Ганеева Екатерина Адалатовна : другие произведения.

Иду на свет.Гл.2-5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Глава 2.

Вихри времени и цунами событий

   И еще два года юной жизни, полной чудес, опасностей и приключений пролетели, оставив лишь воспоминания. В свой день рождения, в середине лета, я всегда шла к большой заводи Скалистой речки и долго сидела на берегу, перелистывая в памяти страницы своей жизни. Затем, когда солнце начинало клониться к верхушкам елей и вода становилась алой от закатных лучей, кидалась в прохладные волны реки и плавала до тех пор, пока не угасал летний вечер. В этот день старая ведьма рассказывала мне легенды магов, открывала тайны темной магии и Вуду. Вечером я зажигала столько свечек, вылепленных мною, сколько лет мне исполнялось и, распустив волосы, садилась читать толстенный древний фолиант "Агриста". Эту книгу писала сама Фелицата, ее мать и тетка, бабушка, прабабка (род у моей бабули был тот еще - все сильнейшие темные маги). Я погружалась в опасный, мрачный мир древней и опасной магии. Порой текст начинал исчезать, покрываться пятнами крови, буквы бегали по страницам, превращаясь в смертоносные руны, висельные петли и страшные глаза. Я поднималась, переводя дух, расспрашивала Фелицату о том, что мне было неясно, и снова садилась читать до полуночи. Перед сном я загадывала желание.
   Мне не нужны были ни подарки, ни поздравления. Я знала, что с каждым годом во мне растет сила, и это было для меня важнее всего.
   И сегодня, в свой день шестнадцатилетия, я поступила как прежде. Только вечером у нас с Фелицатой состоялся серьезный разговор.
   - Ну, выросла ты уже. Как дальше жить думаешь? - осведомилась ведьма. Она была в приподнятом настроении и что-то писала при свете моих шестнадцати свечей. На узком подоконнике разлегся огненно-рыжий котяра Мольф - совсем недавно он пришел к нам, видимо, умирать, но я его вылечила, и теперь в нашей избушке поселился еще один живой. Потому что всяких домовых, мертвых гадюк и белок по углам было немерено.
   - Как, как... Учиться, читать. Тренироваться, - ответила я, оторвавшись от "Агристы", которую я уже почти дочитала. - Хочу что-нибудь придумать свое, собственное.
   Ведьма хитро взглянула на меня и обмакнула воронье перо в ядовитые чернила.
   - Время пролетело-то... Уже шестнадцать годков тебе... Чай, погулять на свободе хочешь, друзей найти?
   - Зачем? Главное, я и так свободна. Друзей еще успею найти. И потом, нужно мне это гулянье? Вон, в деревне, двенадцатилетние пацанята уже горькие пьяницы, а девчонки в пятнадцать лет - старухи.
   - Хорошо ты училась, - тихо сказала ведьма, - уж и забыла забавы все. Скучно тебе с людьми будет... Один Мольф избушку мою сторожить станет.
   Лохматый кот громко мурлыкнул и спрыгнул на пол, присев. Я удивленно подняла глаза на бабку.
   - Почему это с людьми? Я вообще-то никуда сбегать не собираюсь.
   - Придется. День настанет - уйдешь и не вернешься боле. Вольна будешь, а по рукам тебя запреты скуют. Веселиться станешь - тоска в груди жечь будет. Ты ведь не такая, как все...
   Глаза ведьмы засияли белым, будто она заглядывала в будущее. Пламя свечей дрогнуло и стало приглушенным.
   - Да уж, - усмехнулась я, - у меня было чудное детство. И расставаться с родной деревенькой будет грустно. А что, когда ты меня выучишь, я смогу уехать?
   Старая ведьма поджала губы. Перелистнула пергаментовую страницу, и черное перо остановилось.
   - Совсем скоро ты получишь мою силу. Знания, терпение, усердие - это у тебя есть. Если захочешь - заработаешь себе вечность, а в ближайшие сто лет никто тебя не сможет убить. Хорошо бы тебе здесь остаться.
   Я напряглась. Фелицата говорила так, будто составляла завещание. Моя бабка очень сильная ведьма, и ошибаться она не может. Значит, она действительно чует свою смерть. Подумав об этом, я нахмурилась.
   - Я и хочу здесь остаться...
   - Нет уж, - Фелицата закрыла маленькую книжицу в кожаном переплете и задумчиво посмотрела на меня, - я другое вижу. Захочешь стать простым человеком, в большое селенье уедешь, и будут вокруг одни жалкие, серые людишки... Но потом... Остальное потом, - старуха поднялась из-за стола, отложив в сторону черную книжицу и перо. - Аккуратно! Та страница очень уж проклята. Дай-ка порчу сниму. То мать моя баловалась.
   Через полчаса я захлопнула книгу. Махнула рукой - зачадили погасшие свечи. В темноте остро сверкнули глаза Мольфа. Зверек уютно устроился рядом со мной. Уже засыпая, я подумала: "Хочу стать Великой..." - и уснула.
  

***

  
   Странный я человек. Могу не обращать на грязь никакого внимания, а могу через месяц рьяно наводить порядок.
   Закончив выгребать кучи мусора, распугивать пауков, бороться с пылью и перемывать все в доме, я вышла из избушки только под вечер. Старая ведьма взялась колдовать, начитывая заговоры, а меня отправила восвояси, чему я была рада. В последнее время я редко бывала в лесу - слишком много проверок устраивала мне бабка.
   Август царствовал над природой. Раскрашенный закатом вечер дышал теплом, янтарные облака торжественно замерли над темной тайгой. В темно-зеленых соснах прыгали рыжие белки, забегали в сделанные мною кормушки и удирали вновь. До ночи у меня оставалось еще много времени, и я направилась к речке по узкой, знакомой только мне тропинке.
   Прохладная вода реки отражала багряное небо. Поставив пару защит от нежити, я скинула длинную юбку и топ и с разбега кинулась в волны. В заросшей заводи неподалеку мелькнула чья-то голова. Тут жила мирная утопленница Варька, любившая вечерами ныть и жаловаться на судьбу. Во время войны у Варьки убили мужа и сыновей, и она осталась без семьи и дома. Местный водяной не сделал русалкой сорокалетнюю женщину, но жить в реке разрешил. Я иногда носила Варьке хлеб и молоко и рассказывала о новостях из деревни. В общем, мы подружились.
   Вынырнув на середине реки, я помахала старой знакомой. Варька выпучила глаза и завыла:
   - Ой, горе-то-о-о!!! Поплавать не дают!
   - Варь, ты чего? - удивилась я, - Чем я тебе мешаю?
   - Да не ты!.. Вон кто-то ходит! Сорок распуга-а-ал! Воду намути-и-ил! И ты уходи от греха подальше! - Варька нырнула вглубь и замолкла.
   "Ну и паникерша!" - подумала я и, расслабившись, легла на воду. Течение медленно понесло меня вдоль берега, и я закрыла глаза, забыв обо всем. Я очень люблю воду, люблю купаться и брать спокойную, родную мне силу воды.
   Внезапно на крутом берегу кто-то появился... Это не было слышно, но в ауре воды, которую я ощущала, отразился чей-то образ. Встав на дно и открыв глаза, я обернулась... Тьфу, черт!
   С берега на меня пялился высокий незнакомый парень. Сразу видно - городской: модный прикид, мелированные волосы... На вид ему было лет восемнадцать. Незнакомец подмигнул мне и ухмыльнулся. Наверное, я покраснела - купальником мне служила старая обрезанная майка да шорты, и это меня почему-то смутило.
   - Эй, красотка, ты случайно не русалка? - крикнул парень с берега.
   Рассвирепев, я сделала рукой легкое движение, шепнув простенькое заклинание, - и самодовольный горожанин с воплем полетел в воду.
   Я расхохоталась:
   - Нет, я просто ведьма!
   Мокрый до нитки парень вынырнул, сердито отплевываясь, и поплыл ко мне, явно намереваясь меня утопить.
   Я резко погребла назад:
   - Эй, мокрая курица, догони меня! Или будешь звать мамочку?!
   - Я тебе сейчас... - незнакомец выругался и в два мощных гребка достиг меня. Я запоздало сообразила, что надо было отфутболить этого типчика магией, но мелированный нахал вмиг схватил меня за талию. Хватка у него была железная.
   - Не русалка, говоришь? Сейчас ею станешь! - прошипел он.
   Я беззвучно проговорила заклинание простенькой трансформации и приблизилась к лицу парня. Мда, видимо, бедолаге не приходилось видеть девушку с волчьими клыками и вертикальными зрачками. Вдобавок с внешностью среднестатистической ведьмы...
   От ужаса парень едва не захлебнулся, с головой уйдя под воду. Я схватила его за шиворот и подтолкнула вперед.
   - Греби к бережку. И чтобы больше я тебя здесь больше не видела.
   Горожанин выбрался на берег и побрел прочь, иногда со страхом оглядываясь.
   Я самодовольно улыбнулась и вновь раскинулась на волнах в мягко сиявших сумерках.
   Чуть позже, выйдя на берег, я развела костер (ну и что, что спичек нет - я же ведьма) и немного погрелась. В голове мелькнула мысль, что пора возвращаться - бабка обещала научить меня варить зелье великой силы, благодаря которому можно не есть, не пить и не спать неделями, не теряя при этом морального настроя. Это было довольно интересно, и я, потушив огонь и одевшись, зашагала обратно по темному лесу. Зверья тут бродило немало, да и всякие придурковатые деревенские бродили, пряча краденое добро. Но мне бояться было нечего - чему меня только бабуля не учила!
  

***

  
   Это был замечательный урок. И он был последним. Теперь я могла управлять своей силой, могла созидать и разрушать. Древние заклятия были для меня игрушками, бело-голубые искры сквозили в моих тонких пальцах. Мольф недовольно фыркал и жался в углу - ему не нравилась большая концентрация магии.
   - Ну вот и все... - вздохнула старая ведьма.
   В ее старческом голосе, всегда решительном и властном, зазвучала грусть. Тысячелетняя тоска, тоска перед неумолимой смертью свойственна любому человеку, магу - все равно. Тот, кому рано или поздно приходится умирать, как бы он ни был храбр, всегда боится, отпирается от смерти... Потому что жизнь - она на то и жизнь, она лучше смерти, поэтому нам приходится утешать себя тем, что наша душа будет бессмертна и счастлива в другом мире. Если, конечно, постараться на земле.
   - Завтра я нареку тебя своей истинной преемницей и отдам всю свою силу. Я скажу твое истинное имя, которое ты будешь хранить в тайне до самой смерти... И я надеюсь, она у тебя будет нескоро, - бабка судорожно закашляла.
   - Спасибо тебе, Фелицата, - тихо сказала я. - Ты была замечательной наставницей.
   - А ты - хорошей ученицей. Да и не благодари - ты очень хотела учиться, вот я и отдала тебе свои знания. Только помни, - Фелицата наклонилась вперед, - ни в коем случае не вздумай воротиться к своим родителям - забудешь все: и дар свой и науку колдовскую. Книги мои береги паче зеницы ока, не забывай их. И наплевать мне, что в мире ныне порядки другие. Ежели надо будет - хоть в лесу живи, так, как я. Ты пойми, нас, сильных немного осталось, вот и хотим мы учеников своих хоть вырастить.
   - Хорошо, я все сберегу. Обещаю.
   - Ну и ладно... Утро скоро. Иди спать.
   Но уснуть я так и не смогла. Я глядела в низкий черный потолок и думала. О своем прошлом, о будущем... Я ненавидела Фелицату, когда умерла Ксения, когда ведьма заставляла меня руками давить огромных пауков и душить змей, которых я до смерти боялась, когда я не спала по ночам неделю и ходила на деревенское кладбище, ногтями разрывала могилы и когда местные вурдалаки исцарапали мне все лицо. В детстве у меня был ангельский характер, и я совершенно не могла делать зло, я любила солнце, день, лето, тепло... Но ведьма держала меня в темном сыром погребе, где кишели тараканы и черви. Уж не знаю, где в средней полосе России можно добыть скорпионов и тарантулов, но я и с ними имела дело. Это сейчас я благодарна своей наставнице за то, что она научила меня жить и выживать. Я стала суровее, умнее, сильней и морально, и физически. И самое главное, во мне осталось жива детская мечта - вера в волшебство. Пусть даже это волшебство оказалось некромагией.
   Утром Фелицата уже не смогла подняться с постели. Кожа на лице ведьмы стянулась, сильней проступили скулы. Я остригла ей волосы - их надо было класть в гроб отдельно, чтобы колдунья не восстала. Под ее диктовку я дописала еще одну страницу "Агристы" - это было бабкино завещание. Весь день я не выходила из своей землянки. Под потолком воздух дрожал и рябил, отчего Мольф беспокойно урчал, сидя у ног ведьмы.
   Стрелки маленьких дешевых часов, стоявших на столе, подползли к девяти. Стояла странная, тяжелая тишина, словно перед грозой. Вдруг Фелицата страшно захрипела и вскинула вверх костлявые руки. Мольф отпрыгнул в угол, прижав уши. Ведьма забилась в конвульсиях, судорожно двигая руками, и надрывно закричала:
   - Забери!!! Возьми!.. Возьми!
   Я осторожно приблизилась к смертному ложу колдуньи, протянула вперед руку и сказала:
   - Беру. Отдай мне...
   - Твое имя... - голос ведьмы совсем охрип. - Держи его в тайне... Ты - моя лучшая ученица... Прощай. Возьми... Отдаю...
   Около меня взорвался сноп сумеречно-синего света, и я впитала его в себя до последней искорки. Тут же на моей шее засиял черный камешек - Талисман Тьмы, фамильная реликвия Фелицаты. Теперь она уходила в иной мир, на вечный покой, отдав всю свою мощь мне, ее единственной надежде в этом мире.
   - Прощай, - шепнула я.
   Все стихло. Лицо ведьмы замерло и побелело. Я сидела, прислонившись к постели своей бабки, и ощущала, как впервые за все шесть лет по щекам ползут маленькие холодные капли.
  

