Честное предупреждение^[1]

Размышляя над рассказами, окончательно отобранными для текущего сборника, я поражаюсь своему преобладающему пессимизму. (В коротком списке, который я кладу на стол, даже содержится зловещая цифра тринадцать.)

Возможная причина заключается в том, что они были написаны в период, когда человечество с особенно пугающей частотой демонстрировало свою некомпетентность в управлении собственными делами в государственном масштабе. В частном же дела идут неплохо, но когда собираются два-три миллиона человек - оставайтесь бдительными!

Действительно, когда лихорадка международных клеветнических обсуждений прерывается проблеском холодного здравомыслия, как, например, при подписании договора о запрещении ядерных испытаний, невольно задаёшься вопросом, действительно ли мировые лидеры были в состоянии ясного рассудка, или же кто-то другой пришёл и... ну... вмешался...

***

Я узнал об этом от человека, с которым познакомился в лондонском пабе, поэтому справедливо будет подчеркнуть, что (а) информация, в лучшем случае, из вторых рук, и (б) как говорится, "имена изменены для защиты посторонних лиц".

За барной стойкой сидел молодой человек. Я встал рядом с ним и заказал выпивку. Он увидел на моём лацкане значок, который я всегда ношу - знак Общества по предотвращению ядерной войны. Указывая на него, он сказал:

- Ты боишься!

Я согласился, потому что такова была правда. В конце концов, значок и висел с целью спровоцировать дискуссию. Однако я надеялся, что посторонний не станет сейчас затевать спор, потому что находился в изрядном подпитии.

Он сказал:

- Я служу на флоте. И мне страшно. А теперь садись и слушай.

Остров раскалялся на солнце, как большой круглый пирог. Он был покрыт льдом по краю, а по всему центру - ярко-белым песком, украшенным перекрещивающимися узорами из срубленных деревьев, на песке хаотичными иероглифами, напоминающими следы от машин, было написано поздравление с днём рождения какого-то гигантского ребенка. Точно посередине стояла чёрная хижина из гофрированного железа; вокруг неё, разложенные аккуратно и радиально, решётчатые стальные башни заменяли свечи. Всё это располагалось на сине-серебряном блюде Тихого океана и имело размеры чуть менее двух миль во все стороны.

Сооружение выглядело замысловатым

За ним, привязанные к почти неподвижной воде, стояли большие корабли, ни один из которых не располагался ближе, чем в пятнадцати милях от берега. На мягком песке или на якоре у атолла, выступавшего с восточной стороны острова в нескольких футах от поверхности, стояла пара маленьких судов. Они находились там с целью увезти людей, работающих сейчас на острове, на то, что вежливо называлось безопасным расстоянием, когда приближался час "зеро". Ещё вчера на острове проживало больше сотни человек, но большинство уже уехало.

Теперь на берегу оставалась всего пара десятков людей, в основном военнослужащих, которым предстояло выполнять тяжёлую работу по доставке и переноске вещей. Десантные катера уже загружали неиспользуемым оборудованием: полугусеничными грузовиками, запасными лесами, палатками и полевыми кухнями, которые последние несколько недель изо всех сил старались придать острову вид эффективной военной базы. Но только чёрная кабина сделала его похожим на что-то большее, чем тропический рай.

Вскоре, конечно, он будет ещё больше похож на тропический ад.

Несколько лодок с полным грузом отплывали от берега. Наконец, одна из них ушла в противоположном направлении. Это было одно из самых маленьких судов в поле зрения, но даже при этом оно казалось смехотворно большим по сравнению с единственным упаковочным ящиком, который являлся его грузом.

Разумеется, это был необычный ящик. Помимо того, что он занимал целое судно, ему также полагалась охрана из четырёх человек и эскорт в белых комбинезонах, которые сидели рядом с ним с тревожным выражением лица и слушали через наушники "так-так-бррр" счётчика Гейгера. Сам ящик был подвешен на пружинном держателе, подобном тем, что используются для перевозки уникальных археологических реликвий, и когда лодка мягко причалила к берегу, люди, которым пришлось его поднимать, обращались с ним гораздо бережнее, чем с таким же количеством куриных яиц.

Среди мужчин, пришедших приветствовать груз по прибытии, проявляя вежливость, обычно оказываемую только королевским особам, виднелись два самых важных человека на острове. Они представляли наибольшую важность даже в том случае, когда здесь жили более ста предыдущих обитателей, хотя некоторым из них было неуместно об этом упоминать.

Один из вышеуказанных представлял собой лысеющего и пожилого, слегка сутулого мужчину с очками в роговой оправе. Поверх обычных стёкол у него были надеты зелёные линзы, которые защищали от солнца. Другой казался старше, но выглядел моложе благодаря высокому росту, худобе и очень прямой осанке. Во время ожидания, пока грузчики перенесут ящик с люльки на лодке на другую такую же, специально установленную на плоской спинке полугусеничного пикапа, очкарик вытащил из кармана платок и яростно протёр сначала очки, а затем и лицо.

- Боже! - воскликнул он. - Какая жара!

Его спутник взглянул на него и невесело улыбнулся.

