В общежитии было тихо и пусто. Все мои однокурсники трудились на преддипломной практике, а младшие - на занятиях. Только я спокойно собирался в свой авиационный. Руководитель назначил мне встречу в двенадцать. Я включил магнитофон и начал под музыку складывать в папку журналы, которые мне было велено взять в библиотеке.
Романченко, который направился, было, на место своей практики - на ампировскую кафедру, услышав музыку, заглянул в мою комнату.
- Привет, Генка. Ты что, не на практике?
- Вот - собираюсь. А ты почему тут сачкуешь?
- Загулял малеха. Дома с классной девицей познакомился. Потом фотку покажу. Сдохнешь от зависти. Иду за прогулы каяться.
- А где ты практикуешься?
- У Ампирова. А ты?
- В авиаинституте. Руководитель у меня - что надо. Парень всего на три года старше. Но грамотный! А почему ты у Ампирова? У тебя же в Реутово назначение, под Москву.
- Они меня на практику не взяли. Пришлось к Ампирову. Здесь буду и диплом делать.
- У кого?
- У Окина.
- Тоже классный парень. К нему идешь?
- Сначала к Ампирову. Мне записку оставили, что без его разрешения теперь не допустят! Как на Голгофу иду.
- Брось ты, Лешка. Что он, не человек, что ли?
- Говорят, он в таких случаях кровь пьет через жопу!
- Всю не выпьет.
- Тебе хорошо в твоем авиационном. А меня уже сейчас мандраж бьет.
- Ничего, все равно перекуришь это дело.
Застегнув змейку на видавшей виды папке и выключив музыку, я надел пальто и подошел к двери.
- Пойдем, Алешка. Мне пора.
- Пойдем. Пожелай мне "ни пуха".
- Ни пуха!
- К черту!
Мы вышли из общежития и разошлись каждый в своем направлении.
Подойдя к кабинету Ампирова, Алешка остановился в нерешительности. Но от судьбы не уйдешь - все равно придется войти. Была - не была! Он тихо постучал и, не дождавшись ответа, толкнул дверь и вошел в кабинет.
В это время зазвонил телефон. Ампиров схватил трубку и взглядом пригласил Романченко сесть на стул рядом с его столом.
- Слушаю - Ампиров! Что? Эх, черт! Опять это крючкотворство! Ну, каждый - пуп земли! Каждый - большая цаца и крупный швецер! Что же делать?
Из трубки кто-то возмущенно кричал. Ампиров посмотрел на ожидавшего Романченко и, не дождавшись паузы, вклинился:
- Ладно! Бог с ним! Из любого положения всегда есть два выхода - знаете этот анекдот? Как-нибудь на досуге расскажу. Постараемся что-нибудь придумать. А вы сейчас езжайте в салон "Прибор". Наша банковская фишка уже к ним пришла - звонили. Заберите осциллографы и частотомеры. Все. Меня здесь человек ждет. Будьте здоровы!
Он положил трубку и обратился к Алешке:
- У Вас что?
- Я - Романченко, Алексей. Студент-дипломник. Пришел на практику.
- Преддипломная практика началась еще позавчера. А для Вас что, особые сроки назначены?
- Нет, но...
- Какое еще "но"? Я Вам что, лошадь, что ли?
- Понимаете, так получилось...
- Меня совершенно не интересует, что там у Вас и как получилось! Вы опоздали на самую важную практику. Значит, она Вам не нужна! Тогда кому она нужна? Мне, что ли? У меня от всякого рода практик уже двадцать с лишним лет передышки нет!
- Но у меня назначение на практику на Вашу кафедру, Валентин Аркадьевич...
- Вы на меня, пожалуйста, не давите! Прогуляли два дня - идите, гуляйте дальше.
- Валентин Аркадьевич, я, разумеется, виноват. Но практику же надо проходить. Пожалуйста, дайте мне работу. Самую трудную! Я работы не боюсь. Увидите - справлюсь.
- А у нас уже все участки работы на ближайшее время распределены! Так что извините! Практику проходите где-нибудь в другом месте.
- Валентин Аркадьевич! Не отчисляться же мне из-за опоздания на два дня! Я за это втройне отработаю!
- Все хорошо вовремя, дорогой Романченко! Вот что мне прикажете с Вами делать? Где я теперь для Вас работу искать должен? Как Вы себе это представляете?
- Ну, что-нибудь паять меня посадите. Я могу паять - и быстро, и качественно!