***

  
   Потянулась еще одна бессонная ночь. Вообще-то некромаги ночью не спят, но я, видимо, какая-то неправильная, просто не могу без сна. Просто сегодня он так и не пришел. От нечего делать я принялась потихоньку собирать все свои вещи. Книги, колдовские амулеты, компоненты зелий, мои тетради с бесконечными заметками я бережно складывала, вещи своей бабки я сожгла в печи. Нашла в погребе свои детские вещи, в которых ведьма привезла меня сюда и, подумав, решила отдать их деревенским беднякам. Я убирала все, что раньше привычно было рядом со мной - больше недели я здесь не задержусь. Одна моя знакомая из деревни, сорокадвухлетняя Дигна пообещала взять меня с собой в город. Она переезжала в наш районный центр со своей дочерью Марфой. Я собиралась пожить у них немного и "очеловечиться"... Надеюсь, бабка не станет укорять меня на том свете.
   Мой план был прост. Шесть лет в таежной глуши с демонической ведьмой мне хватило на всю жизнь. Я получила то, что мне нужно и теперь хотела просто реализовать себя. Интересно будет доучиться в обычной школе (в этом году я иду в одиннадцатый класс). Все время, что я жила с ведьмой, я не посещала школу, а брала задания у деревенских учителей и занималась самостоятельно. Десять классов я закончила с одними пятерками. Конечно, учителя не знали, что есть такая магия, которая делает домашнюю работу. Куда сложнее было справиться с заданиями Фелицаты, от которых зависела моя жизнь.
   Я присела за стол с котом на руках. В тусклом свете керосиновой лампы я разглядывала покойницу. Лицо ведьмы было белым, точно восковым, морщины казались прорезанными лезвием. Худые узловатые пальцы старухи вцепились в край застиранного одеяла. Внезапно я увидела, что ведьма что-то сжимает в руке. Скинув с колен Мольфа, я подошла к лавке поближе. В кулаке у Фелицаты был зажат кусочек пергамента. Я осторожно вытащила его и развернула. Листок был покрыт узором рун; видимо, здесь они не имели магического значения, а служили алфавитом. С грехом пополам я перевела текст: " Ученица Фелицата есть сильная чародейка. Ангел превратить в свет, и она будет добро".
   Вновь присев у стола, я медленно осмыслила написанное. По всей видимости, это пророчество, и явно про меня...
   Странно, бабка никогда не говорила мне ни о чем подобном - она рьяно не верила никаким пророчествам. Наверняка это ничего не значит - в самом деле, разве можно превратить тьму в свет? И уж тем более сделать из меня ангела? Я на ангелочка-то и не очень похожа.
   В лесу поднимался птичий гомон. Забрезжил рассвет. К этому времени я уложила бабкину ступу с метлой, огромный котел, ее тяжелую цепь с медными амулетами в погреб, вырытый в землянке под столом. Крышку погреба засыпала землей. Накрыв мертвую ведьму с головой, я вышла из землянки, заперла дверь заклятьем недосягаемости и отправилась в деревню.
   Кто-то, кто назвал этот населенный пункт, был крайне остроумным человеком. Дранки у местного населения означает любой старый мусор - лохмотья одежды, битая посуда, сломанный инструмент. Деревня же Забытые Дранки представляла собой лабиринт узких дорог, состоящих из одной грязи, скопление деревенских домишек, похожих на собачью конуру или еще крепких (такие завистливые соседи нередко поджигали тайком). Большие запущенные огороды прямо упирались в темную тайгу, и наглые волки иногда утаскивали домашнюю скотину. Это было преунылое, серое место, навевавшее не самые лучшие мысли в адрес наших чиновников и сетования на русский характер и климат.
   Когда я вошла в деревню, на улице было пустынно. Двое пацанят гнали стадо коз на выпас, да за косым забором седая бабушка вешала белье. Увидев меня, она поджала губы и, прихватив таз, скрылась в доме. Я дошла до соседней избы и толкнула калитку. Ленивый дворовый пес, такой же серый, как и все вокруг, равнодушно зевнул, будто говоря мне: "А, это ты, ведьма... Ну, иди, иди...". Хозяева пса, семья Горьевых, были рядовыми алкоголиками. Я поднялась на крыльцо и зашла в дом.
   - Эй, есть кто живой?
   Из глубины грязной до невозможности избы выполз толстый краснолицый дядя Вася.
   - Иш-ш-ш... Все живы, не радуйся. Чего в такую рань приперлася?
   - Здравствуйте! У меня к вам дело. Работа одна есть, я заплачу - начала я.
   - Чем? - оживился мужик.
   С трудом удерживаясь, чтобы не ляпнуть нечто неприличное, я вытащила из пакета два пузыря водки ( наколдованной мною из речной воды).
   - О, фирменная! Радость-то какая! - воскликнул дядя Вася. - А что делать-то?
   - Протрезветь за пять минут, привестись в нормальный вид и взять лопаты, - велела я. - Остальное скажу потом.
   - Миха! Собирайся! - крикнул алкоголик и закосолапил к умывальнику. Я тем временем присела на лавку.
   - Надо же, какие люди! Привет, - послышался голос из комнаты, и навстречу мне вышел пятнадцатилетний Мишка Горьев. Я неплохо знаю этого парня и общаюсь с ним, наверное, потому, что он еще не опустился до степени дегенерата, как его сверстники.
   - Привет, Мишаня. Слушай, у меня горе.
   - Какое? - поинтересовался Миша, натягивая футболку и садясь рядом.
   - Бабушка померла... Только ты никому не говори, пожалуйста.
   - Что? Померла? - удивился Миша.
   Я едва кивнула и сжала зубы, чтобы не разреветься. Нет уж, Фелицата всегда говорила мне сдерживать эмоции.
   - Послушай, значит, теперь ты переняла ее дар? И стала такой, как она? - Мишка пытливо глядел на меня.
   Этот несчастный на свою беду много читает о магии, но у него нет ни капли дара. Я даже как-то пыталась его чему-нибудь научить, но все было бесполезно. Правда, Мишаня не завидует моей силе.
   - И что, - продолжал он, - ты теперь уедешь отсюда?
   - Да, я это планировала, - ответила я, мне здесь нечего делать, - увидев потускневшие Мишкины глаза, я добавила:
   - Но я вернусь.
   Тут в избу ввалился местный электрик. Заметив его, дядя Вася шустро засобирался, чтобы вожделенная водка досталась кому-то еще. Я уговорила Евсеича пойти помочь, и вскоре работники, прихватив лопаты, двинулись за мной.
   Дядя Вася шел с мечтательной улыбочкой. Его сын, в отличие от папеньки, с хмурым видом шагал рядом со мной. У Мишки были странные глаза - большие, ясные, зеленого цвета. Когда он был счастлив, его глаза были изумрудные с золотыми искрами. Когда же он грустил его взгляд темнел.
   - Эй, Горыныч, - весело позвала я его. На меня поднялся укоряющий взгляд цвета хвои. - Ты чего заскучал?
   - Вот уедешь ты, и я без тебя совсем пропаду... Останусь один со своими тупыми одноклассниками, стану работать пастухом...
   - Не дрейфь! Доучись хорошо, и дуй в город. Все не так уж и плохо.
   Вообще-то, надо признать, Горьев-младший привязался ко мне неспроста. Года три назад я пошла на речку, чтобы сделать себе наговор на "милость" (красоту, то есть. Не подумайте, что у меня какие-то комплексы, это был чисто девчоночий интерес). Делать этого, конечно, не следовало, потому что меня увидел Миша. И влюбился в хрупкую миниатюрную "русалку" с длинной косой. О том, что я ведьма, Мишка узнал позже, когда я наслала порчу на взрослых ребят, которые его избили. С тех пор мы с ним подружились, и Мишкина дружба балансировала между любовью и страхом перед моим даром.
   - Э-э-э... А мы вообще куда идем-то? - спросил электрик Евсеич, пугливо озираясь по сторонам.
   - Объясняю. У меня умерла бабушка (вы помните, кто она). Ее надо похоронить. Без шума, мата и смеха, ясно?
   Мужики спешно закивали. Я сняла охранные заклятья и вместе с Горьевыми вошла в избу.
   - Не вздумайте креститься! - предупредила я.
   - А где гроб? - осведомился дядя Вася.
   - Вот он, - я указала на огромный резной ящик, стоявший в углу. Ведьма наколдовала покойственный ларец незадолго до своей смерти.
   Гроб водрузили на стол и осторожно уложили в него бабку. Я скрестила ей руки на груди, положила рядом мешочек с ее волосами и полуистлевшую льняную косынку - насколько я знаю, эта вещь принадлежала еще матери моей наставницы. Горьев приколотил крышку, и гроб вынесли на улицу. То ли из почтения, то ли из суеверного страха мужики работали молча и быстро. Мишка впервые видел мое жилище и поэтому все время глазел по сторонам.
   - Миха, не пялься, а работай. Сними рубаху, оболтус, измараешься весь! - тихо приказал дядя Вася.
   Миша стянул с себя футболку и отчаянно покраснел. Его плечи и спина были испещрены шрамами от ожогов, и он всегда этого стеснялся. Я отвела глаза и присела рядом с гробом.
   - Прощай, - шепнула я, - проведя ладонью по крышке. На ней были вырезаны изображения магических древних зверей. В растительном орнаменте выплетались затейливые руны.
   - Не засыпайте землей, - велела я работникам, опустившим гроб в яму.
   Подойдя к могиле, я бросила туда горсть сухой полыни с беленой и сон-травой, чтоб никто не потревожил тело ведьмы.
   Когда все было сделано, я вручила дяде Васе и Евсеичу по бутылке водки. Мишаня недовольно пробурчал:
   - Опять папаня нажрется до освинения. Ты ему чего-нибудь другого дать не могла?
   - Не беспокойся. Она наколдованная. И учти, они после нее все забудут.
   Горьев-младший усмехнулся и, попрощавшись, направился в деревню.
   Я вошла в землянку. Все было убрано, передвинуто, непривычно чисто,.. за столом не сидела ведьма, не пахло могильной землей...
   - Радуйся, что Фелицата тебе свою силу дала. И нечего реветь - ты не кисейная барышня, - сказала я себе.

Глава 3.

Приключения провинциалки.

   Утром вставать отчаянно не хотелось. Три дня я прожила словно во сне, а всю сегодняшнюю ночь колдовала, повторяла заговоры, заклинания. Меня одолел какой-то страх, что со смертью наставницы-ведьмы ушла вся моя магия, и я стала обычным человеком. Заодно я сварила воротное зелье - оно ставит непреодолимые преграды там, где его оставить, на долгие годы. Вспомнив, что мне еще придется заговаривать все тропы, ведущие к землянке, я все же неохотно поднялась в седьмом часу.
   За порогом избушки еще стоял свежий утренний полумрак. Я выгребла из очага всю золу и выбросила ее в кусты - сегодня же ночью злые темные домовики уйдут из дома. Окошки землянки я прикрыла досками и заклинаниями прочно заделала стены и потолок, чтобы земля не засыпала помещение. Вымела из углов мертвый мусор и пауков и сняла керосиновую лампу, которая почему-то горела безо всякого керосина.
   Две сумки с моими вещами я вынесла на улицу, посадила рядом Мольфа (он тоже будет путешествовать, как багаж) и подошла к двери землянки. Нагнувшись к низкому порогу, я плеснула немного воротного зелья.
   - Ой ты, гой еси, сила земная, сила великая! Сие место, мне, темной ведьме, родное, береги, паче зеницы ока хорони. Чтоб ни след звериный, ни путь людный здесь не пролег, ставлю я на сим месте замок, - говорила я, идя вокруг избы и разбрызгивая зелье. - Сие место бысть зверю не чуяно, твари не видано, люду не слыхано. Да будет так!
   Безобидные словечки, не правда ли? А знаете, что они означают? Тот, кто ступит на это место, сгорит заживо - без криков, без спецэффектов, на память останется лишь горстка пепла. Русский ответ магии вуду - это вам не сказочки, как говорил моя бабуля.
   Затем я прошлась по тропинкам: одна вела к землянке от речки, другая - от узкой просеки, где росли волшебные травы - и наставила заклятия. Дорожки зарастали непролазным колючим кустарником. А вот если кто-то вздумает продираться сюда с топором, зеленые друзья быстренько его придушат. Наконец, подхватив сумки (предварительно сделав их невесомыми) и в последний раз оглянувшись на маленький пятачок земли среди тайги, я зашагала к деревне. Кот в сумке был усыплен - шибко не нравился ему переезд. В последний раз любуясь таинственным и мрачным лесом, я медленно шла вперед, а за моей спиной уже смыкалась непроходимая чаща, надежно и навсегда скрывая путь к обители какой-то странной лесной колдуньи, о которой здесь уже триста лет ходили жуткие легенды...
   В двенадцать часов дня Забытые Дранки точно вымирали на час. В это время все жители деревеньки от мала до велика вкушали полуденный сон, бросая все дела от уборки до выпивки. Вообще, у местного населения было множество прочных традиций. К примеру, ни в коем случае не работать по пятницам - это считалось грехом. В пятый день недели все аборигены сидели на завалинках, у ворот, в местном клубе и делились сплетнями и новостями. В выходные же слово "работа" вообще считалось неприличным. Ну а после хорошего отдыха, в понедельник, не рекомендовалось сильно утруждаться. В общем, отдыхать здесь явно любили.
   Меня, по счастью, никто не замечал, а лишнего внимания к моей персоне я не люблю. По главной грязевой "трассе", перепрыгивая с кирпичей на дощечки, я добралась до дома Коровиной Дигны. Несмотря на разницу в возрасте, мы с ней были подругами и, может быть, потому, что я умела слушать о ее бесконечных горестях.
   У Дигны была пятнадцатилетняя дочь Марфа. Мужчин в семье Коровиных не водилось: отец-алкоголик, никого долго не мучая, давно скончался. Для Дигны истинным горем было потерять двух старших сыновей, хороших, работящих парней - ребят зарезали по пьянке соседи-зэки. Я тогда как-то успокоила несчастную мать, посочувствовала и даже попросила бабку-ведьму чем-нибудь помочь. Но Фелицата сказала, что ребята уже отжили свой срок, и она ничего не может сделать. Дигна изо всех сил старалась уберечь дочь и выбраться из нищеты, и поэтому, скопив денег, решила отправиться в город и начать новую жизнь. Коровина уже купила небольшую квартирку, и сегодня должен был состояться переезд. В деревне это восприняли прохладно - здесь вообще не любили "убегающих".
   Когда я вошла во двор дома, хозяйка уже суетилась вокруг чемоданов и ящиков. Нехитрую мебель, видимо, уже увезли вперед.
   - Здравствуй, Дигна, - сказала я, опуская свои сумки рядом с общей кучей.
   - Здорово! Все уже собрала? Иди-ка помоги Марфуше, а то она со своим добром все не сладит.
   Я вошла в дом. Среди голых стен и затоптанных полов только в комнате Марфы еще оставались чемоданы.
   - Ой! Привет, - Марфа выронила из рук пакет. - А я еще собираюсь...
   - Давай я тебе помогу, - предложила я, укладывая ее немудреные пожитки аккуратными стопками. Пока Марфа растерянно стояла посреди комнаты, я подобрала оставшиеся вещи, сложила и вручила ей сумки.
   Мы молча вышли из избы. Марфуша постояла на крыльце, вздохнула и, помахав обшарпанной двери рукой, спустилась по деревянным ступенькам.
   - А что, - тихо спросила она, - Ты больше не будешь ворожить?
   - Наверное, - я натянуто улыбнулась. Ненавижу бестолковые вопросы, но на Марфу сердиться невозможно. Недаром Дигна никогда ее не ругает - достаточно одной жалобной просьбы.
   Это очень странный человек. Простая до святости, немного рассеянная, очень терпеливая, тугодумка - словом, деревенское дитя от папаши-алкоголика. Мне жаль Марфу, потому что в жизни ей придется нелегко, хоть и она беспрекословно исполняет любую работу и никогда не капризничает. Внешне она копия матери - пепельно-русые волосы, простое круглое лицо с крупными чертами, блеклые глаза и крепко сбитая фигура. Но, в отличие от самой Дигны, ее дочь не унаследовала неистощимого оптимизма и деятельной натуры.
   Наконец, все сумки, узлы и ящики были погружены в грузовик, а мы на автобусе отправились на железнодорожную станцию - до города решили доехать на электричке. Аборигены небольшой толпой проводили нас прохладно и сухо.
   - Как-никак, а сколько ужо живем, - сказал "староста" Никоныч, - Негоже без прощанья уезжать. Удачи вам там жить-то.
   Одна старушка, баба Валя, всегда относившаяся ко мне с уважением, причитала:
   - Вот горюшко-то! В каждой деревне всегда знахарка была, а таперича придется в Милявку за травами ходить. И ты от нас уезжаешь...
   Молодой август провожал нас теплым запахом хвои. Стоя на раскаленном перроне в ожидании электрички, я улыбалась. Не знаю, почему. Но я твердо решила начать новую жизнь. А еще мне, вырвавшейся из-под опеки старой наставницы, больше всего на свете хотелось приключений. Я верила в свою трудолюбивую фортуну, я верила в себя.
   А вот Марфа стояла пригорюнившись. Она тупо хмурила брови и кидала на мать вопрошающие взгляды, будто не верила, что ее везут в город. Немного помявшись, она спросила:
   - А что, мать, я теперь в новую школу буду ходить?
   Дигна ласково посмотрела на дочь:
   - Да, Марфуша. И в новой квартире жить будем, как богачи.
   Марфа отчего-то скривилась:
   - Да в этих квартирах уборные прямо в хате. Как же мы так жить будем?
   - Вот приедем - увидишь. Это очень удобно, - сказала я, стараясь не рассмеяться. Это было бы цинично. Никто не виноват, что Марфа никогда не была в городе и боится радио, бормочущего новости. Никто не виноват в том, что в двадцать первом веке у нас еще есть люди, живущие по досоветским традициям.
   Подошла электричка. Пассажиров было немного, и мы легко отыскали свободные места. Я устроилась у окошка и снова улыбнулась солнечному дню. Аккуратно положила рядом потрепанный рюкзак (в нем было самое святое - "Агриста") и расстегнула спортивную сумку, в которой везла Мольфа. Кот воспринял поездку как всякий образцовый ведьминский кот - без воплей и истерик. Спокойный, как Будда, он улегся у меня на коленях. Дигна была не против того, что я беру с собой кота.
   - Ну что, девочки, - весело сказала Дигна, - со всеми успели попрощаться?
   Я улыбнулась. Вчера отнесла к речке полную банку молока и булку бело хлеба. Кормила Варьку, отчаянно рыдавшую непонятно от чего, мелких анчуток и томную русалку Прасковью. Только они пожелали мне счастливого пути и удачи. Приятно...
   - Мне подружки сказали, что меня там обсмеют, - грустно сказала Марфа, - Я, мать, людям боюсь показаться.
   - А за меня только Горьев печалится. Остальные радуются, наверное, что избавились от колдуньи, - усмехнулась я, почесывая Мольфа. - Надеюсь, никто не додумается искать мою избушку.
   - Побоятся, - уверенно произнесла Дигна и тяжело вздохнула. - Я тебя попросить хочу... Ты девочка большая, сильная, себя в обиду не дашь, да и ума у тебя много. Присматривай за моей Марфой, я уж вас в одну школу определю.
   Дигна погладила дочь по голове, но та только отмахнулась:
   - Что ты, ма! Я же не дитя малое. Пусть попробуют меня обидеть, и им!.. - Марфуша сжала в кулаки грубые ладони. С семи лет она одна таскала ведра с водой, с тринадцати - копала огород и колола дрова.
   Колеса мерно постукивали под полом. За окном проплывали бесконечные зеленые моря лесов, переходившие то в сопки, то в поля, и радостно-синее небо. Я ехала искать приключения.
  

