Лёля Гайдай
Молодая вдова
Глава 11
Вечер в поместье Шератон начался с игры в вист, которая моментально поглотила все внимание лорда Уэльса. Компанию ему составили лорд Кентервиль, вместе со своей женой, и Эммет. При этом Мэри неизменно проигрывала, но оставлять игру не собиралась.
Мартиника боролась с искушением не идти в гостиную, а запереться в кабинете покойного мужа. Но в это означало бы, что ее волнует присутствие виконта Ландмана. А в планы девушки не входило давать Эдуарду пищу для подобных размышлений. Сменив свое дневное тёмно-синее в клетку платье на светло желтое, молодая вдова спустилась в гостиную.
Леди Базель, отдавая дань возрасту, ложилась спать рано, потому лорд Лесли отсутствовал. Графиня Кентервиль развлекала разговорами своего мужа, Клотильда забавлялась с близнецами, им с Эмметом все никак не удавалось родить наследника, но они не оставляли попыток. Джаспер опять развлекал своими рассказами Софию и Маргариту. Мистер Уорнер сидел, уткнувшись в книгу, выбрав для себя самый дальний угол гостиной. Нелюдимость Уорнера бросалась в глаза с первого дня, но Мартинику это мало беспокоило, поскольку ее голову занимали другие проблемы.
Недалеко от Уорнера сидел, скучая в одиночестве, виконт Ландман, лицо которого озарилось улыбкой при виде Мартиники:
- Присоединяйтесь к нам, солнечная фея! - воскликнул он.
Соблазн сесть рядом с ним на диван был очень велик, но девушка сдержала себя и устроилась в кресле напротив. Оглянув комнату, она искала, чем себя занять. Вист ее не привлекал, близнецы скоро устанут и отправятся спать, рассказы Джаспера молодая вдова знает все наизусть, он повторяет одни и те же истории из года в год. Все же, какой счастливый человек Уорнер, ему для полного счастья нужна только книга. В конце концов, она перевела взгляд на Эдуарда, который терпеливо дожидался этого момента.
- Скука так утомляет, верно? - спросил он, - чем я могу развлечь вас, солнечная фея?
"Ладно, поиграем в твои игры", - а вслух произнесла:
-Расскажите, виконт, что интересного в Лондоне происходило за время моего отсутствия?
- Мне сложно об этом говорить, солнечная фея - начал рассказ полушепотом заговорщика Эдуард, - но со времени вашего отсутствия небо Лондона заволокло смогом, и ни один солнечный лучик не мог пробраться сквозь столь плотную завесу. Все население столицы лило слезы в память о вашей персоне, но вскоре у них будет повод улыбнуться.
- Это почему же?
- Потому что вы вернетесь к ним, солнечная фея. Ведь злобный дракон умер, и вы теперь свободны! Осталось только выбрать принца, чтоб чудовище не досаждало вам после смерти.
- А что, если принц больше похож на жабу? - грустно спросила Мартиника, ей была неприятна проведенная виконтом аналогия.
Но виконт не успел ответить на этот вопрос, потому что их внимание привлек излишне громкий голос Маргариты, младшей дочери графини Кентервиль, который раздался у них за спинами:
- Мистер Уорнер, что за книгу читаете вы? - спросила она, без всякого стеснения, заглядывая гостю через плечо. Видимо рассказы Джаспера успели поднадоесть, и девушка искала новый источник развлечений.
- Какие непонятные буквы... Это иероглифы? - присоединилась к ней сестра, - Мне казалось они должны быть более затейливыми.
- Нет, миледи, - не поднимая глаз от книги, ответил мистер Уорнер, - это кириллица.
- Что значит кириллица? - не отставая от него, продолжала Маргарита.
- Кириллица - это старославянская азбука, которой пользуются в России - ответил лекторским тоном мистер Уорнер, на секунду оторвав взгляд от книги.
- Вы знаете русский? - с восхищением пролепетала София, тоже присоединившаяся к разговору. Забытый дамами Джаспер, обиженно ютился в противоположном углу.
- Совсем немного, - скромно ответил Уорнер и продолжил читать книгу, не отвлекаясь на окруживших его девушек.
При этом его восклицании из-за стола картежников раздался громогласный хохот лорда Уэльса, который как раз выиграл партию:
- В понимание моего друга, милые дамы, совсем немного - это способность достаточно сносно объясняться с носителем языка. Насколько я помню, кроме русского, вы так же "немного" владеете французским, испанским и даже арабским языками? Не прибедняйтесь, Паркер!
- Вы забыли еще о немецком, - ответил ему без тени смущения Уорнер, закрывая книгу. Видимо гость почувствовал, что теперь ему не отделаться от внимания окружающих.
- Как замечательно! - ворковала София, - я тоже хотела бы знать столько языков, но мне с трудом дается даже французский, которым мучила нас наша гувернантка. Кроме "Je m'appel Sophie" в моей бедной голове почти не осталось воспоминаний.
При этом графиня Кентервиль бросила предупреждающий взгляд в сторону своей дочери, от чего та в смущении замолчала.
- Изучать язык лучше всего, погрузившись в атмосферу страны, которая на нем разговаривает. Тогда все происходит само собой, - ответил ей благосклонно Паркер, - Вот почему, к глубокому сожалению, мне не так легко даются древнегреческий и латынь - их никто не использует в повседневной жизни.
- Я думаю, в наш век - это пустая трата времени, - вмешался в разговор обиженный Джаспер, - скоро большинство стран будут говорить на английском, потому знание чужого языка отпадет за ненадобностью!
- Знание языков - это наличие нескольких ключей к одному замку, - ответил ему мистер Уорнер.
- Это вы придумали? - воззрился на него раздосадованный Джаспер.
- Нет, Вольтер, - его ответ еще более разозлил лорда Фаррела, которого девушки лишили своего внимания.
- О! Как много вы знаете, мистер Уорнер. И все же вы так и не ответили на мой вопрос: что за книгу вы читаете? О чем она? - продолжала Маргарита.
Паркер Уорнер посмотрел на нее, и Мартиника готова была поклясться, что в глубине его глаз промелькнула грусть:
- Вам не поймете, миледи. Скорей всего скажете, что читать подобные книги ужасно.
- Да неужели, мистер Паркер? - вмешалась графиня Кентервиль, пытаясь отстоять честь своих дочерей - Вы считаете моих девочек не способными понять литературу?
- Ну, хорошо, я читаю "Крейцерову сонату", автор Лев Толстой.
- И что же такого страшного в этой книге? - продолжала расспросы Маргарита.
- Это рассказ мужчины, о том, как и почему он убил свою жену.
- Ужас! Разве можно читать подобное! - в один голос воскликнули София и Маргарита. Мартиника улыбнулась тому, как точно мистер Уорнер предугадал их реакцию, а Эммет в углу карточного стола тихонько прошептал под нос: "Злободневная тема".
- Мне кажется, вы несколько упростили смысл повести, мистер Уорнер - вмешалась в разговор Мартиника.
- Неужели, ваша светлость, вам знакомо это произведение? - взглянул на нее Паркер с неподдельным интересом.
