал номер на втором этаже. В спальной комнате –огромная кровать, прикроватная тумбочка, шкаф для одежды, письменный стол, два стула. Во второй комнате – шикарный диван, два кресла, небольшой столик. Из этой же комнаты была дверь в ванную и туалетную комнату. В принципе, роскошным номер назвать никак нельзя, в нём было всё самое необходимое. На что я обратил внимание, это на количество цветов в красивых вазах. Красиво, уютно, почти по-домашнему. Захотелось плюнуть на всё, набрать ванну горячей водой и смыть себя всю грязь прошедшего дня. Вспомнив о Гавре, я вздохнул, спустился в вестибюль.
Здание городского управления Тайной полиции, мимо которого мы сейчас проходили, находилось, буквально, в ста метрах от «Тихой заводи». Трёхэтажное и невзрачное здание, сложенное из серого тёсаного камня. Когда я посмотрел на крышу, застыл на некоторое время неподвижно. Это какой талантливый человек придумал всю эту «красоту»? Черепица крыши управы была ядовито-жёлтого цвета. Это так сильно контрастировало с самим зданием, что я не выдержал и засмеялся. Гавр заметил мою реакцию на крышу, улыбнулся:
— Да-да, вот такие у нас в городе живут весёлые строители. Сколько раз им делали замечания, что государственные здания должны быть однотипными. Необязательно серыми, конечно, но они должны соответствовать своему назначению, своему статусу, так сказать. Вам смешно, а из-за этих крыш у нас с градоначальником приключилась война. Парень молодой, амбициозный, после прибытия в Табань из Аллейда загорелся желанием переплюнуть столицу Империи. Вот и переплюнули, Тёмный ненавистный. Смех и грех! Теперь и живём в городе с разноцветными крышами. Если будет время, обязательно поднимитесь на смотровую башню, оцените прелести сумасшедшего города воочию. Собственно, город состоит из главной улицы, Цветочной, к которой примыкают второстепенные. Много магазинов, есть несколько банков, если вас заинтересуют. Самый крупный, известный и самый надёжный, это банк «Братья Трук». Рынок большой, сейчас в городе проходит ярмарка, много гостей из Султаната, Абу-Арна, большая делегация с Борхосских островов Хороший город, но неспокойный. Близко крупные портовые города, а там, как к известно, полно всякого отребья. О, молодой человек, смотрю вы с лица спали. Устали?
— Да, день был насыщенный, господин Гавр.
— Ну что же, тогда я вас сопровожу до гостиницы, завтра встретимся, обсудим все вопросы. Их много, и чем раньше мы..
— Тем быстрее я покину этот город, – перебил я Гавра.
Чтобы сидеть на диване в вестибюле гостиницы долгое время, у меня не хватило терпения. Я вышел на улицу, осмотрелся. Как я понял, улицу с интересным название «Гостевая», занимали увеселительные заведения, постоялые дворы и, естественно, гостиницы. Я присел на скамейку возле входа в «Тихую заводь», стал наблюдать входом в трактир, не знаю его названия, расположенного от гостиницы в нескольких десятках метров. Возле входа в трактир дежурила стайка беспризорников. Работали они на удивление слаженно: стоило показаться на пороге подвыпившему человеку, от толпы беспризорников отделились двое. Один некоторое время шёл позади нетрезвого мужчины, второй беспризорник – по противоположной стороне улице. Из-за угла одноэтажного здания, в сторону которого двигался подвыпивший мужчина, несколько раз выглядывал мужчина в очках, на голове которого была шляпа необыкновенного, ярко-синего цвета. Я усмехнулся, вспомнив своё детство. Эта схема «честного» отъёма денег стара, как сам мир. Я даже знал, что произойдёт с мужчиной и беспризорниками в течении ближайших нескольких минут.
Беспризорник, который шёл позади захмелевшего мужчины, резко ускорился и бросился тому под ноги. Чтобы не потерять равновесие, мужчина начал нелепо размахивать руками. Нежданно-негаданно, из-за угла дома появился мужчина в синей шляпе. Как не помочь в беде человеку, который вот-вот упадёт на землю? Мужчина в очках и шляпе подхватил падающего под мышки, что-то ему сказал. Всё! Люди раскланились друг другу и расхошлись каждый по своим делам. Зачем второй беспризорник? Всё очень просто. Он пробегал мимо «обнимающихся». Один из них бросил мальчишке кошелёк с деньгами. Занавес закрывается! Все счастливы и довольны собой и своей жизнью. Всё это было проделано с такой ювелирной точностью, так мастерски, что я улыбнулся. Но это, как оказалось, была прелюдия. Я знал, что приключения всегда находят того, кто их ищет. Беспризорник, пряча тугой кошелёк с деньгами, мчался по противоположной стороне улицы в мою сторону. Из дома напротив вышли две молодые женщины, у которых от удивления открылись рты. Я бежал прямо на них, пытаясь остановить беспризорника. Схватил я мальчишку недалеко от женщин, которые стояли как две статуи не понимая, что происходит. Я приподнял мальчишку за воротник грязной рубашки, тот, засучив ногами а воздухе, заорал на всю улицу:
— Помогите, люди добрые! На помощь!
Я засмеялся: сейчас на сцене должны появиться новые актёры. Я не ошибся: из-за угла дома, из-за которого ранее появился мужчина в очках и синей шляпе, откуда ни возьмись выбежала пятерка стражников. Они, обгоняя ветер, поспешили на помощь маленькому мальчику, которого собирается избить взрослый дядя. Казалось бы, на этом всё должно закончиться, но опять же, я не учел всех вариантов развития событий. Я забыл, что с пятёркой стражников всегда патрулирует маг. По какой причине он где-то задержался, я не знаю. Но он, придурок, не разобравшись в ситуации, вышел из-за угла и что-то от себя оттолкнул. Это что-то сильно ударило меня в лоб. Свет погас.
Очнулся я на той самой кушетке, где совсем недавно сидела Альдель.
— Ага, насильник маленьких детей пришёл в себя. Замечательно.
За окном темно. Сколько же времени я был без сознания? Вот Тёмный! Хороший удар у мага.
— Сколько я здесь? И когда я стал насильником, да ещё детей?
— А это, молодой человек, вы завтра спросите у арестованных стражников. Просто удивительно! За один день поставить весь город с ног на голову. Да у вас талант, молодой человек! А лечила я вас около трёх часов.
Тиаль оторвалась от бумаг, встала из-за стола, подошла к кушетке. Внимательно осмотрев меня с ног до головы расфокусированным взглядом, удовлетворенно кивнув, она сказала:
— Ну что-же, состояние удовлетворение, завтра будете совершенно здоровым. Но только не в магическом плане. Можете встать, только осторожно и без резких движений.
Я присел на кушетке, голова немного кружилась, но в целом, состояние было более-менее.
— А за что стражников арестовали? – спросил я. – И вообще, что произошло после того, как я.. ммм.. как меня?
— Они такие же стражники, как вы или я. Около двух декад тому назад, по городу поползли слухи, что в Табань началась большая охота за кошельками. Но самое удивительное, что в отделение полиции со стороны потерпевших не поступило ни одного заявления. Как оказалось, все заявления принимал лейтенант полиции, и где? Прямо в доме у человека, которого ограбили. Боги леса! До чего же люди наивные! Естественно, возникло подозрение, что лейтенант и стражники не настоящие. Всё как-то само собой затихло, грабили людей, да и грабили, но до сегодняшнего дня. Как вы поняли, сегодняшний спектакль был под покрытием этой шайки. После того, как вы потеряли сознание, на улице расчудесным образом появились капитан Траук, маги Мидроу и Стоунк. Они шли в гостиницу «Тихая заводь», чтобы вас пригласить отпраздновать сегодняшнее событие. Увидев, что происходит прямо у порога моего дома, они действовали очень решительно, как военные люди! Мага, который вас так хорошо приголубил по голове, Мидроу просто-напросто сжёг огнём, потому что маг в них начал бросаться очень плохими плетениями. Стражники поняли, чем для них может обернуться стычка с двумя боевыми магами, упали вниз, извините, мордами. А остальное всё организовал уже капитан. В общем, всех обезвредили, обезоружили и так далее.
— Понятно, почему вы меня назвали насильником? – спросил я у Тиаль.
— А так стражники пытались оправдаться. На дурачков рассчитывали, подлецы. Капитан у нас боевой, у каждого лже-стражника по несколько зубов выбил, чтобы не несли ерунду. Вот такая история! Я же говорю, у вас талант находить приключения. Да что там талант, талантище!
— Да уж! Вы правы. Несколько часов в городе и очередное приключение. А с мальчишкой-то что? – спросил я.
— Когда вы упали, беспризорника всем телом к земле придавили. Он пытался как-то освободиться, но началась битва магов, поэтому мальчишка притих. Он сейчас где-то в охранке. Ничего с ним не сделают, переночует в отделении и его отпустят.
— А Альдель? Где она сейчас?
Тиаль села за стол, посмотрела на меня внимательно. Очень внимательно.
— Я не знаю, кем она вам приходится, но с ней всё очень и очень сложно. Такое вмешательство в сознание человека я встречаю первый раз в жизни. А живу я на этом свете, молодой человек, очень долго. Сейчас она спит у меня в спальне. Отпустить её одну в гостиницу я не решилась. Если хотите узнать о девушке подробности, давайте наш разговор перенесём на завтра. С утра и до самого обеда я буду занята, а вот вечером мы можем встретиться и обо всём поговорим. Хорошо?
— Да, конечно, – согласился я.
— Замечательно! – Тиаль улыбнулась, но посмотрев на меня прищуренными глазами, покачала головой. – Вам срочно нужно обратиться к магу-лекарю. Вы знаете о чём я говорю. Всё, что от меня зависело я сделала, но Тиаль всего лишь лекарь.
Я перешёл дорогу, зашёл в гостиницу. Меня встретил сам хозяин заведения. Мужчина передал записку от капитана Траук с предложением составить компанию ему и двум мне знакомым магам в ресторане, который находился здесь же, в гостинице. Я попытался вспомнить, когда последний раз ел. Утром, на берегу моря. Спать не хотелось, поэтому я попросил хозяина гостиницы проводить меня в ресторан. Может, вино поможет хоть как-то забыть о сегодняшнем дне? Слишком он длинный был какой-то!
***
Чудесный сон, просто великолепный! Снилась Ваальдара, которая чему-то очень сильно радовалась, но потом пригрозила мне пальцем. Потом она начала меня будить и говорить, что ко мне кто-то пришел и ожидает в вестибюле гостиницы. Спустя какое-то время на голову полилась тонкая струйка воды. Молодец, Ваальдара, знает, что мне сейчас нужно. Я открыл глаза: уже давно рассвело, птички весело чирикают, радуются новому дню. Я приподнял голову и застонал.
— Я что, заболел?
— Конечно! Вы втроем вчера заболели! Какая-то эпидемия в городе, – раздался знакомый голос.
Принцесса? Откуда она здесь? Она же должна сейчас быть у Тиаль? Или нет? Может, это я где-то не там, где должен быть? М-да.. А что вчера было? Ничего не помню.
— Вставай, Арвил. Солнце уже три часа как ввзошл. Тебе нужно посмотреть, что в соседней комнате творится, – засмеялась Ваальдара.
А вот это уже интересно! Что там может произойти с диваном и двумя креслами? Я перевернулся на спину. Так и есть - Ваальдара сидит на краешке кровати, смотрит в окно. Ты посмотри! Как примерная супруга ждёт пробуждения своего благоверного.
— А что там, в той комнате? – спросил я, еле шевеля языком.
— Сходи, сам всё увидишь!
Хорошо это или плохо, но сил у меня вчера раздеться явно не хватило. Умеют маги веселиться. А ещё говорят, что нет братской любви и дружбы. Вот, полюбуйтесь и на то и на другое. Мидроу и Стоунк спят на диване почти в обнимку, пускают пузыри и кто-то из них похрапывает. После утреннего моциона стало немного легче. Пора будить своих новых друзей, не мне одному принимать душ в постели.
— Сейчас как встану, как сделаю больно! – сказал Стоунк.
Он открыл глаза, сел и схватился за голову.
— Арвил, как мы здесь? Ничего не понимаю и не помню!
— А чего здесь непонятного? Перепили мы вчера вот и все дела, брат мой рыжий. Хорошо, что Арвил нас на себе нас сюда добросил! – произнёс Мидроу, морщясь. – Откуда взялась гномья водка, пили же вино. А, ну да, это проделки капитана, чтоб ему пусто было!
— Ну вот, я спешу на помощь к друзьям, а они меня ругают на чём свет стоит.
Распахнулась дверь, в номер зашёл капитан Траук. Свежий, бодрый и при исполнении. Он достал из кармана три небольших стеклянных флакона с зелёной жидкостью.
— Вот, выпейте, братья мои! Станете людьми только от одного запаха. А вкус-то какой!
Я открыл флакон и поморщился. Ну и запах! Навоз гораздо приятней пахнет. На одном дыхании выпил жидкость, и уже через несколько секунд почувствовал, что стало гораздо лучше.
— Кстати, друзья мои. Скоро состоятся мои похороны. В все на них приглашены, – пафосно произнёс Траук.
— Чего несешь? Какие похороны? – спросил Мидроу.
— Тяпун тебе на язык! – добавил Стоунк.
— Я это зелье только что приобрёл у госпожи Тиаль. Она сказала, что если узнает, что во вчерашней пьянке был задействован и Арвил, то жить мне останется очень и очень мало! Вот так, друзья. А дел-то сколько, сколько дел! Нужно поспешить, – засмеялся капитан. - Ещё одну новость я вам расскажу и вы ей очень обрадуетесь. Теперь крыша городской управы Тайной полиции превратилась из жёлтой в грязно-коричневую. Стоунк, это твоя работа. Запустил, точнее, хотел запустить в небо огненный шар, а шар начал куролесить почему-то по всей крыше управы. Так что так!
— Ну.. а кто узнает, что это мы баловались? – спросил Стоунк. – Если никто не донесёт, конечно.
— Уже донесли, братец мой. Уже! – ответил капитан, поднимаясь с кресла.
— Узнаю, голову откручу этому негодяю! – прошипел Мидроу. – Не знаешь, Траук, кто донёс?
— Конечно, знаю. Это был я! – ответил капитан уже из коридора.
— Вот же гад! Как мы с ним столько лет дружим? – сказал Стоунк. - Ладно, пора домой. Хорошо, что по графику сегодня выходной день. Пошли, Мидроу, нам ещё людей нужно нанять, чтобы крышу отмывали. А ты, Арвил, над моим предложением всё-таки подумай. Хорошенько подумай.
— Хорошо, – ответил я, хотя не понимал о чём идёт речь.
Сидя в кресле, я пытался понять, что только что услышал. Первое! Что за предложение мне поступило от Стоунка. Второе! Что мы такого вчера начудили? Ну, и третье! Надо скорее валить из этого города, от греха подальше! Совсем забыл: кто ко мне приходил утром? Я оторвался от кресла, прошёлся по комнате. Нет, в голову почему-то умные мысли не приходили. Ваальдара сидела на кровати, всё так же смотрела в окно. Она даже не заметила, как я вошёл в комнату.
— Чего загрустила? Что мы с тобой дальше делать будем?
— С тобой пойду. Мне как можно быстрее нужно попасть в Аллейд. И вообще, с предателями не разговариваю. Я тебя найму, как проводника. Деньги потом отдам. Может быть.
Я опешил:
— Это кто и кого предал?
— Ты же меня бросил, ты и предал, – спокойно произнесла Ваальдара. – Как ты мог? Я от тебя такого не ожидала!
— Как интересно. А разве не ты меня оставила в домике на берегу моря? Да ещё и вся в слезах. Или мне это приснилось?
— А ты откуда знаешь, что я плакала? – спросила принцесса. – Подглядывал?
— Какая разница? Но плакала же? Из-за чего?
— Вела себя как дура, вот и заплакала. Не вовремя решила тебя проверить.
— Так значит там, в каюте, была всего лишь проверка? – возмутился я.
— А ты на что рассчитывал? Чтобы я с первым встречным в постель легла? Не много ли чести, орёл? Да и вообще, я никогда ещё ни с кем не..
— Ты не чайка, ты змея, – перебил я. – И чтобы с такой и в постель!? Да с обрыва в море с камнем на шее, чтобы сразу и навсегда. Понятно?
— Влюбился, так и скажи, – пожала плечами Ваальдара. – И незачем из этого делать трагедию. Со всеми бывает.
— Всевышний милостивый, с кем же ты меня свёл! – прошептал я. – И за что мне такие мучения? Жил спокойно, на тебе.
— Не ругайся, – произнесла Ваальдара. – Лучше подумай, как побыстрее добраться до Аллейда.
— На лошадях. Какие проблемы? Две недели и мы в столице. Только не пойму, тебе-то туда зачем?
— Ты ещё не прошёл проверку, – сказала принцесса. – Не достоин услышать правду.
— Проверок больше не будет, – отрезал я. – Кто утром приходил?
— Гавр, так по-моему зовут мужчину в серой форме. Он просил передать, что как только у тебя появится свободное время и ты бросишь пить с разгильдяями гномью водку, то изыщешь возможность зайти в городскую управу, подписать какие-то бумаги и забрать денежный чек. – Ваальдара нахмурилась. – Я тебе в обузу, понимаю, но мне нужны кое-какие вещи. Не могу же я в одном и том же сутками находиться! Я же ласточка и должна быть красивой. Все мои вещи и деньги у этих.. остались, которые меня били.
— Хм.. а как же твой меч и нож? Как же ты так неаккуратно, Вааль…
— Альдель, – напомнила мне принцесса. – Когда получишь трёхметровой дубиной по затылку, то как-то о мечах и ножах и не вспоминается, знаешь ли.
— Понятно. Напали сзади? Ладно, в шкафе моя сумка, в сумке деньги. Вот чего я не собираюсь делать, так это покупать тебе одежду. В смысле, сама пройдёшься по магазинам, чай не королева.
— Пока – да, не королева, короля подыскиваю. Только что-то их, умных и отважных, на горизонте не видно. А деньги я тебе верну, с процентами, – сказала Альдель.
Через несколько секунд я услышал «ой», принцессу отбросило от шкафа, она упала на кровать, вдобавок ко всему, на меня. И опять она рядом, её глаза и запах, дурманящий и манящий. Я сглотнул слюну:
— Долго на мне лежать собираешься?
— А я причём? Твои мечи дерутся. Что с ними не так?
— Ко мне привязаны кровью. Никто, кроме меня. Понятно?
— Понятно. Вставать не хочется. Ты такой мягкий, – промурлыкала Альдель.
— Это у меня мышцы расслаблены, – уточнил я. – Обычно я весь такой..
— Мужественный, – кивнула принцесса. – Я заметила.
Настроение принцессы значительно улучшилось. То ли от того, что я не отказываюсь её сопроводить до Аллейда, то ли от того, что ей предстоит поход по магазинам. Зная страсть женщин к этому делу, я выбрал второй вариант.
— А знаешь, денег очень мало, – грустно произнесла Альдель, заглянув в кошелёк. – И что нам делать?
— Два варианта. Сходить в банк, у меня есть свой счёт, и второй вариант – забрать денежный чек у Гавра и обналичить его в банке.
— Зачем тратить свои, если можно потратить чужие, – сказала девушка. – Хотя, после того, как ты получишь чек, деньги станут твоими.
— Но эти деньги, почему-то, мне тратить не жалко. Как пришли, так и уйдут. Жди здесь, я пошёл в Управление Тайной полиции. Есть захочешь, закажи еду в номер. И никуда, понятно? Ни ногами, ни руками!
— Что, и туловищем нельзя?
— Туловищем тем более, – сказал я, выходя из номера.
Солнце приласкало своим раскалённым кулаком, я обрадовался, что идти совсем недалеко. Но потом, вспомнив о походе в банк, загрустил. Удивительно, но на входе в серое здание с грязно-коричневой крышей меня особо долго не задержали, даже проводили до двери кабинета Гавра. Как я и думал, он был не один.
— Ух, а загорел-то как, как загорел! – воскликнул Пиккаро, пожимая мне руку. – Волосы совсем белые стали!
— Вообще-то, они у меня белые уже три года. Кстати, благодаря вам, – ответил я Пиккаро. – А вы как здесь так быстро?
— Очень редко я использую это, – ответил начальник Тайной полиции Империи, показывая на руке кольцо. – Торренс ругается, но ничего, покричит и успокоится. Перемещение с места на место на далёкие расстояния, это ли не чудо? А любое чудо должно быть во благо. Плохо, что таких колец всего три. На всю Империю, огромную и необъятную.
По длинному монологу Пиккаро я понял, что это не к добру, поэтому начал медленно пятится к двери.
— Да ладно тебе, – махнул рукой Пиккаро, – всё равно это по пути. Ну, почти по пути. Неделя туда, неделя обратно, какие наши годы? Гавр, дружище, ты не оставишь нас наедине?
— Я вообще-то к господину Гавру пришёл, и в основном из-за денег, – произнёс я, смотря на Гавра. Тот засуетился, подсунул мне книгу. Я за получение чека расписался. Посмотрев на чек, присвистнул: десять золотых. Огромные деньги.
— Что, мало? – с опаской спросил Гавр.
— Я думал, что будет в два раза больше, – ответил я, Пиккаро засмеялся:
— Ну, ты же герой! А героям деньги не нужны.
— Ничего себе! – удивился я. – А что же героям тогда нужно?
— Слава, слава и ещё раз слава! – Пиккаро явно надо мной издевался. – Могу что-то добавить, только лишние деньги в дороге обуза.
Я хмыкнул, Гавр почесал затылок, потом вышел из кабинета. Пиккаро отдёрнул занавеску, за которой на стене висела карта побережья, ткнул пальцем в Абу-Арн.
— И что? – спросил я, прекрасно понимая, что скажет человек с разноцветными глазами. – Только не говорите, что мне туда. Я этого не переживу. Да и знают меня в Абу-Арне по Султанату, не хуже чем в Империи. Я же там такое натворил.
— Постричь, побрить, причесать, – отчеканил Пиккаро. – Можно перекраситься.
— Чего? Да вы с ума сошли! Чтобы я свои волосы? Да никогда!
— Ситуация скверная, – покачал головой Пиккаро. – А мои люди все на заметке. Особенно в Абу-Арне.
— Постричь, побрить, причесать и всех перекрасить, – произнёс я понимая, что понапрасну трачу нервы и время. Пиккаро если что-то задумал, то его никто и никогда не остановит. Даже Киллайд, не говоря уже о других.
— Тебе же по пути, – хмыкнул Пиккаро. – Подумаешь, какая-то неделя. Может больше. До начала занятий в Академии как раз успеешь.
— Ну вы даёте! Моё послание получили?
— Конечно. Но расскажешь подробности, когда будешь в Аллейде, – ответил серомундирник.
— Неужели всё так плохо, что меня..?
— Хуже, чем с Вам-Го, – поморщился Пиккаро. – Слушай и запоминай!
Я выскочил из Управления как ошпаренный, повернул в противоположную от гостиницы сторону, потом вернулся.
— Ой, что это с тобой? – спросила Альдель. – За вчерашнее влетело?
— А я причём? Не я с магией баловался.
— А мог бы, – с уверенностью в голосе произнесла принцесса. – Я видела, на что ты способен.
— Я теперь маг не маг.
— Это как? – не поняла Альдель.
— Во мне магии, как на дне недопитой вчера бутылки гномьей водки, – объяснил я.
— Там её немного, – покачала головой принцесса.
— Ладно, – махнул я рукой. – Пойдём в банк. Всё потом.
Провинциальный южный город, со своим безудержным характером, так и затягивал нас в водоворот стремительной, весёлой жизни. Хотелось слиться с этим городом, быть таким же веселым и беспечным, как и жители Табань. За счёт чего развивался и жил город, мне пока было непонятно. Центральный проспект, по которому мы сейчас шли, называется Цветочным. И он, должен отметить, своё название оправдывал. Везде, где это только возможно, находились газоны и клумбы, на которых росло просто невообразимое количество цветов всевозможной формы, расцветок. Я, если честно, не разбирался во всем этом великолепии, но Альдель старалась остановиться возле какого-нибудь нового цветка, понюхать, погладить и просто посмотреть.
Когда мы подошли к банку «Братья Трук», был полдень. Жарко, захотелось побыть в каком-нибудь прохладном месте. Моё желание исполнилось в тот момент, когда мы вошли в помещение банка. Холод! Тишина! Как будто попали в другой мир. К нам подбежал невысоко роста парень, аккуратно и стильно одетый. Вежливая улыбка, казалось, к его лицу приклеилась.
— Здравствуйте, господа! Мы рады приветствовать вас.....– начал он свою вступительную речь.
Дальше можно было не слушать. И так всем понятно, что любой банк рад любому клиенту. Я откровенно стал глазеть по сторонам. Пол мраморный, стены обтянуты шёлком под цвет серого с прожилками мрамора. Цветы везде, и на подоконниках и на подставках. За громадной стойкой сидят люди, что-то тщательно пересчитывают, перелистывают. Работа кипит, одним словом. Меня ущипнула, Альдель, прошептав: «не спи». Я протянул парню денежный чек.
— Так вы тот самый маг, который... Вы просто не представляете, сколько вреда нанесла осада города, которую вёл Седой! О, возьму на себя ответственность и от нашего банка к этому чеку добавлю ещё один чек. Десять золотых, думаю, сумма не маленькая.
Двадцать золотых! С ума сойти. Теперь можно и по магазинам и на рынок. Да и в дороге всякое может случиться. А дальше меня ждал кошмар в магазинах города Табань! Я стал понимать мужей, которые никогда не ходят с жёнами за покупками. То ли мужчины устроены по-другому, я не знаю, но что мне нужно было купить, я приобрёл в одном магазине, который так и назывался: «Магазин для настоящих мужчин». Здесь можно было купить все: начиная от носок и заканчивая головным убором. Что, собственно говоря, мне было нужно? Нижнее бельё, два дорожных костюма, шляпа с широкими полями и так, по мелочи. Принцесса всё это время стояла со скучающим лицом и оживилась только тогда, когда я расплатился за товар, который быстро упаковали и отправили в гостиницу. Следующая в очереди за покупками была Альдель, которая меня потащила а магазин «Под сенью леса». Как оказалось, времени она зря не теряла, расспросила о этом магазине продавцов.
Когда я, вслед за девушкой, зашёл в магазин, то впал в ступор. В магазине движение напоминало мне брожение людей по тротуарам города Табань. Кто-то куда-то шёл, бежал, кто-то что-то нёс.
За прилавком были женщины, это и понятно. К нам подошла молоденькая, очень привлекательная девушка. Осмотрев с ног до головы Альдель, она объяснила, что и где в магазине находится. Мне это было совершенно не интересно, о чём я сразу, со всей прямотой, объявил. Оставив золотой в качестве залога, я договорился, что вещи, которые Альдель выберет, нам доставят в гостиницу, и там я окончательно расплачусь. Мы договорились с Альдель, что встретимся в «Тихой заводи». Прежде чем покинуть сумасшедший дом, я спросил у продавца, где найти лавку с магическими товарами и книгами. Выйдя на улицу, вздохнул с облегчением. Повернув в сторону гостиницы, через два квартала увидел магазин «Всё для магии и всё о магии». Не дойдя до магазина каких-то десять метров, споткнулся, почесал затылок. Вспомнил Тиаль: пепельные волосы, зелёные глаза. Вспомнил Ваальдару: пепельные волосы, зелёные глаза. Магазин «Под сенью леса». Это что же получается, Тёмный меня задери? Да нет, ну нет же! Я – бывший вор и у меня иногда вырывается «Святой Кролл», а Кролл, как известно, защитник и покровитель воров. А что значит «Боги леса» Тиаль? А то и значит, идиот! Вот дьявол! Этого мне только не хватает! Я сплюнул под ноги, направился к магической лавке.
Эолла Многоликая, хозяйка Храма Смерти, уже много часов кружила в неистовом хороводе в Зале Созерцания. Гасли и загорались факелы, исчезали колонны, поддерживающие свод, пол из чёрно-белого превращался в кроваво-красный, кровь стекала по стенам храма, собираясь на полу в огромные лужи. Кровь пузырилась, впитывалась в мраморные плиты, на месте луж возникали видения, смысл которых Богиня Смерти понять не могла. Но почти во всех видениях присутствовал он, мальчишка с белоснежными волосами и непонятного цвета глазами. Эолла была зла и в первую очередь – на себя. Как она позволила уйти из Храма мальчишке и его двум подельникам? Как? А он хорош, слов нет. Достал пятилистный цветок, который в Карле-Клеоне получил название Подарок Богов.
Наивные карлики, наивные гномы! Они не знают, что на самом деле из себя представляет невзрачный голубой цветок, похожий на самую обычную ромашку. Эолла на мгновенье задумалась: а сможет ли Богиня Смерти обрести былую мощь там, на поверхности земли? Эолла представила, как встретится с наглецом, с потомком аануров и любимцем Томмаркона Великолепного, одного из Семи Бессмертных и ныне живущего в Карле-Клеоне. Она уничтожит мальчишку или подчинит. Одно из двух, третьего не дано. Эолла засмеялась и от её смеха дрожали тени, прятавшиеся в углах Зала Созерцания. Богиня прошла в купальню, на ходу сбрасывая одежду. Остановившись у огромного ростового зеркала, массивного и в обрамлении чёрного дерева, инкрустированного драгоценными камнями, Богиня Смерти провела рукой по высокой груди, по плоскому животу. Хороша! Бассейн, наполненный горячей водой, принял Эоллу в свои объятия, она закрыла глаза. Тени зашевелились, пламя свечей затрепетало.
— Принеси цветок, мой уродливый друг, – произнесла Многоликая.
Тени протянули к ней свои щупальца, зашипели, потом сплелись в огромный бесформенный клубок, из которого появились уродливые кривые ноги и не менее уродливые голова и руки. Глаза навыкате, огромные остроконечные уши, провал вместо носа и рта. Создание из Тонкого мира сделало на коротких ногах первый и неуверенный шаг, остановилось и недовольно заверещало.
— Мне долго ждать, червь? – спросила Богиня Смерти. – Из тени вышедший в тень уйдёт. Я это повторю два раза и ты исчезнешь навсегда. Отправишься в никуда и в ничто. Шевелись, мерзкая тварь.
Держа в руках с виду невзрачный цветок, Эолла долго его рассматривала, гладила нежные лепестки. Оторвав самый маленький, Богиня бросила его в бассейн. Вода забурлила, купальню заволокло паром и опять Эолла увидела смутные очертания светловолосого мальчишки. Он шёл по нарядному, со множеством цветов, городу в поисках.. Видение исчезло вместе с паром, вода перестала бурлить, успокоилась. Не успокоилась Эолла. Она просто обязана найти наглеца, который подарил возможность недомеркам вернуться в подземный город, который сделал Королём подземного мира жалкого и ничтожного карлика, не спросив разрешения у неё, у Богини Смерти! Ничтожество, червь, возомнивший себя равным среди равных и практически божеством. Без гномов, которым путь в Карле-Клеон заказан из-за Великой печати, наложенной Томмарконом Великолепным на ворота подземного города, Эолле здесь делать нечего. Нет веры в силу Смерти, нет Богини Смерти. Всё просто, и, одновременно с этим, всё очень и очень сложно. Камни Силы, наполненный энергией страха и боли закончились, чтобы продолжить своё существование, Многоликая вынуждена подняться на поверхность земли.
Эолла вышла из бассейна с горячей водой, встала на небольшой парапет. Оторвав очередной лепесток Пятилистника, она бросила его в воду, прошептав слова страшного заклинания. Многоликая еле удержалась на ногах: пол в купальне содрогнулся, как от тяжёлой поступи невидимого великана. В воду, кружась в воздухе, упал второй лист, за ним третий и четвертый. В углах купальни раздался многоголосый хор, восхваляющий Смерть, как неизбежное и неотвратимое. Очертание купальни исчезло, в озеро, наполненное кровью, низвергался водопад чистейшей родниковой воды. Эолла прошептала заключительные слова заклинания, родниковая вода начала парить, из кристально чистой она превратилась в грязно-жёлтую. Многоликая черпала ладонями воду, пока организм отказался её принимать. Эоллу вывернуло наизнанку. Отдышавшись, она погрузилась в кровавое озеро с головой и пила кровь, пила, пила.
Богиня Смерти стояла напротив ростового зеркала, рассматривая своё тело. Исчезло призрачное сияния, кожа, матово-белая, приобрела едва различимый оттенок загара. Эолла провела ладонью по лицу и засмеялась. Исчезали смоляные волосы, глаза, зелёные и со множеством вкраплений цвета охры, превратились в небесно-голубые и огромные. Многоликая провела рукой по волнистым волосам, золотистым, чуть ниже плеч, повернулась правом боком к зеркалу, потом левым. Безупречная и сиятельная! Тёмный треугольник низа живота, который так манит самцов людей, ещё сослужит ей, Многоликой, службу. Что-то, а очаровывать мужчин Эолла умеет!
***
Гильмур заканчивал рисовать вторую за день картину, на которой были изображены – парень вздохнул – горы. Точнее, Хребет Невезения. Гильмур, сколько себя помнил, всегда рисовал одно и тоже. Почему? Он этого не знал. Но что может быть прекраснее белоснежных заснеженных пик непроходимых гор, кристально-чистого неба и парящих выше облаков орлов? Ничего. Разве только остатки разрушенного очень и очень давно Храма Памяти, который был воздвигнут Ушедшими за многие столетия до рождения Гильмура. Пастух от усердия высунул язык, добавил в рисунок последние, только ему ведомые штрихи. Парень посмотрел на Муню, которая отвела стадо чуть дальше от берёзовой рощи. Гильмур улыбнулся корове: какая же она умная. Умнее, по крайней мере, тех, кто называет пастуха дурачком. Разве люди доверили бы стадо в двадцать голов дурачку? Конечно же, нет. Убрав рисунок и листы чистой бумаги в сумку, завернув уголёк в обрывок бумаги, Гильмур поднялся с бревна, но пошатнулся, схватившись рукой за ветку ближайшего дерева. Под землёй происходило что-то страшное и непонятное.
Муня в который раз протяжно замычала, посмотрела на Храм Памяти, словно призывая человека обратить внимание на грандиозное в прошлом сооружение, на то, что с ним сейчас происходит. Гильмур сразу всё понял, и, когда он посмотрел на Храм, его сердце зашлось: Храма, из-за поднявшейся пыли, не было видно. Пастух прошептал молитвы Триединому и сделал шаг по направлению к стаду: солнце склонило голову к горизонту, пора двигать в сторону деревни. Второй шаг Гильмуру сделать не удалось. После сильного подземного толчка между ним и стадом коров в земле образовалась трещина.
От отчаяния пастух до крови прикусил губу: трещина в земле достигала трёх, а кое-где и четырёх метров. Ох, целая пропасть или обрыв! А что такое обрыв, пастух знал очень хорошо. Летать Гильмур не умел, поэтому вопрос возвращения в деревню стал под вопросом. Где трещина-обрыв заканчивается? И Триединый на этот вопрос не ответит. Пока трещину обойдёшь и найдёшь её конец, или начало, стадо коров будет без присмотра. Ох, не дай боги ещё коровы в пропасть… нет-нет, Гильмур от себя гнал как мог эту мысль. На парня очень часто нисходило озарение, вот как сейчас, например. Пастух вспомнил о дыре в земле, которую добрый человек закрыл старыми, поваленными деревьями. Благодаря этому, ни одна корова в яму не упала. Слава Триединому, здоровья тебя добрый человек. А что если… Гильмур задумался.
Пастуху было очень тяжело, когда он тащил по земле ствол дерева, самого большого и толстого. Но работа была сделана, Гильмур, отчаянно балансируя руками, переправился через пропасть, вздохнул с облегчением. Парень приобнял голову Муни и прослезился. Но корова повела себя очень странно: она начала пятиться от трещины, не переставая мычать. Гильмур хорошо знал старшую в стаде, поэтому подошёл к трещине и посмотрел вниз. В это время за ствол дерева ухватилась чья-то рука, и через несколько секунд на бревне сидела ослепительной красоты женщина… Она улыбнулась пастуху, и от этой улыбки у парня внизу живота стало щекотно. Незнакомка сорвала с себя рваные лохмотья, когда-то бывшие красивым платьем, представ перед пастухом обнажённой.
— Вы кто, невероятно красивая женщина? – нашёл в себе силы спросить Гильмур. – Что вы делали под землёй?
— Шла, шла и упала вниз, – ответила незнакомка. – Ям полно, вот в одну я и упала.
Гильмур озадаченно почесал затылок: как же так, такая красивая женщина и без одежды? Гильмур растерялся, он побледнел, покраснел и начал заикаться:
— Вы.. вы не.. не ушиблись?
— Нет, ну что вы, молодой человек, конечно нет. Вы помогли выбраться на поверхность земли. Это же вы положили бревно?
Пастух кивнул. Когда женщина, балансируя на бревне, встала в полный рост, парень даже присел на землю: такой красоты он ещё не видел. Обнажённое тело незнакомки звало и манило, оно было идеальное! А когда женщина подошла к Гильмуру вплотную и взъерошила рукой непослушный вихор на голове, парень почувствовал себя на небесах, рядом с парящими орлами. Может, и выше орлов. Теперь он был готов сделать ради этой женщины всё что угодно. Пастух с замиранием сердца протянул руку к груди незнакомки, дотронулся до запретного и застонал. Женщина смотрела в глаза пастуха и что-то шептала, водила ладонью перед лицом Гильмура. Спустя некоторое время, запрокинув голову назад, она засмеялась.
— Время идёт, а люди не меняются! Просто удивительно, до чего мужчины падки до женского тела. Ха! Это он только прикоснулся к груди, а что же будет… впрочем, это уже неважно. Тебя же Гильмуром зовут, милый? Можно перейти на «ты»? Вот и я думаю, что сейчас для этого самое подходящее время.
Гильмур кивнул, не в силах произнести ни слова.
— Ты мне поможешь? Первое, ты мне должен найти одежду. Естественно, женскую. Второе, ты мне должен показать дорогу к ближайшему городу. А потом, мой милый, мы с тобой займёмся кое-чем очень сладким и интересным. Но это для тебя пока пусть будет секретом и сюрпризом. Ступай за одеждой для своей женщины!
Гильмур забыл о стаде коров, о Муне. Он бежал в сторону деревни так быстро, словно за ним гнались разъярённые дикие осы. А они быстро летают и больно жалят. Это Гильмур знал, ещё как знал! Когда показался родной дом, пастух решил подойти к нему со стороны заднего двора. Увидев на натянутой верёвке сушившееся платье мамы, тёмно-зелёного цвета с завязками на груди, Гильмур возликовал: не нужно тратить время на объяснения, ведь время сейчас очень многое значит. А там, возле рощи, вблизи Храма Памяти, его ждёт счастье и любовь. Что это такое, пастух не знал, но много раз слышал от сверстников, что кто-то кого-то любит и поэтому счастлив.
Отец Гильмура, увидев издалека сына и его метания возле верёвки с сушившимся бельём, окликнул парня. Но сын, даже не посмотрев в сторону отца, убежал. Куда он на ночь глядя? А коровы где? Отец Гильмура, сплюнув в сердцах, пошёл следом за сыном: где сын пас коров, отец прекрасно знал. Он услышал протяжении мычание, когда был от стада на расстоянии ста шагов. Сердце отца учащённо забилось и потом остановились, когда он увидел на пригорке, возле непонятной трещины в земле, почерневший, словно от огня, скелет человека в одежде Гильмура. Рядом со скелетом лежала заплечная сумка, стреломёт и кнут. Это было всё, что осталось от сына. Отец встал на колени и заплакал. Ему вторили коровы и, естественно, Муня, к которой Гильмур относился, как к другу.
____
Капитан Штрауф, опрокинув в себя половину стакана гномьей водки, настоянной на целебных кореньях травы семилистника, выдохнул воздух. Вот умеет же гномы, живущие в Венллейде, делать такую прелесть! Забористая настойка, от которой никогда не болит голова. Да и на службе эти полстакана никак не скажутся. Только польза от настойки, только польза, три звезды налево! Капитан прислушался и, опрокинув стул, выбежал из здания караульного помещения: кто-то из стражников подал сигнал тревоги, ударив в колокол два раза. Пока Штрауф поднимался по лестнице на галерею оборонительной стены, он успел перебрать в голове всевозможные варианты предстоящих событий. Нет, нападение на город исключено, иначе бы разведчики донесли обо всём высшему начальству. Тогда что могло произойти, почему он услышал сигнал тревоги? Ошибка? Ну-ну, за эту ошибку кто-то понесёт наказание.
— Что случилось, сержант? – задыхаясь, спросил капитан. Он вытирал лицо платком, ругая себя за излишний вес.
— Пока ничего, господин капитан, но мы увидели нечто странное. Подойдите к бойнице и посмотрите в сторону Храма Памяти. Только внимательно присмотритесь, господин капитан.
— Да чтоб вас всех приподняло и отпустило, сержант, три звезды налево! – произнёс Штрауф, когда изучил дорогу, ведущую к Храму. – Вы что, никогда бабу не видели? Ну идёт она себе, и пусть идёт. Ворота закрыты, отсекающая решётка опущена, чего трезвонить на весь Венллейд, три звезды налево?
К капитану и сержанту подошёл дежурный маг. Он, сделав несколько пасов рукой, отошёл в сторону:
— Посмотрите в линзу, капитан, потом скажете три звезды налево или все четыре.
Штрауф посмотрел в воздушную линзу.
— Мать-перемать! Это что же получается, три звезды налево, она идёт по воздуху и не касается земли, то есть дороги? Как такое возможно, маг?
— Если мы это видим, капитан, значит возможно. Думаю, что пора настоящую тревогу поднимать. По дороге к нам приближается что-то страшное.
— Придумал тоже, маг! Мы что, женщину испугались? Ты никому об этом не рассказывай, три звезды налево! Засмеют, мать его через три перегиба.
— Давай в сторону отойдём, капитан, – предложил человек в красной мантии.
Когда капитан с магом отошли от сержанта и стражников на приличное расстояние, маг произнёс:
— Стальброт, я тебя давно знаю и ты меня знаешь. Я когда-нибудь тебя хоть раз подвёл, смеялся над тобой? Нет? Вот видишь! Если бы ты был одарённым, то увидел бы у той женщины вместо ауры сгусток чёрного света. К нам идёт сама Тьма, Стальброт! Бей во все колокола, поднимай на уши начальство. А я спущусь вниз со своими помощниками, попробую Тьму задержать. Действуй, капитан, да поможет тебе Триединый!
— Три звезды налево! – выдохнул капитан. – Сержант, тревога! Поднимай город на уши, мать твою через три перегиба! Бей в главный колокол. Хотя нет, подожди. Возьми с собой десять стражников, спуститесь со стены и помогите разобраться со всем этим нашим магам. Это приказ, сержант!
Маг второй категории Пальтцен посмотрел на своих помощников: пять магов в мантиях красного цвета стояли перед главными городскими воротами с ничего не выражающими лицами. Они своим видом показывали всем и вся: мы вместе, пять магов огня, мы непобедимые, мы мощная сила, элита общества. Это так и было бы на самом деле, если бы одарённые противопоставили себя таким же одарённым, равным по силе и знаниям. Пальтцен покачал головой: самоуверенность это всегда плохо. Нет, даже не так: это отвратительно!
— Слушать меня внимательно. Выходим из города через боковую дверь, переходим через подъёмный мост защитного рва и делимся на две тройки. Вспоминайте, чему вас учили в Академии. Правильно: для боевого мага главное – распределить свои силы и их экономить. Атакую первым я, если понадобится атака, естественно. Вторая тройка держит щиты. А вот тут экономия может сыграть плохую шутку. Смотрим, как реагирует на наши плетения это создание, не знаю, как его назвать, ищем слабые места, изучаем используемые врагом плетения. Это понятно? Ну всё, ребята, с нами Триединый! Стоять! Вы куда собрались, сержант?
— Не ко мне вопрос, господин маг! – ответил сержант. – Приказ капитана. Я и сам прекрасно понимаю, что когда в бой вступают маги, то нужно держаться от них подальше.
— Верно. Ты со своими стражниками мост не переходи. Арбалеты поставьте на боевой взвод и ждите. Чего? А вот хрен его знает, сержант, чего вам ждать. Всё, пошли!
— Что это к нам двигается, господин Пальтцен? – спросил кто-то из одарённых, когда маги перешли через мост.
— Я могу строить предположения, не более того, – ответил маг. – К нам приближается Смерть, Зло, Тьма, порождение Мёртвого мира. Выбирайте любое и не ошибётесь. А теперь внимание! Щиты!
Пальтцен видел, как по мере приближения женщины-тьмы, трава на обочине дороги, ещё зелёная и сочная, превращалась в труху, листья на деревьях становились жёлтыми. Женщина, с улыбкой на лице, провела над собой левой рукой. Вечернее, позолочённое лучами солнцем небо, превратилось в ночное с россыпью звёзд. Потом женщина щёлкнула пальцами правой руки и высоко в небе сверкнула молния, раздался звук раскатистого грома.
— Прочь с дороги, черви! – услышали маги голос незнакомки. – Прочь, смертные!
— Ну да, придумала, – усмехнулся Пальтцен. – Такую пропусти в город и он превратится в город призраков. Пора поджарить эту красоту. Внимание, убрать щиты!
С рук мага сорвалась ветвистая молния. Когда до цели оставалось несколько метров, молния ушла в землю, не причинив незнакомке никакого вреда. Точно так же вели себя и другие плетения: они рассыпались в воздухе. Опять были сомкнуты щиты, остановившие незнакомку всего лишь на мгновенье. Щиты исчезли, потому что у магов закончилась энергия. Непонятное создание, страшно оскалившись, прошло сквозь строй магов. Пальтцен почувствовал, как немеют пальцы ног, ноги, туловище. Маг увидел, как превращаются в прах его товарищи. К городу приближалась сама Смерть. Это последнее, что подумал Пальтцен, превращаясь в ничто. Маг канул в небытиё..
***
Великолепная Юнь выскользнула из объятий молодого халасса, набросила на себя халат из тончайшего шёлка, посмотрела в зеркало. Чудо как хороша! Высокая грудь, красивые и длинные, на зависть «любимым» жёнам хана, ноги. Ну хороша же?! И не удивительно, что Изар-Ош проводит ночи с ней и только с ней. Сколько они вместе? Полгода? Да, полгода Юнь согревает постель Великого. А что, собственно говоря, она имеет от Изар-Оша, чем он, этот сильный и умный халасс, платит Юнь за её «любовь»? Ни-чем! Это нормально? Вполне возможно, что это так и должно быть. Юнь, по своей неопытности и из-за своей природной скромности, боялась даже представить, что она у «самого Изар-Оша» что-то попросит, какое-нибудь украшение или безделушку из золота.
— Ты уже уходишь? Почему так рано? – спросил Великий. Он открыл глаза, посмотрел на Юнь. – До рассвета ещё далеко, иди ко мне.
— Ты забыл, что Юнь нужно работать, кормить свою семью?
— А, вот ты о чём, – халасс зевнул и сладко потянулся. – Зачем тебе работать? Скажи, что тебе нужно и это у тебя появится в ту же секунду. Ну?
— Я хочу стать твоей женой, Изар-Ош, – неожиданно для себя сказала халасска. – Единственной и любимой. Я хочу, чтобы в сингуре у Великого была одна жена.
— Понимаю тебя, милая. У меня четыре жены и ты не хуже меня знаешь зачем они мне нужны.
— Без них сингур распадётся на четыре тайпара. Так?
Халасс взохнул:
— Да, милая. Родство с тремя тайпарами через жён позволяет мне быть Великим, именно Великим. Я бы с удовольствием избавился от этих толстых шлюх, но…
— Позволь мне сделать это!
Юнь стояла возле кровати, воинственно сжимая кулаки. Изар-Ош посмотрел в глаза любимой и невольно улыбнулся. Такая сделает, обязательно сделает всё, чтобы они были вместе, были счастливы, такая не остановится ни перед какими преградами и препонами.
— Выбрось из головы эти мысли, глупенькая. Исчезнут эти жёны, появятся другие. И, возможно, ещё отвратительнее, чем нынешние. Не натвори бед, придёт время, когда я стану Великим халассом и без родства с тайпарами. Потерпи, любимая.
— Изар-Ош, мне уже семнадцать сезонов и через сезон меня выдадут замуж. Ты это понимаешь? Я несколько раз слышала от тебя, что вот-вот, скоро-скоро и всё изменится. И что? Да ничего не происходит! По ночам ты со мной, днём объезжаешь степь, проверяешь подготовку к войне воинов, возвращаешься уставший. Где же твои жёны, почему они тебя не ублажают? А потому, мой хан, что ты их задариваешь подарками, чтобы они не смели даже на шаг приблизиться к твоему артугу. Ты всё правильно делаешь, но как же я? Я работаю, устаю, но прихожу к тебе каждую ночь, потому что я тебя..
Юнь заплакала, Изар-Ош, встав с постели, приобнял халасску за плечи.
— Через десять больших лун мы отправимся через реку Уни, чтобы восстановить справедливость, указать людям на их место в жизни. От похода будет многое зависеть: если он закончится победой и мы станем хозяевами всего материка, то меня возведут на ханство Дикой степи пожизненно и с правом наследования ханства сыновьями. Тогда тайпары произнесут присягу верности и жёны мне будут не нужны. Но ты поосторожнее с тем что только что услышала. Понятно?
— Да, Великий. Мураза сам терпел и нам велел. Так? – спросила Юнь, вытирая слёзы. – А ты уверен, что..
— Нет, не уверен. Сегодня прибывают высокие гости из-за Хребта Невезения. Они доложат нам о готовности к войне, оценят подготовку нашего войска к походу за Уни. Если всё пройдёт нормально, если мы придём к пониманию, то начнётся война. Война до победного конца. Или мы или люди. Хотя… и мы и они, в принципе, люди. Хоть халассы имеют обидное прозвище орки, но это так.