***

  
   Первое, что я увидела, - это огромная толпа, кипящая, будто в водовороте. Впервые за эти годы мне стало неуютно - слишком много людей, слишком много шуму, удивительно высокое здание вокзала...И всюду землю покрывал выцветший пыльный бугристый асфальт, сквозь который кое-где пробивалась чахлая травка. Тут же ностальгически вспомнились километровые пробежки по лесу босиком, мягкая сырая хвоя и теплая земля под ногами. По пути мне попадались огромные вороны и шустрые белки. А сейчас навстречу спешили, едва не сбивая меня с ног, тетки с огромными сумками, ноющие дети, гогочущие подростки, пьяные грязные бомжи... Я шла сквозь толпу, прижимая к груди рюкзак с книгой, боясь, что потеряю самое ценное. Вышла из ступора только тогда, когда устроилась на обшарпанном сиденье автобуса (такие динозавры о четырех колесах жили еще на заре моего детства).
   Опять толпа... За окном проплывал скучный пейзаж обычного города. Серый мемориал кому-то рядом с полным мусорным баком, чей-то новенький коттедж, а рядом - длинный ветхий барак, пестрые вывески магазинов и автомобили... Все это казалось ненастоящим, будто бы это были лишь фальшивые декорации жизни. Люди смастерили их для какой-то плохой пьесы, а потом обжили и сказали: "Нам и этого хватит". Им незачем заглядывать глубже, чем этот жалкий материальный мир.
   На каждой остановке входила и выходила толпа народа. Я привычно оглядывала их "косым глазом" (так называла моя бабка третий взгляд, видевший скрытые сущности), выявляя нечисть и магов. Все это были обычные люди, возвращавшиеся с работы усталые, голодные и злые.
   Опаньки! Это уже интересно. Рядом со мной остановился высокий темноволосый парень. Внимательно посмотрел на меня и подмигнул. Вампир... На вид ему было около восемнадцати лет, лицо у него было красивое и оригинальное - с чуть узковатыми во внешних уголках глазами, с высокими скулами - и явно говорило о принадлежности к виду Nosferatu sapiens. Возможно, чересчур бледное лицо, но таким она казалось рядом с темными волосами и черным костюмом. Кстати, глаза юного вампира были густо-вишневые. Люди никогда этого не замечают. Для них он наверняка гордость школы и родителей и радость любой девчонки. Про себя я отметила, что подружиться с каким-нибудь местным темным будет нелишним.
   Полупустой автобус тяжко притормозил рядом с трехэтажным домишком весьма непрезентабельного вида. Наша троица направилась во дворик, где, точно паруса, трепетали детские пеленки и штаны. Дигна подошла к стайке бабулек, восседавших на лавочке, и обратилась к одной из них:
   - Здравствуйте, Евгения Матвеевна! Вот мы и есть новые жильцы.
   - Как же, как же, помню! - закудахтала старушка, протягивая Дигне ключи, - Вещи ваши уже привезли, я проследила, чтобы все хорошо поставили.
   Марфа вцепилась в руку матери, как ребенок, и исподлобья глядела вокруг. Мы вошли в полутемный грязный подъезд, разрисованный всем, чем можно и чем нельзя, и поднялись на второй этаж. Я невольно вспомнила свою землянку четыре на четыре метра, наполовину ушедшую в землю, и горько улыбнулась. Может, зря я переехала?
   Дверь квартиры больше походила на бесцельно висящий кусок фанеры, нежели на защиту от холода и воров. Ничего, мои нехитрые руны и заговоры тут помогут. Наконец, мы торжественно, во главе с Мольфом, перешагнули порог квартиры. Узенький коридорчик, освещенный голой лампочкой, вел в крошечную кухню и две комнатки. Наши вещи были аккуратно сложены у порога. Дигна, чуть не плача от радости, тут же принялась все распаковывать, переносить и раскладывать. Я и Марфа тоже взялись ей помогать. Мольф вальяжно обошел помещение, обнюхивая все углы, и, по-видимому, остался доволен. Он присел около моего рюкзака с книгой и стал следить за нами.
   К вечеру мы прибрали квартиру, придав ей жилой вид. Дигна долго извинялась за то, что мне придется спать на полу, но меня это не тревожило.
   - Завтра же узнаю, какие тут есть школы, - говорила Дигна, когда мы вечером собрались на кухне, - А вы пойдете погуляете, подружитесь с кем-нибудь. Соседи говорят, тут молодежь спокойная, без закидонов.
   - Такого не бывает, - уверенно сказала я, - Дигна, а ты где сейчас будешь работать?
   - Да на заводе местном, деревоперерабатывающем. Пригодился им мой диплом инженера-технолога. Я на прошлой неделе заявление подала, меня уже приняли.
   - Знаешь, я, наверное, тоже найду работу, хотя бы до школы.
   - Что ты! - махнула рукой Дигна, - И не думай. Хватит нам, с голоду не умрем. Да и куда ты пойдешь?
   - Ну... На базар торговать, за пожилыми приглядывать...
   - А может быть гадалкой? - подала голос Марфа и засмеялась.
   Чтобы не вскипать от злости, я мысленно опрокинула на улице мусорный бак. Из раскрытой форточки послышался грохот.
   - Жить будем - не помрем, - вздохнула Дигна. - Ладно, девочки, давайте спать ложиться, поздно уже.
   Я вызвалась помыть посуду после ужина, попутно сгребая в мыслях мусор обратно в контейнер. Не люблю беспорядок, мне еще здесь жить, и наверняка долго.
   Я подошла к входной двери и пальцем начертила невидимую защитную руну (завтра придется ставить все как положено). Жильцы дома опасений пока не вызывали, все они были простыми людьми - это я уже успела проверить третьим взглядом, для которого не существовало стен.
  

***

  
   Задумчиво тикающие часы показывали 5 часов. Для меня утро уже началось. Чернильная тьма за окном только начинала бледнеть. Я осторожно выпрыгнула из-под одеяла, чтобы не разбудить соню Мольфа, и на цыпочках пошла в ванную. Не включая свет, почему-то стала разглядывать себя в зеркале. Зеркало было большое. В нем я с удивлением обнаружила чье-то детское худое личико, обрамленное длинными черными локонами. У этого лица был какой-то отрешенной взгляд больших глаз, нахмуренные брови и легкая синева под глазами. Я дотронулась рукой до зеркала и с удивлением обнаружила, что это мое отражение. Нет, без него мне жилось лучше - не надо было волноваться из-за внешнего вида и тратить время на самолюбование. Все еще недоверчиво поглядывая на себя, я открыла кран, плеснула в лицо водой и тут же поморщилась - как же люди так живут?! Вода отвратительно пахла железом и была мутной от хлорки. Я очистила воду заклинанием очищения и с удивлением подумала, что раньше сама жила как все.
   Ходила в школу, а не училась колдовать
   Читала сказки Пушкина, а не "Некрономикон".
   Стригла волосы под каре и опрятно одевалась, а не ходила, как оборванка с вокзала.
   И жила в уютной квартире, а не в сырой полуземлянке.
   Кстати, квартира Дигны была чуть побольше упомянутой избушенции. Но все равно мне было не по себе - слишком уж просторно, да и потолки казались мне высокими.
   Я привыкну жить среди людей, пользовать благами цивилизации, не буду смахивать пыль со стола взглядом... Но я никогда не привыкну к этой обыденности, ущербности человеческого мира, зацикленного на жажде мести, наживы и лидерства. Наверное, я, как моя наставница, уйду подальше, если к тому времени на Земле останутся глухие места...
   Поскорее отогнав тяжелые мысли, я подобрала свою постель с пола, навела порядок и стала делать гимнастику. Этой привычке я обязана бабке, которая заставляла меня наворачивать круги по лесу и кувыркаться через голову.
   Через два часа я уже помогала на кухне Дигне готовить завтрак. Коровина уходила на работу, хмурая Марфа, по привычке вставшая рано, уселась перед телевизором. Воспользовавшись моментом, я направилась в коридор. Аккуратно обмела дверь и порог веничком сушеных трав, привезенных из деревни, и поставила пару сильных заклятий от воров и просто недоброжелателей. Немного подумав, повесила над дверью деревянный талисманчик доброго духа Дома - пускай у Дигны все ладиться. Мольф с интересом наблюдал за мной, видимо, ему вспомнилась старая хозяйка-колдунья. Я мутно почувствовала, что он чего-то хочет. Вообще, можно угадать мысли любого животного, кроме кошек - они сами любят открывать наше сознание.
   Мольф подошел к входной двери и издал леденящий душу утробный звук, нечто среднее между высоким воем и рычанием. Мяукать его в детстве, видимо, не научили. И вдруг до меня дошло, что с рыжим зверем, оказывается, надо гулять, ведь он не привык к городу. Превратив щелчком пальцев какую-то веревку в изящный поводок, я нацепила его коту на шею.
   - Ты ведь умный, правда? Потерпишь неволю?
   Мольф презрительно глянул на меня, мол, так и быть, веди меня, как собачку.
   Перед тем, как выскочить из квартиры, я глянула в большое зеркало, висевшее в прихожей. Откинула назад длинную черную прядь волос и, улыбнувшись, вышла в подъезд и спустилась на улицу. Дремавшая доселе интуиция встрепенулась в ожидании чего-то интересного.
  