- Да, я прочла его, хотя и не в оригинале, - помня ужасающие размышления Толстого о женщинах, Мартиника спросила: - И какое же впечатление складывается у вас от повести?
- Мое чтение продвигается достаточно медленно, мой русский не так уж хорош. Но пока меня преследует ощущение, что у автора явные проблемы в отношениях со слабым полом, но он, безусловно, правильно подметил многие психологические аспекты брака, как такового. И все же, я с многими идеями не согласен, - ответил без каких-либо ужимок мистер Уорнер, чем раз и навсегда завоевал расположение Мартиники.
- Насколько мне известно, в самой России и даже в таком молодом государстве как Америка эту книгу запретили, - вмешался в разговор, молчавший до сих пор Джаспер.
- Боже, храни Великобританию! - ответил на его замечание мистер Уорнер. После чего все окружающие рассмеялись, София и Маргарита продолжили донимать бедного Паркера своими расспросами, Мэри удалилась укладывать близнецов спать, а ее место у карточного стола заняла Клотильда.
Глава 12
Следующие несколько недель стали для Мартиники настоящим испытанием. В багаже у нее имелся лишь опыт кратких ухаживаний виконта Ландмана, который, как известно, не закончился ничем хорошим. Потому девушка была не готова столкнуться с вниманием к своей персоне, проявляемым одновременно от лица троих мужчин.
Мартиника даже не понимала истинного смысла навязчивости неприметного до сих пор лорда Лесли. Он краснел, пыхтел, и горбился в ее присутствии, с трудом выдавливал из себя слова, но неизменно сопровождал ее на прогулках. Она уже успела привыкнуть к его молчаливому присутствию во время ежедневного обхода поместья, потому, когда внезапно, застав в гостиной вместо лорда Базеля брата Клотильды, пришла в замешательство
- Разве не нужно подождать лорда Лесли? - спросила Мартиника, когда Колин предложил ей свою руку и повел ее из дома.
- Сегодня я составлю вам компанию, - произнес он, - лорд Базель просил передать свои извинения, ему нездоровится.
На самом деле, всего часом ранее, между Уэльсом и Базелем состоялся отнюдь не дружеский разговор, в процессе которого Колин посоветовал лорду Лесли отказаться от своих притязаний.
Брат Клотильды случайно наткнулся на молодого человека, который метался по гостиной в ожидании прихода Мартиники, он, как обычно, намеревался составить ей компанию. "Она уже начала привыкать к моему обществу, и вполне возможно, когда-нибудь обратит на меня внимание, как на мужчину", - погруженный в свои мысли Лесли, не заметил прихода Уэльса.
Колин уже давно собирался начать действовать, но каждый раз, когда он хотел приблизиться к хозяйке Шератона, она оказывалась в компании этого болвана лорда Лесли. Виконт Ландман вел выжидательную тактику, ограничиваясь вечерним общением в гостиной. По всей видимости, он считал, что в Мартинике проснутся старые чувства, и она сама упадет в его объятия. Это не входило в планы лорда Уэльса, в его интересах было разбудить в душе молодой вдовы новые желания, а для этого ему нужно было застать ее наедине.
Обнаружив лорда Базеля в столь подходящей обстановке, Уэльс предпринял психологическую атаку, которая увенчалась успехом.
- Неужели вы серьезно думаете, что такая женщина, как вдовствующая герцогиня удовлетвориться мужем вроде вас? Вы всего лишь подобие мужчины, жалкий девственник, не знающий что делать в постели, который к тому же не обладает и крупицей интеллекта! Только подумайте, какие дети могут родиться от такого союза?
Эффекта, произведенного своими словами, лорд Уэльс никак не ожидал: лорд Базель, шмыгнув носом, разревелся как ребенок, которым, собственно говоря, и являлся в силу особенностей умственного развития, и убежал в свою комнату.
Сопроводив Мартинику всюду, где по ее мнению требовалось личное присутствие хозяйки, лорд Уэльс предложил ей прокатиться на лошадях. К его огромной радости, вдовствующая герцогиня согласилась. Колин был превосходным наездником, и прекрасно знал, что вид его в седле, лишил сна не одну женщину в Британии, но Мартиника, казалось, не обращала на него никакого внимания. Дав лошадям размяться, они пустили их рысью, и, прежде, чем те вымотали себя, перешли на медленный шаг, завязав непритязательную беседу.
- Судя по вашей выправке, вы были военным? - спросила его Мартиника.
- Да, достаточно долгое время.
- Почему ушли со службы?
- Я принимал участие в подавлении восстания сипаев в Индии, был ранен, неопасно. Но самую большую рану получила душа - моя жена погибла в результате волнений в стране, и я не мог больше там оставаться, - Колин не любил разговаривать на эту тему, но в данном случае эта страница его жизни могла сыграть ему на руку.
- Примите мои искренние соболезнования, - ответила ему Мартиника, взглянув на своего спутника по-новому. Тот промолчал в ответ, и продолжил смотреть в другую сторону.
Приблизившись к берегу озера, раскинувшегося в глубине поместья Шератон, путники спешились и привязали лошадей. Мартинике хотелось пройти вдоль берега, и полюбоваться видами. Она не часто бывала здесь, особенно учитывая количество дел, которыми ей приходилось заниматься последние годы. Сейчас она была даже рада, что ее сопровождал лорд Уэльс, потому что Лесли не умел ездить верхом. И хотя Мартиника испытывала к нему безотчетное недоверие из-за факта его родства с Клотильдой, понимала, что несправедливо переносить свою неприязнь к сестре на брата.
Они гуляли в тишине, никто из них не хотел нарушать сложившегося молчания. Наконец Мартиника решила сделать это первой.
- Что вы хотели со мной обсудить, милорд?
- Почему вы считаете, что я хочу что-то обсуждать?
- Перестаньте притворяться! Ваша сестра пригласила вас в поместье с целью добиться моего расположения, поскольку слишком большие деньги поставлены на кону. Вы же не будете отрицать этого факта?
- Не буду, - ответил ей Колин, проникновенно глядя в глаза. Мартиника отметила, что взгляд его отличается некоторым магнетизмом.
- Я готова выслушать ваши предложения относительно сложившейся ситуации, - произнесла она на одном дыхании, поскольку решила не идти на поводу у окружающих. Зачем все эти игры? Всем итак понятно, зачем приехали эти незваные гости.
Вместо ответа, Колин приблизился к ней, и, взяв за подбородок, аккуратно прикоснулся своими губами к краешку ее рта. Мартинику это привело в ступор, потому девушка не предприняла попыток отстраниться. Лорд Уэльс расценил это как согласие, и продолжил наступление, на этот раз он втянул ее нижнюю губу в свой рот, проводя кончиком языка по ней, руки же его переместились на ягодицы герцогини, прижимая ее к себе, а язык проник в приоткрытые уста. Но тут к Мартинике вернулась способность двигаться, она резко прервала его поцелуй и отстранилась.
- Я, кажется, не давала никаких поводов для этого, - проговорила она, и Колин отметил, что даже ее дыхание не сбилось с мерного ритма. "Что ж, возможно, виконт не так уж не прав в своих ожиданиях".