— А как же заветы Муразы? Не убивай себе подобных, например? – спросила Юнь.
— Сложный вопрос, милая, очень сложный и я на него не смогу ответить. Люди и мы – извечные враги, это у нас в крови, ведь ненависть к людям мы получаем с молоком матери. Тем более, что никто не забыл разгром нашего «непобедимого» войска и бегство «храбрых» халассов на край Дикой степи. Великий Мураза! Какой же это позор на наши головы! Ладно, беги, Юнь, а хотя нет, подожди.
Изар-Ош подошёл к сундуку, потянул за ручку нижнего ящика. Достав золотой гребень для волос, протянул его Юнь.
— Это тебе.. За твою любовь и терпение.
— Ты от меня, как от своих жён, решил откупиться? – засмеялась халасска.
Юнь, откинув полог артуга, выскользнула на улицу. Она посмотрела по сторонам, прошла мимо двух улунов, стоявших в охранении Великого. Один воин подмигнул другому и вздохнул: любовница хана молодая, красивая и умная. Не была бы она таковой, хан давно бы нашёл другую. Красивых женщин в сингуре очень много, но женщины, блистающие своей красотой и умом, появлялись в семьях со смешением крови людей и халассов. Метархи унаследовали от людей красоту тела, были светловолосыми и голубоглазыми. От степняков они получали силу и выносливость, гибкость тела, ловкость и железную волю к победе. Во всём и над всеми.
— Выходи, – произнёс Изар-Ош, одеваясь. – Я уже несколько минут как твой запах почувствовал. Ты когда-нибудь соскребаешь с себя грязь, шаман?
Еле заметно шелохнулся ковёр, закреплённый в изголовье кровати, из потайной ниши артуга вышел шаман Орок. Он поклонился Великому, застыл неподвижно.
— Проследи за ней, Орок. Глаз с Юнь не спускать и обо всех её передвижениях мне докладывать немедленно. Понятно?
— Дело нехитрое, мой хан. Неужели юная м/тарха была в чём-то замечена в таком.. – шаман щёлкнул пальцами, – в подозрительном.
— Нет. Просто она стала слишком требовательной. Ты, старый шаман, мой характер знаешь.
— Тогда зачем доверять ей свои тайны, мой хан? – спросил Орок.
— Неужели шаман меня считает наивным и простодушным? Сам же мне постоянно твердишь, что люди умудряются узнавать обо всём, что происходит в поселениях сингура. Доверять никому нельзя, даже себе. Так меня учил мой отец, Великий Утар-Ош, да пребудет он в спокойствии в чертогах великого и мудрого Муразы. Я не утверждаю, что Юнь может передавать информацию за реку Уни, но следует это проверить и ...
Договорить Изар-Ош не успел: открылся полог артуга, вошёл воин. Поклонившись, он произнёс:
— Вернулся секрет, Великий. Троих разведчиков из-за реки поймали.
— Вот как? – Изар-Ош искренне удивился. – Неужели до людей никак не дойдёт, что разведчиков здесь ждёт только смерть? Хорошо, Барыт, я сейчас выйду, посмотрю на этих горе-разведчиков. Что-то ещё?
— Да, Великий. Голубиной почтой передали, что посланцы из-за Хребта Невезения и из Абу-Арна прибудут к артугу Великого ближе к обеду. Они с большим обозом, поэтому их придётся немного подождать.
— Хорошо, – ответил Изар-Ош. – До обеда я успею проверить строительство плотов, а гости.. А что они? Пусть отдохнут с дороги, за этим ты проследишь, Барыт. В артуге для гостей навести идеальный порядок, поставить охрану и не дай боги, тысячник, если я хоть что-то плохое услышу от гостей. А теперь подай мне меч.
Рассвет в степи наступает в одно мгновенье: небо из серого, однотонного и унылого, превращается в тёмно-синее с золотистой полосой на горизонте. Изар-Ош вышел из артуга, прислушался к степи. Сингур уже проснулся, раздавались привычные для огромного поселения степняков звуки: где-то мычали коровы, которых гнали пастухи на сочные пастбища, блеяли овцы, плакали, разбуженные родителями, дети. И запах! Запах свежеиспеченных лепёшек и жаренного на открытом огне мяса. Родной запах, знакомый с детства. Великий прошёл мимо артугов влиятельных халассов, вышел на площадь для собраний. Барыт, тысячник, уже стоял у «позорных» столбов, к которым были привязаны пленники. Два человека выглядели постарше, третий был совсем молодой: ему, по оценке халасса, было не больше двадцати пяти сезонов.
— Кто старший секрета? – спросил Изар-Ош. – И почему вас четверо? Где пятый улун?
— Юхмал, Великий, он был нашим старшим, пока вот эта собака его не убила! – пожилой воин со шрамом на лице пнул по ноге молодого светловолосого парня. – Вот этот шакал развалил надвое нашего Юхмала.
— Не понял! Как это «развалил надвое»? Ты что несёшь, воин? Это какой же силой нужно обладать, чтобы «развалить надвое» человека или халасса? Я лично знал Юхмала, не раз с ним сражался в поединках. После меня он был лучшим в сингуре мечником.
— В это трудно поверить, но это так и есть, – развёл руками воин со шрамом. – Хвала Муразе, Юхмал умер мгновенно, как воин – с мечом в руке. Да упокоится его..
Изар-Ош не стал слушать молитву Муразе, подошёл к светловолосому парню, приподнял за подбородок голову, посмотрел в глаза. В них читалась боль и горечь разочарования. Улуны сильно избили парня, его глаза были чуть приоткрыты, из носа и ушей текла кровь, губы превратились в кровавые ошмётки. Изар-Ош перешёл на единый для Империи людей язык:
— Правду сказал улун? Ты убил Юхмала?
Парень, сплюнул кровавую слюну, ответил:
— Мясника, для которого за честь сражаться со стариками, детьми и женщинами? Да, твой воин сказал правду, халасс. Я убил этого выродка и об этом не жалею.
— Слушай, ты, сын собаки, – Изар-Ош еле сдерживал свой гнев, – не Юхман и его воины пришли на вашу землю, а вы явились в Дикую степь. И ты можешь ещё в чём-то обвинять погибшего улуна? Да ты..
— Не смеши, хан, – улыбнулся парень, закашлявшись, – не позорься перед своим народом, потому как ты не ведаешь, чем по ночам занимаются твои воины. Это они, под покровом ночи, переправляются на плотах и лодках через Уни, грабят наши сёла, убивают детей, насилуют женщин, издеваются над стариками. И такое продолжается уже полгода, если не больше. Что же ты за Великий, если не знаешь всей правды и не ведаешь, что происходит в твоём войске, в сингуре?
Парень засмеялся, но потом скривился от боли.
— Нет, хан, не мы пришли в Дикую степь и творим бесчинство, а твои люди творят зло в наших землях.
Изар-Ош отступил на несколько шагов от пленника, посмотрел по сторонам: халассов на площади собралось много. Все они, почему-то, молчали и смотрели в землю. Великий на какое-то время потерял дар речи.
— То, что сказал этот человек, правда? Я у тебя спрашиваю, Барыт, – еле слышно произнёс Изар-Ош.
— Брешет, он всё брешет, – закричал тясячник, доставая из ножен меч. – Я должен его убить за ложь, я должен казнить убийцу Юхмала, я..
— Ещё раз спрашиваю, Барыт, – так же тихо произнёс Изар-Ош. – Правду сказал человек или соврал?
На площади стало тихо. Расталкивая халассов, к Великому подошёл Магур, старейшина сингура, поклонился:
— Правду сказал человек, Великий, чистую правду. Ты находишься постоянно в разъездах, целыми днями в седле и не можешь знать, что в сингуре давно процветает рынок, на котором можно купить вещи из-за Уни. В каждой семье халассов есть какая-то вещь, которую твои воины снимают с убитых людей. Они не брезгуют даже этим, нарушая заповеди Муразы. И пусть люди нам враги, пусть они когда-то с позором для нас выиграли войну, но они достойны того, чтобы мы их уважали. Грабежи, насилие, полонение людей – это то, чем каждую ночь занимаются твои воины за Уни. Я всё сказал.
— Это так и есть, Барыт? Молчишь и опускаешь глаза? На колени, мразь!
Барыт положил меч на землю и, встав на колени перед ханом, склонил голову. Унгуры отвернулись. Казнь была скоротечной и, как халассы считали, справедливой. Изар-Ош доверил Бырыту то, от чего зависела судьба всего многомиллионного народа степняков, но он не оправдал доверия. Кровь обагрила землю, на душе у Великого стало тоскливо: первый раз в жизни Изар-Ош почувствовал себя обманутым. И кем обманутым? Тем, кого знал с детства. Что может быть хуже правды? Только горькая правда, которую Великий услышал от Магура. От того, кто, в принципе, мог и промолчать. Изар-Ош поклонился старейшине, отдал распоряжение:
— Пленных под охрану и не дай боги с них упадёт хоть один волосок. Что с ними делать я ещё не решил.
Шаман Орок, стоявший всё это время за спиной Великого, напрягся. Он посмотрел по сторонам, на халассов. Потом произошло то, что повергло находившихся на площади в шок: Орок упал на землю, забился в припадке, изо рта шамана выступила пена, глаза закатились.
— Они видят всё.. Мураза, отец всех халассов, сделай так, чтобы те, которые хотят нам зла, нас не видели.
Изар-Ош присел на корточки, взял шамана за руку.
— Орок, ты о чём говоришь? Что происходит?
Шаман открыл глаза и показал дрожащей рукой на небо. Белоснежный орёл, раскинув крылья, кружил над поселением халассов, над необъятной Дикой степью.
— Магия, Великий, это магия людей! Они глазами птицы видят то, что происходит здесь, на площади.
Внимание халассов, как и внимание Изар-Оша, было приковано к орлу, который продолжал кружить над сингуром. Никто не заметил, как светловолосый парень посмотрел на своего товарища и ему подпрыгнул . Потом пленник посмотрел на небо и улыбнулся. Орёл, сделав несколько сильных взмахов крыльями, поднялся высоко в небо и через несколько секунд превратился в точку. В чёрную точку на фоне отмытого дождями до кристально-чистой голубизны летнего неба.
Юнь закрыла глаза, понимая, что сейчас произойдёт. Нравился ли ей Барыт? Нет, конечно. Редко когда можно было пройти мимо тысячника и не услышать вдогонку:
«Паскуда, ханская подстилка».
Осуждала ли Юнь своего любимого мужчину? Нет. Он – Великий и вправе вершить суд над нерадивыми и поощрять примерных воинов и обычных халассов. Когда девушка открыла глаза, она чуть не закричала: в метре от неё лежала голова Барыта. Глаза тысячника смотрели на Юнь, рот приоткрылся, словно Барыт хотел на последок что-то сказать степнякам. Юнь покачнулась, её кто-то придержал за плечи. Изар-Ош смотрел в глаза Юнь, та, не выдержав взгляда Великого, отвела глаза в сторону. В глубине души девушка понимала, что произошедшая, скоротечная казнь была проведена ханом в целях устрашения. Великий Мураза, у Барыта же трое детей! Как они теперь без отца? Мураза, отец всех халассов, скажи, где путешествует, в каких краях, правда? Как её отличить от потока лжи, которая как ил реки постепенно засасывает в себя халассов?
Что позде произошло с шаманом Ороком, Юнь узнала от своих подруг: те взахлёб, перебивая друг друга, рассказывали о белом орле, кружащем над сингуром, как на орла показал рукой шаман. Юнь этого не увидела, потому что ушла с площади. Отойдя от площади на несколько десятков шагов, Юнь остановилась, почувствовав на себе чей-то взгляд. Когда халасска оглянулась, то увидела, что на неё смотрит светловолосый парень, привязанный к «позорному» столбу. Парень улыбался и смотрел в глаза Юнь не отрываясь. Что? Что всё это значит? Зачем, почему он на неё так смотрит? Да как он смеет смотреть на ту, которая любима самим Великим? Но парень, словно прочитав мысли Юнь, улыбнулся и кивнул ей, как старой знакомой. Рабочий день для Юнь прошёл в хлопотах и закончился, когда высокие гости, прибывшие из-за Хребта Невезения и из Абу-Арна, не убыли с Изар-Ошем в приготовленный для переговоров артуг. На улице смеркалось, на небо взошли две ночные красавицы. Юнь присела на бревно, вытянула натруженные ноги.
Весь день халасски готовили изысканные блюда, чтобы ублажить дорогих гостей. Юнь, как и десять её ровесниц, пять красавиц унгурок и пять метарх, носили подносы, уставленные различными яствами, в артуг Великого. На ковре сидели вполне обычные с виду люди, но их одежда, богато разукрашенная золотой нитью, и выражение лиц, надменное с примесью брезгливости, наводили на мысль, что гости никак не хотят признать себя равными халассам. Они выделялись во всём, словно были на голову выше степняков. Изар-Ош всегда сопровождал взглядом Юнь, улыбаясь ей уголками губ. После такого дня и прийти в артуг Великого, чтобы уснуть у него на плече? Юнь вздохнула: да, на большее она сегодня не способна. Устала, как никогда.
Метарха вздрогнула, когда услышала:
— Ты Юнь?
— Я, – ответила Юнь, рассматривая босоногого халасса лет семи-восьми. Мальчик держал в руке какой-то свёрток.
— Чем докажешь? – улыбнулся он.
— Сил нет на доказательства, – вздохнула Юнь. – Не хочешь отдавать мне то, что принёс, ну что же, так тому и быть. Неси свёрток обратно.
— Ладно, я пошутил. Я знаю, кто ты. Держи. Это подарок от него.
Юнь хотела спросить, кто приказал доставить свёрток, но мальчик исчез, растворился в ночи. В свёртке был маленький, размером с ладонь взрослого халасса, нож. Как и положено, он был в ножнах, к которым, через небольшое кольцо, крепилась цепочка. Украшение ножен, рукояти ножа, цепочка сделаны из серебра, в этом Юнь ошибиться не могла. На промасленной бумаге свёртка карандашом было написано: «Сегодня не приходи, освобожусь очень поздно. Р».
Юнь вздохнула, пожалуй первый раз в жизни, с облегчением. Хан понял, что Юнь устала за день и дал ей возможность как следует отдохнуть. Ну не чудо ли он? Как можно такого не любить? Как можно о нём не думать постоянно, и днём и ночью? Услышав за спиной шаги, Юнь сунула подарок хана в карман халата, обернулась.
— Вот ты где, метарха? – сказала Тара, старшая по кухне. – Приказано пленников накормить. Возьми поднос с лепёшками, отнеси в загон.
— Людей держат в загоне для баранов? – удивилась Юнь.
— Нет, им выделили отдельный артуг. Не смеши, метарха. Знаю, что устала, отнесёшь еду людям, ступай домой, отдыхай.
— А как пленные будут есть лепёшки, если у них руки связаны, Тара?
— Захотят есть, поедят. И хватит вопросов, Юнь, делай, что тебе велено.
Воины, узнав Юнь, пропустили её в загон. В самой дальней от входа клетке двое человек лежали на боку, по всей видимости спали, светловолосый парень сидел на земле, опершись спиной о стойку загона. Он смотрел вверх, на небо. Услышав шаги девушки, парень посмотрел на Юнь, улыбнулся.
— Неужели о нас вспомнил Изар-Ош? Слава богам, не на голодный желудок казнят. Спасибо, метарха. Может развяжешь руки? Нет? Ладно, поставь блюдо на землю и ступай.
— Как ты смеешь мне такое говорить, человек, и мною командовать? – возмутилась Юнь. – Скажите спасибо, что о вас вообще кто-то вспомнил.
— Спасибо, – произнёс парень и посмотрел в глаза Юнь.
У халасски закружилась голова, веки отяжелели и невыносимо захотелось спать. Юнь, с закрытыми глазами, подошла к светловолосому, попробовала ослабить узлы верёвки. Тщетно. На Юнь «накатило» понимание того, что она просто обязана освободить пленника от пут. Вспомнив о подарке хана, всё так же, с закрытыми глазами, Юнь достала из кармана халата нож.
— Вот, хорошо, девочка моя, режь верёвку. Умничка! И нож нашла и доброе дело сделала. А теперь сядь на землю и не путайся под ногами. Шрам, Щуплый… да проснитесь же вы наконец!
— Чего шумишь, Белый? – шёпотом произнёс Шрам. – О,как! Красивая халасска, ты в своём репертуаре.
— Это не совсем халасска, а метарха, но особой разницы в этом нет. На них очень сильно действует ментальная магия. Нам просто неслыханно повезло, – так же тихо ответил Белый, разрезая верёвки на руках пленников. – Мой план сработал, так что с вас, по возвращению, по пятьдесят серебряных.
— Да хоть по золотому, – прошептал Щуплый, потирая запястья. – Я был более высокого мнения о степняках. Это они называют охраной? Тьфу! А план хорош, да. Хоть и рискованный, но он сработал. Дальше-то что, Белый?
— Я скоро, – ответил парень. Он тенью метнулся в сторону выходя из загона. Через несколько секунд оттуда донеслись предсмертные хрипы улусов.
Вернувшись, светловолосый сел на землю, снял с ноги сапог, подковырнул ножом каблук. На ладони, поблёскивая в свете лун, лежали три медальона.
— Медальоны на шею и попробуйте найти лошадей. Встретимся.. Вот же стирх, где же нам встретиться-то? Ладно, вы раздобудьте лошадей и ждите меня за поселением кочевников. Надеюсь, что вы догадаетесь лошадей искать на окраине…
— Сами разберёмся, что и как, – оборвал Белого Шрам. – Не маленькие. Ты свою работу делай, лейтенант, о нас не переживай. С девахой что делать? Того?
Шрам провёл ребром ладони по шее.
— Да, придётся от неё избавиться. Или нет, пусть живёт славная метарха. Медальоны на шее? Хорошо.
Белый подошел к Шраму, прикоснулся пальцем к медальону. Шрам исчез. За ним, через секунду, исчез Щуплый.
— Мы пошли, – раздался из ниоткуда голос Шрама.
— Удачи, – ответил Белый.
Он наклонился, указательным пальцем прикоснулся ко лбу Юнь.
— Сладких снов, красавица. Хотя нет...её же убьют, а мне очень жалко губить такую красоту. Что же придумать? Ладно, думать буду потом, меня ждёт работа, как сказал Шрам.
______
Когда последний из прибывших гостей вышел из артуга, Изар-Ош поморщился.
— Как тебе эти заносчивые свиньи, шаман?
Орок перестал раскачиваться из стороны в сторону, открыл глаза. Он и Великий сидели на ковре, заставленному угощениями, к которым высокие гости так и не прикоснулись.
— Они что, с собой привезли своих стряпчих? – спросил шаман.
— Скорее всего, да. Боятся, что мы их отравим. Потребовали, заметь, именно потребовали, доставить мясо, овощи и фрукты к ним в артуг. Завидую тебе, шаман. Втянул в себя пыльцу священного ордуга и отрешился от всех проблем, попал в мир грёз.
— Это не совсем так, мой хан. Ты же дал задание следить за Юнь, этим я и занимался. В бумагах, которые тебе оставили на подпись гости, я не разбираюсь, от заумных бесед клонит в сон. А что, кстати, в бумагах такого интересного? Почему их доставили Великому в шкатулке с магической защитой? Магия, должен сказать, очень мощная, мой хан, магия Смерти и Хаоса. Мы бы сами никогда не открыли эту шкатулку. Нет, открыть-то её можно, но превратились бы мы тогда в пепел, в пыль или тлен. Такой магии я давно не видел, это магия некромантов, Великий.
— Вот как? Я переживаю, чтобы о этом визите не узнали люди. У них сильная разведка, могут и пронюхать о наших замыслах. Но это ладно, завтра у гостей всё расспрошу и выведаю. Так что там с Юнь? Где она сейчас находится?
— Последний раз я видел её в загоне для баранов, куда определили пленных. Юнь несла поднос с едой, вот с какой, не разобрал. Потом ей что-то сказал светловолосый парень, Юнь ему ответила и всё, я перестал видеть метарху, перестал видеть загон и пленных. Вокруг Юнь чёрная ночь. Она спит, мой хан.
— Что? – закричал Изар-Ош. – Она спит в загоне для баранов? Головы захотел лишиться, старый дурак?
Еле заметно затрепетало пламя масляного фонаря, висящего над входом, Орок и Великий одновременно посмотрели на вход в артуг. Приподнялся и опустился полог жилища хана, к центру артуга начала скользить странная тень. Упал кубок с вином, белоснежный ковёр впитал в себя напиток рубинового цвета. Шаман закрыл глаза, начал речитативом произносить слова заклинания. Опрокинутый золотой кубок, с массивным основанием, приподнялся в воздухе и с силой опустится на голову шамана. Орок, не произнеся ни звука, повалился навзничь. Изар-Ош словно онемел, не в силах пошевелить руками и ногами. Язык Великого онемел, словно тот находится под воздействием дурманящего действия пыльцы священного ордуга. Язвк распух и не помещался во рту. Веки Изар-Оша стали тяжёлыми, в голове прозвучал чей-то голос:
— Ну здравствуй ещё раз, Великий хан Изар-Ош. Рассказывай, какую гадость удумал против людей, о чём разговор вёл с гостями. Ты говори, я пока перекушу. Плохой воин – голодный воин. Сам понимаешь.
— Охрана… – прохрипел Великий.
— Спят твои улуны, спят вечным сном. Рассказывай..
— Кто...кто ты такой и почему я тебя не вижу? – выдавил хан, переборов в себе желание рассказать о визите гостей, о не заключённом пока договоре военного союза Имеерии Вам-Го, Абу-Арна и Дикой степи.
— Хм… кто я, спрашиваешь? Я тот, кого ты решил казнить на рассвете в присутствии высоких гостей. Как ты говоришь: «пролитая кровь роднит и сближает народы?» Тварь ты, Изар-Ош и поэтому должен умереть. Но это произойдёт чуть позже, а пока рассказывай, не стесняйся…
***
— Ну что, изверги, многих халассов жизни лишили?
Шрам вздрогнул, обернулся на голос и выругался:
— Белый, заикой сделаешь. Нельзя же так тихо подходить!
— Ничего страшного, переживёшь. А то, что не услышали моих шагов, Шрам, это просто отвратительно. В части предстоят длительные тренировки на внимательность и наблюдательность. Понятно?
— Так точно, господин лейтенант, – ответил за Шрама и за себя Щуплый. – Белый, ну нахрена ты бабу с собой приволок? Как ты так быстро нас нашёл?
— Как так быстро вас нашёл, спрашиваешь? В прямом смысле этого слова, я шёл по трупам. Как же вы неаккуратно работаете, ребята. – Белый посмотрел на мирно спящую Юнь, пожал плечами: – Отвечаю на первый вопрос: приглянулась. Хорошенькая она, слов нет.
— Пока спит. Когда проснётся, за нож схватится, – сказал Шрам. – Двигаем?
— Двигаем, – согласился Белый. – Только придётся поторопиться: мой стихиальный источник почти пуст, а ещё предстоит улунам глаза «отводить». Даже и не знаю, хватит меня до Уны или нет.
На небе осталась одна луна, прятавшаяся за облаками. Когда она посмотрела на Дикую степь сверху, то очень сильно удивлялась: трое лошадей без всадников передвигались по степи иногда останавливаясь, кружа на месте, переходя на рысь, потом на шаг. Белый усмехнулся, представив удивлённые лица улунов при виде такой замечательной «картины». Лейтенант сильнее прижал к себе юную метарху, не понимая, зачем он её похитил. Но одно знал Белый – Пиккаро, начальник самой секретной организации в Империи, его поступок не одобрит. Это мягко сказано. Накажет человек с разноцветными глазами, как пить дать накажет. Запах волос метархи кружил голову, и лейтенант глупо, по-детски, улыбался.
— Ты Изар-Оша того? – спросил Щуплый, поравнявшись с Белым.
— Нет, не того, – ответил Белый. – От Пиккаро не было такого указания. А что?
— Не понимаю я этих игр, если честно, – сокрушался Щуплый. – Быть на расстоянии вытянутой руки от заклятого врага и не убить его – сверх моего понимания, Белый.
— Ну-у..как бы тебе ответить помягче и понятнее, – лейтенант задумался. – Изар-Ош – самый рассудительный из всех Великих ханов, которые были до него и правили Дикой степью. Но я сделал всё, чтобы жизнь Великого напоминала ему пребывание в аду. Мало того, что у нас есть замечательная шкатулка с документами из-за Хребта Невезения, так и представителей короля Мидроса и Императора Дор-Мо теперь нет в живых. Представляешь, что произойдёт между двумя государствами и Дикой степью? Нет, брат, даже я этого представить не могу.
— Ты думаешь кто-нибудь поверит, что степняки убили посыльных? – спросил Щуплый. – Всё на нас спишут, на имперцев.
— Ментальная магия это страшная штука, Щуплый, – усмехнулся лейтенант. – Поверят, если это услышат от шамана, не знаю его имени. Шаман доложит Изар-Ошу, что именно он и никто другой лишил жизни посланцев.
Ехавший впереди Шрам остановил лошадь и, дождавшись своих товарищей, сказал:
— До Уни осталось совсем ничего, лейтенант, звуки, как и запахи, возле рек разносятся на многие сотни метров. Поэтому..
— Да я вообще молчу, – отмахнулся Белый. – Это Щуплый ко мне с вопросами пристаёт. Близко до Уни это сколько, Шрам?
— Минут двадцать, если двигаться неспешным ходом.
— Что-то странное происходит в Дикой степи, друзья мои, – произнёс лейтенант, оглядываясь назад. – Или степняки так сильно уверены в своей безопасности и не выставляют секретов или мы сейчас угодим к ним в засаду. У кого какие предположения?
— Новости в степи быстро разносятся, Белый. Приехали гости дорогие из-за гор, степняки расслабились. Зачем бдить, если можно переправиться за Унь и пограбить, помародёрить в наших деревнях и селениях? – Щуплый посмотрел на Шрама, тот кивнул соглашаясь. – По-хорошему, мы бы уже встретили разъезды степняков и не один раз.
— Судя по тому, что мы услышали на площади, ты, Шрам, прав, – произнёс Белый. Юнь, что-то пробормотав во сне, обхватила руками шею лейтенанта. Щуплый и Шрам еле удержались, чтобы не засмеяться.
— Молчать, сукины сыны, – улыбнулся лейтенант. – Вот тебе и ответ на твой вопрос, Щуплый. Метархи они такие миленькие, ну прямо чудо чудное. Если до реки недалеко, то нужно немного поработать ногами. Незачем привлекать к себе излишнее внимание. Лошадей в рощу загоним и ножками, ножками.
— Последний вопрос, Белый, – сказал Шрам.
— Валяй.
— Как так получается, что нас никто не видит, а мы друг друга видим. И почему нас лошади не боятся? Всё дело в медальонах?
— Долго объяснять, Шрам. – ответил лейтенант. – Чтобы вы всё поняли, мне нужно вам вкратце пересказать теорию ментальной магии и многое другое. Давай позже как-нибудь всё обсудим, хорошо? Одно скажу: да, это происходит из-за медальонов. Вы мне лучше скажите, что это впереди возвышается такое огромное. Дом – не дом, склад брёвен, что ли?
Шрам, привстав в стременах, попытался рассмотреть впереди, в метрах двухстах, нагромождение чего-то непонятного, возвышающегося над землёй. Разобрать что-то было невозможно – луна скрылась за облаками, видимость была очень ограниченной. Слева, в небольшой ложбинке, расположилась небольшая берёзовая роща, куда всадники направили своих лошадей. Лейтенант, положив метарху на землю, обследовал заседельную сумку «своей» лошади. Он достал из сумки нож, чуть искривлённый, обоюдоострый, попробовал ногтём заточку лезвия.
— Запасливые степняки, – произнёс лейтенант. – Шрам за мной, Щуплый, охраняй драгоценность. Хм.. мою драгоценность.
— Да иди ты, лейтенант, – махнул рукой Щуплый.
Чем ближе разведчики подходили нагромождению чего-то странного и непонятного, тем сильнее они ощущали запах земляного масла смешанного с запахом смолы.
— Я кажется догадываюсь, что здесь хранят степняки, – тихо сказал Белый. – Это огромный склад плотов, Шрам.
— Суки запасливые, – ощирился Шрам. – Из-за Синего леса, точнее, из-за того, что от него осталось, с нашего берега плоты и не увидишь. Хитро придумали халассы, хитро. Что делаем, командир?
— Вот не знаю как ты, Шрам, а я без гадости мимо такого великолепия пройти не могу. Сейчас ты возвращаешься в рощу и с Шуплым, метархой идёте в сторону Уни. Как я понимаю, река находится сразу за Синим лесом. А у меня дополнительная работа появилась. Будете в лесу, дай знать.
— Может, чем помочь, лейтенант? Вдруг нарвёшься на секрет? – спросил Шрам.
— Были бы были секреты, давно бы на них нарвались, – ответил Белый. – Двигай в рощу и смотрите, аккуратно. Идите, как я сказал, в строну Уни.
Белый, не доходя до склада плотов метров двадцать-двадцать пять, услышал женский плач. Потом, кто-то невидимый, что-то произнёс по-халасаки и раздался звук удара. Плач стих.
— Вот же.. – лейтенант выругался. – Всё-таки выставили степняки охрану, мать их так.
Белый прошёл метров десять, увидел смутный силуэт степняка. Улун прохаживался вдоль стопки плотов, негромко напевая какую-то заунывную песню. Луна на короткое время выглянула из-за туч, осветила местность, и разведчик сумел рассмотреть всё до мельчайших подробностей: охранников было двое. Прислонившись спинами к плотам, с заведёнными за спину руками, сидели три женщины. Переставляя ноги с пятки на носок, задержав дыхание, лейтенант подошёл со спины к ближнему от него воину. Руки сделали привычную работу: левая задирает подбородок степняка вверх, правая проводит ножом по горлу. Воин, захрипев, и прижимая к горлу руки, осел на землю. Хрип, издаваемый улуном, привлёк внимание второго охранника. Он окликнул своего собрата, и, сделав несколько шагов в сторону непонятного шума, упал на землю, почувствовав острую боль в затылке. Когда воин пришёл в себя, то увидел склонившегося над ним светловолосого парня. Улун понял: раз нож у горла, то нет никакого шанса на спасение. Степняк от собственного бессилия заскрипел зубами.
— Говори, где остальные воины, сучий потрох. Ну! – спросил светловолосый.
— За Уни. За товаром отправились, – ответил воин.
— Это так вы сейчас пленных называете? – спросил лейтенант. – Мрази.
— Эй, зачем так говоришь, человек? – произнёс улун, но эти слова были последние в его жизни. Белый вытер об одежду степняка нож, подошёл к пленницам. Те, как ни странно, на появление лейтенанта никак не отреагировали. Пришлось одной женщине надавать по щекам, чтобы хоть как-то привести её в чувство.
— Хватит издеваться, улун. Десятник тебя за испорченный товар не похвалит, – произнесла светловолосая женщина, с виду лет тридцати-тридцати пяти.
— Ты на меня посмотри, милая, – сказал лейтенант. – Я не похож на халасса. Я свой, имперский.
Со стороны Синего леса раздалось уханье филина. Лейтенант понял, что его сослуживцы прибыли на место. Белый разрезал верёвки на руках женщин и на мгновенье задумался: а что с ними, собственно говоря, теперь делать? Глупый вопрос: переправить на противоположный берег, другого ничего не остаётся.
— Теперь что нам делать, парень? – спросила женщина. Лейтенант посмотрел на неё, ответил:
— Глупый вопрос. Бежать, что же ещё. Только у меня есть небольшое дельце, вы отойдите метров на двадцать от плотов, меня дождитесь. Эй, вы что творите?
Две женщины с остервенением били ногами мёртвых халассов.
— Не мешай им, милый, – придержала рукой лейтенанта женщина. – Дай им возможность злобу выплеснуть. Хоть и на мёртвых.
— Не по-людски это, не по вере нашей, – Белый отвернулся, чтобы не видеть ужасной картины.
— Ну ты посмотри какой сердобольный! – возмутилась женщина. – Когда нас насиловали впятером, значит, всё было по-людски, всё так и должно было быть? Да ты присмотрись к девкам, парень, присмотрись. Им же ещё и шестнадцати годков нет. Как они теперь с такой «славой» жить будут? Ладно мне, замужней, терять нечего, а им?
— Да уж, – это всё, что сказал Белый. – Уходить нужно, женщина. Останови девочек, вразуми их и уходите от плотов.
Лейтенант отмерил шагами длину плотов. Получилось что-то около двенадцати метров. Шесть стопок по десять плотов. Неплохо степняки готовятся к войне, не плохо. Лейтенант покачал головой, вспомнив выражение лица пленённой улунами женщины. Скотство какое-то творят степняки, другие слова на ум не приходили. Белый провёл по торцу бревна. Пальцы стали липкими – степняки «запечатывали торцы» брёвен смолой деревьев, в дополнение ко всему, обрабатывали дерево земляным маслом.
Девушки присели на землю, беззвучно плакали.
— Всё страшное позади, девочки, – попытался их утешить лейтенант, но потом, встретившись глазами с женщиной, выругался и замолчал.
Белый закрыл глаза, кисти его рук окутало бледно-голубое сияние. В воздухе появилось подобие огненного шара, который с лёгким хлопком исчез.
— Да твою ж.. Я, похоже, пустой. Вот остолоп! Для огня сейчас достаточно искры. Идите в сторону леса, на окраине вас встретят два человека. Видите подобие просеки? – спросил лейтенант и дождавшись, когда женщина кивнула, добавил: – Вот туда и идите.
— А ты?
— Марш, мать вашу за ногу! – не сдержался лейтенант. – Сказано идти, значит идите. В лесу вас ждут Шрам и Щуплый. Скажите им, что Белый помог из плена освободиться.
— Спасибо, парень.
— На нашей земле поблагодаришь, – махнул рукой лейтенант.
______
Зардув не поверил своим глазам: вода в реке начала парить, видимость стала отвратительной, но, несмотря на это, улун увидел, как на противоположном берегу Уни появилось зарево огромного пожарища. Что могло произойти на месте складирования плотов, воин не знал, поэтому приказал воинам налечь на вёсла.
— Да мы и так гребём изо всех сил, Зардув, – произнёс молодой воин. – У меня не руки, а сплошные мозоли.
— Заткнись и греби, – бросил Зардув. – Я вижу, что с нашими братьями что-то произошло. Не могли же они..
— С Тармана и Берги станется, – произнёс второй улун. – Эти придурки могли и костёр разжечь. Главное, чтобы плоты не подожгли.
Зардув промолчал: нужно быть идиотом, чтобы не отличить свет от костра от зарева пожарища. Лежащие на дне лодки две женщины-пленницы громко, в голос, заплакали. Зардув каждой отвесил оплеухи, пригрозил смертью. На какое-то время стало тихо и халасс услышал подозрительный звук: словно кто-то невидимый втянул в себя воздух. Вспомнив Муразу, призвав его на защиту всех халассов, Зардув посмотрел по сторонам. До берега оставалось совсем ничего, страх отступил. Туман и ещё раз туман. Вокруг никого, одна вода. Нельзя подавать даже виду, что ты испугался, молодые улуны потом будут смеяться, весть о трусе-халассе вмиг разлетится по Дикой степи и за её пределы. Зардув похлопал по спине молодую пленницу, та закричала.
— Вот так она будет кричать, когда мы её впятером оприходуем, храбрые улуны. Женщины любят насилие и они его получат.
— Как-нибудь в другой раз, степняк, не в этой жизни.
Зардув услышал за спиной мужской голос и понял, что его дни сочтены. Шеи коснулось холодное лезвие ножа и мир в глазах степняка перевернулся с ног на голову. Острая боль в шее, в голове появилась понимание, что сама смерть прикоснулась не к кому-то постороннему, а именно к тебе.
Опешившие воины перестали грести. Они смотрели, как старший пятёрки с перерезанным горлом падает в воду. Потом они увидели какого-то человека с ножом в руке. Молодой парень сделал короткий замах, нож, по самую рукоять, вошёл в глазницу улуна, второй поднял руки вверх, но чьи-то сильные руки потянули его в воду. В воде было тихо и до омерзения страшно. Халасс плавать не умел, поэтому сделал несколько судорожных движений руками, попытался вырваться из цепких рук человека. Лёгкие взорвались болью, улун открыл рот в беззвучном крике о помощи, начал опускаться на дно Уни. Ему предстояло свидание с самим Муразой, покровителем храбрых халассов.
— Лодка на пять-шесть человек рассчитана, командир, – сказал Шрам, когда к двум женщинами присоединились трое, которых Белый освободили из плена.
— Значит, мы отправимся через Уни вплавь, – ответил Белый. – Будем лержаться руками за борта лодки. А что делать?
— Кто же будет налегать на вёсла? Женщины? – спросил Шрам.
— Дело нехитрое, мы в сёлах многому научены, милый, – сказала та, которой Белый надавал по щекам у склада плотов. – Одного не пойму: на кой ляд вы с собой метарху тащите из степи?
— Вот и хорошо. – Белый прислушался к чему-то, потом лёг на землю, прижавшись к ней ухом. – Стирх, кажется погоня. Отчаливаем, ждать и рассуждать больше нет времени. А метарха – мой военный трофей и всё на этом.
— С ума сошёл, не иначе, – сказала женщина, берясь за весло. Вторая женщина добавила:
— Как были мужики кобелями, так ими и останутся. Хоть бы Триединого почитали и не грешили. У нас что, бабы не такие как в степи?
— Заткнись и греби, – произнёс со злостью Белый. – И не дай боги кто-то хоть что-то скажет или пискнет! Утоплю.
Река парила, туман, густой и липкий, протягивал свои щупальцы к людям, создавая иллюзию прикосновения живого существа. Белый иногда ловил себя на мысли, что лодка стоит на месте, а туман, обволакивая беглецов со всех сторон, проплывает мимо них. Иногда казалось, что лодка двигается очень быстро, рассекая носом плотные белые слои тумана, похожего на слоёный пирог. Халассы, судя по крикам, раздававшимся с покинутого берега, никак не могли определиться на чём пуститься в погоню. Одна за другой в небо поднимались горящие стрелы, но огонь, из-за тумана, освещал лишь небольшую часть неба. Оно то там, то там озарялось жёлтыми вспышками света. несколько стрел, уже на излёте, упали в воду всего в нескольких метрах от лодки.
Время остановилось. Река Уни, в это время года спокойная и ленивая, неожиданно подхватила лодку, развернула вокруг оси. Нос лодки угрожающе задрался кверху, кто-то из женщин закричал.
— Омут, это всего лишь омут, – попытался успокоить бывших пленниц Белый. Но у страха глаза, как известно, велики. Истерично закричала ещё одна женщина, потом ещё одна.
— Да замолчите вы уже, курицы! – осадила кричащих женщина, которая удивилась метархе. – Сами потопните и нас с собой на дно потяните.
Омут нехотя, но всё-таки отпустил из своих объятий лодку с беглецами, но крики женщин привлекли внимание халассов, которые, скорее всего, нашли лодки и пустились в погоню.
— Гребите изо всех сил, бабоньки, – сказал Белый. – Надрываясь, но работайте вёслами, мать вашу! Крикуны хреновы!
Рядом, в нескольких сантиметрах от головы, противно пропела стрела. Белый понял, что улуны стреляют на голос. Поняли это остальные или нет, лейтенанта интересовало не так сильно, как звук, с которым стрела продолжила полёт.
— Камыши, командир, – еле слышно произнёс Шуплый, но в ту же секунду раздался свист и стрела вошла в правый глаз разведчика. Щуплый моментально ушёл под воду, Белый до крови прикусил губу.
— Сволочи-и… – выдохнул лейтенант.
Прошло совсем немного времени и лодка своим днищем заскрежетала по камням. Помогать женщинам не было необходимости: они, подобрав руками подол платьев, прыгали в воду и бежали на берег Уни. Подул умеренный ветер, который на несколько мгновений разогнал плотный туман и дал возможность луне осветить реку. Две лодки с халасаами были всего лишь в сотне метров от берега, в каждой, стоя на ногах и прислушиваясь к звукам, стояли по два халасса с луками.
Туман закрыл улунов, к руке Белого прикоснулась женщина, одна из тех, кого перевозили халассы во второй переход через реку.
— Я знаю это место, парень, – прошептала женщина. – Поднимемся на кручу, через двести метров от берега будет разрушенный храм монахов-раскольников..
— Веди, – не задумываясь, ответил лейтенант. – Только потом куда?
— Увидишь, – ответила женщина. – Я вам кое-что покажу.
Круча была метров сорок. Шрам и Белый, с переброшенной через плечо метархой, как могли помогали женщинам. Они понимали, что шансов на спасение у них не так уж и много. Чувствовалось, что ветер вот-вот разгуляется, разгонит туман и степняки увидят людей, а это будет конец. Когда Белый был наверху кручи, он оглянулся: халассы гребли изо всех сил к берегу. Значит, они увидели беглецов и оторваться от погони будет очень и очень сложно.
От храма, как от такового, остались лишь каменные блоки и балки, вросшие от времени в землю. Но не сами останки храма, как понял лейтенант, сейчас интересовали женщину. Хотя, какая она женщина, лет двадцать от силы. Белый усмехнулся. В двадцать лет и такое испытать! За храмом, на небольшом возвышении, находились могилы. Надгробные камни с налётом мха, больше ничего примечательного. Могилы как могилы, но… Женщина, которая шла впереди всех, подошла к одной могиле, к чему-то присмотрелась. Потом она надавила на два камня, чуть заметно выступающих над плитой, та сдвинулась вбок, открывая вход в подземелье.
— Этот ход нас приведёт прямиком в Сталбург, – объяснила женщина, увидев удивлённые лица Белого и Шрама. – Спускайтесь по ступенькам, внизу будет площадка, на стенах, в держателях, должны быть факелы.
— Закрывай плиту, – сказал лейтенант, прислушиваясь к звуку погони. – Халассы совсем рядом. Лучше в темноте побудем какие-то время, чем..
Договорить Белый не успел: стрела, с противным чавкающим звуком, вошла в тело женщины, та, охнув, начала валиться на Белого. Шрам подстраховал лейтенанта, подхватил женщину, та успела сказать:
— Рычаг потяни на себя.
Белый не сразу, но нашёл незаметный рычаг, потянул его на себя. Плита, со скрежетом, встала на место. Вокруг была звенящая тишина, внизу – неизвестность. Шрам посадил раненную на ступеньку, лейтенант передал разведчику, стоящему на ступеньку ниже, метарху. Потом Белый закрыл глаза и через несколько секунд его руки окутались бледно-голубым сиянием.
— Вот так будет лучше. Женщины, помогите нам, поднимитесь наверх и подержите степнячку. Или посадите её на ступени, не стойте столбами. А ты, Шрам, рви подол платья на полоски. Терпи, милая, сейчас мы тебе поможем. Так, что у нас здесь?
Женщина повезло: стрела вошла в мягкие ткани плеча, кость задета не была. Протолкнув стрелу вперёд, пока из тела не показался костяной наконечник, Белый сломал его и, обмотав руки обрывками платья, вытащил деревяшку из тела.
— А ты молодец, даже сознание не потеряла, – сказал лейтенант, вытирая со лба пот.
— Это вы, мужики, к боли нетерпимы, мы всё стерпим. Рожать, говорят, намного больнее.
— До города далеко идти? – спросил лейтенант. Ответ его удивил:
— За пару часов управимся. Мы детьми здесь играли, поэтому я всё знаю.
— Плохо представляю, где находится Сталбург, если честно, – сказал Белый. – Подожди, но он ниже по течению Уни примерно на пятнадцать километров. Неужели нас так сильно снесло по реке? Я ничего не путаю?
— Уни – коварная река, – ответила женщина. – Нужно уходить, не дай боги халассв успели заметить, что мы исчезли под землёй.
— Согласен. Я спускаюсь вниз, нахожу факелы и их зажигаю. Всем всё понятно? Вот и хорошо.
Пиккаро, начальник контрразведки Империи, не находил себе места. Он прохаживался по кабинету, останавливаясь возле окна, наблюдая за Центральной площадью Аллейда. Конец первого летнего месяца, а в столице Империи до сих пор не было настоящего тепла. Часто с неба срывался дождь, осенний и холодный, дул свежий ветер, заставляя жителей столицы Аллейда надевать куртки и плащи. Несмотря на это, город жил, бурлил, развивался и расстраивался. Жизнь есть жизнь, и её не остановить плохой погодой и мрачными предсказаниями.
— Разрешите, господин полковник? – в кабинет заглянул майор Тиндар, правая рука Пиккаро, ответственный за проведение разведывательных операций за пределами Империи.
— Заходи, – не оборачиваясь сказал полковник. – У тебя есть ровно пять минут, чтобы подготовиться к докладу.
— Есть подготовиться к докладу. Разрешите задать вопрос, господин полковник?
— Ты уже задал вопрос о вопросе, майор, – Пиккаро подошёл к столу, присел в кресло и посмотрел на майора. Тиндар отвёл глаза в сторону: не каждый выдерживал взгляд Пиккаро и виной этому были разноцветные глаза полковника. – Говори.
— Магистр Арнинг вернулся из Ледяного ущелья?
— Да, вчера вечером. Зачем тебе магистр?
Майор замялся:
— Моя старшая в этом году собралась поступать в Академию Знаний и Силы, но поползли слухи, что вступительные экзамены перенесли с сентября на июль-месяц. Хотел у магистра узнать, правда это или нет.
— Правда, – произнёс Пиккаро. – В этом нет никакого секрета и скоро будет объявлено во всех городах Империи. Времена неспокойные, неизвестно когда начнётся война. А маги нужны будут как никогда. Арнинг и преподаватели разработали ускоренную программу обучения, чтобы хоть какие-то кадры для армии подготовить. В том, что она начнётся, мы с тобой, майор, не сомневаемся. Не так ли?
— Так точно, господин полковник. На лицо все признаки приближающейся войны. Вторжение, скорее всего, произойдёт через Дикую степь и далее – через реку Уни. Не исключено, что Мидрос попробует атаковать Империю со стороны Абу-Арна.
— Кто бы сомневался, – тихо сказал Пиккаро. – Только вот в чём дело, майор: никто на военном свете мне не поверил, когда я высказался насчёт подобного развития сценария. Генерал Аскорд привык к тому, что враг будет действовать напролом, в нахрап, то есть воевать по определённым привычным канонам. Штурм крепости, море крови и так далее. Моё мнение полностью совпадает с твоим, большая часть наступающих переправится через Уни. Что мы имеем с городами в западной части Империи? Сухой ноль в остатке. Более-менее укреплены города Эльсбрук и Дортсмун, а такие города как Сталбург, Эдвинтон, Маркур и им подобные, – бери не хочу. Даже стены оборонительные не удосужились нарастить, укрепить, расчистить рвы и заполнить их водой. Я, в отличии от военных, в кабинете не просиживаю кресло, стараюсь объехать всю территорию Империи, посмотреть чем народ живёт, в каком состоянии города. Удивляюсь безопасности военных: верить слухам и не доверять армейской разведке! О нашей я промолчу. Военные себе на уме, знаешь ли. Чудеса, да и только. Расслабились после последней войны, ошибки повторяем. М-да…
— То есть, мы обречены на проигрыш в войне? – спросил Тиндар.
— Ни в коем случае, – отрезал Пиккаро. – Если бы Киллайд сомневался в наших силах, он бы давно пошёл на уступки королю Мидросу, отдав ему южные территории, некогда принадлежавшие Абу-Арну .
— Хвост им от осла, а не территория, – услышали Пиккаро и Тиндар голос Киллайда. Император бесшумно вошёл в кабинет и, остановившись в нескольких шагах от двери, рассматривал полковника и майора. Разведчики встали из-за стола, приветствуя Императора. – Не захотели в своё время объединения с Империей, пусть живут как хотят. Да садитесь вы, чего вскочили? Где Торенс и Арнинг, не в курсе?
В кабинете начальника контрразведки стало тесно: в дверь боком протиснулся архимаг Торенс. Пиккаро покачал головой: носить на себе сто пятьдесят килограммов – это не шутки. Торенс перехватил взгляд Пиккаро:
— Что, постарел я, друг ты мой сердешный? Возраст своё берёт, вот и разнесло меня в стороны, чтоб их каждую за две ноги и об угол стола. Даже чаша Гирсминда не помогает. Где Арнинг?
— Да здесь я, здесь, господин архимаг. Уже пять минут не решаюсь к вам приблизиться. Затаив дыхание, по коридору вдоль стеночки пробирался, чтобы не дай боги, так сказать...
— Это почему так? – Торенс повернулся к Арнингу, прищурился. – Какую пакость опять удумал, Арнинг?
— Коридор слишком узкий для нас двоих, господин архимаг, – улыбнулся Арнинг. –Это претензия к господину Пиккаро.
— Хватит словами перебрасываться, господа, – Киллайд остановил дружескую перепалку. – Дел много, время на вес золота. Начинаем совещание. Кто докладчик?
— Я начну, потом выскажется майор Тиндар, – ответил Пиккаро. Он продолжил, когда все сели за стол: – Предугадывая основной вопрос, то есть обсуждение предстоящей войны, хочу зайти с другой и неожиданной стороны, так сказать. Не возражаете, Ваше Императорское Величество?
— Нет, если всё будет по делу, – ответил Киллайд.