***

  
   Дворик был далек от оригинальности.
   Вытоптанные клумбы, ряды бельевых веревок с тряпьем, несколько скамеек и столик. Я ностальгически вспомнила пору своего детства - в моем дворе перед рыжей пятиэтажкой тоже был побитый жизнью асфальт и скамейки с бабушками.
   Мольфа я отвела подальше от детской песочницы и спустила с поводка. Царственно спокойный зверь понесся знакомиться с местной стаей облезлых котов, а я пошла к подъезду. У его дверей стояла компания скучающих подростков лет шестнадцати. Видимо, им не хватало сигарет и пива, непременной атрибутики молодежи, и они решили поприцепляться ко мне.
   Одна из девчонок, выкрашенная в лисицу, смерила меня презрительным взглядом и, ухмыльнувшись, лениво протянул:
   - А, вот она, новенькая...
   Длинный крепкий парень, не очень нежно обнимавший ее сзади, недовольно процедил:
   - Какая-то мелкая. Кто сказал, что ей шестнадцать?
   - Да это моя бабка сказала! - пискляво отозвался другой, в черной футболке и с жуликоватыми глазами. - Мор, да она деревенщина! Ну давай ее побьем!
   - Гансик, подожди, успеешь, - усмехнулась рыжая. - Че-то она мне не нравится...
   Я спокойно молчала. Мне было интересно понаблюдать за ними, это, в конце концов, для меня не опасно. Между тем писклявый дистрофик обошел меня со всех сторон, подозрительно разглядывая, и заключил:
   - Лохушка, что и говорить.
   Его поддержали две девчонки в мини-юбках. Одна из них съехидничала:
   - Слышь, убожество, ты чего под рэпершу косишь? Ишь, джинсики широкие нацепила и ходит тут!
   - Заготовки кривые, - подала голос другая девица, чем-то смахивающая на нее.
   Вся компания заржала. Больше всех сыпал бисерным смехом паренек в черном.
   Сейчас из твоих глаз исчезнет наглость.
   Теперь пора и мне выходить на арену.
   - У меня ровные ноги. А вот ты зачем на свое колесо надела мини? - нагло улыбаясь, сказала я сахарным голосом.
   Девчонка грязно выругалась. Ее поддержал дистрофик в черной футболке:
   - Да ты че, совсем облезла?! Ты с кем разговариваешь?
   - Я? С писклявой мелочью, которая прыгает тут и выслуживается. Не так ли?
   Высокий парень засмеялся (его не поддержали) и произнес:
   - В точку! Какие еще замечания по поводу моей свиты?
   Я пригляделась к парню, читая его ауру. А он не так уж и прост - на нем меньше грязи, чем на остальных... Тут оскорбленная немочь вознамерилась пнуть меня сзади (ты думаешь, я не слышу твои мысли, дурак?). Резко развернувшись, я схватила парня за горло. Повалить его мускульной силой, конечно, не удастся...
   Легким телепатическим посылом я повергла дистрофика к своим ногам. Брезгливо отряхнула руки и небрежно произнесла:
   - Шут слишком самонадеян, а дамы далеки от аристократических манер. И дворец какой-то позорный...
   - Ганс, ты слышал? Я давно метал окунуть тебя лицом в грязь, чтобы ты не зазнавался.
   На меня злобно уставились три пары глаз. Девушкам явно не понравилось мое поведение. Решив немного пошутить, я раскрыла сознание одной из них и велела: "Иди домой, домой... Иди домой, сейчас, домой, иди, слышишь..." Сработано было слишком грубо. Лицо девушки одрябло, приобрело идиотическое выражение. Выпучив глаза, она взяла за руку подругу, потянула ее и глухо произнесла:
   - Пошли, Света...
   - Эй, эй, Женька, ты чего? - в ужасе взвизгнула та, которую звали Света. По- видимому, они были сестрами.
   - Женя, ты же с нами собиралась идти, - растерянно произнесла рыжая девица.
   - Нет, я домой, мне надо... Пошли...
   Женя медленно поволокла Свету домой под удивленные взгляды друзей.
   - Странный у вас тут народ, - сказала я, сделав изумленное лицо, - Ладно, приятно было с вами познакомиться. До встречи, я исчезаю, - жаль, что нельзя сделать это по-настоящему.
   Высокий парень - "король" - оттолкнул от себя рыженькую и крикнул мне вдогонку:
   - Как тебя звать-то?!
   - Зови меня Фрося Чукоткина! Или Мэрилин Монро! В общем, прояви фантазию...
   Похоже, мой кот скоро станет буржуем. Мало того, что с ним надо гулять, так еще и лапы мыть, да в мисочке кушать носить! В лесу Мольф охотился сам, мог по три дня пропадать в тайге, а сейчас, в городе, превращался в четвероногую проблему. Но, в общем-то, я люблю кошек, да и порядочным ведьмам полагается иметь такого зверя. Только, уважаемый, спать Вам придется на подстилке в прихожей, а не на моей и без того тесной постели.
   Вечером мы сидели за ужином на кухне. Я невольно начала ощущать, что Коровины и я - это уже одна семья. Когда я рассказала Дигне про сегодняшнее знакомство с местными, она разволновалась не на шутку:
   - А вдруг они вас не примут? Сейчас времена-то страшные, Бог знает, что они натворят...
   - Не волнуйся, я за себя постою. Кстати, как твой первый день на работе?
   - Хорошее место, - улыбнулась Дигна, - и люди хорошие. Я посоветовалась с работницами насчет школы. Говорят, неподалеку от нас самая хорошая школа в городе. Вот туда и пойдете.
   Марфуша жалобно глядела на мать. Мысли о предстоящем походе в новую школу пугали ее. Придется с ней повозиться - успокоение, раскрепощение сознания... Подумаешь, несколько заговоренных отваров и амулеты!
  

***

  
   Плата за школу оказалась не такой уж большой для зарплаты Дигны. Благодаря мне нас с Марфой записали в самый лучший класс - 11 "Г". Секретарь долго и придирчиво разглядывал личные дела деревенских девочек, выискивая причину отказа. Я немного воздействовала на его зачуханные мозги, чтобы он не думал о нас так плохо. Честно говоря, я все удивлялась, зачем мне нужна эта учеба, ведь у меня найдутся дела поважнее, чем бесполезная зубрежка.
   Следующей моей целью было найти хотя бы самую дешевую работу. Решив не бегать по всему городу по объявлениям, я разложила в комнате на полу десяток газет и с закрытыми глазами водила над ними рукой. Методу астрального считывания я училась самостоятельно, это хорошо развивает интуицию и чувствительность. Правда, надо потратить большую связку нервов, килограмм терпения и кучу времени.
   Тщательные поиски заняли полчаса, потом я начала звонить: кому-то требовался выгуливатель собак, в кафе - официантка, в какой-то модный магазин - разносчик заказов. Из всего предложенного я выбрала первое, наиболее удобное для меня. Я понимала, что Дигне будет нелегко работать на троих, и хотела ей чем-то помочь. Марать руки денежной магией я не хотела.
   Последние дни лета стремительно исчезли, как вода сквозь пальцы. Самое первое утро сентября казалось типичным началом хорошего дня. Безоблачное золотисто-голубое небо ничуть не сожалело об окончании каникул, наоборот, солнце будто светило ярче, начавшие пестреть деревья красовались по краям тротуаров, а воздух был теплым и свежим. Все это я с тоской замечала, направляясь в свою новую школу. Марфа Коровина умудрилась простудиться аккурат к первому сентябрю и решила дня три не выходить из дому. Мне же никакие подбадривания Дигны, вроде "ты найдешь новых друзей", "тебе будет интересно в этой школе", "учись, пока есть возможность", не разогнали дурного настроения. Я грустно подумала, что нельзя взять с собой моего верного спутника Мольфа. Ведь когда-то он внимательно следил за мной, когда я зубрила ведьминские книги...
   У здания школы, на небольшой площадке, уже собирались ученики. Я заметила возвышавшуюся над толпой табличку с надписью 11 "Г" и пробралась туда. Табличку держала в руках невысокая темноволосая женщина средних лет. У нее было очень живое и совсем не сердитое лицо, а серо-зеленые глаза незаметно смеялись. Жаль, что я не могу проверить ее ауру - в толпе это очень трудно.
   - Так, чилдрены, собираемся ко мне! - весело сказала учительница. На ее бэйджике (кажется, так называется эта штучка?) я прочитала: "Шарова Ирина Сергеевна". Учитель английского, постоянно вставляет иностранные фразы, причем я заметила, что ничего не понимаю - с английским в деревне было туго. Да и времени его учить у меня не было.
   - Здравствуйте, - произнесла я, подходя ближе.
   - Здравствуй. Ты новенькая? - спросила Ирина Сергеевна. Я кивнула. - Добро пожаловать! Я тебя со всеми познакомлю.
   Особого интереса ко мне пока не проявлялось. Рядом стояла кучка разнаряженых девчонок и несколько парней. Но через некоторое время они все зашептали и вытянулись по струнке. Подошли три высоких светловолосых девушки. Я даже подумала, что они тройняшки, но одна из них была чуть повыше остальных, у другой был голливудский овал лица со впалыми щеками, а третья была какая-то вертлявая и немного взъерошенная.
   - Элечка! - воскликнули девчонки.
   - Ой, как ты классно выглядишь! Шикарно, - сказал один парень, подходя к блондинке со впалыми щеками, стоявшей в центре троицы.
   - Эльвира, с учителями здороваются. Ты чего разукрасилась, как индеец на тропе войны? - с усмешкой сказала Ирина Сергеевна.
   Эльвира отреагировала на колкое замечание с чудовищной холодностью. Она поздоровалась со всеми лишь кивком головы, ответила довольной улыбкой на все комплименты и восторги, после чего раскритиковала все наряды своих одноклассниц, начиная от босоножек и заканчивая прической. Затем принялась повествовать, как провела лето, где была, что купила, кому "морду била" и с кем встречалась. Все молча слушали, изредка о чем-то спрашивая или восторгаясь.
   - Нет, вы не представляете , как это было прикольно! - говорила Эля фальцетом, накручивая прядь крашенных волос на палец, - Я ее послала так, чтобы она не возвращалась и мне на глаза не показывалась. Я ради своего Лешеньки кому угодно и что угодно сделаю, правда, Алина? - обратилась она к высокой девушке, стоявшей по правую руку от нее.
   Та с глупой улыбкой кивнула:
   - Угу. Ты можешь.
   Эльвира самодовольно улыбнулась и обратилась к другой блондинке.
   - Клавка, а ты ведь с Ромой помирилась?
   - Как?! Вы встречаетесь? - воскликнула девушка в ядовито-розовых джинсах.
   - Ага, - кивнула Клава, неуверенным движением поправляя волосы и беспрестанно оглядываясь. - Только я с ним чего-то еще не помирилась, - столкнувшись с укоряющим взглядом Эли, она буркнула: - Да у меня еще целый год...
   Итак, я стояла в стороне и, внимательно вслушиваясь и вглядываясь, делала выводы. Что мы имеем? Стадо, пастуха и его помощников. Кто есть ху здесь?
   Эльвира - главная, перед ней даже парни пресмыкаются. Хотя классный руководитель не признает ее авторитета, ее это не смущает. Свита правительницы - Клава и Алина, жалкие копии королевы. Та, худенькая, рыжая, видимо, в немилости - над ней давно издевается весь класс. Светловолосый парнишка, увешанный золотыми цепями, отчаянно добивается внимания Эльвиры. Ага, вот еще одна персона - среднего роста девчонка с толстой косой и в очках. Ей уже оглашают список предметов, которые ей предстоит делать за главную троицу. Это трудолюбивый и умный ботаник, причем явно не знающий себе цену (ну, этим мы займемся).
   Эля пару раз скользнула по мне взглядом и демонстративно отвернулась. Я сделала такое же презрительное выражение лица и вдруг тут же его отпустила... То, что я увидела, было крайне занятно.
   К нашей группе подошел тот самый вампир, с которым я столкнулась в автобусе. Парень выгодно отличался от остальных. Явно недешевый черный костюм, черная шелковая рубашка, идеально уложенные короткие волосы и легкая загадочная улыбка на губах (стопроцентно, он сыт, и не гамбургерами). Интересно, он, что, ученик?
   - Ромочка! - взвизгнула Клава, кидаясь к нему на шею. В ее глазах зажегся маниакальный блеск, на щеках заиграл румянец.
   Дурочка, человек. Вампиры любят не только кровь. Sapiens предпочитают насыщаться чужой энергией эмоций. С такой шикарной внешностью этот наверняка вампирит каждую свою поклонницу. Я не питаю особой неприязни к вампирам, а с этим можно и подружиться - не укусит.
   Роман холодно поцеловал Клаву в щеку, пожал друзьям руки и подмигнул мне. Вот кто по-настоящему может всеми вертеть. То ему стоит уловить эмоции, почувствовать страх или симпатию, разоблачить, подстроиться или заставить выполнять свою волю... Вот и сейчас он полюбезничал с Ириной Сергеевной, вручив ей букет роз. Перекинулся словечком со всеми одноклассниками, посмеялся, согласился пойти со всеми на чей-то день рождения. Заверил Элю, что у них с Клавой все в порядке, они просто немного повздорили, и это больше не повториться. Добавил, что обязательно поможет своей девушке в учебе (все-таки ученик, и еще отличник)
   Когда собрался весь класс - всего двадцать пять человек - и прошла торжественная часть (почему ее называют линейка?), мы направились в классный кабинет. Изнутри школа выглядела неплохо, а наш кабинет выглядел уютно: зеленые обои, линолеум, шторы и море цветов. Я села за первую парту, которую проигнорировали остальные, и снова огляделась.
   На меня по-прежнему ноль внимания, да и ладно. Однако, отвлекающего заклятья я не ставила.
   Ирина Сергеевна, поздравив всех с началом учебного года и сделав пару объявлений, наконец, сказала:
   - А теперь познакомимся с нашими новичками! - класс оживился. - Ребята, выходите, выходите.
   Вместе со мной к доске шмыгнули неуверенно двое - парень и кудрявая девушка.
   Каждому предложили рассказать о себе. Девчонка что-то пролепетала дрожащим голосом - Ксюша, из соседней школы. Парень - Стас - стоял, надувшись от важности. До меня очередь не дошла. Ирину Сергеевну кто-то вызвал за дверь, и, воспользовавшись моментом, вперед вышли Эля с подружками и Рома.
   - Значит так, - развязным голосом начала Эльвира, - Хорошо учитесь?
   - Ну... так себе, - замялись Ксюша и Стас.
   Я приподняла брови и усмехнулась, глядя на Элю. Ее суровый вид меня смешил.
   - Погоняла есть?
   - Меня Сью во дворе зовут. Ну, Кудряшка Сью, - подобострастно ответила Ксюша.
   - А у меня нет погоняла! - громко объявил Стас. - Оно мне надо?
   Девчонки за спиной Ромы захихикали.
   - Значит, ты у нас будешь Оно, - гоготнула Алина. - Прикольно, Эля?
   - Ага. А ты, чучело... ну, допустим, будешь Бигудюшка. А для краткости - Дюшка. Поняла? - запуганная до смерти жертва кивнула. Затем Эля повернулась ко мне. - А ты чего молчишь?
   Я нагло улыбнулась и спросила:
   - Как я понимаю, унизительные прозвища есть у всех? - все заерзали, Рома удивленно глянул на меня и слегка качнул головой. - Кроме Эли, - Клава и Алина подтвердили кивком. - Ну, так давайте сначала ее обзовем...
   Повисла тишина. На меня смотрели вытаращенными глазами, а Алина сжимала крепкие кулаки, готовая вцепиться мне в волосы.
   - Ну... ты... и... гадина... - прошипела Эльвира. Сквозь плотную штукатурку на ее лице проступил румянец.
   Невозмутимым остался только Рома, улыбавшийся довольной улыбкой. Он сказал:
   - Слишком смелая идея. Хотя... - с трудом сделав серьезное лицо, парень спросил: - А как тебя зовут-то?
   - Юлия. И если кто-то придумает мне кличку, я придумаю ему десять и напишу на стенах школы. Поняла? - поддразнила я Эльвиру и добавила: - Учусь хорошо. Попросите по-хорошему - подскажу.
   Потом вошла учительница и отправила нас на место. Класс сидел как прихлопнутый пыльным мешком, а Элю, кипевшую от злости, успокаивали подруги. Когда все расходились, я заметила одобрительные взгляды и улыбки в мою сторону.
   По пути домой я размышляла обо всем случившемся. Согласна, в классе должен быть лидер, но не тиран! Тем более в одиннадцатом классе каждый должен уметь постоять за себя, а не подчиняться кому-то. И вправду - стадо... В таком замечательном коллективчике я буду, словно инопланетянин.
   Мои размышления прервал чей-то окрик сзади:
   - Юлия!
   Я обернулась и увидела Романа. Он подошел ближе и протянул мне руку:
   - Добро пожаловать в наш мир. Ты молодец!
   Я улыбнулась, пожав его ладонь, и сказала:
   - Хорошо, что хоть кто-то в школе свой. А ты давно здесь живешь?
   - С детства. Кстати, я знаю одно тихое местечко неподалеку. Не хочешь прогуляться?
   - С радостью. А я здесь совсем недавно...
   Мы направились вдоль по тихой улице к небольшому кафе. Уже через минуту мы болтали, как старые друзья.

