Гайа Григорий. Продавец взрывов. Второе издание. Касоль 2019

Григорий Гайя

РОДАВЕЦ ВЗРЫВОВ

Поэма

Второе издание

Омск, Кулу-Манали - Вриндаван- Касоли - 2006, 2018-2019

ББК 84 (2Рос-Рус) 6-44

Г 14

Григорий Гайя

Продавец взрывов: Поэма.

ISBN 5-7065-0278-1

Группа современников, ангел и чорт всяко-разно действуют на территории Ирана, России, США, Тайланда, Канарских островов и Неба. Порой повествование уводит читателя в древнюю Азию.

Эта поэма способствует единению людей в многонациональном российском и мировом сообществах, подъёму патриотизма и понимания современности в россиянах.

+ Гайя Григорий, автор, 2019, второе издание.

+ Омск - 2006, Оулд Манали -Вриндаван - Касоли, 2018-2019.

Второе Издание содержит примерно пятьсот новых стихов, а старые отредактированы.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ .................................................

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МУСТАФА АВДЖИБАНК ..........

Глава 1. История рода продавца взрывов ...............

Глава 2. Покушение Мустафы на отца ...................

Глава 3. Имам Мустафы .......................................

Глава 4. Начало продажи взрывов .........................

Глава 5. Коран и политикан .................................

Глава 6. Противостояния ......................................

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ИБРАГИМ .................................

Глава 1. Подгорный ларец и отечественные воры ....

Глава 2. Знакомство трёх бандитов с Ибрагимом

Глвава 3 В подземелье...

Глава 4. Клятва в подвале............................................

Глава 5. Российские хищения ...............................

Глава 6. Коварный треугольник в Бангкоке ............

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. КРАЖА РАКЕТЫ ........................

Глава 1. Слово имама ...........................................

Глава 2. Заказ в Назрани .......................................

Глава 3. Головоногий олигарх ...............................

Глава 4. Ибрагим в Энске .....................................

Глава 5. Улетевшая ракета ....................................

Глава 6. Наёмники и война ...................................

Глава 7. Возмущённый ангел .................................

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ВМЕШАТЕЛЬСТВО ДЖИБРИИЛА .............................................................

Глава 1. Чорт в Москве .........................................

Глава 2. Джибриил, ученый и журналист ..............

Глава 3. Любовь Сары к олигарху .........................

Глава 4. Президент защищает ученого ..................

Глава 5. Сибирский целитель и журналист .............

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. МУСУЛЬМАНСКИЙ СЪЕЗД И ПРОРОК МОХАММЕД .......................................

Глава 1. Начало съезда и миссия Мохаммеда ..........

Глава 2. Речь муллы Сулеймана ............................

Глава 3. Суфий, бес Иблис и царь Заххак ...............

Глава 4. Друзья муллы Сулеймана ........................

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. И ТАК БЫВАЕТ ........................

Глава 1. Чин на дне ..........................

Глава 2. Чёрный парус .........................................

Глава 3. Имам Мустафы и Джибриил ....................

Глава 4. Речь Джибриила .....................................

ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ ..........................................

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН И ИНОСТРАННЫХ СЛОВ ......

ПРИМЕЧАНИЯ ..................................................

ОБ АВТОРЕ ........................................................

102

108

118

121

122

127

133

142

147

157

158

173

179

189

198

199

204

211

218

229

235

241

245

ПРЕДИСЛОВИЕ (к первому изданию, 2006)

Терроризм - страшное явление нашего времени. Американские небоскрёбы, бесланская школа, захваты заложников охамевшими от возможности такого преступления бандитами - его порождения. За всем этим, как и за любым злом, стоит вечное стремление слабых людей стать моментально богатыми, пусть и не совсем знаменитыми, зато богатыми и влиятельными, как главный герой этой поэмы Мустафа Авджибанк. Ради достижения двух своих целей - богатства и влияния - он, не пожалев родного отца, преступив священный Коран, устроил покушение на него.

Великий Сергей Образцов говорил, что не всякий убивший в детстве кошку, становился убийцей; но каждый убийца непременно убивал в детстве кошку. Мустафа изощрённо и показательно убивал их много. Эту связь - тягу к уничтожению других - Григорий Гайя прослеживает чётко от самых юных лет своего отрицательного героя. Пронеся в своем сердце ненависть к отцу до его уничтожения, сын не мог не перенести эту ненависть на всех, кто думает не так, как он. А потом и вовсе, обезумев от наслаждения смертями, продавец взрывов начал помогать другим в их смертельном ремесле.

Нет, это не Бен Ладен; но это один из людей подобного типа, кто правит миром путем насилия. Миром, которым могут управлять, как доброта, так и насильственная эксплуатация. Мустафа выбрал второе. Для этого он использует и богатство, которое несказанно привалило его деду Авджибанку и алчность характеров своих подельников - Ибрагима, Игоря, безымянного олигарха и других. Всё это ярко показано в книге.

Григорий Гайя - необычный автор, исповедующий интеллектуальный реализм, мистицизм, традицию. Двигаясь по сюжету, он для наслаждения читателя, словно чётки, нанизывает на нитку повествования восточные легенды, отрывки из Корана, персидских и индуистских летописей, вставляет блок исторических фактов, мудрые изречения, что придает тексту разнообразный интерес. Автор, открывший нечто из непознанного другими, умело вводит свои моменты истины в канву поэмы.

В тексте есть немало фактов, имеющих громадное международное значение. Например, история о краже ракеты из сибирского города Энска, то есть, продаже Ибрагиму диска, где помещены чертежи и документация, и Мустафе на её изготовление потребуется всего несколько лет. Проданы военные технологии, благодаря которым восточная страна становится обладателем носителя ядерного оружия. Это уже пострашнее, чем нью-йоркские небоскрёбы, бесланская школа и прочие выпады террористов. Теперь та страна недвусмысленно продемонстрировала миру, что она может накрыть "своей" ракетой, начинённой в зависимости от цели тем или иным зарядом, любую точку мира. И этому шпионажу, а, иначе не скажешь, противостоят лишь учёный и журналист, пока, видимо, президент Путин не вмешивается в дело...

В этом предисловии я не привёл ни одного стиха автора, несколько из которых омский поэт Николай Трегубов поместил в свой художественный журнал "Преодоление", а омская газета "Красный путь" напечатала отрывки из поэмы на целую полосу. Читатель сам оценит его талант. Скажу только, что это - седьмая книга русского философа, поэта и прозаика. Будем надеяться, что он одарит нас ещё не одним своим произведением.

Пётр Демин

Посвящается моим

дорогим родителям

Алевтине Леонидовне

и Дмитрию Сергеевичу

Часть первая

МУСТАФА АВДЖИБАНК

Глава 1. История рода продавца взрывов

Он идёт, улыбка манит

Снежной белизной,

Блещет красотой иранец

С чёрной бородой.

Щеголь, не неандерталец,

Сильный, волевой,

Перстнем обнят каждый палец,

Даже и большой.

Пыл - вулкан, гнев льётся лавой,

Мустафа - крутой,

Обаятельный, лукавый,

Злобный и хромой.

Левая нога ритмично

Замедляет ход,

Ездил он к врачам различным,

Кто его спасёт?

Видно, план особый Бога

Вид ему придал,

Где бы не лечил он ногу,

Всё одно - хромал.

Сей удел несправедливым

Наш герой считал,

С детства сердце не шутливо

На отца держал.

Небо так приговорило

Своего раба,

Но нуждой не нагрузила

Мустафу судьба.

В прошлое, читатель, едет

Повести арба...

Взяли Авджибанка деды

Пустошь под хлеба.

Лёг верблюд на землю белый,*

Указав, где жить,

Предки там колодец смело

Вместе стали рыть.

Думали: "Найдём здесь воду.

Выстроенный дом

Оснастим водопроводом.

Купим труб и помп.

И чугунной диадемой

Увенчаем степь -

Оросительной системой

Окультурим крепь.

Двух быков в одну упряжку

Вместе запряжём,

Нашу пустошь плугом вспашем,

Поле разобьем.

Вырастим ячмень, пшеницу,

Виноград, табак,

Дыню, тыкву, чечевицу,

Коноплю и мак.

Разведём козлов, баранов,

Будем их кормить,

Пожирнеют - резать станем,

На базар возить..."

Вывел предков не на воду

Умный тот верблюд,

Чёрным первый был колодец.

Как судьбы салют,

Под землёй лежало море

"Золотой" воды.

Прадеды забыли вскоре

Сухари нужды.

Дом из мрамора поставив,

Возвели мечеть,

Муэдзин стал величаво

С минарета петь.

Собирались мусульмане

В храме на намаз.

Толковал мулла писанье -

Господа наказ.

Щебнем по степи дороги

Взялись насыпать,

Край, что прежде был убогим,

Начал процветать.

Проложили трубопровод

К гавани морской.

Век для рода грянул новый -

Чёрно-золотой.

НТР вилась спиралью

За витком - виток.

Век аэромагистралей

Заструил поток.

А когда был свержен Гитлер,

Старший Авджибанк

Выехал, предавшись Митре,

В стольный Тегеран.

Митра, древний бог Ирана,

Знать, ему помог.

Старику американец

Подписал листок.

Стал старик ходить в цилиндре,

Офис взял большой,

Приобрел себе машину,

Нефтяной "Роллс-ройс".

Хоть старик, был стройный станом,

Словно кипарис,

Очи прыгали, как лани,

Ум хитрил, как лис.

Наливались щёки кровью,

Рыкал в тембре лев,

Как клинки, взлетали брови,

Коль входил он в гнев.

Раскрутились обороты,

Бек умножил сбыт,

Побежала, как по нотам,

Песнь его судьбы.

Принялся заводы строить,

Храмам помогал.

За державною игрою

Зорко наблюдал.

Меценатствовал в программах

Разных королей.

Временами пил с тузами

Вот таких мастей:

Нефти, спирта, зелья, злата,

Игр и войн, путан.

Был божком друзей-магнатов

Дьявол Ахриман.

Авджибанк свой старый бизнес

В новом развивал.

Служит чёрту иль отчизне -

Бек не различал.

Впал он в самолюбованье.

Род его большой

Деда затопил признаньем,

Славой громовой.

Много мулл благодарили

Бека за кусок

И на выборах платили

Голосов налог.

Сам на Демавенд державный

Дед не восходил,

Тем мужам платил исправно,

Кто ему служил.

Паутиной крепких связей

Растянул он сеть.

В центр сев, влиял на кази

И на телесеть.

Пять сынов взрастил, как принцев,

Власти научил.

Сын Фархад, кто был мизинцем,

Мустафу родил.

Кто из смертных может вызнать,

В чём Аллаха план?

Умер дед. Во время тризны

Прозвучал Коран.

Глава 2. Покушение Мустафы на отца

Мустафа родился в доме,

Чей глава - магнат,

Был один из братьев хром он,

Словно бы заклят.

Сына не любил родитель

За звериный нрав:

Словно гидра, ядовитый,

Хитрый, как удав.

Но Фархада виноватость

Ела грызуном:

"Сына я творил когда-то -

Он с рожденья хром.

Первенец испёкся комом,

Словно первый блин.

Как такой случился промах,

Знает бог один.

За Персидским есть заливом

Хинду-ведуны,

Порождающие диво.

И они вольны,

Неба карты аккуратно

Сверив, предсказать

Час любви благоприятной,

Чтоб детей зачать.

Благовоний с духом тонким

К ночи той дадут.

День рождения ребёнка

Точно назовут.

Упреждая бесов козни,

Их смирив вражду,

Утверждая акт серьёзный,

Задымится дуп*.

Так дитя пометят звёзды,

Коль не будешь глуп,

Я узнал об этом поздно,

Смолоду был туп.

И творил детей вслепую,

Как-то наугад.

Зачал Мустафу я всуе,

Вот и результат.

Поступь он обрел хромую,

Бесами обьят,

Потому, как зверь лютует,

Часто мне не рад.

С четырьмя другими, правда,

Миловал Аллах.

Сын второй - довольно здравый,

Нравом, как монах.

Молится всегда исправно

И не лицемер,

Нет Мусе в отметках равных,

В школе он пример.

Не гуляет юный книжник =

Нравится читать.

В университет престижный

Хочет поступать.

Пусть поедет он учиться,

Станет в знаньях тур.

Непременно за границу,

В Вену, Петербург...

А других четыре сына

В знаньях - не ахти,

Но освоить могут рынок

И дела вести.

Лишь за Рафу я тревожусь,

Он способен красть.

Тайно пить вино. И может

Рафаэль упасть.

Пусть ему поможет Боже,

Честь и трезвость дав,

Чтобы жизнь свою он прожил,

В мусор не упав,

Опозорив Авджибанков,

Глупый баламут,

Влившись в воровскую банду

И попав под суд.

Зеком став, неуважаем,

Словно низкий червь,

Всеми теми, кто нас знает

Как господ, не чернь".

Как-то жил в Фархада доме

Джон, его партнёр,

Вместе с сыном, юным Томом,

Ловким с юных пор.

Том продал хромому низку

За гашиша ком,

Черепки на ней повисли

Гипсовым кружком.

Ахриманово плетенье

Мустафа надел,

Час на низки отраженье

В зеркало смотрел.

Он слонялся по могилам

С группою друзей.

Боль других его хмелила,

Как кровавый стейк.

Словно кот хватает мышек,

Кошек он ловил

И компанию мальчишек

За город водил.

Подобрав овраг поглуше,

Кошек распинал,

Избивал, колол бездушно, -

Долго убивал.

И Фархаду рассказали

О подобном зле,

Изувера наказал он

И отвёл к мулле.

В храме мальчик повинился:

"Больше не убью".

А в кругу друзей хвалился:

"Я на них плюю!

У муллы теперь дворнягу

Ночью украду!

Завтра, кореша, к оврагу

Вновь вас поведу".

Часто отрок ошалело

На отца кричал,

Ненавистно бракоделом

В гневе называл.

Повзрослевши, стал степенней,

Этот гнев скрывал,

Внешне проявлял почтенье,

Будто уважал.

Мысли всё ж отца пугали,

Что в недобрый час,

Живодёр с вином в бокале

Яд ему подаст.

Как предчувствия приходят

В жизнь иных людей...

Так бывает: по природе,

Муж толпы мудрей,

Массу жизненных законов

Он сумел познать, -

Потому-то и силён он

Будущность понять.

Обстоятельства возьмёт он,

Что рождают дни,

С ними наряду рассмотрит

Связи меж людьми

Да прибавит их мотивы,

И в нежданный миг -

Вдруг предчувствие. "Ты кривды

Или правды лик?"

О, не всякий в нём уверен, -

Был таков Фархад.

Верил чувству и не верил,

Пил сомнений яд.

И поэтому с папашей

Виночерпий жил;

Поднося Фархаду чашу,

Сам вначале пил.

На Востоке жмут сто ядов

Сотни докторов

Из зверей, кристаллов, гадов,

Трав и пауков.

И совсем не без причины

Опасался бек,

Куплен был калекой-сыном

Подлый человек.

Но не виночерпий верный.

Страж взял перстенёк,

Потихоньку был просверлен

Толстый потолок.

И под пластиком, над снами

Распылялся газ,

Приближал отцу ночами

Отправленья час.

На три месяца хватило

Крови для борьбы,

Жизнь Фархада завершилась.

Волею судьбы?

Глава 3. Имам Мустафы

Мустафа ходил к имаму,

Что читал Коран,

И вручал даренья храму,

Свой имея план.

Суть же книги, ей неверен,

Знать он не хотел,

Во Всевышнего не верил,

Верил в силу дел.

А имам слова Корана

С юных лет зубрил,

Так как в летопись Ирана

Он попасть решил.

Захотев построить много

Храмов для людей,

Он кривил душой немного,

Видя богачей.

Мальчиком имам усвоил

Отческий завет,

Что всю жизнь носил с собою,

Словно амулет:

"Сын, в любых своих затеях

Помни об одном,

Чтоб не стать прямолинейным,

Глупым ишаком:

Гнись, как древеса кривые,

Льсти, как златоуст,

Ведь идут стволы прямые

На доску и брус".

Прямота бывает разной,

То, как хлеб, нужна,

То, как лезвие, опасна,

Как дурак, вредна.

И имам, когда богатый

Приходил к нему,

Соблазнясь большим закятом,

Тонко льстил ему.

Денежных мешков он слушал,

Душу узнавал,

В лести ждущие их уши

Патоку вливал;

Понимание Корана

Красил в разный тон

Речью, их сердцам желанной -

В тон-хамелеон.

Сильный логик, трагик, комик

Словом-кирпичом

Строил он уютный домик

Над чужим умом.

По монетам бил он метко

Строем дружных чувств,*

И промазывал он редко,

Редко знал конфуз.

Находил имам практичный

Компромисс легко,

Понимал сердца отлично,

Трогал глубоко.

С ним общаясь, меценаты

Видели: Аллах

Одобряет их понятья

О любых вещах.

"Коньяком торгуешь - славно,

Казино - не грех,

Бьешь гяуров православных -

Жди в раю утех.

А возлёг не с мусульманкой -

Мыслишь ты вперёд,

Ведь она магометанкой

Будет, как и плод".

Сын Фархада был доволен

Хитрецом-муллой,

Вопрошал его о роли,

Писанной судьбой

И твердил ему: "Я воин,

Сторожу ислам!"

"Ты достоин быть героем!" -

Одобрял имам.