— Хорошо. Я пригласил вас в здание контрразведки не случайно, господа. Нам доподлинно известно, что среди ваших приближенных, Ваше Императорское Величество, есть люди, которые поставляют информацию ко двору короля Абу-Арна, Мидросу. В основном, это информация ложная и с этим можно было как-то смириться, но вчера стало известно, что этой информацией Мидрос делится с Императором Дор-Мо, дальним родственником основателя Империи Ильнак, уничтоженного нами, небезызвестного Вам-Го. Желтолицые, позвольте их так называть, в последнее время увеличили количество выходов в море, проводят тренировки как на своей территории, за Хребтом Невезения, так и на территории Борхосских островов. Да-да, вы не ослышались. Для учений на островах, два месяца тому назад было отправлено около тысячи отборных воинов Империи Вам-Го. Но к счастью, океан Бурь оправдал своё название. Все корабли имперцев затонули посреди океана, в живых осталось с десяток воинов, которые только чудом выжили. Это говорит об одном: против нашей Империи существует заговор, господа.
— Час от часу не легче, – Киллайд выругался. – Абу-Арн, борхоссцы, халассы. Кто ещё возжелает нашей территории? Вот сволочи, не хотят никак жить в мире. Хотя, их можно понять: Империя Вам-Го бедна на полезные ископаемые и вдобавок ко всему, имперцев одолевают холодные восточные ветра, от которых нас закрывает Хребет Невезения. Халассы, или как мы их называем орки, ввяжутся в войну потому что они халассы. Им нужна кровь, пленные, драгоценности и слава. Хан Изар-Ош готов переступить через себя, через своё самомнение, чтобы отомстить нам за поражение в давней войне. И что, какие у кого есть предложения, господа?
— Рассорить между собой трёх правителей, другого ничего не остаётся, – пожал плечами Пиккаро. – Кое-что мы в этом направлении уже сделали. Майор сейчас доложит о проведённой нами операции. Докладывай, Тиндар.
Майор встал со стула, но Киллайд махнул рукой: сиди.
— Нами в Дикую степь были засланы трое разведчиков. Старший – лейтенант..
— Без имён, – остановил майора Пиккаро.
— Хорошо. Лейтенант Белый – старший разведчиков. Как мы и предполагали, их поймали, в кавычках, халассы и доставили в становище Великого хана Изар-Оша. Наш расчёт был верный: хан, как настоящий степняк, отложил казнь до утра следующего дня, чтобы продемонстрировать свою решимость и ненависть к людям посыльным из-за Хребта и из Абу-Арна.
— Рискованная операция, очень, – произнёс Арнинг. – Действия халассов никогда нельзя предугадать.
— Это наша работа, господин магистр, – сказал Пиккаро.
— С помощью опытнейшего мага мы, глазами орла, наблюдали за «пленными». Лейтенант ночью активировал артефакты невидимости, и мы это чётко отследили. Потом зафиксировали передвижение разведывательной группы в сторону реки Уни. При переправе через реку, увы, один разведчик погиб. Два медальона-артефакта были активированы до определённого момента, потом исчезли из поля зрения, если так можно выразиться. То ли разведчики находятся под землёй, то ли.. Нет, предположений пока других нет. Если лейтенант Белый выполнил поставленную перед ним задачу, то в нашем распоряжении скоро окажутся важные документы, которые привезли возможные союзники сами знаете каких государств. Но и это ещё не всё. Лейтенант убил представителей Имеерии Вам-Го и Абу-Арна, сохранив жизнь хану Изар-Ош.
На какое-то время в кабинете Пиккаро стало тихо.
— Какие молодцы ваши разведчики, – улыбнулся магистр Арнинг. – Представляю, что теперь начнётся между Дор-Мо, Мидросом и Изар-Ошем. Только вот какое дело, господа. Как бы они не примирились, списав убийство своих послов на наших разведчиков.
— Нам остаётся только догадываться, как сработали разведчики. Лейтенант неплохой менталист и он должен был внушить кому-нибудь из близких к хану, что убил послов именно хан или кто-то по его личному распоряжению.
— Тогда вообще идеально всё получилось бы, – сказал Киллайд. – Согласен с Арнингом: блестящая операция, правда связанная с огромным риском. Вернутся в Аллейд разведчики, незамедлительно ко мне. Я планирую ещё неделю быть в столице, затем отправлюсь на юг Империи, на корабельные верфи и с инспекцией гарнизонов. Взял бы с собой архимага Торенса, но боюсь, что он дорогу не выдержит.
Император посмотрел на Торенса, хлопнул ладонью по столу.
— Может хватит спать на совещании, господин архимаг?
— А я и не сплю, – Торенс посмотрел в глаза Киллайду. – Спать хочу, это да, но я просто прикрыл глаза. Так информация усваивается гораздо лучше. Вы уж мне поверьте.
— Ночью нужно спать, а не сочинять трактаты о величии магии и тому подобной ерунде, – проворчал Император.
— Вот оно, большое человеческое спасибо, – с обидой в голосе произнёс архимаг.
— Разрешите всё объяснить, Ваше Императорское Величество, – произнёс Пиккаро. – Архимаг Торенс принимал самое активное участие в операции. Именно он и был тем магом, который смотрел глазами орла за происходящим у халассов, архимаг отслеживал передвижение медальонов-артефактов по степи до Уни и далее. В астрал могут выйти многие в Империи, но учитывая секретность операции, мы смогли привлечь к ней только господина Торенса.
— Вот оно как, – произнёс Киллайд. – Арнинг, почему ты Торенса не жалеешь? Почему ты в этот астрал не заглянул?
Торенс и Арнинг засмеялись, представив энергетическую плёнку астрала в форме открытой книги со множеством страниц.
— Мой Император, я же вчера вечером прибыл из Ледяного ущелья, – напомнил Арнинг.
— Точно, забыл. Старею, – улыбнулся Киллайд. – Но всё равно, нужно нашего архимага жалеть. Необходимо талантливых одарённых привлекать к службе в секретных отделах.
— Да где же их взять, этих одарённых и талантливых, Ваше Императорское Величество? Мельчают люди, мельчают маги, – сказал магистр.
— Не понял, Арнинг! Ты мне сейчас зачем это сказал? Каждый год из стен Академии выходят квалифицированные маги, как боевые так и не боевые. Стирх, что-то не то сказал. Ладно, каждый год вы выпускаете магов и их, как я понял, не хватает. Так, Арнинг? Чем же маги занимаются после Академии? В Армии их не хватает, в секретных службах их нет. Что вообще происходит?
— Происходит следующее, – ответил за Арнинга Торенс. – С каждым годом количество успешно окончивших Академию уменьшается. Во-первых, очень много талантливых магов погибло в прошлой войне с халассами. Как известно, дар передаётся от отца сыну, от матери дочери. Во-вторых, для того, чтобы содержать преподавательский состав, своими силами ремонтировать здание Академии, бытовые сооружения, полигон и так далее, мы были вынуждены поднять стоимость обучения с пятидесяти золотых до семидесяти пяти. Поступающих, естественно, стало значительно меньше. Мы снизили оплату, чтобы привлечь к обучению одарённых, но одновременно с этим уменьшили оплату труда преподавателей. Они, и это понятно, не захотели тратить нервы, ночами не спать и тому подобное, за несколько золотых в месяц. Тупик, Ваше Императорское Величество. Пока мы мудрили с деньгами, выпустили столько бездарей, что стало стыдно.
— Дожились! Почему я не знал о таком положении дел в Академии, господа? Империя обязана поддерживать учебное заведение. Неужели вы думаете, что я бы не помог деньгами? Ищите преподавателей, снаряжайте экспедиции, ищите талантливых одарённых по городам, деревням Империи. Что же вы творите?
— А вот теперь вопрос об обращении к вам лично, Ваше Императорское Величество, – произнёс Арнинг. – Каждый месяц я приношу в вашу приёмную по три-четыре письменных обращения. Я их уже устал писать, если честно. Как я понимаю, вы мои бумаги не читаете или они до вас не доходят.
— Господин Пиккаро, возьмите этот вопрос на заметку, – сказал Киллайд. – Ваши бумаги, Арнинг, мне на глаза не попадались. На сегодня всё?
— Разрешите я свой медяк в разговор вставлю, – произнёс Пиккаро. – Мой Император, отправляясь с инспекцией по воинским частям, я бы рекомендовал вам свернуть с привычного маршрута, приблизиться к реке Уни и посмотреть, в каком состоянии находятся оборонительные сооружения приграничных городов. Весь запад Империи – сплошное недоразумение. Вам генералы рассказывают небылицы, вы им верите. Извините за прямолинейность.
Когда в кабинете остались Пиккаро и майор Тиндар, последний сказал:
— Никогда не видел таким злым Императора, господин полковник. Представляю, что он сейчас с военными сделает.
— Ничего, майор, – ответил Пиккаро. – Может после сегодняшнего совещания у Киллайда изменится отношение к армии, генералам и магам. Иногда узнать горькую правду очень полезно. Император три года тому назад провёл инспекцию гарнизонов и воинских частей. О, военным было мало места. Многие головы полетели, и в прямом и в переносном смысле этого слова. Но, по всей видимости, военные на своих ошибках не учатся. Как они не могут понять, что не золото выигрывает сражения, а люди. Просто удивитель..
Пиккаро не договорил: переговорный шар начал изучать свет.
— Кто, интересно.. Да, слушаю. Что? Ты можешь внятно говорить, Салдом? Ничего не понимаю. Какая смерть, какая тьма, какой ужас в Венллейде? Ты что, пьяный, Салдом? Да я вас.. что? Женщина с золотистыми волосами пытается проникнуть в город, это я понял. Ну, а дальше-то что? Причём тут хаос? Значит так, дорогой мой, проспишься, доложишь.
Пиккаро с силой надавил на шар, он погас.
— Странно, Салдом же из непьющих, господин полковник, – сказал майор. – Он совсем не пьёт.
— По всей видимости, запил, мать их так! – ответил Пиккаро. – Ну, что опять?
Разговорный шар налился молочным светом, полковник ответил на вызов.
— Магистр, давно не виделись.. что? – Пиккаро вскочил на ноги. – Когда и где?
— На площади, прямо у проходной Академии, – ответил Арнинг. – Торенса, похоже на то, парализовало. Время никого не щадит, Гвен. Даже Аразур развёл руками, а это о многом говорит.
— Это для нас, как удар под дых, – сказал Пиккаро, когда закончил разговор с Арнингом. – Вот такие вот дела, майор.
***
— Не пора, лейтенант, будить спящую красавицу? – услышал Белый голос Шрама.
— Факелы зажжём, разбужу, – ответил разведчик. – Худенькая, но руки уже оттянула. Проснуться в полной темноте, в компании малоприятных людей, не халассов, это для метархи будет шоком.
— Нашли кого жалеть. И не стыдно, воины? – сказала женщина, показавшая вход в подземелье.
— Милая, тебя как зовут? – спросил лейтенант.
— Юлигва, милый. Но друзья меня зовут Юл.
— Вот что я тебе скажу, Юл: заткнись, – без злобы произнёс Белый. Шрам засмеялся:
— Сегодня лейтенант чересчур добрый, бабонька. Без ругани и бранных слов обходится аж цельных десять минут. Обычно он такой красноречивый, такой затейник!
— Нашёл чем удивить деревенских, – раздался голос Юл откуда-то снизу. Кто-то тихо вскрикнул. – А ты не стой у меня на пути. И вообще, девки, стоите столбами, а могли бы факелы поискать. Ага, я что-то нащупала. Лейтенант, твоя магия больше не нужна, люди добрые и кресало приготовили и..
Через несколько минут появился маленький огонёк, чуть позже первый факел занялся огнём, потом ещё один. Стало непривычно светло, женщины, стоявшие внизу на небольшой горизонтальной площадке, закрыли руками глаза. Белый посмотрел на метарху, коснулся указательным пальцем её лба. Метарха застонала, открыла глаза и отшатнулась от лейтенанта.
— Где я, кто вы?
— Далеко от дома, – ответил Белый по-халасски. – Мы сейчас под землёй, не пугайся и ничего не бойся.
— Как я здесь оказалась, человек?
— Я тебя выкрал из сингура хана, – ответил лейтенант, наблюдая за реакцией метархи. – Ты что-нибудь помнишь?
— Тебя помню, помню еду несла в загон, помню твои глаза. Потом наступила ночь. Верни меня обратно, человек, – глаза метархи наполнились слезами.
— Видишь какое дело, – ответил Белый. – У тебя была магическая привязка к шаману, он постоянно за тобой следил. После нашего побега, произошедшего с твоей помощью, в живых тебя вряд ли оставили бы. Сама хорошенько подумай, что бы с тобой сделал Изар-Ош, узнав подробности нашего побега.
— Я готова умереть от руки Великого, – произнесла халасска. – Выпускай меня на волю, человек.
— Вот тебе и здрасьте, – засмеялся Шрам. – Зря ты её на руках столько нёс, Белый. Просит освободить – освободи. Насильно мил не будешь.
— Да не нужна мне её любовь, Шрам, – с горечью ответил Белый. – Пожалел дурёху и получил то, что заслужил. Хорошо, метарха, хочешь умереть, умирай. Когда тебя будут потрошить халассы, вспомнишь мои слова.
Белый понял, что переубеждать степнячку – дело гиблое и бесполезное. Время уходило, как вода в песок, из-за горящих факелов в подземелье стало тяжело дышать. Лейтенант почувствовал, что начинает болеть голова и все мысли теперь были о том, как бы побыстрее выбраться из подземелья наверх, туда, где свежий ветер и воздух с дурманящим голову запахом разнотравья.
— Отпусти меня, человек, – метарха упрямо поджала губы, но в её голосе Белый уловил какие-то посторонние нотки. Отголоски страха, неуверенности в своей дальнейшей судьбе? Возможно, в чужой голове порядок не наведёшь и мысли не прочитаешь.
— Хорошо. Время уговоров-переговоров вышло. Извини, но я вынужден тебя усыпить, красавица, – лейтенант прикоснулся пальцем ко лбу метархи, но та, неожиданно для Белого, отвела его руку в сторону.
В свете чадящих факелов лейтенант увидел в глазах, наполненных слезами, толику удивления и восхищения, ненависти и желания. Желания, которое возникает между мужчинами и женщинами. На какое-то мгновенье Белый утонул в бездонном омуте, глаза степнячки широко распахнулись, вбирая в себя лейтенанта. Всего и без остатка.
«Я тебя никогда не забуду, человек…»
«Я тебя всегда буду помнить, голубоглазая…»
«Мы когда-нибудь встретимся?»
«Бог единый, как он скажет, так и будет. Прощай, красавица…»
Белый пришёл в себя, когда Шрам прикоснулся к его плечу.
— Пора уходить, лейтенант.
Пламя факелов оставляло на каменном своде подземного хода жирные чёрные следы, со стен тонкими ручейками стекала вода, собираясь на полу в лужи. Идущий впереди Шрам ругался, не успевая убирать с лица паутину. Белый втянул в себя воздух. Удивительно, но он не был затхлым. Это говорило о том, что древние мастера-монахи предусмотрели поступление свежего воздуха извне. Подземный ход был около двух метров в ширину и столько же в высоту. Лейтенант с его ростом, без десяти сантиметров два метра, шёл не пригибаясь. Белый прислушался к словам Юл, шедшей впереди:
—… сколько монахи рыли этот ход, никто не знает. Настоятель монастыря, Святой Илларий, несколько раз молил о помощи короля Дендории, но король считал затею с подземным ходом блажью старика. Несмотря на все трудности, ход был выкопан, стены и потолок укреплены деревянными балками. Тогда, во время жизни Иллария и существования монастыря, никто не задумывался о пользе хода. Есть он и есть, но грянула война и благодаря тайному ходу, большая часть монахов спаслась. Последний раз о спасительном ходе вспомнили во время войны с орками. Вдоль реки стояли наши войска, Сталбург находился в осаде. С помощью хода спаслось несколько сот тысяч горожан. Вот такая история, лейтенант.
— Складно ты рассказываешь истории, Юл.
— А ты что же, считаешь деревенских тупыми и необразованными? Зря, лейтенант. Я, например, учила людей грамоте. Тяга к знаниям у детей из деревень намного больше, чем у городской ребятни. Хочешь верить – верь, не хочешь, как говорится…
Шрам остановился: подземный ход имел ответвление. Он уходил вправо, но был вырыт гораздо позже основного и не имел укрепляющих подпорок.
— Странно. Нам не говорили, что этот ход, кроме как в Сталбург может ещё куда-то привести. Что-то здесь неладно, лейтенант. Кто-то что-то мерзопакостное задумал, – сказала Юл. – Нам налево.
Белый прикоснулся к стенке непонятного хода, отдёрнул руку.
— Магия работала, поэтому и подпорок нет, – сказал он. – Только магия не наша, запрещённая.
— Чёрная? – спросил Шрам.
— Похоже на то, – кивнул лейтенант. – Ладно, доставим женщин на поверхность, передадим шкатулку серомундирникам и обязательно сюда вернёмся, Шрам. Ход идёт в направлении Абу-Арна и что задумал король Мидрос, вполне очевидно.
Через километр – по ощущениям Белого – ход закончился ступеньками. Поднявшись по ним, лейтенант увидел рычаг механизма открытия… что открывает скрытый механизм предстояло узнать.
— Юл, что наверху?
— Чего не знаю, того не знаю, лейтенант. Нам об этом никто не рассказывал.
— Шрам, нужно факелы потушить, – сказал Белый, берясь за рычаг. Разведчик посмотрел на руку, на ладони и пальцах на грязь не было и намёка. Кто-то потайным ходом часто пользовался и делал это очень аккуратно. Ни на ступенях, ни на полу не было посторонних предметов, огарков свечей. Зашипели факелы – Шрам затушил их в луже. Можно было открывать лаз, но Белый не стал спешить. Он прислушался к тому, что происходит на улице, за каменной плитой, прикрывающей лаз. Лейтенант услышал свист, потом земля содрогнулась, с потолка посыпалась земля. Каменная плита, закрывающая ход в подземный ход, сдвинулась в сторону, по глазам больно ударил свет солнца.
***
Непогода разошлась не на шутку: звёздное небо куда-то исчезло, мир погрузился во мрак. Только сверкающие молнии изредка позволяли людям видеть, что происходило за крепостной стеной. Мрачное создание в образе светловолосой женщины остановилось перед мостом через ров, развело руки в стороны и люди услышали смех, леденящий кровь.
— Я превращу город в руины, а людей заставлю страдать, потом превращу их в гниющие останки.
Штрауф, капитан стражников, никогда не отличался трусостью. Впрочем, и храбростью он тоже никогда не отличался. Капитан был таким же, как все военные люди, которые служили по найму. Другими словами – за деньги. Но после того, что произошло с шестёркой магов за подъёмным мостом через ров, капитану, откровенно говоря, стало страшно. Он, перевесившись через бруствер галереи защитной стены, своими глазами увидел, как маги, которыми командовал его давнишний знакомый, маг второй категории Пальтцен, превратились в прах. Сержант Далькор с десятью стражниками поспешил укрыться за оборонительной стеной. Капитан одобрительно кивнул: кому сейчас нужен героизм? Жизнь дана человеку не для того, чтобы бесславно погибнуть, сражаясь неизвестно с кем. И в прямом, и переносном смысле этого слова. Сержант поднялся на галерею, вопросительно посмотрел на капитана. Штрауф принял правильное, как он посчитал, решение – поднять мост через ров. Когда мост был поднят, капитан сказал:
— Лучники и арбалетчики готовятся, по моей команде – огонь. Сделаем из этой суки дырявое ведро, три звезды налево.
— Все уже приготовились, господин капитан и готовы к стрельбе, – через минуту доложил Далькор.
— Так какого вы, три звезды налево, ждёте, сержант? Огонь!
— Так стрелять не по кому. Исчезла бестия, господин капитан. Сгинула, под землю провалилась!
— Ты меня что, за идиота держишь, сержант? Как это пропала? Я эту страхолюдину пару минут назад лицезрел, три звезды налево!
Капитан дождался яркой вспышки молнии и выругался сквозь зубы: женщина исчезла, на её месте кружил смерч. Он поднимал с земли мелкие камни, песок, небольшие ветки деревьев, вырывал с корнем траву. Завывание ветра стало сильнее и Штрауф решил, что пришло время с чудовищем пообщаться, потянуть, на сколько это возможно, время до прибытия начальства. Все мысли человека, как известно, материальны и капитан услышал за спиной голос начальника гарнизона Венллейда полковника Маурза:
— Ты чего растрезвонился, капитан, ёжть? Хватит в колокол молотить. Обрисуй в двух словах, что происходит там, – полковник ткнул толстым пальцем на движущийся по земле смерч, – почему за стеной непогода, молнии и гром гремит, а здесь – Маурз ткнул пальцем себе под ноги – даже ветра нет? Что за дела такие чудные, ёжть?
Полковник пошатнулся и Штрауф понял, что Маурз в дымину пьяный. Но ему простительно, полковник есть полковник и для него начальником является только его вышестоящий начальник. Капитан засмеялся, отметив, какой он остроумный. Штрауф принялся объяснять полковнику положение не очень хороших дел: он рассказал, как непонятное создание, не прикоснувшись к магам, превратила их в пепел.
— Ну и что мы теперь будем делать, ёжть? – полковник посмотрел на капитана, потом ткнул пальцем в силуэт женщины, находящийся в самом центре смерча. – Почему цель до сих пор не уничтожена, ёжть? Под трибунал захотел, капитан? У вас же есть болты с наконечниками с этими, как их…
— С камнями силы, – подсказал капитан. – Я думаю, они не причинят никакого вреда этому существу, господин полковник. Три звезды налево.
— Это мне положено думать, ёжть, твоё дело выполнять мои приказы, – полковника качнуло, он двумя руками схватился за камни бруствера галереи. – Кто командовать арбалетчиками будет, капитан? Я, что ли, ёжть?
Штрауф подозвал сержанта Далькора, отдал распоряжение по переоснащению арбалетов. Через несколько минут Далькор доложил о готовности, капитан продублировал слова сержанта, полковник Маурз махнул рукой. Арбалетчики выстрелили болтами с камнями силы, которые светились багровым, зловещим светом. Не долетев до окрепшего смерча, болты, по неизвестной причине, изменили траекторию полёта, пролетели мимо цели, как выразился полковник.
— Кто их учил стрелять, капитан, ёжть? – возмутился полковник Маурз. – Принесите мне арбалет и болт с этим, забыл как он называется…
— С камнем силы, господин полковник, три звёзды налево, – подсказал Штрауф.
Полковник озадаченно почесал затылок, увидев, что болт закончил свой полёт во рву, наполненном водой. Громыхнуло так сильно, что Маурз и Штрауф одновременно осенили себя знаком преклонения перед Триединым и Всевышним.
— Ёжть знает что твориться, – полковник не знал что делать. Он надеялся, что капитан подскажет дальнейшие действия, но Штрауф смотрел в сторону города. – Что ты там увидел, капитан?
— Не пойму ничего, господин полковник! Фонари на улицах ещё не удосужились зажечь, но видно, что к нам приближаются какие-то всадники. Три звезды налево, неужели сам генерал Альтор пожаловал?
Смерч, в сопровождении молний и грома, завывая, двинулся в сторону города. В небе появились ветвистые жирные молнии, одновременно ударившие по надвратной башне, которую все называли Малой. По кладке башни пошли трещины, внутри баннер что-то громыхнуло и она начала проседать.
— Три звезды налево, там же хранились все запасы камней силы! – прошептал Штрауф.
— Ёжть твою! – дополнил полковник. – А ну-ка, помоги мне спуститься по ступеням вниз, капитан. Нужно же кому-то генерала встретить. Всевышний милостивый, сделай так, чтобы это был не он! Нет, оставайся здесь, капитан, я как-нибудь сам справлюсь, ёжть.
Капитан вздохнул с облегчением, подозвал к себе сержанта Далькора.
— Командуй своими оболтусами, сержант, сгоняй всех вниз. Сейчас на стене делать нечего, три звезды налево. При таком ураганом ветре здесь долго не удержишься. Да и неизвестно куда в следующий раз молнии ударят. Что у той дуры на уме, никто не знает.
Сержант, первый раз за время знакомства с капитаном, посмотрел на него с уважением. Да, сейчас находиться на стене было небезопасно. Поднявшийся за стеной ураганный ветер мог наделать больших бед и легко сбросить стражников вниз. Если уж на то пошло, лучше встретить врага во все оружие внизу. С кем предстоит сражаться, Далькор до сих пор не понимал. Когда последний стражник загромыхал сапогами по ступеням лестницы, капитан подошёл к краю стены, посмотрел вниз. Смерч в это время подошёл ко рву, наполненному водой, и вода из рва исчезла. Смерч, вобрав в себя всю воду, поднял её на высоту, примерно, пятидесяти метров и сбросил жидкость вниз, но по другую сторону стены. Последнее, что мог вспомнить Штрауф, как его поднимает в воздух неведомая сила и он летит вниз, с сорокаметровой оборонительной стены города Венллейд.
Вода, обрушившись на столпившихся внизу стражников, разметала их в стороны. Многие остались неподвижно лежать у стены, а те, кому посчастливилось выжить, были оглушены и не понимали, что с ними произошло и где они находятся. Здания караульного помещения как такового больше не существовало. Полковник Маурз был на приличном расстоянии от караульного помещения, поэтому под водопад не попал. Полковник, пошатываясь, шёл по улице, прочь от Главных городских ворот, навстречу двигающийся кавалькаде генерала Альтора. Услышав какой-то шум, Маурз повернулся лицом к надвратной башне. В это время несколько молний ударили в башню, откалывая от неё огромные куски камней. Кто-то что-то кричал полковнику, размахивая руками и показывая куда-то вверх, но Маурз стоял неподвижно, словно заворожённый, и смотрел, как к нему приближается огромный осколок камня.
«Ёжть так ёжть. Кто же доложит о произошедшем генералу?» – в последний момент подумал полковник.
Камень ударил по голове Маурза, многие стражники, в этот момент наблюдающие за полковником, отвернулись. Полковник Маурз погиб мгновенно. Смерч сорвал с петель двенадцатиметровые ворота, словно они были сделаны не из дубовых досок, а из бумаги, подхватил лежащие на земле тела оглушенных и погибших стражников, отбросил их за много сотен метров от стены.
Штрауф открыл глаза и удивлённо посмотрел по сторонам: он находился на огромной поляне, среди красивых цветов и высокой зелёной травы. Летали пчёлы, стрекотали кузнечики, в роще, расположенной в нескольких метрах от капитана, на берегу небольшой и спокойной реки, пели диковинные птицы, с ветки на ветку сновали белки. Штрауф очень удивился – он знал, что сейчас должен находиться на галерее оборонительной стены. Воспоминания нехотя, но начали возвращаться, и капитан вздрогнул, когда понял, что он при падении со стены умер.
Но если он умер, то как он мог видеть такую красоту? Через поляну, утопая по колено в траве, срывая на ходу красивые цветы, к Штрауфу приближалась молодая женщина: волнистые, ниже плеч золотистые волосы, обтягивающее молодое и сильное тело зелёное платье с завязками на груди. И взгляд… этот необыкновенный взгляд небесно-голубых огромных глаз. Капитан понял, что влюбился в незнакомку с первого взгляда. Чем больше Штрауф смотрел на женщину, тем больше она ему казалась знакомой. Пришло понимание того, что именно эту женщину Штрауф видел идущей по дороге от Храма Памяти к городу Венллейд. Незнакомка подошла к капитану, взяла его за руку, посмотрела в глаза и что-то прошептала.
— Ну вот и всё, капитан, теперь ты мой.
— Да… – капитан сделал паузу, не зная, как обратиться к красавице.
— Называй меня, как хочешь, милый, – произнесла незнакомка. – Можешь называть меня своей госпожой.
— Да, госпожа, – кивнул Штрауф. – Но зачем я вам..
— Мне нужно набраться сил, милый и я пока поживу у тебя дома. Ты же не будешь возражать?
Исчезла поляна, деревья, цветы, птицы, белки и саранча. Штрауф понял, что теперь он находится недалеко от руин, которые ещё совсем недавно были караульным помещением. Рядом с капитаном стояла красивая женщина, показывая рукой на разбросанных по земле стражников:
— Я собираюсь создать непобедимую армию мёртвых, капитан. Ты будешь главнокомандующим, и тебе будут нужны помощники. Выбирай из мёртвых. Смелее.
— Вас же увидят, госпожа, – удивился Штрауф. – Да и меня ещё никто не видел мёртвым. Странно всё это и не естественно.
— Нас никто не видит, милый, – успокоила женщина. – Ты ищи, ищи нужного человека.
— Да вот он же, – сказал капитан, увидев тело сержанта Далькора. Голова сержанта была неестественно повёрнута относительно тела. Сомнений у Штрауфа не было: сержант при падении на землю сломал шею.
— Какие же у вас слабые шеи, ужас, – сказала женщина. – Отойди в сторону, не мешай!
Золотовласка наклонилась над трупом сержанта, прикоснулась указательным пальцем к его переносице. Прошло несколько секунд, Далькор открыл глаза.
— Урх..арх.. – услышал Штрауф.
Женщина взялась двумя руками за голову мертвеца, резко повёрнула её в сторону. Раздался хруст шейных позвонков, сержант потёр руками шею.
— Моя госпожа, – произнёс Далькор.
— Очень хорошо, – улыбнулась женщина. – Нужно остановить смерч, людей мы будем убивать небольшими партиями, от эманаций боли и страха я могу захлебнуться. Ну что, вперёд, мои слуги?
Взяв под руку Штрауфа, золотовласка сказала:
— Побудешь живым мертвецом, милый. А пока веди меня в свой дом, показывай семью. Я знаю, что ты не любишь жену, но это мы мигом исправим, ты навсегда от неё избавишься. Хм… на то время, пока сам не отправишься в Мир мёртвых.
Дверь лавки как-то очень быстро приблизилась: она была на расстоянии десяти шагов, и тут же оказалась рядом, в шаге от меня. Я посмотрел по сторонам: нет, мимо проходят люди, никто на меня не обращает никакого внимания. Может, ну её, эту лавку? Гавр хоть и пообещал присмотреть за Альдель, но кто его знает, что стоит его обещание? Я вспомнил лицо тропаря Мортона и его слова: «не пытайся изменить ход событий, пусть всё идёт так, как должно идти». Дверь открылась с едва слышным скрипом, я на несколько секунд замер: в лавке было тихо и очень темно. Когда глаза привыкли к полумраку, я увидел длинный прилавок-витрину, делящий лавку на две части. Через стекло я рассматривал изделия на продажу. Защитные амулеты, камни силы, свитки с плетениями. Дверь за прилавком открылась, послышалось сопение. Через некоторое время над витриной появилось странное создание: круглое лицо, глаза на выкате, лопоухий, нос крючком, на голове нет и намёка на растительность. Я поздоровался. Тишина.
— Чего нужно, дылда? Чего ты на меня смотришь своими зыркалами?
— Вот уж никак не думал, что в этом городе встречу карлика, – сказал я.
— Хм.. можно подумать, что ты с карликами где-то встречался, – произнёс продавец. – Или встречался? Говори!
— Двоих знаю, живут в Аллейде, в Академии, – ответил я.
— Врёшь!
— Зачем мне врать? Их зовут Мильда и Кирк. Друзья не друзья, но очень хорошие знакомые.
— Вот дела, – почесал за ухом карлик. – Знаю таких, знаю. Мильда, значит, ещё не прибила своего любимого Кирка? Хорошие они и всегда в гости зовут. Но дела, сам понимаешь. А какие слова Кирк постоянно говорит?
Карлик прищурил глаза. Проверка?
— Право-мило. Сыплет ими налево и на право, – ответил я, наблюдая за реакцией карлика. – А Мильда постоянно шутит и любит «огненный вал».
— Ладно, я тебе поверил. Так что ты хотел, дылда? Меня, кстати, Кальком зовут.
— Хотел узнать, продаёте ли вы книги об Ушедших.
— Ишь ты! – удивился Кальк. – Давно у меня о таком не спрашивали, очень давно. Ты по адресу зашёл, но не вовремя. Хозяина нет, а без него я ..
— Не доверяет вам? – Я улыбнулся, но увидев реакцию карлика, поспешно отступил к двери. Карлик запрыгнул на прилавок, упёр руки в бока.
— Да мы с ним.. Да как ты смеешь? – Кальк выругался, плюнул на пол, забрался на стремянку. – Нет, не в этом причина. Склад старых книг и вещей находится там.
Кальк ткнул пальцем вниз.
— Хотя, показать Хранилище и я могу. Пойдёшь со мною, дылда?
— Меня зовут Арвилом, и я не дылда. Пойду. А долго мы пробудем в Хранилище? Надолго оставлять одного человека без присмотра мне очень нежелательно.
— А вот с этим проблема, – вздохнул Кальк. – Никто не знает, как себя поведёт Хранилище. Можешь подняться на поверхность в ту же минуту, можешь пробыть под землёй месяц, два или три. Я однажды потерялся на три года, представляешь? Да и вышел из Хранилища в Аллейде. М-да.. Так что, дылда, вниз идём? Если идём, то запри дверь на засов.
Я вставил в петли двери деревянный засов, начал искать глазами карлика.
— Ну что можно взять с человека? Ты вниз посмотри, вниз!
Кальк был мне по пояс, смотрел на меня как на какую-то гору или на очень высокое здание.
— Вот уж никогда не хотел быть таким, как ты, дылда, – засмеялся Кальк. – Головой, поди, часто о притолоку бьёшься? А ты молодец, парень! Первое испытание прошёл!
— Интересно, когда?
— Когда согласился пойти со мною вниз. Если честно, думал испугаешься. Ну, да ладно, а то перехвалю ещё. А вот под ноги-то, смотри, не забывай! Я хозяину сколько раз говорил, что нужно заниматься ремонтом лестницы. Вечно он куда-то спешил, старался всё сам увидеть, потрогать, рассмотреть. Что у вас, у людей, за натура?
— А кто он, ваш хозяин? И почему вы о нём говорите в прошедшем времени? Он что, умер?
— Хуже! Вроде как спустился вниз и… пропал. Уже пятнадцать лет жду его. Хоть бы весточку дал о себе. Живой или нет.
В голосе Калька послышались нотки сожаления, тоски и чего-то другого.
— Видишь на стене магические лампы? Одну мне давай, вторую себе бери. Все разговоры потом.
Карлик открыл дверь, мы оказались на небольшой площадке. Я ступил на первую ступеньку винтовой лестницы, которая уходила вниз на.. . Кальк сказал на сто метров, но потом добавил неизменное «может быть». Только зачем хозяин так глубоко спрятал Хранилище? Или Хранилище не его рук дело? Каждый пролёт лестницы по пятнадцать ступеней, промежуточная площадка метр на два, опять пролёт, опять площадка. Вниз спускаться легко, а вот как наверх подниматься? Мне-то ладно, высота ступеней как раз под мой шаг. Карлик что, в прыжке по лестнице поднимается? Хотел бы я посмотреть на эту картину. Воображение у меня развитое, я не удержался и негромко засмеялся.
— Опять какую-то гадость обо мне подумал? Да, дылда? - спросил Кальк на очередной промежуточной площадке.
— Да нет, просто подумал как вы подниматься по лестнице будете. Ведь ступени явно не под ваш шаг.
— А назад можно и другим путём идти. Он гораздо проще, но опять же, неизвестно в каком месте выйдешь, – ответил карлик. – Ушедшие столько всего напридумывали, что… город старинный, под землёй много интересного.
— Как старинный? – Я остановился, вспомнив рассказ капитана Тангердальфа о Табани. – Город же недавно, ну, почти недавно построили?
— То, что выше земли, недавно. Но на старых фундаментах. На месте Табань был замечательный город, такой красивый! Эх..! Ты спросишь, почему мы не пошли по другому пути, который гораздо проще и легче? Отвечу: только эта лестница нас приведёт туда, куда нужно. А тот путь, как и многие другие, использовались раньше Ушедшими, как средство перемещения по нашему миру. К сожалению, они ушли в другой мир и унесли секрет перемещения с собой. Хозяин долго занимался изучением этих загадок, но времени ему явно не хватило. У меня такое подозрение, что он и пропал из-за того, что его могло выбросить неизвестно где, неизвестно в каком мире. Никто же не знает, как всё произошло.
— Значит, ваш магазин построен не зря на этом месте и в этом городе? И много таких лавок по всему миру?
Кальк промолчал. На одной из промежуточных площадок стояла самая обычная скамейка, которую можно увидеть в любом доме. Гоблин подтянулся на руках, в прыжке развернулся в воздухе, примостился на скамейку.
— Садись, дылда, садись. Мы прошли уже половину пути. Здесь вот какое дело: это место, которое мы называем Хранилищем, показывает посетителю только то, что его интересует. Что тебя интересует, маг? Кроме женщин, конечно.
Послышался каркающий смех, я уловил нотки ехидства.
— А вы всегда отвечаете вопросом на вопрос? Это, вроде как, не очень хорошо.
— Ишь ты какой строптивый! Как я тебе могу доверить тайны, если я тебя вообще не знаю! Вот узнаем поближе друг друга, тогда.. может быть.
Что значит его «может быть» я так и не понял, поэтому решил на его вопрос ответить. Не мне устанавливать здесь свои правила.
— С детских лет меня интересовало всё, что связано с цивилизациями, которые существовали до нас. Естественно, вопросы магии тоже стоят на первом месте. Совсем недавно, буквально четыре дня тому назад, я нашёл жезл Повелителя. Знаете что это такое?
Кальк подпрыгнул на скамейке, придвинулся ко мне поближе.
— Да иди ты! И что, он до сих пор у тебя?
— Конечно! Цел и невредим, лежит преспокойно в моей сумке в гостинице «Тихая заводь».
— Во дела! – воскликнул гоблин. – Ты не обижайся, но твой рассказ больше похож на какую-то сказку. Простым смертным, а я это знаю точно, жезлы не даются в руки. Одно из двух: или ты потенциальный Повелитель или в жезле не осталось ни капельки Силы. Скажи мне на милость, сколько стихий тебе отзываются?
— Четыре, а что?
Карлик посидел какое-то время молча, потом выдал:
— Я знаю, что нам покажет Хранилище. То, что я сейчас услышал от тебя, моего хозяина порадовало бы.
— Я постоянно слышу от вас хозяин да хозяин! Кто он такой? То, что он был или есть хорошим магом, это я понял! Кто ваш хозяин?
— Зиггурдом его зовут. Слыхал о таком?
— Конечно! Совсем недавно пользовался плетением Зиггурда.
— Вот оно как. Молодец ты, дылда, молодец! Видишь, какая штука эта Судьба. Порой сталкивает с теми, кто нужен, но чаще таких людей разводит … Ладно, маг, нужно идти вниз. Когда будем на нижнем этаже, перед входом в Хранилище, ты найдёшь многие ответы на свои вопросы. Это будет даже лучше, чем все мои объяснения.
Кальк соскочил со скамейки, мы продолжили свой путь. Меня всё больше и больше интересовал вопрос: лестница, это понятно, но вокруг нас что? Мы спускаемся по лестнице, которая располагается в шахте, в пещере, в подземному гроте? Неужели Ушедшие сделали специальную шахту, поставили лестницу, соорудили Хранилище только для того, чтобы все артефакты хранились в безопасном месте? Нет, здесь что-то не то и не так! Такое колоссальное сооружение и на какой глубине! Карлик молчит, сопит, на мои вопросы отвечает очень уклончиво. Но может быть он и прав, мы с ним знакомы чуть более часа. Кто я такой, чтобы мне доверять секреты великого архимага Зиггурда? Я даже не был уверен, что секретом Хранилища владеет один человек. Скорее всего, существует целая организация, которая присматривает за Хранилищами. Хм... Как они себя называют? Хранителями Хранилищ? Одни хранители вокруг! Хранители Мира, Хранители Времени и Хранители Хранилищ. Я не я буду, если не вытрясу всё из Калька.
— А что находится вокруг нас?
Я показал рукой за перильные ограждения лестницы.
— А, вот ты о чем? А зажги небольшой огненный шар, увидишь.
— Не могу. Могу, но боюсь, – ответил я.
— Это почему?
Я в двух словах рассказал Кальку о своей проблеме с энергетикой, он покачал головой:
— Это беда.. Для мага быть без энергии.. Это да, это проблема. Тогда давай одновременно лампами посветим, не всё, но что-то ты увидишь.
Я был готов увидеть подземные пещеры, искусственно созданную шахту, сложенные из огромных блоков стены, но... Ничего не увидел. Не так далеко, примерно в двух метрах от лестницы, вверх и вниз уходил абсолютно гладкий, серебристый цилиндр.
— У тебя есть какая-то мелкая монетка? – спросил Кальк. – Брось её вниз.
Я порылся в кошельке, достал медяк, бросил монетку за пределы винтовой лестницы. На полпути к цилиндру монета зависла в воздухе, неспешно вращаясь вокруг невидимой оси. Она отбрасывала блики, отражая свет магических ламп. Блики, в свою очередь, отражались от стенок цилиндра. Тысячи ярких вспышек создавали удивительную картину, игру света и тени. Прошло несколько секунд, раздался звук, похожий на чавканье человека, и монета исчезла, растворилась. Куда она делась, интересно?
— Что это за цилиндр? А что за ним?
— Ого, сколько вопросов! – засмеялся карлик. – Был бы рядом архимаг, ты бы уже слушал лекцию. Из меня аховый рассказчик, но если в двух словах, то цилиндр состоит из сильно сжатого пространства. Туда вплетены временные нити, которые Зиггурд почему-то называл какими-то струнами. Что за ним? Как предполагал хозяин – другое мир, другая жизнь. Монета твоя пришлось по вкусу цилиндру, хотя, ему всё нравится. Я и камни бросал туда – результат один и тот же. Осталось совсем немного идти, потерпи, маг. Кстати, как твоё имя? Забыл, старею.
— Арвил, - напомнил я.
— Хоть имя короткое, и то хорошо. Иногда встречаются люди, у которых имя просто так и не выговорить. Так что, Арвил, хочу тебя предупредить: без моего разрешения ничего не трогай, ни к чему не прикасайся. Понятно? Хранилище хоть и приняло тебя, но мало ли что.
— Меня приняло Хранилище? Когда?
— Конечно! Иначе ты был бы уже где-то на поверхности земли. Вот только где – это вопрос. В принципе, я это понял, когда ты только в магазин зашёл. Двери очень редко открывается тем, кого Хранилище не хочет видеть. Вот такая история. Пока мы идём, ответь на вопрос: я тебе уже несколько раз говорил слова, которые другие люди не поняли бы. Струны времени, пространство и так далее. Ты с кем-то встречался из тех, кто с этим связан?
— За один день встретился и с тропарями, то есть Хранителями Миров, с Хранителем Времени и даже совершил небольшое путешествие.
— Да иди ты! Да.. иногда слушаешь такие рассказы и не верится, что живём в мире, где полно загадок. Кто-то над нами ставит эксперимент, я в этом уверен. Вспомнишь когда-нибудь слова старого Калька.
Что ему возразить, если он только что озвучил мои мысли?
— Теперь рот на замок, лампу погаси, – прошептал карлик. – Ничего не бойся, просто сделай шаг вперёд.
Темно, тихо, в шаге от меня опять неизвестность. Я сделал шаг вперёд и застыл каменным изваянием, боясь даже вздохнуть. Про себя считаю время. Минута, вторая, пять минут прошло. Рядом сопение Калька. Ничего и никого.
Под моими ногами появилось непонятное свечение. Я посмотрел вниз: стою на какой-то плите, гладкой и ровной. Размер плиты где-то два на два метра. Светится сам квадрат, только непонятно почему он светится. Разве камни могут свет излучать? Под ногами карлика тоже начинается какое-то движение. Появился голубоватый свет. Прошло минут пять и весь пол замерцл. Я оглянулся назад: лестница, по которой мы так долго спускались, исчезла. Я запаниковал, но взял себя в руки. Кальк говорил, предупреждал, что ничему нельзя удивляться.
— Иди за мной, парень. Не отставай! – еле слышно произнёс Кальк. – Сейчас появится множество дверей. Только одна будет приоткрыта, только в неё мы сумеем войти. Во всяком случае, так было всегда. Учитывая твои способности, может, что-то и изменится.
Мы шли по огромному помещению: пол из громадных плит, изучающих мягкий, голубоватый свет. До ближайшей «стены» метров сорок, не меньше. Учитывая, что мы первоначально находились в центре комнаты, то размеры легко представить. Где же двери, я ни одной не вижу. Словно прочтав мои мысли, карлик сказал:
— Подойдем поближе, увидишь двери. Та, которая будет открыта для тебя, только ты и увидишь. Ещё раз говорю, без меня ничего руками не трогай.
По поверхности стены прошла рябь. Стена, отражающая свет от плит на полу, дрожит, как вода на озере под порывом небольшого ветра. Появились очертания дверей. Сколько же их здесь? Десять, двадцать, сто? Прошло ещё какое-то время, серебристая стена исчезла и появились ... зеркальные двери. На одной я увидел своё отражение. Хм, почему я не вижу отражение Калька, который стоит рядом со мной? Ах, да! Он же сказал, что только я увижу дверь. Сделав шаг в сторону, подошёл к другой двери. Что за чудеса?! Я стоял прямо перед дверью, но видел себя со стороны. Как такое вообще возможно? Шаг в сторону, третья зеркальная дверь показывала меня с другой стороны. Что теперь? Кальк еле слышно произнёс:
— Жди! Уже скоро!
— А что вы видите?
— Гладкую зеркальную стену. А ты?
— Сто, может больше, одинаковых зеркальных дверей. Они пока все закрыты.
— Так и должно быть. Хранилище тебя изучает. Изучает всю твою жизнь, оценивает твои возможности и способности. Я даже и не знаю, что нас ждёт. Такого ни я, ни архимаг никогда не видели. Были обычные двери из тёмного дерева.
Первая дверь, с лёгким щелчком, приоткрылась. За ней ещё одна, ещё одна и ещё. Дверей открылась очень много. И это только те, которые я увидел.
— Открылась хоть одна? – у Калька, похоже, от волнения сел голос.
— Да! И очень много. А в какую.. ?
— Тебе решать, парень, – перебил меня карлик. – Бери меня за руку и веди за собой. Смелее!
Я сделал вдох-выдох, взял за руку Калька и мы сделали шаг в открытую дверь.
***
Шаг вперёд сделан: мы оказались на берегу моря. Волны лениво облизывают каменистый берег, лёгкий бриз. Вдалеке слышен шум птиц, которые громко кричат, что-то между собой делят. Светило ещё очень высоко, на небе лёгкие белоснежные облака.
— Ох, нет-нет! Только не это! Ну вот, я почему-то так и думал, что всё пойдёт не так!
Я оглянулся назад: растерянный карлик стоял на том месте, где только что была дверь. Его руки пытались её найти, нащупать на шероховатой поверхности скалы. Вот Тёмный! Куда же дверь делась? И что теперь делать и куда идти? Кальк уселся на огромный камень и стал раскачиваться из стороны в сторону. Его глаза, и без того огромные, стали ещё больше. Я отошёл подальше от скалы, к самой воде, осмотрел берег. Сплошные скалы, нет никакого намёка на какие-то уступы. Если куда-то и идти, то только по берегу. Вот только куда идти? Налево или направо? Когда карлик выйдет из ступора, вместе думать будем. Одна голова хорошо, полторы – в самый раз. Надо заканчивать шутить, иначе всё закончится слезами.
— Ну, что ты там увидел, парень? Есть хоть какая-то зацепка, что-то особенное увидел? – спросил Кальк очень тихо.
— Нет. Берег, как берег. Пустынный, каменистый. Холодно что-то, на побережье Спокойного или Скрсова моря не похоже. Раньше такого не было? Дверь всегда оставалась на месте?
— На месте или не на месте, не в этом дело! Мы с архимагом всегда оставались в нашем мире. Сейчас я в этом не уверен! Мы всегда заходили в комнаты, где хранились артефакты и только. Огромные витрины, внутри которых поддерживается постоянная температура. И дверь.. Дверь всегда держали открытой. Я так и не понял, кто за нами дверь закрыл? И самое главное – зачем? Эх, похоже, мы как Зиггурд, навсегда исчезнем из нашего мира.
— Значит, так нужно Хранилищу, – произнес я, присаживаясь на камень рядом с карликом.
— Чтобы мы оказалось непонятно где? Подожди! Я сейчас не сам, а с тобой, поэтому кому-то нужно, чтобы именно ты здесь оказался. Так что, дорогой человек, и в прямом и переносном смысле, из-за тебя мы здесь, тебе и принимать решение.
— Хорошо. Сейчас жребий бросим и узнаем куда двигаться.
— Доверяться судьбе – самое последнее дело, – грустно произнёс Кальк, спрыгивая с камня. – Тебе такое никто не говорил? Я вот что думаю, Арвил! По этим камням я идти не смогу, придется тебе меня на горбу нести.
— Да вот прямо сейчас! Ещё мне захребетника не хватало для полного счастья, – засмеялся я. – По воздухе полетим, я тоже не собираюсь как козлик скакать по камушкам. Ладно-ладно, я пошутил.
— Для моего роста мне бы и ослик подошёл, – ответил Кальк. – По твоему лицу видно, что ты что-то хочешь спросить.
— Да. Там, на лестнице, вы сказали, что знаете, что мне покажет Хранилище. Это помогло бы мне в поисках.. чего-то. Сам не знаю чего.
— Я на лестнице подумал, что если ты являешься владельцем жезла Повелителя, то обязательно должен увидеть кольцо Силы. Без этого кольца жезлом можно управлять, не спорю, но только частью его. Согласись, кольцо тебе не помешало бы.
— Наверное! Но только сначала нужнг разобраться, а нужен ли мне этот жезл? Может быть, он мне только проблемы принесёт? А их у меня, поверьте..
— Ты серьезно так думаешь? Скажи, что ты пошутил. Да знаешь ли ты, дылда, что тот, кто имеет жезл, обладает неограниченными возможностями? Ты плохо историю магии знаешь. Столько войн было из-за таких штучек, страшно себе представить. Отбрось все сомнения прочь! В предстоящей войне, если она не дай Боги будет, жезлу цены не сложат. Да ты..
