Весь день шел мелкий дождь, почти неотличимый от тумана. Чтоб вымокнуть под ним, нужно было постараться, и, судя по тому, как слиплись волосы у человека, сидевшего на скамеечке перед подъездом, торчал он там очень долго. Макс увидел его, как только они с Саньком свернули на дорожку, идущую вдоль дома. И узнал сразу.
С месяц назад он снял этого чудика прямо на улице. Чудик был натуралом. Макс не спросил ни имени, ни телефона - просто потрахался разок и забыл напрочь. А теперь тот сидел на лавочке, мокрый и грустный. Зачем пришел - догадаться было нетрудно.
Макс вспомнил, как оно было месяц назад, прикинул, хочет ли еще, и решил - почему бы нет? Никаких планов на вечер пятницы у него не было, и он подумывал рвануть в клуб, но раз уж гора сама идет к Магомету...
Только вот упавший на хвост Санек, которому Макс пообещал слить киношки с винта, стал внезапно неуместен, но не посылать же его теперь, когда он проехал две лишних станции ради киношек. Обещание придется выполнить. Но Макс, в общем-то, не видел проблемы - мокрый чудик на лавочке ждал достаточно долго, чтобы потерпеть еще чуть-чуть.
- У меня, кажется, гости, Сань, - сказал он своему спутнику. - Надо будет по-быстрому закруглиться.
- Ладно, - ответил Саня.
И в этот момент чудик поднял голову и увидел того, кого ждал.
Разочарование, отразившееся на его лице, трудно было спутать с чем-то другим. Впрочем, секунду спустя добавились еще растерянность и стыд. Макс чуть не засмеялся, когда бедняга вскочил со скамейки и зашагал прочь - сунув руки в карманы, нелепо сгорбившись и тщетно пытаясь сделать вид, что его тут нет и не было никогда. Макс подумал было "да и черт с тобой", но кроме смешного было во всем этом что-то трогательное, что-то такое, что заставило Макса крикнуть в спину беглецу:
- Эй, даже поздороваться не хочешь?..
В голосе был вызов. И немного - совсем чуть-чуть - издевки.
Поняв, что уйти незамеченным не удалось, чудик остановился. Макс бросил Саню стоять у подъезда и догнал бедняжку. Обошел по дуге, встал напротив. Посмотрел в упор и вспомнил, почему именно этого натурала он тогда снял.
Когда что-то очень плохо лежит - трудно удержаться и не взять.
- Слушай, - сказал Макс, подходя вплотную, - он не со мной. В смысле, он со мной, но не то, что ты подумал. Он на минуту зайдет.
Чудик глянул затравленно. Похоже, он не знал, как реагировать. Макс усмехнулся и почему-то захотел его поцеловать - прямо там, на улице, прилюдно. Самому-то Максу было плевать, про него все соседи знали, что он педрила, а для бедняжки-натурала это был бы удар...
- Пойдем, - сказал Макс, - зря, что ли, ты промок?
Чудик изобразил улыбку, больше похожую на гримасу паралитика, но Макс воспринял ее как согласие и зашагал к подъезду. Чудик помедлил секунду и пошел следом.
Пока Макс доставал ключи и открывал подъездную дверь, двое его сопровождающих пожали друг другу руки и представились. Чудик назвался Валентином, а Саня после рукопожатия украдкой вытер ладонь. Максу стало смешно и обидно. За чудика, не за себя.
Один раз - не пидарас, конечно. А на самом деле, если ты идешь в гости к педику, то тебе уже не отмыться. И Саня, конечно, не подумал, что то же самое можно сказать про него.
К счастью, Макс давно вышел из того возраста, когда подобная мелочь могла надолго испортить настроение. Плевать он хотел на окружавших его дремучих идиотов - к которым, кстати, можно было отнести и чудика, не знавшего, куда деваться и, вероятно, ненавидевшего самого себя. В лифте он забился в угол и смотрел под ноги. Войдя в квартиру, тоже постарался сделаться прозрачным и слиться с обоями. Пока Макс возился с компом и флешкой, гость сидел на диване, зажав ладони между колен, и, кажется, не шевелился вовсе. Его реакции были настолько прозрачны и читаемы, что хотелось спровоцировать его на что-нибудь смешное. Например, сказать: "Ну, ты иди пока раздевайся", - и посмотреть, как он провалится сквозь землю.