- Прошу прощения, но это и было то, что я хотел с вами обсудить, - улыбнулся он ей улыбкой искусителя, - кроме меня самого - мне нечего вам предложить! Ваш выбор сейчас ограничен лордом Базелем, развитие которого остается на уровне десятилетнего мальчишки и виконтом. Но как я слышал, последний весьма некорректно повел себя в прошлом, что должно снизить его ценность в ваших глазах. У меня же только один недостаток - я имею несчастье приходиться родственником герцогине Сомерсет, которую вы искренне недолюбливаете. И поверьте, как ее родной брат, я отлично знаю почему! Но дайте мне шанс, ваша светлость... Я не буду врать, что увидев вас, навсегда потерял покой, не буду говорить о любви, которой не испытываю. Но я вижу перед собою очень красивую и темпераментную женщину, которая меня привлекает. Считаю, что это уже неплохой фундамент, на котором можно построить брак. Я могу быть очень обходительным, и поверьте, мир чувственных наслаждений, который откроется перед вами стоит того, чтобы выйти за меня замуж.
- Вы хотите сказать, что лорд Лесли также ухаживает за мной? - оставив без комментариев его предложение, произнесла потрясенно Мартиника.
- Да, безусловно. Просто делает это единственным известным ему способом - находится всегда рядом, куда вы не пошли. Мне было бы его безмерно жаль, но вот уже который день он не оставлял вас наедине ни секунды, поистине навязчивый малый. Сегодня пришлось помочь ему удалиться со сцены, - произнес Колин раздраженно, недовольный отсутствием реакции Мартиники. "Похоже, Ландману тоже ничего не светит. Просто, несмотря на свой взрывной характер, внутри герцогиня - сплошной кусок льда".
Мартиника не могла определиться поблагодарить лорда Уэльса за то, что он избавил ее от общества Лесли или отругать.
- Надеюсь, вы не слишком сильно ранили его чувства? - в конце концов спросила она.
- По-другому бы он не понял, - виновато пробормотал Колин.
- Никогда не думала, что скажу это - но спасибо, лорд Уэльс. Вы действительно оказали мне услугу: за эти несколько недель общество лорда Базеля успело мне порядком надоесть.
- Так значит, вы согласны принять мое предложение? - игривым тоном продолжил Колин.
- Не торопите события, мы с вами не так давно знакомы. Я в принципе не готова связать свою судьбу с кем-либо.
- О, если надо я могу быть очень убедительным, - произнес лорд Уэльс, взяв ее за руку и приникнув к ней долгим и нежным поцелуем.
Мартиника взглянула на него, не ощущая никакого трепета внутри, но все равно отметила, что брат Клотильды невероятно привлекательный мужчина. Если она станет его супругой, то, по крайней мере, ее не будет мутить от одного его вида.
Глава 13
По негласной договоренности, гости Шератона старались не вспоминать о завещании, тем более в присутствии хозяйки, и со стороны могло показаться, что в поместье царит полная идиллия и покой. Большинство из них предавались праздному безделью, Эммет испытывал отцовских борзых в деле, к нему обычно присоединялись остальные мужчины. Лишь мистер Уорнер не принимал участие в охоте, и Грегори, который часто отлучался по своим делам или выполняя деловые просьбы Мартиники.
Все это время виконт Ландман был безупречен: каждый вечер в гостиной он не отходил от вдовствующей герцогини. Как и раньше, он угадывал малейшие перепады ее настроения, мог заставить Мартинику улыбнуться, если она загрустила, отвлекал ее от мрачных размышлений рассказами про своих лондонских друзей, неустанно вспоминая кого-нибудь из общих знакомых. Не упускал случая ввернуть комплимент в адрес молодой вдовы, при этом всем его внимание не было навязчивым. Он не ходил за девушкой по пятам, как несчастный лорд Базель, но не успевала Мартиника подумать о чем-либо - как виконт был сию секунду рядом, готовый услужить. Мартиника смотрела на него и видела того молодого обходительного человека, в которого когда-то влюбилась. Но стоило ей хоть ненадолго задержать взгляд на его изумрудно-зеленых глазах, как перед ней возникало выражение растерянности и ужаса, увиденное в них в день скандала. Раньше девушка готова была утонуть в его взгляде, сейчас, стоило ей забыться, как она снова и снова вынуждена была переживать свое злополучное вторжение в гостиную его лондонского дома.
Вечером после прогулки с лордом Уэльсом, Мартиника размышляла о поцелуе с Колином и своей реакции на него. Девушку удивило полное отсутствие ответа со стороны своего тела. Нет, губы его были приятны, ощущения не вызывали никакого недовольства, однако сердце оставалось глухим. Более того, ей не хотелось, чтобы лорд продолжил свои ласки дальше, в голове билось отчаянное неприятие того, что происходило, а когда он положил руки ей на ягодицы - нутро девушки передернуло. От матери Мартиника знала, что существует определенная категория женщин, не способных получать наслаждение от плотской любви, возможно, она относиться к ним?
Ее покойный муж не притронулся к ней и пальцем, слишком сильны были в нем отеческие чувства. И хотя Мартиника готова была исполнить свой супружеский долг, герцог выгнал ее из своей спальни и строго настрого запретил туда приходить. Запрет действовал вплоть до его болезни, тогда Сомерсет уже был не в состоянии отдавать какие-либо приказания, а ее роль как супруги сводилась к уходу за больным. Потому, будучи двадцативосьмилетней вдовой, Мартиника до сих пор не познала тех самых чувственных наслаждений, на обещания которых был так щедр Уэльс сегодня днем. В молодости она один раз поцеловала Эдуарда, но поцелуй был поверхностный, по-детски невинный. Мартиника не могла в нем углядеть даже намека на эротизм. В отличие от того, что происходило сегодня. Вот если бы на месте лорда Уэльса был кто-нибудь другой...
Молодая вдова закрыла глаза и попыталась представить себе ощущения: ее целует незнакомец, захватывает губу, нежно проводит кончиком языка по ней, заставляет ее приоткрыть рот, и проникает в него своим языком. Его руки блуждают по ее телу, сжимая ягодицы, прижимая девушку все ближе к себе... Сердце Мартиники убыстрило свой темп, она ощутила непонятное стеснение в груди, и появились тянущие ощущения внизу живота. В эту секунду раздался недовольный возглас Софии, которая жаловалась сестре на отсутствие мистера Уорнера - это вывело девушку из оцепенения. Мартиника распахнула глаза и встретилась с взглядом изумрудно-зеленых глаз виконта, устремленным на нее. В ту же секунду волшебство фантазий развеялось.
- Все звезды неба за ваши мысли, - мечтательно произнес Эдуард.
"Что ж, похоже, что виконт уже не мой герой".
- Сегодня я не откажусь от партии в вист, - сказала вслух Мартиника. Поднялась и направилась к лорду Уэльсу и Эммету, которые проводили за карточным столом каждый вечер.
Виконт Ландман следил за ней озабоченным взглядом, он готов был поклясться, что именно в эту секунду в отношении к нему у вдовствующей герцогини произошел перелом, и явно не в его пользу. А лорд Уэльс наоборот широко улыбнулся: отдвигая стул для Мартиники рядом с собою, он мысленно засчитал очко в свою пользу.
