Тарасов Геннадий Владимирович : другие произведения.

Так Сказал Зимородок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  ***
  "Пока я на земле - меня не утопить".
  Так сказал Зимородок.
  ***
  Вода холодна, но лезть в нее
  придется все равно.
  Иначе ведь как? Вся рыба - в воде.
  Любишь рыбку, привыкай
  к холодной воде.
  ***
  Если при разговоре с другом
  ты почувствовал себя самозванцем,
  следует крепко призадуматься:
  а со своим ли другом ты
  разговариваешь?
  ***
  Когда "дают понять" - нужно брать.
  Потому что
  дают - бери,
  бьют - давай сдачи...
  Или улетай...
  
  ***
  ВЕРНАЯ ПРИМЕТА
  Если при разговоре с вами
  женщина вдруг начинает вспоминать
  о прошлом, это значит, что вы с ней
  уже когда-то встречались...
  ***
  "Нельзя, - сказал Зимородок, - все умные мысли придумать самому".
  "Но, - подумав, добавил он, - можно много их почерпнуть от других.
  Умные так и поступают".
  Почувствовав гордость за умных, он запрокинул голову и добавил:
  " А некоторые умные мысли достойны того, чтобы их забрали в рамочку
  и повесили на видное место. Тут главное, чтобы место было
  действительно видным".
  Почувствовав еще большую гордость за то, что эта умная мысль
  принадлежала именно ему, он тут же бросился ей соответствовать.
  Рамочку он, правда, взял уже готовую, но мысль, в ней заключенную,
  он любил, как свою собственную.
  Поэтому выбрал для нее действительно видное место.
  Повесил, отошел назад, снова запрокинул голову и залюбовался
  делом крыл своих.
  А затем и затрепыхал крылами, приглашая и других
  к любованию.
  Чего же мы стоим? Любуемся, впитываем!
  
  
  ***
  "Господи, останови ты это проклятое время!" - возопил
  Зимородок, когда вдруг услышал старую,
  любимую лет десять назад песню
  и вспомнил, как было тогда хорошо.
  
  ***
  Любовь - это магия.
  Любящий истинно - маг,
  но
  маги встречаются разной силы.
  А кто дает им силу?
  И за какую плату?
  Кто сует им в руки
  бубен или иглу?
  За какие прегрешения,
  за какие заслуги?
  То-то же...
  Ответ у каждого свой.
  
  ***
  - Юность не знает смерти, - сказал Зимородок.
  Сказав, он погрустнел, нахохлился,
  передернул плечами и, помолчав несколько минут, добавил:
  - А старость не знает любви...
  
  ***
  
  Зимородок пребывал в некоторой задумчивости.
  "Кто я? - думал он. - Гений или просто талант? Талант или гений?"
  Цена вопроса заключалась в доверии к себе.
  Ответить честно, не соврать и, значит, остаться с собой в доверительных отношениях -
   вот что стояло на кону.
  Зимородок знал, что некоторые исхитряются лгать не только всем вокруг,
  но и самим себе. Но он-то был не таков.
  " Гений создает новое, - размышлял Зимородок, - талант это новое распространяет.
   Талант подражает гению, потому что ни на что другое он не способен. Значит я..."
  Вывод напрашивался сам собой. Но делать его он не торопился.
  Так хотелось еще немножечко побыть гением.
  
  ***
  
  "Ничего нет в мире постоянного, - горевал
  Зимородок, сидя на удобной каменной террасе клювом
  прямехонько на закат, который пламенел пуще
  обычного, замещая расплавленным багрянцем бирюзу
  вод теплого моря. - Ну, ни на что нельзя
  положиться. Любовь... ах, улетает! Дружба, и та
  склонна превращаться в собственную
  противоположность. И если бывшая возлюбленная еще
  может вернуться - иногда случается, - то бывший
  друг - никогда. Вот я... Возьмем меня, да. Еще
  недавно я дня не мог прожить без снеток. А теперь
  мне подавай копченого кальмара..."
  
  
  
  Он вяло, как бы нехотя потянулся и отщипнул кусочек
  копченого мясца. Пожевал, вздохнул..
  
  "Эх, жизня, - подумал. - Нет в ней опоры. Даже я
  сам себе не помощь. Мне скоро и кальмар
  приестся... Что тогда? Вновь возвращаться к
  снеткам?"
  
  Последняя мысль показалась Зимородку не лишенной
  смысла и привлекательности. Он озарил себя улыбкой.
  
  "Жизня..." - протянул он снова, но веселей.
  
  Под таким небом, да с таким закатом согласишься
  хоть на кальмара, хоть на тунца.
  
  Зимородок был сибарит и немного сноб.
  Но никто не посмел бы упрекнуть его циником.
  
