Гаврюченков Юрий Фёдорович : другие произведения.

Дальневосточная весна

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вот что может написать в 1994 году молодой начальник отдела безопасности, когда на дворе весна, а в комнате играет "Гражданская оборона".

  ДАЛЬНЕВОСТОЧНАЯ ВЕСНА
  
  1. Знакомство
  Белый замызганный автобус вез своих пассажиров к центру города. Надпись 'Водитель продает талоны на остановке' подверглась некоторым изменениям: какой-то шутник стер 'про' и 'талоны'. То, что осталось вышло, на его взгляд, забавным.
  'Да, - подумал Миронович, - здесь живут шутники'. Он дождался остановки автобуса и вышел, держа руки в карманах куртки.
  Ну и город! Опять памятники первопроходцам, парк и ларьки, ларьки, ларьки... Ветер нес с моря запах мазута и гниющих водорослей.
  -- Молодой человек, купите нам сигарет.
  - Пожалуйста, - добавил другой голос.
  Миронович сообразил, что это обращаются к нему, повернулся и увидел двух девиц, которые, застенчиво хихикая, смотрели на него.
  - Пошли выбирать, - сказал он и шагнул к киоску. Девицы, тут же прилипшие к нему с обеих сторон, указали на синюю коробочку 'Ротманса'.
  'Вот и компания, - подумал он, - надо же как-то знакомиться с городом'.
  Одну девицу звали Галя, другую - Наташа. Они были похожи - вероятно, подружки с детства - и вели себя тоже совершенно одинаково - легко и непринужденно, прокачать их не составило труда. Завязался обычный в таких случаях разговор. Они немного поболтали у ларьков, а потом Наташа пригласила Мироновича в гости.
  - Я тут рядом живу, - сказала она, - только купите что-нибудь выпить.
  
  2. За мир во всем мире
  Кондиционер поддерживал вполне сносную температуру - плюс двадцать градусов по Цельсию. Серж Шиловский потянулся в кресле и нажал кнопку вызова. Секретарь-референт мгновенно появился в кабинете. Серж ненавидел этого тощего человечка с бегающими глазами, который постоянно проворачивал какие-то свои темные делишки. Но за ним стояли люди, которые очень помогали Шиловскому победить на выборах. Поэтому его приходилось терпеть.
  - Что у нас на сегодня?
  Секретарь не вел никаких записей. Возможно, у него была превосходная память, а, может быть, он просто не хотел размножать информацию.
  - В семнадцать тридцать прибудет генерал Квок.
  Это было неприятным сюрпиризом. Никакого генерала Шиловский не ждал и ничего, даже отдаленно связанного с ним, не припоминал.
  - Генерал что?
  - Генерал Квок.
  - Это что, имя или кличка?
  - Это фамилия.
  - Какая идиотская. Он откуда?
  - Из дружественной Кореи, разумеется. Мы пригласили его в рамках программы укрепления братских отношений между Дальним Востоком и Северной Кореей. И кроме того, для переговоров о закупке недорогого электромеханического оборудования, гелевых ручек и прочего ширпотреба.
  - Трогательная забота о нашем крае, - раздраженно пробурчал Серж, - А почему я ничего не знаю?
  - Не только о крае - о всей стране, - секретарь позволил себе улыбнуться. - А приглашение, подписанное господином мэром, было послано два месяца назад. Так что вы не могли об этом не знать. Постарайтесь, по крайней мере, не показывать этого на приеме.
  - Хорошо. - Стоило сдержаться, ибо перевыборы были не за горами. - Пусть машина ждет. Я буду через десять минут.
  Опять эти встречи, протокол. Потом неофициальная часть: застолье, тосты, прочие утехи. Впрочем, во имя укрепления добрососедских отношений надо проявлять терпение.
  
  3. Калямов
  Поднявшись по лестнице, Калямов увидел на площадке у лифтов мальчика лет восьми. Он сидел на корточках и гладил серую приблудную кошку, ласково шепча: 'Киса, кисуленька'. Увидев Калямова, он вскочил и прижался к стене.
  'Есть чему напугаться', - подумал Калямов, вызывая лифт.
  Мальчик по-прежнему стоял у стены, делая вид, будто не замечает его, а просто так стоит.
  - Заходи, - сказал Калямов. - Не бойся, я не убийца и не садист.
  Мальчик несмело зашел в лифт, стараясь занимать как можно меньше места.
  - Мне шестой, - сказал он.
  Когда Калямов выходил, он услышал, что мальчик сказал:
  - До свидания.
  'Вежливый мальчик, - подумал Калямов, - а я уже решил, что вежливых вообще не осталось'. Он достал из кармана ключи и открыл дверь.
  В квартире воняло, будто протухла рыба или еще что-нибудь столь же вкусное.
  Калямов поглядел в зеркало и усмехнулся. Не удивительно, что мальчик испугался. Его, наверное, дома учили: 'С подозрительными дядями в лифт не садись', а тут такая рожа - настоящий панк. Калямов пригляделся: гребень требовал окраски, да и виски не мешало бы побрить. Калямов решил сначала заняться уборкой.
  Сняв куртку, наворот и цепочки, он достал швабру и тряпку. Источник вони нашелся быстро. Им оказалось нечто коричневое, растекшееся под шкафом. Смердело оно жутко.
  Отправив кучу грязи в мусоропровод, он напустил в ванну воды и погрузился, наслаждаясь блаженным теплом.
  Уже полгода он жил этой жизнью. Пройдя подготовку на курсах повышения квалификации, за время которой его обучили повадкам и сленгу панков, старший лейтенант госбезопасности Калямов трансформировался в совершенно иную личность. Управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков ФСК РФ имело агентов во всех неформальных группировках страны.
  Так он отмокал, лениво думая о ближайшем будущем. То, что ему предстояло, следовало хорошо осмыслить. А подумать было о чем.
  Началось все случайно, как и большинство гениальных открытий. Один сотрудник из новосибирской шарашки, подвязавшейся на ниве генной инженерии, оставил дома образцы недавно полученных и посему мало исследованных штаммов пивных дрожжей. Его сын растворил в кипяченой воде сахарный песок и вылил туда мутную жидкость из бутылочки, стоящей на подоконнике. Он полагал, что это дрожжевая закваска, которую иногда приносил с работы отец, тем более что посуда - аптечная баночка из-под витаминов - всегда была одинаковой. Он ошибся. Последствия ошибки принесли неплохие результаты.
  Брага вышла крепкой. Опробовав ее, парень с неудовлетворением отметил малую крепость и вернулся в комнату. Там у него закружилась голова, стены приблизились вплотную, а затем исчезли, оставив его одного в космическом пространстве. За шесть часов он посетил неисчислимое количество миров, пережил распад, смерть и новое рождение Вселенной. А затем вернулся на Землю.
  Парень был весь в отца. Он отфильтровал осадок и уединился в своей лаборатории в подвале дома. Так был открыт 'препарат В'.
  Новое средство нашло массу почитателей. 'Препарат В' был гораздо эффективнее ЛСД-25 и имел множество преимуществ, из которых главными являлись отсутствие привыкания и простота изготовления, а следовательно, относительно низкая цена. Его можно было гнать, как самогон, только следовало выдерживать температурный режим, тщательно очищать и выпаривать излишки воды - в слабой концентрации наркотик не действовал. Монополия на производство 'препарата В' находилась в руках местных бандитов, которые бдительно охранявших секреты технологии и местонахождение лаборатории. О ней знал лишь круг избранных лиц.
  Калямов в этот круг пока не входил.
  
  4. Друг познается в бидэ
  Вечером Галя пригласила его в гости, на чей-то день рождения. На чей именно, Миронович так и не понял, потому что к их приходу веселье было в самом разгаре. Согревшись водкой и хорошо закусив, Миронович решил расширить круг знакомых. Это никогда не мешало.
  Выбор пал на мужичка приблизительно его лет, которого все звали Гена. Они вместе выпили, потом вышли покурить, и Гена стал его лучшим другом. Секрет оказался прост: надо было терпеть. Гена любил рассказывать о себе и тем достал прежних знакомых. Никто не хотел его слушать, этим и воспользовался Миронович.
  Не желая терять драгоценного слушателя, Гена пригласил его к себе. По дороге он наградил его еще парой историй о своих славных похождениях, и Миронович почувствовал, что притомился.
  В квартире он жил один. Сестра ночевала дома редко, так что ее можно было в расчет не брать. Они посидели часок (Миронович предусмотрительно захватил с собой водки), и, наконец, фонтан заткнулся. Гена положил голову на стол и заснул прямо в тарелке. Миронович тут же пошел в соседнюю комнату, разделся и лег на кровать. Впервые за много дней он спал не на вокзале и не в купе, а в доме, на простынях, не очень свежих, конечно, но в доме, где живут люди. Ночью к нему вкрадчиво и умело присоединился Гена.
  
  5. Вечер
  Банкет проходил за городом в двухэтажном коттедже, огороженном высоким бетонным забором. Дом был даже не двух-, а скорее трехэтажным, если считать подземный гараж, сауну и спортзал. На первом этаже размещались холл и огромных размеров гостиная, на втором - жилые комнаты, три туалета, три ванные, бильярдная и библиотека (гордость прежнего хозяина - бывшего первого секретаря райкома партии, перед смертью ушедшего из власти в бизнес). Здесь Шиловский был всего раза два и вот сейчас - третий.
  Собственно говоря, его роль в этом деле можно было считать законченной - генералом занялись специалисты из концерна. Это были первоклассные психологи, приглашенные для переговоров, чтобы направить разговор в нужное русло. Сам Квок Чен Ир был маленьким круглолицым человечком в зеленом мундире, увешанном орденами. Его глазки, заплывшие жиром, лучились высокомерием и самодовольством. Здесь ему все разрешалось. Квок был выгодным партнером и его обхаживали по высшему разряду.
  Квок Чен Ир пил необычайно много. В расстегнутом мундире он размахивал бокалом, что-то кричал по-корейски и хохотал. Переводчик старался вовсю, и его терпеливо слушали. Шиловскому это быстро надоело.
  'Пьяная свинья', - подумал он и направился к выходу из зала. Подобно японцам, он презирал корейцев и считал их нацией третьего сорта.
  В холле он увидел девочку и мальчика лет тринадцати, необычайно красивых, легко и стильно одетых. Сопровождаемые охранником, они направлялись наверх, очевидно, чтобы развлекать после застолья генерала.
  'Ах ты, корейская жаба!' - Серж яростно толкнул дверь. Оказавшись на улице, он крикнул шофера и залез в машину.
  - Домой, - сказал он.
  Вечер для него кончился. Свою долю за заботу о всей стране он заслужил.
  