Глава 4.

Муля, не нервируй меня!!!

  
   - В общем-то, если хочешь знать, в нашем захолустье темных встретишь редко. Тут рулят светлые. Поэтому будь осторожна с магией, и ни в коем случае не колдуй ночью на улицах.
   - А у вас ведьм много?
   - Ни одной. Ты первая. Из двенадцати тысяч жителей сто пятнадцать - маги и прочая, из них темных - десять...
   Мы сидели за столиком в углу тихого уютного кафе. Я набросила на наше место сеть недоступности, а то, услышав наши разговоры, посетители разбегутся, а официанты вызовут скорую психиатрическую. Рома рассказал, что живет в городе все свои семнадцать лет. Вампиром он стал всего два года назад.
   У Романа умерла мать. Однажды он пришел на кладбище навестить ее могилу и остался там до темноты. Домой ему идти не хотелось, потому что его ждала выволочка за пропущенные уроки и гуляние допоздна. Рома отправился бродить по пустым кладбищенским тропам, не зная, что в тот вечер собирались все городские темные. Парень не заметил, как из темноты на него кто-то налетел, а в следующее мгновение он отключился.
   Пролежав двое суток в подвале у двух вампиров, он переждал мучительно болезненный период трансформации организма, получил практические советы по добыче питания и прибрел домой. Пьянствовавший отец даже не заметил отсутствия сына, а мачеха устроила вселенский скандал и вознамерилась надрать ему уши. С удивлением она обнаружила, что у щуплого слабого пасынка появилась сила...
   С тех пор злой и несчастный шалопай резко изменился. Рома похорошел, стал спокойней и уже не реагировал на ругань мачехи и отца. Он стал прилежно учиться, занялся спортом и устроился работать грузчиком. Появились джентльменские манеры и учтивость в общении с людьми, почерпнутые из книг по этикету. Прежние дворовые друзья больше не признавали его за то, что Роман бросил пить и курить (разумеется, вампиру хватит глотка пива и одной затяжки, чтобы окочуриться!). Зато все они с завистью наблюдали за преобразившимся в донжуана другом, каждый вечер провожавшим какую-нибудь симпатичную девушку.
   - Это так скучно, - усмехнулся Рома. - Мне всегда хотелось быть на высоте, среди этих богатеньких папенькиных сынков и маменькиных дочек. Я поднялся, меня приняли, и только потом я понял: зачем? Это же так глупо... Такое ощущение, что я не бессмертный, а простой человек с мелкими страстишками!
   - Красиво жить не запретишь, - сказала я. - Это хорошо, что ты выбрался из своей среды, теперь ты - настоящий вампир, интеллигентный, шикарный и обольщающий девушек.
   Рома засмеялся.
   - Я иногда думаю - ну вот, ты добился всего, что тебе надо еще? У тебя впереди вечность, может, чуть меньше... Надо бы придумать себе что-то такое глобальное, чтобы хватило занятий на всю жизнь.
   - Кадрить девушек - самое вечное занятие, - пошутила я.
   Рома прикончил третью порцию мороженного и поинтересовался:
   - А как ты стала ведьмой?
   - Все тоже началось с кладбища. Мне было десять лет. По некоторым обстоятельствам мне пришлось покинуть родной дом и учиться различным неприятным вещам.
   - Например? - Рома пытливо взглянул на меня темно-алыми глазами.
   - Русские аналоги вуду. Некромагия с языческими славянскими корнями. Просто магия, в большинстве своем темная. Все от исцеления рака и энцефалита до смертельных проклятий многовекового действия.
   Роман поперхнулся и вытаращил глаза:
   - И кто тебя этому учил?!
   - Одна замечательная мудрая женщина, деревенская ведьма Фелицата. Ее наверняка здесь знают... Эй, все в порядке?
   Рома вжался в спинку стула, будто был готов сейчас же сорваться с места или раствориться в красной пластмассе. Не знаю, как у вампиров получается бледнеть, но его классическое лицо стало белее пломбира в стакане.
   Я тяжело вздохнула. Даже молодой вампир знает мою бабку. А я думала, что он станет моим другом...
   - Ты... ученица... Фелицаты? - выдохнул Рома. - Но... почему ты... откуда ты вообще приехала?
   Я посмотрела в окно, на серую грязную улицу и, опять вздохнув, произнесла:
   - Мы с бабкой жили недалеко от Забытых Дранок. Моя наставница умерла, а я переехала сюда.
   По-видимому, Роман мне не поверил и снова спросил:
   - Ты же сильная ведьма, зачем тебе жить в городе, ходить в школу?.. Постой! Ты говоришь, Ф... она умерла?
   Все древние колдуньи наверняка уже знают об этом, а вот если светлые что-то пронюхают... Останься я куковать в своей избушке, ко мне бы нагрянула делегация беленьких добрых чародеев с благой целью искоренить зло, то есть меня. А здесь, в городе, они не нападут, так как кругом люди, да и мое исчезновение не останется незамеченным. Но рады мне не будут ни светлые, ни темные.
   - Рома, я не кусаюсь и не убиваю взглядом.
   - Я понял. Но злить тебя не надо, верно?
   - Это еще надо постараться. Думаешь, я такая дурочка, что на каждое обидное слово отвечаю сглазом? Моя наставница была толковым учителем и не позволяла мне разбрасываться магией.
   К вампиру вернулся умеренно-бледный цвет лица, глаза перестали полыхать.
   - Слушай, у меня идея! Я постараюсь договориться, чтобы тебя приняли в нашу Общину темных. Твоя наставница была ОЧЕНЬ опасной ведьмой, но ты ведь не такая?
   - Я просто скрываю это, - усмехнулась я.
   - Тем лучше, - кивнул Рома, окончательно приходя в себя. - Нам все же нужна толковая сильная ведьма.
   Мы расплатились за заказ и вышли на улицу. Рома вызвался проводить меня до дома.
   - Нас в Общине десять человек. Кроме меня, еще вампиры - девушка и немолодой мужчина, один оборотень-волк и один - медведь. Есть три несильных мага, старенький маразматик и его ученики-оболтусы, пожилая знахарка и наш предводитель колдун Арсений. Не знаю, сколько ему лет, но он живет в нашем городе уже полвека.
   - А как у вас со светлыми? - спросила я, заметив впереди две сияющих золотом ауры.
   Рома поморщился и сказал:
   - Их тут много. Пользуются тем, что никому нет дела до этого города, и творят что хотят.
   - И чего они хотят?
   - Рая. Рая на земле.
   - Подожди, - удивилась я. - Наставница говорила, что маги живут независимо от людей и не вмешиваются в людские дела. Зачем им социальные эксперименты, да еще в этой глуши?
   Мы свернули в узкую улочку, задавленную с двух сторон домами. Кирпичные стены были щедро расписаны огромными творениями граффитистов. Недавно я узнала о таком странном молодежном течении - хип-хоп, или что-то в этом роде. Занятная вещь, в этом городе много таких ребят, борющихся со злом и поющих песни о ненасилии, добре и правде.
   - Я одного не могу понять, - говорил Рома, - зачем ОНИ тратят столько гипнотической магии и дипломатии на улучшение людей? У нас чиновники - просто воплощение идеализма; взяток не берут, о населении заботятся, местный бюджет не прикарманивают... Даже милиционеры и гаишники правильные будто при советской власти. Правда, кое-где и бандиты есть, и среди молодых не все ангелы, вернее - все не ангелы.
   - Я мало что знаю о белых магах, - сказала я. - Моя наставница либо говорила о них плохо, либо очень плохо. Видимо, они совсем помешанные, что спасают людские души.
   - А может через несколько лет в этом городе будут жить одни только добрые хорошие люди, среди которых магам будет проще обосноваться? Светлые утверждают, что каждый смертный, если он не проклят, имеет светлое начало. Это дает им право утверждать, что мир людей принадлежит только светлым. Глупо, не правда ли?
   Я хмыкнула. Фелицата часто читала мне лекции по истории - древней или средневековой. Мне вспомнилась последняя. Когда-то в каждой деревне жила парочка ведьм, как минимум - светлая и не очень. Обе лечили, помогали, оберегали, иногда наказывали, не скрывая магической силы от людей. Людям это не понравилось - по их тогдашним представлениям всемогущ был только Бог, а чудеса могли творить только святые. Кто не входил в эти рамочки, тот объявлялся слугой дьявола и подлежал суду и следствию. Сжигая ведьму, христианские инквизиторы руководствовались лишь страхом или экономической стороной казни (имущество богатых "колдунов" и "ведьм" переходило к доносчикам и палачам). Именно из-за этого казуса длиной в пять сотен лет маги наконец поняли, что с людьми связываться нельзя, и полностью исчезли из их мира. По сей день исключение составляют лишь беглецы да старые знахарки-шептуньи. Старуха-ведьма не дружила с цифрами, но говорила, что после массовых охот на ведьм в деревнях оставались две-три женщины да совсем маленькие девочки - все особи женского пола от десяти до пятидесяти яростно истреблялись.
   Меня неожиданно посетила неприятная мысль: а вдруг, если белые и вправду хотят мирной жизни с людьми, в результате получится новая Инквизиция и повальное убийство невинных? Фелицата всегда повторяла, что история идет по наезженной колее и спотыкается об одни и те же камни. Кстати, наставница иногда так красочно описывала события средних веков, что я невольно думала, а ни была ли она свидетельницей этого бедлама.
   - Вот так вот и живем все вместе: темные, светлые и в крапинку, - усмехнулся Рома. - Тебе здесь понравится.
   Мы добрались до широкого шоссе, у которого стоял мой дом. Роман жил на три пятиэтажки левее от меня.
   - Завтра подойдешь сюда перед тем, как идти в школу, - сказал он. - Я сообщу своим о тебе.
   - А они точно не выгонят меня и не сдадут светлым? - недоверчиво спросила я. Перспектива демаскировки не слишком радовала меня.
   - Знаешь, как нам эти "ангелочки" на хвост наступают?! Они качают права, как хотят, а нам даже собраться лишний раз нельзя - типа, нечего шабаши среди людей устраивать. Две тысячи сто лохматый магический договор первого года нашей эры, пункт такой-то и все в этом роде. По-моему, это светлые изобрели бюрократию, а не люди. А тебе не помешает зарегистрироваться как городской ведьме и тем самым обезопасить себя от многих неприятностей со светлыми. Да и твоя сила придаст Общине авторитета!
   Да уж, замечательно. Теперь мне придется еще и защищать права и свободы темных. А ведь наставница говорила мне не падать ниже плинтуса и не связываться с мелкими колдунишками, вампирами, оборотнями... Ой, похоже с вампиром я уже связалась!
   Попрощавшись с Ромой, я направилась домой. Дигне я отчиталась, что школа отличная, класс дружный, учителя хорошие. Однако взяла себе на заметку немного перевоспитать Марфу для такого коллективчика. В шесть часов вечера я побежала на работу. Мои подопечные - дорогие чистокровные пекинесы - сразу привыкли ко мне и миролюбиво отнеслись к моей магической сущности. За три часовые прогулки каждый день мне платили чуть поменьше зарплаты Дигны. Как потом оказалось, это были самые богатые люди города, поэтому они платили такие деньги "собачьей няньке". Правда, каждый раз, когда я возвращалась домой, Мольф сердито фыркал и демонстративно уходил от меня. То ли чуял запах ненавистных собак, то ли сердился оттого, что я, умная сильная ведьма, работала как банальный человек.
  