"Защищать Коран, как душу,

Буду я вовек!"

"Ты подобен Сиявушу,

Храбрый человек!"

"Правоверных возвеличу,

Усажу на трон!"

"Прав ты, - отвечал двуличный, -

И благословлён".

Мустафа в своих беседах

Лжив был, не открыт.

Ты, имам, не знал о бедах,

Что язык творит.

Глава 4. Начало продажи взрывов

Возвратимся к дням прошедшим

И начнём с конца,

С проводов души ушедшей

Мустафы отца.

Слёзы вдов лились муссоном

Из печальных глаз

В усыпальнице на склоне,

Плач курган потряс.

Мустафа, представший в чёрном,

Как и вся родня,

Оседлал умом проворным

Нового коня.

Нёсся всадник по просторам

Отческих садов,

Не считал себя он вором

Росших в них плодов.

Он умнейшего из братьев

В Оксфорд заточал;

Чтоб не знал пути обратно,

Званием прельщал.

Чтоб Муса стал кандидатом,

Доктором потом,

И, манясь большой зарплатой,

Позабыл свой дом.

И обрёл в науке тему,

Уважаем стал,

Там свои построил стены.

Чтобы не вникал

Умный брат в семейный бизнес,

Нефть не продавал,

Критикой и укоризной

Делу не мешал.

Иностранку выбрал в жёны,

С ней детей завёл.

Стал талантливым учёным,

Кафедру обрёл.

Мустафа для этой цели

Средств не пожалел -

В Оксфорд денежки летели.

Брат был не у дел.

Так, с Мусою разобравшись,

Думал о других,

Власть насилием стяжавший,

Беспощадный псих.

А другого конкурента

(От вдовы второй)

Растлевал иглой, гаремом,

Коньяком, игрой.*

В младших трёх не сомневался -

Те за ним пойдут,

Он в их нравах разобрался:

Каждый предан, лют.

Мать, любившую на драки -

Тайский бокс - смотреть,

Злую, словно три собаки,

Властную, как плеть,

Отправлял в деревню дедов,

Чтоб пила покой,

Не мешав его победам

В поступи хромой.

Двух же младших вдов красивых

В свой гарем вселял.

Юн, подглядывал ревниво,

Как Фархад играл.

Глазки завистью горели:

Как влекла кровать!

Члены млели и хотели

Меж двух жён лежать.

Созерцая эти сцены,

Похотью кипел.

Лишь за матерью сквозь стены

Он смотреть не смел...

Чин свершился похоронный,

Жизнь вернулась в ритм.

Мустафа воссел на троне -

Подрывной джигит.

То, о чем в день похоронный

Мнил среди могил,

Тёмный витязь изощрённо

В жизни воплотил.

Был он всё же старшим сыном.

Сеть интрижек свив,

Захватил отца вершину,

Кассу захватив.

В фирме стал он президентом,

В спальню взял двух вдов,

Выслал в Оксфорд конкурента,

Мать - в аул дедов.

С прошлых жизней злости к людям

Много накопил.

С детства строил козни лютый,

Только ими жил.

Обустроил лагерь скрытный

В Северных горах,

Собирая там джигитов,

Позабывших страх.

Завозил туда гранаты,

Динамит, тротил

И приличную зарплату

Воинам платил.

Взял туда специалиста,

Сеть установил,

Чтобы он о террористах

Базу накопил:

Франции социалистах,

Свергших королей

И России коммунистах,

Съевших богачей.

О различных покушеньях

На больших людей,

О машинах разрушенья,

Средствах палачей.

Нанял также тех, кто сведущ

В треннинге бойцов,

Чтоб учили моджахедов

Для лихих боёв.

В роту взвод растёт десантный,

Рота - в батальон,

Сотрясают горы танки,

Словно гнев времён.

Строит он для самолётов

Полосу, ангар,

Двери вешает на гроты,

Снедь завозит, скарб.

Ставит "евродом" в пещере,

В доме есть сераль,

Сто наложниц разной веры

Пьют его печаль.

Шлёт меж тем он сообщенье

По каналам тьмы,

Людоедам предложенье:

"Вам поможем мы!

Вы взорвать дома хотите,

Расстрелять народ?

Всё исполним, сообщите.

Сбросьте нам на счёт".

Авджибанку шлют заказы,

Мустафа берёт.

И плодит солдат спецназа,

Мощь его растёт.

Он несётся по просторам

Выросших полей,

Тешит сердце жатвой мора

И стрижёт людей.

Глава 5. Коран и политикан

Мустафа к мулле нередко

В гости приезжал,

Привозя в тугой барсетке

Грязный капитал.

Окаянный разрушитель

Внешне был овцой,

Подавая дар, облитый

Кровью и слезой.

А имам не разбирался,

Что в ладони брал,

Из чего закят собрался,

Он и не вникал.

И не обсуждал в беседах

Воинский канон,

Соблюдаемый при дедах,

Помнивших закон.

Завещал пророк из Мекки:

"Коль войну вершить,

Старика, дитя, калеку

Вам нельзя убить.

Женщин притеснять не нужно

И таких мужей,

Кто с серпом, мотыгой дружит,

Не берёт мечей".

Лишь на праведную битву

Он благословлял,

Лишь мотив самозащитный

В людях поощрял.

Время добавляет мути

К древней чистоте,

Подливает яд цикуты

К правде, красоте.

Выставлял имам пророка

Делателем войн,

Стал философом жестоким

Для невежд святой.

Говорил пророк из Мекки:

"Брат, в своей борьбе

Бей неверного вовеки -

Гордеца в себе.

Бога власть признать не хочет

Ветхий человек,*

Сын невежественной ночи,

Раб телесных нег.

Бей неверного поклоном,

Усмиряй постом,

Чтеньем Божьего закона -

Знания мечом.

Поражай его молитвой,

Добротой в делах,

Завоюй духовной битвой

Дом на небесах".

Ум политикана ищет

Флаг мечтам своим,

Ждет, что, знамя полюбивши,

Люд пойдет за ним.

Этот полотно вздымает

С рыцарским гербом,

Помнят древний герб и знают:

Есть закон при нём.

Тот себе рисует знамя,

Новое на вид,

Сшив его идей кусками

Нескольких элит.*

Кто-то смотрит на писанья,

В них узрев магнит,

Что людей к себе притянет

И объединит;

Зачастую льёт в писанья

Личных слов ручей,

Прибавляя к содержанью

Блок своих идей.

Искажаются писанья

Под пятой веков...

Ангел Джибриил посланье

Зрел из облаков:

"Дал пророк им Бога воду

Чистую - кристалл,

Но в сосуд бросали годы

Всякий минерал.

Он с годами превратился

В чаши разных вод".

Видел храмы он, дивился.

Различал приход.

"В эту чашу что налито,

Бога ли вода?

Почему так ядовита,

Кто, что лил туда?

Скорпион, тарантул, кобра

Прикасались к ней?

Ум коварный, ум недобрый

Влил вино идей?

В чаше два - поменьше яда

Подлости, но дух

Первозданного обряда

Стал иным... Протух.

Нет живой горячей веры -

Меркантильный план,

Муллы в храмах - лицемеры,

Их слова - туман,

Прикрывающий свет солнца -

Яро-золотой,

Бьющий из страны японцев

Утренней порой.

Он такой золототонный,

Нежный, как заря,

Словно бы топаз коронный

Надо лбом царя.

Словно из цветов приглядных,

Что в саду растут,

Царь-подсолнух - всех громадней,

Занял высоту,

Недоступную для розы,

Астры, резеды.

Нет в словах мулл нетверёзых

Боговой воды.

Бог - создатель форм вселенной

И её творец.

Над Его главой нетленной -

Царственный венец,

Власть могучую дающий -

Звёзд экран вращать,

Из хаоса тёмной гущи

Формы вылеплять.

Форм, невежественных, косных

С душами скреплять.

Чтобы симбиоз их крёстный

Мог существовать

И поддерживать друг друга

В выпуклых мирах.

Тело с духом - два супруга

С разницей в мозгах.

В теле - низшей из материй -

Слаб сознанья свет.

В личность превратиться телу

Нужно много лет.

Много перевоплощений

Этот примитив

Рост ведет в в духослуженьи.

Знанья накопив,

Став намного энергичней,

Ум в большой раздув,

Превращется он в личность -

Мощный светлый дух.

Так из хаоса веками

Личность восстаёт,

Формируясь через камень,

Пламень или лёд,

Возвышаясь к биоформам

И растя свой дух

В шлифовании упорном,

В симбиозе двух.

Между ними существует

Отношений мост.

Дух сознанью тьмы дарует

Постепенный рост...

В третьей чаше есть посланье -

Преданность хранит,

На две трети первый пламень

Веры в ней горит..."

Полубог смотрел на Землю

И пролил слезу...

Засмеялся - Бог не дремлет,

Вновь несут сосуд.

Сходят новые пророки,

Очищая мир.

И ручьи их слов высоких

Чистят наш эфир

От тяжёлой, грязной кармы,

Киллерских затей

И от образов кошмарных -

Бесовских бичей,

Пусть на то и нет причины -

Истинной вины,

Лишь налипли образины:

Чьи-то мысли, сны,

Те, что угнетают страхом,

Клеют нам вину,

Чтоб нас довести до краха

И к земле пригнуть.

Чистят от клопов коварных,

Присосавших клык

К нашим чувствам лучезарным,

Теша свой язык

Человеческой печалью,

Сдрейфившим умом

И ягнёнковским молчаньем

Перед их судом

В час, когда на бой в эфире

Нас трубач зовёт,

Чтоб молитвой мы вампиру

Дали отворот,

Вызывая образ яркий,

Средство контратак,

В плаваньи на духа барке -

Золотой маяк.

Например, святую деву,

Ангела с мечом,

Светом пышащее древо,

Начертанье "Ом".

Этот образ образину

Выгонит тотчас.

Он испытанный, старинный,

Люди много раз

Брали этот образ в стражи

И пускали в бой.

Он для нас - член экипажа

В плаваньи домой -

В царство высшее, на волю,

Через море бед.

Прочь от ужасов и боли

В самый высший свет,

Где кончаются границы

Мира темноты,

Где сияние лучится

Высшей красоты,

Что от личности исходит

Творческой, большой,

Кто и ходит, и не ходит,

И несёт покой.

Честь дельфину, что стремится

В Солнца мир златой,

Со светилом насладиться

Встречею прямой!..

В нашу быль еще вернётся

Ангел золотой,

Джибриил её коснётся

Лотосной рукой.

Глава 6. Противостояния

Цифрополоз по каналам

Телеграфным полз,

В банки Мустафы вползал он,

Злой предвестник гроз.

Хоть из цифр, но гад могучий -

Золотая кровь.

Грохотали неминуче

Взрывы вновь и вновь.

Мустафа, как дед когда-то,

Выборы держал,

Тот, кому давал он плату,

Верно побеждал.

А потом с его подмогой

Взрывов продавец

По открытым вёз дорогам

Огненный свинец.

Что ему посты, границы,

Что ему досмотр?

В разных странах служат лица,

Роют взрывам ход.

Противостоит закону

Воровской народ,

Манит веселящим звоном

Теневой доход.

Шанс есть заработать сразу

На сто лет вперёд.

Ловок паразита разум -

Знает свой подход.

И на полюс уркаганский

Вор, бандит встаёт.

И с Фемидой партизанский,

Тайный бой ведёт.

Иногда ведёт открытый,

Что - огромный риск,

Наглость и кураж бандита.

Рулит им Иблис.

По возможности стараясь

Деву соблазнить,

Взятками её прельщая,

Норовя купить.

Чтоб свободными руками

Действовать легко,

С поднятыми кулаками

Нарушать закон,

Противостоянье руша

Меж собой и им,

Подкупая жирным кушем,

Чтобы стал своим,

Родственным, а не полярным:

"Вместе - ты и я.

Мы друг другу благодарны

И одна семья.

Мы друг другу будем любы!"

Полюс разрядив,

Дога делают беззубым,

Пару развалив.

Меж врагами стёрлись грани,

Главное ушло.

Было противостоянье,

Да на нет сошло.

Может имя и не очень

Точно. Смысл такой:

Если кто-то хитрый хочет

Мир занять войной,

Он, конечно, к парам сможет

Знаки прикрепить,

Разделить или умножить,

Вычесть иль сложить.

Из истории империй

Знаем, стиль такой

Для британцев характерен,

Что чужой землёй

Управляли, разделяя,

Сея семя ссор

И "селекцией" рождая

Крови море, мор.

Чтобы в странах покорённых

Целостность дробить,

Слабя мощь. И власть короны

Этим утвердить.

Так Британия мешала

Росту местных сил.

Бизнес лучших зажимала,

Ибо он грозил

Ей потерей рынка сбыта.

Но об этом сказ

В полотне, кустарно свитом,

Не идёт сейчас.

На конце повествованья

Искрой пых... звезда...

Дальше противостоянья

Будем обсуждать.

Есть естественные пары,

Их нельзя ломать,

Чтоб закон извечный, старый

Мог существовать.

Неестественные - лживы,

Их нельзя принять,

Чтоб не быть несправедливым;

Жертвою не стать

Преданных пути Ареса,

Любящих рождать

Столкновенье интересов

И войной дышать.

Много противостояний

На земле людей:

Христианин - мусульманин,

Немец и еврей.

Эверест и Марианка,

Человек и кит.

Лицевая и изнанка.

Динамит - магнит.

Птица в небе и охотник,

Донор - рэкетир.

Хлебный трудодень - субботник.

Бой в реале - тир.

Сын Иван - Кащей Бессмертный,

Сердцем чист - лукав,

Энергичный и инертный,

Простолюдин - граф.

Белый - чёрный, белый - красный,

Святость и порок,

Безобразный и прекрасный,

Запад и Восток,

Великан и коротышка,

Властелин и раб,

Зек в тюрьме - солдат на вышке,

Нувориш - пират,

Русский и американец,

Бедный и богач,

Сын отчизны - иностранец,

Жертва и палач,

Почтальоны - адресаты,

Церковь и вертеп.

Люди мирные - солдаты,

Зренье есть и слеп.

Молчаливый и болтливый,

Кремень и сексот,

Профанация и диво,

Человек и скот.

Амбразура и Матросов,

Лондон и Париж,

Климат тундры и кокосы,

Кыс-кыс-кыс и кыш.

Настоящее и прежде,

В туфлях - босиком,

Без одежды и в одежде,

В доме - под кустом.

Женщины любовь и феи,

Степь - лесной массив.

Бороды и брадобреи,

Йог-удав - Сизиф.

Пошлость и оригинальность,

Скромность - хвастовство,

Пустота и гениальность,

Фальшь и естество,

Человек в семье - отшельник,

Мудрый и глупец,

Добрый маг и злой волшебник,

Преданный - подлец,

Точка в круге и окружность,

Дама - кавалер.

Полюс северный и южный.

Честный - лицемер.

Мать и проклятая сука,

Что творит аборт.

Встреча с другом и разлука,

Поле льда и борт.

Слитый коллектив и личность,

Скованность - простор,

Современность и античность.

Пешка - командор.

Секторок в колёсных спицах

Или колесо.

Быль из жизни - небылицы,

Класс либо со-со.*

Бег трусцою и спиртное.

Ягодицы - рот.

Неживое и живое,

Взвар осины - мёд.

Первокурсник и профессор,

Лузер - чемпион,

Миротворец и агрессор,

Цель в кружке - патрон.

Непривязанный - стяжатель,

Свинтус - Мойдодыр.

Угнетатель и спасатель,

Сухари и пир.

Пешеходы и кареты,

Бодрствованье - сон.

Здесь, вблизи от нас и где-то,

Прямизна - уклон.

Низкие - аристократы,

Лысые и нет.

Монархисты - демократы,

Общее - секрет.

Дикий зверь и укротитель,

Джунгли и вольер,

Именинник - поздравитель,

Жизнь существ и смерть.

Пораженец - победитель,

Хилый - культурист.

Муж бездетный и родитель,

Зритель и артист.

Целомудренный - повеса,

Скромница, нахал,

Служба дьяволу и месса,

Будни и аврал.

Человек и обезьяна,

Тормоза и пуск.

Глупый муж - знаток Корана,

Дарвин - Иисус.

Корабли и злые волны,

Слабость и напор,

Человек худой и полный,

Скорость - светофор.

Обличитель и священник,

Холод и костёр,

Сын отчизны и изменник,

Следователь - вор.

Николай Второй и Ленин,

Трезвый и косой,

Соглашения и тренья,

Гибкий и прямой.

Берия и враг народа,

Город и кишлак,

Непривязанность и мода,

Мягкость и кулак.

Хинду и магометанин,

Индия - Китай...

Буря плещется в стакане,

Льётся через край.

Ангел разрушенья видит

Интересов бой,

Замышляет, ненавидит,

Опьянён игрой;

Помешал мозги в стакане

Хитрого ума...

Кто там на телеэкране?

Ряженая тьма.

И не чёрны облаченья,

Как луна, бела,

И до умопомраченья

Хороша, не зла.

С уст слетает смех жеманный

И приятный слог,

Льёт на ноющие раны

Солевой поток.

Соль для массы незаметна -

Сахарная соль.

Кадры с голосом эффектно

"Отыграли роль".

Папарацци куш схватили.

День, другой прошёл,

И нацисты разгромили

В Боснии костёл.