  б. Калямoв. Неожиданный сюрприз
  Калямов скомкал бумаги, бросил их в унитаз и поджег. To, что он узнал, изрядно подпортило настроение. Проникая через гематоэнцефалический барьер , 'препарат В' аккумулировался в области лимбической системы , что в конечном итоге убивало мозг. В отличие от ЛСД, 'препарат В' обладал более сильным действием и поражал мозг удивительно быстро и безотказно. Пока никто из 'торчков' не связал загадочные смерти приятелей с действием нового наркотика, но Калямов имел результаты вскрытий. Сам он пользовался этим ширевом не более десяти раз, но воздействие препарата на мозг было сугубо индивидуальным. 'Торчки' с их полуразрушенным организмом пали первыми жертвами и должны были служить грозным предостережением другим. Лаборатория гнала 'препарат В' литрами. Могла делать это и тоннами, сбывая товар по демпинговой цене, но тогда за конкурентов взялись бы поставщики 'хмурого', а тягаться силой с героиновой мафией местные бандиты не решались. Начальник управления приказал форсировать поиск лаборатории и как можно быстрее доложить о ее уничтожении. Калямову нравился силовой метод. В этом он был настоящим панком и, наверное, из-за агрессивного характера попал во внедрение именно к ним.
  Думая так, Калямов ехал в тесном автобусе в район порта. Наступал час пик, и давка становилась невыносимой,
  - Порт следущ... - прохрипел динамик водителя. Двери с трудом захлопнулись, зажав чью-то руку, автобус дернулся и покатил, подскакивая на ухабах плохо заасфальтированной дороги.
  - Граждане, господа, не толкайтесь, - простонал какой-то человек в очках и шляпе, - он стоял на нижней ступеньке, держа у груди портфель, - пожалуйста, а то у меня сейчас кишки через рот вылезут.
  - Тогда я их тебе в жопу засуну, - пообещал Калямов.
  Человечек глянул на него поверх очков: уродливый пестрый гребень и злые глаза заставили его замолчать.
  - Ты куда едешь?
  - До Лесной, - пробормотал человечек.
  - А я в порт. Подвинься. - И, поскольку отойти было некуда, Калямов подтолкнул мужичонку к дверям, а когда те открылись, выпал вместе с ним - сзади напирала толпа.
  Поток грузчиков непостижимым образом всосался в амбразуру дверей. Автобус уехал, и они остались одни. Место было глухое - район порта. Справа был лес.
  - Ну что, сука, - глухо рыкнул Калямов, - вот мы и одни. Деньги есть? Быстро!
  Чтобы не вызывать сомнений, он вынул из кармана нож-кастет, который всегда действовал неотразимо. Человек сжался, выставил перед собой портфель и забормотал:
  - Ну что вы, что вы, я дам. Сколько?
  - Все, - ответил Калямов.
  Человек медлил. Калямов вырвал из рук портфель и открыл замок.
  - Нет, - крикнул человечек, - не надо, пожалуйста, я отдам половину, оставьте мне часть!
  В портфеле лежали коробочки с пузырьками, заполненными прозрачной желтоватой жидкостью. Калямов открыл одну и по запаху понял, что это 'препарат В', причем в таком чистом и сгущенном виде, в котором никогда не перепадал наркоманам. Торкать он должен был атомно.
  Он закрыл портфель и схватил человека за руку.
  - Пошли, - сказал Калямов. - И не дури - потроха на горло намотаю и задушу!
  Человечек не посмел отказаться.
  
  7. Опоздавшему - кости
  Наташа любила мыть окна. В чистом стекле мир казался ярче и веселее. Она развела мыло и долго оттирала жирный, липкий налет, приставший снаружи. Ничего не поделаешь, соседство с химкомбинатом приходилось терпеть.
  На улице было солнечно. Весело чирикали воробьи, в лужах играли дети, из трубы комбината выползал оранжевый дым. Наташа протерла стекла насухо свежей газетой и села, свесив ноги наружу.
  'Хороший день', - подумала она, отгоняя неизвестно откуда взявшуюся муху. Наташа поболтала ногами. Внизу, в пятидесяти метровой бездне, двигались крошечные фигурки. Ее квартира была на предпоследнем этаже в громаде двадцатиэтажного дома. Зимой в щели задувал ветер и не всегда шла горячая вода, но зато из комнаты открывались бесконечные лесные просторы, а из кухни - море, безбрежное, бескрайнее, затянутое голубоватой дымкой, которое в ясные дни сливалось с небом.
  - Красиво-то как, - прошептала Наташа. - Так бы взяла и полетела...
  Она представила себе, как парит над землей, раскинув руки, а упругий ветер щекочет ее грудь и живот.
  Звонок в коридоре вернул с небес на землю. Вздохнув, она спрыгнула в комнату и пошла открывать.
  Пришел Толя, ее друг, с которым она восемь лет проучилась в школе. Еще там он увлекался химией, которая теперь стала его профессией, похоже, по-настоящему любимой. Сейчас он работал на каком-то производстве, на каком именно, непонятно, но зарабатывал хорошо. Среди всех знакомых Толя выделялся интеллигентностью и хорошими манерами. Он был не её круга, но Наташа гордилась, что он к ней проявляет интерес.
  - Здравствуй, - сказал он, слегка наклоняя голову и улыбаясь.
  - Привет, - отозвалась Наташа весело и нарочито небрежно. - Заходи. У меня тут беспорядок, окна решила помыть.
  Пока она убирала обрывки газет, таз и тряпки, Толя выставил на стол бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет. Сам он был на редкость бодрый и подтянутый, и видно было, что волновался, однако из-за чего, не говорил - и не надо.
  Засунув под стул огромный, с разбухшими черными боками портфель, Толик зашаркал шлепанцами по направлению к туалету. Наташа открыла холодильник и достала вчерашний салат. Салата было много, мама наготовила его впрок.
  Когда они сели за стол, Толик открыл шампанское и наполнил два хрустальных фужера.
  - За что выпьем? - спросила Наташа.
  - За успех, - ответил он.
   Толя любил произносить тосты, но не умел. Они выпили, потом еще раз. Толя положил салат, попробовал и сказал: 'Очень вкусно!' Салат был плохой, и Наташа это знала. Она улыбнулась, делая вид, будто польщена, и съела конфету. Толя изо всех сил старался походить на джентльмена. Он был деликатен и никуда не торопился. Свои большие очки он снял, хотя без них видел плохо. Наташе это тоже понравилось, потому что в очках он был похож на кролика из мультфильма. Кролик сам по себе был ничего, симпатичный, но мало похож на настоящего мужчину и совершенно не возбуждал.
  Они весело болтали. Толик рассказывал анекдоты, но Наташа чувствовала, что он волнуется. Толик кого-то ждал. Возможно, весь этот маскарад с шампанским и большой портфель предназначены для кого-то другого, а она задействована только из-за квартиры - как тихого, безопасного места для чего-то еще. Наташа была неглупа и свою роль мебели уже знала.
  Звонок в прихожей никого не удивил. Толик аккуратно надел очки и произнес:
  - Очевидно, это ко мне.
  - Да? Ты приглашал кого-то? - почти искренне удивилась Наташа.
  Открывать они пошли вместе. К удивлению Наташи, в дверях стоял ее новый знакомый, которого они с Галей встретили накануне. Он холодно изучал Толю, стоявшего чуть сзади.
  - Привет, - сказал он. - Я по делу.
  Миронович не ожидал, что у Наташи будет кто-то еще. Он решил не тушеваться и напустил на себя деловой вид, исподволь изучая очкарика, забредшего сюда явно не вовремя. Тем не менее именно очкарик предложил ему зайти и выпить шампанского. Миронович решил не отказываться и действовать по принципу 'дают - бери, бьют - беги'. Они допили бутылку, и очкарик достал могучий портфель.
  - Ну, что... - произнес он, явно не зная, с чего начать.
  Миронович молча смотрел на него.
  - В общем, я все сделал, так что вот они. - Он выложил на стол несколько коробок из белого полукартона. Миронович открыл одну и увидел двадцать бутылочек - по пять в ряд, - в которых плескалась светло-желтая жидкость. Он уже понял, что очкарик принимает его за кого-то другого, но отступать было поздно.
  - Годится, - сказал Миронович. Он выложил пузырек на место и закрыл коробку. - У тебя есть во что положить?
  Возникло замешательство. Наконец Толик вспомнил и достал из портфеля полиэтиленовый пакет. Миронович уложил коробки, взял пакет, молча встал и пошел к дверям. Он уже догадался, что ему передали, и теперь стоило поскорее уносить ноги.
  - До свидания, - сказала Наташа, не понимая, как ее случайный знакомый мог оказаться таким деловым человеком.
  - Всего хорошего, - смущенно пробормотал Толик.
  - Пока, - сказал Миронович и закрыл за собою дверь.
  Между восьмым и девятым этажом он встретил бритого громилу, который поднимался ему навстречу. В левой руке громила держал большую черную сумку и, отдуваясь, матерно выражал свое недовольство по поводу испорченного лифта. Миронович проводил его взглядом и пошел вниз, как-то не догадавшись связать это с тем, что произошло в квартире.
  Только оказавшись на улице, Миронович подумал, что 'кто-то' немного запоздал, а вот сам он пришёл очень вовремя.
  