***

  
   Город сильно повлиял на меня. Это проявлялось в первую очередь в том, что я пристрастилась к музыке. Купив на первую зарплату кассетный плеер, я ходила с ним даже по дому (с наушниками, разумеется - Марфа называла мою музыку сатанинской).
   Еще теперь мне приходилось заботиться о своем внешнем виде: прическа, одежда... По привычке я заплетала косу и сооружала на голове шишку, что бы там не говорили девчонки в классе про модные стрижки и укладки. Ностальгически вспоминая прошлые годы, я одевалась так, что розово-бело-голубая размалеванная Эльвира фыркала от презрения. Ей очень хотелось посмеяться над моими длиннополыми юбками, "драными" блузками и кучей металлических побрякушек, но она благоразумно молчала. Эля была все же крашеная блондинка, а не натуральная, и прекрасно осознавала, что ее мне не стоит труда заткнуть за пояс.
   Иногда она видела нас с Ромой, гуляющих в парке или бродящих вечером по улицам, но, опять же, молчала и ничего не сообщала Клаве. Несчастный Роман просто сбегал от приставучей поклонницы и отсиживался у меня дома. Однажды он заметил, что будь она поумнее, то Клава обязательно стала бы охотницей за вампирами.
   - Однако быть умной ей не грозит, - театрально вздыхал ехидный вампир-ловелас.
   Как-то Рома пришел ко мне разбираться с занудными уроками. Тяжело вздохнув, я глянула на шариковую ручку, и та понеслась решать задачи по физике (до сих пор не могу понять, зачем мне нужна эта самая черствая и немагическая из всех наук?)
   - Правила выучишь сам! Если имеешь подругу-ведьму, лениться совсем не обязательно.
   - И когда же закончится эта школа?! Я, вампир, должен вставать спозаранку, зубрить всякую ерунду и сидеть рядом с какой-то девицей, от которой несет дешевыми духами...
   - Бессмертный, ты глуп, как сотня ослов. Зачем тебе эта учеба? Ладно я, мне нужно изображать из себя паиньку и простую деревенскую девушку, но ты...
   - Ну, не знаю. Предков успокоить... Типа у меня все хорошо, в будущем за меня не волнуйтесь, если я исчезну из вашей жизни... - Рома нахмурился и отвел взгляд. Ему очень жалко и мегеру-мачеху, и отца-алкоголика, но спасать их нет смысла. Община не позволит.
   - Ну а ты, паинька, зачем с интересом изучаешь биологию, химию, словесность и историю?
   - Учиться - самая вредная привычка, - пошутила я. - К тому же кое-что мне здесь все же надо.
   Я сидела на полу, перелистывая свои старые тетради. В них были не банальные упражнения и контрольные, а заметки обо всем, чему учила меня старуха-ведьма. Страницы, испещренные неровными длинными каракулями, все еще пахли сыростью землянки. Я поймала себя на мысли, что постепенно перехожу из опасного и мрачного мира магии в тихий простенький мирок людей. Ни тот, ни другой не были мне хорошо знакомы, и я не спешила выбирать. Может быть, пройдет немало времени, прежде чем я определюсь, как мне жить.
   Рома с интересом заглянул мне через плечо и пробежал глазами по неровным строчкам.
   - "Разрыв-траву с полынью не смеш. - противоп. эффект, мертв. не ожив." О, замечательные конспектики! Некромагия или траволечение?
   Я перелистнула страницу. Более разборчивым почерком там значилось: "Признаки отсроченного смертельного проклятия и посмертной присухи", "Заговор от тяжелых сглазов", "Снятие приворота".
   - Тут все подряд, - объяснила я. - Бабка в любовной магии тоже хорошо смыслила.
   - Надеюсь, ты эту магию применять не будешь? Тебе это в принципе и не надо, - усмехнулся Рома и провел рукой по моим распущенным волосам, которые я сушила после мытья. К своей шевелюре я относилась трепетно, и наглец тут же получил по рукам.
   - Упс, пардон! Больше не буду.
   Поглядев на кучу тетрадей и блокнотов, он полюбопытствовал:
   - К чему этот хлам? Колдовать ведь можно и без тетрадок.
   - Я просто хотела запомнить ВСЁ. Однажды ведьма сказала, что если я еще раз что-нибудь запишу, как ботанка, она применит безмозглое заклятье.
   - Что это за заклятье? - спросил Рома. В мире людей ему жилось тоскливо и хотелось побольше узнать о магии.
   - После этого черепные кости становятся мягкими и рыхлыми, как кожа, а мозг затвердевает. У тебя медленно отказывают чувства, гормоны не действуют, организм парализуется. Меньше двух недель трансформация не идет. Ну, ты биологию знаешь и представляешь, как это происходит...
   Рома ужаснулся:
   -Кошмар какой! А излечиться от него нельзя?
   - Что-то бабка не упоминала об обратном заклятье - скорее всего его нет, - небрежно уронила я. - Так вот, однажды я забыла об угрозе и записала главу о шестидесяти шести приемах медленного умерщвления с последующим оживлением. А когда наставница прочла эти записи, то осталась довольна и сказала, чтобы я все учила еще и на память. Да, еще она сказала: "Наконец-то у безмозглого человеческого дитя забрезжил свет рассудка". Это была ее единственная похвала мне, не считая предсмертных комплиментов.
   - Ты говоришь так, будто эта древняя ведьма была твоей родной милой бабушкой. Она учила тебя таким жутким вещам, что даже темные боятся этого!
   - Возможно, - ответила я и немного задумалась. - Знаешь, а ведь в мире, кроме черного и белого цвета, есть еще и их гибрид - серый. Причем серых оттенков очень много. А еще есть другие цвета: синий - мечта, покой; зеленый - здоровье, природа; красный - кровь, жизнь; желтый - свет, счастье... У них есть и совсем иные, противоположные толкования. Так и магия: она не только светлая и темная, она разная.
   Рома взглянул на меня со скептической усмешкой:
   - Фигня! Этой схоластике темных и светлых сотни лет. Нельзя быть добрым в жадную крапинку или злым в милосердную полосочку. И потом, тьма и свет не зря воюют. Есть только или-или.
   - Как знаешь, - я пожала плечами. - Вообще-то моя бабка была всего лишь деревенской ведьмой, умудренной летами, и я восприняла ее взгляды.
   Я села за стол, отгоняя пишущую ручку.
   - Деревенская колдунья, ути-пути, - усмехнулся Рома. - А ты ее примерная внучка?
   - Да не то что бы примерная. Фелицата частенько меня ругала, да так, что в тайге елки шатались. И вообще, Рома, хватит будить мою ностальгию. Я уже начинаю жалеть, что приехала сюда.
   Я подперла голову рукой и глядела на своего друга. Ну, никогда бы не подумала, что он всего лишь нежить и вдобавок бабник. Такая милая и благородная мордашка у этого Ромки, что хочется погладить его по голове и посюсюкать. А потом великодушно простить укус в сонную артерию и пол-литра крови (больше он не берет). В конце концов, Рома еще молод, и его клыки пока острые. Но и они не в силах испортить его добрую улыбку пушистого зайчика...
   Как это со мною часто бывает, я отключилась от внешнего мира и пропустила последнюю фразу Романа.
   - Чего? Извини, я прослушала.
   Вампир снисходительно глянул на меня и повторил:
   - Я говорю о том, что ты не зря сюда приехала. Красивых девушек в нашем городе дефицит. И я думаю, тебе пора перестать ботанить да колдовать.
   - И что ты предлагаешь? - настороженно спросила я.
   - Где-нибудь развеяться. Кстати, - прибавил он с хитрой улыбкой, - не желаешь пойти завтра со мной?
   - Куда? На прогулочку по кладбищу - пожалуйста...
   - На дискотеку! Показать себя, на людей посмотреть.
   - Уговорил, проклятый, - я поняла, что от Ромы мне не отделаться. Он давно был занят идеей вытащить меня в "свет".
   - Надену я розовое мини-платьице, сапоги на шпильках, серьги - гигантские кольца... Еще заштукатурю лицо белым тональным кремом, ресницы - тушью, губы - оранжевой помадой и волосы перекрашу в белый цвет.
   Вампир перекосился и едва не грохнулся со стула.
   - Не смей себя уродовать! - воскликнул он. - Я не заставляю тебя краситься.
   - По-моему кто-то сегодня сказал Эле, что она - королева красоты. Ее Величество выглядела так, как сказано было выше.
   - Ей уже нечего портить, - фыркнул Рома. - Это словно грубый глиняный кувшин, пустой и не отшлифованный; краска его не сделает лучше или хуже. А вот красоту легко испортить. Один неверный штрих - и все... Если Джоконде подрисовать усы, это будет уже не шедевр мировой живописи.
   Я вспомнила историю искусств из художественной школы и кивнула. Рома умеет удивлять. Я никогда бы не подумала, насколько чутко он относится к проблеме красоты. Даже для вампира это странно. Ведь пошлую примитивную красоту в жизни и искусстве насаждают темные. Так они издеваются над людьми, втаптывают в грязь все светлое в их душах. Тогда все потенциальные маги буквально мутируют из светлых в темные и становятся мерзкими безнравственными личностями, коих в магическом мире полно. Моя наставница, будучи опасной сильной ведьмой, ненавидела этих жалких волшебников и всегда повторяла, что раса темных измельчала.
   Не к месту в памяти всплыл один странный случай. Когда мне было пятнадцать, я встретила в лесу у реки белую волшебницу. Древнюю. Настоящую. Светлую огромной силы. Она долго глядела на меня пристальным изучающим взглядом, а потом попросила напиться. Я протянула ей берестяной ковшик с речной водой. Волшебница, опустошив его, поблагодарила и сказала:
   - Правильно. Умей не делать зла, и ты исправишься. Ты жива до сих пор потому, что в тебе есть добро и свет. Сохранив их, ты найдешь ТУ книгу...
   - Какую книгу?! - удивилась я, на всякий случай отойдя на шаг.
   - Не сбейся с пути! Только ты властна над новой силой, забытой и могущественной.
   Я отвела руку за спину и приготовила Черный Клинок. Когда светлая вдруг схватила меня за руку, я хотела метнуть его, но почему-то замерла.
   - В тоннах песка есть крупицы золота. В сонме демонов есть ангел падший. В душе нашей чаши весов есть добро и зло, и счастлив тот, у кого они в равновесии, - эти жуткие странные слова врезались мне в память, и я записала их.
   В тот день я впервые видела Фелицату страшно напуганной. Она думала, что нас нашли светлые маги, которые хотят убить меня, ее единственную ученицу. Целые сутки ведьма ворожила у чана с кровью пяти слабых белых магов, чтобы увидеть всех своих давних врагов. Но опасности не было, и я выкинула из головы этот случай, даже не задумавшись о том, почему волшебница меня не уничтожила. У этих светлых, среди множества инструкций, есть такой пунктик: "Убивать все неживое, абсолютно сотворенное злом, не имеющее бессмертной сущности и не имеющее светлого начала в душе размером более 0,07245 солнечного луча рассвета". Темное начало принято измерять закатными лучами, только определять эти величины довольно трудно). Значит, во мне еще есть эти 0,07245 лучика, а возможно и больше. Как-то это все смешно и нелепо...
   - Чего ты лыбишься? - послышался голос Ромы. - Умоляю, сделай умное лицо, а то твоя улыбка наводит меня на грустные мысли.
   Я вынырнула из своих воспоминаний. Рома, забрав тетради по физике, уже собирался уходить.
   - И не забудь - завтра вечером ты превратишься в обыкновенную девушку, веселую и красивую. О'кей? - от хорошего ударного заклятия меня удержала его галантная улыбочка.
  

***

  
   Опять это глупое зеркало! И зачем человек придумал его? Я откинула прядь волос и досадливо отвернулась от своего отражения. Хватит любоваться собой.
   Рома обещал зайти за мной в десять. Несчастной Клаве он наврал про сегодняшний вечер с три короба и заранее отключил телефон - избавиться от назойливой подруги ему всегда непросто. Готовясь к дискотеке, я размышляла о том, как завтра после школы сделаю из этого донжуана живую мишень для скоростных сглазов. Ему, вампиру, от них ничего не сделается. Это будет достойная плата за всю ту нервотрепку и не тонкие намеки типа "А мы с тобой красивая пара" и "Если еще один вечер ты просидишь дома, я тебя покусаю". Ну где вы видели ведьму, шастающую по дискотекам? (Прости меня, Фелицата) Кстати, в таком случае можно будет зомбировать ди-джея, если он будет ставить всякую ерунду!
   Вообще-то на дискотеке я была лишь пару раз в летнем лагере, когда мне было девять лет. Интересно, что сейчас слушает народ? Вряд ли музыка претерпела существенные изменения, примитивно-грубый мотивчик и сладенькие словечки наверняка есть и сейчас. Большинство из того, что я иногда слышала по радио, можно было разделить на две категории: "Наступила осень, выпали листы, мне никто не нужен, кроме ты" - про любовь; "Одна палка, два струна, я пою на вся страна" - про все прочее, не касающееся любви. Когда я сказала это своему другу, он долго смеялся (проще говоря ржал как объевшийся жеребец). В моем дешевом плеере играл только готический рок, который тайком от друзей слушал Роман. Он переводил мне английские тексты, и они мне нравились. Нравилось странное сочетание тяжелых вязких звуков, нежной клавишной или скрипичной мелодии и мрачного женского сопрано, которому вторил похожий на церковный хор. Еще, как это ни странно, мне нравилась чистая классика, но ее на дискотеках не крутят.
   Стрелки часов подкрадывались к десяти. Я сидела в своей комнате и перебирала амулеты, распутывая клубки черных веревочек. Парочку симпатичных знаков я нацепила на шею для оригинальности - лишняя защита не помешает.
   - Ух ты! - послышался за моей спиной голос Марфы. - Ты куда собралась?
   - На дискотеку, - я повернулась к ней лицом. Марфа в бледном ситцевом платье (и где она такое откопала?) стояла посреди комнаты с тетрадкой в руках.
   - Я тут алгебру и биологию сделать не могу... Ты не поможешь?
   Я дала ей свои тетради и принялась бережно раскладывать амулеты по коробочкам и чехлам.
   - Вот ты сейчас совсем на ведьму похожа, - снова заговорила Марфа
   У меня из рук выпала коробочка с костяными фигурками.
   - Чего-о-о?!
   - Ну... - замялась Марфа. - Вся в черном, волосы такие длинные и макияж такой яркий, черно-красный... Да еще эти талисманы.
   - Спасибо. Буду знать.
   Тут захрипел старенький звонок, и я пошла открывать. На пороге цветущий аки майская роза стоял Роман. Сменив дорогой костюм на простые джинсы и рубашку, он не утратил своего великолепия. Только вот в чуть раскосых его глазах даже при свете тусклой лампочки были заметны красные искорки, плясавшие на дне его зрачков... Сейчас его глаза казались черно-карими простому человеку, а в школе сегодня утром он прятал ото всех полыхавшие огнем зрачки. Что ж, чем темнее глаза вампира, тем он не голоднее. Мне стало интересно, где он успел утолить свой голод, но спрашивать об этом было бы бестактно.
   - Ух ты! - выпалил Рома с порога.
   Я расхохоталась. Он удивленно взглянул на меня и с тревогой спросил:
   - Мне что, не идет бежевый цвет? Идет? Тогда что?
   - Только не говори, что я в таком наряде настоящая ведьма, - сказала я.
   - Ты выглядишь прекрасно... как очень красивая стильная ведьма. Довольна?
   Я еще раз взглянула в зеркало и улыбнулась.
   Кто-то очень умный верно заметил: "Темнота - друг молодежи". Рома прибавлял к этому "В темноте не видно рожи" и, следуя данному тезису, никогда не знакомился в темное время суток. Иначе бы его армия поклонниц увеличилась вдвое. Пока мы с ним шли до дискотеки, со всех сторон в меня летели злобные девичьи взгляды. Ага, девушки, попробуйте сглазить настоящую колдунью!
   Местечко посреди грязного неухоженного парка, где собиралась молодежь всего города, называлось "Клетка". Я поначалу недоумевала, в какую клетку каждую субботу собирались мои одноклассники. На самом деле дискотека называлась так потому, что была обнесена высокой проволочной оградой, вокруг которой стояли несколько милиционеров.
   У клетчатых стен были и ларьки, поэтому народ всегда был обеспечен пивом и сигаретами. Пока еще было светло, и все твердо стояли на ногах, так что танцевать никто не собирался. Мы с Романом стояли подальше от знакомых. В бурлящей толпе я заметила облаченную во все розовое знакомую фигуру. Эльвира глянула на меня сверкнувшими от удивления глазами и тут же отвернулась.
   - Так, Юля, слушай внимательно! - начал Рома. - Если к тебе подходит какой-нибудь парень (пусть он даже красивее принца Уильяма), никуда с ним не уходи и сразу зови меня. Если пристанут девчонки с просьбой отстать от меня, не паникуй и не базарь с ними...
   Я взглянула на Романа с улыбкой.
   - Можешь говорить это кому угодно из своих подружек, но не мне. Или ты забыл, с кем пришел? - спросила я.
   - Ой, извини! Забыл! Тогда такие инструкции: никого не зомбируй, не проклинай, чужих парней не уводи, девушек в лягушек не превращай. Ладненько?
   - Ладненько. Только дай ди-джея сглажу, а то мне эта "кислота" уже мозги разъела.
   Но Рома предупредил, что это единственный нормальный ди-джей во всем городе. Тем временем толпа росла и росла, слышался смех и мат, откуда-то выныривали разнаряженные девчонки и здоровались с Ромой (мой талисман против недоброжелателей изрядно нагрелся). Подошел молодой парень, облаченный в черную кожу с головы до ног - один из учеников местного колдуна. Увидев меня, маг, как и все темные в этом городе, почтительно поклонился мне. В принципе, место было колоритное и нескучное. Я с интересом наблюдала за людьми со стороны, пытаясь привыкнуть к этой сцене.
   - Подожди, я сейчас, - неожиданно бросил Рома и исчез вслед за кем-то в толпе. Я стояла в тени деревьев, но меня тут же заметила компания каких-то девчонок лет девятнадцати. Воспользовавшись отсутствием моего друга, они незамедлительно направились ко мне.
   - Ты кто такая? - с ходу спросила одна из них.
   - Откуда такой интерес к моей персоне? - делано удивилась я.
   - Ты тут зубы нам не заговаривай, ты тут отвечай, когда спрашивают! - рявкнула какая-то девица. - Мелкая еще, чтобы с нами огрызаться и за Ромой бегать!
   "На-ча-ло-о-ось!.." - подумала я, прикидывая, как бы незаметно убрать эту компанию от себя подальше. Однако вокруг нас начали собираться люди. Все с хищническими интересом ждали, когда начнется мордобой.
   - Интересно... На меня, мелкую, ты почему-то наседаешь с толпой подружек. Почему бы нам не поговорить отдельно? - ехидно спросила я.
   - Не твое дело! - огрызнулась девица. Она была такая же худая, как и я, но высокая и нескладная. Внутри у нее уже завелся червячок сомнения насчет своих действий. Но она надеялась на своих подруг с бандитскими рожами и мощными кулаками.
   - Чего трепитесь, девчонки? А ну-ка наваляйте этой рокерше! - крикнул из толпы парень в рэпперски широком балахоне.
   Я почувствовала, как во мне заклубился черный туман. Он возникал из ниоткуда, как только я начинала излучать эмоции, и не уходил, покуда я не давала ему воли. Надо было что-то срочно предпринимать, иначе, если я испепелю половину здесь собравшихся, Рома будет не рад. Мой магический рефлекс защиты, натренированный старой ведьмой, имел убийственную силу.
   -... И вообще, если ты новенькая, то вливайся в компанию, а не маячь тут с Ромой! Кстати, Эля Сорокина попросила передать тебе привет... правой в челюсть, - толкая речь высокая.
   Ее подруги участливо ржали.
   Я сощурилась и с усмешкой спросила:
   - Хочешь драться?
   От такого предложения бандитки опешили. Они-то уже представляли, как я буду молить их о пощаде и отрекаться от Ромы! Я тем временем напрягала всю волю, заставляя черный туман разрушительной магии стекать к рукам. А то вдруг от моего взгляда начнется пожар, а от голоса - землетрясение.
   - Ага, понты кидаешь! - обрадовался балахонистый и завопил на всю дискотеку: - Бразза! Рокеров мочат!!!
   Тем временем бандитки продолжали распинаться, а я прикидывала в уме, какие слабенькие порчи на них навести. В толпе я заметила опешившего Романа. К нему, ехидно улыбаясь, подошла Эля под ручку с Клавой. "Так-то, Ромочка" - донеслись до меня ее слова (вернее мысли - шум стоял невообразимый). Я мрачно уставилась на ее светловолосую голову. В следующий миг ее лицо исказилось от боли, она схватилась за голову и едва не упала (а как долго ее будет лихорадить...) Так-то, Элечка! Затем я обратилась к старшим девчонкам:
   - Ну так вы будете драться?
   "Вот это выдержка!" - произнес кто-то из толпы. Одна бандитка, рассвирепев, сделала попытку пнуть меня затянутой в Джинсу упитанно ногой. Я заранее шагнула в сторону. Тут уже все девчонки начали наступление, а компания рэпперов принялась скандировать:
   - Мо-чи ро-кер-шу! Мо-чи ро-кер-шу!
   "Юля! Умоляю! Без кровопролития!" - это Рома в отчаянии слал мне свои мысли. "Инфаркт пойдет?" - я улыбнулась ему. Тэк-с, девушки, пардон! Двум ткнула пальцами в живот - их свели дикие судороги, и они спешно отползли в сторонку (Ничего, это не надолго. На сутки). Я увернулась от чьего-то кулака и кого-то лягнула, не без помощи магии - ой, полет нехилый! Потом сообразила и, поставив защиту от ударов, стала месить сознания нападавших (бабка всегда заставляла меня заметать следы, чтобы люди не сочиняли лишний раз всякой ерунды). Затем, уловив момент, я схватила худую шпалу за плечо и несильно сжала ей горло.
   - Мне довести дело до конца? - спросила я ледяным голосом.
   Девушка задрожала как осиновый лист, и колени ее подломились.
   - Дура! - сердито закричала самая высокая из нападавших. Их осталось трое, но головы у всех кружились - я опять слишком грубо действовала с их мыслями. Тьфу, черт, и зачем весь этот цирк?! Не проще ли было ткнуть их огненной иглой, невидимой людям, или просто зомбировать? - Ду-у-ура!
   - Вот именно, - кивнула я, - у меня даже соответствующая справочка есть. Если я ее убью, - я встряхнула ноющую жертву, - мне ничего не будет.
   Жертва попыталась вцепиться мне в волосы. Я брезгливо отбросила от себя девчонку и, не удержавшись, пнула. Та пропахала носом у ног своих подруг.
   Не надо было меня материть так сильно - мысли я прекрасно слышу и вижу.
   - Я думаю, разговор окончен, - сказала я.
   - Ты еще получишь, - прошипела одна из бандиток.
   - Ты уверена?
   - П-пошли отсюда, - всхлипнула высокая, поднимаясь.
   Девушки заботливо поддержали ее под руки и подняли двух, у которых были судороги. Пожалуй, теперь я выложила всю лишнюю силу...
   - Ну вот, - разочарованно произнес рэппер-заводила, - эта рокерша явно сатанистка: вон, амулетики странные, глаза черные. Какая дохлая, а пятерых завалила. Ей помог сам дьявол!
   Честно говоря, я мало что поняла из его речи, но заметила, как народ быстренько разошелся, косясь на меня.