Разумеется, ничего такого Макс не сказал. Вообще-то, он сочувствовал бедняжке и хорошо его понимал. Прожить половину жизни, осознавая, что тебя тянет на мальчиков, не осатанеть при этом и однажды все-таки нарушить табу - это вам не мелочь по карманам тырить. Такое кому угодно тяжело дается, особенно - людям приличным, тем, кого называют приемлемыми членами общества. По странному стечению обстоятельств, именно к ним Макс испытывал некоторую слабость. И временами рисковал, снимая натуралов.
- А вот это я смотрел, - тыча пальцем в монитор, бубнил Саня, - и это тоже.
Макс выбирал ему фильмы и спинным мозгом чуял, как нервничает считающий себя лишним третий. Не здесь лишним, а вообще.
- Ну ладно, слушай, хватит тебе шести штук на выходные...
Саня собрался и вспомнил, что надо закруглиться по-быстрому. Уставился в экран, подсчитывая время. Комп был хороший, быстрый, обещал пять-семь минут на закачку.
Макс спросил:
- Чаю?
Саня отрицательно мотнул головой, а чудик промолчал. Макс ушел на кухню, включил чайник. Ему вдруг стало неуютно в собственной квартире, захотелось сбежать от этих двух.
На кухне было хорошо, а в холодильнике стояло пиво. Вечер пятницы как нельзя лучше располагал к пьянству, но если сейчас предложить гостям пойло, то неизвестно, когда они разбредутся. Саня-то точно никуда не торопился.
Макс открыл банку, хлебнул немного и стал ждать чайник. Он бы выпил с чудиком - потом, наедине. А в ближайшие пять-семь минут ничего, кроме чая, ему не светило. Удивительно, как медленно тянется время. Особенно когда кто-то торопится.
Макса уже тоже потряхивало от нетерпения: мозг в фоновом режиме прокручивал события месячной давности, и тем занятней они казались, чем дольше приходилось ждать повторения.
Пять-семь минут. Всего-то.
Чайник как раз собирался закипеть, когда на пороге нарисовался Саня:
- Ну все, я пошел?
"Конечно пошел", - подумал Макс.
- Ну да. Давай, до понедельника!
- Угу, ага, - сказал Саня, - увидимся!
- До понедельника, да... - Макс искренне улыбался, провожая Саню. Там, в гостиной, его ждал натурал.
Тяжелая дверь мягко щелкнула.
Макс помедлил в прихожей, прежде чем вернуться. Была у него одна проблемка, мешавшая пойти в гостиную и немедленно завалить сидящего там терпеливого гостя. Физиологическая проблемка.
- Слушай, ты подождешь, мне надо в ванну?
Гость встал. По всему было видно, что ждать он будет сколько угодно, но больше не может. Макс подумал, что если запереться сейчас в ванной, то это непуганое нечто сбежит, не попрощавшись.
- Я быстро, правда.
Гость сделал некое движение, то ли плечом дернул, то ли кивнул, отвернувшись при этом. Макс, перестав думать, подошел и поцеловал.
Давно хотел. С тех пор, как на улице увидел.
Ответ на поцелуй последовал не сразу, но когда последовал...
- Слушай, я не...
- Пожалуйста...
- Слушай, я на минуту...
- Пожалуйста...
Максу показалось, что его лапает сотня голодных спрутов. Наглые руки, длинный язык. Деваться было решительно некуда. Ни о какой ванне и речи быть не могло.
- Идем, - сказал Макс. И потянул гостя в спальню.
Уложить его на спину было легко. Расстегнуть ширинку - и того легче.
Гость поначалу не мог смириться с тем, что лежит, и с тем, что не он тут главный. Но когда Макс заглотил его не слишком большой, но убедительно стоящий член, гость сдался и осторожно пристроил обе ладони к затылку Макса.
Не то чтобы Макс любил отсасывать, но когда так стоит...
Две-три минуты понадобилось, чтобы в горло брызнуло соленым. Макс со вздохом потрогал свою ширинку и сел на кровати. Он хотел секса. Очень.
- Я в ванну, а когда вернусь - мы потрахаемся. По-человечьи.