Вновь стакан, мозгов верченье,

Голубой экран,

Снова умопомраченье,

Но у "мусульман":

Взвод в индусский храм ворвался,

В прихожан стрелял,

Над святыми насмехался,

Гнусно хохотал.

Палестина и Израиль,

Горцы и Москва...

Марсов ум неиссякаем,

Смерть, как дважды два.

Марс внутри себя отметил:

"Мой созрел товар!

Воплотился на планете

Демон-взрывовар.

Он явился с "расой тёмных"

Мир топить во зле:

Демонов число огромно

Ныне на Земле.

Что мне остаётся делать?

Мой удел таков.

Тратит злобу без предела

Столько петухов!

Любят силой рисоваться,

Перья распускать,

Чтоб кого-нибудь бояться

Этим вынуждать.

Мать Земля от них устала,

Просит иногда,

Чтобы их уничтожал я,

Как мясник - стада.

Не хотят разоружаться,

Тяжелеет рать.

Не для этого рождаться

Им желала мать.

Не беру их, я - не Яма,

Не включаю в стол.

Съест земля сама их в ямах

Или съест костёр.

Люди есть - Ареса судят!

Я не так уж зол.

Уверяю вас, о люди,

Вынуждает долг.

Боретесь вы за влиянье

И пространство, власть,

Выбирая поле брани,

Чтоб напасть... пропасть.

Чтобы сладким, алым соком

Травы угостить,

Для которых - нежестоко

Эту жидкость пить.

Как и людям - есть растенья -

Не жестокий нрав.

Красной крови нет движенья

В измереньи трав.

Это - не овна Ареса

Накрепко связать,

А потом его зарезать,

Требуху достать

И швырнуть голодным птицам.

Тушу же сварить.

И, приправив, насладиться,

Ей живот набить.

В мире я войной границы

Должен размечать.

Не дозволив формам слиться,

Должен разделять.

Индивидуальность рьяно

Этих форм храню.

Их держа на расстояньи,

Личность их ценю.

Потому в любом романе

Мужа и жены

Контры - противостоянья,

Как вода - важны.

Разделяют контры скаты,

Как борец-ручей,

А, иначе, будет вата,

Глина или клей.

Без разлуки встреча пары -

Не сладка, как мёд.

Нет в ней истинного жара,

Может быть и лёд

Надоевших отношений,

Лямки бурлаков,

Тянущих не по теченью

Баржу двух долгов.

Я разлуку уважаю,

Сам - пример живой.

Афродиту я встречаю

Редкою порой:

В дни, когда мы на орбитах

Совместим шары

И ведём Амура битву,

Пав в султан игры.

Наслаждаясь жаркой схваткой

После постных дней:

Ласки, неги недостатка.

Как тендем зверей,

Раз в году игру ведущих,

Чтоб зачать детей,

От экстаза чувства рвущих

В буйности своей.

На земле - другая схватка -

Петушиный бой,

Он колеблет мир и шаткий

В нём теперь покой".

Демоны на всех экранах

Что-то говорят,

Насыщая чувством пьяным,

В уши льют свой яд.

Народились в разных странах,

Сменщиков плодят...

Ахриман бьёт в барабаны,

Дивы марш трубят:

Марса прославляют одой,

Каждый зверь злорад,

На Земле ж под гимн свободы

Валит взрывопад;

И внушают наше счастье

Понимать не так.

Не луной, а только частью,

Битвой за пятак

В пьяных дураков сраженьи -

Гордых мужиков.

Соревнуются в служеньи

Понаделать вдов

И сирот без наставлений

И щита отца,

Кто им был, дав обученье,

Вместо мудреца.

А потом его не стало.

Сирота лишён

И от мощного канала

Силы отключён.

И пошли авторитеты:

Царь двора, артист,

Вор, большой страной воспетый,

Нигилист, фашист,

Голый дядька из Обамы

С кольцами в губах.

Повезёт - тибетский лама

Иль другой монах.

Иль герои книжек: Рама,

Мэрлин, Сиявуш,

Направлявших меч упрямо

За свободу душ.

Хоть и маловероятно -

Брэндов пестрота

Для ума детей занятна,

В брэндах - темнота,

Вожделенье и нажива

Свой имеют вес.

Предлагают жить красиво

В доме без небес.

Программируют погоню

За златым тельцом,

Вынуждая жить в загоне

И одним умом,

Общим и большим, как рынок

Голубой земли:

Ты с деньгами - ты мужчина,

Ты герой, калиф.

Встарь бы рёк тебе ахеец:

"Счастья путь твой - миф!

Ты обманут чародеем,

Ты - слепой Сизиф.

Захватил твою он память

И забросил в спех.

Катишь, катишь денег камень

На гору Успех".

Ты найди себя в искусстве,

Связи с божеством,

На душе не будет пусто,

Будешь под зонтом

Чувств, доподлинных, как ветер,

Солнце и вода,

Чувств, подобных Интернету

В том, что провода,

Сила чья - соединяться

С миром полноты,

В полной мере наслаждаться,

А не так, как ты,

На игле сидящий властной:

"Куй монеты, трать.

А не будешь - будь несчастным,

Станем опускать.

Это в нашей кодировке

Вставлено, как лифт,

Едущий без остановки

Прямо под обрыв.

Там ещё у нас - удавка:

Денег нет - хоти

Привязать себя над лавкой

И в петлю войти

Лоховою головою.

Лавочку толкни

И повисни над землёю,

Навсегда усни".

Ум большой диктует стаду,

Как себя вести.

Трудно выйти из детсада

И освоить стиль,

Совпадающий с природой

Наших истых черт.

Здесь потребуются годы

Шлифовальных мер,

Чтобы выточить скульптуру

Из биоплиты,

Наделить её культурой,

Дать ей красоты,

Индивидуальный стержень,

А не стадный шнур,

На колу который держит

В общества плену,

Чтоб козел ходил вкруг кола,

Словно дурачок,

Ел траву, сбивая голод,

За пучком пучок.

И не мыслил о свободе,

Не мечтал порвать

Шнур, что человека водит,

Не даёт отстать

От общественного стада,

Где царит контроль,

Что внушать всё время радо:

"У тебя есть роль

В высшем строе - коллективе.

Ты одет и сыт,

Лучше нет альтернативы,

Не садись в ритрит

В дикой для жилья пещере

На горе Афон,

Где тобой закусят звери,

Птицы и питон.

Делать нечего в ритрите,

Отреченье - дурь.

Не достигнешь им защиты

От душевных бурь.

Нет там ниточки вольфрама,

Зрелищ и Ти-Ви,

Не Муса ты, не Мохаммед,

В обществе живи.

Просто оставайся с нами,

Мы - твои друзья.

Есть в общественной программе

Счастье и семья.

Как ты будешь без зарплаты,

Шопинга, новья?

Зарабатывать и тратить -

Вот стезя твоя.

Будешь жить в пещере пыльной,

Как в горе -змея,

Где на редкость не стерильно,

Грязный, как свинья.

Стены каменную крошку

Сыпят и песок.

Попадет в еду немножко -

Заворот кишок".

Часть вторая

ИБРАГИМ

Глава 1. Подгорный ларец и отечественные воры

Есть в Сибири славный город

На большой реке,

Он магнит для властных взоров.

В нём - завод ракет.

Танки здесь куют, чья сила

Ценится везде, -

Просто золотая жила

Для военных дел.

И не только генералы

СНГ полков

Пополняют арсеналы,

Шлют сюда гонцов.

Приезжают за оружьем

Индии посол

И китаец вездесущий,

Грек, араб, монгол...

В славном Энске продавали

Не товар один.

Точно скрыто раз отдали

Чертежи машин.

Технологии дороже,

Нежели товар,

Повесть нам опишет позже,

Кто здесь воровал.

При Советах было строже,

Глаз взирал, как щит,

А сейчас хоть смотрит, всё же

Хуже он следит.

Глаз "Георгий, сын Бориса"*

Свой не закрывал,

За рубеж возили лисы

Реже арсенал.

А сегодня татям легче.

И не только меч,

Разные сквозят утечки,

Ведь на судне - течь.

Проезжает, "незамечен",

Сквозь рентген циркон.

Звёздами кичатся плечи,

Честь под каблуком.

На Урале, под землёю -

Антиквариат,

Часть разбита над горою

Доблестных солдат.

Сумерками, денно, нощно,

Зорко смотрит рать.

На дверях - замок сверхпрочный -

От Кремля печать.

Без печати на мандате

Вывоз запрещён.

Не решались налетать здесь,

Здесь разбой смешон.

Камни, вещи дорогие

Скрыты под землей,

Так, куранты золотые

Метра три длиной.

Опытные воры вздорно

Думали меж дел,

Как им взять ларец подгорный,

Да никто не смел.

Но отважился на кражу

Дерзкий сумасброд.

Книга это нам расскажет,

Как придёт черед.

Коль "дипломом" вор гордится:

"В зоне получил!"

Удивляет за границей

Тамошних громил.

Много способов находит,

Кто б о них там знал?

Нелогичностью обводит

Западный ментал.

Кутежами возмущает

Мерность и покой,

Миллионы прожигает

Фифой стрекозой...

Руссский парень в девяностых,

Бывший чинодрал,

Прикатив вначале в Бостон,

В Штатах загулял.

Отдыхал, краёв не зная.

Был он не один,

Двух кавказцев возглавляя

Из страны Ширин.*

Шайка продавала быстро

Антиквариат.

Деньги жгла, казалось, искры

По ветру летят.

С сотворенья во Флориде

Столь крутых кутил

Никогда никто не видел,

Шик их всех затмил.

Много яхт, домов скупили

За короткий срок,

В сказочных отелях жили.

Тёк златой поток.

Глава 2. Знакомство трёх бандитов с Ибрагимом

Авджибанка друг в то время

Штаты познавал,

Путь себе в "свободы племя"*

Он найти мечтал.

С Мустафой водился с детства,

Шёл в делах за ним,

Проживая по соседству.

Звался Ибрагим.

Нарды он любил и карты.

Жаждою гоним,

В Вегас, кузницу азарта,

Прибыл пилигрим.

В казино однажды сидя,

Пиво пил со льдом.

Там трех мотов он увидел

Вместе за столом:

"Деньги этим ветрогонам,

Что ли, не нужны?

Не закрытые Мамоной,

Сладкие краны!"

Сел к гулякам, сделал ставки,

Проиграл чуть-чуть

Да прилип к ним, как пиявка,

Думая надуть.

Быстро понял, что их связи

Тянутся к Кремлю:

"Их я ублажить обязан,

Связи я креплю!"

Нанял ресторан, рок-группу,

Знойных стриптизёрш

И пластическую труппу

Госпожи Ля Порш.

Пять сиамок, пять британок,

Мексиканок пять,

Пять мулаток, пять испанок

Он велел собрать.

Мальчик в трубочку кальяна

Набивал гашиш,

Привезенный из Ирана,

В накладной - кишмиш.

В ягоды был ловко скатан

Чёрный пластилин

И в пакеты запечатан,

Словно плод лозин.

Погреба столам отдали

Вина, ром, коньяк,

Те под снедью проседали:

Краб, икра и рак,

Медвежатина, горбуша,

Устрицы и хе,

Ананасы, манго, груши,

Вишня в молоке,

Птица, овощи, маслины,

Пицца, шашлыки

И, приправленные тмином,

Перцем, балыки...

Опоздав на час, явились

Рекордсмены трат

И со вкусом погрузились

В зрелища, разврат.

Двадцать пять прелестниц в рюмки

Наливали им,

Полз, петляя белой струйкой,

Из кальяна дым.

"Буль-буль-бум!" - болтал кальянчик,

Пузырьки пускал.

Всех их дым, ума обманщик,

Смехом заражал.

Счастье тройкой овладело,

Наслажденье чувств.

Ибрагим - тотчас за дело,

Лесть летела с уст:

"Я горжусь знакомством с вами,

Дом мой - ваш приют,

Нет секретов между нами,

Нет врагов вам тут.

Я куплю у вас, что хочешь,

Помогу продать.

Заезжал я как-то в Сочи -

Пляжи, благодать!

Удалось мне навидаться

Всяких там кутил,

Но никто, как вы, признаться,

Так не поразил!

Деньги прожигать - пить воздух,

Так еще нальём!

Жизнь ведь - лето, мы - стрекозы,

Смерть - алтарь её.

Что ж нам остаётся, братья,

Кроме, как кутить?

Эй, снимай, девчонки, платья.

Гостьев - ублажить!"

Подружился, стал своим он,

В курс их дел вошёл.

Полюбили Ибрагима -

Весел, крут орёл.

Русским овладел неплохо

В юношестве он,

Часто чокал, часто охал,

Знал блатной жаргон.

Рос иранец парнем умным,

В знания вникал,

В Университет Лумумбы

Поступить мечтал.

Был отец его военный,

Званьем - генерал:

Он служил самозабвенно

И в Союз летал,

Где участвовал в ученьях,

Знанья углублял

И серьезные решенья

Лично принимал.

В Министерство Обороны

На приём ходил,

Отпуская миллионы,

Что Иран платил.

Сам он подбирал, что нужно,

Мощь Иран копил

И советского оружья

Много завозил.

Подбирал он миномёты,

Пушки, динамит,

Пулемёты, самолёты,

Дни учебных битв.

Выбирал он даже ружья,

Мощь Иран копил

И советского оружья

Много завозил.

Но пришёл закат карьеры

Крупного бойца.

Был, в немилость впав к премьеру,

Изгнан из дворца.

Не у дел отец остался,

Ибрагим не знал,

В чём тут соль. Не раскрывался

Гордый генерал.

ВУЗ Лумумбы сын закончил

И отцу сказал:

"Я хочу работать, отче,

Там, где арсенал

И с Россиею быть связан,

Такова мечта.

Получил я в ВУЗе разум,

Много там читал".

А оружья покупатель

Тяжело вздыхал:

"Отстранён от дел твой батя,

Хоть не воровал.

Не шпионил на спецслужбы

И в разврат не пал.

С русскими водил я дружбу,

Много торговал.

Завозил в войска кишмиш им,

Финики, инжир,

Поразнообразив пищу.

Так я им служил,

Чтобы дружбу развивая,

Мог любой товар

Взять у русских, "нет" не зная,

Укрепив наш фарр.

Но тебе в верхах теперь мне

Пост - слабо найти.

Для тебя закрыты двери

Моего пути".

Ибрагим был так привязан

К боевой мечте,

Что, отца услышав, сразу

Лёг, больной, в постель.

К людям за три дня ни разу

Он не выходил,

Шок сбивая чтеньем разным.

Плюс терьяк курил.

Книг различных начитавшись,

Смог мечту убить.

От России отвязашись,

Думать стал, как жить.

Он оставил все расчёты

На СССР.

В США умчал работать

В службе ФБР.

В ФБР его не взяли,

Был отец виной.

Земляки тут подсказали:

"Магазин открой!

Строй к чиновникам дорожку,

Дружбу развивай,

Там, где можно, осторожно,

Под столом давай.

Коль найдёшь людей толковых,

Станешь в круг их вхож, -

В древо бизнеса их новой

Веточкой врастёшь.

А потом смелей работай,

Можешь банк открыть

Или там другое что-то,

Чтоб доход растить".

Ибрагима наставляли,

Он впитал урок,

Руку дал ему вначале

Мустафы дружок -

Том, кто стал ему знакомым

С резвых школьных лет

И гостил в Фархада доме,

Как его сосед.

Ибрагим в одном квартале

С Мустафою жил,

Вместе кошек распинали

Посреди могил.

Если удавалось, пили

Виски и вино,

Фермеров сады громили

В час, когда темно.

Том угнать авто решился,

Покатать друзей.

Мустафа не согласился,

Был чуть-чуть трезвей:

"Друг мой Том, весёлый янки!

Риск твой - просто бред.

Ночером в садах крестьянских

Полисменов нет.

И, на ноги полагаясь,

Без больших трудов

Можно убегать, виляя

Ловко меж стволов.

Из стволов не попадает

Фермер, взяв ружье,

В темноте. И вверх стреляет

Попугать ворье.

А машина на дороге -

Светлое пятно

В свете этих звёзд убогих.

В городе полно

Быстрых тачек полисменов,

И они следят,

Отрабатывая смену

За большой оклад.

Мы покамест только дети,

На права - запрет.

В тачке нас они заметят,

Взрослых с нами нет.

И, конечно, арестуют,

Вызовут отцов...

А в саду мы попируем,

Поедим плодов.

Вишню, абрикос и сливу,

Персик, виноград

Мы запьём банулей пива.

Крепкий "шоколад"

Закатаем в сигареты

И ништяк курнём,

А потом о Новом Свете

Нам расскажет Том".

Так они и поступили.

Пацанов взял кайф.

Хохотали и острили,

Чувствуя свой драйв.

"Том, Лас-Вегас посещал ты?"

"Да, конечно, был!"

"А в рулетку там играл ты?"

"Па не разрешил.

Я играл там в автоматах,

Куш такой сорвал!"

Том им куш рукой, прижатой

К горлу, показал.

"Как играл я там ребята,

Взял такой навар!"

Голоса их, вверх подняты,

Издавали жар:

"Сколько?" "Ровно десять тысяч!"

"Врёшь, наверно?" "Цель -

У меня взять Мицубиси.

Их вложил я в щель

Мраморной копилки - девы -

Прям на её лбу.

В день, когда мне было девять,

Я ей-бо, не лгу.