- Не унывай, Влиссер. Через несколько часов станет гораздо жарче.

Влиссер фыркнул.

- К тому времени мы уже будем в безопасности. Клянусь, даже если это означает отложить стрельбу на полчаса, я намерен принять душ до наступления часа зеро.

- Выйди на палубу. Взрыв поднимет много воды.

- Чёрт возьми, Роган, неужели тебе обязательно быть таким циничным?

- Если бы я не был циничным, - сказал высокий мужчина, - я бы дрожал, как лист. Происходило ли то же самое на Бикини в 54-м?

- Не знаю. Меня там не было. В любом случае, это новый прорыв.

- Качественно новый. Какой смысл проводить пустые сравнения?

Влиссер снова вытер лоб.

- В западных штатах новичкам рассказывали историю о птице, которая летала задом наперёд, потому что ей нравилось видеть места, где она уже была.

Роган усмехнулся.

- Точно, как я. У меня темперамент не приспособлен к серьёзным шагам вперёд. Лейтенант ВМС, наблюдавший за укладкой ящика, отвернулся от пикапа и отдал честь.

- Ящик готов к отправке в каюту, доктор Роган, - сказал он. - Вас проинструктировали о порядке эвакуации?

"Гражданские в зоне поражения," - с иронией подумал Роган. Вслух он ответил:

- Да, нам сообщили. Как только установим бомбу, то сразу вернёмся на берег; вы будете ждать у катера, а мы должны бросить грузовик и подняться на борт.

- Всё верно, - кивнул молодой офицер. - Что ж, я сейчас подниму своих людей на борт - меня предупредили не оставлять их на берегу, пока вы находитесь в каюте. Он помедлил. - И это всё?

Роган подтвердил, отдал честь и пошёл собирать своих людей.

Влиссер проверил пружинную люльку, на которой лежал ящик, удовлетворённо кивнул и обратился к Рогану:

- Ты, наверное, знаешь, как управлять этим механическим яком? Я как-то не догадался спросить.

- Да, я пару дней назад брал на нём урок. Запрыгивай.

Роган перелез через низкую дверь на водительское сиденье; Влиссер, ещё более неловко, устроился своим грузным телом на пассажирском месте.

- Не меньше ста двадцати человек видели, как эту штуку строят, - проворчал он. - Можно подумать, кому-то из них разрешили остаться и помочь нам.

- Охрана, - сказал Роган. - Уверен, они были бы счастливее, если б даже мы не знали, как эта штука работает. Честно говоря, - добавил он задумчиво, - я иногда чувствую то же самое. Но ничего. Подожди - теперь поехали.

Он завёл двигатель, включил пониженную передачу и начал медленно подниматься по пологому склону к чёрной хижине.

Влиссер молчал целую минуту, вытирая лоб, прежде чем снова заговорить. Затем, не глядя на спутника, он спросил:

- Как думаешь, он заработает?

- Спроси меня сегодня вечером.

- Роган, будь серьёзным. Ситуация этого требует. Подумай! Первая рукотворная реакция феникса - первый искусственный углеродно-азотный цикл - вероятно, будет вызвана здесь, сегодня!

Осторожно ведя машину между срубленными пальмами, Роган кивнул.

- Надеюсь, он заработает. Я хочу вернуться к чему-нибудь более стоящему.

Влиссер взглянул на него.

- То есть ты надеешься, что это сработает? Разве не хочешь сказать обратного?

- Вовсе нет. Мне надоело, что военные гонятся за мной, подталкивая ко всё более мощным взрывам. Мы достигли того уровня, на котором они наверняка потеряют интерес. Ведь это оружие слишком ужасно, чтобы им пользоваться, не так ли? - Он махнул рукой в сторону каюты впереди. - Выпусти эту штуку над открытой водой, и у тебя получится самоподдерживающаяся водородная реакция. Она уничтожит планету примерно за четверть секунды.

- По моим подсчётам, за ноль целых пять десятых секунды, - сказал Влиссер после паузы. - Зависит от имеющегося количества дейтерия.

- Давай не будем спорить, - сказал Роган с кривой усмешкой, тормозя полугусеничный вездеход и разворачивая его нос.

После пары неудачных попыток он вывел машину в удобное положение для разгрузки. Ворча себе под нос, Влиссер спустился и помог товарищу снять ящик с пружин. Неся его на руках, они вошли в каюту. Чёрные стены впитали солнце, и жар обрушился на них подобно молоту.

- Если б мы несли тротил, - безэмоционально сказал Роган, опуская свой конец ящика, - я бы убежал, чтоб избежать взрыва от жары. Откроешь, пожалуйста?

Влиссер наклонился к кодовому замку ящика. Он раскрыл его и поднял крышку. Внутри находилась изоляция - двойной слой свинцовой фольги; плоские банки с тяжёлой водой, образующие ложный корпус внутри основного; ещё слой свинца, в пластинах, а не в фольге; резиновые блоки для амортизации; и, наконец, спусковой механизм - тонкий металлический цилиндр длиной с человеческую руку.