- Да паяльщиков у нас, как навоза в свинарнике! Что Вы еще считаете, что умеете делать?
- Ну, какие-нибудь бумаги обрабатывать, фотопленки с результатами измерений. Я это уже делал у Вас на кафедре. После третьего курса на летней практике. Вот здесь - за этой стенкой.
- Дорогой мой! На этом у нас сидит целая толпа девочек! И фактически с половинной нагрузкой. В основном болтают без умолку. Одной захочется пописять, так она ведет с собой еще десяток. А уволить не имеем права. Таковы советские законы. Хорошо это или плохо - вопрос дискуссионный. Но не нам и не здесь это решать. А поручить им, к сожалению, больше нечего! Вот что Вы еще смогли бы делать в лаборатории? Нужное, конечно, а не так, для отбывания номера.
- Приборы ремонтировать, измерения проводить...
- Этим у нас специалисты занимаются, а не случайные люди вроде вас. Они и аппаратуру знают, и опыт имеют. А Вы что? Ни то, ни другое. Видите, Вы для нас абсолютно бесполезны!
- Можно плакаты какие-нибудь рисовать...
- Миленький Вы мой! - перебил его Ампиров, - Вы что, художник?
- Нет, но...
- Никаких "но". Раз нет - значит нет. Вы нам не нужны.
- Так что же мне делать?
- А я откуда знаю? Что Вы меня заставляете Ваши личные вопросы решать? У меня и своих предостаточно, уверяю Вас!
- А можно, я к Окину подойду? Он обещал меня на диплом взять.
- У него уже есть два студента-дипломника. С тремя он не справится - работы у него своей, не считая учебной - пруд пруди!
- Быть может, он меня третьим согласится взять? Можно, я спрошу его?
- Ни в коем случае! Я, как заведующий кафедрой, буду категорически возражать.
- Почему?
- Вы что, допрашивать меня сюда пришли?!
- Нет, Валентин Аркадьевич, я...
- Тогда поучитесь себя вести, молодой человек! Вам еще рано заведующему кафедрой вопросы задавать! Но Вам я, так уж и быть, отвечу. Если у преподавателя, тем более молодого, три студента-дипломника, он ими управлять уже не в со-сто-я-ни-и. Из такого руководства может получиться только пшик. Так что идите в деканат, что ли. Пусть декан направляет Вас на другую кафедру. Возможно, их там устраивают и разгильдяи вроде Вас! Или есть недогруженные сотрудники, которые смогут быть Вашими руководителями. А нам Вы не нужны. Поймите, наконец, такую простую вещь: научная лаборатория - это сложный инерционный механизм, и он уже запущен. Его работа стоит государственных денег. Чтобы в него ввести новую деталь, его необходимо остановить. А простой - это потери и сбои. В таких случаях думают, стоит овчинка выделки или нет. Вы что, такая важная деталь, ради которой есть смысл идти на такие потери? Идите, мне край - нужно работать, а я тут с Вами время теряю.
Ампиров углубился в бумаги. Но Алешка продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу.
- Валентин Аркадьевич! Пожалуйста... Я не хочу... на другую кафедру!
- Идите, Романченко. Чего Вы стоите? Здесь не ставится вопрос "хочу - не хочу". Вы опоздали - поезд ушел. Дорога ложка к обеду. После обеда ее можно выбросить. Идите, Бога ради! Не мешайте мне работать.
Алешка не двинулся с места. Ампиров встал, готовясь уйти, и начал собирать бумаги в папку. Некоторые он сразу откладывал, другие тут же клал в ящик стола. Иные он несколько раз перечитывал, размышляя, что же с ними делать. Взяв несколько бумаг, сколотых скрепкой, Ампиров задумался. Поразмыслив несколько секунд, он неожиданно спросил:
- Кстати, а подписи подделывать Вы умеете?
- Нет, что вы, Валентин Аркадьевич! Избави Бог! Никогда в жизни этого не делал! Это против моих правил, в конце концов, - запротестовал Романченко.
- Да? А жаль! Нам как раз нужен такой человек! Может, попробуете? Вот Вам образец. А вот бумага. Берите сколько нужно и тренируйтесь. Вдруг получится? А я приду часа через полтора. Вот ключ от кабинета. Но без меня, пожалуйста, не уходите. Можно только в туалет выйти минут на пять. Так как, а? - спросил Ампиров, выжидательно уставившись на Алешку суровым взглядом.