Гость ничего не ответил, а может и не услышал ничерта, поскольку пребывал в нирване. Макс надеялся, что ему не понадобится много времени, чтобы вернуться оттуда и восстановить форму, однако же постарался управиться как можно быстрей - черт его знает, что там в голове у этого чудика. Нельзя было оставлять его одного надолго.
Из ванной Макс вышел голый и не слишком сухой, гордо неся стоящее достоинство - вполне достойное, по мнению носителя. Чудика он застал сидящим на кровати, и ширинка у того была благопристойно застегнута.
"Вот я так и знал..." - подумал Макс. Ему все время хотелось смеяться над этим недоразумением, но оно было милое и его было жаль обижать. Кроме того - на него стояло.
Критически оглядев снова чем-то напуганного гостя, Макс чуть склонил голову и молвил:
- Слушай, ты уже здесь, я тебе только что отсосал, и назад хода нет. Может, ты уже расслабишься? В конце концов, ты сам решил сюда придти...
Гость мучительно сглотнул, глядя на Макса снизу вверх и отчаянно пытаясь не замечать его наготы. Побитая собака - вот кого он напоминал. Хотел бы расслабиться, - говорил он всем своим видом. Хотел бы, но не могу. Ударь меня, хозяин. Накажи. Я заслужил.
Макс закатил глаза.
- Господи, ну и придурок...
Ему немало попадалось людей, которых он мог видеть насквозь, но чтобы вот так, до донышка, чтобы каждый жест и каждый взгляд читался однозначно - такое было в новинку. В этом было что-то нездоровое и почти отталкивающее. Не должен взрослый человек быть настолько уязвимым. И осознание того факта, что с ним можно сделать что угодно - вознести к небесам или с легкостью уничтожить - странным образом грело душу. Никогда раньше Макс такого за собой не замечал...
Гость, между тем, отреагировал на обзывательство все так же прозрачно - смиренно принял наказание и почувствовал себя ничтожеством. Если бы Макс не хотел потрахаться, на этом их знакомство могло бы быть закончено.
- Ладно, хрен с ним, - сказал Макс и подошел вплотную, уселся к гостю на колени - так, как садятся на стул, развернув его к себе спинкой. Интуиция и некоторый опыт общения с данным представителем двуногих подсказывали, что словами ничерта не добьешься, а вот непосредственный контакт может стать очень действенным средством. К сожалению, короткий ежик на голове у пациента лишил Макса возможности сгрести волосы в кулак и наиболее полно контролировать ситуацию.
- Каждый раз как первый, - издевательски пропел Макс и жесткими пальцами вцепился в подбородок. Пациент вряд ли понял, что имелось в виду, но если и хотел ответить, то ему не дали.
Поцелуй вышел хороший, долгий. И в процессе Макс успел забыть о придурочности и прочих траблах: контакт подействовал. Через мгновение его целовали, лапали, тянули за волосы и трогали во всех местах. Ничерта больше ему и не требовалось.
Потом, мешая друг другу, они снимали одежду с одетого гостя. Застегнутого на все пуговицы. Одна из них была оторвана, а замок на штанах только чудом оказался не сломан. Несчастный страдалец полностью преобразился: дышал тяжело, был жаден и голоден, цеплялся за все, что находил, и делал это жестко. Макса не нужно было просить отдать инициативу. Вот только...
- Да подожди ты, черт... Гондоны... в кармане у меня... - шипел прижатый к кровати Макс, чьи ноги в тот момент были уже высоко задраны. - Валя!
Он первый раз назвал гостя по имени - чудом вспомнил.
Валя замер, но хватки не ослабил. А потом зашептал жарко:
- Я чистый, правда. Я двадцать лет только с женой, честное слово. Я чистый, чистый, клянусь.
- А если я грязный? - спросил Макс.
Пауза была полновесной, и Валя, видимо, что-то думал во время нее, хотя в это верилось с трудом.
- Мне все равно, - выдохнул он по результатам. И добавил: - Пожалуйста...
"Да хрен с тобой", - подумал Макс. И подставил задницу. Не поверить придурку было невозможно - ввиду его полной прозрачности. А себя Макс тоже считал чистым. Потому очень-очень давно не трахался без гондонов, успев позабыть, как это бывает, когда живьем...
