Хочу немного пообщаться с бумагой на неслужебную тему, в свое время настолько меня взволновавшую, что я до сих пор не могу прийти в себя. Воспоминания вызывают во мне душевное смятение необычайной силы, бурю эмоций, шквальные потоки воспоминаний о разнородных ощущениях. Если кто-то прочитает эти строки, он сочтет меня неизлечимо больным психически. То же подумал бы и я, прочтя подобную исповедь даже очень близко знакомого мне человека.
С октября 1985 года я хранил эту тайну, боясь кому-либо хотя бы косвенно намекнуть о пережитом мною во время болезни. Только беседа с сотрудницей (В. Бавыкиной) подтолкнула меня к тому, чтобы изложить пережитое на бумаге. Оказывается, она испытывала нечто подобное во время наркоза при взятии спинномозговой пункции весной 1985 года. Подобное же испытывали и другие люди, о чем свидетельствует анализ исторических событий. Были ли эти люди больны и находились ли под действием наркотических или иных средств эйфорического действия - в большинстве случаев остается только гадать.
Хочу начать по порядку, по возможности ничего не упуская. Если вспомню потом еще что-либо, я не остановлюсь перед исправлением и даже коренной переработкой этих заметок.
Это было в 1985 году. Еще с января начались у меня головные боли, которые снимались только сильнодействующими болеутоляющими средствами. Особенно хорошо помогала "тройчатка" - анапирин. Пенталгин почему-то на меня почти не действовал. Сначала помогала одна таблетка "тройчатки", потом пришлось увеличить дозу до двух. Головные боли все учащались и к концу лета, редко какой день я обходился без анапирина. Боли были сильными, но терпимыми. Сопровождались легким поташниванием. И так до октября. Тогда у меня голова болела неделю подряд; боль удавалось только ослабить, но полностью снять - нет. От "тройчатки" сильнее тошнило, но не рвало.
И вот однажды вечером боль стала медленно нарастать с каждым ударом пульса. Тошнило, как никогда. Я лег спать в 21:00, проглотив две таблетки "тройчатки" и таблетку димедрола. Среди ночи проснулся от дикой головной боли. Локализация боли довольно быстро изменялась. Я натирал голову "золотой звездой", меновазином, но хотя бы частично ослабить боль не мог. Принял опять "тройчатку". Меня вырвало. И при ужасной боли! Боже! Какие это были муки! Я метался по квартире, орал, прижимался головой к стенам в углах спальни и прихожей. Боль только нарастала. Наконец я согласился вызвать "скорую".
"Скорая" приезжала трижды. Меня кололи анальгином, димедролом, эуфиллином и Бог знает, чем еще. А боль все нарастала. Я рад был терпеть любую внешнюю боль, лишь бы отвлечь внимание от дичайшей пульсирующей боли в голове, даже умереть.
Врачи констатировали спазм сосудов головного мозга. Они клали к моей голове грелку - то на затылок, то на темя, то куда-то там еще. Бесполезно. Я уже не мог сдерживать стона отчаяния.
Наконец уехала третья скорая, а я остался в цепких когтях умопомрачительной боли. Я уже и не стонал, только лежал и, стиснув зубы, терпел, призывая на выручку все ресурсы своего организма. Боль продолжала неистово свирепствовать с садистической неумолимостью. И тут, видимо, начали действовать введенные мне лекарства. Я стал впадать в какое-то оцепенение, и боль - нет, не прекратилась - словно перешла к кому-то другому, а я только как бы со стороны наблюдал ее адские атаки. Постель будто рухнула подо мной, а я начал падать, падать, падать... в темноту, все более удаляясь от того, у кого болела голова, и теряя с ним связь. Внезапно наступило облегчение, и тогда я увидел свет, какой-то спокойный равномерный свет, который лился сам по себе, вроде бы не имея никакого источника; просто было светло - и все. И я не видел - просто ощущал его каким-то непонятным образом. Я почувствовал себя совершенно иначе, чем когда-либо. Что это было за ощущение! Сейчас я не могу вспомнить всего в деталях, да это к тому же невозможно описать категориями любого человеческого языка. Просто не существует языковых категорий, соответствующих тем понятиям, которые могли бы отобразить мое состояние. От того состояния остались только эмоции, которые с течением времени мне все труднее воскресить в себе. Воспоминания о них слабеют с каждым днем, что и заставило меня срочно написать об этом происшествии.