- Не знаю, ей-Богу... - засомневался Алешка.
- Никаких "не знаю". Да или нет?
- Да, конечно. У меня выхода нет, - сказал, вернее, прошептал Алешка.
- Это уже лирика. Оставим ее поэтам. Все. Я пошел. Телефон я переключу на секретаря, - он щелкнул тумблером. - Успеха Вам.
Ампиров вышел из кабинета, плотно затворив за собой дверь. А Романченко принялся выполнять столь необычное поручение заведующего кафедрой. Это, несомненно, был шанс разрешить столь неприятную проблему, как конфликт с Ампировым. И Алешка ухватился за него с надеждой. Сначала у него получались только неуклюжие каракули. Потом стало выходить что-то вроде грубой копии предложенного образца. А после часа тренировки он уже мог одним росчерком выводить довольно неплохое, на его взгляд, подобие нужной подписи. Алешку мучил вопрос, а не провоцирует ли его Ампиров? Но выхода действительно не было. В конце концов, что он теряет?
Ампиров появился через три часа, когда у Алешки уже лопалось терпение, и он стал всерьез подумывать насчет того, чтобы уйти. Если бы он знал, что делать с ключом от кабинета, он бы наверняка ушел.
- Фу ты, черт! А я, грешным делом, совсем забыл о Вас. Голова забита всякой всячиной. Простите уж, ради Бога!
Ампиров развел руками, изображая безысходность. Разложив бумаги по папкам и кипам на столе, он обратился к Алешке, что-то при этом записывая в блокнот:
- Ну и как? Успехи есть?
- Да вот... - Алешка протянул ему лист бумаги, густо испещренный фальшивыми подписями.
- О! Чудесно! Да у Вас же выдающийся талант по части подделки подписей! А я и не подозревал, что к нам на практику прислали такого талантливого специалиста!
Он вынул из папки несколько бумаг и протянул Романченко.
- Вот здесь, пожалуйста, подпишите. Отлично! Теперь вот здесь. И здесь тоже. Ну, прямо лучше самого главбуха! Это его подпись.
Складывая в папку бумаги, которые только что подписал Романченко, Ампиров с улыбкой добродушно разъяснял:
- У нас на полигоне идет строительство. Нужны гвозди позарез. Целых два ящика. Деньги по теме есть, гвозди на складе тоже. Старый финансовый год закончился, новый не начался. Главный бухгалтер не подписывает требования, поэтому склад не выдает. Не стоять же строительству - оборонная тематика! Приходится обманывать! Не для себя же - для государственного дела, в конце концов! В хозяйственных делах иначе нельзя - тогда ничего не сделаешь. Потом ведь за то, что не управились, штаны снимут. С кого, по-вашему? С меня, конечно. Причина никого не интересует. Недавно шел фильм "Призраки в замке Шпессарт" - не смотрели? Так вот, там пели песенку с замечательными словами: "Важнее всего результат! Чики-чики-чики-чик, чики-чики-чики-чик", - пропел Ампиров без намека на слух, дирижируя авторучкой. - А так - поругают, что мы здесь поступили незаконно, и все. Пусть ругают, налагают взыскание, леший с ними! Переморгаю как-нибудь, не в первый раз. Лишь бы дело двигалось. Законы, конечно, дурацкие. Будь я министром, я бы их поломал. - Ампиров заговорщически усмехнулся. - Как видно, только поэтому меня туда не назначают. Вот и выкручиваемся, как можем. В рамках допустимого, разумеется.
Ампиров снял трубку и набрал номер.
- Надя! Найдите, пожалуйста, Кошевого и скажите, пусть подготовит "газик" и зайдет ко мне. И вы тоже зайдите. Вместе с ним. Пойдем на склад гвозди получать. Подпись главбуха уже имеется. Только не раззванивайте, пожалуйста. Скажите Кошевому, чтобы был готов сразу же на полигон ехать. Гвозди отвезти. Документы я оформил. Все. Вперед!
Он с удовлетворением положил трубку и принялся протирать очки желтым лоскутком тонкой замши.
- Что ж, Романченко, будем считать, что Вы в достаточной мере искупили свои грехи. Все! Спасибо. Идите домой. Завтра будьте к восьми ноль-ноль. За Ваши выдающиеся заслуги перед кафедрой мы уж как-нибудь постараемся придумать, что Вам делать на преддипломной практике.