  8. Калямов. Бой пяти зверей
  Мужичок оказался химиком. Еще со студенческих лет он вел свои разработки, пытаясь создать дешевый синтетический наркотик. То, что у него получалось, обладало слабо выраженном галлюциногенным действием и нисколько не окупало даже расходов на материалы. Наконец, после двадцати лет поисков и неудач, до него дошли слухи о новом наркотике биологического происхождения. Затратив массу денег, он все же вышел на след, связался с парнем из лаборатории и купил у него технологию, образцы препарата и 'штамм В'. Это давало надежду. Надежду разбогатеть, компенсировать все затраты, а главное, выкупить сына, который отбывал срок за наркоту. Однако теперь надежды рушились. Поняв, что жестокий грабитель по-прежнему не хочет вникать в его проблемы, мужичок начал умолять. Калямову это надоело.
  - Заткни свой хавальник, - брезгливо процедил он, но тут же услышал звук шагов. Калямов обернулся. К ним приближались четверо рабочих.
  - Эй, ты чего к человеку пристаешь? - спросил первый, мужчина лет тридцати пяти с обветренным лицом и выцветшими усами. Чуть сзади шел парень лет двадцати в оранжевом жилете, толстяк с большим пивным животом и неопределенного возраста личность с узким скошенным лбом и длинными руками, похожая на питекантропа. Усатый, по-видимому, являлся лидером.
  - Гребите отсюда, - презрительно выдавил Калямов и повернулся, чтобы закончить с мужичком, который собрался воспользоваться ситуацией и ускользнуть.
  Четверка 'докеров' приблизилась, и шедший первым схватил Калямова за плечо:
  - Ты что, не понял?
  Вместо ответа Калямов дважды ударил его тыльной поверхностью кулака в печень и в солнечное сплетение. Мужчина согнулся и отступил на шаг.
  - Ах ты, гондон! - парень в оранжевом жилете поднял с земли обрезок трубы и замахнулся на Калямова. У Калямова было время, чтобы достать кастет, и удар трубы он отбил защищенным железом кулаком. Труба со звоном отскочила, а парня он встретил мощным левым хуком. В челюсти что-то хрустнуло, парень упал.
  Толстяк ринулся к нему. Калямов достал его в прыжке боковым ударом ноги. Толстый двигался медленно, он еще не успел набрать скорость, и поэтому удар отшвырнул его. Он приложился о стенку контейнера, шумно выдохнул воздух и снова ринулся в бой. Усатый тоже очухался и теперь представлял угрозу с другой стороны. Калямов отскочил. Толстяк развернулся и теперь оказался ближе. Отступать было некуда. Калямов оттолкнулся от контейнера и всадил каблук в солнечное сплетение толстяка. Он тяжело упал и больше не поднимался.
  - Отсосите, - сказал Калямов. Мужичок с портфелем попытался бежать, но был схвачен за грудки и отброшен на место.
  Настала очередь питекантропа. Он сжал кулаки и, раскачиваясь из стороны в сторону, побежал на Калямова. Калямов врезал ему по черепу кастетом, но питекантроп не отреагировал и попытался достать его левой. Калямов поставил блок и акцентирование врубился в зубы. Послышался треск. Питекантроп размахнулся и ударил Калямова по скуле. Казалось, он совсем не чувствует боли. Голова Калямова мотнулась в сторону, и он автоматически увернулся от следующего удара. В дополнение ко всем его достоинствам, противник оказался еще и амбидекстром - он одинаково владел правой и левой рукой. Калямов присел, пропуская над головой удар, развернул противника за плечи и локтем ткнул его в позвоночник. Это подействовало. Питекантроп замычал, упал на колени медленно завалился вперед.
  Калямов поднял голову. Усатый молча приближался. Он держался осторожно и в то же время раскованно, обнаруживая навыки уличного бойца. Калямов медленно взвесил в руке нож-кастет.
  - Ну ты, мразь панковская, - негромко произнес мужчина и тоже что-то подкинул на ладони. Калямов догадался, что это свинчатка. Мужик собирался свести счеты. Как и все портовые, он ненавидел панков, с которыми они постоянно дрались, будучи еще пацанами. Это ясно читалось в его глазах. Калямов решил на этом сыграть.
  - Фак ю селф, - сказал он, демонстрируя высунутый язык и средний палец. Мужик рассвирепел. Глаза его сузились, превратившись в злобные щелочки, на скулах заиграли желваки, и он молча бросился в атаку.
  Калямов отступил, пропуская первый удар. Мужик промахнулся, но зато второй, грубым кирзовым ботинком по голени, достиг своей цели. Калямов дернулся и врезал усатому по скуле. Кастет рассек кожу, из раны выступила кровь. Мужик остановился. Он вытер левой рукой лицо и слизнул кровь. Глаза у него совсем побелели. Он зверел.
  - Ну все, - негромко произнес он, - ну все!
  Калямов понял, что сейчас начнется что-то весьма нехорошее, и оно началось. Мужик прыгнул вперед. Лицо, залитое кровью, было похоже на маску, а оскаленный рот обнажал прокуренные клыки, желтые, как у старого пса.
  - Рх-ра!
  Калямов увернулся, встретив противника коленом в живот. Мужик словно не почувствовал этого и попытался достать Калямова ногой. Калямов поймал ногу, вздернул и ударил в пах. Он целился в промежность, но промахнулся и попал в бедро. Мужик подпрыгнул, и кулак, усиленный свинчаткой, пролетел у лица, не достав самую малость. Калямов выпустил ногу и изо всей силы дал кастетом по ребрам, вложив в удар массу своего тела.
  - Йа!
  Мужик замер, будто из него выбили воздух. Рот его приоткрылся, глаза округлились и вылезли из орбит. Он покачнулся и рухнул на землю без сознания, даже не вскрикнув.
  - Вот крысы, - нервно сказал Калямов, утирая пот. Парень в оранжевом жилете куда-то исчез, а мужичок с портфелем испуганно забился в угол, наблюдая за дракой и больше не пытаясь убежать. Убирая в карман кастет, Калямов подошел к нему.
  - Дай мне это.
  - Нет, пожалуйста...
  Вместо ответа Калямов дернул к себе портфель, другой рукой схватил мужичка за лицо и толкнул его назад. Оставив химика изливать свое горе контейнерам с корейским товаром, Калямов двинул из порта. Помимо 'препарата В' и прочих вещей он имел словесное описание продавца - Толи, который прилично одевался, носил очки и вообще выглядел интеллигентно. Об этом следовало немедленно доложить.
  
  9. Наглость
  Мирослав Казимирович Моджеловский, секретарь мэра, был в ярости. Допустить такую оплошность! Партия 'препарата В', которую завтра утром следовало доставить генералу, уплыла в чужие руки. То, за чем он специально сюда приехал. И, подумать только, - больше 'препарата В' с достаточной степенью очистки и в нужном количестве пока просто не существует в природе. Процесс выделения, как сказал мальчишка в очках, их главный технолог, займет не менее трех суток. Проклятье! Такого прокола с ним еще не случалось.
  Мирослав Казимирович раздавил сигарету и принялся нервно шагать по комнате. Нужно немедленно исправлять положение. Придется допросить девчонку, у которой проходила встреча, - возможно, это зацепка. 'Препарат В' необходимо представить генералу сегодня вечером. И он должен выглядеть прилично. Моджеловский развернулся, подошел к столу и снял телефонную трубку.
  
  10. Новые встречи
  Их было четверо. Двое, которые шли в прикрытии, выделялись своей мускулатурой и ростом, а двое других были вполне нормального сложения. Один быстро отключил сигнализацию, телефонные провода и занялся замком, второй же стоял в стороне. Он был спец по тайникам и спокойно ждал своей очереди приняться за дело.
  Миронович готовил обед. Он услышал шум в коридоре и решил, что это вернулся Гена. Внезапно на кухне совершенно бесшумно возникли двое. Формально эти ребята учились в судоремонтном, но большую часть времени проводили в спортзале. До того как их взяли в дело, они работали грузчиками в порту.
  - А-а, вот ты где!
  Стоящий впереди парень был метр девяносто ростом, но при этом ухитрялся смотреть на Мироновича исподлобья, по-боксерски прижимая подбородок к груди. Было видно, что его кумиром является Майкл Тайсон. Второй был пониже, но крепче, - недостающие десять сантиметров до роста своего товарища компенсировались широкими плечами и гипертрофированными мышцами груди и брюшного пресса. Он также мрачно мерил Мироновича с головы до ног, и сумеречный взгляд его карих глаз был раздражающе неприятен.
  - Ну, я слушаю вас, - начиная догадываться, в чем дело, произнес Миронович.
  Высокий набычился еще больше и замахнулся кулаком. Он хотел сломать лоху нос или просто отправить его в нокаут, но Миронович ловко уклонился, схватил с плиты кастрюлю и подставил ее под удар.
  Парень бил изо всей силы. От удара дно кастрюли промялось. Высокий замычал от боли и согнулся, прижимая поврежденную руку к груди. Его напарник нахмурился и достал из кармана нож.
  - Ну, давай, - сказал он.
  Миронович метнул кастрюлю, угодив ему в грудь, дал ногой в пах высокому и отпрыгнул, уворачиваясь от ножа. Парень сделал еще один выпад, Миронович нырнул вниз и вперед и, оказавшись сбоку, влепил ура-маваши по почке. Парень выгнулся и застонал. Миронович добавил крепкий кэги-цуки в то же место и занялся длинным, который оправился и теперь намеревался размозжить ему башку. Кулак со свистом пронесся мимо лица. Миронович отступил, насколько позволяла стена кухни, и, упершись спиной, обеими ногами толкнул нападающего в грудь. Высокий отлетел, ударившись поясницей о край раковины. Он зарычал и бросился вперед. Коротким маваши-фумикоми Миронович выбил из колена мениск, и амбал с криком повалился на пол. Его напарник, перепрыгнув через тело товарища, обрушил на Мироновича град ударов. Первые три Миронович отбил, отступая в прихожую, и отскочил за выступ стены к входной двери. 'Открывается на себя, - мелькнуло в голове, - не убежать'. Нож парень оставил на кухне, больше надеясь на кулаки. Упершись спиной в дверь, Миронович снова применил испытанный прием, оттолкнув нападающего ногами. Парень снова полез в атаку. Миронович развернулся и встретил его четким уширо в живот. Впечатление было такое, словно нога ткнула в кирпичную стену. 'Не пробил', - подумал Миронович, прежде чем на него посыпались удары. Он согнулся, закрывая руками голову. В спину. По почкам. В бок. Миронович извернулся, правой схватил противника за мошонку, а левой ударил куда-то вверх, попав в подставленную руку. Он изо всей силы стиснул пальцы, и парень заорал, дернувшись всем телом назад.
  - Нет уж, не уйдешь, - прошипел Миронович, не ослабляя хватку. - Стой смирно.
  - А-а, отпусти, сука!
  - Стой смирно, я сказал. - Миронович чуть поднял вверх руку, усилив ее левой, и парень немедленно замолчал, синхронно поднявшись на носочки. Теперь он стал совсем смирным.
  - Кто тебя послал? - спросил Миронович.
  - От-пус-ти, - одними губами прошептал парень.
  - Ну?!
  - Я... так... не могу. - Он завращал глазами, и Миронович чуть-чуть ослабил захват. Парень немедленно воспользовался этим, рванувшись назад. Удержать такую тушу оказалось невозможно, и Миронович почувствовал, как между пальцев проскальзывает нечто упругое, существенно плющась при освобождении.
  Парень упал на спину и заорал. Истошный вопль пробудил что-то с той стороны двери, которая вдруг раскрылась от сокрушительного удара и врезалась в стену.
  На пороге стоял невысокий кореец в нейлоновой курточке.
  Миронович немедленно принял боевую стойку.
  Парень орал, катаясь по полу.
  - Ты что, смерти ищешь? - спросил вдохновленный победой Миронович.
  Кореец невозмутимо молчал, глядя на Мироновича бесстрастными глазами-щелочками. На его застывшем лице не двинулся ни один мускул.
  - Ты кто?
  Кореец продолжал молчать, и Миронович с громким 'Кияй!', больше похожим на хриплый крик чайки, бросился в атаку. Пыл Мироновича мало-помалу улетучился после двух неудачных атак, а кореец так и остался неуязвим. Миронович выдохся и замер в некоаши-дачи , тяжело дыша.
  - Будем учиться, - произнес кореец.
  Это было настолько неожиданно, что Миронович отвлекся и пропустил начало атаки. Нарушив все правила вазомоторики , которым учили Мироновича, кореец без всякого предупреждения оказался рядом и прибил его мощным ударом в живот. Отлетая к стене, Миронович почувствовал, как его брюшной пресс слился с позвоночником и прошел сквозь слой штукатурки. Сознание померкло, и лишь где-то в глубине осталась тлеть боль.
  
  11. Ценные кадры
  Помощник мэра Мирослав Моджеловский изъявил желание посмотреть на человека, который заварил всю эту кашу. Судя по всему, парень был не дурак, а сообразительность Моджеловский ценил. Его позабавило, как парень обманул очкарика и расправился с бойцами. В этом проходимце была капля жульнической крови. Это роднило его с секретарем мэра. То, что парень не устоял против Пак Сон Ки, было неудивительно, в противном случае этого супермена следовало немедленно уничтожить, хотя бы ради собственной безопасности. Парень ему понравился, тем более что партия товара вернулась в полной сохранности. За исключением одного пузырька со 'штаммом В', который разбился. Но это были мелочи. Парнем занялся Василий Николаевич, бывший замполит. Он был хороший психолог и мог вытащить правду из любого человека. Не столько по его рекомендации, сколько из личной симпатии Моджеловский решил взять парня на работу. Для начала уборщиком в райкомовском коттедже. Возможно, из него будет толк.
  
