В некотором славном царстве тридевятом,
Как войдешь - налево, возле каланчи,
Жил себе когда-то рыжий, конопатый,
Добрый и смешливый Ермолай-печник.
Среди тридевятых мастер был он редкий.
Знали Ермолая, ведь не раз бывало
Зимними ночами одной только веткой
Его печь-чудесница избы согревала.
Всякий печку любит - старикам полати,
Ребятня за сказками лезет вечерком.
И хозяйкой белена печка в каждой хате,
Угольками щурится и пыхтит горшком.
Ермолай с охотой людям печки ставил,
Мог и развалюху чью-то подлечить,
Пацанам свистульки глиняные правил,
И из той же глины делал кирпичи.
* * *
Правил тридевятым (вряд ли помнят ноне)
Агафон четвертый. С длинной бородой,
В золотой короне он сидел на троне,
Хоть не очень старый, но уже седой.
Как-то раз приснился ночью Агафону
Сон ужасный, страшный. В нем увидел он,
Что враги польстились на его корону,
Заняли столицу, захватили трон.
Поутру проснувшись, дыша перегаром,
Заявился в Думу, рассказал свой сон.
"Господа бояре! Сон сей ведь недаром.
Ну, что будем делать?" - молвил Агафон.
Загудела Дума. Вмиг открыли прения.
Лезут на трибуну всяк и стар, и млад.
Утверждают список лиц на выступление.
На неделю очередь. Ото всех палат.
Днем и ночью три недели
Стены Думы колотились:
До крови бояре прели
И во мненьях расходились.
Лишь когда совсем устали
Заключили соглашенье
И гонцов к царю послали
Думы огласить решенье:
"Защитим свои границы,
Войско соберем тотчас,
Только пусть царю приснится
Место битвы, день и час!"
Видя это дело Агафон лишь крякнул.
Заскрипел зубами, резко повернулся,
Вмиг из зала вышел и дверями брякнул,
Шевельнул губами (видно матюкнулся).
Он ходил по улицам Думу вслух ругая,
Люди ему кланялись, он не замечал.
И возле околицы встретил Ермолая,
Тот как раз укладывал горку кирпича.
И как будто молнией блеснуло Агафону!
- Ермолай! Поди-ка!, - грозно молвил он.
Вот оно, решение! Без пустого звону.
И про сон вчерашний поведал Агафон.
- Так что, Ермолайка, на тебя надёжа.
Только ты и можешь мой престол спасти!
Утром начинай-ка, если что - поможем
Стольный град стеною кирпичной обнести!
- Государь пресветлый! Батюшка родимый!
Ну зачем же стенка? И где глины взять?
Ведь вкруг нас болота труднопроходимы.
Сотни верст болота. С кем же воевать?
- Не перечь, негодный! Не было печали!
Без тебя с делами справлюсь как-нибудь.
Ишь как критикует! Умные все стали!
Утром отправляйся, глину раздобудь!
* * *
Царю перечить - себя калечить!
Приказал, так сделай, хоть и помирай.
Уложил котомку, ведь идти далече,
И в поход отправился бедный Ермолай.
И рассказывать мне неохота,
Как он землю до пота копал,
Как он долго бродил по болотам,
И проклятую глину искал.
Вот сидит у костра он и слышит:
"Поцелуй же скорей, милый друг!"
Кто сказал? Ермолай уж не дышит,
Глядь с опаскою - пусто вокруг!
Только слышит опять: "Ну, невежда!
Да, целуй скорей же, человек!
Буду ласковой я, буду нежной,
Стану верной женою навек!"
Ермолай покосился - лягушка!
Здоровенная жаба, аж жуть!
В головах примостилась у ушка.
И бормочет: "Целуй как нибудь!"
Говорящая лягушка! Вот так диво!
Ермолай аж по-большому захотел.
В шапку подхватил лягушку живо
И домой. Бегом, прям весь вспотел.
* * *
Вот влетает он домой и тяжко дышит
И с порога - "эй, жена! Смотри!
У меня в картузе денег тыщи!
Жаба говорящая внутри!
Помню, бабушка мне в детстве напевала
Про Кащея, Василису что-то там,
Про Ивана-дурака, каких немало,
Что с лягухой шастал по кустам.
Ты скажи, жена, что делать будем?
Я ведь вроде как не басурман!