Живьем оказалось странно и поначалу даже неприятно. А еще - слишком интимно. Границы в сексе - штука трудно объяснимая, и такая мелочь, как отсутствие презерватива, внезапно показалась нарушением всех норм и едва ли не насилием. Этот чокнутый слишком близко подошел, разрушил защиту, перешел границы. И случилось это так неожиданно, что опомниться Максу не удалось. Это все равно что пойти в магазин за молоком, а купить машину. Идиотом ты себя, конечно, почувствуешь, но не сразу. А может, и вовсе не почувствуешь - это уж как повезет.
Максу совсем не хотелось чувствовать себя идиотом, но дивная непосредственность гостя оказалась такой заразной... Трахаться - это очень приятно. А трахаться, забив на все на свете - вообще охуенно. Каждый раз как первый, но он же и последний, а там и трава не расти. Макс закрыл глаза, мертво вцепился в напряженные Валины плечи и перестал мыслить.
Рабоче-крестьянская поза, в которой все это случилось, хоть и имеет недостатки, но мало чем уступает другим по степени близости. А гость оказался любовником жарким, внимательным и настойчивым. Макс подставлял рот, гнулся навстречу и временами, когда напор становился невыносимым, слабо пытался выбраться, но тут же одумывался, впивался ногтями в гладкую спину, нашаривал и сжимал ягодицу, повыше задирал ноги.
Так, в одной позе, и был оттрахан до полного изумления.
Человек, привыкший к разнообразию партнеров и поз, мог бы занервничать, но Макс перенес это стоически. Просто кончил и остался лежать, всем телом ощущая вес синхронно кончившего партнера, который, к счастью, едва ли был тяжелее Макса. Говорить не хотелось, шевелиться тоже, да и необходимости не было. Блаженные минуты расслабленности и полного удовлетворения, нарушать которые - самому себе вредить.
Но через минуту-две этой идиллии случилось странное. То, чего с Максом не бывало еще. Потерявший в объеме член, готовый выскользнуть из задницы, почему-то не спешил этого делать и даже как-то окреп, прибавил в весе, потяжелел. А мертвый после оргазма любовник вдруг шевельнулся, приподнялся на локтях и глянул так плотоядно, что Максу стало жутко.
- О, черт, - прошептал он почти испуганно, и реплика, как катализатор, запустила реакцию, сорвала партнера с катушек.
У Макса не стояло, когда его снова начали трахать. Его измазанная спермой задница вроде бы была не против, но вот член ощущался как открытая рана, в которую тычут пальцем. Захотелось вырваться. Все приятное сводилось на нет, когда чужой живот задевал обмякшую игрушку, не вызывая ничего кроме дикого, болезненного раздражения. Голые нервы, к которым приложили электрод. Удовольствие на грани с обмороком.
Макс замычал, мотнул головой, уперся ладонями в плечи, забормотал что-то умоляюще, но сопротивляться не было сил, и его бормотание, похоже, было воспринято как согласие. Валя ни хрена не сообразил, только больше завелся. И поднажал.
- Блядь, ты псих, - шептал Макс, - ты ебаный псих, мать твою.
Валя хрипел в ответ и разгонялся, чуть не ломая Максу ключицу. Плевать он хотел на чужие трудности. Он чужих трудностей не понимал.
Бог знает, чем бы это закончилось, но тут у Макса случилась истерика. Он ударил. Без замаха, наискось, куда-то в висок. Одновременно сжался весь, перестав дышать на минуту. Валя дернулся и пришел в себя.
- Хватит, - хрипло сказал Макс. - Слезай.
Несколько секунд ошарашенный любовник смотрел на него пустыми глазами, потом шарахнулся так, словно в него кипятком плеснули. Выдернулся, развернулся спиной, сел на край кровати и сцепил пальцы на затылке, согнувшись в три погибели, как будто ждал удара.
"Господи, да что ж такое..." - подумал Макс. И, почти не испытав облегчения, почувствовал себя виноватым.
Пару минут оба молчали и не двигались. Первым очнулся Валя.
- Прости, я не хотел, я просто... Я не хотел, честное слово... Я лучше пойду...
Макс смотрел, как Валя нашаривает под ногами свою одежду, и совсем терялся от неловкости. Он не злился, прекрасно понимая происходящее, и не считал гостя виноватым, извинения казались ему дикими и неуместными. Казалось, будто он пнул котенка, а тот, вопреки всему, продолжает мурлыкать и жаться к ногам.