  12. Калямов. Расслабление
  После тяжелого и, несомненно, удачного дня Калямов решил устроить себе настоящий отдых. 'Препарата В' было сколько угодно (он утаил одну упаковку). Приготовив дозу на новокаине, он ввел ее в вену, распустил жгут и, довольный, разлегся на диване. Впрочем, ожидать прихода не стоило - 'препарат В' действовал незаметно, даря всякий раз новые и острые ощущения.
  Почувствовав голод, Калямов отправился на кухню. Со вчерашнего дня осталось немного вареной картошки и какое-то мясо в консервной банке. Он попробовал есть в одежде, но она сильно стесняла движения, так что пришлось вернуться в комнату и раздеться.
  Вместе с футболкой почему-то отделилась и кожа. Удивленный Калямов долго изучал этот загадочный эффект, пока не обнаружил, что внутри у него есть какая-то плоть. Тогда он сорвал с себя мышцы и сухожилия, и блестящий зеленый ящер, похожий на тиранозавра, быстро зашагал по комнате, с любопытством осматривая новое жилище.
  'Обыкновенная эволюция, - подумал Калямов, - что же тут странного?' Он вдруг вспомнил, что хотел есть, и прошлепал на кухню, задевая хвостом разный хлам в коридоре. На кухне была еда, причем очень вкусная. Мясо было покрыто жесткой оболочкой, но и она не устояла под могучими челюстями ящера. Он насыщался жадно и торопливо, стремясь поглотить как можно больше пищи. Наконец, закончив, он потянулся, наслаждаясь своей силой, и зашагал в обратном направлении.
  Коридор растянулся на тысячу световых лет. Он преодолевал его, прилагая неимоверные усилия. За такие подвиги надо памятники ставить, подумал он где-то на середине пути.
  В комнате, куда он наконец-то добрался, была мертвая, безжизненная пустыня. Не лунная и даже не марсианская, а хуже. В таком месте жизнь никогда не зародится и не сможет существовать. 'Так вот вы куда меня заманили!' - с холодной ненавистью подумал Калямов, имея в виду немногочисленную группировку врагов. Он разинул зубастую пасть, готовясь к отражению коварной атаки, как вдруг сверху на него обрушился цемент. Это была ловушка. Не имея мужества сражаться, враги использовали хитрость, применив столь подлый способ.
  Цемента было много. Калямов хотел слепить из него памятник, обещанный за покорение коридора, но цемент так быстро твердел, что сделать это не представлялось возможным. Закованный до колен в прочную серую массу, он был обречен стоять миллионы лет. Враги оказались сильнее. Приходилось терпеть.
  
  13. Квок Чем Ир. Культурная миссия
  Так Миронович оказался в службе сервиса корейского генерала, заменив на вакантной должности уборщика мелкого бандита, который вернулся к своим прежним обязанностям вышибалы и пулеулавливателя. Генерал жил в двухэтажном коттедже в глубине леса. С ним был штат обслуги из трех человек, врач, бывший военный медик, и охрана - главным образом, отставное офицерьё.
  Квок Чен Ир собирался в театр. Он хотел послушать оперу и тем самым выразить свое восхищение русской культурой. В то время как он принимал горячие морские ванны, Миронович начищал его форменные ботинки до устойчивого зеркального блеска. С ним в комнате находилось двое телохранителей. Они примеряли костюмы и обсуждали, удобно ли идти в оперу с пулеметом.
  - Мальчики, вы готовы? - спросил переводчик, приоткрывая дверь.
  - Не совсем, - ответил один, которого звали Виктор. - Ты готов?
  - Уже, - второй, по имени Константин, оторвался от зеркала и снял с лацкана нитку.
  - Оружие берем?
  - Нет. Зачем оно нам в театре? Задача телохранителя - не допустить возникновения конфликта или устранить его в зародыше. К тому же я сомневаюсь, что на 'мешок' будет кто-нибудь покушаться.
  - Хм, - сказал Виктор, немного смущенный новым определением Квок Чен Ира, обычно его называли 'тело'. - Ну ладно, значит, обойдёмся 'макарятами'.
  - Ну, ребята, вы идете? - переводчику явно не терпелось.
  - Идем, идем, - сказал Константин.
  Они спустились в холл, где их ждал Василий Николаевич, даже в новом бандитском качестве ухитряющийся исполнять обязанности замполита.
  - Готовы? - спросил он. - Еще раз напоминаю правила поведения в общественных местах... Кстати, оружие взяли?
  - Не думаю, что 'калаши' целесообразно применять в театре, если только мы, конечно, не собираемся пойти по трупам, - рассудительно заметил Константин и привел высказывание о телохранителях. В прошлом старший лейтенант морской пехоты, он четко уловил витавший здесь дух армии. Группировка была почти на две трети укомплектована отставниками, и традиции тут были офицерские. Однако умные люди ценились, и Константин вовсе не собирался задерживаться в 'бойцах'.
  - Очень правильно, - сказал Василий Николаевич, - вы не бандиты, Гм... Побеждает ум, а не сила в конечном итоге. В общем, вы все запомнили или вам повторить?
  В этот момент в холле появился генерал. Мундир его был отглажен, а многочисленные регалии сверкали, отбрасывая блики во все стороны. Сзади его сопровождал переводчик. Они вышли во двор, где их ждал большой белый лимузин.
  - Поехали, - сказал Квок по-корейски.
  В коридоре Мироновича встретил Василий Николаевич.
  - Закончил? - спросил он.
  - Да, - ответил Миронович. Он не любил этого человека. От него можно было ожидать какой угодно гадости.
  - Тогда забирай двоих с кухни и спускайтесь в гараж. - Василий Николаевич посмотрел на часы: - Через сорок минут мы должны быть на теплоходе.
  - Понял.
  - Вопросов нет?
  - Нет.
  - Тогда действуй.
  'Ублюдок', - подумал Миронович и отправился на кухню. Василий Николаевич проводил его взглядом и решил, что задумка Моджеловского хотя и глуповата, но не так уж плоха.
  
  14. Калямов. Время действий
  Лежа на диване, безвольно раскинув руки и тупо глядя в потолок, Калямов медленно приходил в себя. Что же вчера было?.. Он провел языком по внутренней стороне зубов и содрогнулся от боли. Чтобы так искрошить зубы, требовалась особая сила. Кажется, он что-то грыз. Или кого-то... Или его грызли... Отчетливо Калямов помнил только пустыню цемента, где он стоял миллионы лет. Возможно, доза оказалась слишком большой. Он медленно встал и потащился на кухню, чтобы попить воды.
  На кухне ему открылось пиршество монстра. Пол был завален огрызками и остатками продуктов, вываленных из холодильника. Сам холодильник был открыт и, естественно, разморозился. На столе Калямов нашел изломанную консервную банку - загадка зубов сразу прояснилась. Он напился воды, еще раз оглядел чудовищный натюрморт и поплелся в комнату. Надо было лечиться.
  Две таблетки фенамина поправили ему голову и уменьшили боль в зубах. Калямов воспрял духом и начал обдумывать план действий на сегодняшний день. Главной задачей был Толя из лаборатории. Этого парня следовало найти и прокачать. В том, что он расколется, Калямов не сомневался. Тогда лаборатория, считай, в кармане. Отпуск и премиальные будут обеспечены. Он доложит начальству и приступит к уничтожению.
  Но сначала надо найти этого парня. Калямов встал. Похоже, дело налаживается. Он отыскал свой кастет, приладил поудобнее и вышел из дома. В квартире лучше все оставить как есть. Если придет тусовка, они вместе поприкалываются над этим.
  Толя, Толя, интеллигентный, в очках, волосы светлые, рост средний. Кажется, он его уже видел. Да, видел один раз. Это случилось, когда у Макса был 'винтовой' сейшн. Они тогда организовали сексодром, было очень весело, и Макс предложил съездить к Толе, попробовать ширева, вставляющего круче 'винта'. Они отправились куда-то к заливу (вспомнить бы этот дом) и поскреблись в чью-то дверь. Человека Калямов запомнил. Так, на всякий случай, хотя Макс сказал, что здесь они в первый и в последний раз и больше сюда не соваться, потому что Толе это не нравится.
  Калямов вспомнил, где это было.
  Добравшись до окраины, он вышел на остановке и пошел искать флэт.
  То место, где он бродил, городом можно было назвать весьма условно. Справа был лес. Слева в просвете между домами виднелось море. Ветер дул именно оттуда, донося запахи водорослей, мазута и еще чего-то весьма специфического. Над домами летали грязные серые чайки, издавая протяжные резкие скрипы.
  'Где же это? - думал Калямов, лихорадочно припоминая маршрут, одновременно стараясь сохранять на лице наглое выражение. - Мы ехали на тачке, он высадил нас...'
  Он сошел с бетонных плит, образовавших некое подобие платформы, сделал несколько шагов и увяз в грязи. Дорогу с квадратиком автобусной остановки отделяла от домов широкая полоса перепаханной земли, кое-где поросшей тростником. Местами из нее торчали трубы, куски арматуры и прочий строительный мусор. В центре этого поля, словно памятник первостроителям, стоял увязнувший по самые гусеницы огромный ржавый экскаватор.
  Проваливаясь по щиколотку в густую черную жижу, Калямов брел к новостройкам. Вокруг было пустынно, лишь шуршали тростники, хлюпала грязь да кричали чайки. Когда под ногами показался асфальт, Калямов остановился и сделал передышку.
  'Где-то здесь', - прикинул он и затравленно обернулся. Из той ночи он запомнил лишь детскую площадку, у которой остановилась машина. Плясать надо было от печки.
  Площадку Калямов нашел довольно быстро. Немного поразмыслив, он избрал направление и, стараясь не терять из памяти деталей маршрута, двинулся вдоль домов, доставая на ходу сигареты.
  Дорожка вывела его к знакомому двадцатиэтажному дому. Там он снова остановился, припоминая этаж, затушил сигарету и вызвал лифт. 'Только бы он был дома, - лихорадочно думал Калямов, ощущая нервную дрожь. - Я не мог ошибиться. Пятый или шестой, пятый или шестой?'
  Лифт остановился на пятом этаже. Калямов свернул на площадку, но знакомую дверь не нашел. 'Значит, шестой', - решил он и поднялся по лестнице. Это была она: черный дерматин, гвозди с желтыми фигурными шляпками и серый глазок. Он позвонил. Ждать пришлось долго. Наконец в глазке мелькнул свет, но Калямов встал почти вплотную, так что смотревший особенно много и не заметил.
  - Кто там? - спросили за дверью.
  - Толя? - проканючил Калямов. - Открой, очень нужно.
  С той стороны послышалась то ли сдержанная ругань, то ли рычание, и дверь отворилась. На пороге стоял знакомый парень в очках. 'Волосы светлые, рост средний', - подумал Калямов и спросил:
  - Ты Толя?
  - Да, я, - ответил парень и хотел, вероятно, послать наркошу-попрошайку куда подальше, но Калямов ударил его в солнечное сплетение, вошел в квартиру и закрыл за собой дверь.
  'Посторонних шумов не слышно, - отметил он, - значит здесь, кроме нас, никого нет'. Это на всякий случай стоило проверить. Дав парню ногой по печени, Калямов заглянул во все комнаты, на кухню и вернулся в прихожую. Парень начинал приходить в себя.
  - Ну как, - спросил Калямов, - самочувствие?
  Очкарик судорожно вздохнул, затем выдохнул воздух и сделал пару неверных шагов в сторону кухни.
  - Вижу, что ничего, - сказал Калямов, заламывая ему руку. Парень сделал слабую попытку вырваться, но не сумел.
  - Что тебе нужно? - сдавленным голосом спросил он.
  - Вот это мы сейчас и уточним, - ответил Калямов.
  В комнате он связал парня и, порывшись в хозяйственном шкафчике, достал плоскогубцы, клещи и старый потертый паяльник.
  - Мне нужно знать, где находится лаборатория, в которой производят 'препарат В'.
  - Тебя убьют, - злобно ответил парень.
  Почему-то Калямов ему не поверил. Он включил паяльник в сеть и приступил к работе. Наступал момент истины.
  