— Пора в дорогу, – перебил я Калька. – Нам не хватает ещё темноты дождаться. И что-то мне небо не нравится. Темнеет прямо на глазах.
Поднялся небольшой ветер, который через несколько минут набрал приличную силу. Облачка на небе вмиг исчезли, на горизонта моря появилось и начало двигаться в нашу сторону что-то страшное и лохматое. Тучи имели тёмной-фиолетовый цвет, были плотными и зловещими. Порывы ветра становились всё сильнее, заметно похолодало. Я вспомнил о своей мантии, которая сейчас благополучно лежала в гостинице. Судя по тому, как быстро двигались к нам тучи, через час, может быть и раньше, пойдет дождь. Кальк отчаянно соображал, стоя на камне, крутил лысой головой по сторонам. Я ждал от него дельного предложения, но, по-видимому, зря себя обнадеживал. Огромная стая птиц, слева от нас, в одно мгновение поднялась в небо. Что-то или кто-то их спугнул. Если кто-то, то скорее всего крупное животное. Нам только этого и не хватало. Посадив на плечи карлика, осторожно наступая на камни, с трудом удерживая равновесие, я начал обходить скалу. Слава Богам, не упал и через пять минут скала осталась позади. То, что я увидел, меня сильно обрадовало: на высоте человеческого роста, из скалы, с другой её стороны, выступал огромный козырёк, своей формой напоминающий козырёк над входом в обычный дом. Под ним были заросли какого-то кустарника. Здесь можно переждать приближающийся дождь. Правда, без огня будет плоховато, но что поделать? Вариантов других пока нет. Когда я подошёл к зарослям кустарника, стало понятно, что птицы так отчаянно между собой делили: ветки кустарника были поломаны, кое-где остались висеть ягоды ярко-синего цвета. Что это за кустарники, ни я, ни карлик не знали. Ссадив на землю Калька, я отодвинул ветки кустарника и нам открылся вход в пещеру.
Я дал понять Кальку, чтобы он оставался на месте, а сам, стараясь не наступать на сухие ветки, подошёл ко входу в пещеру. Явного присутствия какого-то дикого зверя нет, следов тоже. Если бы здесь жил крупный зверь, хищник, то обязательно возле входа лежали бы оставленные им кости. Нет, ничего такого я не увидел. Со света в темноту всегда плохо заходить, чувствуешь себя слепым котёнком. Пещера огромная, довольно-таки сухая, если здесь уместно такое сравнение. Кальк сам заскочил в пещеру, не дождавшись моей команды. Света, который проникал сюда, было достаточно чтобы увидеть, что карлик весь мокрый. Пошёл не просто дождь, а ливень. Вовремя мы укрылись, очень. Глаза привыкли к сумраку, я ещё раз осмотрел пещеру. В дальнем углу заметил непонятное движение. Опять вспомнив, что мой меч, так же как и мантия, преспокойно лежит в гостинице, я подобрал «под руку» камень, решил посмотреть, что же привлекло моё внимание.
О, Боги! Да это же обычная собака! Откуда она здесь? Пёс сначала зарычал, когда увидел, что я к нему приближаюсь. Присев на корточки, я медленно протянул к нему руку и, перестав рычать, пёс жалобно заскулил, ткнулся мне в ладонь носом.
— Да что же с тобой стряслось, собачка? – сказал я, гладя её по голове.
— А ну-ка, уступи место самому лучшему лекарю животных. Темно-то как! Давай отнесём собаку поближе ко входу, там света побольше.
Кто понесёт собаку и так было понятно – она была почти с карлика ростом. Шерсть короткая, как мне показалось, чёрного цвета, мощные лапы, хвост. Я присмотрелся, увидел на шее кожаный ремешок. Значит, где-то есть люди и не всё потеряно. Кальк собрал на полу пещеры сухие ветки, устроил для собаки лежанку. Пока я нёс собаку ко входу, обратил внимание, что у неё неестественно вывернута задняя нога. Стало понятно, почему бедное животное находится здесь и не уходит из пещеры. За дело принялся Кальк. Я где-то читал, что в давние времена, когда только-только начали появляться королевства, войны были частым явлением. Люди воевали со всеми и против всех. Самым страшным и опасным врагом для людей были карлики с их непонятной магией. Постепенно отвоевывая у малоросликов территорию, люди заметили, что чем ближе они к Хребту Невезения, который делит материк с севера на юг на две части и окружён труднопроходимыми лесами, тем сильнее становилось сопротивление карликов. Им помогали, все без исключения, лесные звери. В плен в то жестокое время не брали, карликов уничтожали со всей беспощадностью, на которую способны только люди. Но карлик карлику рознь, как и человек человеку. Были целые общины карликов, которые отказались воевать с людьми. Именно в них и жили те, кто прекрасно понимал язык леса, ладил с животными, лечил их от всех болезней. Так и повелось с тех пор: заболела домашняя скотина, звали карлика. Им разрешили селиться рядом с людьми, но только в определенных для этого местах.
Я, находясь под каменным козырьком, стоял и смотрел в сторону моря. Над ним вспыхнула ослепительно-красивая радуга. Дождь закончился, ветер разогнал на небе тучи. Светило, не знаю как называют его местные жители, уже давно перевалило самую верхнюю точку, стало гораздо ближе к горизонту. Скоро вечер, а мы топчемся на месте. Но не бросать же в беде собаку? У меня даже в голове не укладывалось такое. Я знал множество историй, когда собаки спасали людям жизнь. Вспомнил опять Тангердальфа и его слова о милосердии. Кальк вышел из пещеры через пол часа. Присев на камень, он сказал:
— Это сучка, парень, причём, у неё есть выводок. Без мамаши они погибнут, как пить дать. Нужно отнести её домой. Я так думаю. А ты?
— Так же. Бросать её нельзя, тем более, если есть дети. Что с ней сейчас, как лечение прошло?
— Собачка поспит часок и будет почти здорова. Ногу я вправил, ну и так, по мелочам кое-что сделал.
— Хорошо. Вы пока здесь побудьте, я на разведку схожу. Надо определяться, что нам дальше делать, куда идти. Или ночевать в пещере или...
Я прошёл по берегу моря метров пятьсот, камни стали меньше размером, а ещё через сто метров они исчезли и я шёл по песчаной отмели. Рельеф берега тоже сильно изменился: скалы встречались теперь редко, появилась надежда, что мы сумеем подняться на возвышенность. Что-то привлекло моё внимание и, подойдя к небольшому склону, я увидел самые обычные ступени. Каменные ступени. Подниматься по ним я не стал, вернулся обратно к пещере. Собака сидела возле входа и облизывала карлика, тот шутливо от неё отмахивался. Я погладил собаку и сообщил Кальку новость.
Идти по камням, держа на руках собаку, а на плечах карлика, было то ещё удовольствие. Но всё, рано или поздно, заканчивается, мы вышли на песчаный берег. Кальк пошёл на своих двоих в сторону ступеней, мне пришлось нести собаку на руках. В первый раз, когда я увидел ступени, я не заметил, что по всей длине лестницы установлены перильные ограждения из блестящего металла, сами ступени – из зеленоватого, шероховатого камня. Я поднимался по ним вслед за карликом и постоянно оступался: шаг ступеней был сделан под того, кто был значительнее ниже меня по росту, но чуть выше карлика. Что за создания здесь жили, непонятно. Поднявшись на самый верх лестницы, мы оказались на небольшой площадке, с которой открылся красивый вид на море. Площадка с перильными ограждениями, на ней – круглый деревянный стол, четыре легких стула.
От площадки к лесу, который начинался буквально в десяти метрах, вела дорожка, посыпанная мелкой разноцветной галькой. Я опустил собаку на землю, сам повернулся к морю: светило уже наполовину скрылось за горизонтом, окрасив небо в ярко-розовый цвет. Я услышал лай собаки, который явно предназначался мне. Кальк уже дошёл до леса, остановился, поджидая меня. Я догнал собаку и карлика очень быстро. Дорожка, по которой мы шли, делала небольшой поворот в сторону леса и вела к небольшому двухэтажному зданию, вдоль дорожки, на одинаковом расстоянии друг от друга, установлены осветительные столбы с тремя круглыми плафонами. Собака, прихрамывая, бежала чуть впереди, периодически останавливаясь. Она оглядывалась, словно пытаясь убедиться, что мы идём за ней и никуда не свернули. До дома осталось пройти совсем немного, буквально несколько десятков метров, когда на дорожку выбежала огромных размеров чёрная собака. Зарычав, она сделала стойку, готовая в любую минуту броситься на меня и Калька. Но потом она успокоилась, завиляла хвостом.
Дом, когда мы подошли к нему совсем близко, оказалось не таким уж и маленьким: основное здание выступало чуть вперёд, к нему примыкали, одноэтажные, если так можно выразиться, крыла. Стены дома облицованы светло-желтым камнем, похожим на обычный песчаник, входная дверь сделана из дерева ярко-красного цвета. Из такого же дерева сделаны рамы окон. Крыша покрыта черепицей светло коричневого цвета, над входной дверью большой козырёк, который поддерживали две белоснежные колонны. Пока мы с карликом рассматривали дом, собаки куда-то убежали.
— Ну что, господин хороший, вот мы и прибыли туда, куда нас направило Хранилище. Я всё правильно понимаю? – спросил я у Калька. – И я так думаю, что здесь мы должны что-то увидеть, после чего сможем вернуться домой, в наш мир.
— Да, парень, ты наверное прав! Только одно дополнение: не что-то, а кого-то. Посмотри на окна второго этажа, в них зажёгся свет. Нас кто-то ждёт.
Дверь в дом приоткрылась и из неё вышел высокий седой мужчина в мантии синего цвета. Седая борода, усы, волосы ниже плеч, серо-стальные глаза. Маг, выйдя на крыльцо, помахал нам рукой.
— О, нет! Глазам не верю! Не может быть! Да неужели? Хозяин? – прошептал Кальк. Он бросился бежать по дорожке к дому, смешно переставляя кривые ноги.
На крыльце дома стоял архимаг Зиггурд, собственной персоной.
— Вы как знали, что мы с Кальком здесь появимся, господин архимаг. – Я сытый и довольный, расстегнув поясной ремень, откинулся на спинку стула. Кальк и Зиггурд о чём-то разговаривали, я же глазел по сторонам. Огромный стол, человек на двадцать, по краям инкрустированный разноцветными камнями; камин, разукрашенный изразцами, диван, два кресла. Комната была огромная, как и окна. Потолок с лепниной и розеткой, стены, задрапированные светло-серым материалом, паркетный пол, сверкающий чистотой. – Но пора возвращаться домой.
— Помилуйте, молодой человек! Я за месяц об этом мире столько интересного узнал! – ответил архимаг. Увидев на лице карлика испуг, он спросил: – Что это вы на меня так странно смотрите? Кальк?
— Пятнадцать, хозяин!
— Выражайся яснее, карлик, – нахмурил брови Зиггурд. – Что пятнадцать?
— Пятнадцать лет, хозяин, – прошептал Кальк.
— Вот как? Хм.. нечто подобное я и предполагал. В этом мире, впрочем, как и в нашем, всё относительно. Но я даже и не предполагал, что.. С ума сойти! Меня потеряли близкие и друзья, возможно, похоронили. Так, мой маленький друг?
— Все верят, что вы когда-нибудь вернётесь, хозяин.
— Теперь да, придётся возвращать, но только как это сделать – ума не приложу. М-да, не приложу. – Зиггурд посмотрел на меня слегка прищуренными глазами: – Что-то я никак не пойму, молодой человек: у вас замечательная предрасположенность к магии, но почему в вас энергии меньше, чем в Кальке? Неужели перегорели?
Я кивнул, взял из вазы яблоко.
— Применил ваше плетение и вот..
— Как же так? – удивился Зиггурд. – Вас что, никто не предупредил, что все мои плетения тянут из мага прорву энергии и необходимо вовремя разорвать связь?
— Нет, не предупредили, – пожал я плечами, – не успели. Я же самоучка.
— Вот оно как, – произнёс Зиггурд. – Вся энергетика полетела к Тёмному, так?
— Да, – согласился я. – Энергии осталось чуть-чуть, но..
— Вам повезло, что вы попали именно в этот мир, молодой человек, – улыбнулся архимаг. – Завтра же познакомлю вас с жителями этого мира. Уверен, что они ..хм.. поставят вас на ноги.
— Здесь живут люди? – спросил Кальк. – А карлики здесь живут? Ну, или там всякие-разные гномы, чтоб они всю жизнь пустую породу в тележках катали.
— Время идёт, Кальк, ты не меняешься. Печально. Нет, здесь обитатели живут в огромном море, и похожи они на огромных медуз. Да и вообще, как я понял, здесь водный мир, а дом, в котором мы находимся, как и множество других домов, расположеных на острове, исключительно для проживания двуногих и прямоходящих. Остров небольшой, я его пересёк неспешным шагом за неделю. Да, чуть не забыл: я понятия не имею, что такое кухня, что такое чистка одежды. Тем более не знаю, как брать в руки иглу и нитки, чтобы заштопать на одежде дыры. Здесь мир тех, кого мы называем Ушедшие. Точнее, место их отдыха.
— Хозяин, расскажите, как вы здесь оказались? – попросил Кальк. – Как вы здесь жили?
— Как оказался? – Зиггурд задумался. – В принципе, как всегда открыл дверь, но вместо витрин с артефактами увидел вот эту гостиную комнату. Кто удержится, чтобы не зайти в дверь?
— Никто, – кивнул Кальк. – Я бы тоже рискнул и зашёл. Но если бы знал, что там, в нашем мире, пройдёт столько лет, то..
— Я этого не знал, – покачал головой архимаг. – Море, местное солнце, умеренный климат. Что ещё нужно для отдыха? Вы бы видели, какой здесь урожай фруктов! И каких фруктов! Ничего, у вас будет возможность всё увидеть и оценить. Правда, через неделю всё надоест, но ничего, привыкнете. Нам втроем на острове скучно не будет.
— Подождите, господин архимаг! Вы что, не собираетесь возвращаться домой? – спросил я.
— А как это сделать?
— Без понятия, – ответил я. – Но если Хранилище открыло передо мной дверь в этот мир, значит Хранилищу от меня что-то нужно.
— Вполне может быть и такое, – произнёс Кальк. – Появился вопрос, хозяин: почему и для чего Хранилище вас оставило в этом мире на пятнадцать лет? С какой целью?
— Здесь ответ один, мой друг. Я слишком близко подошёл к разгадке чего-то важного, чего нельзя было допустить. Хранилищем кто-то до сих пор управляет, как мы раньше с тобой и предполагали. В принципе, я и не жалею, что здесь побывал. Во всём нужно искать положительные стороны. Вот один такой пример: в мире, не только нашем, всё относительно. В нашем мире об этом пока что ведутся разговоры, строятся всевозможные теории. Здесь же некоторые теории нашли подтверждение.
— Например? – спросил я.
— О, вы тоже не против найти истину в спорах и догадках? Отрадно, отрадно! Примеров множество. Кальк, что ты видишь в вазе, которая стоит перед тобой?
— В вазе яблоки, сливы. А что?
— А вы что видите, юный маг? – обратился ко мне архимаг.
— Крупную черешню, какую я люблю с детства. Только вкус у неё какой-то.. необычный.
— Хорошо! А теперь внимательно посмотрите на картину за вашей спиной.
Мы с карликом посмотрели на картину. Море, шторм, скалистый берег. Одинокий дом, находившийся на небольшой возвышенности, лес, вдалеке виднеются горы.
— Ну, кто что увидел? Кальк? – спросил Зиггурд.
— На картине горы, точнее, предгорье. Лес, поляна, грибы, синее небо, лёгкие облака.
Я тоже рассказал, что вижу.
— Вот вам пример относительности. Вы видите на картине разный рисунок, который проявляется благодаря вашему воображению. Или другой, более яркий пример, – фокусы со временем. Здесь время идёт размеренно. День сменяет ночь и так далее. Но это только здесь так! Относительно нашего мира здесь время течёт совершенно по-другому. Самый интересный вопрос в том, что если мы с вами вернёмся в наш мир прямо сейчас, сколько мне будет лет? На пятнадцать лет больше, или на месяц? Вот в этом и кроется загадка относительности. Всё сравнивается относительно чего-то. Вот такие дела. Ушедшие знали, как управлять временем. Почему они не поделились с нами своими секретами – непонятно!
— Может быть, мы должны понять всё сами? – спросил я.
— Именно к такому варианту я больше всего и склоняюсь. Ладно, давайте спустимся с небес на землю. Плохо, что у вас нет времени, чтобы посмотреть на этот мир. Он очень интересно устроен, – задумчиво произнёс Зиггурд. – Я так и не сумел разобраться во многих бытовых вопросах, в элементарных, так сказать. Для меня, в первые дни моего пребывания здесь, стал вопрос о еде, об одежде и всяких других мелочах.
Зиггурд встал из-за стола, прошёлся по гостиной.
— Меня, как и вас, выбросило в этот мир и я расстерялся: куда идти, зачем идти? Если честно, то я так был расстроен первый раз в жизни. Естественно, прошёлся по парку, спустился по лестнице к морю, искупался. Был вечер, на воздухе сами знаете какой можно нагулять аппетит, – продолжил свой рассказ архимаг. – Я хотел обследовать первый этаж дома, найти кухню, но двери были закрытыми. На втором этаже одна дверь всё-таки открылась. Дверь в гостиную. И какое было моё удивление, когда на столе я увидел настоящую еду, бутылку красного вина и так далее. Сытый и в неплохом настроении, я ещё раз обошёл второй этаж. Теперь всё двери легко открывались, я изучал, что находится в той или иной комнате. Не буду вас утруждать перечислением всего, что я увидел. Но хочу сказать одно – нигде, ни в одной комнате я не заметил беспорядка, элементарной пыли и той не было. Дом сам себя обслуживал, сам о себе заботился. А сейчас главное: стоило мне о чем-то подумать, моё желание тут же исполнялось. Вода горячая – нет проблем, еда – большой выбор блюд. Я понятия не имею до сих пор где кухня, кто и как там готовит еду, как это всё появляется в гостиной на столе. Перед сном, вешая свою одежду в шкаф, я знал, что утром я найду её чистой, поглаженной. Сколько раз я рвал, не специально конечно, то штаны, то мантию. Но утром одежда была новой. Я по своей натуре человек-непоседа, поэтому каждый день всё дальше и дальше уходил от дома в поисках чего-то нового. Нашёл очень много домов, в которых никто не живёт, но в этих домах всё готово для встречи людей. А может и нелюдей. Ответ я нашёл на берегу моря, когда в очередной раз искупавшись, сидел и наблюдал за заходом местного светила. Мысли лезли в голову самые разные: как меня сюда занесло и как выбраться из этого мира. Я был полностью погружен в размышления, когда заметил, что ко мне в голову пытается кто-то залезть со своими мыслями. Вначале испугался, конечно, но потом подумал: а что, собственно говоря, я теряю? Снял с себя все защитные блоки, и в моей голове появилось множество картинок. Мне показали море или океан, в котором обитали местные жители, как я уже сказал, огромные медузы, если сравнить их форму с формами жизни в нашем мире. Это, пожалуй, самое точное сравнение. Но в отличие от наших медуз, здешние обладают коллективной формой мышления. Медузы сбивались в огромную стаю, объединяли свой разум в один, и тогда имели возможность передачи мыслей на расстоянии. Общались мы картинками. Вопрос – ответ-картинка. Ко мне, как ни странно, с их стороны вопросов не было. Почему? Наверное, мы намного отстаем в своём развитии от них, и поэтому мы им не интересны. Признаюсь, много я вопросов задал, очень много. Почти на все получил ответ-картинку, просил поделиться со мной хоть какими-то знаниями по управлению энергией, но... Слишком по-разному мы думаем, разные способы мышления, со всеми вытекающими. То, что для них является каким-то элементарным понятием, меня вгоняло в ступор. Я задал вопрос и о возможности покинуть этот мир. Пришла картинка дома, где я проживал, и какого-то места, или комнаты, где установлено что-то для перемещения между мирами. Эх, Кальк, да ты уже спишь! Давайте перенесём наш разговор на завтра.
— Я просто закрыл глаза, – ответил карлик. – Выспимся, главное понять, как нам назад вернуться, хозяин.
— Тогда слушайте, – пожал плечами Зиггурд. – Не откладывая всё в долгий ящик, я начал искать место, которое было на картинке. На первом этаже – ничего нет, на втором – тоже нет. Тогда я спустился в подвальное помещение и увидел то, что искал: колонна зелёного цвета, на которой выбиты непонятные символы. Возле каждого из них обозначено место, куда нужно приложить свою ладонь. Прикладывал, всё бесполезно. Я пробовал активировать символы с помощью энергии, но они лишь начинали светиться и сразу гасли. Понятное дело, что рисунок ладони для чего-то нужен. Ответ на этот вопрос медузы мне не дали. Они, как я понял, очень удивились, что такие вопросы могут возникнуть в голове того, кто попал в их мир из Хранилища. Я помучался с колонной день, второй, потом махнул на всё рукой, пошёл изучать остров. Дома Ушедших располагаются здесь по всему острову. Большинство в горах, но очень много и вблизи моря. Ночевал я каждый раз в новом доме, и утром, прихватив с собой еды, шёл и шёл вперёд. Сделав огромный круг, пришёл в точку, откуда и начал своё путешествие в этом мире. Иди было больше некуда. Чем заняться, я не знал. Книг нет, общение с медузами мне удовольствия уже не приносило. У меня появились мысли, как покончить с собой. Для этого, как известно, большого ума не нужно. Чего ты на меня так удивлённо смотришь, Кальк? Ты меня и мой характер прекрасно знаешь! Представь моё состояние, если такие мысли начали роиться в моей голове. Представил? Жизнь дала трещину, остановилась и тому подобное.
Архимаг налил в бокал вино, но пить не стал.
— Выход из этого положения мне подсказали медузы. На побережье растёт кустарник с ярко-синими ягодами. Эти ягоды – лакомство для местных птиц. Для людей же ягоды, как снотворное. Две ягоды съел и спи себе спокойно год без одного месяца. Замедляются все процессы в организме, температура тела очень сильно понижается. Такое состояние медузы называют стазисом. Оно абсолютно безвредно для организма. Съел одну ягоду, почти год спишь. Удобно? Да! Вот так я и собирался чередовать сон с месяцем активной жизни. Вы появились в этом мире как раз вовремя. Осталось ещё десять дней и я бы ушёл в стазис. Не известно, как бы всё тогда было для вас и для меня, – закончил изливать нам душу архимаг. – Ах, да! Самое главное: прошлой ночью, во сне я увидел карлика, высокого парня со светлыми волосами и глазами цвета морской волны. Они стояли на берегу моря, смотрели на приближающуюся тучу. Думал сон, как оказалось – нет. Медузы знали, что вы здесь появитесь.
Я посчитал в уме время пребывания в этом мире. Судя по всему, мы здесь уже часов девять. В нашем мире прошло.. пару недель. Нужно отсюда убираться. И чем раньше, тем лучше. Рассказ Зиггурда красивый, но неполный. Он и карлик от меня что-то скрывают. Почему? Как попал архимаг сюда, хотя Кальк мне говорил, что они всегда заходили в те комнаты, где хранились артефакты Ушедших. К какой тайне подошёл очень близко Зиггурд и Хранилище надолго оставило его здесь? Единственное правдивое объяснение всему произошедшему: многие хранилища остались без должного присмотра и начались сбои системы. Я вспомнил задумчивое лицо карлика, когда что-то подобное он мне сказал перед спуском по лестнице. Его слова «как получится», «никто не знает через сколько появимся на поверхности», скорее всего и говорило о том, что идут сбои в общей системе. Всё это логично и многое объясняет. Что ещё сказал мне Кальк в магазине? Что однажды он вернулся в наш мир через три года! Всё стало на свои места, стало понятно, почему архимаг провёл столько лет в изгнании: они проводили опасные эксперименты с перемещением в другие миры и во времени, за это и последовало наказание. Или первое предупреждение?
— Ну что, будем отдыхать, а опыты с возвращением оставим на завтра? – спросил у меня архимаг Зиггурд. – Я схожу к морю, переговорю с медузами. Этот разговор будет о вашем лечении, молодой человек. Завтра утром прогуляемся по острову, искупаемся в море, возможно, пообщаемся с медузами. Как вам такое?
— Нет, у меня в нашем мире полно дел, господин архимаг, – ответил я, вспомнив о Ваальдаре и Пиккаро. – Многие начнут искать, к чему лишние проблемы и объяснения? Если есть возможность вернуться, то ею нужно воспользоваться. С утра осмотрим колонну, обойдёмся без прогулок и купания в море.
— Ну что же, тогда попрошу идти за мной, господа! – сказал Зиггурд и мы с Кальком пошли за архимагом в сторону дверей гостиной комнаты. – Я покажу вам спальные комнаты.
***
Магистр опешил, когда увидел Торенса, сидящего в кресле гостиной с бокалом красного вина.
— Но как, учитель?
— А вот так. Если честно и откровенно, то Тёмный его знает. Ты лучше посмотри во что превратилась чаша Гирсминда, которую твой брат одолжил.
Арнинг зашёл в спальную комнату архимага, увидел на прикроватной тумбочке горку разноцветного песка.
— Ну, как тебе такое, Ситар? – усмехнулся Торенс.
— Никак, – пожал плечами Арнинг. – В чудеса я не верю, как и в высших созданий. Так что произошло, почему вы..
— Не отбросил копыта? Ты это хотел спросить? Ладно, слушай, Ситар. Даже не знаю с чего начать. Когда я потерял сознание на Центральной площади, подумал, что всё, пришёл ко мне жнец криворукий и кривоногий. Я слышал, что вы обо мне говорили, когда несли мою тушку домой, чувствовал, как Аразур водит своими артефактами перед моей откормленной мордой. В общем, я находился на грани. Пришёл ко мне сон их двух частей. Только не ржи, Арнинг, знаю я тебя. Так вот. В первом сне оказался я в астрале. А может и не в астрале, а на небесной тверди, кто знает. Я попрыгал на серебристой плёнке, посмотрел вниз и ничего не увидел. Ну и нахрена мне такое удовольствие, подумал я и, оттолкнувшись от не пойми чего, полетел вверх. Вокруг облака, красиво, одним словом. На одном облаке я увидел стоящего человек-без-лица. Туловище есть, а с лицом у бедолаги проблема. Он посмотрел на меня, покачал головой.
«Куда ты собрался, Торенс? Не рано тебе, мой дорогой друг, отправляться на небеса?»
Я заблеял, как ягнёнок, пожал плечами. Язык к нёбу прилип, слова из себя выдавить не могу.
«Для решения проблем насущных у тебя есть три месяца, – сказал человек-без-лица. – Решишь проблемы, Торенс, милости просим. А теперь брысь отсюда!»
На этом первый сон закончился. Я открыл глаза, увидел спящего в кресле Аразура. Ну, думаю, если пришёл в сознание, то.. Я задумался: о каких таких делах насущных говорил человек-без-лица? О войне? Так вы её и без меня выиграете, уверен в этом. Пришёл второй сон. Даже не сон, а кошмар. Где-то на востоке Империи, над не пойми каким городом, в небе кружит чёрное облако. Город в руинах, на улицах лежат почерневшие человеческие трупы. Дети, женщины, старики, ни одного взрослого мужчины. Как будто кто-то из людей все соки выпил, а плоть оставил гнить. Я кружил над городом, пытаясь найти или увидеть того, кто принёс в город боль, разрушения, страх. Представь себе красивую площадь с фонтаном, трон из черепов и восседающую на троне невероятно красивую женщину. Такую бы в молодости встретить, эх.. Так вот. В фонтане вместо воды кровь, по площади, в завораживающем медленном танце, кружат мертвецы. Женщины и мужчины. В глазницах у них адов огонь, мужчины прижимают женщин и те от удовольствия приоткрыли рты. Тьфу, гадость какая. Королева мёртвого мира посмотрела на меня, взмахнула рукой и меня отбросило далеко за пределы города. Но я успел увидеть, что на оборонительной стене находятся мертвяки, в руках у них луки, арбалеты с камнями силы, на мёртвых лошадях восседают мёртвые всадники. Меня подняло ввысь, я увидел очертания Хребта Невезения. Я опять открыл глаза, Аразур дрыхнет, с кем-то во сне громко разговаривает. Я посмотрел на чашу Гирсмрнда и попросил её сделать возможное и невозможное, чтобы утром встать на ноги. Пришло утро, Аразур в страхе сбежал, как будто увидел привидение, я налил в бокал вина, тут ты припёрся.
— Да, кто бы другой рассказал.. – произнёс Арнинг.
— В том-то и дело, что весь этот кошмар произошёл со мною. Во сколько Совет Девяти, Ситар?
______
— Арнинг, ты научился спать с открытыми глазами? – спросил архимаг Торенс, когда Совет Девяти подошёл к концу. – Самое интересное проспал.
— Я не спал, я думал, – ответил магистр, потирая глаза.
— Радеешь о Империи, болезный? – засмеялся архимаг. – Ага, Киллайд один остался. Пошли.
— Зачем?
— Ты забыл о находках? – удивился Торенс. – А как же тайная библиотека? Без разрешения Киллайда мы не сможем туда попасть.
Киллайд злой, с горящими глазами, сидел в кресле, смотрел на огромную люстру. Торенс кашлянул.
— Что у вас, господин архимаг? – спросил Император. – Как ваше здоровье? Напугали вы нас вчера, напугали.
— Бывает. Ваше Императорское Величество, если вы помните, мы вам сообщили о некоторых находках..
— Да-да, я помню, – перебил Торенса Киллайд. – И? Что ключ открывает?
— Это пока неизвестно, мой Император, – ответил архимаг. – Чтобы разгадать эту тайну, нам необходимо изучить кое-какие книги в вашей личной библиотеке.
— Хм.. Да их там тысячи, Торенс, – пожал плечами Киллайд. – Так бы сразу и сказали: нам нужно разрешение спуститься в подвал. А то всё завуалировано так, что сразу и не поймёшь. Да ради всех святых. Ищите, главное найдите отгадку. Прямо сейчас пойдёте? А вы, Арнинг, всё заседание проспали. Хоть что-то поняли из выступления Пиккаро?
— Конечно, – ответил магистр. – Войной пахнет, мой Император.
— Пахнет ему, – недовольно произнёс Киллайд. – Воняет, и эта вонь прёт изо всех щелей. Завтра убываю с объездом воинских частей. Я им устрою жизнь весёлую. Кто из магов со мной отправится? Арнингу нельзя, учебный год на носу, Торенс, само собой, никуда не поедет. Тогда кто, господин архимаг?
— Магистр Грум и Твардок, – ответил Торенс. – С ними ещё будут кое-какие маги. Хорошие, я имею в виду. Потом и мы с Арнингом подтянемся, если нужны будем. Непонятно одно, Ваше Императорское Величество, почему делегации из Султаната в спешном порядке убыла из Аллейда?
— Да всё по тому же, господин Торенс, – ответил Киллайд. – Засвидетельствовали своё почтение, уважение и убрались восвояси. Отношения не те, чтобы ..
Киллайд задумался, потом взял лист бумаги, что-то написал.
— Покажете моему советнику, он всё организует, господа. Мне пора заниматься делами, готовиться к поездке. Где, кстати, Пиккаро? Научился исчезать так же незаметно, как и появляться. Хм.. И всегда в неподходящий момент времени.
— Работа у него такая, мой Император, – пожал плечами Торенс. – Он свою работу знает на отлично, много проблем ложатся его плечи. В прошлый раз проблема с Вам-Го и с войной разрешилась сама собою, в этот раз может…
— Да знаю я, знаю, – махнул рукой Киллайд. – Я в курсе всех событий. Сейчас главное не прозевать момент, привести армию в чувство. Чтобы всегда, как говорится.
Когда Киллайд вышел из зала для совещаний, Арнинг спросил:
— Неужели нельзя организовать постоянные проверки, чтобы военные не расслаблялись?
— Они есть, – ответил Торенс. – На бумаге всё гладко, а из доклада Пиккаро следует, что не очень. Вот и взъелся сегодня Император на военных. Думаю, после проверки не одна голова полетит с плеч.
— Ну и правильно, – произнёс Арнинг. – Кто-то налоги платит, кто-то их почём зря тратит. Я о военных, если что. Ну что, пойдёмте, учитель?
В зал заглянул взъерошенный, долговязый и бледный Советник Его Императорского Величества, Торкин:
— Сидите? Ну-ну. Пиккаро не видели? Куда он делся? Из Дворца не выходил. Что за человек?
— Нет, не видели, – ответил Торенс. – Ты нам нужен, Старк.
— Это ещё зачем? – спросил Торкин. – Я вас опасаюсь. Особенно когда вы вдвоём.
— Да не бойся ты, – усмехнулся архимаг. – Мы никаких опытов сегодня ставить не будем. Нам Император разрешение выдал на..
— Я знаю. Идите, кого нужно я уже предупредил. Смотрите, не заблудитесь, иначе..
Дверь закрылась, окончание предложения Арнинг и Торенс не услышали.
— Прозвучало это как предупреждение какое-то, Ситар, – произнёс Торенс. – Что, в тайной библиотеке кто-то пропадал и блудил? Или блукал, как правильно? Ладно, пойдём.
— Милна Персона с собой брать будем? – спросил Арнинг.
— В следующий раз возьмём. Или ты думаешь, что мы найдём нужную книгу сразу, за одно посещение библиотеки? Сказал же Киллайд, там тысячи книг. Где они?
— Не понял, мастер! Они где кто или что? – спросил Арнинг.
— Вот ты дубина, Ситар! Я о монете спрашиваю и ключе. Неужели не понятно?
— Хм.. вообще-то, не очень, учитель, – хмыкнул Арнинг. – С собой. Точнее, в пространственном кармане.
— Плохо, очень плохо! – покачал головой Торенс. – Тебя грохнут, исчезнут и ключ и монета.
— Ну.. – Арни Торренс нг икнул, – спасибо на добром слове. С какого такого перепуга меня должны грохнуть?
— А что, не могут? Время такое! Ладно, не переживай, похороним с почестями. Двинули?
Арнинг и Торенс вышли из зала заседаний, повернули направо.
— Насколько я знаю, вход на нижние этажи находится под лестницей, ведущей на жилые этажи, – произнёс архимаг. – Я не ошибаюсь, Ситар?
— Нет, учитеоь. Я уверен, что там. Не зря возле лестницы гвардейцы топчутся, не зря.
Огромный коридор, с белоснежными колоннами, поддерживающие свод, везде и на всём позолота, красивая лепнина. На стенах, справа от магов, находились картины в тяжёлых, с позолотой, рамах. Слева, в нишах, задрапированных ярко-красной тканью, на постаментах фигуры бывших правителей, воинов. Архимаг и магистр раскланивались налево и направо, Арниг успевал отвешивать комплименты хорошеньким женщинам.
— Когда-то здесь появится и ваша скульптура, учитель, – произнёс Арнинг.
— Ты на что намекаешь, мерзавец? – Торенс остановился, посмотрел на магистра. – Намекаешь, что того? Пора?
— Нет, сказал первое, что пришло на ум. Но красиво же? На красном фоне белые скульптуры. Да, что-то я не то ляпнул. Тихо-тихо, учитель! Ничего не слышите?
— Тебя балабола слышно, – нахмурился архимаг.
— Слышу голоса Императрицы и Силиции.
— Что, они спускаются по лестнице? Пойдём обратно, Арнинг!
— Поздно, мастер, нас заметят. Нужно спрятаться. За мной!
Худощавый Арнинг легко оказался за статуей огнедышащего дракона, затем за тканью. Торенс с трудом протиснулся между стеной и драконом, скульптура провернулась вокруг оси.
— Мастер, живот в себя втяните, – тихо засмеялся магистр.
— Всё шутишь? – вздохнул Торенс. – Посмотрим какой ты будешь через пятьдесят лет. Здесь что, никто и никогда не убирает? Паутины сколько, сколько пыли!
— Тихо-тихо, господин архимаг! Валенсия и Силиция остановились где-то рядом, – прошептал Арнинг.
— Да я..ох.. сейчас чихну! Ап-чхи! – Торренс чихнул. Часть пола, на которой стояли архимаг и магистр начала опускаться вниз.
— Стоять! – закричал Арнинг. – Опять мы куда-то и во что-то влипли! Вы как, учитель?
— Слов нет! С тобой только свяжись!
Где-то далеко наверху виднелся светлый полукруг, вокруг магов было темно. Воздух был очень свежим, как показалось Арнингу, морозно-свежим.
— Кажется, прибыли, – пробормотал магистр. – Вот и спустились на нижние этажи. И где это мы находимся, кто мне скажет?
— Не знаю где мы находимся, но здесь магия не работает, – ответил Торенс. – Попробуй изобрази огненный шар, Ситар.
— А и правда, – ответил Арниг. – Плетение рассыпается. Если и пойдём куда-то, а идти нужно, то только вперёд.
— Я, лично, ничего не вижу. Ты молодой, иди на разведку, – произнёс Торенс. – Я здесь останусь, твою спину прикрою. Если что.
— Хм.. от кого и чем! – засмеялся Арнинг. – Магии нет, оружия нет.
— Иди и не зли, Ситар! А хотя.. Нет, нам нельзя делиться. Или разделяться, как правильно? Давай свою руку, Арнинг, я тебя отведу туда, куда нужно. Если бы ещё знать, куда нужно идти.
— Прямо, – подсказал магистр. – На раз-два.
Сделав несколько шагов вперёд, маги почувствовали, что вокруг них произошли какие-то изменения. Казалось, воздух пришёл в движение. Разом вспыхнули факелы, закреплённые на стенах, тени, зашипев, спрятались по углам огромной комнаты. Магистр проморгался и охнул.
— Глаза можно открывать, Арнинг? – спросил Торренс.
— Лучше вам этого не делать, учитель! – прошептал магистр. – Вот это да!
Торенс открыл глаза, выдохнул:
— Что за .. Что за склеп, мать его! А, Арнинг?
— Откуда мне это знать?
— Ты меня сюда привёл, тебе и отвечать!
— Ну вот, как всегда, – вздохнул магистр. – Гробы какие-то странные. Раз, два.. шесть гробов.
На невысоких постаментах, в два ряда, были установлены гробы. Только они, почему-то, были белого цвета. На некоторых лежали мечи различной длины, шлемы и круглые щиты с умбонами. В изголовье каждого гроба на полу находились огромные вазоны с давно засохшими цветами. Прямо на глазах, цветы осыпались, превратились в труху.
— Гробы, как гробы, – пожал плечами Торренс. – Эка невидаль! Не о том сейчас думаешь, Ситар. Эй, ты куда?
Торенс пошёл следом за Арнингом, площадка, на которой они опустились вниз, почти бесшумно исчезла где-то наверху. Пламя факелов затрепетало и только сейчас архимаг понял, что путей к отступлению нет. Магистр забрался на постамент, провёл рукой по крышке гроба, заглянул внутрь и отшатнулся.
— Ну, что там? – спросил Торенс.
— Мертвяк, – спокойным голосом произнёс Арнинг.
— Тьфу на тебя, Ситар! – выругался архимаг, – ясное дело, что живого в гроб не положат. Холодно-то как! Зуб на зуб не попадает!
— Поэтому на гробах много изморози, – тихо произнёс Арнинг. – А сами гробы из хрусталя, не иначе. Вон, как разноцветными огоньками крышка играет, переливается.
— Что-то мне твой голос не нравится, Ситар. Кто лежит в гробу?
— Я же сказал, что мертвяк. – Арнинг посмотрел на Торенса и тот попятился назад. – Не пугай так, Арнинг! У тебя такие глаза, такие глазища!
Арнинг спрыгнул с постамента на пол, взял в руки меч.
— Примерно так и думал, – произнёс магистр, почесав затылок. – Как думаете, учитель, сколько лет этому клинку? И вообще, где мы с вами видели похожие мечи, у кого?
— Я не специалист в железках, ты же знаешь, – пожал плечами архимаг. – Но меч похож на один из мечей, которыми Арвил машет. Подожди, это что, усыпальница… ? Да не может такого быть!
— Ещё как может, – кивнул Арнинг. – Все дома в Аллейде, как и во многих городах современной Империи, построены на старых фундаментах. А Императорский дворец, насколько я знаю, не перестраивался со времён Ушедших. То есть, аануров. Вам стоит взглянуть на хозяина гроба.
— Ну у тебя и выражения! Хозяин гроба, это надо же до такого додуматься! – произнёс архимаг. – Ты худой и звонкий, а мне-то как залезть на постамент?
— Я помогу, – ответил Арнинг. – Сначала встаньте коленями на постамент, а потом .. А потом, как получится.
Кряхтел Торенс, ему вторил и Арнинг. Архимаг, тяжело дыша, склонился над гробом, потом, нелепо размахивая руками и пытаясь сохранить равновесие, сделал шаг назад, с трудом, но остановился и не упал.
— Это что, он и есть? – спросил Торенс. – Но как такое возможно, Ситар?
— Если вы думаете, что там находится Арвил, то вы глубоко ошибаетесь. Там лежит молодой парень, очень и очень похожий на нашего мальчика. Но он не он.
— Да выражайся ты уже понятно! Он не он, они не они, – произнёс Торенс. – Сам вижу, что он не он. Но кто он – не понятно. Помоги мне, Ситар! Стар я для таких прыжков и подскоков, жалко крыльев нет.
— Это точно, – согласился Арнинг. – Всегда мечтал превратиться в орла белоснежного. Нет, лучше в чёрного.
— Почему в чёрного? – озадаченно спросил Торенс.
— А так, – махнул рукой Арнинг. – Чтобы все боялись.
Торенс с помощью магистра оказался на полу, Арнинг стал рассматривать рукоять метрового меча. В навершии он увидел камень красного цвета, в котором «теплилась» жизнь: камень едва излучал слабое свечение, магистр увидел искру света, затаившуюся внутри рубина.
— И что теперь, Арнинг? Ещё чуть-чуть и я замёрзну, – произнёс Торенс. – Холодно-то как!
— Я сейчас, – ответил магистр, поднимаясь на постамент соседнего гроба, на котором меча, щита и шлема не было. – Боги, вот это красота! Пепельные волосы, лицо .. Даже слов не подберу. Одним словом, здесь хозяйка гроба женщина. Лет тридцати, не больше.
— Да имей ты уважение к покойникам, Арнинг!
— А что не так? Ладно-ладно, здесь лежит госпожа усопшая. Вам не кажется странным, учитель, что мертвя... тьфу, прицепилось. Что покойникам очень и очень много лет, я бы сказал веков, а они – как только дух испустили. Мне почему-то кажется, что у женщины должны быть зелёные, как изумруды глаза. Тёмный!
Арнинг выпрямился, сделал шаг назад, и, не удержавшись на постаменте, упал на пол.
— Ох, мать-мать, – прошептал магистр.
— Ну, что опять не так? – недовольным голосом произнёс архимаг.
— Она глаза открыла! – прошептал Арнинг. – Бежим!
— Куда? – закричал Торенс.
— Туда, – ответил магистр, показывая пальцем на видневшуюся в полумраке дверь арочной формы. – Только туда!
Выбежав из комнаты с гробами, Арнинг и Торенс оказались в довольно-таки широком коридоре с горящими факелами. В конце коридора был виден яркий свет, справа и слева находилось множество закрытых дверей. Пробежав метров сто, Арнинг остановился. Его, чуть не сбив с ног, в спину толкнул Торенс.
— Чего встал, бежим, – задыхаясь, произнёс архимаг.
— Согрелись, учитель? – спросил Арнинг спокойным голосом.
— Что? Ещё бы! – ответил архимаг. Потом он прищурился: – Ну ты и придурок, Арнинг! Значит, никто на тебя не пялился из гроба?
— Нет, конечно, – засмеялся магистр. – Согреться же надо было, вот и согрелись.
— Идиот, – прошептал Торенс. – Разве можно так шутить? Боги, какой ты идиот! Сдались тебе эти шуточки! Взрослый человек, уважаемый ректор Академии, и на тебе! Я же вчера умер! Ну, почти умер.
— Шутить и подшучивать – моё любимое занятие, – ответил Арнинг. – А вот сейчас я не шучу! Бежим!
Арнинг бежал с мечом в руках, от него не отставал Торенс. Магистр хмыкнул, добавил ещё скорости. Коридор, сделав неожиданный поворот, закончился, маги увидели приоткрытую дверь. Яркий свет больно ударил по глазам, оглушил крик птиц. Не разбирая дороги, Арнинг побежал вперёд, продираясь через заросли колючего кустарника. За ним пыхтел, но не отставал архимаг.
— Хватит, Ситар, хватит, – взмолился Торенс. – У меня сейчас сердце выпрыгнет из груди.
— И то верно, – ответил магистр, переводя дыхание. – От смерти далеко не убежишь.
— Если ты сейчас скажешь, что в очередной раз по-идиотски пошутил, то я тебе сверну шею, – просипел архимаг.
— Если догоните, – ответил Арнинг. – Но я не шутил.. Может и показалось, конечно, но..
Торенс разогнулся, посмотрел на Арнинга.
— Так показалось или?
— Скорее всего нет, но может и или, – ответил Арнинг. – Склоняюсь к первому, но кто его знает. Страх такое дело, что и не.
— Правильно тебя Император называет мерзавцем!
— Не меня, а нас. Да и Пиккаро к нам затесался каким-то боком. Короче говоря, из той двери, из которой мы выбежали, за нами гнался воин в доспехах. Возможно, это была и женщина, не рассмотрел, времени не было.
— С пепельными волосами и зелёными, как изумруд глазами? – спросил Торенс.
— Не рассмотрел, учитель, я же говорю – времени не было. За вами побежал, еле догнал, – улыбаясь, ответил Арнинг. – Кто-то гнался с мечом в руке и зубами клацал. Или это вы клацали зубами?
— Ох, горе мне с тобой! Может, иллюзия какая? Как думаешь, Ситар?
— Может и так! Но только туда я теперь ни на шаг. На два можно, но не более. – Арнинг оглянулся, засмеялся. – Ну и просеку вы сделали, господин архимаг. Деревья налево и направо, как после бурелома. Нужно вернуться, посмотреть, оценить, взвесить и так далее, а может и более того. И ещё: я слышу шум воды. Ох, учитель, откуда у вас бутылка вина?
— Где ты прячешь всё самое ценное? Не думаешь ли ты, Арнинг, что у меня нет своего пространственного кармана?
Арнинг вздохнул, обходя сухие ветки, пошёл по «просеке». За ним, с бутылкой Анжуйского вина, ругаясь шёл Торенс.
Сон. Тяжёлый, липкий и дурманящий голову. Снились заснеженные горы, орёл, парящий в звенящей тишине голубого неба. Держа Калька за руку, я брёл по пустынному городу, который почему-то построили на огромной скале со срезанной верхушкой. Нет ни одного живого дерева, нет намёка на красивые цветы и роскошные кустарники. Просто город, просто здания и дома. Река, берега которой забраны каменными плитами, со множеством поворотов и изгибов, пересекающая город, – исчезла. Как напоминание о прошлой жизни города – окаменелые стволы деревьев, блеклая и невыразительная, ощетинившаяся тысячью острых листьев трава. Мы присели на скамейку, карлик сказал умную фразу, смысла которой я сначала не понял:
— Нужно открыть перегородку в плотине, чтобы в городе появилась вода.
— Зачем мёртвому городу вода, Кальк?
— Город потому и мёртвый, что в нём нет воды. Нет воды, нет рыбы, нет рыбы – город пустой. Неужели это так трудно понять, дылда? Чем питаться людям если нет рыбы?
— Это понятно, но я не знаю, что такое перегородка в плотине. Ты знаешь?
— Карлики всё знают, – с гордостью ответил Кальк. – Я тоже знал, но забыл. Нужно открыть перегородку или разрушить плотину чего бы нам это не стоило.
— Хорошо, – согласился я, – пойдём открывать эту перегородку. Куда пойдём? Налево или направо?
— Знаешь, когда мы по Дорогам королей прибыли на эту планетау, то мы застали цивилизацию Ушедших в полном расцвете. Я тогда был маленьким, но запомнил историю, которую мне рассказал отец, а он, в свою очередь, услышал её от Ушедших. Любая река, маленькая или большая и полноводная, символизирует собой бесконечность. В понятии Ушедших реки не имеют ни начала ни конца. Ничто не берётся из ниоткуда: дождь наполняет водой реки, реки впадают в моря или озёра. Солнце, беспощадное ко всему живому, нагревает воду и она испаряется. Но по мнению Ушедших ничто не исчезает и обязательно во что-то превращается. Так происходит и с водой: она поднимается вверх, из воды образуются облака и когда они становятся тяжелыми, опять идёт дождь, который наполняет реки. Это понятно, дылда?
— Конечно, об этом теперь знают все. Но причём тут плотина?
— Река – бесконечность, как и время. Куда бы мы не пошли, обязательно увидим плотины. Потому что они должны быть и слева от нас и справа. Или ты собираешься спорить с карликом?
— Хм.. Хорошо, тогда пойдём налево, – предложил я Кальку.
— Я за то, чтобы пойти направо, – возразил карлик.
— Хорошо. Ты иди направо, я пойду налево. Кто-то обязательно найдёт плотину.
— Нет, мы пойдём вместе, – покачал головой Кальк. – Если ты найдёшь плотину первым, я такого позора не переживу.
Мы пошли прямо: спустились по каменным плитам на дно несуществующей реки, поднялись наверх по шершавым и полуразрушенным плитам, пересекли по прямой город без названия, не забывая останавливаться и заглядывать в окна домов. Но мы видели в них лишь свои отражения, звук наших шагов заглушал все остальные звуки: стонали от непомерной нагрузки стены зданий, дребезжали стёкла в рассохшихся от времени рамах окон. Город жаловался на одиночество и на уготовленную ему тяжёлую судьбу. Город умирал и просил лишь об одном: дать ему второй шанс, оживить его, чтобы он смог вспомнить, что такое голоса людей, смех детей и крик птиц, неугомонных и любопытных.
