Рэмптон Галина В. : другие произведения.

Поуструм. 2-я глава

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бурлаки на Темзе


  
   Глава вторая.
  
  
   Бурлаки на Темзе.
  
  
  
   Вообще-то в Норчестере Темзы нет.
  
   Он стоит на совсем другой реке, которая пишется совсем не так, как произносится. Настолько не так, что лучше уж мы вообще не будем ее называть. Пусть уж и у нас тут будет Темза, - невелика разница! К тому же читатель всё равно знает только одну английскую реку - так зачем мне его разочаровывать?
  
   В конце концов, и весь британский архипелаг невелик. А Англия - и того меньше. Если смотреть из России - всё рядом и всё похоже. Отличия-то и в Англии имеются - причем, ого-го какие! Но только вот чтобы заметить их, надобно приехать да пожить тут годик - другой-третий. А иначе - и не объяснить никак.
  
   Что же до произношения, то и сам Норчестер - только так пишется.
   А произносится здешними жителями то как Нустер, а то и вовсе как Нощер. Если не знать, что имеется в виду, - вряд ли и на карте найдете!
  
   Впрочем, кто же не знает, что в Англии почти всегда произносится не то, что пишется? На то она и Англия. Страна шпионов и криптологов.
  
   Странная всё-таки это страна. Будто старый дом, который повидал на своем веку и живых, и мертвых. И то, что между ними.
  
   На первый взгляд - люди вроде бы как люди. А приглядишься к повадкам да походке - и заметишь, что даже и двигаются англичане не так, как русские.
  
   Ведь как ходят по улице русские люди? Идут сплошь и рядом прямо, навстречу друг другу. Ну, и сталкиваются постоянно лоб в лоб, толкаются да ругаются.
  
   А англичане - нет. Они какие-то - не знаю, как и сказать. Ускользающие, что ли.
   Вроде бы - идут себе и идут. Но столкнуться с ними - куда труднее, чем с русскими.
   Лавируют они, - так быстро и элегантно, что и не задеть их.
  
   А нет-нет, - и вообще делают какие-то странные зигзаги. Будто обходят нечто незримое. И лет с триста уже обходят, по наследству от Бог знает каких таких предков.
  
   А местный "нустеровский" диалект? Поначалу он вызвал у Авдотьи Андреевны, в английских категориях, некоторое неудобство. Если же по-русски, то Дунечка очень даже разнюнилась после первого своего коммуникационного столкновения с туземцем (который торговал в вокзальном киоске) .
  
   Она не то чтобы поняла, что у него несколько иное произношение. Куда там! Она его вообще не поняла. То есть ни полслова. А ведь сначала пионерка, а потом комсомолка Варфоломеева 15 лет получала по английскому только отличные оценки! Да и после школы и института - самостоятельно, для души, разучивала с друзьями модные песенки местной островной молодежи. И с гитарами, и без.
  
   Поначалу Дотти склонялась к мысли, что это у аборигенов садизм такой - поиздеваться над приезжими. Но потом поняла, что - нет. Просто живут сами по себе, в своем собственном, не меняющемся веками мирке - и знать ничего не желают!
  
   Даже и Колин (а ведь он был местный наследный лорд) порой не понимал нустеровский выговор. Впрочем, д`Орффа это меньше всего заботило. Сам он всегда говорил одинаково - на рафинированном, аристократическом английском. Пош инглиш - так это здесь называется. Никогда не подлаживался ни под местный выговор, ни под простонародную лексику. И уже от одной интонации Колиного приветствия таксисты выскакивали из кэба и распахивали перед Дотти дверцу своих кургузеньких, уютных машинок с откидными сиденьицами внутри.
  
   Дотти никогда бы не сумела говорить так, как Колин. Не потому, что это было сложно. Наоборот: его выговор она понимала очень хорошо, и с самого начала их знакомства. И быстро научилась имитировать произношение и мелодику фразы - в общении с друзьями и близкими Колина.
  
   Дотти вообще была намного талантливее Колина в языковом отношении. По сути, д`Орфф только унаследовал свою речь от родителей. Помимо своего светского английского, он владел еще и вполне версальским французским, - высокопарной обстоятельностью которого весьма забавлял своих знакомых французов.
  