  ***
  
  Обычно Зимородок не замечал движения времени.
  Жизнь свершалась естественно и как бы сама собой.
  И такой ход событий вполне его устраивал.
  Единственно и неизменно вызывали его раздражение воскресные дни, приближение и наступление которых он замечал именно по нарастающему внезапно раздражению. Еще более он не любил воскресные вечера. А за что, скажите на милость, их можно любить?
  Вот и сегодня, Зимородок сидел на своем насесте, вполглаза глядя на звезды и призывая сон на свою бирюзовую голову, как избавление и универсальное лекарство от хандры.
  Но сон не шел, поэтому Зимородок предавался своему излюбленному в таких случаях занятию - он брюзжал.
  "Что-то не то с этой жизнью, - брюзжал он. - В этой жизни постоянно что-нибудь случается, и всегда не то, что хотелось бы. Все, все не так. Друзья становятся врагами и улетают в тихие толерантные страны. Любимые уходят к бывшим друзьям, чтобы вместе с ними улететь в те самые страны, чтоб им было толерантно во всех местах и со всех сторон. Лето - лето! - начинает походить на осень, а весна - на зиму, днем не укрыться от света, и не найти его, когда на душе темно..."
  Он мог бы еще долго продолжать брюзжать, и он, наверное, будет это делать, вздыхать и чертыхаться, но впереди еще целая ночь, до рассвета, как до Луны (где она, кстати?) и он не спешил разгоняться.
  Вообще, он был достаточно мягким, терпимым и даже толерантным существом, но - днем! Ночью же к нему лучше не подходи, ночью так темно и одиноко. И потому он страшился темноты ( только - тс-с! - никому об этом), и всячески себя подбадривал, а точней - накручивал и заводил.
  Какой уж тут сон?
  Ночью, когда силы зла властвуют безраздельно, он никогда не выходил на болота и
  предпочитал держать в лапах что-нибудь основательное.
  Эй, кто там дышит в темноте?
  Не подходи!
  
  ***
  Однажды Зимородок, пролетая над населенной людьми местностью,
  заметил на скамейке у куста сирени тучную женщину.
  Она растеклась телом на всю скамью и улыбалась шеей.
  То есть, ее круглый подбородок лежал на круглых ее грудях,
  те лежали на круглом животе, который, в свою
  очередь, покоился на круглых несводимых коленях,
  и все это вместе создавало видимость улыбки
  где-то в районе шеи.
  Видимость была ошибочной, ибо тонкие ее
  губы на самом деле были плотно сжаты,
  а маленькие глазки, прицеливаясь,
  смотрели плотоядно, холодно и цепко.
  Ощущение ужаса всколыхнуло
  Зимородка, и он учащенно затрепыхался,
  унося подальше и поскорей свои
  ноги-крылья.
  Некоторые вещи лучше видятся с высоты
  полета.
  На некоторые вещи только и можно
  смотреть с высоты своего полета.
  
  ***
  
  "Свое - это хорошо взятое чужое" - думал Зимородок,
  умыкая улов у рыбаков.
  "А вот жадность, выходя на дело, следует оставлять дома", -
  прозревал он,
  наблюдая с воздуха, как расходятся круги на воде
   в том месте, куда плюхнулась рыба,
  которую он не смог удержать.
  "А вот взял бы рыбку по себе - был бы с ужином", -
   додумал он мысль,
  прицельно опорожнил кишечник с кабрирования и,
   соблюдая режим молчания, улетел в сторону ночлега.
  
  ***
  
  Вечером Зимородок выбрался на разведку на предмет чем-то поживиться.
  Объектом разведки было выбрано отдельно стоящее строение типа избушка,
   стоявшая, как было указано, отдельно от забора, посреди пространства, забором ограниченного.
  Что угораздило его туда сунуться, Зимородок точно сказать не мог, видимо все же любопытство, которым он страдал наследственным образом в особо тяжелой форме.
  В общем, когда уже темнело и смеркалось, но не так, чтобы сильно,
   и можно было спокойно ориентироваться на местности пролета,
  Зимородок взял курс на одиноко светящееся окно означенной избушки,
  намереваясь резко и накоротке перелететь открытый двор и,
  присев на краешек подоконника, быстро и без помех собрать нужные сведения,
   и дрыснуть восвояси.
  Практически так все и произошло.
  Но Зимородок не учел наличия избыточного звукового давления внутри означенной избушки.
  Поэтому, едва только нарисовавшись в раскрытом раструбе окна, наш пернат был сбит влет концентрированным и акцентированным ударом 124 децибел звуковой колотушки.
  После чего он-таки дриснул. Кубарем. И дристал всю дорогу, возвращаясь, сломя и очертя, вышеупомянутым способом в камыши, в глушь, в тишь.
  "Страшней Огненной Стрекозы с хватательной маской из жидкого металла может быть только одинокая глухая Старуха-С-Телевизором!", - задним умом крепчал Зимородок, долго и мучительно приходя в себя после звуко-травматического шока.
  В траве настраивали свои скрипки цикады, но он их не слышал. Ни цикад, ни скрипок.
  Хочется верить, что ПОКА не слышал.
  
  ***(16)
  
  
  Мысль носилась в воздухе.
  Чужая мысль.
  Мысль другой ориентации.
  В воздухе много чего витает.
  Привычным резким броском клюва Зимородок выхватил ее из
  свободного доступа и лишил свободы.
  Держа невольницу клювом, словно пинцетом,
  внимательно рассмотрел.
  "... ты делаешь звук тише, проходя в пустоту,
  оставшуюся после ушедшего звука..."
  "Как странно сказано,
  как странно звучит, - подумал
  джентльмен. - Это чисто женская эквилибристика ума,
  мужчина не может
  жить с такими образами в голове.
  Кажется, что не может...
  
  Конечно, каждый мужчина - невероятный и особенный,
  если даст себе труд осознать это.
  Женщинам в этом плане проще -
  они рождаются с этим чувством особенности.
  Если нет - им это вдалбливается с детства.
  Быть особенной - норма, тренд.
  И с этим чувством мужчине
  приходится бороться - или мириться,-
  и с резкостью оценок, и с трезвостью ума,
  и с точностью суждений,
  и даже с элегантностью осанки.
  И ошибаться при этом, да...
  Но, мы живем и выживаем
  вопреки совершаемым нами ошибкам,
  а без наших ошибок нет жизни.
  Кто-нибудь видел не ошибавшегося ни разу?
  Есть непогрешимые,
  уверенные в своей непогрешимости,
  но с ними и чирикать вместе неприятно.
  