— А знаешь, Кальк, – неожиданно для себя произнёс я, – пожалуй, я готов умереть, чтобы город ожил.
— Тебя ждёт Ваальдара, ты забыл? – Кальк остановился, сжал кулаки. – Ты забыл, что должен что-то сделать? Хоть я и не знаю что ты должен сделать, но ведь должен?
— Откуда ты знаешь о Ваальдаре? – удивился я.
— Мы, карлики, всё знаем! – со значением ответил Кальк.
Город как-то неожиданно быстро закончился. Относительно Недалеко от него находились горы, которые заснеженными пиками протыкали подбрюшье неба. Над горами кружил орёл, гордо раскинув крылья. Он, сделав над нами несколько кругов, прокричав что-то сверху, направился в сторону гор.
— С каких пор орлы кричат, как люди? – удивился карлик.
— А ты понял, что он нам прокричал?
— Конечно, – улыбнулся Кальк. – Мы же карлики. Он, орёл, сказал, чтобы мы шли в сторону гор и искали озеро. Оно оживит реку, река оживит город, в городе появится множество людей.
— Хорошо, – согласился я. – Если так сказал орёл, то пойдём..
Я сделал шаг вперёд и лбом уткнулся в почти вертикальную каменную стену. Кальк усиленно потирал ушибленный лоб и с ожесточением чесал затылок.
— И что нам теперь делать, дылда? Как перелезть через гранитную стену? Ведь она до самого неба, а может быть и выше неба. Хотя, что может быть выше неба? Если только самые высокие горы, но это не точно.
— Всё большое видится вблизи, Кальк, – засмеялся я. – Чуть подальше отойдёшь и большое кажется всего-навсего иллюзией, а великое – выдумкой. Так устроены люди: сами себе придумывают что-то, это что-то возвеличивают и потом, спустя некоторое время, начинают этому возвеличенному преклонять колени.
— Ты знаешь, – ответил Кальк, – такое происходит не только у людей и у нелюдей. И хорошо, что нас никто не слышит из Храма Всех Святых. Иначе, горели бы мы с тобой в пламени очищающем и благодатном.
— Я понимаю, что ты хочешь мне сказать, Кальк. Пусть всё остаётся так, как есть. Человек же во что-то должен верить, в конце концов? Когда одна вера умирает, на смену ей приходит другая. И не известно, что принесёт людям новое светлое и возвеличенное. Любовь и предательство или смерть и вечность.
— Ну у тебя и сравнения, – покачал головой Кальк. – Ты страшный человек, хотя я в этом и не уверен. Ох, а где же стена? Кто её убрал?
— Видишь, значит я был прав. Стена была лишь иллюзией, выдуманной преградой. А вот и ступени в небо. Идём?
— Ты иди, а я поеду, – произнёс Кальк.
— Как тогда, на берегу моря-океана?
— Ну да, а что поделать? Ты посмотри на ступени, посмотри! Вообще не уважают карликов, огромные ступени, просто огромные!
Кальк возмущался недолго. Уже находясь на закорках, он выдал:
— Всегда мечтал увидеть небо так близко. Вам, людям, хорошо. Вы все дылды.
Ступени, широкие и удобные внизу, в начале лестницы, начали сужаться и на них появилась наледь. Я иногда поскальзывался, но почему-то переживал не за себя, за разбитый нос или колени, а за Калька. Падать с большой высоты всегда больнее и поэтому опаснее. Ступени лестницы стали невыносимо скользкими, я ссадил Калька, сказав:
— Стой здесь и не двигайся. Я схожу на разведку, поищу плотину.
— А как ты поймёшь, что это плотина или не плотина? Без меня и не поймёшь.
— Ну да, можно подумать, что Кальк Великий хоть раз в жизни видел что-то подобное.
— Видел. Я же карлик, – засмеялся Кальк. – Только никуда идти не нужно, мы пришли. А чтобы увидеть озеро, нужно всего лишь оглянуться назад, увидеть ту работу, которую ты проделал. Пусть и было тебе тяжело, дылда, но ты упорный и многого в жизни добьёшься. Озеро у наших ног, точнее, мы стоим на льду, под которым много воды.
— Я даже не заметил льда, думал что на ступенях наледь, – признался я. – И что дальше?
— Вот озеро, видишь? Оно в обрамлении гор.
— Вижу, Кальк.
— Вон, посмотри на извивающуюся серую змею. Это старое русло реки. Но оно перегорожено льдом. Толстым слоем льда. Вода всегда себе найдёт дорогу, если старую ей перекроют. И вода нашла свой путь, минуя город, она куда-то там течёт. Так лёд и есть плотина, спросишь ты у старого Калька. Да, дылда, это и есть плотина, но только она внутри льда. Кто-то опустил перегородку, но до конца не закрыл. Со временем на ней образовался лёд. Понятно?
— Неужели нельзя было вовремя приподнять заслонку, чтобы город не умер? – удивился я.
— Ты знаешь, – задумчиво произнёс карлик, – я всё чаще и чаще задаю себе один и тот же вопрос: почему с нами постоянно происходят беды? Почему мы болеем и умираем, любим и страдаем, между собой воюем, чтобы кто-то лучше жил. А? Это кому-то нужно, дылла. Там!
Я посмотрел на небо, затянутое грозовыми облаками. Где-то вдалеке послышался раскат грома, небо на мгновение озарила яркая вспышка света.
— Кому-то наши рассуждения явно не понравились, парень! – Кальк вздохнул. – Значит, мы с тобой были во многом правы. Если что-то происходит, то это кому-то нужно. Знаешь, у карликов есть поверье: существует могущественный человек, может и не человек, который долго, очень долго спит. Во сне он видит наш мир, в котором происходят войны, всякие несчастья, живут крошечные живые человечки, существуют города и поселения. Спящий человек понимает, что такого быть не должно, боль и страдания это плохо, но оно спит и не может проснуться. Рано или поздно всё заканчивается, и вместе с остатками сна, как дурное воспоминание, исчезнет наш мир. Существо, проснувшись, посидит в кровати некоторое время и скажет: «приснится же такое!» Каждую ночь ему будут сниться красивые или ужасные сны, но только нашему миру в новых снах, в этих грёзах, места не будет.
— Плохое у вас поверье, – произнёс я. – Давай оживлять город, но вот только как очистить плотину от льда и добраться до перегородки, я не знаю.
— Вокруг полно энергии, дылда! – воскликнул Кальк.
— И что? Внутри меня всё выгорело, забыл?
— Расслабься, расслабься, откройся нам, – зашептал карлик. Я посмотрел в его глаза и мне стало страшно. Глаза у Калька были нечеловеческими, огромными, как блюдца. – Просто доверься нам, человек…
— Почему ты шепчешь, Кальк? – спросил я у карлика. Он не ответил, показав мне на небо. На лицо упали первые тяжёлые капли воды, гром загрохотал над самой головой.
— Найди в себе силы, растопи лёд, парень, – произнёс Кальк и неожиданно добавил: – Иначе мы умрём и ты никогда не увидишь Ваальдару. Ведь ты её любишь, дылда?
— Ещё чего! – ответил я, прислушиваясь к своим ощущениям.
Внутри меня, омывая мышцы, раздвигая собой спёкшиеся энергетические каналы, сращивая разорванные связи, текла полноводная река. Она заканчивала свой стремительный бег в стихиальном сосуде, который очень быстро наполнялся живительной влагой. Энергией.
— Ну что, ты готов? – весело прокричал Кальк.
— К чему?
— Оживить город и вернуть в него людей?
— Да, Кальк, я готов! – ответил я, сплетая красивый узор. – Кстати, плетение, которое растопит лёд плотины, названо именем твоего хозяина.
«Сеть Зиггурда» становилась всё больше и больше, стихорды красного цвета появлялись с просто ошеломляющей скоростью.
— Человек всегда старается вспомнить все свои дела, совершённые им при жизни. Особенно тогда, когда он находится на границе между жизнью и смертью, парень, – перекрикивая шум низвергающейся с неба воды, ставшие непрерывными раскаты грома, сказал Кальк. – Архимагу Зиггурду будет что вспомнить и приятно узнать, что он принимал участие в оживлении города. Жги, парень, влей в плетение энергии столько, чтобы звсё вокруг заполыхало, чтобы стало жарко и лёд заплакал. Жги!
«Не жалей нас, маг, нас много! – услышал я стройный хор саламандр. – Мы любим свою работу, из огня появилась жизнь, в огонь она когда-то уйдёт и нас станет ещё больше. Жги!»
— Жги, парень! – закричал карлик. – Сделай так, чтобы небу от огня стало жарко и больно!
— Оно и так плачет от боли, Кальк. Видишь, сколько слёз.
Красивый ковёр, свёрнутый в рулон, величаво плыл по небу в сторону плотины.
— Достаточно, – еле слышно произнёс я.
Ковёр из пляшущих саламадр начал разворачиваться и медленно опускаться вниз. К разодранному в клочья небу взметнулось облако густого пара, внутри которого зарождались молнии. Полыхнуло так сильно, что я на некоторое время ослеп. Всё вокруг заполонило туманом, который озаряли яркие вспышки света. Лёд загудел, и где-то далеко, в глубине озера, появился звук дикого и рассерженного хищника. Лёд пошёл трещинами и я услышал, что вода с гулом, сметая всё на своём пути, устремилась по жёлобу в сторону мёртвого города.
Мы стояли с Кальком на возвышенности, смотрели как исчезают остатки льда, который неизвестно сколько времени сковывал озеро и плотину. Рыбы, огромные и блестящие, выпрыгивали из воды, жадно вбирая в себя воздух.
— Ну всё, – произнёс Кальк. – Раз в городе появилась рыба, люди вернутся.
— Была бы вода, люди могут рыбу найти и в другом месте, – сказал я.
— Всё у вас не как у карликов, – вздохнул Кальк. – Что-то ищете, рискуете собой, погибаете, хотя это что-то находится рядом с вами, на расстоянии вытянутой руки. Нам здесь больше делать нечего.
— А перегородку поднять, Кальк?
— Нельзя всё делать за людей, парень, – покачал головой карлик. – Мы для них и так сделали всё, что могли сделать. Пусть на плотине они сами наводят порядок.
Я снял с себя одежду, нырнул в озеро. Вода была как парное молоко. Вынырнув, я услышал:
— Я вижу свет в окнах города, парень!
— Значит, мы оживили город.
— Пора возвращаться в свой мир, – произнёс Кальк. – Вставай, парень, вставай!
***
— Ну ты даёшь! – сказал Кальк, улыбаясь. – Второй кувшин воды на тебя выливаю! Вставай, местное светило разогнало лучами мрак и бесконечность.
— Красиво говорите, – произнёс я. Потом покачал головой: во сне я почему-то обращался к карлику на «ты». – Сон интересный был.
— Мёртвый город и плотина? – спросил Кальк. – Нет, это был не сон. Сон, конечно, но не совсем сон. Как лечение прошло?
— От энергии скоро лопну. А где архимаг?
— Грустил всю ночь на берегу моря, – вздохнул Кальк. – Сейчас за столом сидит весь в раздумьях.
— Неужели он не хочет возвращаться в наш мир?
— Хочет, и ещё как хочет.. Но он знает, что никогда здесь больше не появится.
— Да кто его.. – я потянулся до хруста костей, – может и откроется для людей Хранилище. Главное, научиться им пользоваться. Бескорыстно.
Одежда, как и предупреждал Зиггурд, была абсолютно новой, тщательно выглаженной, а рубашка, чего я не люблю, накрахмалена. У архимага под глазами залегли тёмные круги, весь завтрак он вздыхал, смотрел в окно и мало говорил.
Я бродил по дому, с удовольствием прикасаясь к мебели, стенам, к белоснежным колоннам, которых в доме было великое множество, подолгу стоял напротив картин, внимательно их изучая и любуясь пейзажами чужого мира. Умели Ушедшие строить на века. Причём, всё делали со вкусом. Если построили дом, в котором мы сейчас находились, то он выглядит так, как будто ему от силы несколько недель. Комната, в которую мы попали по широкой лестнице из чёрного мрамора, была относительно небольшой, приблизительно, пять на пять метров. Пол и стены из камня силгур, известного мне по полигону Академии в Аллейде. Он не отражает энергию, а поглощает всю, без остатка. У противоположной от входа стены установлена колонна из светло-зелёного камня с золотистыми прожилками. Перед колонной, на небольшом возвышении, – шестиугольная площадка.
Зиггурд остался стоять в стороне, с интересом за мной наблюдая. Колонна словно слилась воедино с полом, и создавалось впечатление, что она из него выросла. До потолка колонна не доходила каких-то полметра, верхний срез – ровный, никаких украшений. Без изыска, как сейчас модно говорить. Вдоль колонны, по всей её поверхности, на одинаковом расстоянии друг от друга, сверху вниз находятся выступы, около десяти миллиметров в ширину, заканчивающиеся на уровни моей груди. Дальше, чуть ниже выступов, металлический обруч жёлтого цвета, опоясывающий колонну. Высота этого обруча-цилиндра, около полуметра. Я присел на корточки, чтобы рассмотреть на цилиндре выпуклые рисунки. Сверху и снизу нанесены стрелки, указывающие, по всей видимости, направление вращения цилиндра.
— Я пробовал вращать цилиндр, – произнёс Зиггурд. – Трещит в нём что-то да и только.
Я коснулся стенки цилиндра и опробовал его сдвинуть с места. С лёгкими щелчками он начал вращаться. Чтобы выбрать пункт назначения, не обязательно обходить колонну, выбирая рисунок. Стоишь на площадке и вращаешь цилиндр. Удобно. Нашел нужное изображение, активируй колонну перемещения и в добрый путь. И тут придраться не к чему! Архимаг и Кальк, как и я, начали рассматривать на цилиндре изображения. Двенадцать рисунков, каждый не похож на предыдущий и последующий. Двенадцать миров? Непонятно, чтобы вернуться домой, нужно во всём разобраться. Я вспомнил сон и слова Калька: «ты же её любишь?». Думать о женщине – одно, любить – совершенно другое. Рисунки хоть и разные, но сделаны по одному типу: в середине круга из жёлтого металла находится камень, миллиметров двадцать в диаметре, на двенадцати рисунках камни разного цвета. Вокруг них, на небольшом расстоянии находятся мелкие, разноцветные камни. От серого, до ярко-красного. Рисунок человеческой ладони. Зачем он нужен? Я приложил к одному рисунку свою ладонь и ничего не произошло.
— Таких колонн в нашем мире много, господин архимаг? – спросил я.
— Трудно сказать, – Зиггурд почесал щеку. - Только я знаю двадцать мест, где есть что-то подобное. Так уверенно говорю, потому что вынужден присматривать за подобными сооружениями.
«Если вынужден, то значит это кем-то ему поручено! А кем, интересно, поручено? - подумал я. – Уж не архимагом ли Торенсом?»
Я встал на ноги, сделал шаг в сторону. Под ногами, как оказалось, был такой же рисунок, как на колонне. Камень голубого цвета, без дополнительных камней. Это, как я понимаю, отмечено место, где мы сейчас находимся. Запомним, вдруг пригодится? Рисунки – изображение планет, маленькие камни – их ночные спутницы. Или я ошибаюсь?
— У этой планеты есть спутницы, такие как наши Тоскана и Идель? - задал я вопрос Зиггурду.
— Нет, спутников нет. Я даже удивлялся этому первое время. Вы думаете, что эти рисунки обозначение планет и их спутников? Хм... интересная теория, молодой человек, почему-то мне это в голову не пришло. Тогда нам нужно найти изображение нашей планеты и два камушка соответствующих цветов.
— А вот оно, такое изображение! - сказал Кальк, который стоял сбоку от колонны.
Я провернул цилиндр, изображение, на которое указал карлик, теперь было перед нами. Да, очень похоже. Большой камень – жёлтый, рядом с ним маленькие розовый и фиолетовый.
— Ну что, давайте попробуем активировать колонну? - спросил я у архимага.
Он пожал плечами, как и карлик. Я приложил к изображению ладони свою, скользнув вниз, потянулся к стихиальному сосуду. Энергия отозвалась сразу, она послушно, маленькой струйкой, устремилась по моей руке к ладони. Прошло пять секунд – ничего, десять – тоже самое. Лишь через пять-шесть минут мы услышали, как загудела колонна. Она начала чуть вибрировать, вокруг колонны возникло золотистое свечение. Я убрал руку от рисунка ладони, гул исчез, свечение пропало. Ясно, колонну мы активировали. Теперь дело за малым – активировать сам рисунок. А как это сделать? Тоже влить в него энергию? Я вздрогнули от голоса, прозвучавший в полной тишине. Женщина явно что-то спрашивала, но вот что? Через несколько минут всё повторилось. Тот же голос опять произнёс какую-то фразу. Я посмотрел на Зиггурда и Калька, они пожали плечами.
— Давайте сойдем с площадки, – предложил я. - Что-то от нас требуют для полной активации, вот только что?
Зиггурд ненадолго задумался.
— Вы знаете, я рассматривал картины в домах, в которых побывал. В каждом доме обязательно присутствует изображение какой-то планеты на фоне россыпи звёзд. Красиво, очень. В каждом углу картины есть небольшое изображение золотого кольца, на которое нанесены какие-то странные знаки. Я сейчас подумал, а не связано ли это с активацией колонн? Возможно, что для перемещения нужны кольца. Я допускаю, что у всех Ушедших они были, иначе любой человек перемещался бы туда, куда ему вздумается.
— А как же вы, господин архимаг, перемешались между мирами? У вас же нет кольца.
— Здесь всё просто, – ответил Зиггурд. – Никакого кольца не нужно, если перемещаешься из Хранилища. А вот возвращаться без него в ту же самую точку не получается.
«Ну вот и всё. Я узнал всё, что хотел. Перемещения были, и не одно», – мелькнуло у меня в голове. Кальк смотрел на Зиггурда с приоткрытым ртом.
— Хозяин, какие миры?
— Потом, Кальк, всё потом, – ответил архимаг. – Картина с изображением кольца в этом доме тоже есть. Я смотрел только на изображение, может быть есть смысл исследовать раму картины? Как думаете?
Нужная картина находилась в спальной комнате архимага. Небольшая, размером метр на полтора, рама деревянная, резная. На холсте изображение россыпи звёзд, которые ежесекундно меняли цвет и, казалось, двигались. Внизу картины, как и сказал архимаг, было нарисовано кольцо жёлтого цвета, я бы даже сказал перстень с незнакомыми мне символами. Сняв аккуратно картину, мы начали осмотр. С первого взгляда – ничего обычного. Картина, как картина. Взгляд, во всяком случае, ни на чём не останавливался. Указательным пальцем правой руки я прикоснулся к рисунку кольца. Изображение на мгновенье вспыхнуло, сбоку рамы картины выдвинулся небольшой ящик. На перине из красного бархата, в коробочке лежали три перстня. Один побольше, явно для мужской руки, два меньшего размера.
— Ну что, берите большой перстень, молодой человек, и пойдемте к колонне. Почему-то вы в лице изменились.
— Что-то нет желания его надевать на палец. Я знаю на какие гадости способны изделия Ушедших. Был горький опыт, был, – ответил я и потом объяснил: – Я работал в мастерской по ремонту артефактов.
Мы задвинули потайной ящик, картину повесили на место. Спустившись по лестнице вниз, втроём стали на площадку перед колонной. Я приложил правую ладонь к рисунку ладони на цилиндре. На этот раз колонна ожила почти сразу, появился гул. Я приложил перстень к выбранному нами изображению жёлтой планеты и его двух спутниц. Яркая вспышка света, я успел заметить, как архимаг подхватил карлика на руки. Всё вокруг потеряло свои привычные и чёткие очертания, воздух закрутился в немыслимую по красоте спираль. Она распрямилась, превратилась в подобие цилиндра, который я видел вокруг лестницы, ведущей к Хранилищу. Вокруг ничего нет: нет колонны, нет комнаты в которой она установлена, нет дома, нет другого мира. Есть только яркие звёзды и звенящая тишина. Звёзды начали смещаться относительно друг друга и относительно нас, и я понял, что мы куда-то перемещаемся. Вот только куда и в какое время? В прошлое, настоящее или в будущее?
***
Храм «Трёх святых», после большой дневной службы, приводили в надлежащий порядок. Служащие убирали мусор и мыли полы, меняли свечи, протирали на иконах пыль. Обычная рутинная работа. Благочинный епископ Тильдум выполнял самую «неблагодарную» и ответственную работу: он пересчитывал деньги. На улице властвовал вечер, завтрашний день начнется с утренней службы и всё пойдет своей чередой. Всё как всегда, на протяжении пятидесяти лет. Епископ вздохнул. С каждым годом пожертвований Храму всё меньше и меньше, а у молодой супруги запросы всё больше и больше. И зачем Триединый придумал любовь, будь она неладна! Тильдум осенил себя знаком Трёх Святых, отгоняя прочь крамольные мысли. В настоящий момент времени главенствовала только одна: из общей дневной выручки забрать один золотой и при входе в дом бросить его в лицо своей благоверной, но не благодарной супруги. О её любовных похождениях говорит весь город. Он небольшой и провинциальный, в Табань ничего не утаишь и не скроешь. Оглянувшись по сторонам, епископ отсчитал из общей стопки монет ровно один золотой. Из потайного кармана рясы появился небольшой кошель. Деньги, с веселым перезвоном, отправились к своим блестящим собратьям. Это все было сделано так профессионально и быстро, что сторонний наблюдатель задался бы мыслью: а видел ли он вообще что-нибудь.
Ещё раз осенив себя знаком Трёх Святых, Тильдум ссыпал остальные деньги в небольшой сундук, запер его на ключ и вышел из служебного помещения в зал Храма. С важным видом он оценил работу служек, указал на пыль на иконостасе, с чувством глубокого удовлетворения, вышел во двор Храма. Пройдя десять метров, и остановившись у огромных ворот, Тильдум оглянулся назад и очаровался красотой Храма Трёх Святых. В тёмное время суток он смотрелся особенно торжественно и красиво: множество куполов отражали свет уличных фонарей и свет от двух разноцветных спутниц планеты Сорасты, Тосканы и Идель. Красивое зрелище! Такую красоту нигде больше не увидишь, даже в Аллейде, столице Империи! Пройдя по небольшой улице ещё метров пятьсот-шестьсот, епископ вышел на центральную улицу города Цветочную. От запаха фиалок кружилась голова, от людей, которые встречались по ходу движения, уже болела шея и правое плечо. Люди, завидев такой важный церковный чин, кланялись ему и показывали Знак Преклонения. Их много, он один! Поэтому у Тильдума от постоянных раскланиваний и ответов на Знаки Преклонения болело плечо и ужасно хотелось кого-нибудь ударить. Но ничего, скоро его дом, можно будет снять рясу, искупаться и отужинать в спокойной обстановке. Интересно, куда сегодня понесло Интранну? Опять, поди, на какую-нибудь встречу с «подругами». Тьфу...
Епископ сделал несколько шагов и остановился. Люди собралась в огромную толпу и что-то горячо обсуждали. Тильдум прислушался.
— Смотрите, смотрите! – крикнул кто-то из толпы. – Что это с нашим Храмом происходит? Пожар внутри, не иначе!
— Да нет, на пожар не похоже, – возразил кто-то. – Свет-то голубой! Такого света от пожара не бывает.
Епископ посмотрел в сторону Храма и его челюсть непроизвольно отвисла: Храм был отлично виден с любой точки города, но что происходило внутри Храма, для Тильдума было загадкой: свет из окон с желтого, какой бывает от горения свечей, до ярко-синего. Епископу даже показалось, что внутри Храма несколько раз сверкнула молния. То, что потом произошло на улице Цветочная, люди объяснить не смогли: епископ Тильдум подхватил руками полы рясы, как это делают женщины с длинными платьями, переходя вброд небольшую реку, оголил до бёдер свои ноги. Сандалии мгновенно слетели с ног и полетели в сторону толпы людей. Сам же священнослужитель, мелькая белоснежными пятками, обгоняя ветер, побежал по улице в сторону Храма. Уже перед ступенями, ведущими к Главным воротам, Тильдум остановился, когда вспомнил, что в таком непотребном виде появляться перед подчиненными и перед Триединым не стоит. Он опустил полы рясы, отдышался и потянул дверь на себя.
Яркий свет резал глаза, епископ не сразу увидел, что происходит внутри, в главном зале. Чуть позже Тильдум увидел странную картину: вся прислуга стоит на коленях и неистово молится, взгляды людей устремлены в сторону иконостаса. Прямо у его основания, где обычно стоит епископ во время службы, в воздухе, на расстоянии метра от пола, вращался шар из непонятного материала. Периодически из него вырывались молнии, отчего зрелище было невыносимо страшное. Жуткое, как отметил про себя епископ. Подойдя к серебристому шару, который стал вращаться ещё быстрее, Тильдум послал в его сторону знак отрицания всех нечистых. Этот знак отгонял нечисть и самого дьявола. Так, во всяком случае, всем говорил сам епископ. Короткие ветвистые молнии стали особенно насыщенными, из бело-голубых они превратились в ярко-красные. Воздух в Храме стал очень чистым и свежим, как после дождя. Тильдуму ничего не оставалось, как упасть на колени и опустить голову вниз, шепча при этом молитву. Зал Храма моментально наполнился зрителями. Такого столпотворения в нём давно не было. Епископ, во всяком случае, такого не помнил. Шар вращался с огромной скоростью, молнии сверкали так часто, что шар превратился в один огромный светящийся клубок красного цвета.
Люди в Храме стояли неподвижно. Одни себя осеняли Знаками Преклонения, другие – отрицания. Спустя несколько минут шар исчез из поля зрения присутствующих, по залу пронесся дружный вздох облегчения. Неужели всё закончилось? Перед иконостасом на полу возникло серебристое пятно, около трёх метров в диаметре. Вверх, к куполу Храма, устремились лучи яркого света и сквозь них проступили силуэты двух человек. Причём, один из них держал на руках, по всей видимости, ребенка. Свечение стало постепенно меркнуть, пока совсем не исчезло.
Люди в зале Храма Трёх Святых уткнулись лбами в каменный пол. Кто-то из них затянул молитву «Славься Единый, да прости все наши грехи, да вразуми детей своих.... ». Молитву подхватили сотни голосов. Люди, в едином порыве, неистово молились, не прекращая ни на минуту осенять себя знаком преклонения перед Триединым.
***
Яркая вспышка света и я понял, что стою на полу. Под ногами, по ощущениям, гладкий камень, рядом со мной архимаг, на руках у него карлик. Серебристый яркий свет постепенно начал сходить на нет, и то, что я увидел, меня повергло в шок. Перед нами, на коленях, стоял человек в чёрной рясе. Поодаль – человек двести, если не больше, дружно возносившие какую-то молитву.
— Хозяин, да поставьте меня на землю, в конце-то концов! – возмутился Кальк. – Я вообще не понимаю, зачем вы меня подхватили на руки, как маленького ребёнка!
Зиггурд послушно опустил карлика на пол, извинившись.
— Кажется, я узнаю это место, – сказал архимаг, оглядываясь. – Да, точно, такой красивый иконостас не во всех Храмах Империи умеется. Я вас поздравляю, мы благополучно добрались до места. Только вот разброс очень уж большой. Промазали, считай, на километр. А вот и епископ Тильдум, собственной персоной. Старый собеседник и вечный мой оппонент. Здравствуйте, Ваше Святейшество!
Епископ на секунду приподнял голову и опять уткнулся в пол. Я посмотрел по сторонам, потом вверх. Красиво, слов нет. Давно я не был в подобных заведениях. Монастыри ордена Правдоведов, которых очень много в Аллейде, гораздо скромнее, такого богатства у них нет. Ну, да Боги с ними, со святошами. Я засмотрелся на иконостас, меня дёрнул за рукав рубашки архимаг.
— Пойдемте, молодой человек! Сегодня в этом Храме поговорить ни с кем не удастся. Может быть это и к лучшему?
В Храме стояла оглушающая тишина. Слышно было, как где-то поёт свою песню муха. Мы прошли мимо епископа. Он осенил карлика каким-то специальным знаком.
— Кальк, да ты теперь знаменитость! Не иначе тебя за жителя тонкого мира приняли.
Карлик шёл впереди нас, шлепая по полу босыми ногами. Миновав толпу людей, стоявших на коленях, мы вышли во двор Храма. Прохладный вечерний воздух привёл меня в чувство, архимаг сказал:
— Ну и приключение! Кому расскажу не поверят! Спасибо вам огромное, юноша. Если бы не вы.. – Зиггурд махнул рукой, отвернулся.
— Перстень вам отдать? – спросил я.
— Нет, он теперь по праву ваш, – ответил архимаг. – Кстати, его ещё называют кольцом Силы или кольцом Перемещений. Мне Кальк рассказал, что вы владеете жезлом Повелителя. Кольцо вам нужено, как никому. У меня такое предложение: сейчас по домам, а завтра, ближе к вечеру, давайте встретимся в книжном магазине. Нам есть, что обсудить. Как вы на это смотрите, молодой человек?
— Обещать не могу! – ответил я. – Почему-то у меня в последнее время каждый день новое приключение! Я даже не знаю, где окажусь через полчаса или час.
Мы вместе дошли до книжного магазина, попрощались и я направился в сторону гостиницы «Тихая заводь».
« Конец второй части».
По пути в гостиницу я думал лишь об одном: хорошо то, что хорошо заканчивается. Единственным напоминанием о произошедшем со мною, было кольцо на указательном пальце правой руки. Левая рука непроизвольно потянулась к кольцу, от неожиданности я сбился с шага и остановился. Визуально подарок Зигнурда я не наблюдал, но знал, что он здесь, со мной. Перейдя на истинное зрение, я в этом убедился. От перстня расходилось золотистой сияния в обрамлении чёрного ореола. Даже здесь Ушедшие оказались на высоте. Зачем всем показывать, что ты являешься владельцем чего-то необыкновенного? По всей видимости, даже между моими родственниками возникало какое-то недопонимание. Хотя.. Это лишь мои догадки, как оно всё было на самом деле, мне никто никогда не расскажет.
С Цветочной улицы я повернул на Гостевую. Когда до гостиницы оставалось метров двести, я заметил необычайную оживленность. Во-первых, у входа в гостиницу стояли три кареты. Я отметил, что они очень богато украшены, запряженные в них лошади – какой-то дорогой элитной породы. Во-вторых, из гостиницы выбегали непонятные люди, что-то брали из карет и возвращались в гостиницу. Что за суета? Что случилось в моё отсутствие? Неужели графиня Кордекс в очередной раз куда-то влипла? Когда я стоял возле двери в гостиницу и наблюдал за непонятной суетой, поймал себя на мысли, что лучше бы графиня куда-нибудь «влипла». Как оказалось, из гостиницы выбегали служащие магазинов, брали свертки с готовой одеждой и куда-то бежали. Я был уверен, что все они спешили ко мне в номер.
Открыв дверь, я зашёл внутрь гостиницы. На меня тут же налетел красномордый, рыжеволосый парень с вытаращенными глазами.
— Смотри куда прёшь! – крикнул он мне. – Не видишь, люди работают!
Мои самые худшие предположения сбылись: двери номера – нараспашку, кто-то выходит, кто-то заходит. Я скрипнул от злости зубами. Да что она себе позволяет, эта графиня? Как оказалось чуть позже, Ваальдара позволила себе очень многое. Гостевая комната была полна народу. Моя спутница, в каком-то совершенно невообразимом платье, исполняла красивые па. Со мной произошло то, что я потом вспоминал со стыдом. Силушкой меня природа не обидела, люди вылетали из двери номера и, ударяясь о стену коридора, оседали вниз. Через несколько минут в номере остались только я и Ваальдара. Ещё пару минут она выделывала какие-то пируэты, но потом обернулась. Улыбка на лице графини моментально сошла на нет и взрослая женщина покраснела, как нашкодивший котенок.
Спиной я опёрся на дверь, выслушивал нецензурные слова, доносящиеся в мой адрес из коридора. Про себя загадал: если этот бедлам не утихнет через пару минут, то я плюну на правила хорошего поведения в обществе и просто-напросто кому-то набью морду. Первым, кому посчастливилось нарваться на мой кулак, был знакомый рыжеволосый детина, под два метра роста и немного не в себе. Я не удосужился закрыть дверь на замок, от удара ноги она открылась, только чудом я сохранил равновесие и остался стоять на ногах. И тут началось...
______
— Ну что, хулиган, дебошир и носоломатель. Что скажешь в своё оправдание? – капитан Траук продолжал «допрос» со всей «беспристрастностью». – Может, ты мне нормальным человеческим языком объяснишь, что здесь произошло? Другие участники эпической массовой потасовки ничего вразумительного сказать не в состоянии. Одни фразы, типа «а он мне по уху», «а он мне между ног» и так далее и тому подобное. Кто тебя из себя вывел, Арвил, и главный вопрос, чем?
Вздохнув, я объяснил Трауку, что произошло. К концу моего рассказа капитан держался за живот и тихо всхлипывал. Когда я замолчал, он вышел из гостиничного номера и вернулся с бутылкой гномьей водки и вазой с фруктами.
— Сейчас принесут еду и мы снимем твой стресс. Если честно, то давно я так не веселился. Да, парень, крепкий ты! Так уделать шесть человек, двое из которых сейчас на излечении в доме напротив гостиницы, это что-то с чем-то. Только плохо, что ты в хлам разнёс две кареты, за них придётся заплатить.
Я махнул рукой, мол, заплачу.
— Никто на меня заявление не подаст?
— Да ну, брось ты! Хозяин гостиницы видел, что произошло, он на твоей стороне. Ладно, ты того красномордого здоровяка на место поставил. Но какого.. остальные на тебя с кулаками полезли? Закон на твоей стороне, это говорю я, начальник городской стражи. Да и вообще, обнаглели эти ребятишки дальше некуда. Они везде себя так ведут, ты особо не переживай на этот счёт. Эти господа хорошие имеют интерес в продаже большого количества одежды. Право навязывать свои услуги им предоставляют хозяева магазинов. Другими словами, как хочешь, но продай одежду, обувь и так далее. От этого мелкие служащие имеют свой процент от сделки. Вот и все дела! Эти друзья до того охамели, что готовы залезть через окна в дом лишь бы что-то продать. Ты бы знал, сколько жалоб на магазины поступает, это просто..
В дверь номера постучали, вошла девушка с огромным подносом.
— Мы что, кого-то ждём? – спросил я.
— Мы-то не ждём никого, но у нас сейчас будут гости. Вот увидишь. Знаю я двух мерзавцев, которые..
Дверь распахнулась, в номер зашли два неразлучных друга. Крепыш Стоунк и рыжеволосый Мидроу.
— Думали, мы ничего не узнаем? – спросил Стоунк.
— Сидим мы себе спокойно, кушаем в обществе милых дам, согласившихся скрасить нам серые будни и длинную ночь. Забегает в кафе какой-то малец с криком «убили, убили, убили!» И где произошло убийство? В гостинице «Тихая заводь», – продолжил рассказ друга Мидроу. – Наш знакомый, не будем называть его имени, не так давно заселился в эту гостиницу. Поэтому мы, бросив ужин, шикарных женщин, сломя голову бросились знакомому на помощь. И что мы видим?
— Наш друг живой и невредимый, в обществе начальника городской стражи вкушает водку. Неужели мы ошиблись? Неужели Арвил тихо-мирно сидел в своём номере и не ввязался в очередную драку? Что здесь произошло? – спросил Стоунк, повысив голос.
Мне пришлось повторить рассказ.
— Да, у тебя одни приключения, – сказал Мидроу. – Вещи целыми оставил, не изорвал в порыве гнева?
— Целые вещи, целые, – ответил я. – И самое обидное, что за них придётся отдать два золотых.
— Вот Тёмный ненавистный! – поморщился Траук. – Из головы вылетело: к Гавру какое-то высокопоставленное лицо прибывает из Аллейда, он попросил присутствовать на встрече. Ладно, давайте по чуть-чуть и разбегаемся. Арвил уже носом клюёт.
От выпивки я отказался. Меня и без водки водило из стороны в сторону. Веки стали просто неподъемными, я почувствовал, что проваливаюсь в сон. В голове крутилась назойливая мысль: кто к Гавру, начальнику Тайной полиции Табань, может прибыть из Аллейда? Мысль канула в бездну, я заснул.
____
Проснулся я рано, за окном серело предрассветное небо. Поднявшись с дивана и открыв нараспашку окно, вдохнул с наслаждением чистый, прохладный воздух. Вчерашний день наложил отпечаток на сон, но это и понятно. Не каждому выпадает возможность побывать в чужом мире и вернуться оттуда целым и невредимым. На душе было бы спокойно, если бы не вчерашний мордобой. Не ответь я на оскорбление красномордого верзилы, неизвестно чем бы всё закончилось. Я знал приёмы, которыми пользуются в магазинах, чтобы завлечь клиентов и раскрутить их на деньги. Обычная магия, ничего противозаконного и доказуемого: лёгкое воздействие на мозг человека и он готов скупить без разбора в магазине все вещи. Нет, такие проделки без внимания никто не оставлял, но и законы соответствующие никто не издавал. Значит, это кому-то в высших кругах выгодно. Как и везде, кто-то имеет свой интерес. Злился ли я на Ваальдару? Нет. Она побывала под воздействием амулета лёгкого подчинения. Интересно, как она пережила вчерашнее? Скорее всего, подушки мокрые от слёз. Я подошёл к двери в спальную комнату, заглянул. Да твою ж.......! Комната была пустой, Ваальдары не было. Ну что ты будешь делать? Как связался с ней, так одни неприятности! Я вернулся в гостевую комнату, сел на диван и стал соображать, куда могла пойти ночью молодая женщина. В голову лезли самые дурные мысли.
— Ты меня убьёшь? – раздался знакомый голос. Из ванной комнаты вышла графиня Кордекс.
— Что у тебя в голове? Конечно, нет.
— Ну.. после вчерашнего...
— И не думай об этом. Забудь.
— Я всю ночь думала и решила, что нам лучше расстаться, Арвил. У тебя из-за меня одни неприятности.
Девушка положила мне на плечо голову и расплакалась. Я гладил её волосы и в очередной раз обратился к Триединому: «Вот за что мне всё это? Неужели я такой грешник, что мне ниспосланы суровые испытания?»
В дверь тихо постучали. Открыв её, я сделал шаг назад, не веря своим глазам: в коридоре стоял и «мило» улыбался человек с разноцветными глазами.
— Не возражаете, если я войду, молодой человек? – спросил Пиккаро.
***
— Белый, сколько мы прошли по подземному ходу? – спросил Шрам.
— Да кто его знает, – ответил лейтенант, доставая из-за голенища сапога нож. – Километров пять-шесть. А что? Доставай нож и ковыряй землю, время не теряй.
— Я к чему спросил, – произнёс Шрам. – По моим расчётам, мы должны быть на территории дружественного нам, в кавычках, Абу-Арна. Или под территорий, не знаю как правильно выразиться.
— Я тоже об этом подумал, – сказал лейтенант, когда в стенке подземного хода получилась довольно-таки глубокая ниша для закладки свитка с разрушающим плетением. Хватит, Шрам. Держи свиток и не забудь дернуть за нитку. Дёрнул? Хорошо, теперь засыпай свиток, а землю попробуй утрамбовать.
— Это уже десятый, Белый. Как сработает магия, ты так и не рассказал.
— Проше простого, Шрам. Когда ход закончится, я активирую плетение стихии Земля. Свод хода начнёт рушится, свитки, напитанные энергией, откроются и .. Ну, ты понял.
— Будет большой бабах, – засмеялся Шрам. – Лихо ты придумал, Белый.
— Всё придумано до нас. Бери и пользуйся. Ну что, пошли дальше?
— Погоди, лейтенант. Если подземный ход того, то как мы вернёмся назад?
— А что нам помешает активировать плетение с другого конца хода, Шрам? Узко мыслишь. Ох, как вспомню лица смотрителя кладбища и его работников, когда мы на поверхность вышли… Вот так и рождаются легенды, сказки и небылицы. Мертвяки поднялись из могилы и поздоровались с людьми, а люди схватили колья и пронзили тела мертвяков. Примерно такие рассказы появятся в трактирах Империи и за её пределами, помяни мои слова. Быстро же бежал смотритель, быстрее ветра. Отдохнул? Пошли.
Разведчики прошли не меньше километра, Белый остановился.
— Ты чего, лейтенант? – спросил Шрам, придержав командира со спины.
— От чужой магии голова кругом идёт, – ответил Белый. – Чем дальше мы от Империи, тем её больше и больше. Заметил, какие гладкие и без отметин лопат и кирок стены хода?
— И скользкие, как лёд, – добавил Шрам. – Ход никто не копал, ты это хочешь сказать?
— Да, здесь поработала магия Хаоса. Только она на это способна. Магия Земли не в счёт, конечно. Странно. В Абу-Арне своих магов нет, есть только перебежчики из Султаната. Но в Академии Султаната кафедры стихии Земля нет. Вывод напрашивается только один: в Абу-Арне сейчас находятся маги из-за Хребта Невезения. Это ни для кого не секрет, конечно, но.. Тихо, Шрам, тихо. Кажется, я что-то услышал..
Белый погасил фонарь, прислушался. Ему показалось, что впереди и относительно недалеко, раздавались голоса людей и лязг оружия. Прошло минут пять, в подземном ходе была звенящая тишина и лейтенант успокоился. Разведчики прошли около тысячи шагов, от основного хода влево и вправо уходили ответвления. Ход, уходивший направо, был перегорожен стальной решёткой, из левого ответвления доносился шум воды.
— Хорошее место для закладок, Шрам, – прошептал Белый, доставая нож. – Постарайся не шуметь.
— Я как мышь, – ответил Шрам.
— И не более того, – улыбнулся лейтенант.
Закончив со свитками, Белый и Шрам прошли по левому ответвлению метров двести и оказались перед закрытой на засов деревянной дверью. Через не плотно прилегающие доски пробивался яркий свет, шум реки стал оглушающе громкий. Дверь бесшумно открылась, Белый выдохнул:
— Мать его не замай! Красота какая!
Разведчики стояли на площадке, нависающей над рекой. К ней, неширокой, но с сильным течением, вели ступени деревянной лестницы. В обрамлении густого леса река делала несколько изгибов и впадала в широкую и полноводную реку со скалистыми, почти отвесными берегами.
— Красиво, но нужно идти, Шрам.
Разведчики закрыли дверь, глаза привыкли к полумраку. Шрам придержал Белого за плечо, прошептав:
— Мы не одни, лейтенант.
Земля содрогнулась и Белый понял, что стальную решётку, перегораживающую правое ответвление, подняли. Вдалеке были видны всполохи огня, голоса людей.
— Шрам, выходи на площадку и спускайся к реке.
— А ты, лейтенант?
— Я активирую плетение и следом за тобой. Выполнять, Шрам.
— А может..
— С мечами в подземном ходе много не повоюешь, – усмехнулся Белый.
Он дождался, пока Шрам не вышел за дверь, досчитал до ста, потянул за верёвку свитка с плетением стихии Земли. Плетение напиталось энергией, Белый бросил свиток на пол, шагнул за дверь. Шрам стоял на последнем марше лестницы, смотрел вверх, на лейтенанта.
— Беги, Шрам, уноси свои кривые ноги, мать твою!
Земля задрожала, навесная площадка и лестница, опирающаяся на площадку, начали разваливаться. Вниз полетели глыбы камней, досок, полетел вниз и Белый. Перед тем, как погрузиться в воду, он успел вдохнуть побольше воздуха, задержать дыхание и закрыть глаза.
***
Краснолистные клены и березы, вишнелистные сливы, фотинии и барбарисы, зелёные дубы и липы, теряющиеся среди красных деревьев. Багровый лес, как его назвал магистр Арнинг, полыхал, звал и манил. Но, одновременно с этим, лес внушал страх и ужас тем, кто ни разу в нём не был, не дышал этим особым воздухом. Природа-мать распорядилась самым причудливым образом, собрав воедино всё самое прекрасное, что произрастало в Империи.
— Ну, и чего ты притих, Арнинг? – спросил Торенс, приложившись к бутылке восьмилетнего Анжуйского креплённого. – О чём задумался?
— Изучаю природу, мать нашу, – ответил магистр, показав рукой на Багровый лес. – Такая красота встречается исключительно на юге Империи. Или.
— Да иди ты, Ситар, – покачал головой Торенс. – Опять твой дурацкие шутки. Ты лучше ищи дверь из которой мы.. ммм.. ретировались от догоняющего нас то ли воина, то ли воительницы. Хотя, хрен редьки не мёд и не вино. Ох, Арнинг, чтобы я с тобой хоть одной ногой, не говоря о двух! Да никогда!
— Я тоже теперь с собой никуда ни одной ногой. И даже двумя. Ни за что и никогда. Странно всё, не находите, учитель?
— Что именно странно, Арнинг?
— Мы явно не в Аллейде. Это раз. Куда делась императорская библиотека и усыпальница Ушедших? Это два. Лес странный. Это три.
— Может, мы не видим дверь, потому что перед нами иллюзия холма, Ситар? – спросил архимаг. – Ушедшие на такие штуки горазды были.
— От иллюзии под ногтями грязь не появляется, учитель. Я этот холм на карачках избороздил, осмотрел и ничего не нашёл. Была дверь и не стало двери. А лес странный, да.
— Да сдался тебе этот лес, Арнинг! Ты думай, как нам домой вернуться. Кольцо переноса с собой?
— Нет, учитель, в Академии. Мы шли в библиотеку, если вы помните.
— Помню. Я своё дома оставил. Вот же Тёмный ненавистный!
— Нужно идти к реке. Есть река, есть людские поселения, есть поселения людей, появится информация. Кто мы, где мы и зачем мы. Вставайте, учитель, до реки не так уж и далеко.
— Ну да, придумал. По реке поплывём, только вопрос – на чём? Лично я, не знаю как ты, плавать не умею. От слов вообще и никогда. Пошли, чего ты стоишь, Арнинг?
— Я стою, а вы сидите, учитель.
— Так дай руку и помоги подняться, Ситар.
Лес закончился на удивление быстро. Торенс и Арнинг стояли на обрывистом берегу неширокой реки. Справа от них на берегу было шесть лодок, их охранял воин в кожаных чёрных доспехах. Молодой парень бросал в воду камни лишь изредка посматривая по сторонам.
— Не имперец, – сказал Арнинг. – Доспехи на нём не наши.
— Думаешь, он из Абу-Арна, Ситар?
— Уверен. Я же вам сказал, что мы на юге Империи или.
— Да, ты прав. Шесть лодок, значит людей с того берега переправилось много. Вопрос: где люди, Арнинг?
— Собаки лают, учитель. На охоту люди прибыли. А вон и рог запел, слышите?
— Слышу. Нам не хватало только на охотников нарваться и стать дичью для загона.
— Из вас, учитель, получился бы неплохой олень, – усмехнулся Арнинг.
— Тьфу на тебя три раза, Ситар. План какой-то есть, шутник?
— Есть. Спускаемся, связываем, лодки дырявим, уплываем и на этом всё.
— Хороший план, Арнинг, пошли.
«Ловчие сети» спеленали воина, он непонимающими глазами смотрел на двух человек в мантиях. Тот, что помоложе, показал воину кулак и засунул в рот белоснежный платок.
— Ни угу ни ага, понял, парень?
Воин кивнул, продолжая наблюдать за действиями странных людей, появившихся из ниоткуда. Необъятный по размерам маг в тёмно-синей мантии поднял с земли камень и начал им бить по днищу лодки.
— Знаешь, дорогой мой, мы с тобой идиоты! За каким таким Тёмным ненавистным нам дырявить лодки, если можно их столкнуть в воду и вся недолга?
— Точно, – кивнул Арнинг, – одна голова хорошо, а полторы лучше.
Когда пять лодок подхватило течением реки и они начали удивляться от берега, магистр, нагнувшись над воином, произнёс:
— Закричишь, спалю к Тёмному ненавистному, понял?
— Он это любит делать. А что поделать, если у него внутри сидит и жаждет крови дикий и давно не кормленный зверь, – сказал Торенс.
Арнинг вытащил кляп, спросил:
— Мы сейчас в Абу-Арне? Видите, учитель, я прав был. Второй вопрос: как далеко от сюда населённый пункт и как он называется?
— Смарук-Гере, мой господин, он нахо..
— Смарук-Гере? – закричал Торенс. – О, Триединый, зачем ты с нами так? Я знаю где находится эта деревня, Ар.. то есть, мой ученик. Мы недалеко от Долины погибших королей. Так, воин?
— Так, мой господин, – кивнул воин. – Мы прибыли сюда на охоту, чтобы восполнить запасы продовольствия Его Величества Мидроса. Он сейчас находится в Усыпальнице. Не убивайте меня, господа маги, я вам рассказал всё, что знал.
— Нет, не всё, – сказал маг в красной мантии. – Это что же получается, вы на веслах шли против течения реки? Не верю!
— Зачем нам грести, если с нами шесть магов, мой господин? Лодки сами плыли.
— Понятно. Ты, парень, уж извини, но ударить тебя нужно. Скажешь своим, что так мол и так, подобрались сзади, ну и вот.
— Я понял, мой господин, спасибо, мой господин, – ответил воин, закрыв глаза. – Только не насмерть.
— Ты зверь, Арнинг, – произнёс Торенс, когда лодка закачалась на волнах. – Тебя же попросил парень ударить не насмерть. А ты?
— А что я? Ударил так, чтобы всё выглядело правдоподобно. Я же не виноват, что у него такой тонкий череп. Хрусь, и пополам. Тьфу. Теперь во сне ко мне придёт..