   Прочие языки (в том числе и русский) Колин хотя и многажды начинал изучать, - но редко продвигался далее здравствуйте-до свидания. Да он не особенно и стремился продвинуться. Потому как далее Колин с аристократичной непринужденностью парлировал (по обстоятельствам) или на том, или на этом своем родном языке.
  
   Дотти так бы никогда не сумела! Стоило ей оказаться одной среди "простого народа" - и она терялась. Хотя терялась - это не то слово. Ей скорее становилось, - ну, неловко. Или даже стыдно. Она будто начинала заискивать перед людьми,
   языковыми методами, пыталась смешаться с толпой, спрятаться в местный диалект.
  
   Чтобы скрыть этот снобистский, рафинированный, аристократичный английский, на котором разговаривал среда Колина (а вернее сказать: его класс). Этот красивый, холеный, отточенный язык казался ей совершенно неуместным среди разноцветного простого люда Объединенного Королевства, лопотавшего как ему Бог на душу положит.
  
   Хотя - ну, где же ей, нижегородской уроженке, тут спрятаться-то?! Естественно, народ тут же замечал, что с миссис что-то не то. И не столько по ее акценту (каких только акцентов в Англии Дотти не наслышалась!). Сколько - по странной языковой неуверенности.
  
   Слишком уж глубоко, с раннего детства засело в Дунечке советско-разночинное стремление быть "ближе к народу". Колин же не интересовался "народом" вообще.
   Он просто его не замечал. Он настолько привык, что его самого не только в Англии, но и чуть ли не во всем мире понимают везде и сразу,- что, наоборот, как бы дарил себя всем этим "плебеям" и "недоучкам". Разумеется, он так никогда не говорил. Возможно, что он даже так никогда и не думал. Он просто перенял это по-наследству, как эту свою легкую, походку с неожиданными элегантными финтами, в обход очередного невидимого фамильного привидения на биваке.
  
   Язык англичанина - это крепость. Такая же, как и его дом. Лишь через много лет Дотти свыклась со специфической языковой кастовостью этой страны.
  
   А после скоропостижного исчезновения Колина Дотти пришлось осваивать Англию, - ну, не с нуля, конечно. Но определенно - заново.
  
   Или, если угодно, превращать Норчестер - в Нустер. А местную реку - и вообще в Темзу.
  
  
   * * *
  
  
  
   О том, как Дотти провела уик-энд после своего похода к Мастеру, Маргарите энд Ко. я расскажу вам позже, в пятой главе. А может быть, - и вообще в шестой. Рассказ это будет не простой, он нуждается в подготовке.
  
   В понедельник же несчастная Авдотья Андреевна (в который уж раз!) едва-едва не опоздала на работу. Ну, что она могла поделать, если старинный сельский (о, на этот-то раз - несомненный!) даблдеккер приехал за ней почти на полчаса позже расписания?! И чтО она могла поделать, когда эта мечта любого транспортного музея прочих стран ЕС двинулась в Норчестер не прямой дорогой - а в объезд?! Естественно, по причине очередной демонстрации протеста очередного местного трэйдюниона.
  
   И снова (в который уж раз!) Дотти спас ее коллега Уэйн Коннор. Он не только бодрым тоном уверил по телефону бдительную начальницу миссис Патришу Стоун:
  
   -О, разумеется, мэдм! Мой отдел давно в полном порядке!
  
   Но и предусмотрительно доставил с первого этажа куда надо пачку свежей корреспонденции, - за которую, вообще говоря, отвечала Дотти.
  
   Уэйн - единственный человек в этой стране, который стабильно спасал Дотти от ритуального туземного харакири посредством ныряния с наивозможно верхнего этажа в мимопротекающую (а-га!) Темзу.
  
   Кроме Уэйна, была еще Дженни. Вообще-то - именно сегодня ее (в очередной раз!) не было. Не явилась на работу по причине болезни. Но миссис Стоун об этом была извещена заранее, - так что с этой стороны опасность Уэйну не угрожала.
  
   Дженни тоже спасала Дотти, - но несколько иначе. В том смысле что это её саму постоянно приходилось спасать. Причем, как правило, - Авдотье Андреевне. Этот святой долг перед прогрессивным человечеством отчасти примирял Дотти с прочими тяготами трудового процесса в поуструме.
  