Глава 14
Следующим вечером, Мартиника против обыкновения, решила не спускаться в гостиную, сославшись на плохое самочувствие. Ей порядком надоели скучные вечерние посиделки с одними и теми же людьми, она хотела остаться наедине с собой. Воспользовавшись предлогом, хазяйка Шератона после ужина удалилась в свою комнату, и незаметно для себя задремала.
Проснувшись, Мартиника обнаружила, что даже не скинула платье. Отодвинув портьеру, выглянула во двор - уже была глубокая ночь, на небе ярко светили звезды, и тонкий серп нового месяца выглядывал из-за единственного облачка на небе.
Спать больше не хотелось, и она осторожно, чтобы не привлечь внимания вышла из своей комнаты. Кто знает, может, не все гости улеглись спать, лорд Уэсли и Эммет часто засиживались за картами допоздна. Так и вышло, снизу доносился довольный баритон лорда Уэльса, похоже, он выигрывал. Пройдя на цыпочках мимо прикрытой двери в гостиную, Мартиника тихонько направилась в дальний угол дома, где находилась библиотека. Ее по настоянию подопечной обустроил покойный Сомерсет. За одной из книжных полок был вход в библиотечный кабинет, где она, будучи еще ребенком, любила оставаться наедине с книгами и самой собой. Позже ее покойный супруг перенял эту привычку, и пока был в состоянии самостоятельно передвигаться по дому, часто проводил вечера там.
Очутившись в библиотеке, Мартиника не могла понять, что ее беспокоит, пока не прошла в незаметный зазор между книжными полками и очутилась в своем тайном убежище: в камине горел яркий огонь, оттоманка, напротив очага отбрасывала неестественно длинную тень, а рядом с креслом в углу была зажжена керосиновая лампа. В самом кресле сидел не кто иной, как мистер Уорнер, до прихода герцогини он читал очередное произведение, но при ее появлении оторвал взгляд от страниц.
- Что вы здесь делаете? - задала вопрос Мартиника, которая не ожидала здесь кого-либо встретить.
- Прошу прощения, если я злоупотребил вашим гостеприимством. Я случайно наткнулся на этот уютный кабинет, когда выбирал себе книгу. Не смог удержаться от искушения проводить иногда здесь некоторое время!
- Так вот, где вы прятались последнее время! - воскликнула Мартиника, вспоминая, что София часто жаловалась, что мистер Уорнер куда-то запропастился.
- Да, это место как нельзя лучше подходит для этого, - улыбнулся в ответ мистер Уорнер, - если вы пришли сюда с этой же целью, я с радостью уступлю его. Позвольте мне дочитать до конца главы, и я оставлю вас наедине.
- Ничего страшного, мистер Уорнер. Можете оставаться, только пообещайте, что это место останется нашим секретом. Хорошо?
- Не в моих интересах разглашать о его существовании, - с пониманием отозвался гость.
- Хотите выпить? - предложила Мартиника, нажимая на скрытую кнопку на глобусе, крышка отъехала в сторону, и взору открылся маленький бар, находящийся внутри.
- Не откажусь. Какой у нас выбор? - поинтересовался Уорнер.
- Выбора нет, мистер Уорнер, - грустно улыбнулась ему Мартиника, понимая, как двусмысленно звучит ее фраза, - Здесь всегда только виски...
- Отлично! - ободряюще улыбнулся он девушке, - и, пожалуйста, оставьте никому не нужные церемонии, зовите меня Паркер.
- Договорились, Паркер. Можете меня называть Мартиникой, когда никто не слышит, иначе вам сделают замечание за неподобающее отношение к титулованной особе, - с сарказмом ответила вдовствующая герцогиня.
Мартиника налила ему бокал, и, недолго думая, плеснула вдвое больше себе. Усевшись с ногами на оттоманку, она сделала большой глоток.
- Вижу, что с каждым днем ваши мысли становятся все мрачнее, - прокомментировал это Уорнер.
- Да, как понимаете, во всем виновато то самое отсутствие альтернативы... Время идет, а я как будто в стеклянной клетке, куда не пойду всюду натыкаюсь лбом на невидимое препятствие. Вам известно о завещании, Паркер? - решила напрямую спросить Мартиника, поскольку терялась в догадках относительно поведения Уорнера. Либо его не интересует ее наследство и она, либо он просто пока еще не знает о перспективах. Надо расставить точки над и, прежде чем продолжать разговор.
- Конечно же, Мартиника. Об этом знает каждый из гостей в Шератоне, и не сомневаюсь, что каждый светский человек в Лондоне.
- Неужели лорд Уэльс поделился с вами этой информацией?
- Нет, мой дражайший друг мне ничего не говорил - боялся составить конкуренцию. Но как вы знаете, болтовня молодых леди иногда бывает полезной, - ответил он с искоркой в глазах.
Мартиника тихонько рассмеялась:
- София или Маргарита?
- Обе, они интересовались, почему я не попытаю счастья получить наследство, - напрямую ответил Паркер. Мартиника заметно напряглась:
- И что вы им ответили?
- Что я непременно поухаживал бы за столь привлекательной особой, но, к сожалению, вот уже два месяца как мне исполнилось тридцать шесть, потому я безнадежно стар для вдовствующей герцогини и к тому же беден, как церковная мышь, потому не могу позволить даме разбрасываться наследством.
- А ларчик просто открывался! Признаться я думала, что вы либо не в курсе, либо уже женаты, либо... третий вариант несколько неприличен, кроме того он не исключал возможности с вашей стороны все равно попытать счастья, - ответила ему с облегчением Мартиника, чувствуя, как виски согревает ее, обволакивая призрачным теплом.
Уорнер улыбнулся, отпил глоток из бокала, и с заинтересованностью продолжил:
- И все же, какой был третий вариант? Вы меня заинтриговали: герцогиня, думающая о неприличных вещах!
Мартиника наигранно прикрыла лицо рукой, но на щеках играл неподдельный румянец:
- Не заставляйте меня произносить его вслух! Я не смогу потом смотреть вам в глаза! - при этом она игриво смотрела в сторону Паркера, понимая, что алкоголь уже начал действовать, и она обязательно ему проболтается.
- Обещаю вам никогда не ставить эти мысли в укор! - торжественно пообещал Уорнер, шутливо нарисовав крестик в области своего сердца.
Наклонившись немного в его сторону, Мартиника полушепотом, как будто кто-либо еще их мог услышать произнесла: - я решила, что вас не интересуют женщины.
На что Паркер разразился громким смехом, но быстро взял себя в руки, опасаясь, что может обнаружить их месторасположение в доме. А вечер только начал быть интересным!
- До вашего приезда в Шератон мы не были знакомы, тут вы постоянно убегаете от Софии и Маргариты, вечно сидите, уткнувшись в книгу, ничто из мужских забав вас не интересует: ни карты, ни охота, устроенная Эмметом, ни стрельба не увлекали вас. Плюс, я заметила, что иногда по вечерам, сговариваясь с кем-то из моих слуг, а иногда самостоятельно вы уходили из поместья...