  15. Все любят цирк
  После оперы генерал и его свита переместились в порт, где поднялись на борт прогулочного теплохода 'Иван Бунин'. Там было все готово к прибытию высокого гостя: столы накрыты, оркестр ждал, гости собрались.
  Едва Квок Чен Ир ступил на палубу, как оркестр грянул в его честь что-то торжественное и веселое, а местная делегация во главе с господином мэром вышла приветствовать генерала.
  - Я очень рад, - сказал Серж Шиловский, стараясь сохранять на лице выражение почтительности и легкой непринужденности. Он все не мог забыть лица двух беззащитных детей, ведомых в покои генерала.
  - Я тоже, - коротко, но исчерпывающе, а главное, по-русски, ответил Квок. Это была единственная фраза, которую он произносил без акцента. На ее изучение генерал в свое время обратил особое внимание, ибо она была универсальной и вкупе с некоторыми другими годилась для поддержания любой беседы на высшем уровне.
  Шиловский впервые услышал от генерала русскую речь. Ему захотелось отшатнуться и заорать, как в анекдоте: 'Разговаривает!', но он сдержался, вскинул к плечу крепко сжатый кулак, однако вместо 'Рот фронт!' четко произнес:
  - Россия - Корея: дружба навек.
  - Да, - ответил Квок, тоже по-русски, но подвыпившего мэра уже оттеснили. Серж набирался с утра. По случаю праздника ему было можно. Генерал прошествовал дальше.
  Когда они сели за стол, Виктор и Константин, до того момента изображавшие бдительную охрану, поняли, что работа на сегодня закончена. Их сменили и усадили за отдельный столик, а вокруг генерала постоянно крутились бритые тяжеловесы с набитыми подушками на скулах. Что это были за бандиты, Миронович не знал. Из своего укрытия он заметил корейца, с которым ему довелось иметь дело. Рядом с ним сидел невысокий мужчина, имевший вполне славянские черты лица, но все равно на своего соседа похожий. Их объединяло одинаковое выражение отрешенного спокойствия, характерное для всех мастеров будо. Они сидели в компании четырех качков и чего-то ждали. Скоро был их выход.
  Банкет был в самом разгаре. Квок Чен Ир почти дошел до кондиции, но еще сохранял более-менее серьезное выражение. До прыжков на стол в расстегнутом мундире с криком: 'Да здравствует Ким Ир Сен!' и исполнения национального гимна дело еще не дошло. Пока он не потерял связь с окружающим миром, надо было действовать, иначе весь балаган пойдет насмарку.
  Неожиданно на палубе погас свет. Замолчал оркестр, притихли гости. В наступившей тишине явственно прозвучал женский визг, а также звон и грохот переворачиваемого стола.
  - Всем оставаться на местах! - истерично заорал пропитой голос. - Стоять, я сказал!
  Снова зажегся свет, и все увидели троих грязных, изможденных мужчин в черной арестантской робе с номерами и в кандалах. Двое были вооружены автоматами Калашникова, третий держал в руках пистолет. И этот третий кричал:
  - Не двигаться, стреляю. Всем стоять!
  Кто-то рванулся к поручням. Тут же три ствола изрыгнули пламя, затрещали выстрелы, бежавший нелепо подскочил, перевалился через ограждение и с плеском ушел в воду.
  Генерал Квок помрачнел. Нельзя сказать, что он испугался, но хмель как-то быстро вылетел из его головы. Что и говорить, момент был выбран удачно.
  - Лечь на пол, всем лечь на пол! - проорал высокий тощий зэк, посылая в воздух очередь из своего АКМ. - Лечь на пол, а то в гроб ляжете, в натуре!
  'Сейчас у него кончатся патроны', - хладнокровно подумал генерал, начинавший в Корейскую войну молодым командиром взвода. Квок Чен Ир пожалел, что под рукой нет любимого американского 'кольта', ибо дыра 11,43 миллиметра сделала бы террориста более спокойным. Мысленно он схватился за кобуру, но пальцы нащупали лишь мягкую ткань мундира.
  - Лучше не двигайтесь, - сказал по-корейски директор конторы 'Заготпушнина', собравший в свою группировку почти всех местных спортсменов. - Это сбежавшие из лагерей заключенные, им полагается смертная казнь, так что терять им теперь нечего. Могут и убить.
  - Их необходимо перебить, - тихо пробурчал Квок Чен Ир.
  - Охрана уже работает. Вот смотрите.
  Действительно, к беглым каторжникам ('Эх, перебрал я с цепями', - подумал помощник мэра Мирослав Моджеловский) скрытно - никому не мешая - пробирались кореец и его спутник. Нападавшие демонстративно отвернулись, делая вид, будто внимательно изучают правый борт. Быстро и почти синхронно они перескочили через стол. Русский рванулся к лагернику с пистолетом, а кореец с криком 'Ки-хап!' в прыжке очень красиво сбил с ног высокого зэка и увернулся от пущенной почти в упор автоматной очереди. (Зато на лини огня оказался начальник порта. 'Вот я и труп', - подумал он, когда его китель забрызгало жженым пластиком от холостых патронов, а жена потеряла сознание.) Пока кореец расправлялся со вторым, русский поймал в захват руку заключенного и молниеносным движением сломал ее. Заранее об этом они, естественно, не договаривались, но на главах у толпы выглядеть все должно было очень правдоподобно. Лагерник упал, пронзительно крича и корчась, прижав к животу поврежденную кисть.
  От сильного удара в грудь Миронович упал, АКМ вылетел из рук и заскользил по палубе. Миронович разозлился. Выступать макеварой на потеху гостям! Это вывело его из себя. Он вскочил и устремился к ближайшему противнику - местной спортивной знаменитости, которого звали Олег Зудов. Он ловко ушел от атаки Мироновича, перехватил его руку, и они закружились, удаляясь к надстройке. Миронович контратаковал, перехватив захват, и оказался в выигрышном положении. Олег прижал его к стене. Полускрытые шлюпкой, они были плохо видны гостям.
  - Какого черта, - прошипел Зудов, - хрена ты не ложишься?
  - А не пошел бы ты в пень! - ответил Миронович.
  Зудов попытался высвободить руку, но взвыл. Миронович заставил его приподняться на цыпочки и сильным толчком в грудь отшвырнул к парапету. Олег удержался на ногах, взбешенный неожиданной выходкой Мироновича. Теперь его видели все. Он обернулся, чтобы заметить это, и пропустил неоговоренную атаку противника. Зудов не успел ничего понять, когда на его голову обрушился сокрушительный тоби-маваши-гэри .
  Зрители замерли, пораженные неожиданной живучестью и активным сопротивлением зэка. Теперь основной фигурой оказался Пак Сон Ки. Он понял, что на этот раз бой будет настоящим. Противники медленно сблизились. Миронович поискал глазами автомат, чтобы схватить его и длинной очередью выпустить корейцу кишки. Он знал, что с близкого расстояния холостыми это возможно, но АКМ находился далеко за пределами досягаемости. Оставалось только драться.
  - Я не лягу! - яростно выдохнул Миронович. Узкие глаза Пак Сон Ки, казалось, смотрели в самую душу. Его рот открылся, и оттуда вылетело одно короткое слово:
  - Упадешь.
  - Я не лягу, - повторил Миронович.
  Он снова пропустил начало атаки. Кореец как-то сразу оказался рядом и нанес серию молниеносных ударов: голень, плечо, сплетение, шея. Миронович лишился правой стороны тела, потерял дыхание и упал на палубу, не имея возможности защищаться. Пак Сон Ки навис над ним, и зрители увидели красивое добивающее движение.
  - Работают мастера высокого класса, - через переводчика похвастался Моджеловский. - Пак Сон Ки, кореец, таэквондо, четвертый дан, и Олег Зудов, джиу-джитсу, второй дан. Видите, какое тесное сотрудничество русского и корейского народа.
  - Корейского и русского, - поправил Квок Чен Ир, уже догадавшись и немного разочарованный тем, что на падение заключенных оказалось ненастоящим. Впрочем, одного унесли.
  - Да, конечно, - быстро согласился Моджеловский. - Так даже правильнее, тем более что Корея побеждает. Давайте выпьем за это. Пусть братское сотрудничество Рос... Кореи и России крепнет с каждым днем.
  - Хорошо, - сказал Квок. - Выпьем за Любимого Руководителя корейского народа. Пусть всегда живет дело Великого Вождя товарища Ким Ир Сена!
  Они выпили за это, потом за общее дело и еще за очень многое. И лишь один Серж Шиловский плакал у борта, облокотившись на поручни, заливаясь пьяными слезами, и бормотал:
  - Продали Россию-матушку. Продали, с-суки, мать вашу...
  