- Слушай, брось. Брось это все, - Макс дотянулся и поймал Валю за руку. - Погоди, ладно? Чего сразу пойду-то...
Валин локоть был как каменный, однако прикосновение опять подействовало - любовник замер сначала, а через мгновение расслабился. Макс приподнялся, погладил Валю по спине, покрепче ухватил за руку. Спросил после паузы:
- Тебя жена ждет?
Вопрос прозвучал интимно. Как если бы они давно знали друг друга и такие вопросы были бы частью отношений. Что-то повседневное, но такое, чего не спросишь у чужого.
- Нет, не ждет, - ответил Валя.
- Уехала куда-то? - без всякой задней мысли уточнил Макс.
- Нет.
Не зная, о чем еще спрашивать, Макс замолчал. Но Валя, не дожидаясь расспросов, уточнил:
- Мы развелись с ней.
- Давно? - все еще не чуя беды, спросил Макс. Кольцо на Валином пальце красовалось месяц назад и теперь никуда не делось.
- Сегодня.
Несколько секунд Макс не знал, что думать и, тем более, что говорить. Сегодня? И сегодня же пришел сюда? Как все это понимать?
- Только не говори, что из-за меня, - попытался он пошутить, а в ответ услышал:
- Ладно, не буду.
- Блядь...
Валя втянул голову в плечи и принялся оправдываться:
- Я просто больше смысла не видел... Дочь выросла, жена сама по себе... Ну я и подумал - какого черта?
- Угу, и приперся сюда, - съязвил Макс.
- А куда еще? - совершенно серьезно спросил Валя.
"Ну действительно, больше же некуда. Я же единственный пидарас во всем почти свете..." - Макс начинал злиться. Все это было глупо, смешно и как-то неправдоподобно. Таких придурков просто не бывает, их боженька сразу на небо забирает. Но тут, видать, недоглядел, прощелкал одного блаженного. Немудрено, когда под тобой шесть миллиардов двуногих ходит...
- У тебя спина не чешется?
- Что?..
- Ну там, в районе лопаток, откуда крылья растут...
Валя изобразил работу мысли, которая, впрочем, ни к чему не привела - слишком много логических связок было пропущено.
- Ладно, проехали, - отмахнулся Макс. - Только имей в виду - я с тобой нянькаться не нанимался. Потрахаться - это я всегда пожалуйста, а свои трудности оставь при себе. Жрать хочешь? Как насчет пельменей?
Валя какое-то время растерянно хлопал глазами, переваривая информацию. Потом кивнул:
- Не откажусь. От пельменей.
Макс испытал облегчение. Если бы придурок и тут вздумал ломаться - дело было бы совсем дрянь.
- Отлично. Тогда я в ванну, а ты пока пива, что ли, выпей. Там, в холодильнике... - махнув рукой в сторону кухни, Макс удалился. Разумеется, он не верил, что гость послушается и пойдет пить пиво, но по возвращении его ждал сюрприз: тот мало того, что справился с поручением, так еще и кастрюльку с водой на газ поставил.
- Не солил? - устраиваясь на табуретке, спросил Макс.
- Я не знаю, где у тебя соль, - просто ответил гость и хлебнул пойла.
Макс кивнул. Взял забытую на столе банку и допил то, что в ней оставалось. Смял, швырнул в пакет для мусора, достал еще одну, приложился. Холодное было намного приятней. А вообще он бы выпил чего-нибудь покрепче.
Немного подумав, он достал стаканы и ополовиненную бутылку вискаря. Разлил, не спрашивая, будет ли гость это пить, поставил перед ним стакан и приложился к своему. Потом снова сунулся в холодильник, прикидывая, чего бы такого еще подать к пельменям. Нашел кусок сыра, пару помидорок, достал кетчуп, горчицу...
- Помочь? - Валя заерзал, отставив стакан.
- Да не, сиди. Чего тут помогать-то...
Валя перестал ерзать и вернулся к распитию вискаря, видимо, согласившись, что помогать и правда нечего - хозяин без него управится. Хозяин управился - без суеты и лишних движений. Допил виски, налил еще, помешал пельмени. Сел и с интересом посмотрел на гостя.
- Ты красивый.