- Пока вы не успели придумать чего-либо совсем невразумительного, дорогая Мартиника, поспешу объясниться насчет последнего вашего наблюдения. У меня все-таки есть одна, надеюсь достаточно мужская, страсть: я люблю кулачный бой. Именно с этой целью я покидал несколько раз поместье, чтобы не забрасывать тренировки и держать себя в форме. Сэм, ваш конюх, был очень любезен и проводил меня в деревню, представив здешним ребятам. Иначе, меня могли бы запросто отправить в нокаут, ограбить, раздеть догола и оставить умирать в какой-нибудь канаве. Я достаточно неплохой боец, но против количества - устоять не смогу.
Герцогиня с неподдельным интересом взглянула на Уорнера, после его заявления она решила более тщательно к нему присмотреться. "Кулачный бой? Никогда бы не подумала, он кажется таким худым..."
Девушка допила виски из своего бокала, поднялась и приблизилась к креслу, в котором сидел Уорнер.
- Разрешите? - спросила Мартиника, присев рядом, и взяла его руку, чуть выше локтя, проведя пальцами по плечу, она наткнулась на рельефные контуры мышц, - Да, похоже мы все ошибались относительно вашей персоны, Паркер.
При этих словах молодая вдова забрала пустой бокал у него из руки и направилась к бару, не замечая, насколько напряженным выглядел Уорнер. Мартиника плеснула еще виски в свой бокал, тут же залпом выпила, и произнесла:
- Пожалуй, мне достаточно для того, чтоб теперь заснуть без утомительных размышлений. Спокойной ночи, Паркер!
И, все еще уверенным шагом, отправилась к себе в спальню. Там, улегшись в постель, Мартиника впервые за долго время заснула с улыбкой на лице.
Глава 15
- Марти, что ты думаешь делать? - приступила к допросу Мэри, которая потребовала, чтобы вдовствующая герцогиня составила ей компанию во время прогулки. Доктора говорили, что свежий воздух полезен будущему ребенку, потому леди Кентервиль каждый день по несколько часов проводила на улице, если позволяла погода. День выдался прохладный, но безветренный, на небе не было ни облачка, потому прогулка обещала быть долгой.
- Прогуляюсь с тобой, потом приведу в порядок учетные книги, отдам некоторые распоряжения управляющему и, скорей всего, на сегодня с меня будет достаточно, - ответила ей Мартиника с улыбкой.
- Не увиливай от ответа! - пригрозила ей пальчиком Мэри, - ты прекрасно знаешь, о чем я!
Мартиника вздохнула, подняла мечтательно глаза к небу, выдержав минутную паузу и продолжила:
- Мэри, вот скажи мне правду, ты считаешь, что можно влюбиться меньше чем за три месяца?
- Когда-то тебе хватило одного взгляда.
- Я была молода и наивна, это в прошлом.
- Да, сейчас ты стара и цинична, и это твое будущее, - перекривила ее тон Мэри, - я с тобой серьезно разговариваю. Ты не можешь проигнорировать завещание, отец не оставил тебе выбора. Ты любишь Шератон, у тебя получается вести его дела, ты не можешь отказаться от всего этого, только из-за чувства противоречия!
- Я это прекрасно понимаю! - воскликнула Мартиника, - ты считаешь, я не забочусь о вопросе выполнения завещания? Просто мне претит сама мысль, что я обязана это сделать и выбор, предложенный мне, ограничивается тройкой джентльменов, один из которых слабоумный, второй предатель, а третий приходится братом особе, общество которой я с трудом терплю! Да, еще есть таинственный мистер Уорнер, но он единственный из гостей, который приехал в Шератон с другой целью.
- Почему ты так думаешь?
- Он единственный не ходит за мной по пятам и не попадается на глаза при первой возможности. Кроме того, он признался, что ему уже тридцать шесть лет.
- Забудем про Уорнера. Лучше расскажи мне, почему ты не хочешь простить Эдуарда? Ведь я же вижу, что ты его не забыла.
- Почему я не хочу простить Ландмана? - при этом вдовствующая герцогиня презрительно хмыкнула, - Ты забыла, что именно сделал виконт? Он забыл сообщить мне, что бросает меня! Я купила подвенечное платье, спланировала нашу свадьбу, пока ждала его возвращения. А он даже не потрудился сообщить, что отказывается от своих слов! Ты считаешь, такое можно простить?
- Эдуард говорил мне, что не собирался поступать подобным образом, это тетушка подала объявление в светскую хронику, он хотел вначале уладить вопрос с тобой.
- Теперь виконт может говорить, что угодно. Его трусливый поступок от этого не станет менее отвратительным.
- Но он так же был молод и подвержен влиянию! Виконт раскаялся, чего стоит только тот факт, что он до сих пор не женился?
- У Ландмана было время, чтобы приползти обратно и умолять о прощении, но почему то виконт этого не сделал. Вместо этого он дождался, пока я выйду замуж за твоего отца.
- Эдуард хотел, чтобы страсти в твоей голове улеглись, и ты была бы способна услышать его, - продолжала защищать деверя леди Кентервиль.
- Мэри, моя дорогая, ты самая добрая и бескорыстная душа на этом свете, которую я знаю! Только ты способна возвести труса и предателя в ранг пострадавшего! Но я не виню тебя, милая подруга.
- Я хочу, чтобы ты была счастлива! И мне так хотелось бы, чтоб вы с Эдуардом дали друг другу второй шанс... Хотя, может, ты и права - все дело в ограниченности выбора: не могу себе представить в роли твоего мужа ни лорда Лесли, ни тем более брата Клотильды - от его одного вида у меня по коже мурашки пробегают! Но выбрать тебе все равно кого-нибудь придется... Может поедем в Лондон?
- О, нет! От этого будет только хуже: представь, сколько охотников за приданым будут штурмовать двери моего дома. Лучше уж я подумаю в тиши Шератона, может, найду выход из этой тупиковой ситуации.
- Марти! Не вздумай отказываться от своего наследства! - предупреждающе взглянула на нее Мэри, - Лучше уж выходи за Эдуарда, из всех зол - выбирают меньшее.
Леди Кентервиль поежилась от подувшего вдруг холодного ветра, и они развернулись по направлению к дому.
Уединившись в кабинете, Мартиника предприняла еще одну безрезультатную попытку привести в порядок учетные книги - с дня похорон ей постоянно что-либо мешало довести задуманное до конца. К сожалению, на этот раз состояние ее души было далеким от однообразной математики. Потому, оставив бухгалтерию в покое, она воспользовалась одиночеством кабинета, чтобы предаться размышлениям.
"Что ж, в одном Мэри права, выбирать все равно придется. Может, стоит таки поехать в Лондон? Но что я там буду делать? Напрашиваться в гости повсюду, куда возможно? Подам объявление в светскую хронику: вдовствующая герцогиня, приятной наружности, ищет достойного мужа для сохранения своего состояния! В столице скорей всего по всем кулуарам гуляют сплетни, относительно завещания, и как всегда, одна будет отвратительнее другой. Стоит мне только появиться там, как толпа жаждущих денег поклонников станет осаждать двери моего дома. Я за этот месяц так устала от внимания всего лишь троих мужчин, что же со мной будет, если их станет в десять раз больше? Нет, Лондон не выход... При всем богатстве выбора, другой альтернативы нет - придется довольствоваться тем, что имеем здесь.
