Но собравшиеся в зале богачи и богачки обсуждал экстравагантный наряд ведущего: алюминиевая корона и набедренная повязка из крупно-ячеистой рыболовной сети, по мнению собравшихся, до такой степени не гармонировали с изящными кирзовыми сандалиями, что сомнений не оставалось - подобным нарядом аукционист что-то хотел сказать. Но что? Этот вопрос терзал умы ценителей искусства и будоражил воображение присутствующих дам.
- Это протест! - тоном человека, никогда не подвергающего сомнению собственное мнение, говорил усатый господин в пальто.
- Не протест, а призыв! - точно таким же тоном оспаривала дама в шляпе с вантузом.
- Это протест против навязанной морали!
- Нет, это призыв восстать против навязанной морали!
- Я ровно это и сказал!
- Если ты не видишь разницы между протестом и призывом, о чем с тобой разговаривать?
- Ведьма!
- Свинья!
- Я протестую против свиньи!
- Я призываю к свинье!
Шэру Шишьке надоело колотить молоточком, и он подозвал раскрасневшегося помощника Бонику с мокрыми, точно неумело напомаженными волосами. Пот ручьями стекал по лицу Боники. На нём были надеты белые гольфы с дырками для большого пальца, гавайские шорты с ананасами и модными жирными пятнами по бокам, шапочка с зонтиком для коктейлей и распахнутая чёрно-рыжая шуба с закатанными рукавами. Младенчески пухлая и безволосая грудь блестела от пота, а соски розовели, напоминая о крем-брюле. Шэр Шишька указал молоточком на увлечённо ругающихся усатого и даму в шляпе с вантузом.
- Увести усатого и даму в шляпе с вантузом! - сказал он.
- А шубу? - умоляюще вопросил помощник.
- А её зачем уводить, Боника? - с искренним любопытством спросил аукционист.
- Она уже мокрее некуда! - В доказательство Боника поднял полу шубы. Та темнела от влаги. - И солёная дальше некуда! Вот, сами можете лизнуть!
Аукционист принял край шубы, лизнул его и быстро облизал губы.
- Да, вкус на 14.000.000 кетовров. Если походишь в шубе ещё немного, то соли наберётся на 15.000.000 кетовров.
- Куда дальше-то солить?! - вскричал помощник.
Под его ногами успела накапать лужа, а на белых подмоченных гольфах сверкала соль.
- Тише! - невозмутимо сказал аукционист. - Если тебя никто не видит, то это не значит, что ты можешь орать во всё горло.
Помощника от покупателей в зале скрывало металлическое ограждение из щитов.
- Ещё чуть-чуть, и я умру от духоты, жары и исходящей от меня вони! - умолял красный Боника.
- Ладно, ладно, - смилостивился аукционист. - Можешь снять шубу и подготовить её надлежащим образом.
Ликующий Боника, на ходу выпутываясь из засоленной шубы, подбежал к охранникам, Мощной Ноге и Мускулистой Руке, и указал на усатого господина и дамочку в шляпе, которые перешли на повышенные тона, пронзительно-визжащие интонации и остро-буравчатые взгляды. Охрана подошла к ним, подхватила за руки, подтолкнула в спины и насильно повела в сторону выхода. Усатый господин и дамочка без всякой паузы переключились на охранников и от души их поносили.
Когда их вопли утихли в коридорах, аукционист прокашлялся и продолжил:
- Ну что же, наиболее нервные и впечатлительные покинули зал, а мы продолжим. Первым хочу представить вам экспонат молодого скульптура Эхехе Оха "Вылизанная задница мира"!
- Невероятно! Восхитительно! Неужто сам Ох? Ах, этот Ох! Ах, этот Ох! - пронеслись взволнованные шепотки по залу.