  Иногда,
  иногда все же случается нечто такое,
  неприятное, неожиданное,
  негабаритное, неформатное.
  И ты останавливаешься в оторопи,
  в невозможности объяснить даже себе
  происшедшее.
  И вдруг все проясняется:
  все, все придумано в этом мире.
  Придумано НЕ НАМИ".
  
  ***(17)
  "Ночь создана
  и нужна для того лишь,
  чтоб под ее покровом -
  струящимся,
  непроницаемым -
  оживали иллюзии наши.
  И они оживают,
  отдадим им должное,
  и мы оживаем с ними.
  Только с ними
  мы и живем.
  Но наступает утро
  ведь оно наступает,
  неизбежно и неотвратимо,
  так устроено все,
  так подстроено все,
  и, победоносное,
  ночные
  иллюзии все разрушает.
  И наша жизнь тотчас
  делится на до
  и после,
  наша жизнь - становится между.
  Мы маемся, бедные,
  потому что не знаем -
  Мы победили
  иль проиграли.
  Ура?"
  
  ***(18)
  
  "Если... если разложить мелодию в спектр,
  получится много... целая куча мыслей,
  которые сорвутся и разбегутся в разные
  стороны, и их не догнать, нет.
  Получится красиво, много блесток,
  мишуры, искр, но толку - чуть.
  Туман, который взовьется и рассеется.
  Никто ничего и не поймет. Да еще и
  на любителя, как прифуззованное
  гитарное соло.
  Мелодия поверяется другой мелодией.
  Если две мелодии споются, глядишь, выйдет
  дуэт. А если хорошо споются, то и того,
  любов... Не к ночи будь помянута!"
  
  ***(19)
  
  "В мире ангелов
  нет времени и нет физических ощущений,
  а есть лишь дух и мысль..."
  - Ой, к чему это я? - подумал Зимородок.
  - Боже мой! Я - Ангел!
  
  ***(20)
  
  "Какое счастье, - с нежностью думал наш
  Зимородок, чистя перышки перед вечерним
  рандеву со своей пассией, бирюзовой
  красавицей Альседой, - что среди пернатых
  нет пернатых феминисток, мачоненавистниц,
  приверженец интимного однородия..."
  Он задумчиво понюхал приготовленную
  для свидания веточку маттиолы.
  И добавил - мысленно:
  "Иначе мы все остались бы без яиц.
  Буде они без надобности..."
  
  
  ***(21)
  
  " Говоря себе "нет" ты каждый раз убиваешь себя", -
  говорил себе Зимородок, хмелея от предчувствия и
  предвосхищения.
  "Значит, - бесстрашно додумал он мысль до конца, -
  когда кто-то говорит "нет" мне, он убивает меня?"
  Радости поубавилось.
  К жизни следует относиться с опаской.
  В любой ситуации.
  Жизнь есть джунгли, не расслабляйся!
  
  ***(22)
  
  ***
  Сегодняшний день принес Зимородку величайшее смущение.
  Смущение из смущений.
  Он вдруг обнаружил, что жизнь полна двойников.
  Его личная жизнь полна двойников.
  
  Началось с того, что то, что он считал своим отражением в зеркале небольшого хрустального ключа (есть тут один, надо только...в общем, ладно...), которое довольно длительное время старательно повторяло все его движения, ужимки, помаргивания и прочее в том же духе, неожиданно переместилось совершенно в произвольно определенную сторону, потом высунуло из плоскости клюв, просунулось все целиком и, совершенно отделившись, вспорхнуло на ветку. Там новоиспеченное пернатое покачалось туда-сюда, приходя в себя, пока его глаза не прояснели и не налились озорством, прочистив горло хриплым кашлем пропело, если так можно выразиться, что-то несуразное, какую-то осанну, и, оставив погадок, упорхнуло восвояси.
  И - Боже! - Зимородок был вполне уверен, что это он сам и есть.
  Но что-то его смущало.
  
  Потом эти двойники полезли со всех сторон, как тараканы на сироп.
  Они множились в геометрической прогрессии, каждый новый приводил за собой двух, а то и трех других.
  В общем, хоровод на небе.
  Кадриль.
  Ручеек.
  Кино и немцы.
  Как тут не впасть в зыбкость ориентиров?
  Как не потерять веру в неангажированность авиагоризонта?
  И Зимородок впал, и Зимородок потерял.
  Но что-то продолжало его смущать.
  И, наконец, Зимородок все понял.
  Все-все!
  Он понял, что его смущало все это время, поняв же, осознал, что против расплодившихся двойников есть у него средство.
  Есть!
  Поскольку они, двойники, суть отражения, обретшие неведомым колдовским манером объемность и способность к самодвижению, но отражениями быть не переставшие, то правое у них перепутано с левым, а левое - с правым.
  В смысле, где у нас право, у них - лево.
  И наоборот.
  Зимородок развеселился и воодушевился искрометно, а потом вдруг, пшикнув, как-то сразу потух и чуть не брякнулся с того, на чем сидел, задавшись нелицеприятным вопросом:
  А вдруг?
  А вдруг сам я - двойник.
  Я не совсем я, а отражение самого себя?
  Он было рванулся схватиться за сердце десным своим крылом, но замер, не сумев определить, которое из крыл десное, а которое шуйное. И про сердце тоже не смог определить, с какой оно стороны, потому что стало оно огромным, и барабанило во всю его малиновую грудь так, что звуковые волны, порожденные тем набатом, хлынули из незащищенных его ушей и других отверстий совершенно видимым и вполне осязаемым образом.
  Словом, бяда.
  И вот, сидит наш Зимородок, где сидел, на чем сидел, зажмурившись и не дыша, и то ли спит, то ли хитро ждет рассвета и последующей утренней перезагрузки мира, которая есть непреложность, в надежде, что все само собой рассосется.
  Подождем до утра и мы.
  А вдруг и в самом деле рассосется?
  Какие на этот счет у нас шансы?
  Есть ли они?
  