  16. Калямов. Действия
  Сообщение Калямова обеспокоило руководство. 'Штамм В' и технология производства препарата (получения, выделения и очистки) были переданы генералу Квок Чен Иру. Их требовалось изъять с наивозможнейшей осторожностью, чтобы наркотик не ушел за границу и инцидент с его ликвидацией не превратился в дипломатический конфликт.
  Вилла, где расположился Квок Чен Ир, хорошо охранялась, и это затрудняло доступ к образцам. До отъезда генерала оставалось пять дней, так что следовало торопиться.
  Первым пунктом утвержденного плана было уничтожение лаборатории. Начальство считало, что чем меньше людей будет знать о существовании бактерий-мутантов, производящих 'препарат В', тем лучше. Поэтому местный СОБР задействовать было нельзя, и Калямову предоставлялась полная свобода действий. В конце концов, одним 'глухарем' больше... Это можно будет списать на разборку между бандитскими группировками.
  Поздним вечером, когда совсем стемнело, Калямов покинул свою квартиру и сел в машину, стоящую под окном. Ключи были в бардачке. Калямов закурил сигарету, немного посидел, глядя перед собой, и включил зажигание, го путь лежал в другой конец города, к старым гаражам, где его ждали две канистры напалма, пять килограммов аммонита и автомат Калашникова с боекомплектом. Загрузив все это в багажник, Калямов выехал на дорогу и прибавил скорость. Дорога была новая, ее заасфальтировали недавно, но уже успели разъездить. 'Ниссан' подбрасывало на буграх, он нырял в ямы, звенел, скрипел, но продвигался вперед. Одна фара потухла. Калямов тихо материл начальство, стараясь не влететь в кювет.
  Лаборатория помещалась в подвале спортклуба. Калямов остановил машину, не доезжая метров пятьсот. Дальнейший путь придется проделать пешком. Охрана может не спать.
  Охрана не спала. У самого входа светил огонек сигареты, и по голосам Калямов определил, что там стоят двое. Ну хорошо, подумал он, доставая нож-кастет, двое так двое. Он обошел здание и резко выпрыгнул из-за угла. Ближайший охранник стоял к нему спиной, и Калямов ударил его ладонями по ушам. Тот вскрикнул, схватившись за голову. Калямов оттолкнул его и пнул в бедро второго, который опешил от неожиданности и не сразу сообразил, что надо делать. Додумать ему Калямов не дал, левой заблокировав его руку, рванувшуюся к пистолету, а правой, в которой был нож-кастет, полоснул по горлу и рассек гортань, лишив охранника возможности кричать. Второй немного оправился и разогнулся, чтобы достать оружие. Калямов жестко ударил его по яйцам и перерезал сонную артерию. Сделал он их почти без шума. Слепил, как щенков. Первый успех обнадеживал.
  Калямов вернулся к машине и подогнал ее к самым дверям клуба. Если внутренняя охрана существует, пусть думает что хочет. Ждать им все равно осталось недолго.
  Входная дверь была заперта. Калямов отщелкнул замок и шагнул внутрь, держа в правой руке нож-кастет, а в левой автомат.
  Луч фонаря ослепил его.
  - Эй! - гортанно крикнул охранник и больше не произнес ни звука, потому что Калямов выпустил в него очередь.
  Фонарь упал и погас. Калямов прыгнул, метясь в дверной проем, но. промахнулся и с грохотом врезался в косяк. Он отшатнулся, тихонько ругаясь, и вышел на лестницу. Внизу горел свет.
  Скатившись по ступенькам, он распахнул дверь, держа АКСУ у бедра, но в коридоде никого не было. В дальнем конце виднелась еще одна дверь, и Калямов выпустил в нее дважды по три пули и только потом осторожно приоткрыл.
  Это была лаборатория. Та самая, в которой делали 'препарат В' и на поиски которой отдел по борьбе с организованной преступностью затратил два с половиной года. Под столом на корточках сидели три человека в белых халатах и испуганно смотрели на дверь. Калямов расстрелял их, опустошив магазин до последнего патрона, убедился, что они мертвы, и вышел. Теперь можно было приступать к завершающей стадии.
  Перетащив трупы вниз, Калямов обложил стол аммонитом, вставил запалы и разлил по полу напалм. В коридоре он поджег шнур и бегом бросился к машине. Шнура хватило на триста восемнадцать секунд. Он был уже на дороге, когда сзади послышался приглушенный хлопок и ночное небо вдруг сделалось ярко-оранжевым. Калямов поднял стекло и нажал на газ.
  
  17. Шиловский. Изменения и измены
  В детстве Серж Шиловский мечтал быть актером, еще он хотел стать гипнотизером и зарабатывать много денег. Пуще денег хотелось известности и славы. Жизнь разрушила его планы и сделала все по-своему. Серж пристрастился к игре в карты, проявив в этой области незаурядные способности. Отсидев первый срок, он стал умнее и подался в мир бизнеса, который только вставал на свои неокрепшие лапки. Вовремя поняв блага демократии, Шиловский решил пойти во власть. Не без помощи старых зоновских друзей, он одержал победу на выборах и стал мэром. Это принесло деньги, а также определенную известность. 'Заинтересованные друзья' дали понять, что их услуги придется отработать. В качестве благодарности пришлось выполнять некоторые просьбы и иногда идти на компромиссы. Делать это приходилось все чаще и чаще. Бюджет города иссякал, несмотря на дополнительные налоги, и Шиловский ясно чувствовал приближение того дня, когда придется оставить эту должность и смыться, чтобы не сесть в тюрьму.
  Тем не менее, живя этой жизнью, устраивая роскошные приемы и банкеты, Серж понимал, что об него вытирают ноги. Это было неизбежным следствием. История с генералом доконала его окончательно. Начиная с первого до последнего момента его обходили во всем и сообщали в последнюю очередь, если вообще считали нужным сообщить. Делалось это открыто и от его, Сержа, имени, но он сам играл весьма незначительную роль, лишь подписывая бумаги и появляясь на людях. Наблюдавший за ним психотерапевт уловил неладное и сообщил кому надо, но на него не обратили внимания, потому что работы и без того хватало. Шиловский отчаивался и зверел. Психолог снова забил тревогу, но его в запарке отослали подальше, оставив разводить руки и злорадно бормотать: 'Сейчас, сейчас!' Как выяснилось позже, он не ошибся.
  
  18. Знакомство
  'Хороший вечер', - подумал Миронович, чиркая отсыревшей спичкой. Спичка поломалась, и стало ясно, что подобная участь постигнет весь коробок.
  - Курить есть? - спросил кто-то.
  Миронович поднял глаза и увидел здоровенного панка в потертой кожаной куртке.
  - Есть, - сказал Миронович, - если огонь найдется.
  - Найдется, - ответил панк.
  Они закурили. Панк предложил выпить, сказав, что знает, где найти не паленую водку. Деньги у Мироновича были, и он согласился.
  Для знакомства Калямову порекомендовали этого человека, недавно получившего работу уборщика в коттедже генерала. Разговор удалось завязать очень быстро, и такой результат обнадеживал. Взяв три бутылки, Миронович позвонил Наташе. Она была одна - мама работала в ночную смену, - делать ей было нечего, и она сама пригласила их в гости.
  'Интересное знакомство, - подумал Миронович, когда они прикончили первую бутылку, а Калямов снимал пробку со второй. - Люблю интересные знакомства'.
  Возбужденная алкоголем Наташа прямо вся светилась изнутри, ей явно хотелось мужского внимания, однако мужчины были заняты чем-то своим и ее присутствия не замечали.
  Когда Калямов решил, что собеседник уже хороший, он осторожно перевел разговор на нужную тему.
  - Да, я знаю, - небрежно сказал Миронович, роняя голову на грудь и снова вздергивая вверх. - Квок Чен Иру на днях поставили целую кучу. - Эта мысль вдруг показалась ему презабавной, и он рассмеялся. - КУЧУ этого препарата. Он хранит его у себя в... комнате, в ха... в ха-ла-дилънике!
  Калямов весь превратился во внимание и даже дышать перестал.
  - Вот бы хорошо ее того, - усмехнулся он, разливая по стаканам. - Надолго, наверное бы, хватило. Большая она?
  Миронович перестал смеяться, взял себя в руки и попытался сфокусировать взгляд на расплывающейся фигуре Калямова.
  - Хочешь отличиться перед начальством? - неожиданно резко спросил он. - Что ты мне гонишь, ты же мусор. Думаешь, я такой лох, что не заметил, как ты меня пас?
  Обиженная невниманием к своей особе, Наташа выпила еще стакан водки и совсем окосела.
  Калямов быстро пришел в себя и попытался спасти имидж панка.
  - Кто я? Ты, козел, - противным, специально отработанным для подобных ситуаций голосом сказал он, запуская лапу в салат. Он сжал кулак так, что между пальцев потек майонез, и поднес его к лицу Мироновича. - Да я тебя сейчас, в натуре, урою!
  - Успокойся. - Миронович схватил со стола нож и уткнул острие в горло Калямова. - Тут я говорю. Сядь и сиди на жопе ровно, му-со-рок.
  - А вот за мусора, - заблажил Калямов, - ты, сто пудов, ответишь.
  'Неужели он... - подумал Миронович. - А ведь точно!'
  Воспользовавшись тем, что собеседник отвлекся, Калямов перегнулся через стол, схватил Мироновича за волосы и ударил ребром ладони по шее. Когда Миронович открыл глаза, первое, что он увидел, был нож-кастет.
  - Сдается мне, - сказал Калямов, - что за гнилой базар ты будешь должен.
  - Ага, - прохрипел Миронович, - как земля колхозу!
  Калямов вдруг рассмеялся, оскалив начавшие кое-где подгнивать зубы. Он отпустил Мироновича.
  - Вот так-то лучше, - сказал тот.
  
  
  19. Совместные действия
  До отъезда генерала оставалось три дня. Квок Чен Ир составил план, чтобы ничего не упустить из обещанных ему развлечений. На сегодня намечалась охота.
  Не успела колонна джипов скрыться по лесной дороге, как к дому с другой стороны подъехал на 'тойоте' Шиловский, имея с собой чешский 'кольт' и пару гранат. Он твердо решил убить генерала. Эта мысль пришла к нему на второй день запоя, и Серж решил отомстить за разграбленную Россию. Он въехал в ворота, остановился и вышел, напоследок приложившись к бутылке 'Смирнофф'.
  В это время Калямов и Миронович благополучно перелезли через забор и скрылись в открытом окне первого этажа. Серж позвонил и очень удивился, когда на крыльце появился охранник.
  - Мне генерала, - сказал Серж.
  - Его нет, - ответил охранник. Он почуял запах алкоголя и решил, что не надо вообще связываться. Он хотел вернуться а дом, но Шиловский схватил его за рукав.
  - Стой! - крикнул он. - Ты как со мной разговариваешь, скотина? Я мэр. Ты знаешь, кто я? Я - мэр!
  Охранник молча вырывался, зная, что спорить с пьяным бесполезно, и нечаянно толкнул его в грудь. Серж упал на дорожку. 'Ах так, - подумал он, - ах так! Какой-то пацан, который раньше в порту работал, ни во что не ставит самого мэра города, И все потому, что он охраняет корейца, думает, что все можно, если тут перед узкоглазым на коленях ползают и чуть ли не жопу лижут. Эх, Россия!'
  Обливаясь слезами от жалости к себе и к России, Шиловский выхватил пистолет и всадил пулю в спину охранника. Тот упал внутрь дома, потянув за собой дверь. Серж испугался, что она закроется, подскочил и взялся за ручку. Изнутри доносились крики и грохот шагов - на выстрел сбегалась охрана. Серж с горечью подумал о русских парнях, которые гибнут за корейца, выдернул чеку и швырнул гранату.
  Когда раздался выстрел и после взрыв, Калямов весьма удивился, а Миронович покрылся холодным потом. Он представил себе, как поднимается на ноги охрана, как из города вызывают подкрепление, как боевики со специально обученными на задержание собаками начинают прочесывать дом. Обо всем этом он немедленно поведал Калямову. Тот думал недолго. Впрочем, времени не оставалось.
  - Давай наверх, быстро, - сказал он. - Пока они парятся, мы успеем все взять.
  Они выскользнули в коридор и быстро поднялись по лестнице. Комната генерала была заперта, но замок не устоял перед лезвием калямовского кастета.
  - Здесь! - крикнул Миронович, указывая на холодильник.
  Переступая через трупы, Шиловский вошел в холл. Священное дело мести должно было свершиться.
  - Эй! - крикнул он. - Квок Чен Ир, выходи!
  За спиной послышался шорох. Серж обернулся и тут же был прошит тремя пулями. Он очень удивился, но продолжал стоять, наблюдая, как два уцелевших охранника стреляют в него, приближаясь все ближе. Наконец кто-то попал в гранату. Она взорвалась, поразив нападающих осколками. Самого Шиловского разнесло в клочки. Голова описала дугу и покатилась по полу. Она остановилась у стены. Глаза моргнули и замерли, открыв миру навеки застывшее изумление.
  Калямов и Миронович выскочили в сад. Неожиданно из-за угла дома прямо на них вышел Константин. Миронович оторопел, а Калямов, мгновенно среагировав, рванулся вперед и ударил охранника изо всех сил пальцами в глаза, вложив в бросок всю тяжесть своего тела. Константина отбросило назад, он выронил пистолет и упал, обхватив руками лицо, левая сторона которого тут же окрасилась кровью. Миронович подобрал выпущенное оружие. 7,62-мм 'беретта', короткая и удобная, он рассмотрел ее на бегу.
  До забора оставалось совсем немного, когда от дома отделились три фигурки и открыли по ним огонь. Миронович сразу залег, а Калямов спрятался за дерево, достал из-под куртки 'марголина' и сделал несколько выстрелов. Кто-то упал. Калямов быстро и четко давил на спусковой крючок. Преследование захлебнулось.
  - Лезь на ту сторону, быстро! - проорал Калямов, меняя обойму.
  Его поступок следовало оценить. Миронович не заставил себя долго упрашивать и перемахнул через стену. Тут же рядом с ним упал и Калямов.
  Они добежали до машины и только там перевели дух.
  - Главное - до города добраться. - Миронович огляделся. - Ты еще какую-нибудь дорогу знаешь?
  - Поедем напрямик, - ответил Калямов. Прыгая по кочкам и разбрызгивая грязь, 'ниссан' помчался прямо по лесу. Калямов нервно рулил, посматривая по сторонам, но все же проехать было можно, и они достаточно быстро добрались до дома.
  