— Я же говорю, зверь, – поморщился Торенс, – хотя, может он и выживет. Кто знает? Эта река называется Гере, Арнинг, она выпадает в реку Таурену, самую большую по протяжённости на материке. На берегу Таурены и находится Усыпальница королей. Забавная у неё история и очень грустная. Хочешь услышать?
— Да, учитель, – ответил Арнинг, работая веслом.
«Дорога не терпит нерешительных, дорога предстоит кровавая, дальняя. Против Зла стоять насмерть, страдать и умиляться смертью», – произнёс Торенс. – Такие слова высечены на Усыпальнице, Арнинг.
— Странные слова, – ответил магистр. – Дорога кровавая, однозначно, война. Но вот насчёт умиляться смертью – я пас, даже и предположить ничего не могу. Как можно умиляться смертью? Это вообще выпадает за рамки моего понимания.
— Ладно, слушай дальше. Деревня Смарук–Гере была построена на территории королевства Ситнамия во время строительства грандиозного сооружения. В нём, по задумкам королей восьми королевств, должны быть похоронены первые лица. То есть – короли. Они считали себя людьми, приближенными к Всевышнему, за свои дела, мысли и поступки. Самым значимым поступком в те времена считалась война. Люди воевали с людьми и прочими, на войнах гибли миллионы человек. Погибнуть на поле битвы ради процветания королевства, прославляя имя своего короля, считалось подвигом. На войнах погибали и короли, которые своим примером вдохновляли подданных на великие дела. Умерщвлять себе подобных. Один король погиб, второй, десятый – так и закрепилось за долиной, где расположена Усыпальница, название: Долина погибших королей. Время шло своим чередом, короли менялись просто с невероятной скоростью, Усыпальница, которая имела двухэтажное надземное красивое здание, начала расстраиваться, но только не вверх и вширь, а в глубину, то есть, строились всё новые и новые подземные этажи. Приглядом за чистотой на этажах и за территорией Усыпальницы занимались специально обученные люди, которых называли смарук, что в переводе с древнего, нынче мёртвого языка, означает «прислуживать равным себе и друг-другу». Арнинг, ты слушаешь?
— Слушаю, учитель, – ответил магистр. – Продолжайте.
— Восемь королевств, восемь подземных этажей. Король Эльбуран Властный, далёкий- предалёкий предок нынче здравствующего короля Мидроса, посетил Усыпальницу на второй день своего пришествия на престол. Люди долго ломали голову зачем он это сделал, внутри королевства полно проблем и их нужно решать в срочном порядке, а не посещать Усыпальницу. Но король есть король. Он отчитывается только перед Всевышним и перед своей совестью. Поговорили люди и забыли об этом. В один прекрасный момент по королевству Ситнамия пронеслась дурная весть: вышел указ за подписью самого Эльбурана, в котором было прописано: каждый год, такого-то числа и во столько-то, ко входу в Усыпальницу доставлять людей в количестве не менее трёхсот человек, возрастом от десяти до тридцати лет. Для чего нужны люди, никто не знал. Спросить об этом у короля никто не решался. В дни, когда людей под охраной пригоняли в Долину погибших королей, являлся и Эльбуран, который самолично сопровождал жертв на пятый этаж. Что с людьми происходило дальше – тайна, покрытая мраком. Но жители деревни Смарук–Гере ни разу не находили следов пребывания людей на пятом подземном уровне. С каждым посещением Усыпальницы Эльбуран становился всё больше и больше ненавистным к своим подчинённым, всё больше требований он к ним выдвигал. После четвёртого посещения Усыпальницы Эльбуран Властный, в буквальном смысле этого слова, выполз на ступени лестницы, ведущей в Усыпальницу. Лошади воинов личной охраны короля встали на дыбы, они рвались убежать из лагеря военных, небо над головой людей за несколько секунд из голубого и безоблачного превратилось в грозовое, с неба хлынул сильный дождь, беспрерывно гремел гром и сверкали молнии. Но непогода так же быстро закончилась, как и началась. Люди увидели своего короля, окутанного облаком чёрного цвета. Фигура Эльбурана странно мерцала, на несколько секунд пропадала из поля зрения людей. Все начали между собой пересматриваться, перешептываться и строить предположения. С Эльбураном творилось что-то страшное и необъяснимое. Но вот что? Люди поняли, что на ступенях Усыпальницы находится не король Эльбуран, а злобное животное из потустороннего мира. Одного взмаха руки монстра хватило, чтобы чёрное облако накрыло военных и гражданских, а так же животных. Через несколько минут с ними было покончено: перед Усыпальницей находились почерневшие скелеты, а на ступенях стоял седой старец, с седой головой, с бородой до пояса. С этого времени и началось распространение Зла не только по королевству Ситнамия, но по остальным королевствам, над которыми распростерло свои крылья чёрное Зло. Некроманты набирали силу, люди стали материалом для проведения кровавых опытов и обряда призыва из тонкого мира всевозможных монстров, демонов. Но люди и некроманты, как и сам Эльбуран Властный, не знали и даже не догадывались, что это только начало конца нормальной жизни королевства Ситнамия.
— Так вот откуда у Мидроса неуёмная тяга к насилию, – произнёс Арнинг. – Теперь понятно, почему некромантия у нас и в Султанате под запретом. Мидрос, скорее всего, собирается возродить былую славу своего предка, и в этом ему помогают монахи из Чёрного ордена. Так, учитель?
— Ты всё правильно понял, Ситар, – ответил архимаг. – Мне одному кажется, что мы чересчур быстро плывём? Смотри, Арнинг, эта речушка впадает в Таурену, а она по своей натуре бешенная. Напомню, я плавать не умею. Главное вовремя сойти на берег, а то мало ли что.
— Я понял, учитель. Река извивается, как змея. Найдём пологий берег и высадимся. На ногах как-то привычнее и надёжнее передвигаться. Думаю, нас перебросило поближе к Усыпальнице не просто так. Мидрос здесь, мы здесь, почему бы нам короля Абу-Арна не того? Навсегда и совсем?
— Не грохнуть? – спросил Торенс. – Я двумя руками за, Арнинг. Вон более-менее пологий берег, греби туда, Ситар. А это что такое? Площадка, лестница, на ней человек. Ситар, ты это тоже видишь?
— Вижу… А вон и второй появился. Знакомая личность. Да это же..
Раздался непонятный гул, правый от архимага и магистра берег содрогнулся, верхушка холма просела, небольшая площадка, нависающая над рекой, исчезла, как и лестница. Арнинг успел увидеть, как два человека упали в реку Гере. Магистр отчаянно заработал веслом, архимаг привстал на корме, подгоняя Арнинга.
— Не вижу людей, Ситар, – произнёс Торенс. – Ты можешь сильнее грести?
— Я тоже не вижу, учитель. Я первый раз управляюсь с веслом. Увидели людей, господин..?
— А мы здесь..
На поверхности реки появилась голова светловолосого парня, потом – темноволосого. Они схватившись руками за борт лодки, переводя дыхание.
— Твою через не могу, – произнёс светловолосый. – Верю глазам и не верю. Архимаг Торенс и магистр Арнинг. Вы каким ветром здесь оказались?
— Попутным, – ответил Арнинг. – Мы к берегу решили пристать, а тут вы. Как снег за шиворот. Или на голову, что не суть важно, но значимо. Как Пиккаро поживает, Белый?
— Замечательно, – ответил лейтенант. – Ну что, швартуемся к берегу?
— Было бы неплохо, – сказал Торенс. – Впереди река Таурена, а мы не.
— Что не? – не понял Белый.
— Ахримаг хотел сказать, что мы не умеем плавать, – объяснил магистр Арнинг.
Орок сидел с закрытыми глазами, Великий хан Изар-Ош не находил себе места: пропала Юнь, исчезла шкатулка с договором между халассами, войсками Мидроса, огромным войском Императора Дор-Мо, последователя покойного Императора Вам-Го. Но самое главное – посланцев двух великих государств нашли с перерезанными глотками в охраняемых артугах. Кто это сделал, Изар-Ош знал: из загонов для животных сбежали три разведчика из Империи Киллайда, чтобы он был проклят во веки веков, сын собаки и гиены! Юнь, как она могла сбежать с людьми и предать его, Великого хана, как? В артуг зашёл улун, поклонился:
— Великий, к вам пришли братья Динмар и Тинмар.
— Что? Какие братья? – растерянно спросил Изар-Ош. – А, братья. Пусть зайдут.
Кровь от крови, младшие братья Великого хана были похожи, как слёзы дождя. Братья-близнецы остановились у входа в артуг, встали на колени.
— Не гневайся, брат, но мы пришли с плохой новостью, – сказал Динмар. На его лице был обезображивающий шрам, начинающийся от левого виска и перечеркивающий скулу.
— Что можно ожидать от сегодняшнего утра, – вздохнул Великий. – Что может быть ужасней ночных новостей? Говори, брат, говори. Мой меч в ножнах и я его оттуда не извлеку. Даю слово.
— Брат, после ночного происшествия, сингура халассов больше не существует. Восточный и Северный тайпары покинули становище Великого хана. Причину ухода они не назвали, но она очевидна. Ты пригласил в гости тех, с кем халассы воевали веками, Великий. Когда ханы тайпаров узнали о присутствии в становище чёрных магов, они..
— Ясно, – перебил Динмара Изар-Ош. – Нечто подобное я и предполагал. Трусливые твари. Они решили спрятаться за спинами настоящих воинов? Ну что же, мы доживём до того времени, когда эти собаки, узнав о нашей победе над людьми, приползут на коленях и будут молить о прощении. Только его не будет, это говорю я, Великий хан Изар-Ош! Два тайпара ушли, сколько у нас осталось воинов, братья?
— Около четырёхсот тысяч, брат, – произнёс Тинмар. – Десять тысяч лучников, двести тысяч воинов на конях, остальные мечники, копейщики и воины с арбалетами. Но их мало, мой хан.
— Можем ли мы с таким войском указать людям на их место в мире, братья? – спросил Великий. – Сумеем ли мы пройтись огнём по поселениям людей?
— Зачем это делать, Великий? – подал голос Орок. Шаман посмотрел на Изар-Оша глазами, затуманенными порошком священного ордуга. – Люди, после объединения в единое государство, уже не те, мой хан. Император Киллайд…
— Заткнись, Орок, заткнись, – закричал Великий. – Нужно сбежавшим тайпарам показать, кто в великой степи и на территории людей хозяин. Так бы поступил мой отец Великий Утар-Ош, да прибудет он в чертогах мудрого Муразы в хорошем настроении и спокойствии за детей своих. Вернёмся с победой из-за Уни, священной для халассов реки, разберёмся с предателями, с двумя тайпарами, превратим их в своих рабов на веки вечные.
— Великого не переспоришь, – улыбнулся шаман Орок. – Но договорить мне позволит хан Изар-Ош?
— Позволит, – скрипнул зубами Великий хан. – Говори, старый шаман.
— Император Киллайд через несколько дней прибудет в воинские части, расположенные недалеко от Уни. Великий может сделать два дела одновременно. Сразиться с людьми и ..
— И обезглавить Империю. Так, Орок?
Шаман склонил голову.
— Так, Великий. По древнему обычаю, перед началом великого похода необходимо провести священный обряд Трёх, мой хан. Обряд Воина, Матери и Ребёнка. Мне нужно сто столбов, врытых в землю и сто пленников.
— Будет тебе сто пленников, шаман. Динмар, Тинмар – поручаю это вам. Так же, братья, вам необходимо объехать воинов, они должны быть готовыми выступить в поход через две луны. Охрану плотов усилить, не хватает повторения ночного происшествия. Орок останься, братья – свободны.
— Орок, твой ворон не мог ошибиться? Я о Киллайде спрашиваю, – спросил Изар-Ош. – Что он ещё тебе показал?
— Великую битву, мой хан. Её исход не понятен, ворона атаковал белоснежный орёл. Но я успел увидеть, что впереди войска людей, на белоснежном коне, находится Император Киллайд.
В артуг вошёл улун, поддерживающий под руки Юнь. Её лицо было в кровоподтёках, метарха прижимала к животу окровавленные руки. Изар-Ош сделал шаг к любимой, но остановился. Молчание затянулось. Юнь упала на колени, заплакала:
— Прости, мой хан. Не по своей воле я побывала на другом берегу Уни, меня усыпил светловолосый..
— Я догадался, – перебил метарху Великий. – Как ты переправилась через реку и почему у тебя в крови руки и платье?
— Я продала твой подарок, Великий, и наняла рыбака. Он переправил меня на наш берег. А потом…
— Что, потом? – прошептал Изар-Ош, прекрасно понимая, что сейчас скажет Юнь. – Сколько их было, ты лица улунов запомнила?
— Пятеро. Пятеро улунов меня .. как какую-то шлюху.. как хотели. Они меня называли ханской подстилкой, Великий. Нет, лиц я не запомнила. Меня оглушили и набросили на голову мешок. Я не хочу жить, Изар, жизни мне в сингуре не будет. Отпусти меня на волю, Великий хан.
— Сейчас тебя осмотрит Орок, остановит кровь, подлечит. Потом, Юнь, ты соберёшь вещи и покинешь Дикую степь. Ты права, здесь тебя ничего хорошего не ждёт. Возьмёшь золота, сколько унесёшь, и да поможет тебе мудрый Мураза. Я всё сказал. Орок, помоги этой..
Юнь вздрогнула, опустила голову. Орок помог мктархе подняться на ноги, вывел из артуга Великого хана Изар-Оша.
_______
Сочная зелёная трава, просторы Дикой степи, артуг Великого хана. Халассы замерли, никто из них не посмел отвести взгляд от жилища Изар-Оша. Все ждали знака Великого Муразы, его благословления похода бесстрашных степняков за священную реку Уни. Замерли и замерло всё: мужчины, женщины, дети, домашний скот, невысокие мохнатые лошади. В небе кружили птицы, но на некотором удалении от артуга Великого. Халассы сутки не сомкнули глаз, они не могли пропустить момент, когда к небу устремится столб чёрного дыма. Походы за Уни, на территорию людей, для тайпаров всегда сопровождались великими потрясениями. Дикая степь помнит, сколько крови пролили халассы решая вопрос ханства после возвращения из похода.
Кровь. Нет ничего священней и благоговейнее этого слова. Кровь очищает халассов от скверны. Кочевники, в отличии от людей, с нетерпением ждут очистительный поток, красную волну, которая захлестнёт Дикую степь и все тайпары. Эта волна сплотит халассов на многие десятилетия, позволит кочевникам жить, рожать, воспитывать детей и внуков. Орок, старший шаман, стоял на коленях перед входом в артуг Великого, сам Изар-Ош находился в нескольких шагах от Орока. Он смотрел на белоснежного орла, кружившего над становищем. Услышав дружный вздох тысячи халассов, Изар-Ош посмотрел на своё бывшие жилище. Артуг был объят пламенем, к небу устремился столб чёрного дыма. Халассы восприняли произошедшее, как знак Муразы. О, великий и мудрый Мураза, ты знаешь что делать!
Степняки, а их было не менее десяти тысяч, отхлынули от артуга, который пожирал очистительный огонь. Кочевники отступили, как отступает волна священной реки Уни от берега в летнее засушливое время, оголяя дно. Изар-Ош посмотрел на десять рядов по десять столбов в каждом ряде. С кляпами во рту, к столбам верёвками привязаны люди, в глазах которых сквозил ужас. Люди понимали, какая им уготована участь. Великий хан подошёл к первому столбу. Шаман Орок поклонился, протянул Изар-Ошу священный нож альгарот. Хан посмотрел в глаза светловолосому мужчине, вытащил изо рта кляп.
— Ну что, человек, пришло время умереть во имя Муразы. Готов ли ты к этому?
— У нас свой Бог, грязный халасс. Триединый взирает на непотребство, которое ты собираешься учинить. Он отомстит, халасс, и когда-нибудь Дикая степь содрогнется, она встанет на дыбы, когда на твою землю придут с войной люди. Теперь я готов, кочевник. Вспори мне живот, мразь, убей меня. Это сделать легко, потому что я связан и без оружия.
Изар-Ош растерялся, он не ожидал услышать подобное от человека. Люди – трусливые создания, что могло с ними произойти, как смел приговорённый к смерти мужчина ему, Великому хану, такое сказать в лицо? Кровавая пелена застила глаза халасса, он перерезал шею наглецу, сделал шаг назад. Шаман Орок подставил под струю крови глиняный кувшин с широким горлышком. Изар-Ош подошёл ко второму столбу, к которому была привязана молодая женщина. Русые волосы, небесно-голубые глаза, красивые черты лица. Хан вырвал кляп, женщина плюнула в лицо халассу кровавой слюной. Великий хан вытер лицо рукой, вонзил альгарот в живот женщины, несколько раз нож провернул. Женщина забилась в конвульсиях, но не издала ни единого звука. Глаза, наполненные болью, смотрели на Великого с ненавистью.
— Будь ты проклят, изверг… – прохрипела женщина, её глаза закрылись.
К третьему столбу был привязан подросток. Примерно двенадцати лет, в длинной холщовой рубашке, едва достающей ему до колен. Изар-Ош подошёл к пленнику, не доставая кляп изо рта, возил альгарот в шею. Священный ритуал Трёх был исполнен. Перерезанная шея мужчины символизировала смерть врага, нож в животе женщины – невозможность плодить потомство, убитый подросток – смерть этого потомства, будущих врагов халассов. С остальными пленными справятся воины, улуны, собрав кровь пленников в священные сосуды. Добавив в кровь вино десятилетней выдержки и пыльцу травы ордук, туманящую голову, халассы получат напиток, который затем поставят на поминальные столы, когда будут вспоминать не вернувшихся из похода. Таков обычай, его необходимо соблюдать.
Изар-Ош отошёл на несколько метров от места казни, но, почувствовав спиной взгляд, прожигающий его насквозь, остановился, обернулся. Халасс увидел, что к одному из столбов был привязан человек в светло-серой монашеской одежде. Монах смотрел на Великого и улыбался. Во взгляде монаха не было злости и ненависти, глаза человека в монашеской одежде излучали доброту и тепло. Изар-Ош подошёл к монаху, вырвал изо рта кляп.
— Ты радуешься смерти, монах? – удивлённо спросил хан.
— Нет, халасс, никто не рад смерти, но никто из присутствующих пленников её уже не боится. Люди, которых вы взяли в плен, увидели столько смертей своих близких, родственников и друзей, что они перестали смерть воспринимать, как конец жизни. Нет, халасс, убив этих людей и меня, вы вдохнёте в новую жизнь тлеющий огонь. Где-то родится ребёнок, который с малых лет будет знать, что халассы – страшные звери и враги людей и всего живого.
Меч со свистом рассёк воздух, голова монаха покатилась по земле. У Изар-Оша предательски задрожали ноги. Когда казнь подходила к концу, Великий хан велел, чтобы к нему привели молодого мужчину. Пленника заставили встать на колени.
— Мураза Великий дарит тебе жизнь, жалкий слизень. Мураза велит тебя отпустить, чтобы ты донёс до людей то, что здесь увидел. Пусть люди знают, что халассы убивали людей и будут убивать. Ты меня понял, человек?
— Да, понял. – ответил мужчина, не поднимая головы.
Незамедлительно последовал удар плетью, на грязной рубашке пленника появились пятна крови, мужчина упал к ногам Великого хана.
— Повторю свой вопрос, человек. Ты меня понял? – произнёс Изар-Ош.
— Понял, – ответил мужчина, потом добавил: – Великий хан.
Плеть опять опустилась на спину мужчины, разрывая рубашку и кожу человека в клочья. Били пленника долго, потом, подняв на ноги и придерживая под руки, толкнули в сторону, где находилась река Уни. Мужчина шёл спотыкаясь, падая и поднимаясь с земли, полз на четвереньках. Изар-Ош долго смотрел вслед человеку, наблюдая, как всё меньше и меньше становится его силуэт.
***
Вечером на небе не было ни одного облака, солнце садилось за горизонт багровым и недовольным. Под утро погода изменилась, небо затянули тяжёлые, наполненные водой тучи. Ветер, холодный и беспощадный, кружил над лагерем халассов, пытался погасить пламя костров, выдувал тепло из переносного жилища братьев Великого хана Изар-Оша. Конец первого месяца лета. Холодного лета, которого не было на памяти даже у старых халассов.
— На улице должно стоять благоговейное тепло, брат, но такое впечатление, что мы попали в осень, – произнёс Тинмар.
— Да, лето очень холодное, согласен, – ответил брату Динмар. – Но меня не это волнует, брат. Всё у нас пошло как-то не так, слишком уж всё легко получается. Пять небольших городов сожгли, взяли в плен несколько сотен людей, переправили через Уни множество драгоценностей, но.. но слишком всё тихо. У меня на сердце лёд и дурное предчувствие. Киллайд что-то задумал, где-то нас ждёт ловушка.
— Да брось ты, брат! – произнёс Тинмар. – Люди трусливые создания, за много лет в них ничего не изменилось, каждый сам за себя. Как рассуждают люди, ты знаешь? Нет? А вот как, брат: воины топчут чужую землю и течёт кровь, пусть так и продолжается, ведь это происходит не на нашей земле. Брат, наша сила в том, что мы как один кулак. Отец наш как говорил? Пока люди разобщены, удача на нашей стороне.
— Ты слишком легкомысленный, брат. В двадцать пять лет нельзя быть таким. Против нас ещё не выступили основные силы людей. Одни Красные вымпелы чего стоят. Не дай Всевышний, если мы сегодня с ними столкнёмся! Четыреста тысяч халассов могут быть опрокинуты двумя тысячами воинов из вымпелов. Ты плохо знаешь историю последнего сражения, брат. Отец тогда еле уцелел.
Полог артуга приподнялся, заглянул Орок. На бледном лице шамана лежали тени страха и ужаса, на лбу выступили капли холодного пота. Орок кашлянул, чтобы привлечь внимание братьев-близнецов.
— И тебе не спится, старый шаман? – вместо приветствия произнёс Динмар. – Или у тебя плохие предчувствия? Заходи, рассказывай.
— Земля дрожит и плачет, молодые ханы. По земле разлиты волны страха и ненависти. Люди собрались вместе, они жаждут мести, – произнёс шаман, стоя на коленях. – Нам нужно отступить к священной Уни, молодые ханы. Нас впереди ждёт смерть и позор. Я доложил о своих видениях Великому хану, он меня обещал казнить. У Великого новая женщина, в артуге запах вина не выветривается. Беда, молодые ханы, я не знаю, что делать.
Тинмар стоял рядом с шаманом, держа в руке меч. Его глаза горели безумием, щёки залил румянец гнева.
— Что ты сказал, старый дурак? Повтори, выродок! – Тинмар сделал замах, но его руку перехватил Динмар, заставивший брата опустить меч.
— Успокойтесь! – закричал Динмар. – Брат, нужно сначала выслушать шамана, потом принимать решение. Говори, Орок.
После рассказа шамана, Динмар долго ходил по артугу, заложив руки за спину. Молодой хан вспомнио каждое слово шамана, расставил информацию на свои места. Первое: люди сумели собрать войско. Пусть и не многочисленное, но всё же. Второе: шаман, с помощью ворона, в лагере людей увидел палатки белого и красного цвета. Их было очень много. В лагере людей находились Красные вымпелы и боевые маги! И ещё сказал Орок: в армии людей много святых людей. Священники! Никогда служки Триединого не принимали участие в войнах. На сколько знал хан, у священнослужителей своя магия, свои заклинания, которые ничем не уступают по своей силе заклинаниям шаманов. Но больше всего Динмара пугали шесть Красных вымпелов. Это шесть тысяч отборных воинов, мечников, которые любую войну могут превратить в бойню, в которой скотом, отправленным на убой, будут халассы.
— Повтори, шаман, как выглядел воин, который руководит Красными вымпелами, – потребовал Динмар.
— Да, молодой хан: рваный шрам пересекает лицо, начинается он у правого глаза и заканчиваясь на левой скуле. Закрытый чёрной повязкой правый глаз. На вид ему далеко за шестьдесят лет, мой хан. Седые волосы, седая борода, усы. Все воины низко опускали головы, когда разговаривали с этим воином.
Динмар почувствовал, как предательски задрожали ноги, в голове пронеслась мысль: «это конец!» Все считали, что Красный генерал, легенда Кровавой войны, давно сгинул. Он, как призрак войны, воскрес и сумел собрать под красные знамёна своих воинов. А это немалая сила.
— Нужно срочно отступать к Уни, к городу Ильтрас, откуда мы начали своё победное шествие, брат. Иначе нас всех ждёт смерть. Бесславная смерть, Тинмар. Лучше позорное бегство, чем...
— Ты.....ты..... – не находил подходящего слова Тинмар. – Ты позор нашей семьи, ты трус! Мы должны показать людям, кто хозяин на войне, кто на ней всего лишь раб. Ещё одно слово, Динмар, и я тебя убью, несмотря на то, что ты мой ....
Договорить Тинмар не успел: воздух наполнился гулом, халассы услышали глухие удары. Как понял Динмар, люди били мечами по щитам. Воздух дрожал, вселяя в душу халассов страх и неуверенность. Братья выбежали из артуга, вВоздухи на неоседланных лошадей, пробрались через толчею и хаос, царивший в лагере кочевников, к холму. Братья поднялись на холм и то, что они увидели, повергло их в шок.
На расстоянии примерно шести сотен шагов от лагеря кочевников, перед небольшим лесом, на небольшой возвышенности, отгораживающей лагерь халассов от Ведьминого болота, стояла армия людей. Бросилось в глаза отсутствие всадников, только пешие воины, выстроившиеся непривычным образом: впереди копейщики, за ними лучники, арбалетчики. На правом и левом флангах развевались шесть вымпелов ярко-красного цвета. Воины били о щиты мечами, нагоняя на халассов страх. Динмар прикинул количество воинов и немного успокоился. Сорок тысяч, это очень мало. Но помня слова своего отца, Динмар понял, что люди задумали какую-то пакость. Люди первыми не пойдут в наступление, слишком неравные силы. Тогда что ждёт халассов?
Земля содрогнулась, чудовищный взрыв прогремел где-то сзади, в лагере кочевников. Боевые маги людей принялись за привычную работу. Динмар увидел, как из ушей и носа Тинмара хлынула кровь. Он провёл рукой по губам, посмотрел на кровь. Уши заложило, в голове был туман. Но то, что увидел воин, оглянувшись в сторону лагеря, его немного успокоило: построение всадников, мощного и непобедимого кулака халассов, почти закончилось, впереди на чёрном тонконогом жеребце гарцевал Великий хан Изар-Ош. Пешие халассы тоже время не теряли, они приближались к холму, на котором стояли братья-близнецы. С неба хлынул ледяной дождь, превративший глинистую землю в подобие каши. Всё преимущество конницы сошло на нет: лошади не возьмут сильный разгон, мощного удара по пешим воинам людей не будет.
Второй взрыв, прозвучавший в нескольких десятков шагов от братьев, разметал пеших халассов, превратив землю в свалку человеческих тел. Оторванные руки, ноги, разбросанные внутренности, и кровь, кровь везде и запах нечистот, запах смерти. Это зрелище вызвало у Динмара приступ тошноты, он посмотрел на брата, сброшенного с коня взрывом на землю. Глаза Тинмара безжизненно смотрели в серое небо, из них текли кровавые слёзы. Динмар зарычал, завыл в приступе ярости и от понимания того, что только что лишился самого дорого человека на свете – своего родного брата-близнеца, свою родную кровь.
Великий хан принял решение атаковать людей, этих никчемных выкидышей выхухолей. Всего сорок тысяч воинов против нескольких сот тысяч халассов? Вы издеваетесь, черви? От людей в сторону построившихся для атаки халассов на белоснежном коне, в сопровождении двух всадников, выехал Красный генерал. Всадник, находившийся справа от легендарного генерала, держал белый вымпел. Переговоры? Изар-Ош засмеялся. Трусы, ничтожества. Ещё не началось сражение, они уже сдаются. Жалкие черви! Позади Великого хана конные халассы недовольно зашумели. Они не понимали, почему до сих пор люди не атакованы, почему мечи славных улунов не обагрены кровью.
Изар-Ош поднял правую руку с сжатым кулаком, гул многотысячного войска стих. Великий ударил пятками жеребца, поехал навстречу Красному генералу. Они остановились на расстоянии десяти метров, генерал сказал:
— Буду краток. Предлагаю сдаться, сложить оружие, отпустить пленных и убраться в Дикую степь. На обдумывание пять минут, время пошло.
Динмар посмотрел на серое небо. Ледяной дождь смывал кровь, которая продолжала идти из носа, ушей. Халасс понимал, что просто так Красный генерал никогда ничего не говорит. Значит, у него есть в рукаве козырь, который позволяет ему не бояться численного преимущества кочевников.
— Что тебе сказал твой хозяин, генерал? Как на твою выходку отреагировал Император Киллайд? Ты же без его согласия собрал это жалкое войско? Ты понимаешь, что только что предложил Великому хану Изар-Ошу? Ничтожный полуслепой калека, которого много раз предавали, который должен давно сгинуть в огне преисподней. Ты мне говоришь о какой-то сдаче, жалкий червь? Где Киллайд, я хочу посмотреть в его глаза, я хочу увидеть его голову на пике. Где Император?
Красный генерал пожал плечами, разворачивая коня.
— Я предложил, ты оказался, грязный халасс. Прощай. С Императором ты встретишься, это я тебе обещаю.
Перед глазами Изар-Оша стояла кровавая пелена, его затрясло от злости и ненависти к Красному генералу и к людям. Великий хан поднял правую руку вверх и резко её опустил. Тут же земля содрогнулась под ударами копыт лошадей халассов. Генерал оглянулся назад, покачал головой и сделал отмашку рукой. Первый ряд копейщиков расступился, из строя вышли люди в мантиях и в серых свободных плащах. Они одновременно подняли руки вверх, их ладони окутало голубое сияние. Ещё не понимая, что происходит, Изар-Ош почувствовал, как его тело сковывает холод, как изо рта валит пар. Земля стала покрываться коркой льда.
Щупальца холода коснулись ног жеребца Великого, он встал на дыбы. Изар-Ош не удержался в седле, упал на землю. Он наблюдал, как его трёхгодовалого жеребца опутывает морозный узор, превращая тело лошади в ледяную скульптуру. Всадники-халассы начали падать вместе с лошадьми на землю, потому что лошади во время бега не могли удержаться на ногах. Не долетая до земли, тела халассов превращались в прозрачные изваяния, от удара об землю их тела распадались на кровавые осколки.
Задние ряды конницы налетали на застывшие ледяные скульптуры своих собратьев, круша их, превращая в кровавое месиво. Безжалостное уничтожение воинов продолжалось и продолжалось.
Вместо дождя с неба теперь летели градины, размером с кулак взрослого человека. Динмар не чувствовал боли, он не в силах был пошевелить руками и ногами. Халасс смотрел сквозь приоткрытые веки, отяжелевшие от налипшего льда, как гибнут его сородичи. Град прекратился, с неба теперь летели огромные сосульки. Они пробивали тела замерзших воинов, раскалывали их на множество осколков. Динмар видел, как сосульки откалывают от его тела куски кровавого льда, он сделал последний вдох, глаза молодого хана закрылись. Динмар, брат Великого хана Изар-Оша был мёртв.
Мёртвые братья-близнецы не могли видеть, как в тыл конницы халассов и с флангов ударила конница людей. Она сметала со своего пути растерявшихся кочевников. Мечники Красных вымпелов дождались, когда маги разрушат плетения, превращающее всё живое в лёд, вступили в бой. Через шесть часов от четырёхсот тысячного войска халассов ничего не осталось. Чудом выжившего Великого хана Изар-Оша привели к Императору Киллайлу, поставили на колени. Хан опустил голову, по его щекам текли слёзы.
— Накормить, напоить, выделить лучшую лошадь, снабдить провиантом, – отдал приказ Киллайд.
Стоявший рядом с Императором Красный генерал, обратился к хану:
— Мы тебе сохраним жизнь, но с одним условием, собака. Ты должен добраться живым до Дикой степи и рассказать халассам, не участвовавшим в походе, что здесь произошло.. – Генерал поморщился. – О произошедшей здесь бойне. Это понятно?
Хан, не поднимая головы, кивнул. Он знал, что это будет его последнее путешествие. В Дикой степи его ждал позор, мучительная смерть и небытиё. Степь помнила победы славных халассов, степь помнила о проигранных халассами битвах. Дикая степь помнила всё.
В ресторане в столь ранний час, кроме десятерых наёмников, никого не было. Пиккаро кивнул рыжеволосому капитану, тот сопроводил взглядом Ваальдару и меня.
— Знакомые? – спросил я у полковника.
— У меня по всей Империи знакомые, – неопределённо ответил Пиккаро. – Садимся за стол, плотно завтракаем и в путь.
— С помощью кольца переноса?
— Хотелось бы, Арвил, но увы. Кольцо двое суток будет заряжаться. Как минимум двое суток, может и дольше. Да и троих человек оно не перенесёт. Архимаг Торенс предлагал провести эксперимент, но его вовремя остановил Арнинг. Поедем в карете, довольно-таки комфортабельной.
— До столицы Абу-Арна суток трое ехать. Можно хорошо выспаться, – сказал я, отметив, что лицо графини Кордекс побледнело.
— Мы не едем в Абу-Арн, – покачал головой Пиккаро. Ваальдара вздохнула, принялась за завтрак. – Мы едем в небольшой город Венллейд, что у подножия Хребта Невезения. Там кое-что произошло и вы, молодой человек, я полагаю, косвенный виновник страшного происшествия. Понимаю, вы не в курсе недавних событий, Арвил, а их очень много.
— Например, – спросил я. – Война случилась, горы полетели по воздуху или солнце взошло на западе, а село на востоке? Господин Пиккаро, если в Венллейде опасно, то я не намерен рисковать жизнью графини Кордекс. Я ей дал слово, что..
— Слово, слова, – поморщился Пиккаро. – Если бы вы знали, сколько я давал кому-то слово и сразу же его забирал. А всё из-за нашей суровой действительности. О происшествиях поговорим позже, наёмники, которые нас сопроводят до Венллейда, уши навострили. Потом поговорим, в карете.
Наёмники позавтракали, потянулись к выходу из ресторана. Капитан что-то шепнул Пиккаро, подошёл к двери и столкнулся с Гавром. Поздоровавшись с нами, начальник Тайной полиции Табань протянул Пиккаро тонко скрученную бумагу, запечатанную сургучом с тиснением личной печати Императора Киллайда.
— Нечто подобное я и предполагал, – усмехнулся полковник. – Киллайд и Красный генерал разбили войско Великого хана Изар-Оша. Точнее, втоптали непобедимых халассов в грязь. Ну что же, одну чёрную косточу на счетах можно сбросить. Уже легче.
— Если в наших войсках присутствовали Торенс и Арнинг, то … – произнёс я, допивая кофе.
— Нет, не присутствовали, – перебил меня Пиккаро. – Они странным образом исчезли из Императорского дворца. Шли по коридору первого этажа, решили спрятаться, не знаю по какой причине и от кого, за статую чудовища и всё, как в воду канули. Не дай бог, конечно. Я о воде.
— И нет никаких предположений? – спросил Гавр.
— Дорогой друг, наша работа на девяносто процентов состоит из предположений. И только десять процентов являются не выдумкой, а фактами. Впрочем, они тоже требуют проверки, поэтому могут считаться предположениям. Я не знаю, где находятся архимаг и магистр, но предполагаю, что в соседней стране. Не в Султанате, если что. Полагаю, завтрак окончен, молодые люди? Тогда в путь. Гавр, мне с тобой нужно пошептаться.
Карета была огромная, четырёхосная, с независимой подвеской. Ваальдара поднялась по выдвижной лестнице внутрь, я подошёл к вознице. Дородный, с рубленными чертами лица, он шевелил губами, как я понял, отчаянно матерился.
— До Венллейда долго ехать, отец?
— Да нет, не долго, – ответил возница. – Завтра к обеду будем на месте. Только города-то нет, был город и не стало города.
— Что же с ним произошло?
— Разрушен, стал Венллейд городом призраков. Разгуливают в нём мертвяки, а вокруг города их собралось целое войско. Тьфу, лихоманка их забери. Правит умертвиями невероятно красивая баба, значица. Устраивает балы, а танцуют на них скелеты. В сам Венллейд мы заезжать, ясное дело, не будем. Жить-то хочется. У меня пятеро спиногрызов, сами понимаете, господин.
Я хмыкнул, потом обратил внимание, что у кареты нет привычных рессор. Знакомая конструкция, очень. Не иначе братья Тарс и Дарс приложили руку.
— Хорошо идёт карета, отец? – спросил я.
— О! – ответил возница. – Едет по ухабам и не шелохнётся. Пассажирам не нравится, говорят, укачивает. А вон и господин идёт, пора в путь. Быстро поедем, господин, очень быстро. Остановка через каждые четыре часа, но ежели что, стучите в переднюю стенку кареты, остановимся.
— Что-то ты, Вилс, позеленел весь, – засмеялся подошедший Пиккаро.
— Да как вспомню о Венллейде, господин, так подташнивать начинает. Ужас просто, а не город. А вонь какая в нём! Просто сказочная! Поехали?
— Да, пора, – кивнул Пиккаро.
Внутри карета была отделана тёмно-красным бархатом, как и три топчана, возле окна я увидел откидной столик. Ваальдара смотрела в окно и отчаянно зевала.
— Как настроение, графиня Кордекс, – улыбнулся Пиккаро. – Здоров ли ваш отец, граф Торгеншталь?
— Здоров, спасибо, – ответила графиня Кордекс. Она посмотрела на меня и покраснела. – Извини, Арвил, но то, что ты узнал обо мне и моей семье в трактирах и тавернах на Борхосских островах, всего лишь часть правды.
— Но твоего отца казнил Король Гальтар или не казнил? – спросил я у Ваальдары. Она покачала головой.
— Раз Арвил не в курсе, кто такие Торгенштали, то есть смысл о них рассказать, – сказал Пиккаро. – Вы расскажете, графиня, или..
— Рассказывайте, – махнула рукой Ваальдара.
— Хорошо. Давно, когда не было Империи, в королевстве Доркамия жил граф Торгеншталь. Времена были смутные, королевства своим крылом накрыло Зло, в прямом смысле этого слова, люди жили в страхе и неверии в будущее. В соседнем королевстве Ситнамия жил король Эльбуран Властный. Спутался это король с тёмными силами, принял веру и сторону Тьмы и Ночи. Король заплатил неимоверную плату за это: передал Тьме на воспитание родную дочь и она стала неотъемлемой частью Тёмного мира. Но не о Эльбуране рассказ, а о Зле, которое он выпустил на волю. Так вот, граф Торгеншталь был крепким хозяйственником, находился постоянно в седле, объезжая территорию графства, осматривая поля и заезжая в деревни. А в них проживало почти десять тысяч с человек.
— Шестнадцать, господин Пиккаро, – поправила Ваальдара.
— Хорошо. Теперь печальная история графа Торгеншталя, Арвил:
___________
Граф спешился, передал поводья конюху.
— Хорошенько поводи по кругу Грома, Сарк, пусть остынет.
— Да, Ваше Сиятельство, так и сделаю. Потом расседлаю, задам пшеницы отборной и напою чистейшей родниковой водой.
Граф усмехнулся: конюх наизусть знал слова, которые он говорил ему по окончании объезда территории графства. А она огромная, что ни говори, и везде нужно самолично побывать, наказать нерадивых, поощрить трудолюбивых. Проверить как идёт ход уборочных работ, как строятся новые мельницы. Как известно, лето год кормит. Конюх взял поводья чёрного тонконогого жеребца, Торгеншталь пошёл в сторону террасы, по внутренней винтовой лестнице поднялся на Смотровую башню. Сорока шести метровая, сложенная из чёрного камня, добытого в Саармарийских каменоломнях, башня напоминала графу о времени, когда приходилось выдерживать многомесячную осаду мятежного войска Союза Света и Тьмы. Многое пришлось пережить в те времена. Слава богам, короли всех без исключения королевств приняли решение объединить свои силы и на материке навести порядок.
Граф покачал головой, вспомнив сколько человек погибло в то смутное время: первых, кого убивали мятежники, были, естественно, дворяне. Кто-то руководил гальдарами, как называли себя бунтари, направляя их на разграбление того или иного поместья, замка, небольших городов. А заставили королей принять нужное и правильное решение об объединении войск и признания единоначалия, как бы это не звучало нелепо, – маги королевств. Они никогда не держались вместе, ведя обособленную жизнь. Поэтому одарённые удивили королей и жителей королевств, заявив, что берут под свои знамёна всех желающих и начинают войну против гальдаров. Это, естественно, королей напугало до икоты, но всё получилось так, как получилось. Бунт был подавлен, королевства вернулись к нормальной жизни, к восстановлению разрушенного хозяйства. Только король Доркамии, Граузмах Великий, как он себя велел именовать, начал заниматься непотребством – уничтожать знать, всю сознательную верхушку королевства.
Винтовая лестница закончилась, граф открыл дверь в наблюдательную комнату. Шестиугольная и просторная, в каждой стене окно со стальными ставнями. Через прорези ставен удобно наблюдать за призамковой территорией и, в случае необходимости, вести огонь на поражение из стреломётов, луков и недавно появившихся в обращении арбалетов. Три стражника постоянно наблюдали за происходящим за пределами замка, трое стражников, их сменщиков, находились здесь же, в Смотровой башне, но этажом ниже. Торгеншталь подошёл к окну: очень далеко, на грани видимости, по дороге к замку пылили нагруженные мешками с провиантом подводы. Следом за обозом шли крестьяне: через пару часов через их сёла пройдёт король Граузмах, сметая всё на своём пути. По распоряжению графа основная часть нового урожая пшеницы была спрятана под землёй, в чаще Синего леса.
— Господин граф, – услышал Торгеншталь.
Граф обернулся: возле двери стоял пожилой мужчина с бесцветными, словно выцветшими, глазами. Мантия тёмно-синего цвета, убелённая сединой голова, небольшие и аккуратные усы, припорошенные снегом, волевой подбородок и безобразный шрам на левой скуле.
— Магистр Процвель, – произнёс граф, поклонившись магу. – Не думал, что вы откликнетесь на мою просьбу. Тронут, очень…
— Уж не подумал ли ты, Грасс, что старый Процвель бросит в беде своего лучшего ученика? Поседел, заматерел… эх, ты стал настоящим графом. Хоть картины с тебя пиши, только ведь позировать не согласишься.
— А вы ещё не бросили рисование, учитель?
— Ты что, Грасс! Как можно закрыть на замок душу? Искусство идёт от души, из сердца, оно постоянно ищет путь к свободе. Вчера вечером мы прибыли в замок и что увидели и услышали? Граф трое суток в замке не объявляется, скачает без устали по имению, сгоняет под свою защиту крестьян. Похвально, ученик, похвально, о людях нужно заботиться. Ну-с, рассказывай, зачем я и прибывшие со мной пять магов понадобились целому графу?
Торгеншталь показал глазами на стражников, магистр кивнул. Граф и маг вышли из наблюдательной комнаты, спустились по лестнице на этаж ниже и через дверь вышли на воздушную галерею, соединяющую башню и оборонительную стену замка.
— Ну-с, рассказывай, Грасс, – произнёс Процвель, опершись руками о бруствер стены.
— Учитель, мне нужно попасть за грань, – ответил граф, наблюдая за реакцией магистра.
Ни один мускул не дрогнул на лице Процвеля, лишь на виске появилась небольшая капелька пота.
— Примерно это я и предполагал, Грасс. – Процвель подошёл к графу, положил ему на плечо руку. – Ты помнишь, что я говорил во время твоего обучения в Академии? Родовой дар пусть таковым и останется, потому что перешагнёшь через грань, тени никогда тебя не отпустят, потребуют постоянного с ними общения. Но так как ты смертный, то они потребуют, чтобы этот дар переходил из поколения в поколение. Думаю, у тебя нет никаких вариантов: жизнь тебя прижала, ты находишься на краю обрыва. Шаг назад и ты упадёшь с огромной высоты на острые камни. Так? Понимаю, но и ты меня пойми, Грасс! Если я не узнаю, ради чего ты всем рискуешь, то…
— Отвечу, мне скрывать нечего. Во-первых, на днях жена должна разрешиться от бремени. Во-вторых, у меня очень много крестьян и я за них я несу ответственность. Я хочу уничтожить короля Граузмаха, пока он не начал резню. Из двадцати замков нашего королевства, двенадцать превращены в руины. Король убивает не только баронов и графов. Он пускает под нож крестьян, скотину, выжигает дотла деревни и сёла. Я должен остановить безумного короля, учитель, чего бы мне это не стоило. Точка.
— Если точка, тогда всё понятно, – грустно улыбнулся магистр. – Ты, как я понимаю, и комнату для обряда приготовил, Грасс?
— Да, учитель, приготовил. И розовый песок с островов архипелага Борхос мне привезли, и чёрные свечи из-за Хребта Невезения.
— Тогда не будем терять времени, Грасс. Веди в комнату.
Пятиконечная звезда, свет факелов и свет свечей. Воздух в большой комнате, расположенной в подвальном помещении замка, дрожит маревом разогретых до красна камней Силы. На полу, раскинув в стороны руки, лежит обнажённый человек. Звучат слова страшного заклинания призыва тёмных сил. Маг в синей мантии разводит руки в стороны и замирает неподвижно. Песок, которым отсыпан контур пентаграммы, вспыхнул ослепительным белым светом. В углах комнаты зашевелились тени, послышались мужские и женские голоса, детский плач и завывание ветра. Тени протянули щупальцы к лежащему на полу человеку, прикоснулись к рукам и ногам, приобняли голову, плечи. Торгеншталь из комнаты исчез. Магистр, положивший руки на Книгу Теней, закрыл глаза и тихо, нараспев, начал проговаривать:
— Оторо одан оно тар, омен. Оторо одан оно ромус, омен. Вернись из мира теней, заклинаю. Вернись в свой мир, заклинаю.
Пламя, факелов и свечей затрепетало, как от сильного порыва ветра, стены комнаты, потолок и пол покрылись изморозью. Волосы магистра, брови, ресницы и усы покрылись наледью, но маг на это не обращал внимания.
— Одар тен, одар тор, омен, – произнёс Процвель, повысив голос. – Мир теней отпусти слугу, заклинаю. Одар тен, одар тор, омен…
Тени приблизились к кругу, отсыпанному песком розового цвета, в центре которого стоял маг с книгой. Они прикоснулись к кругу и, зашипев, убрали свои щупальца, убрались в угол комнаты. Раздалось проклятие на древнем мёртвом языке, они долго отражалось от стен комнаты. Факелы и чёрные свечи вспыхнули ярким светом и погасли.
Прошло некоторое временя, контур пятиконечной звезды начал светиться багровым светом. Маг прикрыл глаза рукой, и когда глаза привыкли к свету, человек в мантии увидел в центре звезды исчезнувшего на время графа. Граф Торгеншталь из мира живых исчез, вместо него в этом мире появился граф Тень.
Королевство Доркамия потрясла новость о смерти короля Граузмаха. Первое лицо государства умер при загадочных обстоятельствах: неизвестный злодей проник под покровом ночи в походную палатку, где соизволил отдыхать король, ударил Граузмаха ножом в сердце. Гвардейцы, стоявшие в охранении первого лица государства, клялись и божились, что ночью никто в палатку не заходил. Правдивость их слов потом подтвердил маг-менталист. Так закончилась эпоха смутного времени в королевстве Доркамия. Люди принялись за восстановление порушенного за время бессмысленных войн хозяйства, за восстановление городов и сёл. Через некоторое время имя Граузмаха забылось, выветрилось из памяти людей. О загадочной мистической смерти короля никто не вспоминал. Правду о произошедшем знали два человека: граф Тень и магистр Процвель.
________
Графиня Торгеншталь благополучно разрешилась от бремени, род графа продолжился. Со временем наследник графа, не знаю по какой причине, перебрался на Борхосские острова. Вот такая история, Арвил, – закончил рассказ Пиккаро.
— Пожертвовать собой ради жизни других, это благородно, – сказал я. – Так как получилось, что твоего отца не казнили, Ваальдара?
— Король Гальтар исполнил просьбу моего отца и казнь назначили на утро, на десять часов. Гальтар не знал о способности мага-лекаря Торгеншталя прятаться в Тени. Когда тень надвратной башни накрыла место казни, отец исчез, растворился на глазах людей, – ответила графиня Кордекс.
— Он сейчас с нами, графиня? – спросил Пиккаро.
— Нет, я его не чувствую.
— Подходим к главному. Город призраков, город умертвий. Помните, Арвил, я сказал, что вы причастен с произошедшему в Венлледе? – спросил Пиккаро.
— Помню, – ответил я. – Но как? Каким боком?
— Три года тому назад вы побывали в подземном городе Карле-Клеоне и встретились там с..
— С Богиней Смерти, – прошептал я. – И что? Мы расстались если не друзьями, то..
— И не врагами. Но это вы так считаете, Арвил. Как я понял, вы вернули в Карле-Клеон карликов, но не гномов, которые преклоняли колени перед Эоллой Многоликой.
— Да, это так. Гномы не могут попасть в подземный город из-за Великой печати, наложенной на ворота города Томмарконом Великолепным. Вот Тёмный ненавистный! Нет гномов, никто не преклоняет колени перед Эоллой. Поэтому она и решила выйти на поверхность земли. Это похуже, чем война между .. Эолла собирает мертвецов, чтобы завоевать Империю и другие государства.
— Весь мир, – дополнил Пиккаро. – И это ужасно.
— Но как и чем я могу помочь, господин Пиккаро? Я не умею обращаться с темной магией.