  ***(23)
  
  Он летал на слет зябликов, сусликов, зимородков.
  На то он и слет, чтобы на него летали, верно?
  В пути случилась промежуточная остановка.
  Зимородок так и не понял, куда его занесло.
  Но место, между тем, ему понравилось.
  Гугл не гуглит, не может определить место стоянки,
  может быть, кто-нить из верных друзей нашего
  зяблика Зимородка поможет ему определиться,
  где же он был?
  
  ***(24)
  
  Все последние дни Зимородок неустанно думал над одной
  задачкой. Ну, не то, чтобы задачкой, так, над одной безделицей.
  Вот втемяшилось ему выяснить, чем отличается судьба
  от призвания. Или это все же одно и то же? И может ли, в таком
  случае, одно обходиться без другого?
  
  "Вот я, - думал он, - летаю. И это бесспорно судьба.
  Потому что ходить я практически не умею. Но если бы я
  научился поднимать в воздух камни, держа их лапками,
  и оттуда бросать их на головы тех, кто летать не может,
  да если бы я делал это лучше всех, да если бы, плюс к тому,
  мне это безумно нравилось, вот это бы уже было призванием".
  
  " А вот когда те, кто изначально летать не умеет, но все равно
  упорно карабкается в небо, и поднимается в него на чем угодно,
  на воздушных шарах, на парапланах, планерах или на своих
  гремящих, вонючих машинах, это что? С одной стороны, это
  одержимость, но, с другой, быть может, и нечто большее?
  Да, одержимость и призвание, слившись воедино,
  неминуемо становятся судьбой. Иногда - трагичной судьбой".
  
  "Так что же я? - терзал себя он далее. - Что я собой представляю?
  Судьба у меня уже есть, допустим,
  и я вполне могу прожить и без призвания, и без одержимости.
  Могу. Но хочу ли я этого? А чего я хочу? Чего?"
  
  Он вновь думал. Много. И долго. Так долго, что вполне можно
  было бы решить, что он уже забыл поставленный себе
  ребром вопрос. Но нет. Он не забыл!
  "А я скажу вам, чего я хочу! - наконец воскликнул Зимородок. -
  Хочу судьбы высокой,
  хочу судьбы... трагической! Пусть помнят.
  Пусть вспоминают, смахивая слезу!"
  
  Замахнувшись на такое, Зимородок гордо запрокинул голову,
  и, если бы он был Совой, то у него был бы лицевой диск,
  и тогда на нем отразилась бы вся сложная гамма чувств,
  которые он в этот миг испытал.
  Но Совой он не был, да и миг быстро промигнул,
  на то он и миг.
  Зимородок был реально счастлив.
  Зимородок вдохнул в упоении осенний воздух, вспорхнул,
  как он умел, и полетел пить горячую воду, он знал, где можно
  было достать стаканчик кипятка.
  Кто скажет, зачем ему это,
  что за блажь у такая вольной и гордой птицы -
  пить горячую воду?
  
  ***(25)
  
  "Напряжение полей растет!" -
  сказал, э-э-э, Зимородок,
  известный эксперт по полям.
  "Пока тревожиться рано, -
  считает эксперт, - но
  в итоге все может закончиться
  всеобщим перенапряжением".
  Оставим оценку специалиста
  целиком на его совести.
  
  ***(26)
  
  Утро не застало Зимородка врасплох.
  Он проснулся задолго до рассвета, и,
  поеживаясь и блестя глазом на восток,
  внимательно наблюдал, как сквозь
  розовое бурление облаков над миром
  встает животворное светило.
  Это чудо он наблюдал почитай каждое
  утро, и никогда не переставал
  ему удивляться.
  "Любовь на выдохе, любовь на вдохе,
  следовательно, я существую.
  И не существенно, каким именем
  величает себя любовь.
  Здравствуй, жизнь!"
  Зимородок прослезился от
  избытка чувств, но тут же поспешил
  списать все на налетевший в тишине
  озорной северный ветер. Смахнул
  слезинку крылом, вдохнул полной
  грудью - конечно, любовь! - и полетел
  разузнать, где с утра можно предаться
  магии кофейного отвара. Да, собственно,
  он знал - где.
  