   Для читателей, не знающих английского, поясню. "Поуструмом" в английских престижных офисах называются отделы, которые - номинально - заняты обработкой входящей и исходящей корреспонденции.
  
   Вообще-то Авдотья Андреевна привыкла считать слово "престижный" - дремучим анахронизмом. Нечто из вокабуляра классиков прежне-отечественной драматургии. Из времен, когда власти ещё боролись за "духовность" и против "вещизма".
  
   Но - нет! Здесь, в Англии это слово жило, живо и будет жить. Отсюда, собственно, оно - туда и пришло. Сменив заодно плюс на минус. Впрочем, наверно, уже и в России это слово давно перекочевало в журналы мод и недвижимости. Престижной, естественно.
  
   Находкой для норчестерского рынка труда Дотти, мягко говоря, не стала. Багаж знаний, приобретённый ею в юности в средней полосе России, в местной средней полосе не принимался на переработку даже в ресайклинг-сентре. Потому как - нестандартный был багаж, некомпатибельный с условиями (ох, давно!) победившего капитализма в отдельно взятой Мировой Империи.
  
  
   Некоторое время после исчезновения Колина Дотти хватало наличных средств, которые он оставил в банке. Но время шло. Колин не объявлялся, а расходы по хозяйству отнюдь не уменьшались...
  
   В общем, наступил день, когда Дотти поняла, что пришла пора вернуться к ежедневной трудовой деятельности. Кто не работает, - тот... Ну, понятно, в общем.
  
   В России этот немудреный тезис не вызвал бы особых проблем и у Авдотьи Андреевны. В конце концов, она начала зарабатывать еще школьницей - родители помогли устроиться в летние каникулы на свою фабрику.
  
   Но вот как это всё это делается в Англии - Дотти понятия не имела.
   Она знала лишь, что Колин быстро выправил ей какое-то Разрешение на Работу. Именно с таким пафосом он это выражение и произносил. Чем немало забавлял Дунечку, выросшую в стране, где уголовным преступлением было - не работать .
  
   Естественно, что поначалу Дотти принялась названивать по газетным объявлениям в разделе "Джобс". Но с ней там так разговаривали, что Авдотья Андреевна быстро поняла, что пошла не тем путем.
  
   Следующей стадией стали агентства по рекрутменту.
  
   Там Дотти обрела стабильность. Если точнее: местный брэнд популярной в Дунины времена поп-группы. Вы угадали. "Вежливый отказ".
  
   Нет, они, конечно, регистрировали Дотти в каких-то списках. И брали на хранение её куррикулум витае. Похоже, что - на вечное хранение.
  
   Так шли недели, незаметно группируясь в месяцы. И рекрутинговаться из компьютера - непосредственно в ряды "белых воротничков" у леди д`Орфф не получалось.
  
   Была ещё альтернатива влиться в массу норчестерских операторов продукции. Например, устроиться на местную беконную фабрику. Но Дотти сильно смущало требование являться на место работы с собственными защитными сапогами и с прозодеждой. Такой рекрутинг попахивал скотобойней - а на это Дотти была просто физически не способна.
  
   Но вот однажды...
   Да, действительно - чудеса случаются. Милость с особенно низких в тот день английских небес снизошла в виде телефонного звонка. Женский голос с особенно грандиозным нустерским акцентом известил, что Дотти надлежит явиться в агентство "Селектированные звёзды". Это рядом с Сити-Холлом. На интервью. В такое-то время. (Слава Богу, что Дотти к этому времени уже почти всегда правильно распознавала нощерские числительные!)
  
   Ее звали Кэролайн Кросскилл. То есть ее действительно так звали! Еще пару месяцев назад даже и Дотти (уж чья бы корова мычала...) не удержалась бы от улыбки от саунда этого нэйма.
  
   Эта - если судить по выговору - дочь Норчестера в тридевятом колене оказалась поразительно темнокожей особой, упакованной в высокий кутюр английского офиса: белый верх, чёрный низ.
  
   Выпуклые очи классической нигерианки некоторое время поизучали Дотти. Главным образом - ее одежды. Особого интереса она у них не вызвала.
  
   Мисс Кэролайн Кросскилл была - агентом. Так официально называлась ее должность.
  
   Ох, как же местные официальные мисс не любят, когда их номинируют - девушками! Однажды Дотти попробовала было форму "янг леди".
  