Постараюсь описать свои ощущения, хотя понимаю, что смогу это сделать весьма и весьма приближенно. Это вовсе не событие, скорее это напоминает комплекс ярких ощущений, удивительных по своей силе, необычности, неожиданности, полноте и новизне. При этом я не могу сказать, что я что-то видел, слышал и четко запомнил. Моей памяти удалось сохранить лишь жалкие обрывки воспоминаний. Хочу, дополнив их в какой-то мере фантазией (?), рассказать, что я испытал, во всяком случае, как мне это представляется, с трезвых сегодняшних позиций безо лжи и приукрашиваний, ибо никакая человеческая фантазия не способна создать столь яркие образы, краски, ассоциации, мощные вихри, потоки, разнообразие и упорядоченность. Но что бы я ни написал - это будет все равно не то - слишком далек мир наших повседневных образов от того, что я ощутил. Вероятно, сходным образом чувствовал бы себя житель времен палеолита, попади он в наш век, если бы ему показали автомобили, метро, кино, телевидение, компьютеры, космические корабли и прочие чудеса современной техники. Притом, все сразу, параллельно. Но так, чтобы он самое основное все же кое-как понял. А потом вернули бы его в свое время, в свое общество. Разве смог бы он описать даже самым близким людям увиденное, чтобы ему поверили или хоть что-то поняли? Думаю, что по сравнению со мной он находился бы в куда более выгодном положении, ибо увиденное мною представляется мне иррациональным, невыразимым словами. И только образы способны хоть как-то, хоть что-то передать окружающим, близким мне по духу. Но, будь я художником или композитором, я бы, наверное, оказался в еще более затруднительном положении.
Итак, я ощутил себя в совершенно иной форме бытия. Не скажу, что я не осознавал необычности своего положения. Но я не испытывал любопытства человека, оказавшегося в новой, совершенно непривычной обстановке. Я не имел желания разведать, где тут что и как. Меня захлестнула волна восхищения, удивления, мною овладело потрясающее волнение, ощущение кипучести, необъяснимого восторга, поэтического вдохновения, яркости и четкости восприятия. И чего-то совершенно потрясающего, необыкновенного, пламенного, возвышенного, благородного, необъятного и чего-то еще, еще, еще... Чего-то самого-самого..., бодрого, буйного, ураганного, свободного, феноменального...
Словно до сих пор я жил в каком-то ограниченном пространстве и внезапно вырвался на необъятный простор, ОСВОБОДИЛСЯ в самом невероятном смысле этого слова. Я ощутил, будто бы с меня внезапно кто-то невероятно могучий, скорее Всемогущий, снял какие-то особые ограничения, о которых я даже и не подозревал ранее. Мне словно открылись основополагающие истины во всей своей гениальной простоте, четкости, ясности, красоте и непосредственности. Нет, я не стал всезнающим. Но мне словно бы открылся доступ к ЗНАНИЮ всех уровней, к Всеобщей Гармонии Мира, к Совершенству и какому-то Абсолюту.
Это было неописуемо. Приятно ли это было? На этот вопрос ответить невозможно. Меня переполняли разнородные эмоции. Среди них были приятные и неприятные одновременно. Мне было радостно и печально, весело и грустно, торжественно и тоскливо. И так далее, и тому подобное, и еще во много раз сильнее, ярче и невероятнее. Я испытывал ужас и восторг, величие и ничтожность собственной личности одновременно. И все это параллельно, в комплексе! И никакой противоречивости - полнейшая гармония. Я ощущал присутствие какого-то Высшего Интеллекта, скорее Суперинтеллекта. Я был весь в Его власти и в то же время сохранял независимость, автономность собственной личности, полную свободу воли и мог удовлетворять любое свое желание. Если хотелось что-то узнать, мое сознание безошибочно находило ту ячейку, где хранилась интересующая меня информация в доступном мне виде. Я по желанию мог разворачивать ее, проникая все глубже в подробности и связи с другими областями до бесконечности, в любую сторону. Я помню, что делал это, но впоследствии так и не смог воспроизвести в памяти никаких деталей.
