- Как быстро обживается территория. Теперь здесь вместо едва заметной тропинки настоящая грунтовая дорога.
- Да, действительно. Наши люди успели хорошенько протоптать ее, - сказала Мария, поправляя на спине рюкзак. - Однако она раскисает во время дождя. Отец Кирилл, хочет вымостить ее камнями, но не хватает рабочих рук. Люди заняты сейчас более срочными делами.
Она с сожалением вздохнула.
- Первым долгом нужно построить для всех жилье, медпункт, школу и, конечно же, храм, - добавила она.
Солнце на востоке уже поднялось над синей кромкой леса и начало припекать грудь, темя и плечи. Было тягостно видеть, как незнакомые мне люди вторгаются в первозданную природу, словно нож в живую плоть. Не знаю, зачем было соглашаться идти с Марией в лагерь, но решение принято - возвращаться как-то неудобно.
Легкий ветерок, поднимая облачка пыли, шелестел в высокой траве, которая совсем недавно была зеленой, шелковистой и сочной, а теперь совершенно высохла и пожелтела под горячим экваториальным солнцем. Дождя не было около месяца. Стоило лишь чиркнуть спичкой, и она вспыхнула бы, как порох. Ночной бриз уже стих, дневной не успел подуть, и ветер налетал едва заметными порывами, постоянно меняя направление, покачивая над пересохшей травой пушистые головки, колючие шишки и большие ветвистые колосья, подхватывая и разнося разномастные семена в виде белых парашютиков, рыжеватых бабочек и светло-коричневых зернышек с белесыми распушенными хвостиками. Местами из желтой травы вызирали редкие лиловые и ярко-желтые цветы, такие же сухие и колючие, как наши бессмертники. Докучали всевозможные насекомые, налетая то спереди, то сзади, иногда зависая перед самым лицом.
Мария остановилась и ласково посмотрела мне в глаза.
- Дай воды глоток, а то в горле першит от жары и пыли.
Я повернулся к ней спиной.
- Вынь из рюкзака баклажку. Увидела?
- Да. Вот она.
Мария попыталась отвинтить крышку, но потные пальцы беспомощно скользили по ее поверхности. Наконец она поддалась, и полиэтиленовая бутыль чмыхнула выпущенным газом. Сделав несколько жадных глотков, Мария, со смаком ухнув, протянула ее мне. Утолив жажду, я вернул ей оставшуюся воду.
- На, сунь на место.
В траве что-то зашелестело, и на дорогу выскользнула полутораметровая змея. Мария в ужасе кинулась ко мне и тесно прижалась к груди, но рептилия не обратила на нас никакого внимания и, блеснув серебристо-серой чешуей, со скоростью молнии пересекла дорогу и скрылась в траве на противоположной стороне.
- Ужас! Такая длиннющая. У меня сердце в пятки ушло, и мурашки по коже поползли. Клянусь, чуть не уписялась со страху.
- Конечно, страшно. Но лучше в таких случаях не шарахаться. Кто знает, как она расценит твое шараханье. Может подумать, что ты ей угрожаешь, и напасть.
- Все здесь хорошо, но всякие змеи, пауки, скорпионы... Как подумаю, так и млею от страха.
До спуска в лагерь шли молча. В ломкой траве стрекотали, щелкали и скрежетали насекомые, щебетали и насвистывали птицы, шелестели рептилии и грызуны. Мария время от времени оглядывалась и озаряла меня свей нежной улыбкой.
Вскоре мы подошли к спуску, ведущему в лагерь, откуда были слышны человеческие голоса, столь непривычные для меня в этой необжитой местности, а также звуки молотков, топоров и пил. Где-то внизу работали люди.
- Интересно, что они там рубят и пилят?
- Артем, дорогой, ты так давно сюда не приходил... Никак не мог смириться с тем, что уступил нашей пастве монополию на этот мир. И напрасно. Тут все преобразилось до неузнаваемости - увидишь.