***

  
   - Как ты могла...
   - Я тут ни при чем. Нечего цепляться ко всем подряд и выделываться. И уж тем более не стоит нервировать ведьму!
   - Да нет, я хотел сказать другое, - Рома с опаской покосился на меня, крошившую взглядом асфальт. - Ты ведь заткнула за пояс (причем ка-а-ак!) саму Диану Великанову!
   Немного успокоившись, я сказала:
   - Я глупая деревенская девушка. Будьте так добры, синьор, объясните мне роль этого ничтожества в системе мироздания.
   Вампир немного стушевался.
   - Ну... она... Короче, ее отец - самый крутой в городе, и денег у них выше крыши...
   - И поэтому я должна перед ней пресмыкаться?!
   - И Дина водится со старшими. Она - королева везде и всюду.
   Я щелкнула пальцами. Слепые фонари осветили мирно дремавшую лысую аллею парка.
   Мы с Ромой под шумок исчезли (в прямом смысле) с дискотеки, и теперь пешком направлялись домой.
   - Глупость.
   - Что глупость? - не понял Рома.
   - Все. Школа. Компании. Дискотека. И эти не в меру взрослые дети, которые даже ругаться и пить не умеют.
   - Юля, я вот что подумала... Мне кажется, ты некогда не приживешься в мире людей. Не потому, что привыкла делать все при помощи магии. Ты истинная темная ведьма, тебе нужна свобода души, тела, разума. Люди же сами всегда сковывали и продолжают сковывать себя, они привыкли довольствоваться малым и подчиняться - даже тому, кто ничтожней их в сотни раз. Здесь нет понятия "свобода" - это только пустое слово в устах политиков и в статьях газет. А ты не сможешь изменить этот мир и не сможешь смириться с ним.
   Я растерянно оглянулась вокруг. Неужели этот говорит Рома? А потом в моем сознании возникла забытая картина: землянка в мерцающем желтом свете свечей и резкое, изрезанное морщинами темное лицо ведьмы. "Вольна будешь, а по рукам тебя запреты скуют". Фелицата знала, что я уеду в город отведать новой жизни, и не пыталась меня остановить. Я усмехнулась: даже после своей смерти наставница сумела преподать мне урок: со своим уставом в чужой монастырь не лезут.
   Я ведьма. Пора это осознать. И, наверное, вернуться обратно в лес.
   - Рома, в твоей душе дремлет великий философ, - язвительно заметила я. - Но вообще-то ты прав. Мне здесь не место.
   - А тогда где место?
   - Не знаю. Наверное, я скоро отправлюсь в путешествие, чтобы узнать это...

Глава 5.

Из чего сделаны ангелы.

  
   Днем - суматошное мелькание лиц школьников, учителей, соседей и прохожих, непонятная мне суета и тихие посиделки с Коровиными. Ночью - бесконечное чтение старых конспектов, большинство я из которых, оказывается, напрочь забыла, прогулки по ночному городу, встречи в Общине темных и просто уединение с плеером... Я даже не пыталась всматриваться в эту жизнь, которая, как контуженная, то неслась с бешеной скоростью, то замирала - на миг, на час, на неделю.
   В один такой замерший момент, поздно вечером, я сидела в своей комнате. Марфа смотрела телевизор, уставшая Дигна давно спала, а я химичила с магией. Вернее - магичила с химией.
   На расстеленной на полу клеенке лежали сушеные сердца летучих мышей, лягушек, вороны и крыс. Их я поочередно бросала в банку с серной кислотой, которую мне пришлось тяжким трудом добывать (кислоту то есть, а не банку) из школьной лаборатории. Вообще с ингредиентами для зелий у меня было туговато, серьезных, магических, достать было негде, и приходилось осторожно тратить старые запасы.
   Кислота флегматично булькала и растворяла коричневые комочки. Я то и дело вызывала ветер, чтобы разогнать в комнате удушливый дым.
   - Юль, а Юль! Ты завтра на физкультуру идешь? - шепотом спросила Марфа, просовывая голову в дверь.
   - Нет! - я спешно прикрыла бардак на полу магической завесой. - У меня жуткая ангина... Вроде...
   Марфа хихикнула. Она знала, что я постоянно зомбирую вредного учителя физкультуры, когда мне лень заниматься на уроке.
   - А чем это ты занимаешься?
   Я показала ей пузырек с сосновым маслом:
   - Да вот, хочу ванночку для рук сделать.
   - А-а. Ты спать ложись поскорее, а то вставать рано завтра. Спокойной ночи!
   - Спокойной ночи!
   Марфа ушла. Я тихо выключила свет и продолжила опыт в свете уличного фонаря, бьющего из окна.
   После нескольких манипуляций я добавила в кислотную смесь масло сосны. Жуткого вида жидкость стала вмиг прозрачной и приятно пахнущей. Гордясь собой, я подняла склянку, чтобы разглядеть зелье в бледном свете. И внезапно я увидела, что за окном что-то изменилось. Я поднялась и подошла ближе.
   Шел снег. За окном, у самых стекол, лежали белые искрящиеся подушки. Крупные растрепанные снежинки, точно белые бабочки, кружились в белом свете фонаря, сливались с белой периной, укрывавшей землю, опускались на черные голые ветви деревьев... Первый в новой зиме снег уже успел сотворить сугробы и до неузнаваемости изменить мир за окном. Я прижалась лбом к холодному стеклу и, замерев, смотрела на искрящийся белый дворик.
   Мне вспомнилось далекое детство, когда я, увязая в сугробах, лепила с подружками снеговиков и каталась на санках, весело хохоча. Вспомнила долгие зимние вечера в сырой промозглой землянке. Поначалу я отчаянно пыталась согреться, жалась к очагу, недовольно стрелявшему углями. Теплой одежды, кроме бабкиных шалей, у меня не было вообще. Потом наставнице надоела моя нетерпимость к холоду, и она принялась каждое утро и вечер выгонять меня на улицу и зарываться в снег - на минуту, две, пять, час, а пару раз и на сутки. Этот садистский метод здорово помог: я перестала мерзнуть даже во влажной легкой одежде при тридцати градусном морозе. Дело тут было вовсе не в закаливании организма и выдержке, просто начинала работать защитная магия. "Ты же сама теплая! Вот и грейся! Где твоя сила крови? Где твоя магия дубина?!" - ворчала старая ведьма, отправляя меня разгребать снег вокруг землянки. Таежная зима склонна к крайностям: снегопад редко длился меньше двух дней, засыпая землю метровым слоем снега. Поэтому зимними днями я обычно работала как снегоуборочная машина.
   Сопоставив два эти воспоминания, я решила, что второе мне нравится больше. "И вообще, что-то ты слишком сентиментальничаешь, ударяясь в воспоминания, - подумала я про себя. - Не пора ли проветрить мозги?"
   Сердечная панацея (так называлось приготовленное мною зелье) предназначалось Дигне, страдавшей множеством болезней сердца. Я оставила банку с лекарством на кухне с инструкцией, как его принимать. Затем из своей комнаты я, не потрудившись тепло одеться, переместилась на улицу. Ночь - лучшее время для ведьмы, особенно для прогулок!
   После быстрых телепортаций у меня всегда кружится голова. Надо бы потренироваться, что ли...Я огляделась, рассматривая слегка двигающиеся дома и деревья. Я оказалась как раз у фонаря перед окном моей комнаты. Глубоко вдыхая морозный воздух, я стояла, вытянув вверх руки, закинув голову, и испытывала какую-то тихую, приятную радость. Снежинки кололи ладони холодными иглами и через мгновение таяли. Мне казалось, что еще миг - и я дотянусь до этого рябого холодного неба, мягко сыплющего мне на волосы снег...
   Вдруг сзади послышались чьи-то шаги, и я отошла в тень деревьев. Наверняка поздний прохожий очень удивится, если увидит посреди заснеженной улицы девочку в футболке, трико и кроссовках. Слышно было, что идут несколько человек, и я решила не ждать, когда вокруг опять будет спокойно. Я тихо прошла между деревьями, стоявшими стеной вдоль шоссе, и направилась в центр города.
   Вперед, по мягкому белому тротуару, по идеально гладким и едва искрящимся полянам... Деревья, прорисованные белыми штрихами, умиротворенно замерли в темноте, не нарушаемой давно побитыми фонарями. На центральном перекрестке, до которого было совсем недалеко, мерцали рекламные щиты и витрины магазинов, и разноцветные отблески искрами плясали на снегу. Я оглядывалась вокруг, не узнавая преобразившийся город. Здесь зама была не хуже, чем в лесу, она имела какое-то свое очарование. Возможно, днем жители города опять поднимут суету, затопчут и замусорят снег, и ни один из них не заметит этой красоты. А пока безлюдные улицы и притихшие дома мирно спали под новеньким белым покрывалом...
   Желая убедиться, что на улицах и вправду никого нет, я свернула за какую-то из пятиэтажек и очутилась в маленьком дворе. Тут меня ждало разочарование. На детских качелях посреди двора кто-то сидел. Черный сутулый силуэт четко виднелся в желтом свете окон. Пять минут, что я стояла в подворотне, человек не шевелился. Шаловливые снежинки усердно покрывали его белой краской. "Интересно, неужели есть такие же странные субъекты, как я, что гуляют ночами одни?" - подумала я и решила подойти проверить это.
   Только я сделала шаг, как внезапно ощутила магическую силу незнакомца, светлую...Да еще какую! Огромная волна чужеродной силы колыхалась вокруг меня, просто потому, что ее носитель излучал ее в состоянии покоя, не используя заклинаний. Он был, казалось, древний, могущественный белый маг какой-то высшей ступени. У меня тревожно забилось сердце. Вдруг он пришел за мной?! Эх, говорил же мне Рома не гулять ночами одной. "Ну-ну, спокойно, без паники и воплей", - приказала я себе, отчаянно борясь с дрожью в коленях.
   Шаг, шаг, ближе... Светлый поднял голову. С его волос осыпался снег.
   - Какая приятная встреча, - тихо произнес незнакомец.
   Я присела на соседние качели, они скрипнули.
   - Мне по штату полагается бродить ночами. А вот что ты здесь делаешь?
   - Я люблю снег, - ответил незнакомец, как-то слегка грустно и с виноватой интонацией.
   Он тряхнул головой, смахивая снежинки со спадающей на глаза челки.
   Над теменем у него разливался ярко-белый свет. Дело было не в мерцании окон соседнего дома. Вся аура светлого переливалась и искрилась таким кристально-белым цветом, что ее нельзя было отличить от лежавшего вокруг снега, а третьим взглядом можно было видеть нарушающее все законы физики сияние, исходящее от незнакомца. Я немного удивилась такому факту - светящиеся белые ауры встречаются крайне редко, у сильных и старых белых магов, что я видела лишь однажды.
   Так мы сидели под бездумно падающим снегом и молчали. В мягком полумраке ночи я разглядывала лицо светлого, пока тот с блаженной улыбкой созерцал снег и закутанные в белое деревья во дворике. За моей спиной бесшумно гасли желтые окна дома, и вокруг становилось совсем темно. Я оглянулась, нашла глазами слепой единственный фонарь над детской площадкой и зажгла его (освещение улиц в этом городе уже входит у меня в привычку!).
   - Хорошо, что ты не пытаешься меня убить, - вдруг выдал светлый.
   Я фыркнула и ответила:
   - Я достаточно умна, чтобы связываться с тобой. А почему ты не гоняешься за мной с Белым Клинком?
   Это сильное светлое заклинание, создающее большой сгусток магии, могло надолго вывести из строя сильного темного мага, а слабых иногда и убивало. Пораженный им остается неспособен вызвать даже слабые чары, истощенный в физическом и магическом плане.
   - Да просто...Зачем нарушать гармонию?..
   - Какую гармонию? - удивилась я.
   - Гармонию мира. Ночь, тишина, снег, пустые улицы,.. - объяснил светлый. - Будь ты хоть буйный демон, мне все равно. Так редко бывают такие вот тихие красивые моменты, и еще реже есть время их заметить и прочувствовать.
   Он повернулся ко мне, и я четко увидела его лицо. Мне казалось, он обязательно должен быть похож на Аполлона или какой-нибудь лик святого - вечно юный, с глубокими глазами, в которых сияет скорбь и милосердие. Но у невесть откуда взявшегося светлого было совсем другое лицо. Лучше.
   - Ты - Юлия. Не спрашивай меня, откуда я это знаю.
   - А вот мне твое имя неизвестно.
   - Марк, - представился он, - Младший Серафим.
   Я посмотрела на него и улыбнулась. Глупо было бы сказать "Рада познакомиться" или "Очень приятно" - все это пустая, зачастую лицемерная чепуха.
   - Так как мы не собираемся уничтожать друг друга, давай кое о чем договоримся. Ни ты, ни я не скажем никому о сегодняшней встрече. Мое присутствие здесь должно оставаться незамеченным.
   - Даже если скажем - не поверят, - с усмешкой сказала и на всякий случай добавила: - Договорились. Кстати, я тебе не помешала?
   Светлый мотнул головой, и с него опять посыпались снежинки. Я подумала, что и сама сейчас похожа на снегурочку.
   - Но мне пора. Прощай.
   Я поднялась с качелей и зашагала по звонко скрипящему снегу. Страх где-то на задворках сознания подгонял и заставлял дрожать.
   - До встречи, Юлия...
  