  ***(27)
  
  ***
  Давеча Зимородок позволил себе некоторое легковесное суждение о Ветре.
  Напрасно он себе это позволил.
  С Ветром шутки плохи.
  Застигнутый врасплох, повинуясь мощному хуковому воздействию в подбрюшье,
  Зимородок был заброшен на четвертое, пятое... был заброшен высоко,
  где, в результате столкновения с кривым темным облаком, ощутил
  ушиб теменной области головы и легкое помрачение рассудка.
  В этом состоянии он какое-то время провел в поисках потерянного в результате
  инцидента сознания. Как только потеря была обнаружена,
  Зимородок тут же обнаружил еще и то, что почивает в перевернутом состоянии,
  лапками кверху, на спине, на незнакомой бугристой тверди.
  Не было ни боли, ни чувств, ни каких иных ощущений.
  Только шум в ушах, перемежавшийся позвякиванием дурацких колокольчиков.
  А когда он все же решил пошевелиться, на него снизошло.
  Спустилось с неба. Его накрыло и наполнило озарение,
  он даже и не сообразил сразу, зачем оно ему, почему именно ему,
  и вообще, почему оно об этом?
  Слова бенгаликами были написаны изнутри на его темных и закрытых веках.
  Зимородок прочитал:
  "Взрослея и старея, женщины отдают свою красоту миру".
  И далее:
  "Перетекая в мир, женская красота спасает его от разрушения,
  и тем сохраняется в вечности".
  "О, как!" - удивился Зимородок. - По ходу, я открыл закон сохранения красоты...
  И что мне с ним теперь делать?"
  
  ***(28)
  
  "Не сомневайся,
  не оглядывайся назад,
  и, главное, помни, что
  ты всегда прав!"
  "Хотелось бы мне научиться жить по
  этому правилу", - думал Зимородок,
  безуспешно пытаясь прогнать прочь
  навязчивую мысль о старом друге,
  который... который... Вот именно,
  который - что? Теперь что? Или кто?
  Вот с чем следовало бы определиться,
  но определиться никак не удавалось.
  И вряд ли удастся...
  Зимородок знал себя...
  
  ***(29)
  
  "Не дай нам Бог жить во время перемены погоды!" -
  думал Зимородок, носясь по комнате в поисках
  чудодейственной таблетки, способной сразу
  прекратить все его мучения.
  Таблетки не было. Совсем не было.
  Рыбка, которую он посасывал для профилактики
  и отвлечения, казалась безвкусной, как
  вареное щупальце медузы,
  горячая вода в стакане не была достаточно
  горячей чтобы обжечь язык,
  а мысли в голове попАдали вниз и обездвижили,
  словно мухи в дихлофосе.
  Он попробовал засунуть голову
  под пузырь со льдом, но ему удалось
  протиснуть под него лишь клюв.
  И даже от такой малости
  он почувствовал облегчение.
  "Спасибо, Боже, что ты есть!" - корыстно
  подумал Зимородок,
  рассчитывая на дальнейшее безостановочное
  нисхождение на него божьей милости.
  
  ***(30)
  
  ЛЮБОВЬ НА РАССТОЯНИИ
  
  Последние дни Зимородок пребывает в раздумьях, и, не побоюсь этого слова, недоумении.
  И все из-за своей подружки Алседы.
  Это он так ее называл: "Моя подружка Алседа".
  У нее на этот счет, похоже, было совсем другое мнение.
  А вот какое именно, выяснить Зимородку так и не удалось. Но другое, это точно.
  Вообще, предугадать ее отношение, ее реакцию, ее действия было совершенно невозможно.
  Она всегда говорила и поступала противоположно тому, что от нее ждали.
  Когда, казалось, она не могла не сказать "да" и не улыбнуться,
  она отвечала "нет" и кривила клювик в тошнотворной гримаске.
  Но чаще она не говорила ни да ни нет, а только что-то типа "а не сходить ли...",
  или "а не сходил бы ты..." В общем, по всему - барышня скучала.
  А так складно все начиналось!
  Зимородок увлекся Алседой даже не увидев ее еще ни разу.
  Да и как было не увлечься, ведь она так складно, так заманчиво и эмоционально насыщенно пела!
  Как можно было не поверить, что поет она для него лично? Он, конечно, поверил, дурак такой.
  Но и он ведь тоже хорош - подпевал ей! Да как! Старался изо всех сил!
  Совсем, можно сказать, повредился рассудком на почве межполовых взаимоотношений.
  Слава Богу, что до половых дело не дошло.
  В общем, он приносит ей букет цветов, а она этим букетом, стыдно сказать, его же и по голове.
  Счастье еще, что он такой юркий и верткий, увернулся и юркнул. А то получилось бы вовсе уж неприлично.
  Теперь вот сидит и думает думу безрадостную, как дальше жить и жить ли вообще?
  И если жить, то с кем?
  Подумал-подумал, и обрадовался.
  Потому что правильно подумал. Вот уверен он, что правильно.
  "Чем такие отношения, лучше совсем без отношений, - подумал Зимородок.
  - А если уж в отношения пускаться, то не пускаться без предварительного ознакомления с объектом.
  Объект следует потрогать, подержать в объятьях, помять даже немножко, осязать, так сказать, и обонять.
  А уж потом, по итогам, так сказать, по результатам пальпирования и на основании полученных
  тактильных ощущений делать предположения о дальнейших шагах, полетах и поступках.
  При этом объекту иметь другие желания не возбраняется, но они, естественно, на общий пейзаж мироздания
  влияния оказать не смогут".
  Выстраданная позиция для Зимородка была новой, к ней еще надо было привыкнуть,
  как привыкают к новой коже. Он нахохлился, и приготовился, и стал привыкать.
  Если до утра не наступит отторжения, тогда...
  Вот тогда он и будет посмотреть!
  Собственно, и мы все, его друзья, тоже тогда посмотрим.
  
  
  
  
  
  ***(31)
  
  
  Острее всего, что может быть в мире,
  это согнутая в колене женская нога,
  обнаженная и устремленная в небо.
  