В правдивости этих слов я убедился, как только мы спустились на террасу у лагеря и оставили в тени рюкзаки. Немного ниже, в роще, где я когда-то впервые раскинул палатку, стояло несколько мазанок с каменными дымоходами, крытых пальмовыми листьями. Четверо мужчин трудились над сооружением еще одной, тщательно укладывая саман, а немного ближе ко мне женщина ногами месила для самана глину, время от времени добавляя в нее пальмовых листьев и навозной жижи. Другая в это время лопатой загружала готовую смесь в деревянные формы, немного утрамбовывала и ставила на солнце для просушки.
Увидев нас, все на минуту приостановили работу и с поклоном поздоровались:
- Здравствуйте! Добро пожаловать!
- Здравствуйте! Бог на помощь! - ответил я, а Мария молча помахала им рукой. - Откуда Вы тут среди камней глину берете?
- Там, наверху, есть озеро с глинистыми берегами, - ответила женщина, которая заполняла формы. - А рядом на лугу козьего навоза полно. Добавляем в глину для крепости.
- Но лучше - птичий помет, - дополнила месильщица глины. - С ним лампач как бетон затвердевает. У моря на скалах его залежи. Только отковыривать трудно, да потом еще размачивать.
- Лампач? А что это?
- Да вот эти глиноблоки, Артем Тимофеич. Саманом их еще называют.
Между мазанками сновало несколько детей. Стесняясь меня, они спрятались в кустах и с любопытством из-за них выглядывали. Как жаль, что я не догадался прихватить для них хотя бы по конфетке!
Кивком головы Мария пригласила меня пройти вниз, к реке. Пройдя сквозь заросли, я увидел перекинутый на другой берег деревянный мостик. По сути это была кладка из бревен, устланная поперечными досками, по обе стороны которой возвышались бамбуковые перила. И перила, и настил еще не успевшие обветриться, белели на фоне серых береговых скал и шумящей синевы воды.
- Даже мостик соорудили! - удивился я. - И такой прочный. Ну, молодцы.
- На прошлой неделе закончили. Теперь можно спокойно ходить на тот берег. Наши женщины оттуда птичий помет на тачках возят. Для стройки. А мужчины в свободное от работы время рыбку ловят. Одного улова обычно на всю деревню хватает.
- Интересно, Кирилл привез сюда сотни три народу, а я сейчас видел не больше десятка. Где же остальные?
Мария махнула рукой вглубь леса.
- В основном, на той стороне острова. Там и пещера есть, еще более удобная, чем здесь, и огороды, и приличную деревню строят. Скоро храм возведут, потом школу и медпункт. Так что жизнь нашей паствы здесь, как видишь, вовсю кипит.
- Пойдем на ту сторону реки, - предложил я. - Хочу Ваш мост обновить.
- Иди, наверное, один, а я схожу в лагерь. Там наши женщины еду готовят - помогу, если надо. Долго не загуливайся. Часа через два обедать будем.
- Вольному воля. В лагерь, так в лагерь. А я немного поброжу среди скал.
- В лес, смотри, не углубляйся - опасно в одиночку. Говорят, на том берегу опасные звери есть.
- Это ты-то меня предостерегаешь? - я засмеялся. - Да при мне всегда мои верные друзья: боевой нож и топорик.
- Все равно опасно одному там ходить. Тут уже бывали неприятности. Слава Богу, особо никто не пострадал.
- Не переживай. Со мной ничего не случится.
Мария повернула обратно, а я пошел по мосту на противоположный берег речки. Кладка была сделана профессионально. Со стороны правого берега бревна лежали на широкой площадке и были прочно закреплены в скальном грунте кольями. На левом берегу естественной площадки не было, и люди Кирилла то ли кирками ее выдолбили, то ли взрывами. Во всяком случае, там тоже все было сделано прочно и надежно. До воды было метров пять-семь, и река даже при самой полной воде вряд ли его снесет. Как бы там ни было, а кладку, несомненно, сооружали профессионалы.