   -Вуман! - отрезала тогдашнее офисное существо. На вид - лет пятнадцати с момента первого бёрсдея.
  
   Итак, лет агенту Кросскилл было - ну, 22. Максимум - 25.
  
   Изъяснялась же вуман Кэролайн так, что на русскими языковые средствами это воссоздать очень трудно. Ведь в России на литературном русском говорят - ну, процентов 80 населения. Если же всё же постараться, то получилось бы приблизительно так:
  
   -Мы прэ`гаем вам `эепкую -- пауза для значительности--
  
   -Что, простите?! - бедняжка Дотти аж покраснела.
  
  
   Последовал суровый взгляд юных агентских очей цвета воды в (настоящей) Темзе.
  
   - В` неееее п`маете по-`глийски, мсс Доурф? (фамилия Колина была произнесена с отчетливой насмешкой, - хочется надеяться, направленной в адрес Франции).
  
  
   -Ну, что вы, что вы! Я вас прекрасно понимаю! - еще пуще покраснела Дотти. На этот раз - от собственного вранья.
  
   - Итак, прэ`гаем вам `эепкую - пауза для значительности-
   аф-ме-не-сра-ти-вную....
  
   Последнее и особо тщательно выговоренное эджентом Кросскилл слово прозвучало тем не менее так смешно, что Дотти едва не лишилась вакансии по причине безотствественного смеха в ответственном присутственном месте.
  
   Между тем, агент продолжала речь -
  
   --.... должсть в одной из самх -- апофеозная пауза, далее всё с большой буквы -- П`стижных К`мпаний Г`фства, Ес`и Не Всего Ко`вства!!!
  
   Дотти - уж как смогла! - продемонстрировала лицом и позою, что сознает престижность момента.
  
   - О`та - на-и-лу-чша-я - пауза для значительности - в о`сли, -
   триумфально завершила пассаж вуман.
  
   Очень долгая пауза. Дотти лихорадочно пыталась перевести последнюю фразу - на английский язык. Не преуспела.
  
   Агент Кросскилл всё же не стала ещё законченной бюрократкой. Видя страшные муки иностранки, она сочла возможным уточнить, почти на телевизионном инглише:
  
   -Вам всё п`нятно?
  
   -Ээээ, не то чтобы, всё... -- замялась Дотти. Потом, решившись, - Простите, на-и-лу-чша-я - Что? И - где?
  
   -О-п-ла-та - в- о-т-ра-с-ли, - практически по буквам повторила агент Кросскилл. Как настоящая англичанка, она и не подумала ни добавить что-либо в качестве объяснения, ни изменить порядок избранных ею слов.
  
   -О, да! Конечно! - восторгу Дотти не было предела. - Разумеется, теперь мне понятно!
  
   - Хауэвер, - Кэролайн подняла тонкий чёрно-розовый пальчик, -
  
   Далее пошла совсем уж нустеровщина:
  
   -Эта пфестижная должность им`т офедёленный изикалический коп-
   мо-не-ент. - Строгий взгляд и пауза.- А именно: `фанстортировку
   ОСОБО ценной `еловой д`тации и других пфестижных о`в`ний как почтового, так и другого азн`ченья.
  
   Агент Кросскилл одержала над этой трудной и престижной фразой, по собственному мнению, безоговорочную викторию. И ожидала заслуженного признания и похвалы клиента.
  
   Если бы Дотти не слышала, как на самом деле разговаривают оксфордские леди, она бы (кто знает?) может быть и прониклась трепетом перед британской частной рекруит-машиною в лице агента -вумана.
  
   Но Дотти - слышала.
  
   Поэтому, промолчав (для значительности) сколько положено, Дотти вежливо поинтересовалась:
  
   -Это, наверно, рекламу по домам разносить, да?
  
   -О, как вы могли подумать! - агент Кросскилл убедительно отразила лицом ройялистский телебрэнд анно хорибилис. -Это - работа в Поуструум пфестижной фирмы `лаир, `обкин `нд `брэхэмс!
  
   -Как это чудесно! - тяжело вздохнула про себя Дотти, просияв улыбкой в лучшей манере сэра Колина д`Орффа.
  
   Как говорят англичане, нищие не выбирают.
   Крепкая да административная да престижная - на дороге не валяется.
  