Валя повел себя странно. То ли обиделся, то ли расстроился - Макс впервые не смог расшифровать выражение его лица. Тем прикольней было за этим лицом наблюдать.
Заметив, что его разглядывают, как музейный экспонат, Валя засуетился, вскочил, сказал:
- Я схожу покурю, ладно? На лестнице можно?
Макс не выдержал и засмеялся наконец, не переставая любоваться украшением своей коллекции. Потом сообщил:
- Там соседка в глазок пырится. Оно тебе надо? - и красноречиво смерил гостя взглядом.
Тот был в одних джинсах, с голым торсом и босой. Соседка была бы счастлива. А Валя предсказуемо сник и нехотя сел на место.
Маленькое кофейное блюдечко было назначено пепельницей. Валя сгонял в прихожую, достал из куртки пачку честерфилда, закурил, торопливо и неглубоко затягиваясь. После нескольких затяжек ему, кажется, полегчало, он расслабился и, не глядя на Макса, заявил:
- Красивый здесь ты.
- Ну я-то само собой, - с издевкой протянул Макс и занялся пельменями.
Потом они ужинали.
Аппетит у Вали оказался отменный, но ел он при этом аккуратно и, пожалуй, красиво. В нем вообще было много красивого - Макс не врал, когда говорил это. На него было приятно смотреть, очень уж он складным казался. Вроде бы ничего особенного - в толпе такие не выделяются, но стоило задержать взгляд - и можно было надолго залипнуть, оценивая детали, которые в конечном итоге складывались в весьма приятную картину. Невысокий, чуть ниже Макса, тонкокостный, с отчетливо развитой мускулатурой. Красивые руки, некрупные узкие ступни. И лицо - обычное такое, непримечательное, если не смотреть долго. Если долго, то начинаешь жалеть, что родители в детстве не отдали в кружок рисования. Прямо руки чешутся взять карандаш и начертить в одно касание...
Макс вздохнул.
- А ты вообще чем занимаешься?
Гость спешно проглотил пельмень, прежде чем ответить.
- У меня типография своя.
- Да ты что... - вежливо удивился Макс и стал расспрашивать: про доход, про клиентов, про всякое разное...
Валя отвечал охотно и развернуто, а Макс смотрел на него и понимал, что видит какое-то "два-в-одном". Тот Валентин, который рассказывал про бизнес - спокойный, уверенный, доброжелательный - и тот дерганый придурок, с которым Макс кувыркался в постели - два разных человека. С первым хотелось побухать, попиздеть по-душам. Второго хотелось дразнить и провоцировать. Всласть наговорившись с первым, Макс успел соскучиться по второму.
Пельмени к тому моменту закончились, а виски дало о себе знать. Валя опять курил, шумно выдыхая и тыча в блюдце кончиком сигареты. Макс подумал и повторил реплику:
- Все-таки ты красивый.
Реакция оказалась еще более удивительной, чем в прошлый раз. Валя на секунду замер, потом смял сигарету, поднялся и стал убирать со стола. Собрал тарелки, сунул их в мойку. Убрал бутылку и стаканы. Хлеб сложил в пакетик, сыр сунул в холодильник. Пепельницу переставил на подоконник.
Макс озадаченно наблюдал за его действиями, теряясь в догадках. Но когда на столе не осталось ничего, Валя посадил туда Макса, ногой отшвырнув табуретку. Все встало на свои места. В прямом и переносном смысле.
Завелся Макс моментально - кажется, еще до того, как табуретка с грохотом влетела в стену. Цивилизованный Валентин, минуту назад убиравший посуду, сатанел на глазах, расстегивая ширинку и сдирая с Макса полотенце, а Макс хрипло смеялся, вцепившись ему в плечи. И обоим было плевать, что жалюзи не опущено и любой желающий из дома напротив может посмотреть порнушку. Они жадно целовались, устраиваясь поудобней, примериваясь. Потом Валя вставил - и показал Максу небо в алмазах.