  Так виделось Зимородку со своего шестка,
  с которого он иной раз левым глазом
  поглядывал в телевизор,
  это бесовское изобретение,
  вход в призрачный мир,
  такой незнакомый,
  и столь похожий на мир реальный.
  Точно, он сквозит и серебрится
  за каждым окном любого дома.
  
  Думалось,
  что до высоты его полета
  высота его шестка
  не дотягивала значительно,
  но ведь не всегда
  хотелось и моглось
  на те высоты забираться.
  
  А, с другой стороны,
  не выходит ли так,
  что, воспаряя высоко,
  на самом деле заболеваешь
  близорукостью,
  и не видишь того,
  что одно только
  и должно быть увидено?
  Другими словами, не видишь
  нечто важное у себя
  под носом?
  
  ***(32)
  
  'Говори с каждым в соответствии со степенью его понимания'.
  Вообще-то, он эту умную мысль подглядел в одной умной книге.
  Сначала подглядел, да.
  Но потом же все равно сказал! Вслух. Громко.
  А что, разве никто не слышал?
  
  ***(33)
  
  Мышка,
  маленькая, серенькая, совсем обычная,
  юркнула в норку.
  Ну, как в норку - в дырку в стене.
  А с той стороны кот.
  Хвать кот мышку,
  и сдавил в лапе,
  в лапище своей со всей дури,
  словно формовой фарш.
  И прямо к морде поднимает,
  и усы топорщит, и желтый клык кажет.
  И спрашивает строго,
  непререкаемым авторитетным голосом:
  
  "Куды пресси, кроха?"
  "Туды", - пищит мышка ,
  тратя на бесполезный разговор
  последний пузырек воздуха.
  "А там - что для тебя?"
  "Не знаю я. Вход... Интересно..."
  "Интересно ему... А выход где, знаешь?"
  "Не-е-е-е-т..."
  "Нет! Он не знает!" - кричит кот
  неласково. - "А надо бы знать!"
  И поднимает мышку до уровня,
  и смотрит глаз в глаз,
  и поучает зловещим шепотом:
  "Запомни, вьюнош, прежде чем лезть
  в какой-то вход, озаботься сначала,
  есть ли из того входа выход.
  А из этого входа выхода не-е-е-ет!"
  И - гам!
  Или не гам?
  И смотрит Зимородок, а это не мышка,
  это он сам, но котейка вроде настоящий.
  И желтый клык блестит матово,
  и трется о клюв,
  и пахнет не розами...
  Глаза у Зимородка закатились,
  голова запрокинулась, да и
  сам он едва не откинулся.
  Да и откинулся бы, если бы не кот,
  который как влепит ему свободной лапой
  да затрещину, да как заорет страшно:
  "Не спа-ать!"
  Проснулся Зимородок в холодном поту.
  И видит, белый день на дворе,
  а он и не спит вовсе, а так, размечтался.
  Давно он одну норку заприметил,
  что в крутой горе,
  в которую страсть как хочется ему
  проникнуть, на предмет исследования,
  в целях расширения кругозора и
  уточнения миропонимания.
  И вот, кстати, такая греза приключилась.
  Влезть-то он влезет, а вот вылезет ли?
  Вход ясно виден,
  при некоторой наладке зрения,
  а вот есть ли оттуда выход?
  А может, чего его гадать?
  Али Зимородок не русский ватник расписной,
  али не любо ему в рулетку сыграть?..
  Но выход, выход где?...
  
  ***
  
  Дорогие Друзья Зимородка
  и все хорошие, добрые люди!
  Мои поздравления вам с Новым Годом!
  Жизнь не стоит на месте, идет
  вперед и берет свое - и это хорошо!
  Хотелось бы, чтобы она взаимообразно
  приносила все хорошее и нам
  нужное свое, и щедро тем с нами делилась.
  Желаю, чтобы в Вашей жизни пребывали
  мир и благоденствие, чтобы мечты сбывались,
  чтобы дом был полная чаша,
  и чтобы здоровье не мешало
  всеми благами пользоваться
  и наслаждаться.
  Иными словами, желаю любви,
  спокойствия, уверенности, бодрости,
  озарений, того, что называется
  счастьем.
  А все, чего не хватает, думаю,
  к названному приложится.
  А если нет - дозакажем.
  Ура! Ура! Ура!
  
  ***(34)
  
  После путаницы и блужданий, Зимородок обнаружил,
  что оказался на опушке зачарованного леса,
  без конца и без края,
  где все деревья - великаны, которые стоят
  на своих местах от начала, и будут
  стоять там до конца времен.
  Что интересно, в этом лесу
  Зимородок не повстречал ни одного
  Живого существа, которое жило бы
  там от начала времен.
  И не было здесь никого, кто
  надеялся бы дожить до времен конца.
  А откуда здесь кто появляется,
  и куда потом исчезает,
  он тоже не знал.
  И никто этого не знал.
  Поговаривали, что население,
  одного за другим,
  слизывает туман,
  который на самом деле не туман,
  а прожорливая Мара,
  вывернутый наизнанку желудок жизни.
  Но лично Зимородок давно уже понял,
  что дело вовсе не в тумане.
  Все дело во времени, это оно
  питается живыми, и за счет
  этого живет само и продолжается.
  Поэтому, пока есть хоть кто-то
  один живой, пока существует жизнь,
  конец времен не наступит.
  Правда, еще не ясно, как и почему
  случилось начало времен,
  и над этой загадкой, конечно, стоит подумать,
  тем более что, кажется,
  на это еще есть немного времени...
  