  
  
   * * *
  
  
   Поуструм - это сразу три вещи: отдел, комната и персонал. Метонимия. Перенос названия места действия на его исполнителей. Из серии: занимательная герменевтика.
  
   19-летнюю Дженни (если она являлась на работу) эта метонимия бесила.
  
   Когда Дженни она слышала в телефонную трубку приказное:
  
   --Поуструм? Это третий отдел. У нас копиер сломался. Срочно поднимитесь!, -
  
   то внушительно артикулировала в ответ:
  
   - Это - Дженни! Что вы сказали?
  
   Собственно, администрирования в Поуструме было немного. Ну, архивирование дел в компьютерной системе. Обработка почты. Если это вообще можно назвать - админом.
  
   Почта доставлялась на фирму в мешках и коробках. В них же и отправлялась.
  
   А остальное - подай-принеси. Чай-кофе. Минералка-сок. Сэндвичи. Тонны документации на ксерокопирование. Разноска факсов, срочных писем и пакетов по этажам.
  
   И - грузы. Круглое кати, плоское тащи. А квадратное - кантуй. Более высокой хай-текнологии не придумали и на самой престижной фирме графства.
  
   Поуструм. Как это, собственно, назвать по-русски?
   Дотти затруднялась подобрать правильное слово. Поуст - это почта. Руум - это комната. Почтовая комната? Почтовый отдел? Нет, это совсем по-другому звучало!
  
   Несведущий русский человек даже мог бы подумать, будто Дотти получила место на английской почте. А если точне - то на Почте, с большой буквы.
  
   Куда там! В местных краях у Королевской Почты - особый статус, ничего общего с работой Дотти не имеющий. Служащие Ройял Мэйл - это особая каста. Как и всё ройял в Англии, почта исторически пользуется почтением и любовью народа.
  
   Дотти же работала в поуструм престижной фирмы Элаир, Добкин энд Абрахамс. --
   И это - совсем не то, что Королевская Почта Ее Величества.
  
   Ах, да какая разница! В конце концов, зачем ломать себе голову, как это перевести?
   Почта - она и есть почта. Более того - реальная деятельность Дотти скорее напоминала непростую работу советских почтальонов, - чем их моторизованных и нередко чванливых ройял-коллег.
  
   При желании, можно даже именовать престижный пост Дотти - вице-президентом Поуструма. (Но это уже было бы скорее похоже на США.) Как- никак, Авдотья Андреевна занимала промежуточное положение в местной иерархии, так как была лет на 15 моложе Уэйна и лет на 10 - старше Дженни.
  
   На третью неделю работы Дотти пришпилила к информационной доске репродукцию картины Репина "Бурлаки на Волге" из российского художественного календаря. Правдиво всё-таки передвижники жизнь отражали. Ещё и провидчески. Наднационально тоже. Заходившие в поуструм сотрудники других отделов пару раз похихикали. Ага, им смешно.
  
   Для большинства адвокатов фирмы "поустиз" (уж как хотите, так и переводите!) были невидимы. А значит - Дотти, Уэйн и Дженни путешествовали по фирме даже более чем
   инкогнито. Просто привидения поуструма, право.
  
   И не потому, что фирма лично к ним плохо относилась.
   Лондонский страдалец Карл Маркс объяснил бы феномен поустизма красиво и по-научному. Например, что это - расходуемый материал в меритократическом капище.
   Потому что в Англии поуструм исторически считается, - как бы это сказать необиднее? Ну, вроде как самым низким звеном юриспруденческой машины. А если точнее - то самой низкой кастой. Для адвокатов и их клиентов они были - почти неприкасаемые.
  
   А потому: посторонись, поуструм! Или даже: пади!
  
   Надменные лойеры могли захлопнуть дверь прямо перед носом Дотти, не замечая, что она едва справляется с тяжёлой коробкой или подносом с посудой и кувшином сока.
  
   Благородные солиситеры заходили в лифт и - тут же нажимали на кнопку, а Дотти оставалась снаружи, едва удерживая в вытянутых руках ящик с двумя дюжинами пинтовых бутылок молока.
  
   Хонорабельные риэлторы оттирали Авдотью Андреевну плечом от массивного копировального аппарата марки Энерал Джелектрик, если у них было что-то срочное.
  