— Вы – нет, а вот графиня Кодекс легко общается с тенями. Так, графиня? Дар графа Тень передаётся из поколения в поколение. Таковы условия сделки вашего прапрадеда с тёмным миром.
— Да, я владею этим даром, – согласилась Ваальдара. – Мы с Арвилом станем одним целым в Тени, приберёмся в логово Эоллы Многоликой. А дальше что? Чем Арвил её убьёт и почему именно он это должен сделать? Я и сама справлюсь.
— Отважная графиня Кордекс, – засмеялся Пиккаро. – Здравствуйте, Эолла, я пришла вас убить. Эолла засмеётся и выбросит вас, графиня, за пределы города или убьёт. А вот с Арвилом она поступит по-другому. Эолла его считает заклятым врагом, потому что он забрал у неё самое главное: почитателей и коленнопреклонников.
— Добрый вы человек, господин Пиккаро, – усмехнулся я. – Значит, моя встреча с Ваальдарой кем-то подстроена. Кажется, я знаю этих людей. Не людей, конечно, но.. Вот же.. Теперь понятны их слова: помоги принцессе, чего бы тебе это не стоило. Ну…
От яркого света я закрыл глаза. В карете произошло что-то непонятное. Я услышал знакомый смех и когда открыл глаза, увидел тропарей: седовласого Хранителя Мира и голубоглазую Сильду. Время замерло, Пиккаро и графиня Кордекс сидели неподвижно и были похожи на каменные изваяния. Как я понял, мой разговор с тропарями будет долгим.
***
Небо набросило на себя плотное одеяло серых облаков, дул сильный холодный ветер. Мы втроём стояли на небольшом холме, рассматривая Венллейд. Даже невооружённым глазом было видно, что город накрыт плотным чёрным куполом. Подошедший к нам полковник, командовавший оцеплением города, покачал головой:
— Как что-то почувствовала тварь с золотыми волосами, завела умертвия в город, за оборонительную стену. Какой же Венллейд красивый был, слов нет. Удачи вам, господа.
— Ну что, графиня, есть какой-то план? – спросил Пиккаро.
— Нет солнца, нет теней, нет теней нет плана, – пожала плечами графиня Кордекс.
Я посмотрел на огромный пирамидальный тополь возле моста через ров, потом на небо. Пиккаро проследил за моим взглядом.
— Идея неплохая. Торенс говорил, что вы мастак на подобные штуки. Нужно пробовать, потому что неизвестно, когда погода изменится и шарик явит миру свой лик.
Я рассказал Ваальдаре об огненном шаре, который может висеть в небе очень долго. Она сначала засомневалась, но потом согласилась.
— Давай попробуем, Арвил.
Я начал сплетать с виду самый обычный огненный шар, оставив незамкнутыми два контура. Шар, поднявшись в небо, начнёт тянуть энергию мироздания, как красиво говорят маги и исчезнет только после моего вмешательства.
— Подожди, Арвил, – произнесла Ваальдара. – Давай повторим то, что ты услышал в карете.
— Боги милосердные! Да понял я, понял, Ваальдара. Мы попадём в совершенно другой мир. Ты исчезнешь, превратишься в женщину-тень. Обращаться с тобой нужно ласково и нежно, почти любя.
— Я тебе такое не говорила. Нежно – да, иначе Тёмный мир нас не примет, но никак не любя.
— Обниматься будем? – спросил я. Пиккаро засмеялся, похлопал меня по плечу:
— Удачи. И до встречи, молодые люди.
— Арвил, ты зря себя так легкомысленно ведёшь. В мире Тень погибнуть или остаться там на веки вечные очень легко. Я оттуда выберусь, а вот ты.. Ладно, будь что будет. Жги!
Я вспомнил сон о подземном городе, лишённый воды, и слова карлика Калька: «Жги, Арвил, сделай так, чтобы небу от огня стало больно и оно заплакало. Жги!»
В небе появилась маленькая, но очень яркая звезда. Тополь отбросил в сторону города мёртвых тень, графиня сделала шаг и исчезла. Я оглянулся, Пиккаро поднял руку. Пока военные смотрели на огненный шар, я прикоснулся рукой к тени, прошептал ей ласковые слова. Тень колеблется, она «обнюхивает» меня с ног до головы, вздыхает и принимает в свои объятия. Время замирает, мир из цветного превращается в чёрно-белый. Мы начинаем танцевать: шаг вперёд, два шага назад. Из тени появляется силуэт красивой женщины, она льстится ко мне, проводит по щеке рукой и смеётся. Смех у женщины-тени заразительный. Я поддерживаю её со спины, держу левой рукой за талию и веду в танце, который с островов архипелага Борхосс завезли моряки. «Больро-эль-Босмо», только ты и только она.
«Ты же не просто так пригласил меня на танец, каль-ор-больдо?»
Я не знаю, что такое каль-ор-больдо, но не подаю вида и отвечаю:
«Ну что ты такое говоришь? Как ты могла такое подумать? Хотя, от помощи я бы не отказался. Ты видишь Тьму?»
«Вижу», – отвечает женщина-тень.
«Мне нужно туда попасть. Не хочешь прогуляться во Тьму, там нам будет очень весело!»
«С таким каль-ор-больдо хоть куда. Пойдём, но только держи меня покрепче руками, прижми к себе, иначе я выскользну из твоих объятий. Готов? Пошли!»
Тень «выстреливает» в сторону бывших городских ворот, она удлиняется и становится тонкой, как нить. Нить напряжена до предела и от меня сейчас требуется особое внимание, такт и уважение по отношению к женщине-тени. Купол, сотканный из мрака, на прикосновение тени никак не отреагировал. Тень для мрака частица самого себя, я в тени, поэтому тоже свой. Мрак отступает в сторону, женщина-тень держит меня под руку и мы начинаем идти по длинному и хорошо освещённому коридору. Я посмотрел по сторонам: только что был за пределами города мёртвых, сейчас нахожусь в каком-то огромном здании. Справа от нас, у стены, огромное зеркало. Я остановился, попытался хоть что-то в нём рассмотреть. Всё тщетно: мы – две тени, которые слились друг с другом, нас никто и никогда не сможет разлучить. Мы счастливы и я слышу смех женщины-тени. Она проводит ладонью по зеркалу, слева направо, и оно «оживает», в нём появляется отображение той, с которой я танцевал танец Больро-эль-Босмо. Стройная фигура, очень тонкая талия, высокая грудь. Женщина в длинном, в пол, чёрном кружевное платье, на голове аккуратная шляпка, лицо скрыто вуалью. Моя напарница поднимает вуаль и я не в состоянии сдержаться:
«Ух!»
«Хороша? Никаких имён, не забыл?»
«Чудо как хороша! Нет, не забыл», – ответил я.
Мы продолжаем идти по коридору. Звучит музыка, с каждым шагом она становится громче. Коридор без дверей, без картин и скульптур заканчивается, мы останавливаемся перед огромными дверьми, которые уходят вверх, в бесконечность. Двери плавно открываются, музыка на какое-то мгновение нас оглушает. Два ряда белоснежных колонн, образующие две дуги, между колоннами место для танцев. Звучит красивая музыка, сотни пар кружат в завораживающем танце и пока на нас не обращают внимание. Музыка стихла, пары остановились. Мужчины, все как один, в чёрных сюртуках, женщины в платьях для бальных танцев. Мужчины склонили в нашу сторону головы, женщины изобразили книксен.
«Дозволяет ли королева Мёртвого мира присутствовать на балу новой паре?» – раздался откуда-то сверху мужской голос.
«Дозволяю», – услышал я знакомый голос. Слева от входа в зал, на троне, сложенном из человеческих черепов, находилась та, которую я должен уничтожить. Эолла Многоликая.
Богиня Смерти держит в левой руке кубок с вином, в правой – уродливую палку с загнутым верхом. Она ударила посохом об пол, музыка заиграла, пары закружились в танце.
«Приглашай на танец, кавалер!» – услышал я чей-то голос.
«Кто вы?»
«Никаких имён. Ты танцуешь с моей дочерью».
Граф Торгеншталь, он же граф Тень. Откуда он здесь, почему он здесь? Мы начали танцевать, мимо нас мелькали пары, но сколько бы я не вглядывался в лица танцующих, всё было бесполезно: вместо лиц я видел лишь размытые контуры, какую-то дымку. Интересно, мы с женщиной-тенью так же выглядим?
«Естественно! – услышал я голос графа Тень. – Кажется, у нас проблемы, молодой человек. Неужели Эолла в вас почувствовала что-то необычное и чуждое миру Тени?»
Музыка стихла, пары остановились. Остановились и мы. Эолла, отбросив посох в сторону, шла в нашу сторону, сыпля проклятиями налево и направо. Женщина-тень спряталась за моей спиной, пары столпились у колонн.
«Глупец! Ты думал, что я тебя не узнаю? Не узнаю того, кто испортил мою жизнь, того, кто украл у меня будущее в подземном море? Ты спрятался в тени, тайно прибыл на бал, чтобы меня уничтожить? Но как можно кого-то умертвить, если он, она, оно уже давно мертво? Сейчас ты исчезнешь из всех миров и ни в одном больше не появишься. Это говорю я, Эолла Многоликая! Какое твоё последнее желание, мертвец?»
«Проси исполнить с тобой прощальный танец», – произнёс невидимый мне граф Тень.
«Танец, Ваше Величество! Всего лишь один танец! Вы не имеете права мне отказать в последнем желании».
На лице Эоллы промелькнуло удивление, не более того.
«Странная просьба, но быть по-твоему! Музыка!»
Я взял в левую руку руку Эоллы и меня обожгло холодом. Я посмотрел в глаза Богини Смерти и начал повторять то, что мне нашёптывал граф Тень:
«Элли, ты меня слышишь? Ты устала и тебе пора домой!»
Лицо Эоллы преобразилось, произошло то, чего я не ожидал увидеть: Богиня Смерти улыбнулась и ответила:
«Папа? Это ты?»
«Я, милая, я. Возвращайся домой. Мама, я и твоя сестра любим тебя и ждём! Тебя ждёт новая кукла, которая кивает головой и поёт песни».
«Да, папа, я уже иду! Я иду домой!»
Эолла крепко сжала мою руку, мы направились в сторону двери. Вокруг кружили пары, гремела музыка, я чувствовал, что за нами идёт женщина-тень. Дверь открылись, но вместо длинного коридора я увидел детскую комнату. Большое окно с голубыми занавесками, множество игрушек на полу, детская кроватка. В ней, покачивая головой, находилась кукла.
«Моя Солли!» – закричала Эолла, отпустив мою руку и сделав шаг к кроватке.
Я, по совету графа Тень, вышел из комнаты, плотно притворив за собой дверь. По полотну двери, снизу вверх, прошла волна холодного воздуха, дверь покрылось толстым слоем льда, раздались сильные удары, лёд в нескольких местах пошёл трещинами.
«Открой, мерзкая тварь! Открой дверь!» – услышал я приглушённый голос Эоллы.
«Ты, в плане внушения, превзошёл меня. Теперь самое время уносить ноги. Бери в охапку свою тень и убирайся из этого мира», – сказал граф Тень.
«Комната это что и где?»
«Это Междумирье. Эолла никогда отсюда не выберется. Беги!»
«Ты где, моя дорогая?» – позвал я женщину-тень.
«Как же ты меня напугал! Я здесь, протяни мне руку. А знаешь, я начала ревновать! К чему бы это?»
«Больро-эль-Босмо?» – спросил я.
«Больро-эль-Босмо», – ответила моя напарница и мы закружили в страстном и красивом танце теней.
Эолла стучала в дверь, били изо всех сил по стёклам окна. Она рычала, как разъяренная дикая кошка, как раненый зверь, завывала от боли и безысходности. Одновременно с этим, Богиня Смерти неистово и безудержно хохотала. Её, королеву Мира мёртвых, смогли обмануть и заточить в комнате, откуда нет выхода..? Мальчишка, сукин сын, ничтожество! Как он посмел? Эолла перестала извиваться как змея, на какое-то время затихла, собираясь с мыслями и силами. Комната, её любимая комната из отрывочных детских воспоминаний, исчезла в яркой вспышке света. Вместо чудесной комнаты с игрушками и любимой говорящей куклой, появились стены из серого необработанного камня, по которым стекали, собираясь в лужи на полу, тонкие струйки воды. Свет, рассеянный с мертвенно-бледным оттенком, проникал через узкую щель под потолком, высота которого была больше десяти метров. Эолла прислушалась: из-за двери, сделанной из дубовых досок, покрытых разноцветной плесенью, раздавалось чьё-то бормотание, шаркающие шаги, звук отодвигаемых засовов, хриплый смех.
Казалось, что по коридору шёл немощный старик, разговаривающий сам с собою. Он то рычал, то тихо плакал и стонал, смеялся, но продолжал идти, волоча по полу ноги, зачем-то открывая и закрывая двери в темницы, словно проверял их на наличие «постояльцев». Королева Мира мертвых дождалась, когда звук шагов теперь раздавался рядом с камерой, изо всех сил начала стучать по дубовым доскам двери, разбивая костяшки пальцев, превращая кожу в окровавленные лохмотья.
— Эй, я здесь! Кто бы ты не был, ответить мне, Эолле Многоликой!
Все звуки по ту сторону двери стихли, потом Эолла услышала, как засов кто-то отодвинул, дверь с противным скрежетом приоткрылась.
— Что за тварь здесь поселилась? – раздался хриплый мужской голос. – Пора сюда подпустить огонь, сделать тщательную уборку. Хе-хе.... Или у меня опять видения начались? Да, скорее всего так и есть. Сколько здесь нахожусь, никогда не видел настоящего пленника… а жаль, я бы с ним позабавился!
Дверь, тяжёлая и массивная, открылась нараспашку, Эолла отступила назад: в темницу, опираясь на четыре лапы, зашёл богомол-переросток. Лапы, панцирь, несоизмеримо маленькая голова с глазами навыкате. Богомол сделал шаг к Богине Смерти, посмотрел на неё сначала одним глазом, под неестественным углом вывернув голову, посмотрел на Эоллу другим глазом.
— Нет, не зря я просил у Его Темнейшества ниспослать мне хоть какое-то развлечение. И он меня услышал, хвала Тёмному миру. Если мне это не кажется, конечно, то Темнейший меня решил побаловать самкой. Красота!
— Да как ты смеешь, урод, называть королеву Мира мёртвых самкой? – Эолла пришла в бешенство. – Да я тебя!
Она подняла вверх руки ладонями к богомолу, начала произносить слова заклинания обращения. Но потом Богиня Смерти отступила на шаг, второй, понимая, что в ней нет ни капли Силы. Той Силы, которой у неё всегда было в переизбытке. Эолла посмотрела на запястья рук и прошептала слова проклятия: левую и правую руки обвивали «украшения» из металла серебристого цвета в форме змей. Эолла чувствовала, как эти «украшения» вытягивают из неё магическую силу, как она с каждой минутой становится слабее и слабее. Королева, бывшая королева Мертвого мира, закрыла руками лицо, ей, пожалуй впервые, стало по-настоящему страшно.
— Где я, кто я? – прошептала Эолла.
Богомол задвигал жвалами, раздался хриплый смех.
— Ты нигде, ты никто! – прохрипел богомол и сделал несколько шагов к королеве. – Нет, это подарок не Темнейшего. Он прислал бы какую-нибудь уродину, а тут вон оно как! Пойдём со мной, милая, пойдём.
— Только попробуй прикоснуться ко мне лапой, мерзкое создание! – Эолла отступала назад до тех пор, пока не упёрлась спиной в стену.
— О, узнаю проделки Триединого! Только он мог так посмеяться над старыми Кору. Ах, как же я развлекусь сейчас! Как развлекусь!
Богомол, чего никак не ожидала Эолла, молниеносно протянул вперёд лапы, на которых были острые шипы-зазубрины, схватил ими Богиню Смерти за шею, начал её душить. Задыхаясь, Королева как могла отбивалась от чудовища, но силы были неравные и через некоторое время мир в глазах Эоллы потерял четкие очертания, она потеряла сознание.
Обжигающий водопадом холодом, боль во всём теле и монотонное «бу-бу». Эолла открыла глаза, но об этом пожалела: она, обнаженная, была прикована цепями к стене. Напротив неё в камине весело плескался огонь, рядом с камином была установлена жаровня. На красных угольях лежал инструмент для пыток: длинные иглы, щипцы, подобие кочерги. Комната, по размерам чуть больше той, в которой первоначально находилась Эолла, имела в полу небольшие углубления, которые сходились в центре пола. Кровостоки? Неужели её сейчас..?
Богомол повернул к пленнице голову:
— Тебе понравился рисунок?
— Какой ещё рисунок? – спросила Богиня Смерти. Почувствовав сильную боль и жжение, она посмотрела на грудь. – Мразь, да как ты смел?!
— Зачем ругаться и обзывать старого Кора? Красивый цветок. По-моему, он розой называется. Чёрная роза на белоснежной груди. Тебе будут все завидовать, если ты останешься жить, конечно. Никому ещё после моих пыток не удавалось оставаться в здравом уме. Все просили сжалиться над ними, убить и я это делал. С сожалением и с наслаждением, со слезами на глазах. Хм... Как бы я этого не хотел, но делал.. Да... Никто, представляешь, никто не выжил! А клеймо я для тебя красивое подобрал. Роза...да-да, клеймо отменное.
— Зачем я тебе нужна, Кор? Где я сейчас нахожусь, в каком из миров? В Мире мёртвых или в Мире живых?
— Не услышал за розу спасибо, ну да ладно. В каком из миров? И не там и не там. Ты в мире, где уживаются и добро и зло, чёрное и белое. Здесь нет и не может быть победителей и побежденных, здесь нет течения времени и дуновения ветра. Догадалась?
— Междумирье.. – с ужасом прошептала Изаранита.
— Можешь этот мир называть как угодно, как тебе нравится, но не всякому дано сюда попасть. Да... Одни оказываются в мире Триединого за свои гнусные поступки, другие за хорошее поведение. Вот даже и не знаю, как и что тебе ответить на твой следующий вопрос: скорее всего, ты занималась тем, чем не стоило бы заниматься, поэтому миры от тебя отреклись. Перед судом Триединого ты должна пройти через муки и страдания, очиститься от прежних мыслей. Боль очистит тебя и от твоих воспоминаний, ты всё забудешь, и плохое и хорошее. Твоё тело, твой разум, это комок благородной глины. Что захочешь из него получить, то и получишь. Ну что, приступим?
Секунды сплетались между собой в минуты, минуты в часы, часы в сутки. Проходили дни и ночи, месяц за месяцем. Такое могло произойти только в нормальном мире, в Мире живых, но никак не здесь. Эолла прекрасно понимала, что она находится в Междумирье и время в нём застыло на месте. Нет минут и часов, нет дней и ночей, есть только боль. Боль, которая пронизывала всё тело, каждую клетку. Кори был мастером своего дела: он загонял раскалённые иглы под ногти, срывал ногти щипцами, на теле от ожогов образовались уродливые шрамы. Эолла поняла, что с болью нужно смириться, воспринимать её как нечто родное, без чего она уже не сможет жить.
— Да-да-да! Кори, сделай мне больно, – смеялась и плакала Богиня Смерти. – Мне хорошо, когда я чувствую боль. Сделай из меня урода, на мне ещё много места, где до сих пор нет следов от ожогов. Сделай это, Кори! Распусти мою кожу на ленточки. Смелее, урод!
— Мне кажется, что мы друг другу понравились, – удивлённо и удовлетворённо сказал богомол, продолжая свои страшные экзекуции. – Когда перестанешь чувствовать боль, ты мне об этом обязательно скажи.
— Зачем?
— Потом поймёшь, – ответил Кори.
— Потом не будет, мерзкое насекомое. Я уже давно мёртвая, «потом» для меня не будет. Никогда и ни при каких условиях.
— А вот тут ты очень сильно ошибаешься, – еле слышно сказал богомол, доставая их жаровни очередное орудие пыток.
После окончания очередной пытки богомол понял, что не услышал ни одного стона и стенания когда-то красивой женщины. Кори хмыкнул: пленница находилась на стадии перехода в совершенно другое состояние. В состояние отрицания смерти, как таковой, и отрицание жизни. Богомол посмотрел в сторону двери камеры для пыток, произнёс:
— Она готова, Ваше Темнейшество.
Через несколько мгновений богомол кивнул:
— Да, Ваше Темнейшество, незамедлительно прибудем.
Освободив окровавленное и изуродованное тело пленницы от оков, богомол схватил за руку Эоллу, поволок её как никому не нужную, надоевшую и поломанную куклу, по полу камеры к двери. Далее, по длинному и плохо освещённому коридору, в сторону лестницы, ведущей куда-то наверх.
______
Море лениво накатывает на каменистый берег, увлекая за собой, в мир покоя и равновесия мелкие камни. Они со временем покроются зелёным налётом, навсегда станут неотъемлемой частью водного мира и будут наблюдать за миром яркого света из глубины моря, из-за находящихся в постоянном движении сине-зелёных водорослей. На самом верху высокой скалы, далеко выдающейся в море, на кушетке, укрытая тончайшей белоснежной простынёй, лежит женщина, лет двадцати пяти от роду. Она открыла глаза и застонала. Рядом с кушеткой в кресле сидит довольно-таки молодой и очень привлекательный мужчина. Чёрные волосы ниже плеч, карие глаза, волевой подбородок, нос с небольшой горбинкой и упрямо сжатые губы. Мужчина смотрит в сторону моря, из хрустального бокала на тонкой ножке пьёт красное вино. На грани видимости, ещё очень далеко, находится белоснежный парус. Он иногда пропадает из поля зрения мужчины, чтобы потом появиться в совершенно в другом месте и гораздо ближе к берегу.
— Где я, кто я? – произнесла женщина и добавила: – Воды, умоляю вас, дайте попить воды!
— Ну что вы такое говорите, милочка? Воду пьют только бедные и люди с отсутствием хорошего вкуса. Мы же с вами не такие, верно? Для вас приготовлено отменное вино двадцати летней выдержки. Да-да, можете на меня так не смотреть. Вино специально дожидалось вас, моя дорогая. Как вас, кстати, зовут? Вы не помните? Ах, да.... Вот ваше вино, милочка!
Женщина выпила вино, часть красного напитка попала на белоснежную простынь.
— Как романтично и красиво, не правда ли? – засмеялся мужчина. – Чёрное и белое, красное и белое. Вот даже и не знаю, какому сочетанию отдать предпочтение. Ну, так как вас зовут?
Женщина задумалась, прикрыв глаза.
— Нет, никак не вспомню. Вы знаете моё имя? А вас как зовут? Вы же не представились!
— Вас зовут Эолла, а меня Кори.
Женщина вздрогнула, уронив бокал на камни.
— Я знаю только одно... Одного Кори и он на вас совершенно не похож. Или вы на него, не знаю как правильно сказать.
— Да, это я и есть. Мой облик в Междумирье мне самому противен. Кровь, пытки, развешенные на вбитых в стену крючьях части тела людей и нелюдей. Милочка, вы очень сильно побледнели. Не стоит, право не стоит. Всё плохое позади, впереди вас ждёт замечательная жизнь. Если её так можно назвать, конечно. Вот скоро Его Темнейшество прибудет на остров и вы поймёте, что только-только начинаете жить. Новая жизнь будет намного интереснее той, о которой вы забыли.
— Кори, я вас когда-нибудь уничтожу и вам не поможет даже ваш Темнейший. Я это обязательно сделаю, будьте в этом уверены, – женщина оскалила зубы, улыбка с лица Кори мгновенно исчезла. – А кто он, это Темнейший? И где он сейчас находится?
— Вон тот белоснежный парус видите? – спросил Кори, показывая в сторону моря. – Он спешит на встречу с вами, с новой помощницей.. Хотя нет, я умолкну и оставлю для вас всё в тайне. А зовут Темнейшего во всех мирах по-разному. Кто-то его называет Падшим, кто-то Люцифером, некоторые – Бархудом. Но для всех миров он имеет одно имя. Сами догадаетесь, или как?
— Догадалась, – ответила Изаранита. – Он Падший ангел, ставший первым.
— Я не заставил себя долго ждать, моя дорогая? Не скучали?
Эолла оглянулась: в нескольких метрах от неё стоял мужчина в тёмно-синем костюме и белоснежной рубашке, на плечи наброшена чёрная накидка с кровавым подбоем, края накидки скреплены фибулой в форме перевёрнутой пятиконечной звезды. В руках мужчина держал трость с набалдашником в форме черепа, глазницы которого изредка загорались красным светом.
— Ну что вы, Ваше Темнейшество! – ответила Эолла. Она сбросила с себя простынь и поднялась с кушетки. – Кори отличный компаньон.
— Плохого не держим, – кивнул Он, с интересом рассматривая тело Эоллы. – Вы не держите зла на Кори, слуга действовал по моему указанию.
— Удивительно действенные методы воспитания, Ваше Темнейшество. Только я, извините, не совсем понимаю, зачем меня так сильно истязали?
Он приблизился к Эолле и она смогла рассмотреть Падшего. Правильные черты лица, прямой нос, волевой подбородок, смоляные волосы ниже плеч и глаза чёрные, как сама ночь.
— А разве вы не совершили столько глупостей, моя дорогая? – спросил Падший ангел, присаживаясь в кресло.
Кори исчез в яркой вспышке света, исчезло море, исчез белый парус. Вокруг простиралась безжизненная и безграничная пустыня красного песка. В небе полыхало кровавого цвета дневное светило, которое выжигало своими лучами в пустыне всё живое. По дороге, огибающей выступающие из песка остроконечные скалы, похожие на человеческие пальцы, еле переставляя ноги шли обнажённые люди. Богомолы, сопровождающие бесконечный поток людей, обхаживали их кнутами. Многие люди не выдерживали побои, падали на песок. Богомолы разрывали немощных на части и делали они это безо всяких усилий.
— Вижу, что эта картина вас впечатлила, – усмехнулся Он. – Я первоначально хотел и вас отправить по этой дороге, но потом передумал.
— Но за что, Ваше Темнейшество?
— Да вот хотя бы за это, моя дорогая, – ответил Падший. Он, словно из ниоткуда, достал зеркало. – Узнаёте?
— Сука.. – выдохнула Эолла, увидев в зеркале своего обидчика.
— Вы, моя дорогая, проиграли сражение какому-то проходимцу. Молчите? Правильно делаете, правильно делаете. Ну, а как вы объясните то, что этот наглец смог вас зашвырнуть в Междумирье? У меня нет слов, с каким изяществом он это сделал! Когда я узнал об этом прискорбном случае, аплодировал парню стоя! И я вам так скажу: он, в скором времени, должен предстать предо мною. Чего бы вам этого не стоило, но доставьте мне своего обидчика, Эолла.
— Но для этого я должна вернуться в Мир живых, ваше Темнейшество. И что произойдёт, если я не смогу его к вам доставить?
Падший показал рукой на людей, бредущих по дороге. Жест был очень красноречивый и понятный. Эолла опустила голову.
— Я согласна, Ваше Темнейшество.
— Вот и замечательно. Парень падает на колени у моих ног, вы получаете ваш источник силы и отправляетесь в свой мир, Мир мёртвых. За всё нужно платить, в том числе и за ошибки. Вы сейчас понесёте наказание, за … Впрочем, какая разница за что. Ступайте, вы меня утомили.
Его Темнейшество взмахнул рукой и Эолла поняла, что куда-то летит. Она, прокатившись по красному песку, сильно ударилась головой о скалу, затихла. Багровое солнце нещадно обжигало плечи, спину, но королева Мира мёртвых не могла пошевелиться и отползти в тень скалы. На это у неё не было сил. Или она не хотела этого делать. Пусть солнце безжалостно облизывает белоснежную кожу, пройдёт совсем немного времени и она, Эолла Многоликая, превратится в… Нет, в это верить не хотелось, было желание чудом «выжить» и уничтожить того, кто посмел потревожить её в Мире мёртвых, нарушить привычный уклад жизни после смерти.
— Су-ка, как же я тебя ненавижу, мальчишка! И вас, Ваше Темнейшество! Тебя, Кори, особенно! – Эолла ударила руками по песку, перевернулась на спину, посмотрела на багровое небо.
— Браво, моя дорогая, браво, – услышала Эолла голос того, кого меньше всего хотела сейчас увидеть. Падший сидел в кресле-качалке, держа в руках бокал с вином янтарного цвета. – Злости в вас хоть отбавляй. Это замечательно, это приветствуется.
— Пить.. Умоляю, Ваше Темнейшество. Дайте сделать глоток вина или воды.
— Да пожалуйста, – улыбнулся Падший, переворачивая бокал с вином. Янтарь впитался в песок и через мгновенье от жидкости не осталось и следа. – Ну что, продолжим воспитательный процесс?
Он хлопнул в ладони и улыбнулся. От такой улыбки Эолле стало не по себе. Она поняла, что её опять приподняло в воздухе. Ледяная вода обожгла тело, Эолла начала медленно идти ко дну. Плавать, естественно, она не умела. Отец отдал её в услужение Мёртвому миру ещё в детстве, учится плавать было негде и некому учить. Поэтому... Эолла смотрела, как медленно удаляется пятно света, чувствовала, что вода становится всё холоднее и холоднее. Она закричала от безысходности, от тоски, от понимания того, что её время вышло и она никогда не увидит ставший привычным Мир мёртвых и того, кого больше всего на свете ненавидела.
Невидимая рука выдернула Богиню Смерти из воды и она оказалась в заснеженной степи. Где-то далеко, на грани видимости, на пригорке стоял дом, из трубы которого вертикально вверх поднимался дым. Волосы, как и тело, моментально покрылись коркой льда, и буквально через несколько минут Эолла перестала чувствовать руки и ноги. Она ползла по твёрдому насту в сторону дома, плакала и смеялась. Кожа на руках превратилась в лохмотья, за Эоллой по снегу тянулся кровавый след.
— Отец.. почему ты со мной так поступил? За что? – шептала королева Мёртвого мира. Она даже остановилась, когда почувствовала, что по щеке скатилась обжигающая кожу слеза. Эолла почувствовала чьё-то обжигающее смрадное дыхание: в метре от неё стоял белоснежный матёрый волк. Он, поворачивая голову, смотрел на Эоллу. Из пасти волка свисала слюна, в глазах горел огонь.
— Чего уставился, волчара, – оскалилась Эолла. – Ты такой же, как и мой отец. Тварь дрожащая. Жри меня, рви на части. Ну, чего ты ждёшь?
Волк подошёл вплотную к Королеве, зарычал. Посмотрев в глаза той, от которой так вкусно пахло, от которой почему-то не исходили волны страха, волк заскулил и присел на задние лапы, потом попятился. Но было поздно: Эолла нашла силы для прыжка и для того, чтобы повалить волка на снег. Она рвала зубами шею волка, захлёбываясь горячей кровью и безостановочно смеясь. Кровь обжигала нёбо, гортань, кровь согревала, и в теле той, которая давно была мёртвой, появились силы, чтобы дойти до дома, из трубы которого вверх поднимался столб дыма.
— Впечатлён, впечатлён, – произнёс Падший, когда то, что осталось от некогда прекрасной Эоллы Многоликой, появилось на пороге дома. – Кори, мерзавец, отнеси это.. ммм… тело в Источник. Смотри не покушайся на девственность Эоллы, я тебя знаю. А хотя, делай с ней что хочешь. Она мне больше не нужна. Пока не нужна.
Эолла пришла в себя, когда почувствовала на губах вкус человеческой крови. Она лежала в огромном фонтане, вверх били струи красного цвета. Кори, её истязатель, смотрел с вожделением на прекрасную из прекрасных и облизывал губы.
— Тебе же сказали, что со мной можно делать всё, что угодно, – Эолла посмотрела на Кори, на его мужское естество, улыбнулась. – Ну, чего ты ждёшь, тварь? Рви меня на части, я этого хочу. Возьми меня, Кори.. Хорошо, что ты не в личине мерзкого богомола. Ну?! Сделай это!
Кори взял на руки невесомое тело Богини Смерти, вышел из фонтана с кровью, положил Эоллу на кушетку, налёг на неё телом, но дёрнулся, почувствовав боль. Эолла вырвала из шеи Кори огромный кусок плоти. Кровь толчками выбивалась из разорванных артерий, Кори упал на пол. Эолла пила кровь и опять безостановочно смеялась.
— Все вы, твари, одного хотите. Полоумный пастух возле Храма Памяти, теперь ты. Как это быть по-настоящему мёртвым, Кори? А ведь я тебе обещала, что уничтожу, и не посмотрю на твоего покровителя. Обещала, Кори? О, да! Я всегда выполняю то, что наметила.
— Не всегда, моя милая, – услышала Эолла голос Падшего. – Ты знаешь о чём я говорю. Зачем ты убила моего слугу? Да ещё таким способом?
— Неужели вы, Темнейший, могли подумать, что меня, Эоллу Многоликую, может оприходовать мерзкий богомол в личине человека? Вот так взять и прикоснуться к моим ногам, к великолепному телу и изнасиловать? Да я лучше исчезну из всех миров, но никогда не позволю..
— Хватит объяснений, – перебил Падший. – Убила и убила. Вместо него мне станет прислуживать тот, кто отправил тебя в Междумирье. Я даю тебе последний шанс, чтобы исправиться. Ты готова к этому?
— Готова, но мне нужна одежда.
— Это не есть проблема. Думаю, походный костюм тебе будет удобен нежели вечерний наряд. – Падший хлопнул в ладони, в комнату с фонтаном вошла.. Эолла Многоликая. Золотовласая, голубоглазая красавица держала в руках походный костюм светло-бежевого цвета, изогнутый чёрный кинжал, поясной ремень, невысокие коричневые сапожки. – Одевайся. Я тебя отправлю туда, где сейчас находится, как ты его называешь, мальчишка. И не вздумай в очередной раз меня обмануть и не выполнить своё обещание. Вместо тебя, в подземном Мире мёртвых, пока побудет твоя копия. Выполнишь обещание, займёшь трон, а нет, то.. Ты меня поняла, Эолла?
— Поняла.
— Нет, не поняла. В глаза мне посмотри! Ладно, в них кроме злобы я ничего не вижу. Оделась?
— Да, Темнейший. Я готова.
— Тогда пошла прочь, с глаз моих, тварь!
***
Тень «выстреливает» в сторону бывших городских ворот, она удлиняется и становится тонкой, как нить. Нить напряжена до предела и от меня сейчас требуется особое внимание, такт и уважение по отношению к женщине-тени. Купол, сотканный из мрака, на прикосновение тени никак не отреагировал. Тень для мрака частица самого себя, я в тени, поэтому тоже свой. Мрак отступает в сторону, женщина-тень держит меня под руку и мы начинаем идти по длинному и хорошо освещённому коридору. Я посмотрел по сторонам: только что был за пределами города мёртвых, сейчас нахожусь в каком-то огромном здании. Справа от нас, у стены, огромное зеркало. Я остановился, попытался хоть что-то в нём рассмотреть. Всё тщетно: мы – две тени, которые слились друг с другом, нас никто и никогда не сможет разлучить. Мы счастливы и я слышу смех женщины-тени. Она проводит ладонью по зеркалу, слева направо, и оно «оживает», в нём появляется отображение той, с которой я танцевал танец Больро-эль-Босмо. Стройная фигура, очень тонкая талия, высокая грудь. Женщина в длинном, в пол, чёрном кружевное платье, на голове аккуратная шляпка, лицо скрыто вуалью. Моя напарница поднимает вуаль и я не в состоянии сдержаться:
«Ух!»
«Хороша? Никаких имён, не забыл?»
«Чудо как хороша! Нет, не забыл, – ответил я, вздрогнув. – Мне кажется, я это уже переживал, мы это уже пережили. Неужели ловушка, Вааль…
«Мы же договорились без имён, – произнесла женщина-тень. По её голосу я понял, что она чем-то встревожена. – У меня точно такое же.. Нет, не может быть, милый. Это мир Тени, в нём всё не так и всегда что-то происходит».
Мы продолжили идти по коридору, я постоянно оглядывался, пытаясь найти хоть какие-то подсказки. Звучит музыка, с каждым шагом она становится громче. Коридор без дверей, без картин и скульптур закончился, мы остановились перед огромными дверьми, которые уходят вверх, в бесконечность.
«Мы сейчас войдём в зал, увидим танцующие пары, трон из черепов, белоснежные колонны. Нам нельзя заходить в зал, там нас ждёт смерть».
Женщина-тень ответить не успела: двери открылись. Два ряда белоснежных колонн, образующие две дуги, между колоннами место для танцев. Звучит красивая музыка, сотни пар кружат в завораживающем танце и пока на нас не обращают внимание. Музыка стихла, пары остановились. Мужчины, все как один, в чёрных сюртуках, женщины в платьях для бальных танцев. Мужчины склонили в нашу сторону головы, женщины изобразили книксен.
«Дозволяет ли королева Мёртвого мира присутствовать на балу новой паре?» – раздался откуда-то сверху мужской голос.
«Дозволяет», – услышал я знакомый голос. Слева от входа в зал, на троне, сложенном из человеческих черепов, находилась та, которую я должен уничтожить. Эолла Многоликая.
Богиня Смерти держит в левой руке кубок с вином, в правой – уродливую палку с загнутым верхом. Она ударила посохом об пол, музыка заиграла, пары закружились в танце.
«Приглашай на танец, кавалер!» – услышал я чей-то голос.
«Кто вы?»
«Никаких имён. Ты танцуешь с моей дочерью».
Граф Торгеншталь, он же граф Тень. Откуда он здесь, почему он здесь? Мы начали танцевать, мимо нас мелькали пары, но сколько бы я не вглядывался в лица танцующих, всё было бесполезно: вместо лиц я видел лишь размытые контуры, какую-то дымку. Интересно, мы с женщиной-тенью так же выглядим?
«Естественно! – услышал я голос графа Тень. – Кажется, у нас проблемы, молодой человек. Неужели Эолла в вас почувствовала что-то необычное и чуждое миру Тени?»
«Похоже, что мы попали в ловушку», – прошептала женщина-тень.
Музыка стихла, пары остановились. Эолла, отбросив посох в сторону, шла в нашу сторону, сыпля проклятиями налево и направо. Женщина-тень спряталась за моей спиной, пары столпились у колонн.
«Глупец! Ты думал, что я тебя не узнаю? Не узнаю того, кто испортил мою жизнь, того, кто украл у меня будущее в подземном море? Ты спрятался в тени, тайно прибыл на бал, чтобы уничтожить меня, отправив в Междумирье? Сейчас ты исчезнешь из всех миров и ни в одном больше не появишься. Ты попадёшь в услужение к тому, чьё имя вслух не произносят».
«Проси исполнить с тобой прощальный танец», – произнёс невидимый мне граф Тень.
«Танец, Ваше Величество! Всего лишь один танец! Вы не имеете права мне отказать в последнем желании».
Эолла засмеялась, отбросила посох в сторону, в её руке появился изогнутый чёрный нож.
«Никаких просьб, никакой мольбы о прощении. А ты знаешь, я нарушу обещание, данное .. Неважно кому и убью тебя здесь и сейчас. На колени, тварь!»
«Ты меня никогда не увидишь стоящим на коленях, Эолла. Ты не стоишь этого».
Богиня Смерти улыбнулась:
— Ты предпочитаешь умереть стоя? Похвально, похвально. Ну что же..
Короткий замах, чёрный нож по самую рукоять вошёл в тело женщины-тени. Она на мгновенье исчезла и в зале с троном из черепов появилась графиня Кордекс.
— Что же ты наделала, Ваальдара? Зачем?
— Беги, Арвил, – прошептала графиня. – Я здесь не одна, ты знаешь, и мы что-нибудь придумаем. Беги, дурак!
— Я не знаю кто тебя воспитывал, милая, но мужчины за спины женщин не прячутся.
Правый и Левый радостно запели, начали сплетать узоры смерти, меня окружало серебро стали. Исчез огромный зал, исчез трон из черепов, вместо нарядных пар меня окружали мертвецы. Они тянули ко мне руки, с которых сползала гниющая плоть.
— Граф Торгеншталь..
— Я здесь..
— Забирайте дочь и ..
— Я понял, молодой человек. Спасибо.
— Нет, Арвил, ты погибнешь, – закричала Ваальдара. Я увидел, как её накрыла тень и графиня Кордекс исчезла.
Я упёрся спиной в колону, на смену «погибших» мертвецов появлялись, словно из ниоткуда, новые. Эолла подняла с пола посох, направила его не меня.
— Какие же вы все предсказуемые. Отправляйся туда, откуда ты никогда не выберешься.
Богиня Смерти взмахнула посохом, я понял, что проваливаюсь в какую-то глубокую яму. Я падал в Ничто, в Никуда.
Сознание, отделённое от тела, кружило по разноцветной спирали, вокруг меня сияли звёзды. В конце огромной спирали появилась яркая белая звезда, к которой я приближался с огромной скоростью. Спираль из разноцветной превратилась в матово-белую, звезда из маленькой и яркой – в огромный белый шар. Моё движение замедлилось, тело начало приобретать привычные очертания, и я понял, что сейчас должно произойти что-то очень важное. Шар занимал весь горизонт, он воспринимался мною, как ослепительно-белый свет без границ, без начала и конца. Тончайшая плёнка света, похожая на полупрозрачный материал, лопнула и теперь, далеко внизу, я увидел приближающуюся поверхность какой-то планеты. Что-то понять и разобраться в происходящем никакой возможности не было, и я сделал то, что сделал бы любой человек на моём месте. Я закрыл глаза.
Сознание медленно и неохотно, но возвращалось. Я понял, что каким-то чудом остался живой. Но остаться живым это одно дело, другое дело понять, что же со мной произошло и почему, падая с огромной высоты на землю, я не превратился в кровавую лепёшку. Но это всё потом. Времени на обдумывание у меня, надеюсь на это, будет. Открыв глаза, увидел белый свет в конце тоннеля и начал искать глазами Триединого. Я находился в каком-то колодце, парил в воздухе на расстоянии примерно трёх метров от дна. В руках Правый и Левый. Мечи не потерял, это хорошо. Я понял, что ситуация не такая безнадежная, какой она могла быть на самом деле. Живой, это главное.
— Где я, интересно? – шепотом спросил я у себя.
«Где..где....й-я-а....я-а-ааааа?» – ответило многоголосое эхо.
Оно, разбиваясь о кирпичную кладку колодца, достигло его верха и медленно опускалось вниз. Если на верху колодца эхо напоминало человеческий голос, то достигнув дна колодца, оно вторило сочными мужскими голосами.
«Где ты-ы.....ы-ыы-ы? – спрашивал меня колодец и тут же добавлял моим голосом: – Где й-а...аа-аа?»
Нет, лучше молчать, иначе от такой «содержательной» беседы можно сойти с ума. Я попробовал принять нормальное для человека вертикальное положение, но почувствовал себя в положении мухи, попавуей в паутину огромного паука. Чем больше движений, тем надёжнее меня охватывало..... А что, собственно говоря, меня удерживает над дном колодца!? Я начал усиленно крутить головой, пытаясь хоть что-то увидеть, хоть какое-то подобие верёвки или толстых нитей. Ничего. Парю в воздухе, раскинув руки в стороны. Это магия, однозначно. Не снимешь удерживающее заклинание, потому что не знаешь, как это сделать, не навредив себе. Против магии можно бороться только магией. Если нет необходимых знаний, то …? Правильно, можно попробовать использовать плетения, которых у меня в голове очень много. Это хорошо, конечно, но как мне не раз говорила Нарина, использовать любые плетения в замкнутом пространстве или объёме запрещено. Можешь погибнуть сам, разрушив задание, в моём случае – колодец.
Атакующие и защитные плетения отбрасываем в сторону. Остаются только поисковые. Почему бы и нет? До стенок колодца метров пять-шесть. Я приготовил простое плетение «сеть», начал наполнять его энергией. Яркая вспышка, вата в ушах, удар спиной о пол. Хорошо, что заплечная сумка смягчила падение, иначе бы... План сработал. Надо мной, примерно в трёх метрах, появилось бледно-голубое сияние, в котором можно увидеть, как маги говорят, силовые линии. Они меня и удерживали, пока я не воспользовался чужеродной для них магией. Судя по выщербинам в кирпичах, колодцу лет… много. Но странно, что дно колодца, гладкое бетонное, абсолютно чистое. Ни травинки, ни листика. Даже пыли нет. Теперь стало понятно для чего колодцу защитное плетение. Если кому-то понадобился чистый воздух, то он должен куда-то и каким-то образом поступать. Под защитной плёнкой плетения темно, поэтому я зажёг совсем крохотный огненный шар. Над самым дном, примерно, в метре, я увидел прямоугольное отверстие. И не одно. Их три, и они на одинаковой высоте от пола. Пролезу ли я в одно из них? Нужно пробовать.
Я просунул голову в отверстие, увидел какой-то коридор. Непонятно. Извиваясь, как змея, головой вперёд, я опустился на пол коридора, подтянул сумку. В метре от меня в стене скобы. Поднимусь по ним и..? Коридор достаточно просторный, метра два в ширину, я перебросил сумку за плечи и начал по скобам подниматься наверх, огненный шар висел над плечом. Примерно через десять метров подъёма, справа от скоб, я увидел прямоугольный зарешеченный проём, размером три на три метра. Это уже что-то. Держась левой рукой за скобу, правой попробовал оторвать решётку от кирпичной кладки. Решетка рассыпалась в руках, превратившись в пыль. Как ещё скобы выдержали мой вес – для меня было загадкой. Я сейчас был похож на огромного паука, который раскинул руки-лапы в стороны.
Нащупал ногой нижний срез проёма и попробовал зацепиться рукой за выемку в кирпиче. Левой ногой оттолкнулся от скобы и на какое-то время застыл неподвижно, балансируя на месте. Триединый, скорее всего, сегодня был на моей стороне. Я стоял в начале какого-то коридора со множеством дверей. Сделав шаг по направлению к ближайшей, замер на месте: потолок коридора начал медленно наливаться рассеянным желтым светом. Коридор метра два в ширину и три в высоту, стены гладкие, облицованные камнем светло-жёлтого цвета. Камень к камню подогнан с ювелирной точностью, лезвие острого ножа в стык не войдёт. Двери деревянные, тёмно-красного цвета; ручки и стальные петли, к моему удивлению, в труху не превратились, время, почему-то, пожалело творение людей. Почему людей? Без разницы кого, главное найти выход наверх. Пять дверей легко открылись, в комнатах, кроме деревянных пустых стеллажей, я ничего не увидел. Что поражало, это чистота. Комнаты размером пять на пять метров, окон нет, потолок, так же как и в коридоре, тускло светился жёлтым светом. Я даже не поленился заглянуть под стеллажи. Ничего.
Какие-то подсобные помещения, скорее всего. В конце коридора я увидел стальную дверь из матового блестящего металла. Главное, чтобы двери на замок не были закрыты. Как оказалось, их закрыли, но замки, после моего удара плечом о дверь, рассыпались в пыль. Дверь, скрипнув, приоткрылась, я на некоторое время застыл на месте, потеряв дар речи. Нужно отдать должное архитекторам и строителям сооружения, размах которого впечатлял. Невероятного размера светящиеся колонны, уходящие куда-то ввысь, лестница из материала, похожего на серый мрамор с вкраплениями золотистой пыли и красных прожилок. Лестница соединяла собой четыре колонны, поднималась наверх, в неизвестность. Причудливые каменные фигурные балясины, широкие перила тёмно-синего цвета. Ну что, если есть лестница, значит она куда-нибудь приведёт. Первый марш позади, возле колонны промежуточная площадка. Лестничный марш в сторону другой колонны, опять промежуточная площадка. Я посмотрел наверх, и мне стало немного не по себе. По этой широкой и красивой лестнице можно подниматься вечность.
Периодически останавливаясь на отдых, я, с привычным мне упрямством, поднимался всё выше и выше, посматривая вниз и вверх. Наконец, я увидел то, что хотел увидеть – ещё один подземный этаж. Опять найду в комнатах пустые стеллажи? Как оказалось, нет. Перед тем, как с лестничной площадки сделать шаг в огромный коридор, я увидел, что вход прикрывает тончайшая мерцающая пелена молочного цвета, по ней периодически пробегали сполохи света. За пеленой я увидел коридор, в нишах стен которого установлены какие-то скульптуры, вазы, на стенах висят огромные картины в массивных рамах. На полу расстелена ковровая дорожка алого цвета, на стенах закреплены специальные кронштейны в форме человеческих рук, куда вставлены магические светильники. Я подошёл к первой от меня двери, прикоснулся к массивной рукояти из металла жёлтого цвета. На двери висела табличка с изречением какого-то мудреца:
«Когда ты перестанешь отбрасывать тень, знай: твоим домом стала Тьма. Когда на небосклоне ярко светит солнце, люди стараются спрятаться в тени деревьев».
***
Грунтовка, за двести метров до установленного шлагбаума перед въездом в деревню, превратилась в отличную, вымощенную булыжником среднего размера, дорогу. Арнинг хмыкнул, но промолчал. Деревня, около сорока домов, на краю деревни видна небольшая воинская часть. Шлагбаум, который можно объехать с любой стороны, был опущен. Из деревянной будки выглянул мужик, вытирающий рукавом куртки жирные губы. Глаза, бегающие из стороны в сторону, рыжие волосы, нос картошкой. Это всё придавало мужчине задорный, слегка бесшабашный вид.
— Кто такие, куда путь держим? – спросил грозный человек, охраняющий шлагбаум от попыток надругательства над ним. Но мужчина понял, что сморозил невероятную глупость, улыбнулся. Белый подошёл к пограничному мужу со спины, к шее рыжеволосого прикоснулась лезвие ножа.
— Пить вино на посту, это великий грех, – произнёс Торенс. – Доложить кому следует?
— Дык, праздник у нас, ваше магичество! – улыбнулся рыжеволосый, показав нестройный ряд передних зубов. – Празднуем избавление ентого святого места от страшного разбойника и кровопийца. Избавления не было, но мы все на это надеемся, ваше магичество. Такого непотребства в вашем Султанате, поди, нет.