Идя вдоль берега реки, я вышел к морю и двинулся дальше к востоку. Скалистый берег круто обрывался, и вода внизу была спокойна, поскольку океанские волны в полусотне метров от берега, обрушиваясь на широкую гряду черных шхер и разбиваясь в брызги и пыль, оставили на них лишь хлопья белой пены.
Уровень воды в океане был максимально высоким. Вообще, было время самых высоких приливов, так как обе луны и солнце выстроились тогда в одну линию. За ближайшим отрогом скалы, свесив над водой ноги, в плотной тени раскидистого куста сидел блондинистый парень, лет тридцати, с удочкой в руках. Под кустом стояли добротные кроссовки, а справа от него - жестяная банка, в которой шевелились белые жирные черви. Насадив на крючок наживку, он оценивающе посмотрел на воду, раздумывая, куда бы ее закинуть.
- Привет, рыбак. Ну как, клюет?
Парень от неожиданности чуть не выронил удочку. Увидев меня, он заулыбался, и его чистые серые глаза засияли искренней добротой. Отложив удочку, он проворно вскочил на ноги, едва не опрокинув банку с червями. Несколько секунд он неподвижно стоял передо мной босиком, в коротких шортах, продолжая улыбаться. Наконец, переведя дыхание, ответил на мое приветствие:
- Здравствуйте, Артем Тимофеич. Вы все же пришли к нам в деревню?..
- Пришел, как видишь. Откуда ты меня знаешь?
- Как откуда? Вас же вся наша паства знает. Владыка Кирилл много рассказывает о Вас, Ваши фотки показывает. Говорит, что Вы богоизбранный человек. Что это Вас, услышав его молитвы, исподобил Бог открыть ворота в этот обетованный мир.
- Да никакой я не избранный. Просто случайно в подвале своего дома обнаружил шлюз для перехода сюда из Елизарова. Кстати, задолго до знакомства с отцом Кириллом. Так что его молитвы вряд ли имеют к этому какое-то отношение.
- Ну, не скажите. Владыка говорит, что ничего просто так не происходит, все по воле божьей.
- Не знаю. Может быть. Кстати, тебя как зовут?
- Леонид. Простите... просто Лёня.
- Ну и как здесь, 'просто Лёня', рыба ловится?
- Не успел еще ничего вытащить. Только-только пришел. Личинок вот набрал в трухлявой колоде. Говорят, они потом в жуков превращаются, крупных таких. А так - неплохо. Эти личинки здешняя рыба очень любит.
Немного подумав, он добавил:
- Да уж получше, чем на нашей елизаровской 'переплюнихе'.
- У тебя что, отгул или тарифный отпуск? Все, я смотрю, работают на заре, пока жара не припекла, а ты сидишь тут с удочкой, забавляешься.
Леня явно смутился.
- Да нет... Понимаете, как раз в самую жару, когда все будут в тени отсиживаться, мне предстоит владыку и его людей во вторую деревню везти на катере, на ту сторону острова. Я механик, ну... и катера вожу при любых условиях. А до отъезда он меня отдыхать милостиво отпустил.
- Понял. Извини. А отец Кирилл, он что, здесь сейчас?
- Да, здесь. Инструменты какие-то забрать приехал с мастером нашим, Олегом. Он знает, где я, и пришлет за мной, когда понадоблюсь.
Лёня снова опустился на скалу и, свесив над водой ноги с крутого склона, принялся насаживать на крючок крупную личинку.
- Тогда не стану мешать. Крупного тебе улова, Лёня. Будь здоров.
- Спасибо, Артем Тимофеич. Вам также удачи и божьего благословения.