"Пробег" у Макса был дай боже, он хорошо знал, что такое качественный трах, но тому, что делал с ним чертов придурок, слово "качественный" не соответствовало. Это было очень скучное слово, ни в малейшей степени не отражавшее сути. Если бы Макс попытался дать определение происходящему, то ничего лучше слова "ебля" не нашел бы. Банальная разнузданная ебля, прекрасней которой ничерта нет на свете. Только после нее остаются синяки, укусы, кровавые ссадины и жаркие засосы. Если после ебли у вас ничего не болит, значит, это была не она. Макс приложился головой и ушибся локтем, стер лопатки и чуть не прогрыз ладонь, пытаясь не заорать, а Вале достались длинные царапины на спине, синяки на предплечьях и укушенная нижняя губа. Начав на столе, они закончили на полу и в добавление к прочему стерли колени. Они были очень, очень довольны в итоге.
Спустя несколько минут, когда, вяло трепыхаясь и постанывая, они пришли в себя, обнаружился маленький приятный бонус - неловкость, в той или иной мере мучившая обоих, бесследно исчезла. Валя на четвереньках сползал за бутылкой и стаканами, налил обоим и чуть не взвыл, сделав глоток, - губа слегка кровоточила и встрече с вискарем не обрадовалась.
- Ух, ч-ч-черт, - зашипел он, втягивая воздух, а Макс тем временем разглядывал отпечатки зубов на руке и нервно смеялся. Валя тоже засмеялся, от чего губу начало совсем уж зверски саднить, а от этого, в свою очередь, стало еще смешнее. Он накрыл рот ладонью и сложился пополам, пытаясь сдержать хохот. Макс посмотрел на него и заржал в голос.
- Придурки, господи...
Это была эйфория. Происшедшее казалось приключением - не опасным, но чертовски увлекательным. Макс отсмеялся и, чувствуя себя совершенно счастливым, заявил, что хочет надраться. Здесь, сейчас и до зеленых чертей. И когда он говорил "здесь" - он имел в виду "на полу в кухне".
Они опустили жалюзи, сели рядышком, прислонившись к стенке, и стали бухать. Совершенно расслабившийся Валя прекратил стрематься и гримасничать, отчего нравился Максу все больше. Не стало ничего забавно-трогательного в его смущении, потому что смущение испарилось, а вместо него вылезла какая-то очень доброжелательная и ненавязчивая заботливость.
- Льда у тебя нет? - спросил Валя, повертев перед глазами укушенную Максову ладонь. - Надо бы приложить, а то распухнет завтра.
- Да фигня, - отозвался Макс, - мы ее сейчас продезинфицируем.
И полил руку вискарем.
На полу образовалась маленькая лужица, и тонкий ручеек потек по гладкой безволосой ляжке. Валя сглотнул, наклонился и слизнул его. Потом чуток помедлил и снова провел языком по влажной коже - снизу вверх, от бедра к колену. Макс вздохнул, закрыл глаза и положил руку на Валин затылок.
- Отсоси мне, а?
Валя выпрямился. Слишком резко и неожиданно - Макс даже не заметил, что что-то не так - пристроил руку поудобней, обняв любовника за шею, и только потом почувствовал, как эта шея напряжена, но так до конца и не понял, что это значит.
Его предупреждали. Ему говорили, что нельзя играть с огнем, но он не слушал. И был свято уверен, что заподозрит неладное задолго до того, как что-то случится. Но, говорят, саперы теряют бдительность, и их отстраняют от службы во избежание фатальных ошибок. Макса некому было отстранить.
- Я что, педрила, по-твоему? - услышал он, когда жесткие пальцы сомкнулись на его шее. - Ты за кого меня держишь, тварь?
Он успел открыть глаза и увидеть кого-то совсем незнакомого рядом, а потом стало трудно дышать, но через мгновение и это стало неважно, потому что две сильные руки тряхнули его, намертво сжав шею, и первый же удар затылком о плитку отозвался звоном и искрами. Потом второй, третий. И Макс успел еще подумать, что Саня, наверное, вспомнит внезапного гостя, его синюю куртку, но захочет ли об этом рассказать... а потом уже нечем было думать - четвертый удар закончился тьмой, и не осталось ни звона, ни боли.
...Если бы Макс существовал, он бы, вероятно, порадовался тому, что умер быстро. А еще он бы сказал: "Дурак ты, Валя, какой же ты дурак..." Пять бычков в блюдечке, сперма в заднице, отпечатки на всем, до чего можно дотронуться, соседи и, как ни странно, Саня, первым пришедший в ментовку. Нет, у Вали не было ни единого шанса. А что с ним делали в зоне - это совсем другая история.