Как в глаза смотреть мы будем людям?
И потянет ли двух жён карман?"
- Не в восторге я от предложенья!
Мужа на двоих? Ну нет уж, врешь!
Благодарствуйте, но это одолженье
Не для нас, хоть ты, я вижу, хошь!
Ишь, чего удумал! Люди! Люди!
Помогите бедной кто нибудь!
Ермолай! Оставь ее! И будет!
Хватит! Нагулялся! И забудь!
Понеси к царю, пускай рассудит.
Может даст за жабу тыщи три?
И про глину вдруг свою забудет?
Ты смотри же, золотом бери!
* * *
Подхватил Ермолай в охапку картуз
И к царю на прием, а его не пускают!
- Пустите меня, я несу важный груз!
- Дурак! И чего только к нам не таскают!
Ты, Ермолай, получил поручение:
Ты послан был глину искать. Нашёл?
Оборонное глина имеет значение!
Гляди, конфискуем последний горшок.
И печи у всех поразрушим, коль надо!
И ты в этом будешь виновен один!
Ступай же! На совесть, а не за награду
Ты глину ищи. Ну, валяй, уходи!
От горя Ермолай мешком обмяк:
Кого спросить? Совета кто же даст?
И он направился, естественно, в кабак:
Там умники, и кто на что горазд.
Лягушка имела огромный успех,
Но пить отказалась, хотя наливали.
Друзья Ермолая подняли на смех:
Ее целовать? Нет уж, это едва ли!
Открой-ка ты цирк! Три рубля за билет.
Такого у нас не случалось давно!
Ведь этого чуда не видывал свет,
Похлеще, поди, чем хмельное вино.
* * *
Не стал Ермолай дома цирк открывать,
Хотя и жена его очень просила.
Привык он работать, а не торговать.
И клетку с лягухой к болоту носил он.
Та пила водичку и мошек ловила,
И долго купалась в стоячей воде.
На волю она ну совсем не спешила
Сказала, что ей хорошо, как нигде.
Смирилась жена и болтала с лягушкой
Когда Ермолай мок в болотах ночами.
Делила она со своею подружкой
Все новости, радости или печали.
* * *
Недолго продлилась идиллия эта,
Узнал Агафон, а длинны его руки.
Явился в избушку еще до рассвета:
- А ну покажи, что укрыл от науки!
Ну ты и негодник! Увидишь, постой!
Помчи и немедля уведомь сенат!
Ведь ты же женатый, а я холостой!
И прадед мой был на лягухе женат!
Эй, лягушка, за меня пойдешь?
Я не старый. Bроде, не урод.
Не боись, за мной не пропадешь.
Ну так как, продолжим царский род?
- Отчего ж,- лягушка отвечала -
Видно сразу, стоящий жених.
Я уж на болотах заскучала
И согласна, лишь бы прочь от них.
Вот уж губы Агафона потянулись,
Норовят лягушку целовать.
Та лишь только лапкой отмахнулась
И начала Агафона вслух пенять:
Ты чего это, охальник, хочешь?
Вот пройдоха! Ишь какой шельмец!
Честную лягушку ты порочишь!
Нет милок, сперва давай венец!
* * *
Агафон схватил лягушку,
Свадьбой был решен вопрос.
Целовать ей стал он брюшко,
Лапки, спинку, глаз и нос.
Тут лягушка повернулась,
Раскорячлась звездой
И мгновенно обернулась...
Бабкой старенькой, седой:
Здравствуй, милый, мы теперь семья!
Что глядишь? Чай Василису ты хотел?
Василиса я, прабабушка твоя!
Ну, продолжим род? Чего вспотел?
Агафон с такой печали
Стал пить горькую тотчас
Напролет рыдал ночами
И тихонечко угас.
Вряд ли кто уж вспомнит ноне
(Жаба ж скрылась под водой)
О четвёртом Агафоне
С его длинной бородой.
* * *
Ермолай ведь нашел чудо-глину!
Что никто от него уж не ждал.
Удивил ею род свой старинный:
Белой глины никто не видал!
Получилось из той чудо-глины
Белоснежных нажечь кирпичей.
Обнесён ими град был старинный,
Хоть не годны они для печей.
* * *
Дело давнее, слов нету,
Да и сказки часто врут.
Но с тех пор столицу эту
Белокаменной зовут.