   А у них всегда - срочное. А ведь и поустиз-троица копировала - для них же. И тоже срочно.
  
   Ну, то, что никто из лойеров не здоровался и редко кто говорил спасибо, - ещё полбеды. Лишь бы не придирались и не дёргали по мелочам!
  
   И - не пукали бы в лифте! Теперь Дотти становилось ясно, что Анна Ахматова имела в виду под "этими смрадными адвокатами". Уэйн регулярно сетовал на то, что в лифте нет устройства, - как в самолётах. Чтобы оно выбрасывало кислородные маски в аварийных случаях.
  
   Даже паралегалы (помощники юристов) и многие, хотя и не все, секретарши причисляли себя к элите. Даже и эти перенимали повадки своих хозяев и смотрели свысока. А когда сами ошибались или не справлялись - то вину валили на "поустиз". Потому что знали, что разбираться всё равно никто не будет. Они всегда были правы..
  
   Как-то Уэйн и Дотти сортировала вечернюю почту. Уэйн хмыкнул и протянул Дотти исходящее письмо от одного из местных боссов. На конверте в адресе значилось: "Паркинстан".
  
   Когда Дотти, наконец, отсмеялась, Уэйн понес письмо обратно: "Ну, вы что? Ну, нельзя же так посылать - перепечатайте адрес!" На него посмотрели оловянно и враждебно: "Невермайнд. Дойдет."
  
   Помимо других обязанностей, поуструму вменялось ежедневно заказывать сэндвичи в ближнем "Кафе Паризьен". Для деловых встреч юристов с клиентами. Фирма предоставляла их гратис. Выбор был по-английски изыскан и разнообразен: с ветчиной или с креветками. Для вегетарианцев - с сыром.
  
   Заказ "поустиз" отправляли в кафе факсом в самом конце дня, когда времени было - в обрез. Поэтому обычно проставляли крестики в стандартном формуляре.
  
   Казалось бы, нетрудно. Но проблемы возникали - постоянно. По мнению Уэйна, "это всё из-за континентальных привычек жрать, чего не надо!".
  
   А потому что среди юристов, помимо адептов халала и кошера, имелись леди и джентльмены "с лягушачьими нуждами". Тоже формулировка Уэйна, естественно.
  
   Однажды (а вернее, не однажды) позвонила секретарша одной такой дамы и с болью в голосе попросила, чтобы к завтрашней встрече майонез в сэндвичах был только из пастеризованных яиц, а хлеб - онли! - ржаной. И чтобы был один сэндвич обязательно с хумусом, а другой - с сицилианскими анчоусами и французским фроммажем бри. (Она так и сказала: "фроммажем"). А третий - чиабатта с оливками и вялеными помидорами.
  
  
   Уэйн послал ей мейл: "А молока яка миссис не угодно?" А вслух добавил: "Или крайней плоти антарктической коалы?" И - составил спецзаказ.
  
   Надо сказать, что леди, заказывавшая бри, тогда ещё не была беременной. А когда забеременела, то стала носить колокольчик на длинном шнурке, который доставал ей до живота. Это для того, чтобы бэби не волновалось и слышало: мамми здесь! Вот она: динь-динь.
  
   Поуструм выполнял ещё и курьерские задания, - доставку конфиденциальных деловых писем и документов по городу. И в суд. Но всё население пяти этажей фирмы не стеснялось гонять троицу и по куда более приватным надобностям.
  
   В особенно "удачный" день звонила оффис-менеджер и распоряжалась купить раскладушку и грелку для фёрст-эйд рума (это вроде медпункта). Через пять минут раздавался ее новый звонок и к заказу добавились три шариковые ручки с зелёной пастой. Потом в офис заходил, а вернее, въезжал в инвалидной коляске, Главный- Босс-Тони и просил заодно купить ему лотерейный билет. Казалось бы: зачем миллионеру лотерейный билет? Однако поустиз не имели права задаваться таким вопросом.
   Обычно лотереей занимался Тонин секретарь. Но у него в тот день был отгул.
  
  
   -В следующий раз, - мрачно констатировал Уэйн, - они захотят, чтобы мы купили им водопад, плотину и трёх бобров.
  
   Это такое нустеровское выражение. Очень смешно звучит, если правильно произнести.
  