  20. ГУВД, или новый 37-й
  - Я вообще ничего не понимаю, - раздраженно сказал Моджеловский, хватаясь за голову. - По-вашему, то ли Шиловский нанял панков, чтобы убить Квок Чен Ира, то ли панки наняли мэра, чтобы получить образцы?
  - Мне все равно, что вы теперь думаете, - холодно произнес человек в кресле. - Шиловский был под вашим контролем, и вы отвечали за его поведение. Его психотерапевт докладывал вам, и неоднократно, что Серж на грани срыва. Почему же вы не приняли мер или хотя бы не поставили в известность меня?
  Моджеловский остановился, словно налетев на невидимую стену. Он медленно опустил руки и посмотрел на сидящего в кресле.
  - Я... у меня не было времени... с этим корейцем... - пробормотал он. - Я был занят.
  - Это не разговор, - сидящий в кресле посмотрел в окно. Перед ним расстилалась площадь, хорошо обозреваемая из кабинета начальника ГУВД. Ветер дул с моря, и к центральному монументу Ленина полз туман.
  Моджеловский сник и съежился, испуганно, по-собачьи глядя на сидящего в кресле.
  - Уберите его, - сказал тот, обращаясь к здоровенному старлею, преданно сопевшему возле двери, и добавил: - Пак Сон Ки знает, что с ним делать.
  Когда они остались вдвоем, человек повернулся к скромно курившему в уголке начальнику ГУВД и сказал:
  - Знаете, эти панки... они очень расплодились в нашем городе. К тому же их участие в этом деле несомненно. Так что... вы меня понимаете?
  - М-м, не совсем, - отозвался хозяин кабинета. - Это... очень жестокие меры. Общественности может не понравиться.
  - Полно вам, - бесстрастно, но так, что мент немедленно замолчал и напрягся, сказал сидящий. - Квок Чен Ир послал нас и уехал. Сделка сорвалась. Мы понесли солидные убытки. Может быть, вы их оплатите? Нет? Тогда делайте, что вам сказано. Средств у вас достаточно.
  - Да-да, конечно, - быстро согласился начальник ГУВД. - Вы абсолютно правы. Мы примем меры: проведем рейд по всем притонам... С наркоманией в нашем городе пора покончить:
  Он еще что-то говорил, начиная увлекаться, с азартом, стремясь загладить свою вину за глупую попытку противоречить. Сидящий в кресле слушал его, потягивая сигарету и стряхивая пепел на ковер. Когда она кончилась, он встал и вышел, закрыв за собою дверь. С минуту мент сидел неподвижно, безучастно шевеля губами, затем глубоко вдохнул и сморщился, схватившись за сердце.
  Зачем он полез, что ему общественность и ее мнение? Сунув в рот таблетку нитроглицерина, он осторожно откинулся на спинку кресла. Панки, панки, какая мразь! Ими давно следовало заняться. Рейд только оздоровит обстановку в городе. Хозяин прав, надо принимать меры.
  Он извлек из сейфа папку с оперативным планом.
  Два дня спустя в квартире, из которой сильно пахло ацетоном, раздался звонок.
  - Макс, посмотри! - крикнул из кухни хозяин квартиры, помешивая в ковше 'черное'. - Макс! - крикнул он еще раз, потому что сорокаваттные колонки переорать было сложно.
  Из соседней комнаты вышел бритый Макс с наколотой свастикой на одной стороне головы и рунами 'зиг' на другой, и заглянул в глазок. Там маячила знакомая фигура.
  - Наши пришли! - проорал он, вращая ключом. Дверь распахнулась, отбросив его в коридор, и в квартиру ворвалась оперативная группа.
  - Менты! - крикнул Макс, прежде чем ему оборвали дыхание хорошо поставленным ударом.
  С безумными глазами хозяин метнулся к окну, чтобы выбросить ковшик, но лежащий на столе 'стрем-пакет' и несколько 'баянов' говорили сами за себя.
  В первой комнате совокуплялись трое вмазанных 'винтом' молодых людей, а во второй тусовались опиушники, играя в бильярд и дартс. Оперативники начали хватать всех подряд, не давая разбегаться, но одного не уследили, и он выбросился в окно, уже ничего не соображая от страха. Его тело, пролетевшее девять этажей, смяло крышу машины, которая отозвалась протяжным громким воем.
  Так начинался рейд.
  
  21. Все вместе. Последние встречи
  День выдался теплый и солнечный, хотя и дул сильный ветер. Впрочем, он тоже был на руку. Открыв все окна и дверь, Наташа развела в тазике мыло и принялась мыть окна. Она любила, чтобы в комнате был чистый солнечный свет.
  Закончив с этим делом, она села на подоконник в своей обычной манере, свесив ноги за окно. Ветер на высоте девятнадцатого этажа, казалось, продувал ее насквозь, но все равно было приятно. Посмотрев на голубую даль моря, Наташа отдалась своим мечтаниям.
  Миронович шел по улице, засунув руки в карманы своей старой ободранной куртки. Он дошел до ларьков и собрался остановиться, чтобы купить сигарет, когда его окликнул знакомый голос.
  Это оказалась Галя. 'Отличный день', - подумал Миронович. Он купил сигарет себе и ей, потом предложил завернуть в кабак, но Галя не захотела.
  - Пошли к Наталье, - предложила она. - У меня родаки дома, а у нее, как всегда, никого.
  - Ну пошли, - согласился Миронович. Ему было все равно, как проводить время. После отъезда генерала он остался без работы и уже начал скучать.
  Калямов успешно выполнил свое задание. Его обещали отозвать на днях, а пока следовало замести следы, то есть убрать ненужных свидетелей. Он решил начать с Мироновича. Этот парень знал больше других, к тому же участвовал в одном неприятном деле, и заняться им следовало немедленно. На его ликвидацию был получен письменный приказ.
  Калямов пробирался дворами, стараясь избегать глаз ментов. Затевался какой-то рейд, и быть панком становилось все опаснее. Он шел на квартиру, где в последнее время в основном тусовался Миронович. Калямов нес в сумке полтора килограмма тротила, пистолет и контактный взрыватель.
  Лифт высадил его на девятнадцатом этаже. Калямов вошел на площадку и не без удивления отметил, что дверь распахнута настежь. Стараясь ступать бесшумно, он пробрался в комнату, но там никого не было. Калямов проследовал на кухню.
  Наташа глядела в небо и мечтала, что когда-нибудь вознесется туда, словно птица. Она никогда не летала на самолете и могла только представлять ощущение взлета в голубую даль неба. А еще приятнее, наверное, было прыгнуть с парашютом...
  Внезапно что-то сильно толкнуло ее в спину, и Наташе сначала показалось, что она действительно полетела, но это обернулось обманом, как и ветер, который не ласкал, а резал глаза и распирал грудь. Последнее ощущение было недолгим - три с половиной секунды, - оно прервалось сразу после удара об асфальт.
  Столкнув из окна девушку, Калямов вернулся в прихожую, расстегнул молнию на своей сумке и приступил к делу. Через несколько минут все было закончено. Теперь всякий, кто откроет дверь, взлетит на воздух. Калямов сел в лифт и надавил кнопку первого этажа.
  Когда они подходили к дому, Галя заметила толпу.
  - А-а, - протянула она, - опять кооператоры что-нибудь выбросили...
  Она оказалась права лишь отчасти. Кооперативное движение было тут ни при чем.
  - Погоди, - сказал Миронович. Он заметил Калямова, подходившего к остановке. - Я сейчас.
  Он оставил Галю и крикнул Калямову:
  - Эй, подожди!
  Калямов его заметил, но не подал виду, продолжая идти своей дорогой. Все складывалось как нельзя лучше. Сейчас этот парень поднимется наверх и, если у него есть ключ, откроет дверь. Калямов сел в подошедший автобус и оглянулся только тогда, когда уже порядком отъехал.
  Не услышал, подумал Миронович. Галя ушла наверх, не дождавшись его, и Мироновичу вдруг стало одиноко.
  'Пойду посмотрю, что дают, - решил он. - Рынок тут, что ли, открыли?' Эта идея вдруг привлекла его. Миронович приостановился, затем ускорил шаг, на ходу додумывая мысль. Он протиснулся между спинами и замер.
  На асфальте, окруженное толпой, распласталось залитое кровью тело в знакомом платье. Рядом кого-то вырвало. 'Наташа?!' - с ужасом подумал Миронович и непроизвольно посмотрел вверх. Внезапно из окон вылетели стекла и какие-то тряпки, окутанные белым дымом. Миронович инстинктивно нагнулся, чтобы осколки не задели лицо, толпа закричала и рассыпалась. Мироновича сильно толкнули, и он упал рядом с трупом, вымазавшись в крови. Он лежал, накрыв голову руками. Два раза на него наступили, но он не мешал. Пусть бегут, думал он. Торопиться было некуда. И лишь когда все затихло, он встал. Тело Наташи, истоптанное грязными подошвами, превратилось в безликий кусок мяса.
  'Вот и вся жизнь', - подумал Миронович. События последних дней со всеми их неожиданностями и нюансами вдруг выстроились перед ним в четкую логическую цепочку, на конце которой находилась разгадка - до смешного простая и до боли ясная. Два слова, которые определили дальнейшую его судьбу и ужаснули своей безысходностью. Два слова, за которыми стояли огромные деньги, огромная работа и огромное количество искалеченных жизней. Два слова, от которых становилось страшно.
  Дележ рынка.
  Миронович не знал, что делать, и сделал шаг вперед. Впрочем, путь оставался один.
  