  ***(35)
  
  "А не спеть ли мне песню,
  о любви", -
  подумал Зимородок.
  И спел. По-своему. На свой манер.
  Кто-нибудь слышал, как поет Зимородок?
  Вот так он и поет.
  Поэтому, скоро пропевшись, решил он
  поразмышлять на заявленную тему.
  Тем более что, странствуя в пространстве
  и во времени в направлении к их краю,
  уловил и подобрал две подходящие мысли.
  Он снова перебрал их по буковкам.
  Вот они.
  *
  Любовь - штука такая, без нее жить научиться можно,
  но постоянно будешь терзаться сомнениями,
  не пустая ли это трата времени?
  *
  Любовь бывает лишь в юности, а потом уже
  случаются только мысли о ней.
  Хотя, почему бы и не подумать, даже и об этом,
  коль голова все одно не занята...
  
  "Эх, зря это я", - спохватился он, но поздно,
  ибо понял, что в этот вечер
  голова его точно будет занята
  думами.
  
  ***(36)
  
  ПЕРЕКРЕСТОК
  
  Зачарованный лес -
  это когда страшно,
  или грустно,
  или одиноко...
  Есть другой подходящий образ - перекресток.
  Перекресток, это когда людно.
  При этом может быть и страшно,
  и грустно, и одиноко.
  Но - людно.
  Перекресток огромный, словно площадь,
  на нем собрались тьмы и тьмы
  людей в ожидании салюта.
  Все ждут, но не для всех салют случается.
  Ну, не хватает на всех салютов
  и фейерверков!
  Люди прибывают и убывают,
  топчутся, толкают друг друга, ждут.
  Что странно, у каждого свой
  вход на площадь, и свой с нее выход.
  Персонализация, иначе никак.
  Так вот, не дождавшись салюта,
  или же дождавшись его - все равно,
  они убывают.
  Кто куда.
  И многие, многие разными путями,
  по собственному желанию
  или против своей воли,
  все равно оказываются
  в зачарованном лесу.
  А там, как известно,
  страшно, грустно и одиноко.
  
  Все это Зимородок уже понял.
  Никак не может он понять другого:
  откуда на перекрестке,
  на переполненной людьми площади -
  да и в лесу зачарованном, кстати, тоже -
  где все равны в своей текущей
  мимолетности и преходящести,
  появляются эти бешенные псы
  и сумасшедшие вороны?
  Вот, вот снова кто-то рвется, лезет без очереди.
  До срока, то есть!
  А знает ли он, что там, куда он так спешит?
  - Ну-ну, - просипел Зимородок, на
  безобразие сие, насупившись, глядя, - Ну-ну...
  
  ***(37)
  
  Просквозив Зачарованный лес,
  Зимородок долго метался над мрачной степью,
  а когда совсем уже было решил,
  что окончательно заблудился, наткнулся на крепость.
  Это была настоящая Цитадель.
  Она распласталась в молчании
   под ночным небесным куполом,
  на котором сверкали бесчисленные звезды.
  Поначалу ему показалось,
  что крепость брошена давным-давно,
  и что только тьма скрывает,
  что перед ним на самом деле
  одни лишь древние развалины.
  Так он думал.
  А потом он увидел врата Цитадели.
  Дубовые тораны были заперты,
  как и положено им быть,
  а мост через ров перед ними оказался поднят.
  И на воротах,
  что смотрели в степь плоским азиатским лицом,
  было начертано:
  
  "Любовь, пусть даже не ведающая, что она - любовь,
  всегда тянется к свету,
  но не в силах человеческих присвоить себе свет! "
  
  И понял Зимородок, что не может быть брошена Цитадель,
  на вратах которой сияет такой девиз.
  И подумал, что в ночи гарнизон этой крепости
  должен смотреть на звезды.
  И перелетел он легко через стены,
  и увидел, что не ошибся.
  
  Славен, воистину, есть Град,
  который охраняет любовь.
  
  ***(38)
  
  'Я... холодно,
  мне... замерз...
  меня... умер? -
  думал, ощущал,
  переживал зиму
  Зимородок. -
  Летом, по-любому, лучше,
  когда бы ты ни родился...'
  
  ***(39)
  
  Забавные стихи недавно, по случаю,
  прислали Зимородку с нарочным.
  И были с благодарностью и под расписку приняты.
  Еще с большей радостью Зимородок
  заучил бы стихи наизусть,
  но, обладая дырявой,
  словно старый невод,
  памятью, дабы стихи
  не были утеряны
  между страниц времени
  безвозвратно,
  но дабы сохранились они там
  закладкой-зарубкой,
  высек он их стальным
  гарпуном клюва
  на видном месте,
  на стене,
  на скале,
  на экране монитора.
  Вот они,
  теперь всегда
  в шаговой доступности.
  
  'Холодно березе.
  Холодно осине.
  Даже белка в шубке
  На морозе стынет.
  Только зимородок
  На мороз не ропщет-
  В полынье холодной
  Крылышки полощет'.
  (В. Степанов)
  
  Тепло на душе у Зимородка
  оттого,
  что кто-то думает о нем
  хорошие мысли.
  
  ***(40)
  
  Был у Зимородка друг.
  Так, встречный ветер,
  попутный полет...
  
  Он постоянно что-то не договаривал,
  а после обижался, что не получал
  ответов на невысказанные вопросы.
  
