Аннотация: "Ад в маленьком городке" - не только американское явление.
ОКАЯННАЯ ДЕРЕВНЯ
Мы провели беспрецедентную для нашего охранного бюро операцию. Двенадцать человек на трёх джипах, вооружённые помповыми дробовиками и нарезными карабинами, высадились у развилки, рассредоточились в цепь и пошли прочёсывать лес в направлении окаянной деревушки. Между нами поддерживалась постоянная радиосвязь. Фирма недавно закупила рации с фурнитурой оперативного ношения - вставляемым в ухо микрофоном, и прикрепляемым на горло ларингофоном. Мы распределились по номерам и, разбившись на двойки, ринулись прояснять обстановку. В истории с окаянной деревушкой надо было расставить все точки над "i", потому что дело зашло слишком далеко.
Я двигался в паре с Димой Мироновым, зорко поглядывая по сторонам. Позавчера здесь пропали четверо наших, и совсем не хотелось сгинуть неизвестно куда по собственной неосмотрительности. Озираясь, я не забывал смотреть под ноги, ища следы, но рыхлый слой опавшей листвы не сохранял отпечатков подошв. Внезапно справа ударил выстрел дробовика. Эфир взорвался множеством голосов:
- Всё, закончили базар! - приказал шеф. - Тишина в эфире.
Ещё некоторое время слышались непроизвольные вздохи и смешки - нервное напряжение требовало разрядки.
Начался уклон. На пути возникла низинка, там журчала вода. Мы с Мироновым приблизились. Под ногами показался обрыв глубиной поболее метра. Из глинистого берега торчала коряга - почерневший, выгнивший кусок когда-то толстого дерева.
Из-под коряги торчал рукав.
- Я пятый, я пятый, вышел к ручью, вижу одежду, - доложил я. - Спускаюсь проверить. Дима, прикрой меня.
По идее, с пулевым карабином выцеливать возможного противника поверх головы напарника было сподручнее мне, а Миронову с помповухой - идти вперёд, чтобы, в случае чего, шарахнуть в упор зарядом картечи. Но то инструкции и холодный расчёт. По негласной же договорённости, осматривать предмет полагалось тому, кто его нашёл. Я спрыгнул в мокрую глину. Навёл ствол "Тигра" под корягу. Там была обширная промоина, в которой мог уместиться человек. Он там и сидел не так давно - выдавленные подмётками глиняные колбаски ещё не высохли и не начали осыпаться. Учитывая, насколько сырое место у ручья, отпечатки в глине вполне могли быть позавчерашней давности.
А курточку я признал сразу - Игорька Гаранина. Я аккуратно поднял её, повертел. В кармане было что-то тяжёлое, похожее на книгу. Под курткой на земле лежала шариковая ручка.
- Ну, что видишь, пятый? - нарушил молчание шеф.
- Я пятый. Нашёл куртку. Кажется, Игоря Гаранина. Под курткой авторучка, вмята в грунт. В кармане куртки, - я запустил руку и достал толстенький томик в кожаном переплёте, - обнаружена записная книжка. - Я полистал еженедельник. - Принадлежит Игорю Гаранину. Она вся исписана. Записи идут непрерывно. Потом изучим.
Кто-то гулко сглотнул.
- В глине имеются отпечатки подошвы, - я поставил рядом свой сапог. - Здорово смахивают по размеру на сорок третий, Гаранинский. Здесь углубление под корягой, видимо, он тут сидел.
- Пятый... Антон, осмотрись на месте как следует, - приказал шеф, - поищи другие следы. Только сам не натопчи, я сейчас подойду. Остальным - медленным шагом вперёд. Не растягиваться, из вида друг друга не терять.
Держа в левой руке курточку, а правой прилаживая под мышкой приклад, я медленно двинулся вверх по ручью, где листва была заметно взъерошена. И прежде, чем многомудрый шеф успел появиться и пустить в дело опыт сыщика, я разглядел на листьях необычные бурые пятна. Ими оказалась засохшая кровь. Её было много, только нарушенный слой, по которому тащили тело, не сохранил полной картины потёков. Похоже было, что лилась она из шеи или верхней части туловища, поднятых над землёй, а ноги взбивали слой листвы, оставляя приметный двойной след волочения.
И тут я вдруг с горечью понял, что Игорька Гаранина больше нет и никогда уже с нами не будет.
***
"Ситуация в деревне очень странная и требует пристального к себе внимания.
Я помню, как Алексей впервые пригласил нас на дачу. Было это три года назад. Лёхе перешёл по наследству дом в деревне Окоёмная. Вот он и решил обжить новые владения. Для начала, съездить посмотреть, а за компанию пригласил меня, Шурика и Вована - оттянуться как следует и заодно разведать обстановку и поставить авторитет. Мы сели в Шуриковский "Датсун" и поехали. Каждый взял с собой помповик - порезвиться на природе. Отдых обещал быть отвязным.