Шоколад, который курим,

Повезу продать.

Взять ешё поможешь дури?"

"Нет проблем достать.

Вдруг ты спалишься? Опасно.

Борт и план, ой-ёй!"

"Я с отцом лечу на частном.

Полисмен - наш бой.

Он проплачен, защищает

Наш аэроплан.

В плавки плитку закатаю,

К ним пришью карман.

И одену перед трипом

Я поверх штанов

Майку длинную навыпуск

Или кимоно".

"В кимоно лети, брат Томми, -

Ибрагим сказал, --

Не подумают: огромен.

И не скажут: встал!"

Пацаны расхохотались.

Стихли. Том сказал:

"Если он меня запалит,

Шмон начнёт, - скандал

Подниму, мол, голубой он.

Соблазнить хотел!

И отец его зароет.

Будет задодел".

Глава третья

В подземелье

Как-то вечером собрались,

За город пошли,

До развалин дошагали,

Люк в земле нашли.

Стёрся замок до развалин

Рушащей струёй,

Что на нас всё время валит

Встречною рекой.

Ломом люк они взломали,

Лестницей прошли,

Сели в подземельной зале,

Фонари зажгли.

Стало им светло в подвале.

На его стенах

Формы плесени пугали -

Лица в страшных снах.

Или вдруг они смеялись

Тысячей личин,

Словно на Цветном бульваре

Юра Арлекин.

Были там изображенья

Огневых жрецов,

Проводящих поклоненье

У больших костров.

И героев круторогих

С копьями в руках

На лихих и мощноногих

Боевых конях.

Словно Толкинена сцены

Этот автор знал,

На песчаниковых стенах

Их нарисовал.

Но такой прогноз неточным

Критик бы нашёл.

Толкинена вкус источник

Почву здесь обрёл

Для мистических романов.

Знать, освоил он

Мифологию Ирана

Ариев времён.

Биосфера сочетала

Больше умных рас,

А теперь одна осталась

Видимой для нас.

Наша. Из прозрачной тряпки

Эльфы - из воды -

Сделали большие шапки,

Превратив их в льды.

И давление упало.

Восемь атмосфер

В ту пору одною стало,

Сократив размер

Форм, что были нас крупнее.

Оскудела жизнь.

В шапках фокусницы Геи

Скрылся гигантизм.

В наше время спят гиганты

В семенах - в воде,

Воду жизнь взяла в гаранты,

Скрыв себя во льде.

Тонкие тела гигантов

Спрятались во льдах,

И сигнала ждут курантов -

В грубых встать телах.

И огромные творенья

Путь ещё другой

Выбрали для продолженья

Жизни их земной.

Наги, звери крупной масти.

Расы дэвов, вил

Стали множиться на части,

Приняв новый вид.

Эльфы, жившие пред льдами

Наших древних гор,

Стали травками, вьюнками,

Там и до сих пор.

Проживают на любимой

Ими высоте

Или же живут незримо -

Не имея тел

Биосферных. Эльф в воздушных

Может жить, дышать,

Как и в море могут души

Воду собирать

В формы рыб, спрутов различных, -

Плотная вода.

Плотностью своей различны

Форма и среда.

Форма - это с волей личность,

Что в воде живёт,

Форма - это необычность,

Знания оплот.

В форме крепится сознанье,

Блок живых систем,

В нём довольно много граней,

Электронных схем.

Чувств обширнейшего спектра,

Что вбирают мир,

Или светят, как прожектор,

Как эмир, мессир,

Светом сотворяя образ,

Что потом живёт,

Орошаем миром добрым.

Крепится, растёт.

А ещё - чувств ощущенья,

Холода, жары,

Горести и наслажденья,

Страха и игры,

Что любовью нас целуют

В сладкие часы,

Иль в ненастье атакуют,

Словно злые псы.

Чудо на ногах поднялось,

Ввысь растет и вширь,

Знанья существо собралось

Из воды в пузырь,

Пять частей от ста землицы

В воду притянув,

Стало по земле носиться,

Кожей обтянув

Кости, мясо, жир и мышцы,

Кровь и разный мозг,

Семя - плод от плоти высший,

Где хранятся рост

И возможность сделать время,

Для души судьбу.

Аюрведа молвит: "Семя

Высший наш продукт".

Было под водой безмолвно,

Здесь - наоборот,

Бегая под жарким солнцем,

Говорит, поёт!..

Выражает мысль повторно

Обученья мать,

В воздухе способны формы

Души создавать,

Обладающие кожей.

Но под нею нет

Биомассы. Воздух вложен

Внутрь, а не скелет.

Но невидимые взгляду

Расы не людей

Знать ли нашей расе надо?

Знать касанье фей

И богов, берущих тоже

Воздуха тела,

Чтобы был контакт возможен

И любовь была

Бога с чистым человеком,

Преданным ему?

Божество такому - лекарь,

Господин и муж.

И воздушное имеет

Тело человек,

Кожей чувствовать умеет

Он касанье, секс,

Исходящие от душ, что

Тело обрели

В воздухе и мир воздушный

Без земной земли.

Если этого достигнет,

Сможет вверх расти

И особый храм воздвигнет

На своем пути.

Глава четвёртая

Клятва в подвале

И подростки кровь смешали.

Заблестел клинок,

Все по красной капле дали

В бронзовый горшок.

Мустафа достал из сетки

Жёлтый черепок

И осиновую ветку,

Волчьей шерсти клок,

Чёрное перо вороны,

Спутанный моток

Свежих, с бойни принесённых,

Лошади кишок.

После, кролика прикончив,

Слили кровь в горшок

И распили в час полночный,

Клятву дал кружок:

"Будем братьями до смерти!

Да не предадим!

Кровью клятву мы отметим,

А не устоим,

Пусть тогда нас схватят черти,

Спустят в страшный ад,

В пыток колесе завертят,

В пепел обратят".

Том присутствовал при этом,

Сделал три глотка,

На века себя пометил

Клятвою кружка.

Ибрагим к нему приехал,

Помощи просил,

Том помог, хотя и нехотя, -

Фирму гость открыл.

Поработав год с коврами,

Профиль поменял,

Стал скупать, сбывать иранец

Всякий арсенал.

В США порой прикупит,

А свезёт в Кувейт,

Или же возьмёт на Кубе,

А продаст в Бахрейн.

Всем сбывал, не совестился,

Глядя на гербы,

Не вникал, кто с кем там бился

И забит в гробы.

Во главу угла положен

Долларовый счёт,

Ибрагима не тревожит,

Кто кого убьет:

"Чту законные порядки,

Я торговли ветвь.

И даю исправно взятки -

Всех доходов треть.

Я законом защищаем -

Важный человек!

Раз хотят, пусть убивают,

Выписав мне чек.

Дни побед ознаменует

Праздничный салют,

В эти дни они ликуют,

Пьют, орут, поют!

Торжествуют! Я полезен,

Счастье им дарю.

Мир без войн для люда тесен,

Как для сельди трюм".

Он о русских арсеналах

Мысль не оставлял

И надёжные каналы

В СНГ искал.

Прилетел тогда в Майями

Русский гражданин.

Лично знал по именам он

Трёх лихих мужчин.

Звался Игорем. Был модным,

Президента знал,

Член Синода преподобный

Брак его венчал.

Игорь был владельцем фонда.

Дважды в месяц он

Ездил к знатной даме в Лондон,

Взяв с собой гондон.

А британской медицине

Он не доверял.

"Мины могут быть в резине", -

Игорь полагал.

Лидер тройки познакомил

Ибрагима с ним,

Ибрагим не экономил, -

Дамы, вина, дым...

Подружились два злодея

И решили так:

"Вместе будем мы сильнее!"

Заключили "пакт".

Глава3. Российские хищения

Улетел в Россию Игорь.

Ибрагим воспрял -

Прорубил для тёмных игр

Неплохой канал.

Скоро став американцем

С паспортом, узнал,

Что весёлых иностранцев

Местный сыск забрал.

Не прошёл круиз бесследно

Троице кутил,

Над следами их заметно

Чёрный шлейф дымил.

Положили три "героя"

Деньги и часы,

Трёхметровые длиною,

На одни весы.

Перевесил ворох денег

Царские часы,

Золотые и в каменьях, -

Редкостной красы.

Их из склада под землёю

Вынес Копперфильд,

Силой мага колдовскою

Превративши в пыль?

А потом, собрав пылины,

Форму им придал,

Вспомнив двор Екатерины,

Тройке передал?

Или зельем опоили

Бдительных солдат

И спокойно выносили

Антиквариат?

Нет! Ни то и ни другое.

Был Кремля мандат!

Старший воин был спокоен:

"Сверху говорят.

Видимо, собрался Кремль так

Пополнять музей

Иль открыть ларец подземный,

Чтоб кормить людей".

Штатов сыск с Москвой связался,

Дело передал,

Нитками улик вязался

Вкруг С.С. скандал.

Но клубок гадюк чернильных

По С.С. делам

Положили в "морозильник",

И замёрз он там.

Безнаказанным остался

Ставивший печать,

Хоть ареста он боялся,

Дело смог замять...

Игорь, ездивший в Майями,

Ибрагимов друг,

С ним, встречаясь временами,

Проводил досуг.

Отдыхая, обсуждали

Разные дела;

Капиталы умножали,

Дружба их росла.

Между тем в Чечне Россия

Проливала кровь,

Эшелоны боевые

Слала вновь и вновь.

И Чечня кровь проливала,

Терек был багров.

Била или привечала

Тьму боевиков.

Игорь ведал крупным фондом

Стройки на войне

И устраивал ремонты

По большой цене.

Этим плутовством немало

Денег раздобыл,

Двум российским генералам

Сам за взрыв платил.

Но пошла молва дурная

О таких делах:

"Там наряды закрывают

На пустых местах.

Понапишут: "ТЭЦ готова".

Деньги загребут.

А потом ангар дерьмовый

В месте том взорвут.

В их барсетки денег много

Положил наш труд.

Платим столько мы налогов!

А жирует плут!"

Ревизорам не попался

Игорь. Пять домов

Выстроил и отчитался.

В смете был толков.

И иначе стал работать,

Сделал хитрый ход,

Потекли его банкноты

В новый оборот.

Глава 4. Коварный треугольник в Бангкоке

Под водой сверкали рыбки

Яркой чешуёй,

Колыхался стебель гибкий

Под морской волной.

И медузы прилипали

К толстому стеклу.

Три бандита отдыхали,

Лёжа на полу.

На подушках возлежали,

Музыка лилась,

От искусных дев устали,

Наигравшись всласть.

Сексом стал Бангкок известен,

Символом его.

Здесь Эрот, любви кудесник,

Тешит естество.

В сексе дамы с улиц местных

Превзошли весь мир.

Основал юнец прелестный

Тут стрелковый тир.

Здесь небесных сфер повеса

Свой готовит пир.

От самцов Бангкок столь тесен,

Сколь в час пик сортир.

В номерах подводных, лёжа,

Трое воротил

Обсуждали план несложный,

Игорь говорил.

Ибрагим, прослушав друга,

Речь переводил.

И косяк ходил по кругу,

Дым густой валил.

Смесь гашиша и афима -

Вместе с табаком -

Слепленная в ком каким-то

Хитрым пареньком.

А потом иранцы сами

Измышляли зло.

Игорь "трогал" рыб руками,

Вперив взор в стекло.

Игорь в трансе опиатном

Счастлив был, как царь,

Не внимая непонятной

Речи, как глухарь.

Завершив, его позвали.

Их не слышал он,

Руки с рыбами играли,

Мак пленил нейрон.

Ибрагим, заулыбавшись,

Подошёл к стеклу,

Друга взял, расхохотавшись,

Подтащил к столу,

Снял с него рубашку, в кресло

Мягко опустил.

Золотой на "солнце" крестик

Ярко засветил.

Он облил его водою,

Хорошо потряс:

"Рыб забудь, шайтан с тобою,

Вспомни, друг, о нас!"

Мустафа мешок с костями

Положил на стол,

За игральными кубами

Вечер их прошёл.

В ночь поехали по клубам:

Карты, ставки, риск,

Барабаны, скрипки, трубы,

Озорство, стриптиз.

Там жонглёр, бирманец ловкий,

Факелы вращал,

А факир, тая уловки,

Фокусом сражал.

Между тем, как Игорь потный

Подышать ходил,

Ибрагим индусу сотню

Долларов вручил.

Игорь, бризом освежившись,

Снова в кресло сел.

В нём комфортно развалившись,

На помост смотрел.

В синем колпаке факира

Пламенел рубин,

Он держал в руке секиру,

Голову рубил.

Заяц без неё остался,

Пикнуть не успел.

Маг лукаво улыбался,

Пьяный зал ревел.

Взял хитрец перчаткой белой

За уши главу,

И она, скрепившись с телом,

Испустила звук.

После фокусник индусский

Игоря позвал,

Вопрошал: "А Вы не русский?"

Спрошенный кивал.

"Смелостью большой известна

Русская страна!

Подоспел момент для теста,

Докажите нам!

Попрошу Вас снять рубашку!" -

Заявил факир.

"Как понять веленье Ваше,

Подчинивший мир?"

"Нужно расстегнуть застёжки,

Обнажить Ваш торс.

Не тревожьтесь и немножко,

Унесли топор!"

Игорь снял с себя сорочку.

Зал захохотал,

Сотрясая взрывом ночку,

Продолженья ждал.

Устремивши к сцене взоры,

Зрелище вкушал.

Было страшно, но позора

Игорь не желал.

Маг руками сделал пассы,

Игорь ощутил

Ток энергии по пальцам

И прибавку сил.

"А теперь ложитесь наземь! -

Голос приказал. -

Прочь гоните все боязни!"

Зал, затихнув, ждал.

Игорь совершил попытку

Посмотреть назад.

Губы вились коброй-пыткой:

"Что Вас мучит, брат?

Лягте на пол с лёгким сердцем,

Вас я не убью.

В полночь жертв, приправив перцем,

Кали не даю".

Зал взрывался. Игорь, вызов

Приняв, лёг на пол,

Ужасом насквозь пронизан

И на мага зол.

Игорю на грудь пластину

Положил факир.

Русскому казалось: спину

Стал кусать вампир.

На пластине танцовщица

Принялась плясать,

Чтоб от страха отключиться

Мог. На ножки глядь...

Как в подснежном боре шишку

Было не поднять.

Лишь лежать московский мишка

Мог, не в силах встать.

Под его спиной крошилось

Битое стекло,

Время "скорость изменило"

И почти не шло.

Словно год, прошла минута,

Кончились все па.

"Поднимайтесь!" "Это круто!" -

Ахнула толпа.

Маг мистической рукою

Стряхивал стекло...

"Браво русскому герою,

Он могуч, как слон!"

Игорь, проглотив сто браво,

Свой насытил дух

И светился в нимбе славы,

Был звездой до двух.

После двух троих сажали

В чёрный лимузин.

И в подводный дом умчали

Трое тех мужчин.

К часу дня они поднялись

И пошли на пляж.

Искупались. Попрощались,

Завершив вояж.

Игорь улетал довольным,

Связи укрепил.

Так коварный треугольник

Стороны скрепил.

0x08 graphic
Глава 1. Слово имама

Нелегко найти дорогу

К чистому мулле,

Кто сумел постичь путь к Богу

В жизни на земле.

Если равви иль епископ,

Брахман иль мулла

Знает веры путь тернистый,

Честь ему, хвала!

Лишь ведя эксперименты,

Будет он силён,

Проверяя инструментом

Опыта канон,

Не впадая в искушенья,

Очищая жизнь,

Отвергая услажденья,

Что судьбой дались,*

Не идя на компромиссы,

Знанье преподав,

В речи чуждых, вредных мыслей

Ловко подмешав.

Гибкий Мустафы священник

Воплощал мечту,

Шёл дорогою свершений,

Рвался в высоту,

Достижимую для многих

В обществе людей,

Что равна в глазах убогих

Жизни королей:

Мастеров искусств, богатых,

Лидеров элит,

И учёных, меценатов,

Тех, кто знаменит.

Слыл имам миссионером.

Почести любил;

Сотню храмов правоверов

Возвести решил.

Для того речей халвою

Угощал господ;

Золото текло рекою,

Рос его приход.

Покупали белый мрамор,

Розовый гранит.

Храмы строились имамом,

Пусть был знаменит,

Не вникал он со стараньем

В следствия причин,

Что толкались толкованьем

От его морщин.

Был вверху, в миру текучем,

Внутрь не уходил,

Как аскет, себя не мучил,

Долго не молил.

"Как войти мне в отреченье?"

"Верным Богу будь!

Совершай Ему служенье,

Славу, мир забудь".

Дел - по горло! Не хватало

Времени на то,

Чтоб подумать не устало

О пути святом.

На лозе муллы родилась

Гроздь учеников,

Что старательно училась

Тысячей голов.

Ритор ясный, логик тонкий,

Вёрткий, как самум,

Он клонировал в потомках

Проститутский ум.

Внутрь духовной жизни нужно

Углубляться им?

"Мы мечети строим дружно!"

Над Кораном - дым.

Вьётся серою гюрзою,

Пряча верный путь.

Храмы всходят над землёю,

Но скучает суть:

"Кто из них пойдет за мною

На высокий пик

Сложной горною тропою,

Бросив славу, шик?.."

Взяв для цели инструменты

И стекла, камней,

Кирпича, песка, цемента,

Опытных людей,

Строит он мечеть большую,

Вслед за ней - ещё.