Может воспользоваться деньгами миссис Фаррел и покинуть своих дражайших родственников? Пусть Шератон продают с торгов..."
При этой мысли сердце вдовствующей герцогини тоскливо сжалось, она столько сил вложила в процветание этого поместья, что данный поступок будет предательством самой себя...
"Господи! Спаси и сохрани, наставь меня на путь истинный..."- начала бормотать себе под нос молитву Мартиника. Голова девушки болела от количества тех мыслей, которые день изо дня не давали ей покоя.
Глава 16
Мартиника боролась с искушением и в этот вечер не спускаться к гостям после ужина, но это было бы невежливо с ее стороны. Она пока еще хозяйка Шератона, необходимо выполнять свои обязанности, пусть и неизвестно, сколько еще пребывать в этом статусе.
На этот раз Уорнер присутствовал внизу, вокруг него, к большому неудовольствию Джаспера, кружили София и Маргарита. Эммет и лорд Уэльс против обыкновения не играли в карты, а вели беседу с виконтом Ландманом. К моменту появления в гостиной Мартиники в воздухе, казалось, повисло какое-то напряжение. В центре комнаты восседала графиня Кентервиль и Клотильда, Грегори стоял рядом с Мэри, сидевшей в кресле по правую руку от свекрови.
- Ваша светлость, пожалуйста, присаживайтесь рядом - обратилась к ней графиня Кентервиль, - я бы хотела с вами поговорить.
Мартиника нехотя направилась и присела рядом с матерью Грегори, обратив вопросительный взгляд на Мэри, та в смущении отвела глаза. Видимо, разговор будет неприятным.
- Я вас слушаю, миледи, - произнесла Мартиника.
- Прошло уже больше месяца с момента оглашения завещания, - начала графиня.
- Не собираетесь же вы обсуждать эту тему здесь и сейчас? - возмутилась Мартиника, окидывая взглядом комнату, полную людей, остановив разгневанный взгляд на Клотильде, сидевшей рядом с графиней.
- Ваша светлость, каждому в этом доме итак известны все подробности, потому не вижу смысла утаивать то, что я хочу вам сказать сейчас. Здесь итак собрались одни близкие вам люди, что касается мистера Уорнера, то он производит впечатление джентльмена, сильно погруженного в себя, и вряд ли будет излишне наблюдательным.
- Мы переживаем за вас, - вмешалась в разговор герцогиня Сомерсет, - время идет, а вы все еще не сообщили своего решения. Согласны ли вы выполнить условия завещания?
- А я думала, вашу светлость, интересует нечто другое,- с сарказмом произнесла Мартиника. Но ее оборвал взволнованный голос Мэри:
- Мы все переживаем за тебя, Мартиника. И даже герцогиня Сомерсет сейчас больше печется о семейных интересах, забыв о ненужной вражде.
Не желая расстраивать Мэри, девушка взглянула на Клотильду и графиню Кентервиль и произнесла:
- Можете быть спокойны, я планирую выполнить условия завещания. Но оттягивать принятие решения собираюсь до последнего. Так что советую вам не давить на меня, иначе у такой взбалмошной особы как я могут появиться другие соображения! А теперь прошу прощения, после всех этих разговоров у меня разболелась голова. Позвольте вас покинуть.
Мартиника резко встала и вышла, оставив гостей в нервном возбуждении. В спальню она решила не подниматься, а направилась в кабинет, но была настолько взбудоражена, что могла только мерить комнату шагами. Вскрикнув в бессильном гневе, Мартиника направилась в библиотеку. "Похоже, сегодня капля алкоголя мне тоже не повредит!".
Уютная тишина библиотечного кабинета резко контрастировала с напряженным оживлением гостиной. Мартиника подошла к глобусу-бару, откинув его крышку, обнаружила вместо привычного виски несколько изящных сосудов с вином.
- Ничего не понимаю, - пробормотала молодая вдова. Достав одну из бутылок, принялась внимательно рассматривать этикетку. От этого занятия ее отвлек голос Паркера:
- Я знал, что застану вас здесь.
Мартиника вздрогнула и обернулась, Паркер стоял у входа в кабинет и улыбался милой улыбкой школьника.
- Это вы распорядились принести сюда вино? - поинтересовалась она. Кажется, все в этом доме игнорируют ее права хозяйки.
- Я не распоряжался, - ответил ей Уорнер и, видя ее замешательство продолжил: - Я сам принес его, это вино из моих личных запасов. Мне пришло в голову, что если уж и позволять такой замечательной женщине напиваться, то пусть это будет более благородный напиток.
Мартиника ошарашено смотрела на него, не в силах решить: обидеться, поблагодарить или возмутиться? Паркер же продолжал:
- Вы жаловались, на отсутствие выбора. Я решил его предоставить, виски никуда не делось, вот оно рядом в графине, который занимает намного меньше места, чем прежний.
- Вы всегда такой предусмотрительный? - произнесла Мартиника, с некоторым вызовом в голосе.
- А мне казалось, что в прошлый раз мы успели перейти на ты, ваша светлость, - ответил с грустью Уорнер. Подошел и забрал у нее из рук бутылку:
- Ну, так что? Вам налить бокал? - продолжил он, игнорируя ее враждебное настроение.
В конце концов! Она же и шла сюда для того чтобы выпить.
- Ладно, Паркер! Наливай свой благородный напиток леди, пока она на стену не полезла от раздражения.
- Этот тон мне нравиться куда больше прежнего, - произнес Уорнер, наполняя бокалы.
Устроившись на оттоманке Мартиника, вдохнула прекрасный аромат, исходящий из ее бокала и сделала первый глоток. Вино было действительно превосходным! Давно она уже не пила такого прекрасного напитка, ее покойный супруг не держал в доме ничего кроме виски. Поскольку до смерти Сомерсета, герцогине случалось крайне редко употреблять алкоголь, ее этот факт нисколько не расстраивал.
Паркер устроился в кресле напротив, как и в прошлый раз, не сводя с Мартиники глаз в ожидании.
- Спасибо! Давно не пила ничего столь замечательного, - ответила она, с трудом заставляя себя фамильярничать с Уорнером: - но только не думай, что я страдаю зависимостью и каждый вечер опрокидываю рюмку-другую в тишине, пока никто не видит.
- Я и не думаю, - произнес спокойно Уорнер, ему обращаться к ней как старой подруге давалось намного легче: - Мне прекрасно известно, что у тебя в данный момент достаточно поводов для расстройства. Не вижу ничего зазорного в том, чтобы выпить при этом и успокоить свои нервы. Вот если ты начнешь злоупотреблять... Но герцогини ведь не стают пьяницами? - решил поддеть ее Уорнер, от неожиданности она поперхнулась. Паркер обезоруживающе поднял руки вверх: - ладно, ладно. Я не имел в виду ничего подобного.
На несколько минут в кабинете воцарилось молчание.
- И все же, не могу понять, какой тебе резон спаивать меня? - вопросительно посмотрела на Уорнера девушка.