Торенс посмотрел на Арнинга, тот еле заметно кивнул.
— И от кого должны освободить это святое место? – спросил Торенс, поморщившись: от рыжеволосого несло брагой и чесноком.
— Дык, от короля Ельбуранки, ваше магичество и от его прапраправнука Мидроса, нынешнего короля Абу-Арна, значица. Нашему провидцу высшие силы на ухо кое-что шепнули не так давно. Вот и отмечаем заранее и каждный день.
— А почему возле шлагбаума не видно военных? – спросил Белый.
— Да как не видно, парень! Уморился он, военный наш, прилёг отдохнуть. Я за него. А вы по какому такому поводу спрашиваете? Сейчас как позову старосту, он вам....
— Зови. Мы его здесь подождём, – сказал архимаг.
— Не могу, ваше магичество, никак не могу. Если только вы шлагбаум посторожите, тогда я быстро сбегаю, приведу старосту.
— Беги, грешник, беги! – засмеялся Арнинг. Выглядело всё нелепо и смешно, как в цирке одного артиста.
— Сальташ, с кем ты там разговариваешь, пёс ты смердячий? – раздался голос из будки. Появился невысокого роста разбитной вояка, держащий в руке недоеденную куриную ножку. Он икнул, зашёл в будку.
— Видишь, как простые люди о Эльбуране и о Мидросе отзываются, Ситар? – произнёс Торенс. – Ты чего такой серьёзный, опять беду чувствуешь?
— Да нет, просто не могу понять, где Усыпальница находится. Она же где-то неподалёку должна быть или я что-то недопонимаю, учитель? Не вижу ни здания, ни дороги к нему. О, как! – произнёс Арнинг, показывая рукой в строну деревни Смарук-Гере.
К будке «пограничников» приближались два совершенно одинаковых на лицо мужчины, два Сальташа. У них даже одежда была одинакового покроя и цвета. Но вот взгляд глаз – совершенно разный. У старосты он был сосредоточенным, взгляд человека, знающего себе цену и привыкшего повелевать, управлять людьми. Сальмаш, так звали старосту, жил на краю деревни. Добротный дом, высокие потолки, большие окна, везде царил идеальный порядок.
— Значит, это правда, о чём мне поведал старый Сфолк, провидец наш, – произнёс староста, пропуская магов, Белого и Шрама в дом. – А вы, значица, прибыли к Чёрному королю из самого Султаната? Долгая дорога, долгая. А где же ваши вещи и лошади? Неужто от самой гавани ногами землю топтали? Так никакой обуви не напасёшься, да..
— Почему ваш король чёрный? – спросил Торенс, игнорируя ненужные вопросы старосты деревни
— Люди его так окрестили. Заходит в Усыпальницу как человек, выползает весь чёрный лицом и..... – Сальмаш понизил голос, подошёл к двери, выглянул на улицу. – Над ним всегда Тьма клубится, ваше магичество! Не поверите, люди наши потом по нескольку недель сами не свои ходят. На уме у них одно: в хлам нажраться и морду друг-другу набить. Вот честное слово, не обманываю. И самое интересное, что трава, по которой идёт Мидрос, сохнет прямо на глазах, к чему Чёрный король прикасается, то в прах превращалось.
— Страшные вещи ты нам рассказываешь, староста, – сказал Торенс.
— И это вы называете страшными вещами, ваше магичество? – засмеялся староста. – Сегодня вечером узнаете сами, что значит страх. С того времени, как в Усыпальнице поселился Эльбуран Властный, происходит Тёмный знает что! Не даром из деревни все коты и собаки сбежали в Красную рощу, что неподалёку от деревни расположена. Воют от голода, но домой редко приходят. Мы приноровились их там, на месте, подкармливать, но толку...
Староста поднялся со стула, открыл шкаф, рассохшийся от времени, достал старинную карту. Он, расстелив её на столе, ткнул пальцем:
— Вот здесь, в этих окнах, по ночам свет горит, ваше магичество. Сам лично, правда днём, хаживал по Усыпальнице, но нигде не нашёл ни одного огарка свечи. Демон там поселился или сам Дьявол.
Слово «дьявол» староста произнёс шёпотом. Пол избы задрожал, стекла в окнах дружно задребезжали, где-то на кухне раздалась ругань и звук разбившейся посуды. В комнату заглянула женщина лет сорока, погрозила старосте кулаком. Но, увидев магов Белого и Шрама, изобразила на лице улыбку, скрылась из виду.
— Видали? Вот так и живём. Скоро в деревне на посуду из камня перейдём. Чуть вспомнишь плохим словом ентих, всё, земля дрожит, посуда бьётся, у кого худоба во дворе есть – с ума сходит, люди уже и не помнят, когда коровы последний раз молоком поили. И ему.... – староста поднял палец вверх – тоже не помолишься. Хорошо, что вы приехали. Может, у вас что-то получится сделать, чтобы всё успокоилось. Вы, как я понимаю, хотите в Усыпальницу зайтить? Вам, магам, можно, а вот парней ваших Усыпальница может и не пропустить, оттолкнуть. Да, дела-а.....
Арнинг рассматривал карту, на которой подробно были прорисованы все подземные уровни, на отдельных рисунках были показаны пронумерованные места, где находится захоронение того или иного правителя. Судя по рисункам, на каждом уровне можно было установить не более десяти гробов, потому что комнат было десять на каждом этаже.
— Собираемся, – ответил Торенс. – И не только зайти в Усыпальницу, но и посетить все уровни. Их же восемь? От тебя, староста, нужен будет совет, кого взять в проводники. Кто лучше всего знает Усыпальницу? И второй вопрос: что в Усыпальнице делает король Мидрос? Совета спрашивает у своего родственника, Эльбурана Властного?
Глаза у старосты забегали из стороны в сторону, голос начал дрожать.
— Да зачем вам всё это нужно знать, ваше магичество? Жили бы преспокойно в своём Султанате. Говорят, у вас народ вольно живёт, богато. Эх..
— Нас зачем-то позвал на помощь Мидрос, староста, – соврал Арнинг. – Не знаешь зачем?
— Не знаю, но предполагаю, ваше магичество. В гавани Аль-Архуна около тысячи кораблей, приплывших из-за Хребта Невезения. А на них, чтоб мне пусто было, помимо воинов полно чёрных людей.
— Ты хочешь сказать, Сальмаш, что на кораблях чёрные маги и вот-вот начнётся война?
— Хм.. Так об ентом каждый ребёнок, значица, знает, – ответил староста. – Вот и приехал в Усыпальницу Мидрос наш, то есть Чёрный король, с чёрными людьми чтобы убить с помощью чёрной магии Императора Киллайда. Но у него, говорят, очень сильные маги, которые защищают Киллайда и днём и ночью. Вот и понадобились вы Чёрному королю, чтобы сообща, значица ..
— Вот оно как, – прошептал Торенс. – А сколько на каждом корабле воинов, Сальмаш?
— Да кто его знает, ваше магичество, – почесал затылок староста. – Кто как говорит. Одни, что двести воинов, другие говорят, что все четыреста. Корабли огромные, никогда таких больших не видел. Да..дела-а..
Дверь избы скрипнули, в дом зашёл высокий седовлксый мужчина с окладистой бородкой, аккуратными усами. Глаза человека говорили о том, что он очень долго живёт.
— Здравствуйте, добрые люди, – произнёс мужчина в серой рубашке навыпуск и такого же цвета штанах. – Меня зовут Сфолк, я буду вашим проводникам. Для меня честь быть рядом с людьми, которые избавят королевство от чудовища, от Чёрного короля и остановят войну.
Арнинг посмотрел на Торенса, Торенс на Белого. Тот сделал шаг к Сфолку, тот засмеялся.
— Нет в пророчестве моей смерти. Я, господа маги, увидел вас в своём сне ещё два месяца тому назад. Не серчайте, но убивать меня не в ваших интересах. Проделать огромный путь из Империи и не попасть в Усыпальницу, это, по крайней мере, будет выглядеть очень странно.
— Вот оно как, – прошептал Сальмаш, – из самой Империи прибыли. Тогда я спокоен, Чёрному королю теперь точно придёт конец. Туда ему, собаке злой и брехливой, и дорога.
— Болтаешь много, Сальмаш, – нахмурился Сфолк. – Что здесь услышал, пусть здесь и умрёт, понятно?
— Иначе спалю к Тёмному, – произнёс Арнинг.
— Этот сможет, – кивнул Торенс, – для него из человека поминальный костёр сделать, как..
— Да я могила, – побледнел Сальмаш. – Если только после того как, и то с вашего разрешения, ваше магичество.
— Смотри, не дай боги до, так сразу и конец, – ответил старосте Арнинг. – Сфолк, кто-то ещё с нами отправится в Усыпальницу? Староста, например?
Сальмаш, услышав слова Арнинга, побледнел ещё больше.
— Я не знаю лучшего проводника в Усыпальницу, чем Сфолк, ваше магичество. Из меня проводник аховый.
— Не юли, Сальмаш, – засмеялся Сфолк. – Скажи людям, что просто испугался.
Сфолк присел на табурет, внимательно рассматривая магов и разведчиков.
— Неужели я ошибся, – прошептал провидец. – Да нет, быть такого не может.
— Не говори загадками, – нахмурился Торенс.
— В вещем сне видел я двух магов. В красной и синей мантии. То есть, вас, ваше магичество. Видел светловолосого парня с голубыми глазами и парня с безобразным шрамом на щеке. Вот их. Но видел я ещё одного молодого парня. Странно, что он не с вами.
Торенс подался вперёд.
— Какого парня? Обрисовать сможешь, Сфолк?
Провидец закрыл глаза, начал раскачиваться на табурете.
— Высокий, светловолосый, лица не вижу, как тенью оно закрыто. За спиной два меча и заплечная сумка. Из неё парень достаёт какую-то железку, из которой появляются красные нити огня. Не знаю, что это за это за хреновина, но её боятся и Эльбуран Властный и Чёрный король.
Торенс посмотрел на Арнинга, тот пожал плечами и усмехнулся.
— Похоже, он нас опередил, учитель, и я не удивлюсь, если неугомонный мальчишка сейчас находится в Усыпальнице. Нужно идти к мёртвым королям и помогать нашему непоседе. Вот же характер, не дай боги!
Сальмаш икнул, посмотрел на магов с испугом.
— Это всё из твоих видений, провидец? – спросил Арнинг.
— Да, конечно. – Сфолк, непонятно почему, поморщился. – Хорошо, что вы решили остановить Зло, оно как болезнь, которую нужно выжигать огнём и железом. Усыпальницу нужно уничтожить.
— Сфолк, что нам нужно взять с собой, чтобы спуститься на подземные этажи Усыпальницы? Я имею ввиду верёвки, свечи, лампы.. – спросил Торенс.
— Я, как увидел сон, всё заранее подготовил. – ответил провидец. – В Усыпальницу, на нижние этажи, мы с вами завтра с утра пойдём, а прямо сейчас предлагаю прогуляться до Поклонной горы, посмотреть на все те чудеса, которые там происходят. До заката солнца час, полтора, так что в аккурат успеем.
— Верно говоришь, Сфолк, нужно с утра в Усыпальницу идти. А вы просто так сходите, прогуляйтесь. Может демона какого...
— Заткнись, Сальмаш. – крикнул Сфолк. Избу старосты основательно тряхнуло, из кухни раздалась ругань.
Торенс поморщился, Арнинг сказал:
— Зная характер одного нашего знакомого, который, возможно, сейчас находится в Усыпальнице, поход до утра откладывать нельзя. Выдвигаемся прямо сейчас, Сфолк.
— Хорошо. Я схожу за вещами, – ответил провидец.
Он вернулся очень быстро. На плече у Сфолка была сумка, через плечо переброшен моток тонкой верёвки.
— У меня один вопрос, староста, – произнёс Торенс. – Нас военные не того?
— А кто вас того, если они полным составом убыли на охоту? Пара человек в части, да и те брагу пьют.
— Ага, вот оно что, – сказал Торенс. Арнинг тихо засмеялся.
Магистр, посмотрев по сторонам, пожал плечами: Долина Погибших Королей и такой заунывный вид. Только река, с переброшенным через неё широким деревянным мостом, вносила разнообразие в пейзаж, который окружал людей по пути к Поклонной горе. Лес, широкая дорога, опять лес и подъём на небольшой холм. Отсюда открылся великолепный вид на Усыпальницу. Огромное двухэтажное здание из серого мрамора, белоснежные колонны, поддерживающие массивный козырёк над входом и мраморной лестницей. По периметру всего здания установлены фигуры крылатых существ, вокруг Усыпальницы разбит небольшой парк с ухоженными газонами, напротив лестницы, ведущей ко входу в Усыпальницу, – небольшой фонтан, ряд скамеек. Просто, но очень красиво. Солнце начало склонять голову к горизонту, и при этом освещении в окнах здания хорошо были видны яркие вспышки света.
— Сфолк, ты какой раз в здание заходишь в вечернее время? – спросил Торенс.
— Третий, ваше магичество.
— А зачем ты в него заходишь, если в Усыпальнице в это время происходит непонятно что? – спросил Арнинг.
— Ну.. должен же кто-то разобраться, что за причина этих ярких вспышек. Нет?
— Так то оно так, но я не представляю, как бы я в одиночку пошёл в вечернее время в Усыпальницу. Пришло время во всём сознаться, Сфолк, – произнёс Арнинг. Торенс посмотрел на ученика, тот был очень серьёзным.
Провидец некоторое время помолчал, потом ответил:
— Это произошло после того, как умер Эльбуран Властный. Через несколько дней. Моя жена, которая работала на третьем уровне, возвращалась с работы очень поздно. Я её всегда встречал у фонтана, мы вместе шли домой. Места у нас тихие, но кто знает, может и зверь дикий какой забредёт.
— Погоди, Сфолк. Ты сказал, что это произошло сразу после смерти Эльбурана? – спросил Арнинг. – Сколько же тебе лет, провидец?
— Ваша правда, ваше магичество, много. Очень много. Так вот. В тот вечер я сидел, ждал её вот на этой скамейке. Заметив вспышки света в окнах, удивился. Потом раздался крик о помощи, я бросился по ступеням вверх, ко входу. В просторном холле я увидел супругу, её за горло держал.. держало странное существо: старик с длинной, до пояса, седой бородой, с мёртвым глазами, которые, казалось, смотрели на меня, но меня не видели. Супругу старик держал за горло левой рукой, на правой не было кисти. Всё время он безостановочно повторял: «Щенок должен сапоги облизать, щенок будет слушаться, щенок должен умереть. Где же ты, щеночек, где ты? Я жду тебя, жду, приходи. Слушай меня внимательно, Сфолк! Ты должен привести сюда мальчишку, которого увидишь в своём дурацком сне. Тогда получишь назад свою жену. Теперь прочь с моих глаз». Это вся история, ваше магичество.
— Вот тебе и Эльбуран! – сказал Арнинг. Люди услышали смех ненормального человека, раздававшийся со стороны Усыпальницы. Земля под ногами задрожала, фонтан на некоторое время перестал выбрасывать вверх струи воды.
— Сфолк переживал, что мы, когда узнаем всю правду о Эльбуране, передумаем идти в Усыпальницу, – сказал Торенс. – Какое решение принимаем, Арнинг?
Магистр посмотрел на провидца, у него в глазах стояли слёзы.
— Мы оттуда, – Арнинг показал рукой на двухэтажное здание, – не вернёмся. Так, Сфолк?
— Да.
— Свинство чистой воды, но это мы ещё посмотрим, кто кого, за что и на сколько, – буркнул Торенс. – Давай сюда свою сумку, Сфолк, посмотрим, что в ней...зачем здесь столько свечей, провидец? Это же на неделю хватит их жечь. Десятка три, не меньше. Ладно, лишними они не будут, согласен. Фонарь магический, это тебе, Арнинг, проверяй. Нож, это Белому или Шраму, что ещё? Ага, хлеб, яйца, лук и сало, фляжка с водой. Это мне, изголодался я что-то. Ну, что же, не густо, но пойдёт. Ты как, Арнинг, готов? Хорошо, пошли. Веди нас, Сфолк, только без глупостей! Магия она такая, везде найдёт и приголубит. Если что или как. Сам понимаешь, жизнь штука пакостная, а у меня рука не дрогнет. Я уже не говорю о зверствах магистра Арнинга. Он насчёт казней и пыток вообще зверь, руку давно набил. Может и морду набить, конечно, но это в крайнем случае.
С несчастным видом Сфолк поднялся со скамейки. Ступени лестницы самым причудливым образом извивались, как змеи, меняя свою форму и цвет. Белый и Шрам посмотрели на Торенса и Арнига. Маги, похоже, чудачества лестницы не замечали или делали вид, что ничего необычного не происходит.
— Это только у меня в глазах двоится-троится? Что за Тёмный? – Белый схватился за Шрама, Шрам за Белого.
Со стороны входа в Усыпальницу опять раздался душераздирающий смех и одновременно с ним – женский крик. Сфолк побледнел. Торенс спросил у Белого:
— Что с тобой? Лицо бледное, глаза блестят.
— Сам не знаю, господин архимаг. Ступени как живые, извиваются, идти невозможно. Я хоть и одарённый, но.. Меня так шатало в подземном ходе.
— Держись за меня, Шрам, бери за руку Арнинга. Магия, мать её, но магия не наша.
Размер комнаты просто пугающий, стены, потолок, пол – в зеркалах. Я сделал шаг вперёд – остановился, ещё один шаг вперёд – остановился. Голову стянуло, как стальным обручем, в голове звучали чьи-то слова:
«Щенок прибежал, щенок будет лизать сапоги. Гав-гав, щенок хороший, щенка мы сейчас убивать будем. Иди ко мне, щеночек, к ноге».
Весь этот бред сопровождается противным смехом, который разбивался о стены, потолок на тысячу осколков. Я вспомнил слова Торенса: «..если тебе нужно что-то увидеть в мире иллюзий, стань самой иллюзией, слейся с ней, прикоснись к ней. Получится нереальная реальность, иллюзия отступит, исчезнет». Всё происходящее вокруг замерло, я оказался посреди огромного зеркального зала, где каждое зеркало – приоткрытая дверь. Я сделал шаг вперёд, поставил ногу на следующий зеркальный прямоугольник. Он, как льдина, на нём стоять невозможно, потому что очень скользко. Не знаю каким чувством я понял, что под прямоугольником бездна. Упаду, Тьма меня проглотит, растворит в себе, превратит в своего раба.
«Щеночек сейчас умрёт, щеночек будет сапоги лизать, щеночек будет мёртвым и поэтому послушным...» – этот шёпот шёл откуда-то сверху. Зеркальный потолок отражает то, что сейчас происходит на зеркальном полу. Я вижу себя, я вижу тысячу Арвилов. По потолку пробегает волна серого цвета, она колышется, как ртуть, и наконец-то замирает. Я вижу огромный человеческий глаз, который смотрит на меня не моргая.
— Кто ты, глаз?– спросил я, боясь пошевелиться.
— Щеночек пришёл к Эльбурану Властному. Щеночек нужен хозяину Эльбурана. Гав-гав, щеночек сейчас умрёт и отправится в Тёмный мир.
Я вспомнил рассказ Аразура о сумасшедшем короле, продавшему душу хозяину Тёмного мира. Неужели это он и есть? Если да, то как я попал в Абу-Арн? Опять проделки тропарей? С них станется. Они готовы пожертвовать жизнью людей, чтобы сохранить мир в вверенном им секторе, на определённом участке. Интересный вопрос: а кто управляет тропарями? Кто дёргает за ниточки своих кукол? М-да, вопрос, на который ответ придётся искать очень и очень долго. Глаз Эльбурана начал слезиться. Это и понятно, возраст о себе даёт знать. Подсматривать-подглядывать нехорошо, а ещё весь из себя такой важный Король. Меня разбирал смех, я достал из ножен Левый меч, из-за поясного ремня Жезл Повелителя стихий. Я прикоснулся к кольцу переноса и троица как сговорились, взорвалась ослепительным красным светом, который отражался в каждом из тысячи зеркал. Как на полу, так и на потолке и на стенах. Красиво!
«Щенок готов умереть? Сейчас щенок умрёт!»
Конечно умру, но не сейчас и не здесь. Моё тело скручивается в стальную пружину, я чуть приседаю, развожу руки в стороны и начинаю вращаться вокруг оси. Я повторяю фразу вновь и вновь:
«Король сейчас умрёт, он умрёт навсегда».
Отражение в зеркалах не успевают за мной, я вращаюсь с такой скоростью, что красные огненные нити меча и жезла сплетаются в один смертельный клубок. Получился невероятно красивый танец Смерти, Огня, Меча и Жезла Повелителя.
«Потанцуем, Ваше Величество?»
Из чего делают зеркала я, в принципе, знал. Но вот из чего сделаны зеркала Усыпальницы, я не знал и не понимал, как они могли противостоять ударам «огненного хлыста», «плети» и «огненного копья». Плетения, заложенные каким-то магам, да успокоится его душа с миром, появлялись из Жезла моментально, стоило о них только подумать. Я кастовал заклинания чудовищной убойной силы сам этого не осознавая, уроки Торенса, как я понимаю, не прошли даром. Одно плетение работало, другое уже сплеталось в ажурную сеть, состоящую из отдельных участков, объединённых в законченную цепь под названием Смерть. Фигура дряхлого старика, Эльбурана Властного, отражалась каждый раз в новом прямоугольнике зеркала, приходилось крутить головой, что называется, на триста шестьдесят градусов. После каждого удара огнём по зеркалу, где находилось отражение Эльбурана, оно покрывалось паутиной трещин, но выдерживало, не осыпалось вниз тысячами осколков. Если огонь – плохой помощник, то почему я не использую другие стихии? В тот же миг я услышал чей-то вздох. Неужели сумасшедший король умеет читать мысли? Если он вздохнул, то я двигаюсь в правильном направлении. Я слегка прикоснулся Силой к камню синего цвета, одного из пяти камней жезла, и сразу же почувствовал недовольство стихии Огня. Да чтоб вас! Не угодишь одновременно всем, остаётся только рисковать. Но то, что я задумал сделать, понравится всем. Всем стихиям.
Кастовать заклинание, сплетать что-то хитрое и выдумывать что-то новое, я не стал. Просто активировал камень стихии и через несколько секунд зеркала покрылись каплями воды. Раздался недовольный рык Эльбурана. Он меня теперь не видел и это мне было на руку. Мелкий дождь пролился на пол комнаты и за работу принялся Огонь. Он уничтожал своего заклятого врага Воду, которая под натиском огненной стихии превращалась в пар, который так же, как и капли воды, покрывал поверхность зеркал. Эльбуран уже не рычал, он стонал и выл, как раненый зверь, его слова «щенок сейчас умрёт» пропали из моей головы, исчезли навсегда. А теперь время для третьей стихии. Морозный воздух, от которого перехватило дыхание, как маленькая вьюга прикоснулся своей мягкой лапой к тысячам зеркальных осколков, пряча от меня Эльбурана за толстым слоем льда. Мне нужна была минутная передышка и я её получил. Жезл Повелителя стихий дрожал от нетерпения, время существования Эльбурана Властного подошло к своему логическому завершению. Дух короля, находящийся в каждом кусочке зеркала, завыл, чувствуя приближение своего конца. Он должен отправиться в бездну. Всё логично.
Я, как паук, начал сплетать огненную паутину смерти из лучей красного света меча и Жезла Повелителя стихий. Два луча огня самым причудливым образом между собой переплетались, из маленького клубка красного цвета превращаясь в огромного, шевелящего своими огненными усами монстра. Голодного и поэтому очень злого. Монстр шипел и плевался в стороны сгустками огня, он не понимал, почему я его до сих пор не отпустил на охоту и не накормил. Кажется, всё! Я отсек от себя мечом нить сил, связывающую меня и монстра. Он поднялся вверх, начал вращаться, его щупальца из огня удлинились по мере увеличения скорости вращения. Прошло несколько секунд и монстр, моё детище, взорвался тысячью огненных брызг. Они соприкасаются с морозным узором, с коркой льда зеркал и я слышу, как по потолку, стенам и по полу прошла дрожь. Потом раздался оглушительный грохот взорвавшихся зеркал. Я еле успел набросить на голову капюшон куртки. Недаром зеркала называют дверью в потусторонний мир. Каждый осколок кричал от боли голосом Эльбурана и от этого крика заложило уши, из носа потекла кровь. В нескольких метрах от меня лежал самый большой осколок зеркала, в нём, в предсмертных судорогах, корчилось лицо Эльбурана.
«Щенок пришёл».
«Пришёл, Ваше Величество, и щенок вас сейчас убьёт».
Я встал в полный рост, с меня осыпались осколки зеркал. Острие меча коснулось осколка, меч вспыхнул багровым светом, наступила тишина. Через мгновенье комната наполнилась звуками, исходящими от белоснежных мраморных колонн, поддерживающих потолок, от стен, которые покрылись паутиной трещин. Дальше произойдёт то, чего я предвидеть никак не мог: с виду крепкое здание начало разрушаться. Пришло время отсюда убираться, чтобы не оказаться похороненным под каменными блоками, в которые здание может превратиться. Я выскочил в коридор, но устоять на ногах не смог. Меня повело вбок, опрокинуло на спину, от удара головой о мраморный пол я на некоторое время потерял сознание.
Придя в себя, увидел склонившегося надо мной магистра Арнинга. Дышать было тяжело, этаж содрогался от чудовищных взрывов, на стенах я заметил образовавшиеся трещины.
— Крепко тебя приложило, однако! – сказал Арнинг. – Ты как, Арвил? Долго же я тебя искал. Нужно поспешить на помощь Торенсу и двум мечником. Давай руку, помогу встать.
Коридор был заполнен взвесью пыли, трещины на стенах стали увеличиваться на глазах. Где-то наверху, не знаю на каком этаже, раздался чудовищный по силе взрыв, здание застонало, теперь и по потолку пошли трещины. Нам ничего не оставалось, как пройти к лестнице, подняться по ней, не знаю на какой по счёту этаж.
— М-да....натворил ты бед, Арвил! – произнёс Арнинг, прислушиваясь к звукам, доносившихся сверху. – Одно хорошо: когда ты убил Эльбурана, с Мидроса и чёрных магов слетела защита. Торенс сразу же активировал плетение.
— Да кто же знал, что здание с виду крепкое, на самом деле оказалось......нет, нужно и отсюда убираться. По коридору пошла огромная трещина. Бежим! На каком мы этаже?
— На седьмом, нам нужно на пятый. На нём находится король Мидрос и монахи Чёрного ордена.
На шестом подземном уровне стояла такая тишина, что звенело в ушах.
— Вот одного не пойму, Арвил, каждый год сюда сгоняли огромное количество людей и что? Где их скелеты? Как я понял, хозяину Эльбурана нужны души людей, их боль, страх. Но плоть-то где? Ни запаха разложений, ничего. Чистый воздух, как будто где-то есть приток воздуха с улицы, – произнёс Арнинг на ходу.
Мы поднялись на пятый этаж, остановились.
— Приток воздуха есть. Накаркали вы, господин магистр. Посмотри в коридор и на лестницу.
— Всевышний милостивый! – произнёс Арнинг, рассматривая двигающуюся в нашу сторону неорганизованную толпу скелетов. – Да ведь их там не меньше сотни. И с того конца коридора что-то двигается. М-да, Торенсу сейчас не позавидуешь.
— И столько же скелетов и мертвяков спускаются с верхних этажей, господин магистр. Может..?
— Нет-нет, ты со своей магией ничего не затевай, и так половину Усыпальницы разрушил, – сказал Арнинг. – Тёмный, где мне меч взять?
— В нише скрещенные мечи, копьё и щит, – сказал я, оглядываясь. – С щитом вы будете смотреться просто замечательно.
— Шутник. Мечи, кстати, нисколько не хуже твоих. Ну что, становимся спина к спине и пробиваемся к Торенсу.
Длина коридора, в общей сложности, была метров триста. Примерно через шесть метров установлены четырёхметровые колонны из гладкого мрамора, между колонн на подставках стоят вазы, вазоны, в нишах скульптуры собак, лошадей, обнажённых женщин. Потолок был изрисован картинами, как я понимаю, из жизни королей, чьи тела покоились в Усыпальнице с миром. Судя по скелетам – в относительном мире. Из-за колонн стали выходить не скелеты, нет, самые настоящие поднятые или умертвия, кто как их называет. Я вздохнул, доставая мечи из ножен. В нос ударил запах разложения и тлена. Я услышал, как засвистели мечи Арнинга, Правый и Левый принялись за работу. Я бил, рубил, колол тварей, но их меньше не становилось.
— У меня руки устали рубить бошки этим тварям. Что-то привета от Торенса не слышно. Не к добру это, Арвил. Не знаю как у тебя, у меня силы уходят, как вода в песок, – произнёс магистр минут через десять. – Как будто кто-то или что-то блокирует магию. Ты никакого странного умертвия или скелета не видишь?
— В десяти метрах от меня стоит какое-то чудо. То ли в чёрной мантии, то ли в плаще. Не пойму!
— Его нужно уничтожить, Арвил. Магию свою попробуй, что ли? Что так умирать, что так..
— Ну да! – ответил я, срубив голову приблизившемуся ко мне особо шустрому скелету. – Потом опять скажете, что я варвар, сеющий разрушения. Слушайте, тот дохляк губами своим зелёными шевелит. Это он всеми тварями руководит?
— Не исключено, Арвил!
Я прикинул расстояние, подбросил в руке нож, с сильным замахом отправил его в полёт. Куда хотел, естественно, не попал из-за мешающих не товарищей, но нож по рукоять вошёл в переносицу дохляку, он свёл глаза в кучку, рухнул на пол, взорвался множеством гнилых ошмётков зелёного тела. Вонь стояла просто омерзительная. От злости, что ли, умертвия дружно затянули заунывное «умх–урр», от этой песни у меня заныли зубы.
— Вот же сволочи! – произнёс Арнинг. – Свежая еда для них прибыла, совсем озверели зеленокожие. Хорошо, что скелетов осталось мало.
— Как по мне, так лучше скелетов рубить мечом. Вони нет, работай руками и ни о чём не думай. О, да умертвий в чёрных мантиях здесь аж три штуки. Только непонятно, почему они к нам не приближаются. Ждут, когда еда сама в рот к ним пожалует? Нет, вы как хотите, а я сейчас...
— Умоляю, Арвил, осторожней с магией, не похорони нас здесь заживо. Да на тебе, тварь, и тебя на! Когда же вы сдохнете?
Я пытался нащупать Жезл Повелителя стихий, но его за поясным ремнём не оказалось. Плюнув от злости на пол и выругавшись, посмотрел по сторонам: умертвие, которому я снёс половину черепа, стояло на коленях, держа в своих лапах жезл и пытаясь его пристроить куда-то в районе рта.
— Да сдохни ты наконец! – крикнул я, потом понял, что сморозил глупость.
Правым я отсёк зеленомордому кисти рук, жезл покатился по полу. Достав из кармана платок, протёр рукоять жезла, вернулся к Арнингу. Как и в зеркальной комнате, прикоснулся Силой к камню синего цвета. Умертвия зашевелились, послышалось их недовольное «ум-рр, ух-рр». Казалось, прямо с потолка полил ливневый дождь, дышать стало немного легче. Потом пришла очередь поработать стихии Воздуха. Мороз принялся за работу, превращая умертвия в зелёные ледяные изваяния. На этом нужно остановиться, иначе я рискую разрушить оставшееся здание Усыпальницы. Сила есть, чего никак не скажешь о опыте.
— Бей, руби замёрзших тварей, Арвил, нужно Торенса спасать с ребятами.
Чудовищный взрыв! У меня из-под ног исчез пол, красивый потолок почему-то приблизился на расстояние вытянутой руки и потом начал быстро удаляться. Я упал на мраморный пол коридора, захрипел. Никак не получалось загнать в лёгкие воздух. Я откашлялся, лёгкие заработали. Глазами нашёл магистра. Арнинг бежал на боку, по его щекам текли слёзы.
— Как же так, учитель.. – прочитал я по губам.
Из моих ушей, из носа текла кровь, руки противно дрожали. Архимага Торенса в живых больше нет. Надеюсь, что он забрал с собой Мидроса и монахов Чёрного ордена. Я посмотрел в конец коридора, увидел двух человек, стоявших на коленях, опершись на мечи. Арнинг поднялся с пола, пошатываясь, пошёл в сторону воинов. Я кое-как дополз до скульптуры лошади с головой какого-то хищного зверя, опёрся спиной о основание скульптуры, закрыл на несколько минут глаза. Даже через закрытые веки почувствовал рядом с собой какое-то движение. Открыв глаза, увидел стоящего в метре от меня широкоплечего мужчину. Посмотрев на его лицо, в глаза, я понял кто это. Граф Тень, маг-лекарь Торгеншталь.
— Пришли на помощь, господин граф? Вы чуть-чуть опоздали.
— Да, битва была эпическая, – кивнул граф Тень. – Но я здесь по другому делу.
— С Ваальдарой всё нормально?
— Нет, – ответил граф. – Пришлось с Тёмным миром заключить новое соглашение. Это единственный способ сохранить жизнь любимому ребёнку, моей дочери. Ты же понимаешь, что сейчас произойдёт, Арвил?
Я посмотрел на мечи, на своих друзей и защитников, мысленно с ними попрощавшись, кивнул. Я знал, что сейчас произойдёт. Пожертвовать собой ради жизни любимого человека, это благородно.
— Только быстро, граф Тень.
— Извини, парень.
Боли как таковой не было. Я почувствовал, что сердце, встретившись со сталью клинка, остановилось. Вспомнил надпись на табличке двери. Просто прочитал не обратил внимание, а надо было:
«Когда ты перестанешь отбрасывать тень, знай: твоим домом стала Тьма. Когда на небосклоне ярко светит солнце, люди стараются спрятаться в тени деревьев».
Шум моря, за окном, забитом крест на крест досками, серая предрассветная мгла. Голоса. Мужской и женский. Разговаривают на непонятном языке. Мужчина что-то громко говорит, потом разговор стихает. Я попытался мысленно перенестись в недалёкое прошлое, память услужливо подсовывает воспоминания, связанные с домиком старого Арчи, в котором мы с Ваальдарой остановились после высадки с корабля «Эклипс». Я открыл глаза, посмотрел по сторонам. Да, так и есть. Я лежу на широкой лавке в заброшенном домике на берегу Спокойного моря. Рассохшийся от времени навесной шкафчик, в котором лежит заплесневелый сыр, огарок свечи и засохший до состояния камня кусок хлеба, в очаге плескается огонь, в углу шерудит и что-то ищет мышь.
Я сел на лавочке, посмотрел на грудь, на то место, где должен остаться след от клинка Торгеншталя, мага-лекаря и графа Тень в одном лице. Ругал ли я его за содеянное? Нет. Его дочь приняла на себя удар ножа, защитила меня на балу Богини Смерти, прекрасной и ненавистной Эоллы Многоликой. Графиня Кордекс умерла, защищая меня, я умер, чтобы графиня жила. Ей ещё нужно выйти замуж и детей нарожать. Возможно, Ваальдара когда-нибудь станет Королевой Борхосских островов. Зачем она следовала в Империю со своим двойником, интересно? Очередной вопрос, на который нет ответа.
— Доброе утро, герой, – услышал я голос внучки Хранителя Мира.
— Доброе утро, Сильда. Если оно доброе, конечно. Опять с дедушкой споришь?
— Каждое утро одно и тоже, – улыбнулся синеглазка. – Спор для нас, как для людей дуэль. На мечах, на шпагах, на саблях или рапирах.
— Знакомое слово «мечи», Сильда. Шпаги, сабли и рапиры это..
— Это всё из вашего возможного будущего, Арвил. На улицу не хочешь выйти? В домике жарко и воняет смертью. Хм.. которая никак с тобой не хотела расстаться. Чем-то ты ей дорог, не подскажешь чем?
— Есть одна знакомая, невероятно красивая женщина, которая не прочь провести со мной дни, ночи, месяцы, годы напролёт и так далее, – усмехнулся я. – Да ты её прекрасно знаешь.
— Кто не знает Эоллу, – кивнула Сильда. – Выходи, мы ждём.
На табурете лежала моя заплечная сумка, Жезла Повелителя, мечи. Правый и Левый выбросили сноп рубиновых искр, заурчали.
«Ты выжил, тацин.. »
«Не бросай больше нас, брат..»
«Вместе мы сила, тацин ..А помнишь вот это: ты оружие, которое может разить врага, ты судья и палач в одном лице, ты вершишь свою судьбу, в твоих руках судьба другого человека и ты принимаешь решение жит ему или умереть».
— Я помню всё и ничего не забыл. Хочу я этого или нет.
Хранитель сидел на бревне рядом с небольшим костром, силуэт Сильды был плохо виден из-за серых сумерек. Девушка стояла на огромном камне, смотрела вдаль моря.
— Здравствуйте, Хранитель, – поздоровался я, присаживаясь на бревно. – Спасибо за воскрешение. Всё произошло так, как вы мне сказали там, в карете.
— Сильде спасибо скажешь, мальчик. Это она побывала в подземном городе Карле-Клеоне, встретилась с королём Кирком и королевой Мильдой. Карлики организовали поиск цветка.. забыл его название.
— Подарок Богов, – подсказал я.
— Ишь ты, и сюда богов приплели. Да, Подарок Богов. Результат сам видишь: ты воскрес из мёртвых. Впрочем, я однажды пообещал, что мы не допустим твоей смерти. Хм.. Получилось не совсем так, как должно быть, но мы ситуацию исправили. Надеюсь, ты не в обиде, мальчик мой?
— Что произошло в Усыпальнице после моей..ммм..смерти, Хранитель?
— Произошло то, что должно было произойти. Здание разрушилось, твои знакомые успели подняться на поверхность земли. Маг и два человека. Местный житель свою супругу в Усыпальнице так и не нашёл, хотя она была у него, так сказать, под носом. Он тоже погиб, как не прискорбно, Арвил. К сожалению, мы тоже не всесильные и среди нас высокая смертность. М-да.. очень высокая. Итак, перед тем как на тебя обрушиться потолку, мы сумели забрать из Усыпальницы тебя и твои вещи. Опять же, спасибо скажи Сильде. Она, дурочка такая, до сих пор верит в любовь. А то, что произошло между тобой и красивой девчонкой, даже у меня выбило слезу. М-да..старый я и пора мне на покой. Не хочешь занять моё место, Арвил?
Я покачал головой, Хранитель засмеялся:
— Другого ответа я не ожидал. В тебе дух бойца, мальчик. Не знаю, правда, хорошо это или плохо. Впереди тебя ждут приключения и ты не должен забывать чей ты сын. Город Торллейд ждёт прибытия твоих родственников, но они, почему-то, вернуться не спешат. Тебе придётся и с этим разбираться. А теперь спрашивай.
— О чём, да и зачем что-то спрашивать у того, кто знает исход того или иного события? Жизнь станет пресной и неинтересной. Такая жизнь не по мне, Хранитель.
— Нет, ты хочешь кое о чём и кое о ком спросить, мальчик.
— Хорошо. Она живая? Что с Эоллой Многоликой и графом Тень?
— У графа Тень, как ты его называешь, чёрная душа. Это начало конца, какие бы у человека не были намерения. Не важно, что убив тебя, он сохранил жизнь дочери. Не важно, потому что она в любом случае осталась бы живая. Граф так поступать не должен, это претит человеческому сознанию и морали, а посему графу Тень нет оправдания. Я же тебе сказал, что Сильда..
— Переживала за нас, – произнёс я. – И вы её, как и меня, оживили бы.
— Верно, мальчик, всё так и есть. Эолла нарушила обещание, данное…в прочем, не важно кому.. Где она сейчас находится, самому Триединому и Тёмному повелителю не известно. Скорее всего, Эолла находится в пустыне Красных бурь, где нет жизни, а есть только боль, страдания и мучения. Ваальдара, графиня Кордекс, живая, где она сейчас находится я не знаю. Это все вопросы?
— Нет. Как сделать так, чтобы архимаг Торенс не погиб в Усыпальнице?
— Пожалуй, это самый сложный вопрос. Мы можем повернуть время вспять, перенести тебя в место, где произойдёт твоя встреча с магами и воинами. Всё можно сделать, но нельзя продлить жизненную линию человека, мальчик мой. Время архимага вышло, ему отведены считанные дни, чтобы.. Чтобы завершить начатые дела, важные дела. Теперь подумай: архимаг погиб в Усыпальнице, с твоей помощью и помощью других людей, он остановил Зло. Неизвестно чем бы закончилась война, если бы король Мидрос, которого люди называют Чёрным королём, остался жив.
— Война?
— Да, мальчик, смерть Мидроса лишь на неделю отсрочила начало войны. Император Дор-Мо, прибывший из-за Хребта Невезения, повёл объединённое войско за собой. Полыхают города, деревни и сёла Империи, люди отступают, но это будет происходить до определённого момента. На этом умолкаю, иначе ты опять скажешь, что жизнь скучна и не интересна, когда знаешь всё наперёд. Вернёмся к твоему учителю, Арвил. Архимаг может прожить несколько недель, может, месяц, потом его похоронят с почестями и.. Через некоторое время о нём будут вспоминать только родственники и друзья. Такова горькая правда жизни, мальчик, не зря же короли построили огромную Усыпальницу. Это память о них, Арвил. Погибший в Усыпальнице архимаг Торенс станет олицетворением борьбы Зла и Добра, о нём будут слагать легенды и песни, его имя навеки останется в памяти людей. Выбор только за тобой, мальчик, тебе решать жить несколько дней архимагу или нет.
— Я выбираю второй вариант, Хранитель. Память о человеке не должна умереть.
— Ты мудр не по годам. Ну что же, давай прощаться. Нам пора, а тебе мы приготовили небольшой подарок. Сильда, приведи Пепла.
_______
— Что-то мне подсказывает, Пепел, что за холмом находятся две огромные армии, которые мечтают друг друга уничтожить. От магии некромантов ломит тело, даже не верится, что нашу землю топчут чёрные маги. Боги милосердные, какой позор! Чтобы по этому поводу сказал архимаг Торенс, как думаешь? Правильно, ничего хорошего. Это мягко сказано, Пепел.
Жеребец, словно понимая о чём я говорю, кивнул головой, ускорил шаг. Прошло полчаса, мы оказались на берегу реки Таурена, в которую впадала священная для халассов река Уни.
— Эта река скоро станет красной от крови, Пепел. В неё выпадает множество ручейков, которые берут начало как раз за холмом. А там, если мне не изменяет память, относительно ровная поверхность, словно специально созданная для сражений.
Я погладил Пепла по шее. Жеребец уверенно шёл в гору по едва различимой тропе. Редкий лес, чахлая трава и вокруг тишина, от которой на душе становилось тоскливо и не уютно. Звери, птицы покинули окрестности холма, мир замер в ожидании беды. Я спешился, достал из заседельной сумки свёрток с чёрным подсоленным хлебом.
— Это тебе, Пепел, за твоё терпение. Сам знаю, что из меня наездник никакой. Как люди всю жизнь проводят в седле, не понимаю. Я, пожалуй, воды попью.
Сел на корточки возле родника, подставил под воду ладони. Сделав глоток, скривился от боли: вода была обжигающе холодной, от неё заныли зубы. Набрав во фляжку воды, я взял Пепла под уздцы. Мы прошли через редкие заросли орешника, вышли на небольшой уступ, заканчивающийся обрывом.
— Мать честная! М-да.. нечто подобное я и ожидал увидеть. Халассы, некроманты, воины из Абу-Арна против людей из Империи. Султанат опять держит нейтралитет? Абу-аль-Сина на своих ошибках не учится. Ну ладно. А это что за копошащиеся чёрные жуки, Пепел? Да это же некроманты, чтоб им пусто было! Вот же твари ненавистные. Людей примерно в пять раз меньше объединённой армии Дор-Мо. Интересно, на что рассчитывает Император Киллайд и Красный генерал Альторо? На магов? Но и у Дор-Мо есть маги. Беда, Пепел.
Жеребец помотал головой, явно не соглашалась с моими словами.
— Что не так, Пепел? Подожди-подожди! Киллайд не зря выбрал для сражения это место. Небольшая речушка, делящая поле брани пополам, возвышенность на которой расположен лагерь людей. Хитёр Киллайд, хитёр. Конница не возьмёт нужный разгон, а это очень много значит.
_________
Конница халассов, за ней воины из-за Хребта Невезения. За ними сумасшедшие шаманы, обвешанные перьями птиц, за шаманами монахи из Чёрного ордена. У людей необычное построение: копейщики расположены в несколько рядов, вместо небольших и лёгких щитов первые и последующие ряды людей спрятались за ростовые щиты. Конница рассредоточена по флангам, лучники стоят за пешими воинами. Всё готово для начала битвы, лица воинов сосредоточенные и серьёзные, маги и с одной и с другой стороны кастуют сложные заклинания, в воздухе тесно от боевых плетений. От халассов, на невысоком чёрном коне, выехал огромный воин. Чёрные доспехи из кожи буйвола, проваренной в масле, за спиной у халасса тонкий изогнутый меч. Воин переправился через небольшую реку, и, не доезжая до копейщиков около ста метров, остановился.
— Люди, вы смерти своей ищете? Так вы её нашли, уроды и жалкие черви. Когда у людей появилась храбрость? Вы были, есть и будете трусливыми зайцами, а зайцев степняки всегда убивали. Есть среди вас смельчак, который со мной сразится в честное поединке? Ну, черви? Смелее, уроды!
Лучники, арбалетчики, копейщики по команде сделали шанса сторону. На белоснежном выехал войн, облачённый в доспехи, с наручами, поножами. На голове у воина остроконечный шлем, на поясном ремне короткий прямой меч и кинжал, за спину перекинут щит.
— Это ты свою смерть звал, Жюнокор, которого зовут мясником? Посмотри на меня, падаль, вот она, твоя смерть. Как тебя убить, мясник? Быстро или медленно, чтобы ты помучался? Пожалуй, тебя нужно убить, оживить и опять убить. Сколько на твоих руках крови женщин, детей и стариков? Ты же не умеешь честно воевать, мясник. Ты – трус и уже труп, только этого пока не знаешь, Жюнокор. Убирайся к своим друзьям-падальщикам, чтобы мои глаза тебя не видели!
Халасс сплюнул на землю.
— Как тебя зовут, смертник?
— Ты хочешь знать, кто тебя убьёт? Зови меня Белым, мясник. Начали или ты штаны обмочил?
Люди засмеялись, ударили мечами по щитам. У халасса глаза налились кровью. Всадники разъехались, их лошади хрипели, рвались вперёд навстречу врагу. Лошади набрали приличную скорость, и когда между всадниками оставалось несколько метров, человек, соскользнул с седла вниз, держась левой рукой за луку седла, мечом перерубил подпругу лошади халасса. Меч Жюнокора, не найдя своей жертвы, рассёк воздух. Халасс упал с лошади, распластался на земле, затих. Потом, поднявшись на ноги, халасс увидел Белого с обнажённым мечом, в левой руке он держал небольшой круглый щит.
— Может, теперь сдашься, мясник? – спросил Белый. – Не больно падать?
— Щенок! – зарычал халасс. – На куски порублю и собакам скормлю!
— Ну-ну! Попробуй, гроза женщин, детей и стариков.
_________
— Как он ловко уделал кочевника, Пепел! Только зря он так тянет, чёрные монахи почти закончили сплетать своё заклинание. Ладно, где мой жезл? Пора проучить сволочей. Кстати, давно пора.
Я подошёл к Пеплу, который щипал траву, достал из заседельной сумки Жезл Повелителя стихий, прикоснулся Силой к камням красного, синего и голубого цвета. Из жезла в небо устремилась небольшая, но очень яркая звезда. Достигнув верхней точки, она начала вращаться, отбрасывая в стороны снопы искр.
— Ну вот, пара минут, и всё будет готово. Так, а что со сражением? Ей, парень, ты чего упал, или ты..
Человек, потеряв меч, лежал на земле, отбивая удары меча кочевника щитом. Воин выбрал момент, когда халасс сделает очередной удар, отвёл удар щитом, в его руке появился кинжал. Молниеносный удар в печень и халасс, сделав очередной замах мечом, пошатнулся. Он упал на землю уже мёртвый.
Небо, голубое и безоблачное, превратилось в грязно-серое, поднялся сильный ветер. И халассы и люди не могли понять, что происходит. Чёрные монахи занервничали, энергия из камней Боли устремилась вверх, к огромной воронке, образовавшейся на небе. Облака кружили в сумасшедшем хороводе, они стали багрового цвета. Посередине воронки появился рисунок из ярко-красных облаков, напоминающий человеческий глаз, только огромного размера.
«Око дьявола!» – закричали люди и халассы.
Магистр Арнинг нашёл глазами маленькую фигуру человека, стоявшего на верху холма. Ветер трепал белоснежные волосы, в правой руке человек держал жезл. Арнинг улыбнулся помахав Арвилу рукой.
Высоко в небе раздался звук раздираемой плотной ткани, к земле устремилась ветвистая ярко-красная молния, за ней вторая, третья. Монахи сгорали, как свечи. Халассы погибали сотнями. Арнинг стоял и улыбался. К нему подошёл магистр Тоссель.
— Оказывается, не так просто убить нашего самородка. Что-то не припомню, чтобы кто-то из людей мог скастовать «Око дьявола». Кроме покойного архимага Торенса, конечно.
— Так Торенс Арвилу и показал это плетение. Уверен, что мальчишка его подработал под себя и вплёл в «Око» поисковую сеть Хаоса. Он любит такие штучки, вы же знаете.
— Знаю, – вздохнул Тоссель.
«Конец второй книги».
Краснодар, июнь 2020 года.
|