Хлопают и салютуют.

И растёт их счёт.

Режет пред открытьем ленты,

Славой опьянён!

Множится в мозгах студентов

Неуклонно клон.

Как каверны, вырастает

В бедных головах,

Чем весьма напоминает

Губчатость в мозгах:

Заражённые, лежали

Трупы на столах,

Альбион был опечален

Утопал в слезах.

Те погибли, те лишились

Здравого ума,

А стада коров топили,

Рыбе дав корма.

Дохли рыбы - биомусор

В группке островков...

Не позволили индусам

Взять больных коров*,

Может быть, боясь, что срежут

Кожу на торги,

В Керале коров зарезав,

Где коров враги

Управляют красным штатом,

Как в Бенгалии.

Эти штаты - как два брата,

Словно аномалия

Выглядят они на фоне

Индии, коров

Защищающей от бойни

И от мясников.

В этих штатах коммунисты

Ныне у руля.

И растёт коров убийство

В Гоа. Симулякр,

Извините за вульгарность,

Не Фемида - блядь,

Подменившая там дхарму,

Может убивать,

А не защищать невинных,

Чтоб бабло ковать,

Сдох долг Индии старинный.

Могут лишь кричать

О коров защите власти:

"Долг наш - их любить!"

Голосами с тонной страсти,

В Керале ж - валить.

И лидировать в продажах

Кожных торгашей.

Разве кто-нибудь накажет

Этих палачей?

Остров Альбион в тумане

Не подозревал,

Что в столице взрывы грянут -

Мустафы оскал...

Ах, имам, твои советы,

Чем не динамит?

Югнаки, луна поэтов,

В "Даре" говорит:*

"Коль язык излишне гибок,

Он - противник твой

И причина тьмы ошибок

В жизни непростой.

Будь подальше, муж, от лживых,

Длинных языков

И свою судьбу правдиво

Будь прожить готов.

Красота, и уст, и сердца -

Искренность речей,

Благородству, правде верность,

Чистота очей.

Лживость слов - недужность, мука,

Семечко отрав.

Правда - мёд, ложь - горечь лука.

Рот сожжешь, смешав".

Не внимал святым, учёным

Мустафы имам.

Так служил он целям чёрным,

Кровью строил храм.

Не ходил он к проституткам

И не пил вино,

Но, прельщаясь перламутром

Славы, шёл на дно.

Эта слава в поднебесной

Благостной слыла,

Но цветком в саду небесном

Гадостным росла.

Манит слава-проститутка

Храмами куда?

Рос цветок на небе жуткий,

Не цветок - удав!

Бросил Джибриил бессмертный

Взгляд свой неземной

На земную сцену смертных,

Где не тихнет бой.

Оценил значенье слова,

Что имам ронял,

И услышал пенье слова,

Что Аллах сказал.

Отдал нараспев Всевышний

Личный Свой приказ.

Ангел, от того став выше,

Испытал экстаз.

Задрожал от гласа Бога,

Радостно запел

И отправился в дорогу,

Славя свой удел.

Крылья мягко трепетали,

Для великих дел

Дух, не знающий печали,

В нижний мир летел.

Мы о них узнаем позже,

Едет сказа конь.

Дров в камин сейчас положим,

Зацветёт огонь.

Лишь потом он сварит блюдо

Из сырых вещей

И наполнится посуда

Для ума людей.

Глава 2. Заказ в Назрани

Игорь нервно взял мобильник,

Мустафу набрал.

Мча на спутниковых крыльях,

Голос отвечал.

"Как дела, - спросил иранец,

Чем обязан я?"

"В ноябре - заказ в Назрани.

Я объект заснял.

Нет доверья к Интернету,

Вдруг в мой сайт войдут?

Карту и мою дискету

Скоро подвезут".

"Жду курьера. Все устрою.

Помнишь прейскурант?

Взрыв - одно, расстрел - другое", -

Молвил Авджибанк.

"Брат, по прейскуранту живо

Труд твой оплачу

В Таиланде - после взрыва -

Сам я прилечу!"

"Верю я, ты чужд обману,

В слове устоишь...

Всюду я тебя достану,

Коль не прилетишь!"

"Зря меня ты обижаешь

Недоверьем, друг".

"Никому не доверяю,

Люди - свора сук!

Трусы! Их совсем несложно

Смертью запугать.

И кидают всех безбожно,

Как пожрать - предать.

Деньги люди чтут, награды,

Их легко купить.

Лебезят они, как гады,

Если им платить".

Гневно выпалив тираду

(Тембр - гюрза и волк),

Влив в чужие чувства яда,

Мустафа умолк.

Игорь был весьма обижен:

"Я - из своры сук?",

Недоверием унижен,

Словно раб, не друг.

Но ни разу не решался

Спорить с Мустафой -

Из-за денег он братался

С яростным пашой.

В ноябре ангар взорвался -

"Дорогой объект".

Игорь шефу отчитался,

Прикарманив чек.

Шеф назначил ревизора,

Но затем отстал:

На экране вождь террора

Свой теракт признал.

Так пошла работа связки,

Игорь богател.

Золото своей аляски

Взрывом рыл, жирел.

Пушкин в знаменитой сказке

Мудро написал

Про завязку и развязку

Судеб тех, кто пал.

Их, кто в яму пал корысти,

Ждёт в конце урок:

У разбитого корыта

Льётся слёз поток.

Поучительная повесть!

Игорь был жадней...

Всё быстрей сдавалась совесть

Алчности своей,

Слышен крик её из сердца

Редко был. Затем

Вышла совесть, хлопнув дверцей,

Замолчав совсем.

Глава 3. Головоногий олигарх

Игорь, зная олигарха

Близко и давно,

На Канары вёз подарки,

Пили с ним вино.

Олигарх с женою Сарой

В чудном месте жил

И напоминал кальмара,

Щупальца растил.

Головой был на Канарах.

Чтоб сбирать оброк,

Растянул по свету-шару

Руки осьминог.

Он имел российский паспорт

И тьму тем врагов.

Сам на Русь летал нечасто,

Часто слал послов.

От интриг головоногий

Не шутя страдал,

Вечно пребывал в тревоге,

Воинов держал.

Злых обученных японцев,

В ком кипела кровь,

Растерявших чувства Солнца:

Доброту, любовь.

Увлекаемый мечтою

Умножать цифирь,

Спрут одной своей рукою

Присосал Сибирь.

Созерцая с умиленьем

Счёт мошны своей,

Жаждал видеть добавленье

Кругленьких нулей

Вслед за тонкой единицей,

Им дающей вес,

Форму - кругленькие лица,

К жизни интерес.

Присосал завод мильярдный,

Дав шипов и роз.

Был тогда убит коварно

Комбината босс,

Старый член его команды

Пал и и взятку взял.

Став одним из членов банды,

Позже выше встал.

Был завод - не оборонный,

Не ракет завод.

Энску сказочно огромный

Приносил доход.

Журналисты возмущались,

Повели войну...

На кого они напали?

Гуд шмелей слону?

Отгремел скандал известный,

Спрут кусок урвал.

А теперь в своем поместье

Двух гостей встречал.

Игорь с Ибрагимом вместе

Прилетел к нему,

Чтобы обсудить план действий,

Учерняя тьму.

Речь вели о том заводе,

Что отец ракет.

"Я ищу к нему подходы,

Чтоб достать проект

Интересной мне ракеты.

Я не скуп. Займись!

Заплачу большой монетой,

Брат, договорись!"

Олигарх над предложеньем

Начал размышлять,

Запустил людей крученье,

Принялись искать,

Климат узнавать в учёных

Заводских кругах,

Энском доме обороны,

Городских верхах, -

Ключ к сердцам людей искали,

Чтоб открыть канал.

Трое суток пробежали,

Олигарх кивал.

Гость не стал скрывать экстаза.

Отблагодарил:

Ожерельем из алмазов

Сару одарил.

Олигарху из кораллов

Подарил колье,

Что в Париже украшало

Шею Ришелье.

Игорю платил налично,

Долларом хрустел.

И, усевшись в лайнер личный,

В Штаты улетел.

Глава 4. Ибрагим в Энске

Глядя на огни земные

Сквозь полночный мрак,

Ибрагим летел в Россию

Заключать контракт.

Игорь ждал его в столице,

В Подмосковье вёз,

Предложив остановиться

В замке средь берёз.

Он в строительство большое

Много средств вложил,

Что работой подрывною

Плутовски добыл.

Красовался крепость-замок

В молодом лесу:

Вход рычит литыми львами,

Стражи пост несут;

Восемь спален, ванных комнат,

Три гостиных, бар,

Сауна, бильярд, балконы,

Боулинг и парк.

Игорю с женой подарки

Ибрагим вручил.

Русскому звонил канарцу,

Дело обсудил;

Заказал билет. Разделся,

В ванной час помлел,

Франтовато приоделся

И за ужин сел.

Лера, кулинар отменный,

Игоря жена,

Приготовила пельмени

С мясом фазана.

Плов с бараном и инжиром,

Жареных опят,

Пиццу с адыгейским сыром,

Овощной салат,

Жареных морепродуктов.

И салат ИСККОН

Из разнообразных фруктов

С йогуртом "Данон",

Ставший очень популярным

На меже веков

После вкусных и шикарных

Общества пиров.

И готовой снеди с рынка

Подала на стол:

Молока поставив крынку,

В вазах - разносол.

Сало ломтиком - на блюде,

Также сервилат,

Из барана острый студень,

Синенький шпинат,

Нацепила мини-юбку,

Красные чулки,

Красила в цвет розы губки.

Выделив соски,

Блузку над пупком надела,

Модную в Москве,

Розы вставив в волос белый -

Натуральный цвет.

Фиолетовою тушью

Подвела глаза,

Полюбившиеся мужу.

Цвет, как бирюза.

В уши нежные вкрутила

Капли-жемчуга,

В туфельках из крокодила

Спряталась нога.

Получилось, удивила.

Ибрагим нашёл

Женщину довольно милой,

От неё расцвёл.

Выпив для начала белой,

Налегал на плов.

Начал комплименты делать

После трёх тостов.

Игорь тоже любовался

На свою жену,

Позже фруктами занялся,

Взяв салат к вину.

С ней в сознаньи наслаждался,

Предвкушая секс,

И дорожкой занимался,

Насыпая кекс

На блестящий сидиромчик,

Друга угощал,

И вдыхал, как можно громче,

Чем жену пугал.

Стол украшен был искусно,

Игорь - хлебосол -

Соблюдал обычай русский:

Все, что есть - на стол.

Деньги грёб москвич лопатой,

Взятою рукой,

Не скупящейся на траты,

Правда, воровской.

"Наворованную щедрость"

Игорь проявлял.

А, допустим, был бы бедным,

Щедро б угощал?

Славил гость, наугощавшись,

Громко русский стол.

Позже, влипнув носом в чашку,

В зыбкий сон ушёл.

Так вот на Руси - не в шутку

Угощаем гость...

Белый лайнер через сутки

В Энск его принёс.

Переспав с игривой дамой,

К делу приступил.

И с тремя директорами

Сделки обсудил.

Оплатил заводу в банке

На ракеты счёт,

Двум другим платил за танки

И за вертолёт.

С олигархом пообщался

По "трубе" араб,

Сразу вслед за этим взялся

За второй этап.

На слиянье рек пришёл он,

Прямо зашагал.

Чтобы избежать прокола,

Ловко попетлял.

Там прибавив, здесь замешкав,

Он понаблюдал,

Не ведут за ним ли слежку...

Ровно задышал.

Сел в такси, шоферу молча

Адрес показал.

Съел в дороге сочный пончик,

Влил в себя "Байкал".

По звонку на встречу в парке

Вышел человек,

Что был найден олигархом,

Взял у гостя чек.

Круглой суммою согретый,

Сей авантюрист

Обещал проект ракеты

Записать на диск.

Он к директору завода

Прибыл в тот же день,

Заинтриговал доходом,

Что сулила "тень".

Отдал свой приказ директор,

Старый прохиндей.

И пошёл в секретный сектор

Скупщик-вор идей.

Доктор, сектор возглавлявший, -

Поляков Андрей,

Подпись ниже прочитавший,

Не поверил ей.

С главным встретился, но подлый,

Хитроумный босс

Над учёным благородным

Меч интриг занёс.

И учёного мошенник

Грязно оболгал,

"Обнаружив" нарушенья,

Физика прогнал

И ударил присвоеньем:

Ряд работ забрал,

То есть, диск с их изложеньем

Отыскал, изъял.

Так ловкач изобретенье

Доктора украл,

Ибрагиму во владенье

Скоро передал.

Поляков искал защиту,

В ФСБ ходил.

Дело было шито-крыто,

Босс не наследил.

А пронырливый иранец,

Взяв заветный диск,

Пролетев над океаном,

Праздновал свой риск.

Глава 5. Улетевшая ракета

Ибрагим гостил у друга

В Северных горах.

Говорили узким кругом

О своих делах.

Он хвалил друзьям оружье,

Кнопки нажимал.

На экран смотрели дружно,

Мустафа кричал:

"Ах, какие ты секреты

В горы приволок!

Ардаван, бери ракету,

Ставь на свой поток".

Ардаван владел заводом,

Бомбы создавал.

О ракеты производстве

Даже не мечтал.

"Я прошу четыре года,

Чтоб ее создать.

Перестрою ползавода".

"Два! Нельзя нам ждать,

Нам быстрей ракету надо, -

Молвил Мустафа. -

Выпьем за успех джихада

И за халифат.

Фарр исламского народа

В сей ракете, брат.

В ней - знаменье небосвода,

Знак на газават".

Ардаван собрал учёных,

Проведя торги.

Каждый, чем-то обольщённый,

Продавал мозги.

Ум на деньги нынче падок,

Этику презрел.

Маршал, царь диктуют: "Надо

Для державных дел!"

Оппенгеймер, сделав бомбу,

Пожалел поздней:

"Я сорвал с закона пломбу

На беду людей.

Сдавши Пентагону разум,

Гения мозги.

В свет я выпустил заразу

Атомной пурги.

Вот глупец! Я точно душу

Сатане продал,

Сотворив ему бездушно

Жуткий арсенал.

Как вернуть мне к жизни мёртвых,

Как лечить калек?

Для землян я хуже чёрта,

Им испортил век.

Как лазутчик чужеродный,

Мир я отравил!

И уродец водородный -

Сын мой - мир крушил.

Проклинаем и не зря я -

Чёрту поделом!

Гриб клубит мой, распыляясь

Ядерным дождём.

Гриб-уродец, расширяясь,

Землю жрёт огнем,

Острова уничтожает,

Сделав сушу дном;*

Эпидемии рождает

Средь зверей, людей,

Жизнь в страданье превращая

Пагубой лучей.

Отклоняется от нормы

Человека мозг,

Биосфера в страшных формах

Проявляет рост.

Как мне вылечить болезни,

Сделать смехом плач?

Все лекарства бесполезны.

Кто я? Чёрт! Палач!

Строил бомбу для защиты

Родины своей,

Чтоб курчатовскую свиту

Обойти скорей.

А Курчатов - тоже умный,

Свой проект варил,

Собирал людей разумных,

"Слойку" породил.*

Занимаясь обороной

В разных лагерях,

Он и я, как два дракона,

Сеем в мире страх.

Мы, хоть два больших учёных,

Топим мир в слезах,

Близим дни Армагедона,

Порождаем крах!

Генерал диктует: "Нужно

Противостоять,

Мощность нашего оружья

Миру показать.

Сделай, физик, исполина,

И упрочим власть,

Чтобы тот - со знаком минус -

Не хотел напасть".

Порождаем и ...мертвеем,

Глядя на детей,

Термоядерных злодеев,

Губящих людей.

Что же это за проклятье

Бьёт научный мир?

Создает изобретатель

Грозный антимир!"

Ум весомый был в печали,

А когда опять

Бомбу делать приказали,

Он сумел сказать:

"Не продам я для убийства

Мощный интеллект.

Для войны не стану мыслить,

Спрячьте грязный чек!

Мозг потрачу на творенье,

Буду созидать,

Не затем познал ученье,

Чтобы разрушать..."

Ардаван, скупив с планеты

Пятьдесят голов,

Дал им кров, проект ракеты,

Место для цехов.

Всяк работал сверхурочно,

Как он только мог.

Возвели завод сверхточный

И успели в срок...

Марш играл в горах оркестр,

Музыку побед,

В свод стреляли из ракетниц,

Плёл салют букет.

И летели пробки в звёзды,

За хлопком хлопок.

Крики, ликованье, тосты, -

Пировал кружок.

"Мощь потомков Сиявуша, -

Мустафа орал, -

Преумножилась оружьем,

Что наш мозг не знал!

Мы ракеты покупали

Да за три цены.

А теперь свои сковали

Для "святой" войны".

Мы растем и наступаем,

Завоюем свет.

Мир теперь мы запугаем

Тьмой своих ракет!"

И прославил Ардавана:

"Славный патриот!

Ты великий мусульманин,

Строй еще завод!"

Глава 6. Наёмники и война

Самолёты стартовали

С полосы в горах,

Над хребтами пролетали,

Прикрывал их мрак.

Над границей пролетали,

Как через забор.

Тьму наёмников бросали

Вглубь Кавказских гор.

Парашюты раскрывались,

Висли в небесах,

И в наушниках звучали

Бойко голоса:

"Сорок тысяч за победу

Каждому на нос!