- Люблю выпивших и податливых женщин, - шутливо ответил он, внимательно следя, как округляются глаза Мартиники при его словах, - Шутка! На самом деле, догадывался, что рано или поздно тебя вынудят к сегодняшнему разговору, и ты захочешь побыть наедине со своими мыслями.
- И? Не вижу логики... Где мое вожделенное одиночество?
- Я же не договорил, - улыбнулся ей Паркер, - Люблю оказываться наедине с женщинами, у которых нет выхода.
На этот раз Мартиника поняла, что Уорнер снова издевается над ней, выудив из-под спины подушку, она с силой запустила ее в сторону кресла.
- Перестань, Мартиника! Я сейчас пролью вино, что ты потом будешь делать с этой замечательной обшивкой?
- Уорнер, вы до невозможности несносный тип, но благодаря вам, кажется, я успокоилась, - ответила ему Мартиника с выражением облегчения на лице.
- Мне снова надо называть тебя ваша светлость? - произнес Паркер, и в него тот час же полетела вторая подушка. Откуда ни возьмись, в ее госте проснулось красноречие и утонченное чувства юмора, а она-то считала его книжным червем.
"М-да, ничего себе библиофил, увлекающийся кулачным боем, и спаивающий дам шикарным вином..."
Беседа перешла в более мирное русло, Уорнер то и дело наполнял ее бокал, не забывая о себе. В кабинете стало прохладно, им пришлось растопить камин. Мартиника устроилась на полу, приняв полусидящее положение, она итак уже попрала все рамки приличия в своем общении с Уорнером, так что можно было не стесняться вести себя как ей удобно и дальше. Он также спустился на пол, устланный мягкий ковром, и устроился рядом, чтобы иметь возможность смотреть ей в глаза при разговоре. В согревающем свете огня, девушка смотрела на Паркера, рассуждающего об обыденных вещах с незнакомой ей стороны. С ним было легко и приятно общаться, его интеллект был гораздо выше чем у любого мужчины, с которым ей до сих пор приходилось сталкиваться, суждения отличались оригинальностью и незамутненностью взглядов, на секунду в ней пронеслась мысль сожаления, что ему уже тридцать шесть...
Неожиданно вдовствующая герцогиня наклонилась к нему, и прикоснулась губами к краешку его рта, но Паркер помедлив секунду, отшатнулся.
- Извините... - бормотала покрасневшая Мартиника в замешательстве, пытаясь безуспешно подняться на ноги, но запутавшись в своих юбках, не могла сделать это достаточно быстро. Паркер со снисходительной улыбкой приблизился к ней, и удержал на месте, легонько приобняв, он накрыл ее губы проникновенным поцелуем. У Мартиники перехватило дыхание, когда она ощутила его язык у себя во рту, но не успела девушка насладиться своими ощущениями, как Уорнер прервал поцелуй, и, не выпуская ее из объятий, произнес:
- Я отшатнулся не потому, что ты меня не привлекаешь. А потому что так будет правильно.
Выждав, пока взгляд Мартиники приобретет осмысленность, он выпустил ее из своих объятий и продолжил:
- Увлеченность мною может лишить тебя наследства, я же не хочу быть этому причиной. Сегодня я пришел сюда лишь с целью дать тебе совет.
- Относительно чего?
- Относительно выбора, который ты собираешься сделать. Я был уверен, что тебе захочется это обсудить, а из присутствующих - я наименее заинтересованная особа.
Мартиника лишь натянуто рассмеялась, попутно пытаясь убрать локоны, выбившиеся из прически:
- О! Конечно же, наименее заинтересованная... Так вот зачем ты меня спаивал? Чтобы иметь возможность убедить принять предложение своего друга, лорда Уэльса! А я-то думала, что хоть единственному человеку здесь интересна сама по себе!
- Глупенькая, - улыбнулся ей Уорнер, не обращая внимания на ее тон, - ты очень интересная личность, кроме того, ты мне безумно нравишься... Именно поэтому я хочу предупредить тебя не принимать предложение лорда Уэльса, ни в коем случае!
Мартиника, не ожидавшая такого поворота событий, открыла было рот, но тут же спохватившись, захлопнула его обратно.
- Он не подходит тебе. Лорд Уэльс не так уж плох в роли приятеля, но никогда не будет тебе верным мужем: мой друг из природы однолюбов, и, к сожалению, единственная женщина, которую он был способен полюбить - умерла. Кроме того, у него масса карточных долгов, а обретя твое богатство, у него не будет больше поводов сдерживать свой азарт. Увлекшись, он проиграет все до последнего пенни!
- Кого же ты мне предлагаешь? - надменно произнесла Мартиника, - уж не моего ли несостоявшегося бесхребетного жениха?
Уорнер посмотрел на нее с сочувствием:
- Нет, виконт Ландман законченный эгоист. Предлагаю тебе поехать в Лондон и выбрать там.
- Не хочу, - почти закричала Мартиника, - мне претит сама необходимость выбирать, я уже сыта по горло этой выходкой своего покойного мужа, мне хочется, чтобы все поскорей закончилось, и я смогла и дальше жить своей жизнью!
Так долго сдерживаемые слезы текли из ее глаз, Уорнер молча привлек девушку к себе и обнял, зарывшись головой в ее волосы.
- О, как я тебя понимаю... Но если хочешь сохранить Шератон, тебе придется пойти на этот шаг. Потому, раз уж ты не хочешь ехать в Лондон, где я мог бы представить тебе достаточно уважаемых женихов, предлагаю остановить свой выбор на лорде Лесли. С ним единственным ты сможешь сохранить свою свободу и независимость вместе с наследством.
- Я думала над этим, - сквозь слезы произнесла Мартиника, - но ты понимаешь, что я не могу даже представить его с собой в одной постели?
- Он же мальчишка по своему складу ума, ему, скорей всего, это будет неинтересно.
- О! Мой дорогой Паркер, есть-таки некоторые вещи, которые мне известны лучше, чем вам, - произнесла Мартиника, отстраняясь от Уорнера, - Люди с подобными отклонениями, как у лорда Лесли, очень часто обладают нездоровым темпераментом, который толкает их даже в постель кровных родственников. Я в своем детстве много наблюдала подобных ему. Кроме того, у них могут родиться точно такие же дети. У меня нет желания быть женой Базелю, и еще меньшее желание быть матерью такому, как лорд Лесли. Одно дело, если это вышло само собой, по Божьей воле... И другое - сознательно повышать риски.
- Дорогая, у тебя поразительная осведомленность о темных сторонах нашей жизни, как для титулованной особы. Откуда это у девушки твоего воспитания? - заметил с интересом Уорнер.
- Лучше тебе не знать об особенностях моего воспитания, - отрезала Мартиника. Повисло нелегкое молчание, в уголке глаза девушки повисла новая слезинка, но не успела она скатиться, как Паркер осушил ее своими губами. В который раз между ними проскочила искра желания, и Мартиника, не задумываясь о своих действиях, буквально вжалась своими губами в его рот.
Паркер не стал в этот раз проявлять благоразумие, а начал целовать ее: вначале нежно, потом требовательно, спустя несколько мгновений - исступленно. Из его рта вырвался стон, и, увлекая ее за собой, Уорнер повалился на мягкий ковер, оказавшись лежащим под девушкой. Руки его уже вовсю обследовали ее тело, скрытое складками платья, а губы переместились с лица в район шеи, прокладывая дорожку все ниже.