Деревенька оказалась хоть куда: три десятка изб у реки, живописная местность, лес, поля. Бал здесь правили трактористы. У них была своя мафия. Мы приехали в субботу и застали местную братву в выходном наряде - клетчатых рубашках, пиджаках и галстуках с широким узлом. Лёша наспех перетёр со своей роднёй, получил связку ключей, и нам показали дом. Избушка как избушка. Мы разгрузили сумки с хавчиком, телевизор и спутниковую антенну. Её Лёха прикупил, чтобы не киснуть со скуки. В этой глуши телик ловит лишь два канала, один из которых вообще местный. Перекусив с дороги, мы принялись обустраиваться. Начали с антенны. Лёха с Шуриком, как дипломированные инженеры-связисты, полезли на крышу. Мне с Вованом, на правах представителей отдела физической защиты, было доверено подавать снизу тарелку, кабель и фурнитуру.
К тому времени наши колоритные персоны, огромный "Датсун" и манипуляции с невиданной техникой привлекли внимание крестьянских барышень. Девки были молодые и крепкие, они столпились у забора в количестве пяти голов и глазели на "городских". Вован заговорил с ними, они засмеялись. Их неподдельный интерес и простодушный энтузиазм в области нашего совместного времяпрепровождения не остался незамеченным кавалерами в галстуках. Подваливший кучерявый тракторист сходу наехал на нас по типу: "Вы чего к нашим бабам пристаёте?" Мои попытки растолковать, что ещё неизвестно, кто к кому пристаёт, встретили совершенно однозначную реакцию: "Чё, махаться хотите? Будем махаться на вилах!" И убежал, с угрозой на устах. Не успели мы закончить с антенной, как трактористы вернулись целой гурьбой и вперёд вышел самый здоровый тракторист в галстуке с огромным узлом. Вилы они принесли с собой.
- Ты, что ли, самый главный махальщик на вилах? - спросил его Вован.
- Ага, давай выходи, - пробасил главный тракторист.
- Сейчас, только вилы свои возьму, они у меня фирменные - ответил Вова и двинулся в хату.
- Ты что задумал? - заскочил я следом, наблюдая, как Вован расчехляет "Моссберг".
Вова гнусно ухмыльнулся и распечатал пачку патронов. Ножом он выковырял пыж, высыпал дробь и смял в кулаке хлебный мякиш. Набив увесистыми кусманами слипшейся в пластилиновую массу черняги три патрона, он зарядил ими помповуху и ринулся на разборку.
При виде ружья трактористы прыснули как тараканы. Вован шмальнул вдогон главному махальщику, попал прямо в зад. Только хлебные крошки брызнули. Тракторист по-свинячьи взвизгнул на бегу, бросил вилы и вприпрыжку пустился по местной Централ-стрит. Вован перезарядил и саданул ещё пару раз, но впустую - пули из мякиша летели недалеко.
Война с сельской мафией закончилась полной нашей победой. Едва рассеялся дым, к нам снова пришли девки. А потом и трактористы, они принесли самогон. Мы впустили всех в дом и выпили мировую. Пили три дня. Сельских синьор я вспоминаю с содроганием. С гигиеной тут беда, поэтому они, несмотря на юный возраст, поросли вонючим мхом в самых интимных местах. Сырный дух не истребило даже купание в реке. А в остальном ничего, приятные барышни. В общем, оттянулись мы славно.
Когда мы приехали через год, Окоёмная такой весёлой не показалась. Что-то неуловимо изменилось в её жителях. Деревня поскучнела: кто умер, кто уехал; в их дома вселились чужие странные люди. Даже прежней трактористской мафии не стало. Мужики тусовались сами по себе, да и барышни-крестьянки держались отчуждённо. Отдых не затянулся. Вечером сходили на речку пострелять из помповух. От магнумовского патрона с усиленным зарядом развернуло силуминовый ствол у Вовановского "Моссберга". Разорвало вдоль и полоски согнуло как лепестки у цветка. Просто беда! Наутро уехали в город.
Этим летом Алексей опять сгоношил нас развлечься на даче. Окоёмная поразила нас запустением. И, несмотря на то, что все дома были обитаемы, раньше она выглядела живой, а сейчас похожего ощущения не возникало.