- Я уверен, что магистр искусств Ох не нуждается в представлении! Своей серией "Вылизанных задниц" он известен во всех высококультурных странах! Там, где он неизвестен, культура ещё не в силах принять его гений, - предупредил ведущий торгов. Присутствующие многозначительно ухмылялись, посмеивались и игриво елозили на сиденьях. Складывалось впечатление, что магистра искусств Эхехе Оха знали все, возможно даже лично. Аукционист продолжил:
- Напомню, что Ох прославился такими работами, как "Вылизанная задница школьного директора", "Вылизанная задница декана"... Напоминаю, что мастер творит свои шедевры, вылизывая глину языком. Внесите!
Ассистенты водрузили на пьедестал глиняное изваяние в форме задницы. Старание и безудержный талант мастера угадывались в каждом изгибе произведения искусства. Округлые формы и до блеска отполированная языком глина придавали скульптуре особый лоск. Зал одобрительно загудел.
- Дамы и господа, перед вами лот номер один! "Вылизанная задница мира" мастера скульптуры Эхехе Оха. Начальная цена - 500.000 кетовров.
Настроения зала омрачились.
- 500.000 кетовров! Возмутительно! - кричал кто-то. - На прошлых торгах скульптура "Пенис, как центр Вселенной и вагина, как чёрная дыра" из чистейшей грязи отборных городских свалок ушла с молотка за 800.000, а начальная цена была всего 50.000!
- Много бы ты понимал, паршивец! - кричала ему бесноватого вида дама. - Грязь - это прошлый век, как и пенисы!
- Много ты понимаешь в искусстве! - томно возразил молодой человек, чьи глаза были явственно подведены чёрной тушью, а губы ярко алели, как у вампира. - Пенисы всегда в моде! Особенно напудренные. Они прекрасны! Они такие мими, они такие няшные! Они восхитительно ламповые!
- Какая мерзость! - поморщилась бесноватая дама. - Пенис, смоченный в томатном соку, ещё куда не шло, а напудренные - это просто безвкусица.
Боника успел освежиться в туалете ведром холодной воды и высушиться с помощью фена, отчего его густая ярко-жёлтая шевелюра вспушилась и он стал похож на цыплёнка. Он ретиво выполнял свои прямые обязанности, указывая охране на указанных аукционистом нарушителей спокойствия.
- Упреждая возможное негодование, поясню: при создании шедевра, использовалась натура нашего глубокоуважаемого владельца аукционного дома Атти Развратти! Чтобы воплотить идею в жизнь, мастер Ох старательно вылизывал задницу господина Развратти 48 часов без перерыва! Повторяю, стартовая цена 500.000 кетовров!
- 400.000! - закричал провокатор в вельветовой тоге.
- Вывести провокатора в вельветовой тоге!
- 1.000.000! - крикнула пожилая и очень богатая женщина, вскинув руку, усыпанную жемчугами и бриллиантами так густо, как кольчугу усыпает металлическими кольцами.
- Не отдам шедевр старой проспиртованной потаскухе! - взревел господин с обильно напудренным лицом. Глаза его дьявольски краснели цветными контактными линзами. Аукционист хотел было удалить хама из зала, но, услышав, что хам предложил 3.500.000, передумал и заспешил:
- Браво! Мразь! Чтоб ты подох! Бис! Чтоб ты подох на бис! - раздавались противоречивые возгласы. Напудренного поздравляли, дружески хлопали по плечам, а когда он проходил дальше, метко плевали в спину.
От радости мужчине стало дурно, и его тоже вывели из зала.
Шэр Шишька продолжал:
- Итак, богатенькие дяденьки и тётеньки! Лот под номером 345 для тех, у кого недостаток в чувстве юмора с лихвой компенсируется избытком финансов... Настоящая революция в домашнем интерьере. Этот предмет украсит и разнообразит любую вечеринку, придав ей особую пикантность. Представленное произведение искусства способно неустанно развлекать вас и, быть может, ваших гостей! Внимание, алмазный унитаз-хамелеон! Исчезает в самый неподходящий момент! Ха-ха-ха! Кстати, имя автора, известного сортирного стилиста, почерк которого и без того многие узнали, Ебелдев!