   Дотти не смогла удержаться - и хохотала так долго, что заразила и Дженни. Которая, впрочем, и сама кого хочешь заразит. Мистер Коннор был горд произведенным на дам эффектом.
  
   В углу высились Джомолунгмы незаархивированных файлов. На столах - Монбланы документов для ксерокопирования. Внизу, у лифта, - Эвересты коробок с канцтоварами. С утра - пять деловых встреч, для которых нужно было подготовить особые кабинеты.
  
   Но нужно было всё бросить и бежать за тремя ручками с зелёной пастой. И за лотерейным билетом.
  
   Заказчицу раскладушки не волновали файловые завалы поустиз, а потребителей делового ланча - чья-то фиксация на зелёных ручках. У каждого - свои приоритеты, а отказать никому нельзя. Скопление коробок у лифта жестоко порицалось Главным Боссом, а у сдачи почты из поуструма на Королевскую почту - не менее жестокий дедлайн. Без четверти пять к парадному подъезду являлись курьеры Ройял Мейл и Докьюмент Эксчейндж. Они не ждали: хватали мешки-коробки - и в машину. Бай-бай! Кто не успел - того и вина.
  
   Конечно, Дотти могла бы и не бежать с высунутым языком за лотерейным билетом, делая чудовищный крюк в маршруте. Да ещё и под проливным дождём. Но ведь этот Мэйн- Босс - Тони - еще и калека. Ну, как такому откажешь?
  
   Хотя Тонино инвалидство и вызывало у Уэйна с Дотти некоторые подозрения. Но об этом - позже.
  
  
   * * *
  
  
   - Заколи меня, а? - оптимистически попросила Дотти Уэйна.
  
   У Уэйна был с собой нож Стэнли. Острый, бокскаттер.
  
   Была вторая половина рабочего дня. Особенно тяжелого дня. Даже и втроем, то есть вместе с бюллетенившей Дженни, у поустиз не нашлось бы и одной свободной минуты, чтобы передохнуть. Это стало скорее правилом, чем исключением. В последние недели бедная Дженни часто болела. А Дотти с Уэйном - умирали на работе. Стахановцы Объединенного Королевства.
  
   Они только что загрузили в лифт очередную дюжину коробок, набитых папками из архива. Каждую потом нужно было тащить дальше, в отдел банкротств - на самый верхний полуэтаж, ещё два крутых лестничных пролёта. Лифт туда уже не ходит. По двадцать пять ступенек каждый. Не захочешь - сосчитаешь.
  
   До этих коробок Уэйн с Дотти грузили ящики Кэш энд Кэрри, с минеральной водой "Феррье", в стеклотаре. В процессе Уэйн сообщил Дотти о Франции много нового и интересного. Только это и спасало! Если бы Уэйн не смешил и не подбадривал - Дотти бы не выдержала.
  
   А ещё до того они на пару взромоздили стулья, с нижнего этажа - в конференц-зал. Массивные, с металлическими ножками. Таскать их - не перетаскать. Уже после ящиков с ковроплиткой и несметного количества упаковок с бумагой для принтеров. Поворочаешь такие, - и больше ничего не захочется. Только лечь - и умереть.
  
   Особенно оптимистичными были грузоподъёмные работы под занавес рабочей смены.
  
   Дотти никак не могла отвести взгляда от замечательного ножа Уэйна.
  
   Коллега поиграл им на мозолистой ладони и вздохнул:
  
   -Нет, мэдм!, - вежливо так, галантно. - Мне сыновей ещё через юниверсити тащить. Вот протащу, - тогда и заколю. Ждите.
  
   Дотти вытерла клинексом лоб, в поте которого зарабатывался насущный нам хлеб:
  
   -К тому времени я и без тебя ведёрко пну. Мне бы - сейчас...
  
   -Обойдёшься, - Уэйн тоже перешел на местный идиом.
  
   И снова схватился за стопудовую тележку.
  
   У Уэйна большие голубые глаза навыкате и редкие светлые волосы. Здоровый цвет лица, хорошая белозубая улыбка. Он любит рыбалку и прогулки на свежем воздухе при любой погоде. Выпить он тоже не дурак, но: в меру. Крепкий, поджарый.
  
   Уэйн обладает тем, что называется атлетическим сложением. Порой картинно-озабоченно щупает бицепсы: "Опять с гантелями перезанимался. Скоро на краба буду похож."
  