Я пошел обратной дорогой, оставив Леню рыбачить в одиночестве. Свирепое солнце поднималось все выше, опаляя листву кустов и деревьев, беспощадно иссушая траву и раскаляя скалы, покрытые белесыми корками птичьего помета. Казалось, что волны, лижущие их подножья, вот-вот зашипят. Над океаном ярко синело утреннее небо, и океан был того же цвета. Могучие валы с ревом обрушивались на шхеры, вздымая ввысь белые как снег пенные горы, принимающие эфемерные очертания и грациозно оседающие на камнях и заплывая в лазурную рябь лагуны. Воздух, обильно населенный всевозможными птицами и причудливыми насекомыми, был наполнен какофонией криков, щебета, свиста, визга, скрипа, скрежета, щелкания и стрекота. Над океаном и его берегами мощно пульсировала жизнь.
Внезапно эту какофонию прорезал душераздирающий человеческий вопль, прервав мои любования красотами природы. То был крик, преисполненный животного ужаса смерти. На несколько секунд установилась относительная тишина, и я было решил, что это мне послышалось, но крик повторился снова:
- Помоги-и-и-те-э-э-э! Помоги-и-и-и-те-э-э-э-э!
Кричал, несомненно, Лёня. Больше некому. Я развернулся, едва не сорвавшись в воду, и, выхватив из-за пояса топорик, что было духу помчался к тому месту, где несколько минут назад оставил парня.
Держась за ветку куста, Лёня висел над уступом, который несколько минут назад служил ему сиденьем. Ветка гнулась и раскачивалась, а Лёнина голень, опутанная серо-зелеными змееподобными петлями, была прижата к крутому склону скалы и дергалась по направлению к воде.
- Арте-о-о-м Тимофеи-и-ч! Помогите! Сделайте же что-нибу-у-у-дь! - в испуге кричал парень. - У меня силы кончаются-а-а-а!
- Лёнечка, держись! Держись, дорогой! Я сейчас! Сейчас помогу!
Подскочив к краю уступа, я схватил Лёню за бедро и ощутил мощный рывок вниз, к воде. Занеся топор, я целился в напряженное щупальце скрытой под водой неведомой твари, не решаясь нанести удар.
- Скорее, Артем Тимофеич... Скорее... пожалуйста, - еле шевеля побелевшими губами умолял Лёня и скрипел зубами так, что мне казалось, он перетрет их в муку.
'Только бы не промахнуться... Только б не промазать...' - звучало в голове в такт бешеному пульсу. Наконец я решился. Лезвие топора со звоном ухнуло по конвульсивно подергивающемуся щупальцу, высекая из камня фонтан желтых искр, отчетливо различимых даже при ярком солнце. Серо-зеленый обрубок, брызнув синеватой слизью, мгновенно скрылся в пучине.
Ощутив свободу, Лёня бросил ветку и бессильно опустился на камень. Он несколько раз тряхнул ногой, стараясь освободиться от остатка щупальца, упорно не желавшего отпускать его голень.
- Спокойно. Спокойно, Лёня. Самое страшное уже позади. Подними ногу, чтобы я помог тебе освободиться.
Подцепив ножом край пульсирующей плоти, я не без усилий размотал уродливые кольца и освободил Лёнину голень, липкую от синеватой слизи, перемешанной с кровью жертвы. Серо-зеленый обрубок, брошенный на уступ, продолжал извиваться и выворачиваться, то сокращаясь, то выпрямляясь, то свиваясь в замысловатые узлы и петли.
- Подвигай, Лёня, ногой, помассируй ее. А я сейчас...
Преодолевая омерзение, я взял в руки обильно ослизненный обрубок, чтобы рассмотреть при ярком солнечном свете. Его наружная поверхность, бугристая и клейкая, была облеплена пылью и мелкими камешками, а вдоль бахромчатых краев внутренней шли два ряда присосков светло-серого цвета, похожих на шляпки грибов-поганок. По мере приближения к концу щупальца присоски становились все меньше. Каждый из них был окружен кольцом тонких роговых отростков, похожих на мелкие коготки.