Роган аккуратно поставил его на выдвижную раму, которая должна была доставить прибор в самое сердце механизма бомбы. Он похлопал его, затем вытащил из кармана рубашки блокнот и начал зачитывать список цифр. Пока тот читал, Влиссер ходил вокруг, проверяя циферблаты и рычаги управления, отмеченные знаком осы - чёрно-жёлтыми полосками, означавшими ОПАСНОСТЬ.

Всё было нормально. Роган облегчённо вздохнул и снова убрал блокнот в карман. Он взял два провода с зажимами-крокодилами на концах и поднёс их к двум клеммам, торчащим с конца спускового крючка. Дыхание Влиссера ощущалось самым громким звуком на свете.

Провода были защёлкнуты. Роган что-то пробормотал себе под нос и нажал на рычаг рядом с выдвижной люлькой. Спусковой крючок по смазанной дорожке бесшумно вошёл в назначенное место.

- Теперь нам осталось только включить радиоуправление, - сказал Влисер. - И тогда мы сможем идти.

- Подожгите синюю бумагу и отойдите на безопасное расстояние, - процитировал Роган.

- Что? - Влиссер резко поднял взгляд.

- Ничего. Я просто подумал, - Роган обвел взглядом окружавший их механизм, - что ты был прав, назвав это прекрасным событием. Отметим его как следует? - Он пошарил в заднем кармане своих защитных шорт и достал фляжку. - Давай выпьем за неё, в надежде, что она не сделает то же самое с нами.

- Не могу сказать, что разделяю твоё чувство юмора, - прокомментировал Влиссер. - Но я с радостью угощу тебя выпивкой.

- Вот.

Осторожно, сразу после закладки бомбы, Роган отмерил половину содержимого фляжки в крышку для Влиссера, затем насмешливо поднёс её к губам. И его рука остановилась. Всё остановилось. Он не мог пошевелить ни единым мускулом, кроме глазных, и тех, что участвовали в дыхании. Он попытался закричать, но не смог, и по выражению ужаса на лице Влиссера тот понял, что их обоих охватил один тот же паралич.

Секунду-другую спустя, где-то в уголках глаз, он увидел отчётливое мерцание в воздухе. Оно напоминало тепловой эффект, но было слишком чётким.

Словно окаменевшие, мужчины застыли на месте.

Из мерцания в воздухе материализовалась... фигура. Ростом с человека, но не совсем похожая на него, хотя у первой было то же количество конечностей, то же соотношение головы и туловища, и она двигалась по-человечески.

Напрягая зрение, Роган почувствовал, как боль пронзила глазные мышцы, и ему пришлось снова посмотреть вперёд, где всё, что он видел, было Влиссером - статуей, олицетворяющей первобытный страх.

Прошло около десяти минут. Во время этого осмотра они едва успели разглядеть незнакомца, но догадывались, чем он был занят: тот обходил каюту, проверяя все механизмы, каким вот-вот должен прийти конец и которым грозил быстрый и огненный финал. Они слышали лязг и шаркающие шаги; раз или два перед ними промелькнула спина незнакомца. Однако ни разу его не получилось разглядеть, как следует.

Они, конечно же, слышали незнакомца очень хорошо. В этом-то и заключалась проблема.

Когда осмотр был завершён, незнакомец остановился перед мерцанием в воздухе и - как показалось Рогану - оглянулся. Голос с нотками сарказма произнёс на чистом английском с сильным американским акцентом:

- Поздравляю, джентльмены! На этот раз у вас всё получится!

Их невидимые связи разорвались. Фляга и крышка, кружась, с грохотом упали на пол.

Но там никого не было.

Остров продолжал раскаляться. На борту корабля, далеко в море, мужчины нетерпеливо поглядывали на часы. Молодой лейтенант, командовавший катером, который должен был увезти Рогана и Влиссера, обнаружил, что они опоздали на целых пять минут. Он обдумал относительные риски: отправить группу на разведку и попасть под трибунал за неподчинение приказу или бездействовать и попасть под трибунал за невыполнение приказа. Он решил дать учёным ещё пять минут.

Лейтенант надеялся, что в его приказах не произошло какой-либо путаницы. Остров только начинал поджариваться; скоро он сгорит дотла. Возможно, и пепла не останется. В конце концов, его дилемма разрешилась. На борту кто-то, видя, как быстро увядает его повышение, приказал отправить радиосообщение, и лейтенант, взволнованный, торопливо повёл двух своих людей в чёрную каюту.

Там стоял запах виски, а Влиссер и Роган были заняты крушением оборудования.

- Это вы, лейтенант, их нашли? - спросил я. Разумеется, я знал, что недавние тихоокеанские испытания были совместным англо-американским проектом.

Он посмотрел на свой пустой стакан.

- Я этого не говорил, - пробормотал он. - Честно говоря, я ничего не говорил. Я вообще молчал.

Он встал со стула и, словно терпеливо прицелившись, прошёл прямо в дверь. Он даже не покачнулся. Когда я сам подошёл к двери, его нигде не было видно.

Как я уже упоминал в начале, имена были изменены, чтобы защитить невинных людей. Вроде нас.

1. Fair Warning, 1964