  Был у Зимородка друг.
  Он точно помнит, что был...
  
  Ветер в поле...
  
  ***(41)
  
  ***
  " Свет рождается во мраке", - сказал Зимородок.
  Он сказал то, что пришло ему в голову,
  а в голову его прийти может что угодно,
  поскольку Зимородок открыт всем ветрам
  и всяческим влияниям.
  Иногда, когда силы Ночи, сломив сопротивление
  противоборствующей стороны и, празднуя победу,
  теряли бдительность, он поднимался в небо,
  в его глубину и мрак.
  Никто и не подумал бы, что он способен на такое,
  но что ему за дело до чужих мнений?
  Он воспарял в те выси и на те Небеса,
  где резвились в своей невероятности
  одни лишь ангелы.
  Ангелы делали ему знаки руками, как равному,
  и он, пьянея от собственного безрассудства,
  поднимался еще выше, еще чуть-чуть.
  И вот тогда он видел Свет.
  Свет открывался его взору огненной дугой
  над недостижимым горизонтом Мира.
  Он был, он жил там, во мраке.
  И виделось Зимородку, что в том дальнем Свете
  живут все сны, его и не его, и чудеса,
  и волшебства, и сказки. Там, в том краю
  нашли приют его любови, прошлые, будущие
  и, конечно, те, что не состоятся никогда.
  И жизни, другие жизни, его Другие Жизни
  тоже все были там.
  Омытый водами радости и Света, теряя голову
  от счастья, Зимородок терял себя самого,
  там в Небесах.
  Как возвращался он обратно на Землю, к себе
  домой - он не мог сказать.
  Не понимал и сам.
  Правда, было у него одно на этот счет подозрение.
  Привиделось ему однажды,
  как ангелы несли его и сопровождали.
  О, эти существа!
  На страже они всегда и не покинут того,
  кто мил им.
  Отныне Зимородок знает, что Тьма не страшна,
  поскольку она - лишь оболочка,
  где танцует в ритме пульса
  вечный и живой
  ОГОНЬ.
  
  ***(42)
  
  Зимородок никогда не пел песен.
  Вы не поверили?
  А разве кто-нибудь когда-нибудь слышал песню Зимородка?
  Кто-то имел такое счастье и удовольствие (сомнительное)?
  Нет, никто ничего подобного и не слыхивал,
  предвижу я ответ.
  Совершенно закономерный, такой себе ответ.
  
  Но - неправильный ответ,
  основанный, очевидно, на недостоверной информации.
  Да, собственно, на полном ее отсутствии основанный,
  каковым отсутствием и спровоцирован.
  На самом же деле Зимородок поет, да,
  и делает это часто. Довольно часто.
  Да очень даже часто он это делает,
  почитай, каждое утро.
  Потому что - утро!
  Потому что он любит до самозабвения
  эту пору суток, ибо уверен,
  что перестал бы жить, если бы после ночи
  сразу же не наступало б утро.
  Каждый раз, неизбежно, неотвратимо.
  Оно может быть разным, оно может быть любым -
  стылым, промозглым, подслеповатым, сразу
  переходящим в предвечерние сумерки,
  и оно может быть солнечным, прозрачным
  и трогательно-трепетным, словно юная дева
  в ожидании чуда - это совершенно не имеет значения.
  Потому что, каким бы оно ни было,
  какие бы метаморфозы с ним не происходили,
  всяческие и всевозможные утра объединяет
  одно общее свойство - постоянство.
  Что бы ни случалось, не происходило в мире,
  после ночи утро приходит ВСЕГДА.
  И приносит с собой надежду,
  надежду на лучшее, на то, что непременно
  воспоследует продолжение,
  надежду для всех - без исключения!
  Ну, нуждающийся всегда наклонится и поднимет
  то, что положили к его ногам.
  Обычно Зимородок просыпается задолго до рассвета,
  сначала не он сам, сперва в нем просыпается чувство,
  что вот, он спит, а утро вот-вот случится,
  и что не стоит без уважительной причины
  разминаться с таким чудом.
  Зимородок, словно от толчка,
  широко раскрывает мало что видящие еще во тьме глаза,
  насупленный и хмурый, но уже с радостью,
  трепещущей в груди, поворачивается клювом в сторону,
  именуемую людьми почему-то Востоком, и,
  откинувшись на упругий короткий хвост,
  начинает ждать алого или малинового просветления.
  И, по мере того, как нарастает радостное возбуждение,
  тихо-тихо, чтобы не дай Бог кого не потревожить,
  он начинает петь.
  Песнь его проста и незамысловата, как и все те вещи,
  из которых складывается его жизнь.
  Первым в его песнь входит затихающий пульс ночи,
  который оживляет его горло и передает ему свой голос.
  И уже следом в песнь проникает предутренний шорох тумана
  и испуг волны в озере, перезвон капель росы
  на листьях подорожника, вздох камыша под обрывом
  и круглая, как икринка, сонная мысль рыбы
  в тех же камышах... И трепет девы в ожидании чуда, да...
  В его песне больше семи нот.
  Ночь, скажете вы, тоже. Всегда.
  Без ночи, скажете вы, не наступило бы утро.
  Вы, конечно правы, но у ночи свои певцы,
  и их немало.
  Зимородок поет лишь в миг краткого равновесия,
  когда ночь уже отступила на шаг,
  а утро лишь приоткрыло дверь, чтобы войти.
  Чудный миг между светом и его отсутствием,
  когда сон так легок и сладок...
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"