Бросив конвульсивно подергивающееся щупальце, я осмотрел Лёнину голень. Присоски оставили на ней два ряда багровых кружков. Некоторые из них были с язвами в центре, а вокруг краснели мелкие следы от коготков.
- Ты как, идти сможешь?
- Думаю, да... Хоть и ноги почти не чувствую. Замлела...
- Это от сдавливания. Она же как в тисках побывала. Вставай, походи немного, кровь разгони.
Лёня встал и, подойдя к обрубку, ногой спихнул его в воду. Банка с наживкой валялась на уступе, и личинки расползались в разные стороны.
- Хорошая удочка - надо бы достать как-то, - сказал я, глядя как она спокойно покачивается на волнах.
- Да Бог с ней, Артем Тимофеич, пусть океану достанется.
- Как нога? Болит?
- Немного. Замлелая еще. Вот только раны саднят.
- Сейчас спустимся к реке, промоем твои раны. Потом я тебя в елизаровскую больницу отведу, в травматологию. Пусть обработают как следует.
- Нет, Артем Тимофеич. Промою - и все. Мне еще владыку в деревню везти.
- Ах ты, Боже мой! Он поймет, человек ведь.
- Артем Тимофеич, я вообще не хотел бы, чтобы он узнал о случившемся. От него чего угодно ожидать можно...
Леня осекся на полуслове, и я не стал у него ничего выспрашивать. Как-нибудь потом по охотке расскажет.
Перейдя кладку, мы спустились к реке. Лёня промыл раны, и мы пошли по тропинке вверх, к лагерю.
- Как хорошо после промывки. Просто чувствую, как заживает, - сказал Леня и посмотрел на меня с благодарностью. Спасибо Вам, Артем Тимофеич. Если бы не Вы...
- Ладно, ладно. Хватит. Ты бы поступил точно так же на моем месте.
- Артем Тимофеич, Вы все-таки божий человек. Не зря ведь оказались рядом, когда я в такую беду попал. Это Господь прислал Вас ко мне в час испытания смертным страхом. Я должник Ваш...
- Хватит, я сказал! Не хочу больше слушать!
Лёня послушно замолчал. А когда мы подошли к ближайшей мазанке, сказал:
- Еще раз Вам спасибо великое. До встречи. Пока вокруг людей нет, я джинсы надену. Чтобы мне ненужных вопросов не задавали, о ранах не спрашивали.
Леня ушел переодеваться, а я поднялся ко входу в пещеру. Не успел я к ней приблизиться, как мне навстречу вышел Кирилл в сопровождении Марии.
- Артем Тимофеич, наконец-то! Искренне рад Вас видеть у порога построенного Вами лагеря. Дай Вам Бог за это здоровьица и удачи.
- Ты как, проголодался? - поинтересовалась Мария.
- Нет пока. Я, наверное, пойду. Дойду до дома, к тому времени и проголодаюсь. Так что не беспокойся, ты же знаешь, там есть что покушать.
В наш диалог вмешался Кирилл:
- Вы что, серьезно домой? В Елизарово? Вот те на! А я собираюсь повезти Вас в нашу вторую деревню. Там строительство полным ходом идет - увидите. В кои-то веки Вы к нам выбрались, и сразу домой! Нет уж, поедемте с нами. Думаю, там все обрадуются.
- Ну, тут у людей работа кипит, а я без дела слоняюсь. Неудобно как-то время у Вас отнимать.
- Еще чего! Вы для нашей паствы свою работу давно уже сделали. Да какую работу! Благодаря Вам мы живем в этом щедром краю и Господа славим. Пойдемте-пойдемте, домой успеете.
- Поедем, Артем. Катер уже готов к отплытию. Вот найду сейчас нашего механика, и сразу отчаливаем, - вмешалась Мария. - Кстати, ты не видел тут его: высокий блондин, сероглазый, лет тридцати на вид?
- По-моему, видел. Вон к той мазанке только что прошел такой парень.