Я, когда домой приеду,

То куплю сад роз.

Домик в нём себе построю,

Буду сад растить,

Розы летом и весною

Девушкам дарить".

"Ты, Меджнун, сентиментальный.

Вот придумал... Сад!

Я куплю себе для ралли

Гоночный Фиат".

"Ваш размах не впечатляет,

В воздухе засну!

Я еще раз семь слетаю,

С казино начну".

"Чем расхвастался, зануда,

Лживым казино?

Я возьму завод и буду

Продавать вино.

Девять ходок - за спиною,

Девять - дальше ждёт.

Капитал себе удвою,

Видимо, за год".

Нет когтей и клювов грозных,

Ранец лишь висит, -

Старший зверь во тьме подзвёздной

Над землёй парит.

В ранце - динамит, гранаты,

Пулемёт складной...

Приземляются солдаты

В местности глухой.

Вниз спускается колонна,

Авджибанка рать,

И разит солдат наёмный,

Труд его - стрелять.

Он колодцы отравляет,

В плен детей берёт,

Здания, мосты взрывает,

Нефтебазы жжёт.

Он разит солдат российских

Штормовым огнём,

Доставляя боль их близким,

Шлёт гробы в их дом;

Шлёт безруких и безногих

Славных сыновей,

Дав коляску им в дорогу,

Пару костылей;

Шлёт болеющих от ядов

Химвеществ - фаланг -

Отравляющих снарядов

Современных стран.

Сколько гадкого оружья

Человек земной

Создал мозгом для удушья

Нации чужой!

Разрывные пули, газы,

Всякие грибки,

Разносящие заразу

Через ветерки.

Через пищу, через воду

Наступает мор.

"Я больна!" - кричит природа,

Вторит ген: "Я хвор!"

Беспринципны воеводы,

Шествует война,

Ждут, что битвы их свободой

Наделят сполна.

И рождаются уроды,

Ведь отравлен ген,

Множится мутант в народах

И олигофрен.

Всё идёт, гремит сраженье

Множество веков

За владенье наслажденьем

Средь земных сынов.

Оборона, нападенье...

Пулеядробол.

Не лемур наш современник,

Человек -не гол.

Защищают обладанье

Иль его хотят -

Лупит землю бич страданий!

Где удар, там ад.

Строят планы барбаросса

Черные царьки

Сильным, но гадливым мозгом

И ведут полки.

Уводя мужчин на бойню

От семьи, любви,

Промысел ведя разбойный,

Топят их в крови.

А найдут ли люди счастье,

Злобствуя и мстя,

Разжигая распрей страсти,

Гнев не укротя?

Коль возьмут они для дела

Солнышка пример,

Что эпохам разным грело

Из далеких сфер,

Не взирая на их вкусы,

Нравы и закон,

Не вникая, кто здесь русский,

Ирокез, гурон,

Осетин, грузин, чеченец,

Белорус, индус,

Негр, американец, ненец,

Серб, хорват, француз, -

Лишь тогда возможно в мире

Людям пребывать

И в живом планеты тире

Перестать стрелять.

Говорит язык речистый:

"Странны Вы, поэт,

Сколь пыталось утопистов

Сделать мирным свет?"

Да, Вы правы, но надежды

Факел в них блистал

И горели блеском вежды,

Словно тронный зал.

Были, правда, утописты,

Ведшие к войне,

Сами жизнь вели в нечистом,

Иллюзорном сне.

Кто не вёл, давал надежду -

Веру в высший мир -

Счастья океан безбрежный,

Чувств высоких пир.

Так что эти утописты

Пользу принесли -

Следуя им, люди чисто,

Мирно жить смогли.

Глава 7. Возмущённый ангел

Ангел, движимый приказом

Своего Отца,

Напрягал свой мощный разум,

Разум мудреца.

Глазом в Энск смотрел одним он,

А вторым - в Иран,

Третьим целил в Ибрагима,

В ум его и план.

Ибрагим родил идею

Первой пострашней,

Подорвать в Москве затеял

...Кремль и Мавзолей.

С олигархом созвонился,

Пригласил в свой дом,

С Игорем договорился,

Чтоб напасть втроём.

Ангел крайне возмутился:

"Не бывать тому!

Я не зря с небес спустился,

Наступлю на тьму!

Группку черных лиходеев

Я не пощажу

И за дерзкую идею,

Строго накажу!

Тьму до капли не рассеешь,

Без неё - никак.

Эй, дружок, хватай злодеев!"

Подал чёрту знак.

Отдал тёмный честь хвостищем,

Обещанье дал:

"Я исполню всё, дружище!"

И стремглав помчал.

Удивительно устроен

Этот странный мир -

Черно-бел и многослоен,

Донор и вампир.

Доброю своей рукою

Силу мир дает,

А другой рукою - злою -

Кровь у нас берет.

Кто загадку разгадает,

Кто найдет ответ?

Что за жизнь у нас двойная,

В чём её секрет?

Почему подумал ангел,

Что без тьмы - никак,

Что у света есть изнанка -

Хитрый властный мрак?

Часть четвёртая. Вмешательство Джибриила

ВМЕШАТЕЛЬСТВО ДЖИБРИИЛА

0x01 graphic

0x08 graphic
Глава 1. Чёрт в Москве

Чёрт на Сретенку спустился,

Заглянул в окно

И невольно опьянился

Звуковым вином.

Штраус лился, и Мадонна

Пела в унисон,

Уносила тембром томным

В половой полон.

Вызвал в чёрте хит певицы

Возбужденья ток,

Но решил он отрешиться,

Чувства сжал в комок.

"На работе возбуждаться, -

Див считал, - абсурд.

Надо делом заниматься!"

Чёрт воскликнул: "Чур!"

Много формул из шаманства

Знал волшбы знаток.

Находясь в Москвы пространстве,

Русское изрёк.

Легковесной невидимкой

В комнату влетел.

Стол узрел в табачной дымке,

На диван присел.

Прилетел плести интригу,

Ссорить москвичей.

Пировали шеф и Игорь,

Жёны, круг друзей.

В ухо первому рогатый

Вкрадчиво шептал:

"Пусть ты шеф, тебя слуга твой

Всё же обскакал!

У Петрова - круче хата

И жена милей,

Ты зажиточен - богат он!

Разве ты глупей?

Служащий! Не нувориш он!

Как сумел скопить?

Ты вот трудишься, корпишь всё,

Много ль смог нажить?

Почему б тебе интрижку

Здесь не заплести,

Не устроить заму крышку,

Ямку на пути?

Ам! Петровскую коврижку

В рот не положить?

Разве Игорь не воришка,

Грех ли разорить?

Был отец его закройщик,

Мать - всего швеёй,

Как же зам твой смог построить

Замок под Москвой?

Трёхэтажный еврозамок -

Девятьсот кубов!

В месяц брал по килограмму

Золота Петров?

Нет, сто тысяч получал он,

Ты - сто пятьдесят.

Ты - беднее, пусть начальник,

А твой зам - богат!"

Спирт способствовал настрою,

Шеф сглотнул совет

И решил: "Я всё подстрою,

Сочиню навет.

Словно адъютант Отелло,*

Я свяжу силок,

Заведёт Лубянка дело,

Суд швырнёт в острог.

А твою жену и деньги

Просто захватить.

Им найду я примененье,

Буду с ней дружить.

А свою запру супругу

В сумасшедший дом.

Как тебе придется туго!

Ну и поделом!"

Обработка завершилась,

Чёрт лететь решил.

А окно уже закрылось.

Облик он сменил.

Прыгнул, в нитку превратившись,

В телефонный шнур.

В таксофонной будке вышел,

Крикнув слово "чур".

Взмыв к беседующим звёздам,

Курс на запад взял.

На один Канарский остров

Строить кознь помчал.

Глава 2. Джибриил, учёный и журналист

Шефу Игоря внушая

Дьявольский соблазн,

Чёрт работал, исполняя

Ангельский приказ.

Чёрт у Бога в услуженьи...

Прав ли автор здесь?

В приложеньи объясненье

Этой темы есть.*

Ангел мыслил об учёном

(Что с завода прочь

Изгнан был своим патроном)

И желал помочь.

В энской прессе был заметен

Журналист Орлов,

Джибриил его отметил

За правдивость слов.

Он писал бескомпромиссно,

С фактами дружил,

Репортёрству бескорыстно

Молодёжь учил,

Что работала в газетах

И свои статьи

Приносила для пометок

Знающему стиль.

Мысли в сны его вливая,

Мудрый Джибриил,

Полякова защищая,

План ему внушил.

Ангел, выбирая душу

Для контактных снов,

Знал, что два мужчины дружат

Крепко и давно.

Стал ругаться правдолюбец,

Вспомнив чёрта мать:

"Гения придурки рубят,

Нужно выручать!

Чёрной плёнкой застелила

Зависть им глаза.

Мироеды, тормозилы!

Врежу им под зад!

Даже пусть и не смогу я

Одолеть воров,

В нём дух стойкости раздую -

Щит от грязных ртов.

Да ужель стране не нужен

Этот интеллект?

Всероссийский разум рушит

Век за веком бег.

Сколь же разлетелось русских

По миру мозгов,

Сколь сгноили их в психушках

Козни дураков?

Друг о воровстве секретов

Прямо заявлял.

А Полётиков - директор,

На сигнал чихал.

Друга моего уволил,

Труд его забрал.

Попросил кого-то, что ли,

Или сам украл.

Опасаясь особистов,

Полякова съел.

Явно что-то там нечисто!"

За бумаги сел.

Съев приманку - чаевые -

Словно хариус,

Их собрал и тайно вынес

Архивариус

Комбината обороны.

И пошел процесс:

Дедуктиный, монотонный.

Журналистский крест

Временами призывает

Брать воров за нос,

Процветать им не давая

И лупя под хвост

Резкой, грамотной статьёю,

Где остёр сюжет,

Что их происки раскроет,

Выведет на свет.

И опасность здесь таится,

Журналистский риск.

Может головы лишиться

Смелый журналист.

Путь расследованья сложен,

Как в горах маршрут.

Лишь за слово кривды может

Он попасть под суд.

Либо штрафом откупиться,

Либо в зону сесть,

Должен правильно он биться,

Помня слово честь.

Факты, мысли, аргументы

Выстроить, как взвод

Перед битвой с интервентом,

Чтоб спасти народ

От бесчинства алчных гадов,

От разбойных свор.

Вкус победы очень сладок...

Дама - репортёр -

Оскорбленья яд отведав,

Честь уберегла.

Над Киркоровым победу

Одержать смогла.

Заплатил он, извинился,

Тоже честь сберёг.

Меж людьми восстановился

Равновесья ток.

Пусть он стал большим артистом,

Как Арктур сверкать,

Маленькую журналистку

Начал уважать.

Вкус победы был Орлову

С юности знаком,

Дал себе однажды слово

Крепким стать бойцом.

В секцию пришёл и начал

В ней, как бык, пахать.

И пришла к нему удача,

Начал побеждать.

В классике достиг прогресса

И к ковру прижать

Многих смог. Стал кэ-мэ-эсом,

Стал тренировать

На общественных началах

Школьников Орлов.

Так немало воспитал он

В классике борцов.

Эта группа посещала

Массу городов

В дни каникул и сорвала

Множество призов.

Тьму соперников Орлову

Выдала судьба!

Вылив колокол из слова,

Он гремел в набат.

И, бывало так, что там, где

Следователь - пас

И бессилен некой банде

Доказать свой класс,

Мог Орлов прийти к успеху,

Вору дать урок.

Суд судил его, вор ехал

Отбывать свой срок.

В основном-то, людям - жутко

В бой такой вступать.

Свой мирок - такой уютный -

Этим разрушать.

И опасность есть за это

С зубками добро

Получитьудар стилетом

Или в грудь перо.

И немного в мире нашем

Истых смельчаков,

Изгоняющих из башен

Тёмных колдунов

Или бьющихся с ворами.

Славу им поют

Служащие богу Яме,

Чья работа - суд

Над лукавым, лживым людом,

Жаждущим легко

Сделать что-то типа чуда,

Обманув закон.

Чудо в том, что плата - выше,

Чем объём работ

И приходит враз, как свыше.

Будто, кто даёт,

Управляющий судьбою.

Может вор считать,

Что ему лучит звездою

Свет фортуна-мать.

Он с удачею играет,

"За рога берёт",

Ей навязывать пытаясь

Воровской расчёт.

Доброю её считает,

Любящей помочь,

А она нередко злая,

Как глухая ночь

Непогоды в Гималаях

С ветром и дождём,

Что поют, не умолкая.

Деревянный лом

Создаёт жестокий ветер,

Треск то тут, то там.

Солнце и луна не светят,

Съев клоназепам,

Спят под толстым одеялом

Серых, ватных туч.

Иногда слышны обвалы

Щебня с гордых круч.

Индра бьёт по таблам рая,

В такт игре своей

Цветомузыкой мигает,

Как крутой диджей.

Вспышкой цвет опережает

Грома барабан,

Звук и свет объединяет

Ум в совместный план.

Человек в горах не хочет

За порог - мокреть,

На тропинках - скользко очень,

Можно загреметь,

С боем Индры гармонично

Что-нибудь сломать,

Стоном, криками ритмично

Богу подвывать...

"Вор, из нас кто вышел первым,

Что же ты молчишь?

Не обманешь злую стерву

И не подчинишь!"

И, виляя, как макака,

Точкой номер пять,

Обернётся автозаком,

Станет охранять

От дальнейшей неудачи,

Отобрав сады,

Где осужденный "батрачил",

Собирал плоды.

Вот такая незадача.

Жертв уж не найти,

Про роман воров с удачей

Хватит речь вести.

В общем, опыт многогранный,

Смелости запас,

Закалённый полем брани,

Дал Орлову класс

Для участия в сраженьях,

Стал Орлов силён.

И особым настроеньем

К битвам вдохновлён:

"Будет бой, а мне не страшно.

Я не пропаду.

Трусости не сдаться важно,

Чтоб не быть в аду

Униженья от насилья.

Страху не давать

Нам сковать свободы крылья,

Что не даст летать.

Это - рабское сознанье,

Смелости в нем - ноль.

Жить со страхом - наказанье,

Вечной жертвы роль.

Если ж дух собрать, стараясь

Жертвою не быть,

Нападая, защищаясь,

Можно победить".

Журналисту пригодился

В сотнях разных дел

Этот опыт. Ведь чинился

Часто беспредел.

И в советском коллективе,

В СНГ потом,

Человек несправедливый

Мог своим постом

Злоупотреблять, стараясь

Высить свой доход,

Тормозя дела, снижая

Их нормальный ход.

А газете доверяло

Большинство людей

И нередко обращалось

За поддержкой к ней.

Знал Орлова губернатор,

В здании одном

Им пришлось работать как-то,

То был исполком.

Офис, заплатив монету,

Для Орла сняла

Там московкая газета

И игру вела

Партии одной известной.

Ангел оценил

Журналиста силу, честность

И в раппортах влил*

В журналиста разуменье,

Аргументов строй,

Дух к серьёзному сраженью,

Боевой настрой.

И не помня, как влияет

Ночью Джибриил,

Мастер прессы, размышляя,

План борьбы развил.

Ознакомившись с делами,

Принялся писать

И обширными статьями

Друга защищать.

Поляков, сибирский гений,

Дух свой укрепил

Для логических сражений

И в суды ходил,

Чтоб своё изобретенье

Получить назад.

Взялся за его спасенье

Умный адвокат.

Но не вышло в сложной тяжбе

Всё же победить,

Босс купил судью, присяжных,

Иск сумел отбить.

Доктор, жертвой став охоты,

Гнев свой укротив,

Стал искать себе работу,

Но не смог найти.

Позаботился об этом

Мафиозный босс,

Наложив кругом запреты

С помощью угроз.

В Энске он имел влиянье,

Был почти что мэр,

Отдал чёрту на закланье

Множество карьер,

С губернатором был дружен,

Знал всех воевод,

Что катили за оружьем

На его завод.

Губернатор уважаем

Не был - вор, синяк,

По лесам и по лужайкам

Побродить мастак,

В заповедных рощах вскинуть

Новое ружьё

И толпой стрелять невинных:

Птицу и зверьё.

А в охотничьем коттедже

Позже отдыхать:

Маленький уездный брежнев

Вышел погулять...

Зашумели ветры сплина,

Доктор их отдул,

Не ушел в безумно-синий,

Пасмурный загул.

По утрам, открыв тетради,

Продолжал труды.

На игру фортуны глядя,

Взвешивал ходы.

Первый ход - умчать в столицу,

А второй - в Сургут,

Третий - ехать за границу,

Где друзья живут.

На события взирая,

Ангел Джибриил,

Полякову сострадая,

Так благословил:

"Эту душу откровеньем

Я вознагражу,

В теоремы разрешенье

Мысль её свяжу.

Триста сорок лет решенье

Скрыто под замком.

Дам ему во сне виденье,

Смысл раскрою днём.

Утром, съев нехитрый завтрак,

Сядет за труды,

И займусь я переплавкой

В мысль "ночной руды".

Дам ему к решенью шифр.

Доказательств блок

Ровными столбцами цифр

Ляжет на листок!"

Глава 3. Любовь Сары к олигарху

Сара к Богу тяготела

Больше, чем супруг.

В микве омывала тело

В обществе подруг.

