Он еще не до конца разобрался во всей этой семейной иерархии, но интуитивно чувствовал, что эта шумная дама приходится ему роднёй. Во-первых она вела себя довольно раскованно в его обществе, а во-вторых ей разрешили подержать его на руках. Обычно данный жест воспринимался как некий знак близости, и он охотно приглашал новичка, прошедшего этот ритуал в свой круг доверия. Обязательной была и реакция Той, имя которой он редко произносил всуе. Она была для него центром мироздания, и ориентиром поведения. Сейчас Она была напряжена, и он тоже напрягся.
Наконец его водрузили на собственный стульчик, и он с интересом оглядывал всех вокруг, не забывая свериться с Ней. Кроме шумной дамы, никто не вызывал неловкости, и он охотно принялся лепетать, на что Она всегда смешно реагировала: широко улыбалась и прикладывала сложенные руки к груди.
Больше всего он не любил, когда его перебивали. Шумная дама принялась, что-то расспрашивать у Неё. И Она отвечала. По мере того как расспрос продолжался, Её лицо становилось всё растеряннее. Она часто-часто кивала, моргала не в такт и шумно сглатывала. Он узнал эти симптомы. Так бывало в те редкие моменты, когда Её, что-то печалило и Она плакала. Он обычно смешно оттопыривал нижнюю губу в попытке разреветься вместе с Ней и тянул к ней ручки, пища то самое волнительное "мямямямямя!" Она сразу успокаивалась, смахивала слёзы и затевала сумасшедшую игру с подкидыванием, забодайками и щекотками. Он заливисто смеялся, а из Её взгляда исчезала грусть.
Но сейчас он подсознательно чувствовал, что нижняя губа не спасет ситуацию, а его плач лишь усугубит Её положение. Шумная дама наклонилась к нему и стала что-то требовать, хлопая в ладоши около самого лица. Ему не нравилось это, и он жмурился при каждом хлопке, Она ёрзала на диване и неловко сообщала о том, что он не любит ладушки. Когда же женщина резко схватила его за ручку в попытке поиграть в "сороку-ворону", Она закусила губу почти до крови, глядя как трогают его крошечные пальчики. Он мужественно терпел, сердито глядя даме в лицо, но когда та стала произносить своим резким голосом святая-святых, он вскипел. Он знал что мама это мама. И говорил это в минуты душевного трепета, а не по заказу. Резко схватив палец приставучей особы, он продемонстрировал остроту своих новых зубов и разжал челюсть, только услышав резкий вскрик. Все вокруг засмеялись, кто-то шутливо погрозил ему пальчиком. Но он не смотрел на них. Не смотрел на поверженную шумную даму. Он смотрел на Неё. Её напряженное лицо разгладилось, а губы едва сдерживали озорную улыбку.