От нечего делать завернули к Лёхиной родне. Они остались последними из окоёмских старожилов. Немолодые супруги были здорово удручены и, как мне показалось, напуганы. Они поведали, что зимой начался необъяснимый массовый отъезд и перепродажа домов. К ним тоже подкатывались пару раз с предложением продать избу, но трогаться с насиженного места фермеры отказались наотрез. Между прочим, чужаки платили неплохо. Поэтому многие согласились, а старики большей частью поумирали - их дома купили у наследников, которым ни к чему было хозяйство в далёкой деревне. Таким образом, к весне из прежних окоёмцев никого не осталось.
Мы с пацанами многозначительно переглянулись. Окоёмским фермерам подобные методы операций с недвижимостью, вероятно, были внове, но мы-то всё понимали. Кто-то захотел прибрать деревню к рукам. Место живописное, можно застроить коттеджами и неплохо навариться. Только вот зачем заселять купленные избы? Их давно пора было снести, но ни тракторов, ни бульдозеров, ни вагончиков-бытовок вблизи Окоёмной не наблюдалось. Да и родню Лёхину, так или иначе, нашли бы способ выселить. Если уж начали вкладывать бабки в крупный строительный проект, договориться с парочкой фермеров всяко бы сумели.
Не сдерживая любопытства, я походил по деревне. Странного тут появилось изрядно. Во-первых, возраст новых окоёмцев. Молодых не было, все старше сорока. Во множестве присутствовали старики и старухи, что меня удивило - ведь в пожилом возрасте люди избегают переездов, особенно, деревенские. Во-вторых, загадочное подобие, словно они все были родственниками. Их лица объединяло трудноуловимое выражение, придающее схожесть с волком.
Ноги вынесли меня на окраину, где был овраг, по верху заросший ольхой. Оттуда и вылез на карачках мужик. Двигался он проворно, как будто всю жизнь только так передвигался. Увидев меня, встал и неудержимо качнулся, словно собираясь упасть. Его как ветром пронесло мимо меня. Он шёл покачиваясь, точно пьяный, но он не был пьян - я вдруг почему-то очень хорошо это понял. Перегаром от него не пахло, а вот псиной воняло, аж слёзы наворачивались. В высшей степени странный тут поселился народ. "Зверьё!" - сказал о них тогда Шура. Как он был прав!
В городе я быстро забыл о заботах Лёхиной родни, волчьих мордах селян и Окоёмной вообще. Через месяц Алексей сам об этом напомнил. Что-то его здорово тревожило, а что - толком объяснить не мог. И вот, вчера он уговорил нас поехать на дачу, разобраться. Накануне он о чём-то долго тёр с шефом. Мы так и не узнали, о чём.
В деревне нас явно не ждали, и не потому, что окоёмцы превратились в замкнутых, малообщительных людей, просто ждать было некому - Лёхина родня бесследно исчезла. Алексей растерянно постоял возле пустого дома и пошёл справляться у соседей. Я двинулся за ним, хотелось самому услышать, что нам скажут. Соседка, высокая старуха с вытянутым жёстким лицом, лишь головой покачала. Она не знала, куда делись родственники, к кому могли уехать и когда. Может быть, в лес пошли: Слово "лес" она произнесла особенно хищно.
Старуха мне не понравилась, а Лёху даже напугала. Мы вернулись в избу, где Шура с Вованом соорудили похавать. Раздавив за обедом пузырь "Смирновской", решили пойти на речку, искупаться, запалить костерок и пострелять по бутылкам. Так и сделали. Отлучались напрасно. Вернувшись ночью, мы обнаружили "Датсун" сидящим на ободах. Все колёса были проколоты. Какая сука могла это сделать?! Вован предложил пойти по соседям, разобраться, но Лёха вдруг потащил нас в избу. Он стал звонить по мобильнику шефу. Просил помощи. Мы были потрясены, даже хмель улетучился. В какой блудень он нас затянул?
- Волки пришли, - только и ответил Алексей.
Я выглянул в окно. У дома метались неясные тени. Лёха предложил распаковать все патроны и готовиться к отражению атаки. Вован тут же выключил свет, без него лучше было видно, что делается во дворе. Мы зарядили помповухи и стали ждать.
- Продержимся до утра, а там наши подъедут, шеф обещал подкрепление, - сказал Лёха.
Я прикинул, сколько ехать из города, и сообразил, что должно быть сейчас пацаны из бюро поднимаются по тревоге и стягиваются к офису, чтобы выехать к нам.
- О чём ты тёр с шефом? - спросил я. - Какие волки?
- Ты их видел, - спокойно ответил Алексей. - Они считают себя волками, оборотнями. А на самом деле это просто умалишенные сектанты.
- Это ты так думаешь, - разозлился на него Шура. - А если они в самом деле вервольфы?
- Сейчас узнаем, - коротко обронил наблюдавший за окнами Вован и тут же в дверь раздался сокрушительный удар чем-то тяжёлым, наверное, бревном. Со звоном вылетело стекло в дальней комнате. Вова тут же пальнул в окно. Во дворе пронзительно завыли. По-волчьи. У меня мороз продрал по коже. И атака началась!