   Но на краба он не похож. Мужчина хоть куда. В полном расцвете сил. Хотя нет: полный расцвет для него пришёлся на восьмидесятые. Те времена он, конечно, идеализировал. Понятно: инфляция, Тэтчер, война за Фолкленды... Но ведь был же ещё и панк-рок!
   Российские "восьмидесятники" тоже не Чернобыль любят вспоминать. И не Черненко.
  
   Из кокетства Уэйн называл себя олд фоссил (ископаемым). Когда на него накатывало, любил демонически позавывать что-нибудь из Иана Дьюри:
  
   Пока не пришли похоронные дроги, -
   дьявол рулит по тёмной дороге...
  
   И т.д. В Норчестере вообще любят лирику такого рода. Такие уж тут места.
  
   У Уэйна неискоренимо кокнийский выговор. В жадные (их ещё называют продажными и романтическими - кому что нравится) восьмидесятые молодой он служил в Лондоне, на Би-Би-Си. Специалистом по компьютерам. Каждый компьютер тогда занимал полкомнаты, а Уэйн и его дружки-кокни за ними смотрели. Занятие было не очень обременительным и хорошо оплачиваемым.
  
   То был звёздный час Уэйна, растянувшийся на годы. Девушки тогда ещё позволяли называть себя девушками. Помимо этого, они позволяли коллегам еще и то, за что теперь сажают с формулировкой "сексуальное домогательство". По-русски - харрасмент. Или тут же выгоняют с работы .
  
   Это Уэйн знал на собственном опыте. Как-то он одарил комплиментом одну из секретарш: кофточка к лицу и т. п. Для подкрепления сказанного сделал выразительный жест. Она на него настрочила рапорт, и на следующий день Уэйна едва-едва не уволили! Если бы Дженни тогда пришла на работу, - то дамы остались бы вдвоем.
  
   Хотя вообще-то Уэйн - мужчина серьезный. Хороший семьянин. Просто сказал комплимент незамужней молодой женщине. Хотел приятное сделать.
  
   Между романтическими восьмидесятыми и первым десятилетием двадцать первого века, название которому пока не придумано, Уэйн работал в индустриальном секторе. Семья, дети... Ну, так судьба распорядилась.
  
   И современный офисный этикет ему пришлось постигать уже в зрелые годы. Характер у него вспыльчивый, и всякую несправедливость Уэйн воспринимал болезненно.
  
   Больше всего его раздражали капризность юристов, их мелочность и неприспособленность к жизни... И - постоянное нытьё и критика в адрес поуструм.
  
   Как мидл-менеджер, он слишком хорошо знал причины вечных накладок. Собственно, главную проблему поуструма давно сформулировала гениальная работница совторговли: "Вас много, а я - одна!"
  
   Но постоять за себя и за коллег перед высшим начальством Уэйн не умел. Тем более - с харрасментом на репутации. Зато за глаза поворчать - это пожалуйста. Его реакции и реплики действовали на Дотти как веселящий газ. Уэйну это очень льстило, и он иногда переигрывал.
  
   В свою очередь, и Доттины высказывания частенько приводили Уэйна в восторг.
   Например, некоторые фонетические аспекты Доттиного выговора. Особенно - первоначальное произношение слова "факс".
  
  
  
   * * *
  
  
   Еще через пару часов. До конца работы - 55 минут. Сил - никаких.
  
   Даже и Уэйн едва выдерживает:
  
   - Ты вон какая выносливая! Первый раз встречаю человека, который на последнем издыхании идёт себе и подымает Бентли. Без домкрата. Хотя до тебя я и русских не встречал... Наверно, вы все такие. Что мне нравится в нашей команде, - так то, что мы все трое - свихнутые, как шляпочники.
  
   - Говори за себя, - буркнула Дотти.
  
   Придержала пирамиду коробок, грозившую рухнуть вдребезги.
  
   И продолжила, на оксбридже:
  
   -Технически мы с Дженни здоровы. Если не считать пожизненно растянутых связок и треснувших позвонков... И ещё. Дженни вечно тошнит. Её версия: от отвращения к жизни. Нормально, если тебе девятнадцать.
  
  
   (продолжение следует)
  
  
  
  
  
Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"