  22. Реванш
  Областное управление госбезопасности находилось напротив мэрии. Миронович прошел залитую солнцем площадь и, предъявив удостоверение, поднялся на третий этаж.
  - Сережа? Здравствуй, с возвращением тебя! - полковник радушно улыбнулся, словно и впрямь был рад его видеть, но Миронович холодно глядел ему в глаза, и улыбка исчезла.
  Потом Миронович достал 'берету'.
  - Садитесь, Алексей Анатольевич, - сказал он. - Поговорим. Разговор будет долгий. И мужской.
  Полковник откинулся в кресле. У него сделалось мужественное, усталое и понимающее лицо.
  - Задавай вопросы, - произнес он.
  - Вопросы будут, - пообещал Миронович, - и ответы будут. Все будет.
  - Хочешь узнать, откуда взялся второй? - уклончиво спросил Замятин.
  - Хочу узнать, почему нас не показали друг другу. Почему мы, работая в одном ведомстве, делая одно дело, даже не подозревали о существовании напарника?
  - Видишь ли, - начал издалека Замятин, - в твоей работе очень велика опасность раскрыться и сдать всех, кого знаешь. А внедрение требует времени. Поэтому вы каждый день можете встречаться и даже работать вместе, но так и не узнать, кто есть кто.
  - Это все теория, - сказал Миронович. - Теория и ваши личные домыслы. Зачем было отдавать этот странный приказ о ликвидации?
  - Тут получилась накладка, Сережа, в отношении тебя. Калямова не успели предупредить, объяснить, кто ты. Признаю, это наш прокол. А что касается девочек... Сережа, с 'препаратом В' все гораздо серьезнее, чем ты думаешь, чем предполагалось вначале. А этих мелких шлюх в любом портовом городе десятки тысяч, это же серая масса, это грязь, Сережа.
  Наступила тишина. Они молча смотрели друг на друга. Наконец Миронович сказал:
  - Пригласите его сюда.
  - Зачем? - спросил полковник.
  - Я хочу на него посмотреть. Не надо говорить, что его не отозвали. Я более чем уверен, что он сейчас сидит и пишет бумажки в кабинете поблизости.
  - Хорошо. - Полковник нажал кнопку селектора. - Разыщи Калямова. Пусть зайдет ко мне.
  Когда он убрал руку, Миронович взвел большим пальцем курок.
  - Пока все нормально, - предупредил он. - И когда Калямов придет, тоже ничего не надо делать. Сидите и молчите. Говорить буду я. В любом случае я успею выстрелить. А что касается серой массы, товарищ полковник, то любой человек - это личность, даже если он не чекист или не партийный работник в третьем поколении.
  Через несколько минут в дверь постучали.
  - Войдите! - крикнул Замятин.
  - Разрешите? - это был Калямов, в хорошем костюме и выбритый, но, заглянув ему в глаза, Миронович понял, что превращение чекиста в панка было необратимым.
  - Заходи, - разрешил Миронович и наставил на него ствол, - и садись.
  Калямов остался спокоен. Он хладнокровно просчитал варианты, расстояние до ближайшего стула, на который ему предстояло сесть, и понял, что коллега во всех случаях успевает нажать на курок раньше.
  Миронович поднялся.
  - Я хотел бы узнать, - сказал он, - кто отдал приказ убрать меня?
  Калямов не отрываясь наблюдал за перемещением смертоносной игрушки.
  - Ну?!
  - Полковник Замятин, - быстро сказал Калямов, когда пистолет уставился на него.
  - Не тебя! - испуганно крикнул полковник. - Я не имел в виду тебя...
  - А кого? - холодно спросил Миронович. - Вы умный человек, Алексей Анатольевич. Вы сразу поняли, когда я догадался, куда пойдет 'препарат В', и сделали все возможное, чтобы я не сообщил в Главк. Вы с самого начала использовали оперативную разработку в своих целях, поэтому и не свели нас, чтобы держать ситуацию под контролем.
  Он посмотрел на Калямова. Тот смирно сидел на стуле и следил за каждым его движением.
  - Калямов, - сказал Миронович, - ты добыл для них 'препарат В' и обеспечил монополию на его производство, но ты не герой. Вот если бы ты работал в местном ОНОНе - другое дело. А так получается, что ты напрасно старался. Или нет? Никакой труд напрасным не бывает. Сколько тебе заплатили?
  - А ты шиз еще тот, - криво усмехнулся Калямов. - Мне про тебя в управе рассказывали.
  - И что ты думаешь делать дальше? - не обращая внимания на его реплику, продолжил Миронович. - Ведь тебя отсюда уже не выпустят, потому что не доверяют. Все знают, что ты наркоман, а ситуация сложилась слишком критическая, чтобы работать с наркоманом дальше. В управлении у тебя живо развяжется язык, а сдавать главку производство препарата, как видишь, не собираются. На местах на него есть свои виды. Ты знаешь слишком много, и поэтому тебя уберут, списав на несчастный случай. А приказ на проведение уборочных работ отдаст все тот же Замятин. Для него ты тоже серая масса.
  Миронович спустил курок. Боек сухо щелкнул. Пистолет был разряжен. Полковник побледнел и согнулся, лицо его мучительно исказилось. У него была язва желудка, и Миронович это знал.
  - Возможно, я и в самом деле шиз, - пробормотал он и вышел из кабинета.
  Проходя мимо дежурного, он предъявил свое удостоверение, едва удержавшись от искушения опустить его в большую мраморную урну, стоящую у входа. Через полчаса он был в районе старых гаражей.
  Сдвинув в сторону кусок бетонной плиты, Миронович запустил руку в отверстие и извлек пятидесятиграммовый пузырек, наполненный желтой прозрачной жидкостью с толстым слоем осадка на дне. Это был знаменитый 'штамм В', служивший реальным доказательством существования производства.
  - Еще ничего не кончилось, товарищ полковник, - отчетливо произнес Миронович, убирая бутылочку в карман. - Все только началось!
  
  23. Темнота
  В чащу запах гниющей рыбы почти не заносило. Миронович спрятался от Пак Сон Ки в лесу за консервным комбинатом. Кореец преследовал его с упорством голодной лисицы, и Миронович догадался, что ему нужно: 'штамм В' или его жизнь, а скорее и то и другое сразу. Он не хотел больше встречаться с Пак Сон Ки, тело помнило боль от его ударов, но все же маленькая юркая фигурка упорно настигала его. Наконец Миронович, устав бежать, обернулся к убийце, который тоже перешел на шаг.
  - Последние доказательства, - пробормотал под нос Миронович, доставая пузырек.
  Кореец подошел уже достаточно близко.
  - Стоять! - крикнул Миронович. - Стой, или я все разолью.
  - Мне и пустая сгодится, - невозмутимо заметил Пак Сон Ки.
  - Ах так, - сощурился Миронович и засунул пузырек в куртку. - Тогда тебе придется забрать его у меня.
  - Заберу, - по губам корейца скользнула легкая улыбка. Он остановился шагах в пяти от противника, предвкушая короткую и стремительную атаку.
  Но Миронович и не думал вступать с ним в бой. Указательным пальцем он четыре раза подряд нажал на спусковой крючок. Манипуляции с пузырьком были всего лишь уловкой, позволившей добраться до оружия и пустить его в ход с близкого расстояния. До последнего момента Миронович скрывал его наличие, понимая, что по-другому корейца ни за что не убить. Пак Сон Ки отступил на шаг и согнулся, донельзя удивленный тем обстоятельством, что из кармана вылетает огонь. Вытащив наружу 'беретту', Миронович прицелился и для верности выпустил пятую пулю в голову боевика.
  - Дикарь, на дешёвку купился - выдохнул Миронович и стал отступать, стараясь не поворачиваться спиной к корейцу, которого он боялся даже мертвого. Его служебная командировка заканчивалась, вечером уходил поезд.
  Миронович вышел лесом к заваленной щебнем площадке, на которой громоздились руины заводских корпусов. Ветер дул в сторону рыбоперерабатывающего комбината, и Миронович был благодарен ему, что последние часы пребывания в этом городе не оставят стойких воспоминаний на одежде.
  С того момента, как ему удалось связаться с управлением, командировку можно было считать оконченной, но в дело встрял кореец и чуть было не поломал всю игру. Миронович не был готов пасть смертью храбрых, тем более что дело свое он уже сделал, хотя Замятин, видимо, считал по-иному и решил не выпускать его живым. Миронович усмехнулся: суетная агония полковника показалась ему забавной.
  Ни к чему, теперь все это ни к чему, думал он, спотыкаясь о строительные обломки. Пальцы нашарили в кармане пузырек. Миронович остановился и достал его на свет божий.
  - Даже это теперь совершенно ни к чему, - произнес он и хотел зашвырнуть его в кусты, когда ему пришло в голову, что он так и не знает вкуса 'препарата В'.
  - А может быть, и к чему, - пробормотал он, большим пальцем извлекая пробочку. - В конце концов, это моя добыча!
  Он резко вскинул голову и разом влил в себя содержимое бутылочки. На какое-то мгновение он замер с запрокинутой головой, пока его блаженное состояние не нарушил негромкий шорох, раздавшийся за спиной. Миронович вздрогнул и обернулся.
  'Что-то я действительно нервный стал', - подумал он и тут увидел Калямова. В правой руке Калямов держал пистолет.
  'Отследил', - мелькнуло в голове, и Миронович машинально схватился за карман, где в последнее время носил 'беретту'. Но теперь 'беретты' там не было, а была она в руке у Калямова.
  Калямов не мог даже предположить, что противник будет ходить без оружия, и поэтому, уловив резкое движение Мироновича, всадил ему пулю в правую руку и в обе ноги чуть выше колен. Миронович упал, больно ткнувшись лицом в битый кирпич.
  'А кто из нас нынче соскребает с костюма мозговые частицы и закаляет сталь?' - подумал Миронович и медленно поднял голову. К нему приближался змей-Калямов, но где же меч-кладенец, которым он отрубил бы змею его огнедышащую башку? Меч был за красным щитом. Миронович попытался подняться, но как? - ведь у него же не было ног, он был древней рыбой-латимерией, выброшенной на сушу, которую хотел проглотить дракон. И Миронович изо всех сил пополз к воде - только она могла его спасти.
  А на самом деле он так и стоял посреди заброшенной площадки, сжимая в руке пустой пузырек, а переменившийся ветер овевал его своим ароматом.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"