- Спиной к столу! - завизжал Шура.
Мы обступили стол, на котором валялись раскрытые пачки патронов. Лёха с Вованом следили за окнами, Шура пас выход из комнаты, а я наблюдал за дверью в сени. Многозвучный вой во дворе усилился, к нему прибавлялись новые голоса, сливавшиеся в жуткий призыв... или молитву! И вдруг ОНО откликнулось! На секунду наступила ватная, неестественная тишина, казалось, будто и сами "волки" ошалели от случившегося. ЧТО-ТО пришло на их зов, древнее, могучее, леденящее кровь первобытной свирепой дикостью. НАСТОЯЩИЙ ВОЖАК. И обнадёженные его присутствием волколаки кинулись на нас.
Они полезли в дом всем скопом, не жалея жизни, точно чувствовали себя бессмертными. Из дальней комнаты выскочили сразу трое притаившихся там оборотней. Они по-звериному скакали на четвереньках, и попасть в них даже картечью оказалось трудно. Первый из них вцепился Шуре в горло. Жуткая старуха-соседка протянула ко мне длинные когтистые руки, но Вован выстрелом в грудь отшвырнул её к печке. В тот же миг просунувшийся в окно вервольф схватил его за одежду и утянул на двор. Вован истошно заорал и успел последний раз выстрелить. Я видел, как полыхнула в небо пороховая вспышка, и понял, что уцелеть ему там не получится.
Мы с Лёхой положили всех "волков", рвавшихся из дальней комнаты и стали бить по окнам, лихорадочно загоняя в магазин раскиданные по столу патроны. Грохот выстрелов и визг, запах пороха и крови смешались в плотный, почти осязаемый в тесной избёнке ком. Дверь с грохотом вылетела и в сенях затопали тяжёлые сапожищи.
- Валим в окно! - заорал Лёха. Пальнув туда для острастки, мы выскочили во двор. Я споткнулся об изуродованное тело, лишь по одежде признав Вована. Не было сомнений, что он мёртв.
Волколаков поблизости не наблюдалось. Раненые расползлись, а здоровые предпринимали нападение со стороны двери, более удобной для атаки, чем окна. Нас всё же заметили. Из-за угла вынырнула быстрая тень на карачках, прыгнула на Лёху и сбила с ног. Пристрелить оборотня не получилось - кончились патроны. Ударив нападавшего прикладом по башке, я выронил ружьё. Из горла Алексея ударил фонтан крови. Я не стал дожидаться остальных "волков" и пустился наутёк.
Связи нет. Даже в ментовку не позвонить - мобильник остался у Лёхи, а его съели "волки". Нет сомнения, что они идут по моему следу. Я спрятался в лесу. Долго шёл по ручью и укрылся под корягой. Место надёжное. До утра не найдут, а с рассветом выйду к шоссе. Надеюсь, днём они смирные.
Кто они? Психи или... Сложно сказать. Но что-то ПРИШЛО на их волчий зов, я сам чувствовал ВОЖАКА. И даже если это просто объединившиеся в тайное общество сектанты, то всё равно они не люди. Слышу шаги. Кажется, сюда идут."
***
Окаянная деревня была пуста. Мы обыскали её всю целиком. Шли четвёрками: открывали дверь, двое с дробовиками входили, вторая пара с карабинами подстраховывала их сзади. И так дом за домом, сарай за сараем. Мы осмотрели всё: чердаки, погреба, сеновалы. Заглядывали даже в печи и колодцы, но бесполезно - жители ушли. Не буду говорить, что мы чувствовали после страшной находки у ручья. Дрон предложил спалить эту гнилую деревню, и добрая половина ребят была на его стороне. Но шеф не разрешил. "Мстить некому, - сказал он. - А глупый криминал не нужен". Намёк был такой, что мы ещё вернёмся сюда и если кого застанем... Но не вернёмся. Я знаю, что повторить такую акцию шеф просто не раскачается. Особенно, когда угли гнева покроются золой и остынут. Искать пропавших сотрудников охранного бюро будет милиция. Долго, неохотно и безуспешно. Скоро всё забудется.
Но я представил Игорька Гаранина, который сидел, сжавшись, под корягой и, дрожа, записывал на ощупь события той страшной ночи, пока впечатления о ней были свежи. А когда услышал, что за ним идут, спрятал книжку в курточку и этим, наверное, выдал себя.
Я подумал об автомате с подствольником, который хранится в масле у меня в гараже. И о том, что на свете, помимо начальства, остались ещё друзья. Не знаю как шеф, а я сюда обязательно вернусь.