Каждый месяц погружалась

В чистый водоём,

Думы и дела бросала,

Чтоб омыться в нём.

Платье с кольцами снимала

После красных дней,

С вдохновением ступала

В благостный бассейн.

Этим совершала твилу -

Погруженья чин,

Одновременно молилась

За своих мужчин.

За своих близняшек пару,

За отца Цура,

За супруга, молвя с жаром:

"Дай им, Бог, добра! "

Цур был набожным евреем,

Букву Торы знал,

Заповеди Моисея

В жизни соблюдал.

Подавал калекам, нищим,

В шабат отдыхал,

Лишь кошёрную ел пищу,

Трефу не вкушал.*

Вёл артель ловцов омаров,

Нефть свою качал.

Это он поймал для Сары

Мужа - богача.

Сару с женихом богатым

Обвенчал раввин,

Покрывал их над квадратом*

В храме балдахин.

Дорогую ткань держали

Крепкие шесты,

С балдахина вниз спускались

По шестам цветы.

Молодым вино подали,

Спели Торы стих.

Вместе чашу распивали

Сара и жених.

Их контракт на арамейском

Громко прозвучал.

Чтя обычай иудейский,

Олигарх сказал:

"Обеспечивать супругу

Буду я всегда,

Смерть когда загонит в угол,

Буду и тогда.

А до смерти одночасной

Много зашибу,

Я платил за безопасность,

Взяв себе судьбу.

Ею я оберегаем,

Как в загоне бык.

Власти неба защищают

Каждый жизни миг.

Только раз здесь дозволяем

Наш предсмертный крик.

До него лишь устрашает

Смерти ложный лик.

Сад судьбы оберегают

Солнце и Луна.

Эту плошадь окружает

Мощная стена,

Где душа всегда согрета,

Есть в теплице свет,

Кстати, мне сказал об этом

Северный поэт.

Судьбы здесь произрастают,

За стеной же - мрак,

Жизнь без правил и иная,

Там живёт бедняк,

Что не смог купить кассету

И в неё войти.

Я за встречу с тем поэтом

Виллой заплатил.

Чтобы смог он жить южнее,

Больше фруктов есть

И с философом-евреем

За скамейку сесть.

Я бы тоже с ними рядом

Иногда сидал,

Получал свою награду

За достойный дар.

Слушал их бы. Страх миражный

Прочь бы уходил.

Не бывает смерти дважды,

Я одну купил.

Потому и не боится

Смерти человек.

В банке неземном хранится

Чек его на век,

Предначертанный судьбою,

Славной или нет.

С длинною - в сто лет тропою,

Краткой - в двадцать лет.

Царской или ординарной,

Грязной иль святой,

Героической, кошмарной,

Хмурой иль хмельной.

Сколь платила Клеопатра

За судьбу Иштар?*

Сколько взяли с Бонапарта

За победный марш?

До рожденья в человеке

Этом я искал

Жизнь и был в видеотеке,

Ролик выбирал

Из сценариев различных -

Судеб для людей.

Сару оценил, как личность

До знакомства с ней.

В эту мистику я верю,

Это было так.

Выбрал эту жизнь еврея,

Выбрал с Сарой брак.

Сара - злато высшей пробы,

Я узнал тогда.

Будем мы дружны до гроба,

Не разлей вода.

Я солидное наследство

Саре предложу,

Крупные невесте средства

Щедро откажу.

Ну, а если между нами

Клин вобьёт развод

И различными путями

Жизни поведёт,

Все равно тебя, о Сара,

Обеспечу я,

Как гласит закон наш старый.

Вот рука моя!"

Сара обещала верность

И любовь дарить,

Алча этого безмерно,

Жаждала служить.

Вслед стакан с вином разбился,

Наступал супруг

На осколки; громко лился

Поздравленья звук.

"Мазел тов!" - родня кричала.

Заходила в дом.

Новобрачных оставляла

В комнате вдвоём...

Сара жизнью воплощала

Верность одному,

И в уме не изменяла

Мужу своему.

Ведь особою питалась

Темой, впав в мечту:

"С ним одним, как с идеалом,

Счастье обрету.

Без супруга не желаю

В этом мире жить.

С ним одно мы составляем.

Как разъединить?

Для меня мой милый - лебедь,

Без него мне - смерть.

Я пойду за ним на небо

Либо в ада твердь!"

Сара слышала былину

О любви такой...

Покидал жених дивчину,

Призванный войной.

Молвила она, рыдая:

"Мы в одно слились.

Пусть сейчас нас осуждает

На разлуку жизнь,

Сердцем буду вечно рядом,

В нём султан горит.

Нашим чувствам нет преграды,

Смерть не разлучит!"

Принц поехал к полю боя,

Севши на слона.

С ним была жена душою

В бдении и снах.

Образ милого держала

В мыслях каждый миг,

Неустанно рисовала

Благородный лик.

Время двигало фигурки

В клипах быстрых дней

И с людьми играло в жмурки,

Спрятав дни смертей.

Кто из смертных тайну знает,

Ведает о том,

Где косая поджидает,

За каким углом?

Ясным, теплым днём царевна,

Просияв, легла,

Спела песню задушевно,

Сладко ...умерла.

Во дворце ударил тотчас

Заунывно гонг,

Не смолкал три дня и ночи

Женский плач и стон.

Через сутки с поля битвы

Прибыли гонцы...

"Принц успел к своей Савитри!.." -

Вздрогнули отцы.

И для верной пары пламя

Развели одно.

Так прокатывает с нами

Рок своё кино.

Жизнь ушла в одно мгновенье

В разных сторонах,

Но слились тела в сожженьи,

И смешался прах...

Сара с юных лет мечтала

О любви такой,

Олигарху помогала,

Дом вела большой.

Раз ей сон приснился страшный:

Чорт в их дом пришёл

И с японцем - старшим стражем -

Разговор завёл.

В страхе, словно бы, из гроба,

Поднялась она.

Отливала красной кровью

Цельная луна.

Тишь плыла над домом, садом,

В будке страж сидел,

Неподвижным, бодрым взглядом

На дисплей смотрел.

Сара, бодрствуя, лежала,

Страхами полна,

Саваофа призывала:

"Дай защиту нам!"

Утром с мужем сели в яхту,

Друг их пригласил,

На Канарских островах он

Тоже дом купил.

Глава 4. Президент защищает учёного

В США умчал ум светлый,

Прочь от земляков,

Кров найдя себе в Сиэтле,

Доктор Поляков.

Драгоценный самородок

В знаньи цифр и сил,

С боссом энского завода

Он в конфликт вступил;

Уступил в борьбе неравной,

Но не унывал:

"Я лишь рядовой, бесправный

Интеллектуал.

Как банально! Я обычный

И очередной.

Нужно не впадать в трагичность

И найти покой".

Русским продавцом брильянтов

Был он приглашён

В дом - приют для эмигрантов

С ленинских времён.

Думал: "Мне нельзя сдаваться,

Нужен сильный ход.

В шахматах турниры длятся

Более, чем год,

Если их по переписке

Игроки ведут.

Низки проигрыша риски

Есть запас минут,

Позволяющих копаться

В книгах и ходить

В секцию - ума набраться

И совет спросить.

Тот смеётся, кто последний,

Эндшпиль - впереди.

Страх пред проигрышем - бредни,

С ним не победить.

Босс Полётиков победу

Чувствует сейчас,

Я отвечу мироеду

В судьбоносный час.

А пока займусь работой,

Мне неплохо здесь.

Уважение, забота,

Состраданье есть.

Русский дом, но за границей

И семья дворян,

Тут успевших поселиться

Прежде октября,

Съевшего добро богатых,

Сын-вампир - отца;

Свергшего аристократов -

Школьник - мудреца.

Эго русское восстало

И сказало: "Я

Много лет, как раб, пахало,

А моя семья:

Ум, душа и высший разум

Ехали на мне,

Как лиса - на волчьей базе -

На его спине.

Пусть небитый станет битым,

Больше не везём.

Бьет элиту "аэлита",

Лупит всем гуртом.

В коллективе много силы -

Перевертим крест,

Вдавит меньшинство в могилу

Большинства наш пресс.

Надоели небылицы

Царского герба.

Слазь хитрющая лисица

С моего горба".

Эго ложное наглеет -

Новый царь страны.

Воцарился мир плебеев.

"Все теперь равны!"

Корень ног в тазу мокреет,

Там и голова,

Умный и дурак имеют

Равные права.

Швондер с психикою стада,*

Кобеля, стоит

С доктором разумным рядом,

Ряд легко равнит.

При царях разнились в мере

В Думе голоса

И на выборах имели

Разные веса.

А сейчас равны. И низший

Ищет шанс такой

Тех, кто опытен и выше

Низвести на свой

Уровень горизонтальный -

По земле - ползком.

И авторитет вербально

Мажет он дерьмом.

Трудно быть авторитетом

В знаниях, во всём.

Нигилист унизить метит

Каждого плевком".

Он на выборах такие

"Получил" права,

Одобряемый Россией,

Что дала штурвал

Демократии модерна.

Наш ли это путь?

Может, к Ведам, вечно верным,

Нам страну вернуть?

Принимая во вниманье

Взор последних лет,

Достиженья их, познанья.

Выстроить макет

Дома ариев державы,

Сесть так на коня,

Ведь модерна ржаво право -

Тонкая броня

Для страны,что всех огромней

Из земных земель.

В час, когда так неуёмно

Царствует модель

Демократии модерна,

Мелкой и хромой,

Утвердившей низкомерность

Нравов; и застой

В сфере духа, роста счастья, -

Мелок человек,

Поделил себя на части,

Устремившись в бег

За успехом накопленья

Матерьяльных благ,

Посвятив себя круженью

Вкруг кола осла.

Этот кол - модель успеха,

Он - не натурал.

Для богов и фей - потеха,

Всход на перевал,

За которым, будто, счастье.

Но напрасен всход.

Пред вершиной ждёт напасть всех -

Там палач живёт.

Забирая всё, он мучит,

Поломав подъём.

Каждого бросает с кручи

Вниз с пустым мешком.

И хохочут феи, боги

Над большим глупцом.

Вновь вначале он дороги

И ведёт подъём,

Вновь в успеха образ входит -

Стряпанный магнит.

Глуп, другого не находит,

За рублём бежит,

Чтобы тратить, ошущая:

"Я - крутой мужик.

Капиталом управляя,

Я с баблом велик!

Деньги мне дадут свободу,

Уваженье, вес".

Подчиняется он коду,

Что в сознанье влез

Сквозь газеты, телевизор,

Интернетный сайт:

"Кто не тратит деньги - мизер

И лентяй, слюнтяй.

В общем - неудачник, лузер,

Счастья не нашёл.

В жизни парень - не искусен,

Жертва, не орёл.

Золотом купюр могучих

Парень не блеснёт,

Женщину, одну из лучших

В жёны не возьмёт.

Не помчит на Ягуаре

На прогулку с ней.

В дорогом престижном баре

Не возьмёт коктейль.

Глупый, слабенький мужчина!

Где же твой успех?

Нет, не стал ты властелином

Жизни. В людях смех

Беднотой своей рождаешь!

Можно ведь, пойми,

Ссуду взять, проблем не зная,

Так сходи, возьми.

Заложи свой дом и дачу,

Где живешь сейчас,

Сразу станет все иначе

В тот же самый час.

Станешь модным, засверкаешь

И заговоришь,

Как кинозвезда и раем

Женщину прельстишь.

Повезёшь её по клубам,

Их покажешь блеск,

Купишь ей из барса шубу,

Парочку колец.

Зажигай, оставь слюнтяйство!

Что ж ты не богат?

Это просто разгильдяйство!

Исправляйся, брат..."

Нет теперь квартиры, дачи,

А долгов - шелка.

А судьба, как дхарма клячи,

Жизнь так нелегка.

Сколько мужиков ловилось

В кодовый силок?

И в три дня всё просадило,

Их залог утёк.

Три денька побыл он мачо

Или пару лет,

Гобсекам продал удачу,

Стал немилым свет.

Как в долгах ты будешь счастлив?

Всё одно - в плену.

Ведь душевное ненастье

Даст тебе вину.

Как ты будешь жить с виною,

Кто тебя простит?

Зря, надут чужой игрою,

Брал ты депозит.

"Счастья нет без денег траты!"

Этому не верь.

К счастью много троп поднято,

Не одна лишь дверь -

Та, которая всех ближе,

Это только код.

Начитайся мудрых книжек,

Скоро код снесёт

Знаний истинных волнами,

Льющими на скат

Сокрушительным цунами,

Что вершит возврат

Мусора нечистым людям,

Гадящим в моря...

К счастью путь найдёшь без ссуды,

Удовлетворя

Ум свой поиском широким.

Множество дверей

Ты найдешь в трудах высоких,

Став мудрей, смелей.

Отвлеки ум от программы,

В ум внедрённой твой,

Словно поводок, чтоб в яму

Долга пал слепой.

Это всё твоя привычка -

Слушать большинство.

Сам ты - птичка-невиличка,

Ищешь тождество

В коллективе, чтобы выбрать

Для судьбы тропу.

Если большинство ошиблось,

То и ты лопух...

Поляков мечтал вернуться

На родной завод

И в работу окунуться,

Ум пустив в полёт.

Думал доктор о ракете,

Что ушла в Иран.

Он её уже приметил

В арсенале банд:

"Как рисуются ракетой,

Показали взрыв,

Этим актом на планете

Остров покрошив,

Утонувший в океане!

Есть на карте - нет

На воде. Остались камни

И песок на дне,

Корни и обломки веток,

Косточки плодов,

Также кладбище скелетов

Обезьян, слонов.

Не ошибся - так же светит.

Тот же колорит.

Форма взрыва - как беретик -

Тот же самый гриб".

Как-то вечером учёный

Ноутбук открыл

И письмо владельцу трона

Складно сочинил.

Прочитал его посланье

Президент страны.

В Энске провели дознанье,

Вор забыл про сны.

Был смещён рукою властной

Оружейник-вор,

Из Москвы дул ветр ненастья,

Вылетел как сор.

Поляков в Сибирь вернулся

(Путин пригласил),

Он на недругов не дулся,

Труд возобновил

Над старейшею задачей

Математиков.

Волю, разум озадачил

Доказательством.

И пробрался в сердце темы,

Встал на пьедестал, -

Мировую теорему

Гений доказал.

Коль, забросив труд, учёный

Тяжбой увлечён

И, обидой удручённый,

Рок ругает он,

То не может дух, вниманье

Поиску отдать

И законы мирозданья

Людям открывать.

Поляков забыл про ссоры

И мирской шаблон.

Игнорируя лай своры,

Смог открыть закон.

Он не просто был доволен -

Счастье ощутил!

Так свою исполнил волю

Щедрый Джибриил.

Журналисты восхваленья

Мэтру принесли,

Мир учёный поздравленья

Слал со всей земли.

Поднят мудрою игрою

Запредельных сил,

Презентацию устроить

Поляков решил.

Он подумал: "К сожаленью,

Голос их молчал

В час, когда я был в гоненьях,

В чёрный лист попал.

Но, однако, оставался

Журналист Орлов, -

Как бесстрашный лев сражался

С джунглями волков.

Презентацию доверю

Провести ему,

Он всегда был правде верен,

В дни торжеств и смут".

Говорил он про Орлова:

"Это - ас борьбы!"

Вспоминались Полякову

Сцены из судьбы.

Глава 5. Сибирский целитель и журналист

Человек-библиотека

Рядом с Энском жил,

Необычный старый лекарь.

Дух и плоть целил.

Нет в больнице кабинета,

Знахарь на дому.

Мэтр с Орловым как-то летом

Ездили к нему...

"Самодельщина какая!

Что за врач такой?

Что себе он позволяет?

Эдакий святой!"

Был присущим сей ход мыслей

Группе докторов,

Над целителем нависли

Льдины лживых слов.

Спор в российской медицине

Некогда зажжён,

Дискутируют поныне

Люди с двух сторон.

Кто ходил в МедВУЗ учиться,

Получил диплом, -

Те врачи в земных больницах

Царствуют потом.

База знаний их - бетонный,

Признанный канон:

Книги, методы учёных,

Задававших тон

В двух столетиях последних,

С долею основ

Из работ учёных средних,

Древних ли веков.

Но помимо этой базы

Есть ещё одна,

Говорит о чакрах, сглазе,

Толкованьи сна,

О влиянии браслетов,

Талисманов, гемм,

Благовоний, самоцветов,

Йоговских систем,

О леченьи голоданьем,

В прошлое прыжком, *

Сеансами на расстояньи,

Древним звуком "Ом",

Низкой зёрнышек защитных,

Жертвенной золой,

Благостным постом, молитвой

И святой водой.

Применял седой целитель

Много редких сил,

Был в народе знаменитым,

Хорошо лечил.

Из особых компонентов

Зелий не мешал,

Не касался пациентов,

Мазей не давал.

На живого или фото

Взгляд направив свой,

Волей проводил работу,

Бил в очаг больной.

Чем борол болезни лекарь,

Многим невдомек,

Как-то рвал из человека

Хвори корешок.

На восьмой десяток деда

Время привело,

Знал ученье Аюрведы,

Рун старинных слог,

Изучал труды Тибета,

Библию, Коран,

Знал сибирские секреты,

Что открыл шаман.

Много ведал, много делал,

Денег не просил.

Хворь из люда прочь летела,

Здравый дух входил.