Суперинтеллект общался со мной. Ничто не может сравниться с таким общением! Словно какая-то необыкновенная, неописуемая волна эмоций накатывалась на меня, и мое сознание получало множество самых разных вопросов одновременно. Невозможно представить число этих вопросов, их объем и содержание, глубину или хотя бы примерный диапазон. Помню только, что это касалось моих желаний, взглядов, отношений, чувств, ассоциаций и чего-то еще, чего не могу припомнить, представить и описать. Остались только остаточные впечатления колоссальной глубины, неповторимые и неизгладимые. Малейшее усилие воли с моей стороны, и волна эмоций скатывалась с меня и уносила ответ сразу на все вопросы, причем истинный, правдивый. Солгать было невозможно. Можно было только не отвечать. ОН был добр и строг, на бесконечное число порядков превосходил меня во всем, но относился ко мне с уважением, не уязвляя моей личности, не принижая моего "Я" ни в чем ни на йоту.
Помню, что для меня перестали существовать тайны, я восторгался, как все просто. И это впечатляло, страшило, интриговало и воспламеняло меня. Я видел сразу весь мир, всю вселенную с ее безграничностью, бесконечно малым началом, многомерную. Прошлое и будущее утратили всякий смысл. Я мог заглянуть в любую точку Пространства-времени, будь она в глубинах океана, в недрах звезд, в просторах Космоса и на любом отрезке времени. Любую человеческую жизнь я мог проследить от начала до конца, вникая по желанию в любые подробности, разобраться в любых деталях. Хочу еще раз подчеркнуть, я не помню этого конкретно, в памяти остались только ощущения, смутные образы и расплывчатые контуры. Все было рядом: далекое и близкое, во всех временах, словно свернутое в каких-то новых, не известных мне измерениях, количество которых неисчислимо. Стоило пожелать, хоть чуть-чуть напрячь волю, и я получал возможность развернуть нужный мне участок в любом измерении на любую протяженность. Кажется, я делал это, и ОН во всем помогал мне.
Помнится, будто я просматривал панораму собственной жизни, останавливался на интересующих меня деталях, анализировал отдельные поступки. И меня мучили то стыд, то раскаяние, то горечь, то досада, и очень редко оставались приятные впечатления. Помнится, будто некоторые мои поступки вызывали душевные мучения, словно язвы болели, кровоточили, мешали, саднили, терзали душу. В ЕГО власти было излечить меня от этих язв или оставить их болеть, напоминать о себе ВЕЧНО. Но для этого что-то от меня требовалось. Нужно было сделать некий выбор, принять какое-то важное решение, от которого зависело в моем бытии ВСЕ.
Я пытался рассмотреть свое будущее, но никак не смог в него проникнуть. Оно оставалось туманным.
Я просил ЕГО помочь мне, и ОН потребовал, чтобы я принял РЕШЕНИЕ. От НЕГО зависело все. Стоило только чуть-чуть напрячь волю - и конец всем сомнениям. Но это было неописуемо трудно, страшно. Слишком велики были неопределенность будущего, ответственность за принятое РЕШЕНИЕ и риск. Да-да, я чем-то очень рисковал. Меня никто не подталкивал ни на какое решение, принуждение исключалось, воля была свободна. Но РЕШЕНИЕ должно было вызвать необратимые последствия. Было ли мне ясно, что это за последствия - не помню. Скорее всего, оно определяло возможность возвращения к прежней форме бытия, казавшейся тогда такой примитивной. Это отношение к ней осталось во мне по сей день.
Кстати, мне вроде бы открылась вся ничтожность моих прежних забот и планов. Я вроде бы обрел способность определять подлинную цену всему на свете. Помнится, меня поразил контраст между ценами - одно ценилось очень высоко, другое очень низко. Одни долги были незначительны, другие - бесконечно велики. Меня мучил вопрос - чего больше - долгов или приобретенного, но для полной оценки этого тоже требовалось принять РЕШЕНИЕ.