Ассистенты, сгибаясь под тяжестью экспоната, внесли унитаз-хамелеон. Один из молодых людей, ослепительно улыбаясь публике, расстегнул ремень, спустил штаны и попытался сесть на унитаз-хамелеон, демонстрируя его работу. Унитаз исчез, а молодой человек глупо шлёпнулся на пол. Публика зааплодировала его смелости.
- Вдобавок ко всему, унитаз-хамелеон может исчезать и отъезжать назад автоматически после того, как вошедший человек спустит штаны и будет готов, так сказать, вот-вот примостить свой зад.
- Круглый и лоснящийся! - смело выкрикнул кто-то из зала.
- Вывести! - привычно приказал Шэр Шишька Бонике и ткнул наугад в сторону кричавшего.
- Вывести! - приказал Боника и уверенно повторил жест Шэра Шишьки.
Мощная Нога и Мускулистая Рука переглянулись и пошли в указанном направлении. Несколько помявшись, они вопросительно посмотрели на Бонику, как бы спрашивая, кого хватать? Боника махнул рукой, как бы поточнее показывая, кого выводить. На самом деле, он просто отмахнулся. Охранники же проследили взглядом направление и за шиворот вытащили со стула любующегося унитазом-хамелеоном толстяка, явно затевающего что-то недоброе. И в две руки потащили через коридоры к выходу. Толстяк отчаянно протестовал, задушено хрипел и судорожно хватался за перетянутое воротником горло, но охранники дорожили своей работой, потому отпускать его не собирались. Даже когда кожа толстяка приобрела пастельно-малиновый цвет, Мощная Нога и Мускулистая Рука остались верны своему принципу: хватай тех, на кого указали, а если схватил, то не отпускай.
Обладатель нудного бас встал, оказавшись высоким типом в чёрном цилиндре с вытянутым лицом, имеющим лопатообразную кучерявую бороду. Бородач поклонился залу и занудил:
- Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо.
Затем выбрался в проход между рядами и прошествовал за кулисы оформлять покупку.
Как презервативы в аптеке в День Всех Влюблённых с молотка расходились диковины высокого искусства. Узкие панталоны, декорированные изнутри шипами "Монгольское иго", пошитые из недавно найденного и почти не сгнившего шатра Тамерлана. Хрустальная узорчатая бутыль с загадочной оранжевой жидкостью (стеклодув решил оставить в тайне название жидкости) под не менее загадочным названием "Принцессы и горошины". А также плод коллективного творчества - полотно, выполненное в коричневых тонах "Дефекативный примитивизм". Одарённым художникам с помощью красок удалось передать даже специфический запах ярко выраженной картиной атмосферы.
Аукционист неустанно объявлял лоты, выкрикивал цены и имена тех, кого следует удалить из зала. "Дефекативный примитивизм" вызвал шквалы философских замечаний, штормы из неконструктивной критики и бури оваций. Полотно за 8.391.000 кетовров забрал полуслепой и страдающий хроническим насморком потасканного вида миллионер в норковом жилете и тюрбане.
Судя по тому, как многозначительно замолчал аукционист, последний лот обещал стать настоящей сенсацией.
- Дамы и господа! Ценители и коллекционеры! Следующий лот - гвоздь нашего аукциона высокого искусства.
Зал умолк. Мощная Нога и Мускулистая Рука, памятуя реакцию на гвозди прошлых аукционов, насторожились и приготовилась беспощадно хватать за шивороты и волочь по коридорам к выходу наиболее буйных ценителей искусства.
- Как известно, - загадочно продолжал Шэр Шишька, покровительственно оглядывая зал, - искусство требует не только жертв, но и денег! Ваших денег, мои дорогие ценители прекрасного! За сим объявляю лот номер 384 "Шуба первого эскимоса в пустыне".
Боника старательно развесил на каркасе шубу, в которой он двумя часами ранее столь же старательно потел. Покупатели принялись за обсуждение.
- Первого эскимоса?
- Шуба?
- Первого!
- Шуба!
- Как же так?
- Шуба!
- Требую самого эскимоса!