У Мартиники в голове бушевал ураган, все мысли куда-то унесло, в данную минуту не существовало ничего кроме нее и этого человека, его губ, прикосновений и непривычных, манящих ощущений. И как она могла подумать, что не в состоянии испытывать удовольствие от плотских утех?
Уорнер перевернулся, подмяв ее под себя. Мартиника, повинуясь интуитивному желанию, крепко обхватила его ногами, стараясь вжаться в него. Они опаляли один другого своим сбившимся с ритма дыханием, на секунду перестав целоваться и глядя друг другу затуманенным взором в глаза.
- Может нам лучше пойти к тебе в комнату? - прошептал Уорнер, зарываясь носом в ямку у нее за ухом, - ты первая, а я проберусь незаметно позже.
Эти слова привели Мартинику в некоторое замешательство, поскольку ей, наконец, стало ясно, чем именно Паркер собирается с ней заниматься в спальне. Но сердце девушки все еще продолжало учащенно биться, дыхание прерывалось, впереди маячила перспектива замужества с безразличным ей мужчиной, а Уорнер, хотя бы, воспламенял ее тело. В конце концов, она молодая вдова, которая до сих пор не лишилась девственности. Если кто-нибудь об этом узнает - поднимут на смех и объявят ее брак с герцогом Сомерсетом недействительным.
И, боясь передумать, Мартиника скороговоркой прошептала:
- Иди к себе в комнату, я открою внутреннюю дверь.
Глава 17
Мартиника пришла в свою спальню, растеряв по дороге половину изначальной смелости. Найдя ключ, от двери, что соединяла ее комнату со спальней покойного супруга, она положила его на трюмо и долго гипнотизировала взглядом. Расчесала волосы, умылась, и стала снимать верхнее платье. Но ключ не исчезал, Мартиника вздохнула и принялась переодеваться в ночную сорочку, сверху которой накинула домашний халат. В голове царил полный сумбур, от страха подкашивались коленки, но из-за упрямства девушка подошла и открыла дверь, ведущую в соседнюю спальню. Из-за двери выглядывал комод, стоящий поперек прохода: слуги выполнили ее просьбу, только дверь открывалась в обратном направлении, потому толка от этого предмета мебели в сохранение чести хозяйки не было никакого. Поверх комода был виден взволнованный Уорнер, который оставался все еще в одежде и мерял широкими шагами свою спальню.
- Я надеялся, что ты передумала, - произнес он, но глаза его смотрели на нее с радостью и вожделением. В один момент мужчина перебрался через комод и оказался у нее в спальне. Приблизившись к ней, Паркер сжал ее в объятиях, и поцеловал с еще большей страстью, легонько прикусив ей нижнюю губу. От испытуемого удовольствия Мартиника тихонько застонала. Уорнер продолжил гладить ее спину руками, целуя шею, развязал шлеи и сбросил на пол ее халат, но этого ему показалось мало - и он в мгновение ока стянул с нее сорочку. Мартиника покрылась краской стыда, а Паркер, не обращая внимание на протесты, схватил ее на руки и поднес к кровати.
- Ты еще более прекрасна, чем я себе представлял - шептал он, покрывая поцелуями ее грудь. Втянул в свой рот вначале один сосок, затем второй - заставив их напрячься и затвердеть. Мартиника бросила попытки думать головой и полностью сосредоточилась на своих ощущениях. Ее накрыла с головой сладкая истома, низ живота сводило от желания, и между ног стало непривычно влажно. Паркер, скинув с себя одежду, прилег рядом. От ощущения обнаженного тела, прижимающегося к ней, кожа Мартиники покрылась мурашками. Уорнер продолжил целовать ее грудь, постепенно спускаясь ниже, Мартиника извивалась под ним, стараясь подставить под поцелуй как можно больше мест на теле. Когда он опустил руку и погладил бугорок в глубине ее чресл, от неожиданности она так громко застонала, что Паркер вынужден был прикрыть ей рот рукой, чтобы никто в доме не услышал. В ответ Мартиника лизнула его руку, и слегка прикусила ему пальцы, извиваясь под ним от неведомого до сих пор ей желания. Он проник в нее своим пальцем, продолжая массировать большим ее бугорок. Девушка пыталась двигаться в такт его движениям, все больше и больше возбуждаясь сама и возбуждая его. Будучи, видимо, больше не в силах терпеть, Паркер вынул свои пальцы, и направил свой возбужденный член к ее входу.
В мгновенье ока Мартинику пронзила острая боль, уничтожая все возникшее до этого возбуждение.
"О нет! Он порвет меня!" - пронеслось у нее в голове, и в этот раз она уже исторгла стон боли, а не наслаждения. Уорнер в замешательстве остановился, и лежа на ней без движения спросил:
- Как такое может быть?
- Сомерсет был мне больше отцом, нежели супругом.
- Ты могла бы меня предупредить, я постарался бы быть более осторожным.
- Как ты себе это представляешь: о, мистер Уорнер, кроме того что я привлекательная вдова, я еще вдобавок девица, которая любит набрасываться на джентльменов на ковре библиотечного кабинета, - скрипучим шепотом произнесла Мартиника, сопроводив реплику истерическим смешком. Внутри, между ног все горело огнем, жжение было бы практически нестерпимым, если б не тепло мужского тела, лежавшего на ней.
- Тебе сейчас больно? - поинтересовался Паркер, чувствуя, что Мартиника старается скрыть свои ощущения. Девушка задумалась на секунду, и поняла, что для своего же блага ей лучше говорить правду:
- Все что ты делал до этого момента заставляло меня терять рассудок, но сейчас... Да, мне очень больно. Ощущение, что внутри меня прошлись наждачной бумагой. В любовных романах я об этом не читала, хотя мать меня предупреждала, то в первый раз не очень приятно.
Паркер успокаивающе поцеловал Мартинику в губы, и осторожно скатился рядом с ней на бок:
- Ну же, милая, иди ко мне поближе, - прошептал он ей на ухо, и, прижавшись сзади, нежно обнял.
- Что? Это все? - удивленно спросила Мартиника.
- К моему несчастию, да. Вряд ли ты в состоянии продолжить, а я не склонен заниматься любовью, если женщина при этом испытывает боль. Оставим эти игры маркизу де Саду, - произнося это, Паркер ненавязчиво гладил ее низ живота, от чего Мартинике постепенно становилось лучше.
- И что мы будем делать дальше? - растерялась девушка, думая, что теперь Уорнер оставит ее саму, и на нее набросятся мысли одна другой унизительней.
- Мы полежим, я тебя приласкаю, а когда уснешь - пойду к себе. Только ключ придется мне отдать, иначе слуги наутро найдут распахнутые двери.
- Ты, правда, останешься, пока я не засну? - обернулась через плечо Мартиника и заглянула в его карие глаза, которые были непривычно серьезными.
- Правда, правда, - прошептал ей Уорнер, зарываясь лицом в ее разметавшиеся по подушке волосы.