Помнится, я метался в поисках его. Эти поиски возбуждали во мне вихрь эмоций, повергали в смятение. Отголоски этого эмоционального урагана еще живы во мне и вызывают цепи ассоциаций самого различного плана. Я обращался за советом к НЕМУ, но ОН молчал, словно переставал существовать, когда я посылал ЕМУ этот вопрос. Тогда ОН представлялся чем-то холодным и бездушным. Сейчас это состояние ассоциируется у меня с какими-то строгими фигурами, схемами, формулами, законами материи. Когда же я обращался к НЕМУ с чем-либо не связанным с РЕШЕНИЕМ, ОН был воплощением всего живого, всей гармонии, доброты, отзывчивости, знаний, эмоций, откровения, четкости, логики, связности и всего-всего... Я имел доступ к каждому атому Вселенной, мог все узнать, но ничего не мог изменить. По-моему, от РЕШЕНИЯ зависело, сохраню я знания или нет, что-то важное, что-то очень важное, самое важное, решающее.
Я знал, что где-то есть такие же, как я, пытался добраться до них, чтобы испросить совета. Но для контакта с ними от меня тоже требовалось РЕШЕНИЕ.
Как трудно было принять это самое РЕШЕНИЕ!.. В трудностях было сосредоточено все: желание что-то узнать, муки совести, торжественность самого момента, страх за последствия, презрение к себе, ощущение какой-то острой необходимости, тревоги, возможности что-то исправить, изменить, в чем-то разобраться. Таких мук я не испытывал даже в самые ответственные моменты всей моей жизни. Я долго мучился...
Верх взял какой-то животный страх перед чудовищной неопределенностью. Не помню, чтобы я сказал "нет" или сформулировал какую-то мотивировку. Я только помню, что прекратил колебания и твердо знал, что этим сделан выбор слабого человека.
Я почувствовал страшную усталость, измученность, вспомнил вдруг о недавней боли, о "скорых" и о работе, на которую не мог пойти. Открыв глаза, я в полумраке увидел спальню, светящееся табло электронных часов и свет в окне. Детали сна еще некоторое время держались в памяти, но таяли, ускользали от сознания одна за другой. А через несколько минут от них не осталось и следа. И только поток эмоций продолжал бушевать во мне, напоминая об ушедшем болезненном сновидении. Оно было настолько ярким, что впечатления о нем еще долго не оставят меня в покое.
Хотел ли бы я еще раз испытать такое? Скорее всего - нет. А вообще-то не могу сказать это достаточно ясно и четко.
Что было самым ярким в этом сне? Скорее всего, эмоциональное смятение, вызванное ощущением какого-то просветления. Теперь я вкладываю в это понятие совершенно особый смысл. Вполне возможно, что то же или что-то подобное испытывали и Шакьямуни, и Мухаммед, и многие из тех, кому никто не верил, кого считали лжецами и душевно больными. Пожалуй, от таких ощущений можно действительно свихнуться.
Но что это было? Кошмарный сон? Нирвана? Клиническая смерть? А может быть, это все одно и то же, но в разных формах, фазах, или на разных уровнях?
Я читал, что вышедшие из клинической смерти рассказывали нечто подобное, напоминающее, хоть и весьма отдаленно, то, что видел в этом сне я.
Недавно о подобном сне мне рассказала моя коллега В. В. Бавыкина. Она видела его под наркозом, когда у нее брали спинномозговую пункцию. Об этом я уже писал. Может быть, это просто-напросто действие наркотика? Но почему же об этом не пишут специалисты и те, кто его испытывал? Ведь это так впечатляюще! Это просто невероятно! Сейчас, когда все позади, я после долгих колебаний могу сказать, что в этом сне я не имел сомнений, есть ли Бог. Смотря ЧТО им называть. Странно, что это говорю я, материалист до мозга кости, получивший атеистическое воспитание и воспитавший двоих детей в абсолютно атеистическом духе.
Я видел много различных кошмарных сновидений, но подобных этому еще не видел. И ни от кого, кроме Вероники о них не слышал; о чем-то хотя бы похожем. Сон был настолько ярок, что я, наверное, не перестану анализировать его до конца жизни. И лишь немногим доверенным людям смогу дать прочитать эти записи. Только испытавший нечто подобное не отнесется с недоверием к изложенному здесь в общих чертах содержанию моего сновидения. Все же остальные либо сочтут, что я помешался, либо решил позабавиться, сочинив всю эту историю от начала до конца.