  

***

   Вот ехорный бабай, как говаривала Фелицата!!! И еще раз такой же бабай! Чего ж я такого натворила, что со мной уже знакомятся светлые? И главное, зачем? Что я сразу поняла - этот парень не местный. Потому как местные светлые от мала до велика смотрят на меня как на гору мусора (чистоплюйчики, тоже мне еще...) и очень возмущаются моим присутствием в этом городе. Но кто был этот человек, нет, маг, нет...Кто?..
   Я не рассказала Роме об этой странной встрече. В конце концов, я обещала марку, что буду молчать, да и едва ли вампир поверит такой истории. Несколько дней я хотела крайне нервная, мои ночные прогулки прекратились. Я поставила десяток сигнальных и защитных темных заклятий в школе и дома и всегда была настороже, чего-то опасаясь: то ли нападения, то ли визита могущественного светлого. Пару раз, бегая по рынку или шагая по улице, я замечала кристально-белое сияние посреди грязного и пестрого месива аур толпы. Дома я листала старые конспекты, вспоминала все, что ведьма сообщала мне о значении цветов и свойствах ауры, но я не в силах была понять этот удивительный белый цвет. Ну невозможно все время жить с таким чистым излучением! Аура постоянно взаимодействует с аурами других людей, реагирует на мысли и слова окружающих. Она воспринимает силу эмоций, ан нее влияет даже то, что человек читает, смотрит и слушает! Собственные мысли человека появляются на заградительной сети ауры, они могут искажать поверхность, менять ее цвет... Маги способны поддерживать относительно ровную палитру и форму ауры, но очищать ее не может никто. Какая же должна быть душа у Марка, что его аура так безукоризненно чиста! Только душа - истинная сущность человека - задает неповторимость ауры, а чтобы сохранять ее постоянный облик, требуется много магии. Светлый поражал и пугал своей необычностью.
   Я терялась в догадках: зачем он отпустил меня просто так? Ведь Фелицата предупреждала, что меня будут ненавидеть и пытаться устранить хотя бы за то, что я слишком сильна для своих лет. Городские светлые маги не делают этого только потому, что их держат строгие законы и право Темных на кровную месть за потерянного общинника. Но на всякий случай, памятуя о тезисах наставницы на тему добра и света, я усердно тренировала заклятия против светлых магов, которые прежде никогда не применяла на практике.
   Однажды мне на глаза попался потрепанный годами толковый словарик, с которым Марфа постигала литературный русский язык, избавляясь от деревенского диалекта. полистав эту старую книжку, я ради интереса открыла наугад какую-то страницу и начала читать разные слова, неизвестные мне: сатисфакция, сафьян, сегрегация, сепаратист, серафим... Последнее что-то напомнило мне.
   ...Марк говорил: "Серафим". Иногда Дигна говорит: "чист аки серафим". И что же оно означает? "Библейское. Одна из ступеней в ангельской иерархии". Оригинально и доступно, особенно тем, кто даже не держал в руках Библию... Но все-таки мне кажется, словарь ошибается. Не может ангел спуститься на землю в образе обычного подростка, без спецэффектов и шума. Не может разговаривать с темной ведьмой. Не может! Хотя...
   "Невозможно стать совершенным, - всегда говорила моя наставница. - Просто невозможно. А остальное - пожалуйста!"
  
  

***

  
   - Ты так изменилась, - сказал мне Рома, когда мы гуляли вдвоем по городу, разумеется, ночью.
   Было около двух часов после полуночи. Снег, когда-то удивительно преобразивший город, смешался с мусором, пылью, и был бесцеремонно вынесен с тротуаров, дорог и дворов. Никакого намека на зиму в городе не было, если не считать холода. Я и Роман бесцельно шатались по притихшим улицам, как и большинство подростков.
   - И в чем проявляются эти изменения? - поинтересовалась я.
   - Ты перестала слушать музыку и читать? Ты постоянно о чем-то размышляешь с листком бумаги и ручкой. И еще ты крайне редко появляешься на улице. А когда оказываешься вне дома, то постоянно ищешь глазами в толпе неизвестно кого.
   Я пнула грязный сугроб, тянущийся вдоль тротуара. В проницательности этому вампиру не откажешь.
   - Психолог ты отличный. Но учти, я к тебе на прием не записывалась, так что поубавь свое любопытство.
   - Почему? - Роман остановился и пристально посмотрел мне в глаза.
   Он догадался даже о том, что я не могу долго выносить его взгляд. Нет, я не слабонервная. Старуха-ведьма, разозлившись или в апофеозе разрушительной магии, сверкала сине-желтыми зрачками, а ее взгляд мог пожечь, взорвать или испепелить все на своем пути. Но единственной защитой было встретить своим взглядом смертоносные глаза ведьмы и как можно дольше в них смотреть. А вот Рома... Может мне просто непривычно видеть его бордово-алые глаза, странной формы - точно слегка сощуренные в усмешке или гневе, пристально изучающие человека цепким взглядом охотника. При этом лицо у него всегда добродушное. Но глаза, как известно, зеркало души, и в его глазах отражалось что-то неразличимое, опасное и давящее.
   - Почему? - повторил Рома свой вопрос.
   - Ни к чему меня контролировать.
   - Я не контролирую тебя. Просто ты - дочь Евы, как ни крути, и будь ты хоть суперведьма...
   - Я и так суперведьма! - без тени скромности заявила я.
   - Какая категоричность, - моя реплика сбила Романа с толкую - Тогда скажи мне, суперведьма, кто встретился на твоем жизненном пути, сумев оттяпать уголок в твоем сердце и оккупировать твои неясные миру мысли? Судя по моим многолетним наблюдениям, все симптомы сходятся с тем...
   Витиеватое изречение медленно дошло до моего сознания.
   - Что? - воскликнула я и резко развернулась.
   Раздался странный звук "Пум!". Роман отлетел в гору сваленного у дороги серого снега, успевшего как следует спрессоваться. Несколько секунд в ночной тишине слышалось, как рассерженный вампир, пыхтя, отчаянно пытается подняться из сугроба. Честное слово, я ничего такого не хотела! Это был просто бурный прилив негодования.
   - Не стоит так нервничать, - наконец произнес Роман, с трудом сев. - Намек понят. Больше не буду затрагивать твоих личных тем.
   Для порядка ткнув нахала лицом в снег, я рассмеялась. Потом подошла и за руку вытянула из сугроба.
   - Да и затрагивать нечего! - я улыбнулась. - Извини, пожалуйста, я не специально. Это от удивления.
   - Мне, знаешь ли, совсем не смешно, - буркнул Роман, отряхивая длинное пальто а-ля граф Дракула (вампир - он и есть вампир!). - Все, тема закрыта.
   Он старательно отвел глаза.
   - Ну, уж нет! Объясни, почему тебя всегда волнуют мои мысли и проблема моей личной жизни?
   Роман нахмурился, сдвинул брови. Спрятал подбородок в ворот пальто и зашагал вперед, ссутулившись и глядя в землю.
   - Я пошутил. Понимаешь? Просто пошутил, - произнес он, расстегивая почти незаметные молнии на спинке пальто.
   В следующий миг из разрезов показались длинные бесформенные куски кожи. Они судорожно дергались в воздухе, расправлялись и увеличивались на глазах. Роман взмахнул своими крыльями, оторвался от земли и исчез в ночном небе. Некоторое время слышался легкий звук летящего тела и колышущегося на ветру пальто.
   - И куда ты? - вслух сказала я, не ожидая услышать ответ.
   Летает Роман в двух случаях - когда охотится или когда слишком зол, чтобы долго находиться в чьем-то неприятном для него присутствии. Тогда он просто отводит человеку глаза и удаляется не совсем обычным способом. Однако злится он крайне редко. конечно, Романа можно понять - вампиру совсем не льстит то, что рядом с ним есть ведьма, гораздо более сильная, чем он. Это всегда доказывается как-то само собой... Вот, например, не хотела я его швырять! Хотя, чего я так беспокоюсь, пусть себе обижается, благородный лорд, понимаешь ли.
   Я хмыкнула и пешком отправилась домой. В последнее время мне неохота телепортировать, потому что я с удивлением поняла, что в обычных человеческих действиях есть что-то привлекательное. Еще, размеренно шагая по улицам, настраиваешься на удобный для раздумий лад... Да, Роман все-таки прав... Кое-кто занял все мои мысли, но никак не сердце! Просто мне очень хотелось бы еще раз встретиться с этим неизвестным Марком и понять, зачем он здесь вообще и не грозит ли мне какая-нибудь неприятность. В памяти невольно всплывал его образ, стоило мне подумать о той ночи. Все вокруг было белым, и сам ангел был одет как подобает - свободная белая куртка, белые джинсы... А может, он просто излучал сияние. Лицо его казалось чуть смуглым в окружении ослепительного снега или белой одежды, темные, внимательные глаза сверкали из-под черных бровей. Резкие линии скул, носа, губ сплетали простой, гармоничный и открытый образ, подернутый туманом игры светотеней. А, да, еще у него была странная большая родинка на левом виске, прикрытая прядью волос, но отчетливо заметная. Так, будто кистями и красками, я создавала из своих воспоминаний портрет неизвестного Светлого. Пожалуй, он даже не слишком похож на классического ангела с картинки - у него даже волосы темно-русые! Но его спокойствие, ровный тон речи и какой-то выпирающий наружу позитив делали его ужасно милым.
   Я остановилась у подъезда своего дома, даже не заметив, как преодолела немаленькое расстояние от центра города. Идти в квартиру не хотелось - там всегда хочется то спать, то читать, то слушать музыку, то меня отвлекают Дигна, Марфа или Мольф. На то, что бы подумать о чем-нибудь отвлеченном, не остается времени. Поэтому я стояла в темном дворе, куда не прокрадывались лучи фонарей, и просто смотрела на мерцающие в глубине ясного ночного неба россыпи звезд, давая волю мыслям.
   Интересно, а какие же они - светлые маги? Я и своих собратьев - темных - не очень знаю. Все они только и делают, что ведут в прямом смысле бумажную войну со Светлыми - разбирают какие-то законы для магов, магических народов и племен, пишут всяческое запреты и постоянно кого-то о чем-то уведомляют. Этим они не отличаются от примитивных людей в коммунальной квартире. Но такие серьезных маги, как моя наставница, - другое дело. А "ангелы" вроде Марка, много их? Откуда они? Кто о них знает? надо будет полистать "Агристу".
   "Ангел превратить ведьма в свет, и она будет добро", - вспомнились мне строки пророчества. Насколько мне известно (Фелицата не раз это повторяла), магический дар нельзя изменить; по крайней мере, темная магия никак не сможет обратиться в светлую, а вот наоборот иногда бывает, но маги-перебежчики долго не живут . старая ведьма как-то заметила:
   - Свет - это вершина. А темная магия и весь мрак человеческой души, зло, пороки, тьма - подножие Горы Жизни, которая крута и высока. Легко скатиться вниз, ушибиться, пораниться, но все же очутиться внизу, а подняться - нельзя.
   - А если захотеть? - спросила я наставницу.
   Та хитро оскалилась и посмотрела на гадюку, ползущую по столу к ее руке. Змея дернулась в конвульсии и замерла.
   - А кто ж захочет-то, глупая? Надо это кому: карабкаться с самого низу...
   Мне, например, не надо. И так хорошо, учитывая, наследие Фелицаты, порученное мне на хранение и приумножение. Но какой-то неизвестный умник, нацарапавший несколько рун на пергаменте, почему-то желает обратного. Ну, не дождетесь! Я выпихнула образ ангела из своих мыслей и пошла домой.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"