Комментарии в зале не смолкали. Выждав немного, Шэр Шишька успокоил присутствующих ударами молоточка.
- Господин Шишька, какое отношение имеет шуба к высокому искусству?
- Кто это спросил? - доброжелательно поинтересовался аукционист.
- Я! - отозвалась полнотелая дама в красном.
- Вывести полнотелую даму в красном, - приказал Шишька и продолжил: - Лот номер 384 - "Шуба первого эскимоса в пустыне". Представленный шедевр получил свое говорящее имя не напрасно. Шуба принадлежала первому эскимосскому искусствоведу и путешественнику Атате Унуку, катапультировавшемуся с Гренландии в центральную Африку. Он преодолел по воздуху более 7,5 тысяч километров, пролетев над многими городами Европы, в том числе и над Парижем. Приземлился он с помощью парашюта, сшитого из тюленьих шкур, которые славятся своими аэродинамическими свойствами, хотя, казалось бы, зачем тюленям летать по воздуху, но многие замыслы природы выше человеческого разума. Угодив в неблагоприятные для эскимоса в шубе условия, великий исследователь, мгновенно вспотев, умер от обезвоживания и обессоливания. Да, мои милые любители прекрасного, вы не ослышались! При ближайшем рассмотрении вы можете обнаружить, что ворсинки меха покрыты изящной насыпью соли, а сама шуба по сей день сохранила характерный запах предсмертных страданий Ататы Унука в пустыне. По данным наших независимых экспертов, любезно нанятых господином Атти Развратти, доля солевых отложений составляет 14% от общего объёма меха!
Из зала донеслись восторженные ахи, кто-то грохнулся в обморок.
- Начальная цена 14.000.000 кетовров!
Алчные до прекрасного искусствофилы стали неистово торговаться, позабыв об остатках приличия. Денег и жертв, столь необходимых искусству, у них хватало. Люди отчаянно выкрикивали суммы, страстно восхищались, зверски матерились и устраивали массовые побоища. Кое-где даже вспыхивали восстания недовольных богачей, но Мощная Нога и Мускулистая рука мигом их подавляли. Они не успевали хватать всех особо рьяных ценителей, а молоточек Шэра Шишьки не успевал стучать по трибуне.
- 26.459.000!
- 29.543.000!
- Молчать! 33.333.333... - бодро начал кто-то, но запнулся, запутавшись в тройках.
- Я хочу от него эскимосиков!
- 76 миллионов ровно!
- Насилуют!
- Караул! Убивают!
- Хотя бы воротник продайте!
- У нас будет много эскимосиков!
Обстановка в зале накалялась, и охране пришлось вызвать подмогу. Прибывшие на выручку Мощной Ноге и Мускулистой Руке Вырви Нос, Сломай Бедро и Выбей Зуб отчаянно мутузили дубинками собравшихся, не зная, что делать дальше, ведь команды выводить посетителей не было. Шэр Шпилька уже в пятый раз выкрикивал: "76 миллионов ровно два!", но участники торгов, занятые скандалом и получением побоев, не реагировали. Аукционист с сожалением выкрикнул:
- 76 миллионов ровно... три! Продано! - Реакции не последовало. - Боника, кому продано? - шепнул Шишька ассистенту.
- Господину с проломленным черепом. Вот он, сидит на полу и обливается кровью. - Боника указал на чрезвычайно худосочного субъекта, печально сидящего на полу и обливающегося кровью.
Шэр Шишька приказал тащить худощавого в офис для оформления сделки, а прочих посетителей вывести вон.
Покупателей пинками и тычками выгоняли из зала под торжественную речь Шишьки, провозглашающую успешное окончание торгов.
- И помните, - вещал аукционист, - высокое искусство без жертв и денег утрачивает свою истинную суть!
На следующее утро все мусорные контейнеры города были доверху забиты газетами, пестрящими этим философским изречением несравненного Шэра Шишьки в самых различных журналистских интерпретациях, как-то: "Жертвы искусства от Шэра Шишьки", "Деньги, как искусство" или "Продажная суть Шэра Шишьки".