Люди часто восклицали:

"Будешь жить в раю!"

И рубли ему давали,

Чтоб кормил семью.

Но не всем в районе было

От того тепло,

Ведьма Зависть змейкой вилась,

Измышляя зло.

Важный доктор эту кобру

Стал в груди растить,

Поджидал момент удобный,

Чтобы укусить.

"Кобра! Как его сразишь ты?

Ведьм сейчас не жгут,

В колдовстве не обвинишь тут,

Не признает суд.

Шарлатанство как пришьёшь здесь,

Зачеркнёшь закон?

Бланк лицензии надёжно

Штампом закреплён".

Кобра: "Заберём участок,

Времечко - к тому,

Есть юрист у нас, горазд он

Свет закрасить в тьму.

В море права - осьминог он,

В джунглях права - лис,

В праве чёрт сломает ногу,

Но не наш юрист.

Он другим сломает ноги,

Их грешки сочтёт

И свидетелей, вещдоки

За рубли найдёт!"

Доктор говорил юристу:

"Что нам предпринять?

Может, там с землей нечисто,

Шансы есть отнять?

Покопайся с разуменьем,

Почву подкопай,

Поиграй воображеньем,

Людям дай на чай.

Надо больше - дай на водку,

Больше - на коньяк!

Целься верною наводкой,

Чтоб не встал наш враг.

Пятое с тобой имею

Дело я сейчас,

Убеждён, что ты сумеешь,

Выручал не раз".

И на лекаря насел тот,

Скользкий пункт нашёл,

По нему состряпал дело,

Что-то там приплёл...

Будто бы в Сибири тесно.

"Стал" свой дом чужим.

Взялись отбирать поместье,

Где полжизни жил.

Он сказал: "Не сдвинусь с места,

Можете стрелять!"

И смирил себя с арестом,

Чтобы не страдать

От боязни - вдруг приезда

Тех, чья власть - вязать.

В офис к тигру прессы съездил

Правды поискать.

Лекарь слышал об Орлове,

Тот известен был

Тем, что верен делу, слову,

Многих защитил.

Не дарами вдохновлялся,

Чаще люд простой

За подмогой обращался -

Тигр бросался в бой.

Он за справедливость дрался,

Ей служил одной.

Если кто-то притеснялся,

То терял покой.

Смелый голос: "Защити их, -

В нём задорно пел, -

В том твой долг, борец, грехи их -

Это беспредел".

Полякова пригласил он:

"Съездим к ведуну!

И его оценим силу,

Я возьму жену.

Попрошу, чтоб полечил он

Боль в суставах ей.

Способа проверить силу

Мага нет верней.

Алла много мне служила,

Я несу свой долг,

Боли снять я должен милой,

Дед в том знает толк".

Поляков тогда подумал:

"Почему бы нет?

Съезжу и развею думы.

Интересный дед!"

И отправились с Орловым

И его женой

В старое село Грибково

С улицей одной.

Аллы боли лекарь чуткий

Быстро распознал, -

Только промелькнули сутки,

Боли след пропал.

С интересом, скрупулёзно

В дело вник Орлов,

Изучал его серьёзно,

Не жалел мозгов.

И натяжки отыскались.

Видный журналист

Написал три матерьяла

На газетный лист.

Репортёром был повержен

Хитростный юрист.

Выводил: "Юрист - невежда

И авантюрист!"

Поляков, придя к триумфу,

Это вспоминал

И решил, почти не думав:

"Другу дам штурвал".

Презентацией учёный

Отблагодарил

И опять ушел в законы

Цифр, природных сил.

Часть пятая

МУСУЛЬМАНСКИЙ СЪЕЗД

И ПРОРОК МОХАММЕД

Глава 1. Начало съезда и миссия Мохаммеда

В Керманшахе ожидался

Мусульманский съезд,

Мустафа намеревался

Сделать некий жест.

Заодно зайти собрался

На нефтезавод,

Где его риал вращался

И растил доход.

В пятницу прибыв на место,

Шёл в большой диван,

Где уселись муллы вместе

Обсуждать Коран;

Шёл с кружком головорезов,

Все его дружки

Под хламидами, на чреслах

Прятали клинки.

Пред ведением дебатов,

В должный суток час,

Совершили делегаты

На полу намаз.

Исторически в Иране

Так уж повелось:

Тяжелей плодов Корана

Всех - шиитов гроздь.

Их глава, встав пред собраньем,

Этот съезд открыл.

О значении писанья

Он заговорил:

"Снова истину услышьте,

Свят Корана стих!

Братья! Лишь один Всевышний

Может мир спасти.

Злой Иблис раскинул невод,

Бесов командир,

Страсти похоти и гнева

Раздирают мир.

Но вселяет в нас надежду,

Учит нас Коран,

Как преодолеть безбрежный,

Грешный океан,

Стать безгрешным, чтоб в итоге,

Всплыв над маетой,

Стать полезным царству Бога,

Быть Ему слугой.

Так несите Божье слово,

Знания клинок,

Рушьте им Иблиса ковы,

Как велел пророк!"

Говорил всё громче, звонче,

Верно, петь хотел.

Съезд благословив, закончил,

На подушку сел.

Секретарь открыл повестку,

Стали выступать:

Кто-то - слушать интересно,

Кто-то - тянет спать.

Да, красноречив не каждый,

Пусть он и умён.

Гегель был как лектор, скажем,

Вовсе не силён.

Выступленье многократно

Кашлем прерывал,

Говорил слова невнятно,

Часто их глотал.

А риторике студентов

Всё же смог учить -

Знал, как ум реципиентов

Речью захватить.

Но оставим красноречье

Связывать с умом.

Кто заявит: "Безупречен

Я, друзья, во всём"?

На трибуну съезда вышел

Непростой мулла.

От него, Иблис, бежишь ты,

Он - гонитель зла.

Сулейман из Керманшаха,

Гордость мусульман,

Честен и велик в делах он,

Жизнь его - Коран.

Он в семье муллы родился,

Кончил медресе,

В высшей школе мулл учился,

Жён не знал совсем.

Получил благословенье

Ехать в Керманшах

И нести в народ ученье

В искренних речах.

Он философ был толковый.

Жаждою томим,

Пить любил Корана слово,

Наслаждался им.

Строго блюл посты. Молился,

Забывая мир:

Голос мускусом курился,

Услащал эфир.

Голос в гимне Богу лился,

Сладок, как инжир;

Ум в зенит миров стремился,

Вниз летел надир.

Знанье озаряло светом

Юное лицо.

По примеру Магомета

Не носил кольцо.

Магомет носил вначале,

Но решил: "Сниму!"

Спутники пророка стали

Подражать ему;

Чувства золоту отдали,

Страсть в себе развив.

В рабство к идолу попали,

О святом забыв.

Бес Иблис (пророк заметил)

Вдул в их грудь корысть.

И явилась Магомету

Таковая мысль:

"Как, увы, бывает, повод

Младшим мы даём

Для чего-нибудь дурного?"

Снял кольцо своё.

Сулейман подобно мыслил,

Разность узревал

Меж муллы и шаха жизнью,

Роскошь отвергал;

Часто вспоминал, как в Мекке

Обществу тузов

Как-то стало не до смеха,

Не до яств и снов.

Неучёный муж Мохаммед

Сел в пустынный грот

И заговорил стихами,

Всполошив народ.

Город кубом жил - Каабой,

Много там богов

Кров нашли. И всякий рад был

Дать богам даров -

Франков, саксов и иранцев,

Скифов, египтян,

Римлян, эллинов, германцев

И израильтян.

Бес Иблис, Молох, драконы,

Звери, пауки,

Смертоликие горгоны,

Камни, черепки,

Оборотни и грифоны,

Солнце и луна,

Все созвездья небосклона,

Осень и весна...

Сонм богов, но молит всякий

Лишь одно послать:

"Бог! Не будь скупою бякой,

Дай товар продать!"

Ранее Мохаммед слышал,

Что Христос творил,

Видя в храме нуворишей,

Их базар крушил...

О Каабе размышляя,

Мысль пророк варил,

Джибриил, ему являясь,

Истины открыл;

Приходил неоднократно

Ангел золотой,

Чтоб сказать о необъятном

Фразою простой.

Тот страдал, слагая вирши,

Ведь порой принять

Очень трудно знанья свыше

И стихом подать.

Спутники слова писали,

Вслух читали их,

В городе распространяли

Данный с неба стих.

Дали битву многобожью:

"Бог - один!" И вот

На душе тузов тревожно

Стало за доход:

"Это просто невозможно!

Новый Назорей?

Он хватает наши вожжи

И ведёт людей.

Что же с ярмаркою будет,

Кто придёт в наш град?

Скажем: Бог - один, - осудят,

Мекку заклеймят.

Замолчать ему бы надо,

Нас не разорять".

И Хамзе, пророка дяде,

Молвили сказать:

"Сообщи, мы обещали,

Что ему дадим

Деньги, девиц для сераля,

Властью наделим.

Много кур, овец, верблюдов,

Лошадей, коров...

Всё у Магомета будет

За житьё без слов,

Этих странных и влекущих

Силой бесовской.

Стал Мохаммед вдруг могучим,

Богом над толпой!

Наша - правильней идея,

Кубик - наш Грааль,

Процветание - важнее,

Чем его мораль".

Дядя этого добиться

Мог ли? Вот ответ:

"Пусть денницу мне в десницу

Вложит Мекки свет

И луну положит в шуйцу,

Чтобы рот закрыть,

Всё равно не прекращу я

Истину твердить.

Под большой вселенской крышей

Все подчинены

Одному. Един Всевышний

Для любой страны.

А Каабу превращают

Торгаши в базар.

Об одном к богам взывают:

"Дай продать товар!"

Совершают поклоненье

Ведьме золотой.

Где ж к духовности стремленье,

К мудрости святой?"

Эти речи ввергли в ярость

Городских вождей.

В Мекке запылали ярко

Огоньки идей,

Прогрессивных, в чём-то новых,

Лучше многих вер,

Прочь от уровня земного

Двигающих вверх.

И решил пойти Мохаммед

По стопам Христа,

В первый раз он поднял знамя

Своего креста.

Подошёл пророк с друзьями

К храмовым вратам:

"Идолы воссели в храме,

Им не место там!"

Божьим гневом взгляд искрился,*

Голос грохотал,

К алтарям он устремился,

Идолов свергал.

Разноликие фигуры

Поломал, разбил

И от всяческой скульптуры

Храм освободил.

Он на чьё-то сердце в чувствах,

Скажут, наступил.

Если же смотреть не узко -

Он не оскорбил.

Разрослась вкруг куба пышно

Сорная трава.

Были людям там не слышны

Тихие слова.

Чтоб столетьями был слышен

Запевной аккорд,

Может сделать так Всевышний,

Что пророк - актёр.

В роль войдя, гневясь, он любит,

Хоть столы крушит;

Скажет резко, но не грубо,

Зло не затаит.

Эта роль - без репетиций,

Рок ведёт погром,

Что толкает воплотиться

В роль, явив экспромт.

Магомет уединялся

В гроте, на холме.

Святости набрав, спускался,

В городе был смел.

Между тем велись гоненья

На пророка круг,

Предлагавший избавленье

От различных мук,

Болью вызванных и ленью,

Старостью сухой,

Направленьем устремлений

По стезе кривой.

И Христос познал гоненья,

И другой пророк...

Принесли они спасенье,

А в лицо - плевок.

Строил козни всем пророкам

Беспощадный рок.

Обвиняя их в пороках,

Грязи лил поток.

Кровь сосал у них жестоко,

Насылая тьму:

Фарисеев, стражей око,

Боль и ведьм. К чему?

Нелегка дорога к Богу,

Много на пути

Битв ведут святые, йоги,

Чтоб людей спасти,

Увести с кривой тропинки

В дебрях бытия,

Растопить любовью льдинки,

Что сердца таят,

Осушить беды слезинки,

Что в очах горчат

Сдуть с зеркал умов пылинки,

Что глаза слепят.

Глава 2. Речь муллы Сулеймана

Плод сняв, что зерном зачали

Чтенья и аскез,

Что-то в древность мы умчались,

Поспешим на съезд.

Книга временем играет,

Может растянуть,

Чтоб, подробно объясняя,

Тему развернуть.

Или же, его сжимая,

Говорит чуть-чуть,

Лаконично излагая

Строгим слогом суть.

Мы вернемся к Сулейману,

Славному мулле,

Кто сумел познать Рахмана

В жизни на земле.

Люди этим вдохновлялись.

Только в большинстве

Отчего не сознавали, -

Влёк к нему их свет.

Свет в его глазах, горящих

Знания огнём,

Свет в его речах, целящих

Мудрым языком.

Свет в делах, животворящих

Этот бренный мир,

Свет в молитвах, возносящих

В ангельский эфир.

В разной степени впускают

Люди белый свет;

Соразмерно излучая,

В мир дают ответ.

Белый свет на белом свете

Не от всех идёт,

В ком-то он горит, заметен,

В ком-то не живёт.

Внутрь себя второй не в силах

Запустить его,

Словно в душу вход закрыло

Ведьмы колдовство.

Сулеймана обожали

Люди за любовь,

Почестями награждали,

Не жалея лбов.

Почести не принимал он

И взывал: "Рахман!

У Тебя я, как украл их,

Мне они - шайтан!

Ты, Рахман, Себе возьми их,

Мне ж не дай сойти

На дороги боковые

С главного пути!"

Всем был для него Всевышний!

Осмотрев диван,

Паузу эффектно выждав,

Начал Сулейман:

"Я скажу о наболевшем.

Скорбь в груди живёт.

Речь моя - не для невежды,

Глупый не поймёт.

Пусть кому-то слышать жутко,

Но грешно молчать:

Наш Коран - не проститутка.

С ним нельзя играть".

Съезд молчал, таким началом

Заведён в тупик.

Выждав пять секунд, сказал он:

"Как Аллах велик!

В мир глядит двумя глазами -

Солнцем и луной,

Смотрит днями и ночами

За людской землёй.

Кто укроется от взора,

Спрятаться куда-а-а

От Его расплат, укоров?

Он следит всегда!

В наше время, к сожаленью,

Запылал пожар,

Мусульманскому движенью

Он нанёс удар.

Стало очень популярно

В храмах говорить

Слово чёрного пиара,

Гнев в сердцах будить.

Вот зловредная фигура,

От неё смердит:

"Бей неверного гяура,

Как Аллах велит!"

Как же братья по исламу

Данное трубят?

Будем ли терпеть, имамы,

Мы в исламе яд?

Людям мы глаза откроем

На такой навет!

Нет, провозглашал иное

Мудрый Магомет.

Завещал пророк наш славный:

"Брат, в своей борьбе

Бей неверного нещадно -

Гордеца в себе!

И сгибай его поклоном,

Поражай постом,

Чтеньем Божьего закона -

Знания клинком.

И одолевай молитвой,

Добротой в делах.

Завоюй духовной битвой

Дом на небесах!""

Заключил, что черт двурогий

Жить в мечетях стал.

И во имя славы Бога

Съезд к борьбе призвал.

Зал хлопками разразился...

Мустафа был зол.

И тотчас распорядился...

Первый день прошел.

Глава 3.Суфий, бес Иблис и царь Заххак

Сулейман на три дня съездных

Друга приютил:

Он был суфий и чудесный

Дар в себе таил -

Взгляд, на человека кинув,

Помыслы ловил.

Никому о чувстве длинном

Он не говорил.

Думал так он: "Если людям

Это расскажу,

В их умах тревог пребудет.

Тем себя свяжу.

От молитвы оторвутся

Пять познанья чувств*

И в проблемы окунутся,

Бросив высший вкус.

Не за тем Всевышний дал мне

Дар смотренья в ум,

Чтоб везде о нём кричал я,

С ядом ел халву.

Поносить за это станут,

Станут возносить.

От вопросов, приставаний

Где себя укрыть?

Ни своей, ни их корысти

Мысли не отдам.

Не займу для дел нечистых

Дар свой никогда!"

После первого дня съезда

Он и Сулейман

Философствовали вместе,

Сев за дастархан.

Подавал в саду им крепкий,

Молодой Бижан:

Верным был муллы адептом,

Станом - Тахамтан.

Не вкушали рыбу с мясом -

Гость обет держал...

Царь поэтов седовласый *

В "Шахнаме" писал,

Что в начале, в первых царствах

Азии царей

Было вегетарианство

Нормой для людей.

Но пришел в страну Заххака

Князь чертей Иблис,

Начал хитрые атаки,

Как на погреб лис.

Он проткнул свою наживу

Потайным крючком

И предстал юнцом стыдливым

Пред людским царём.

Влёк акулу красным, льстивым,

Вёртким червяком,

Говоря красноречиво

Лживым языком:

"Кто я? Достославный повар,

Преданный тебе.

Царь, уверуй, быть готов я

Всем в твоей судьбе!"

Шах за верность принял маску,

Трюк не смог раскрыть.

И пришельцу молвил с лаской:

"Мне начни служить!"

Повелел главе придворных

Кухню передать

Новичку, и стал проворно

Строить козни тать.

В Древней Азии не ели

Яйца, рыб, зверей.

Лишь к растеньям тяготели

Языки людей.

Им представ в обличьи кротком,

Крался к цели плут:

К убиению животных

Приохотить люд.

В первый раз желток яичный

Подал он царю.

Съев, шах молвил: "Вкус отличный!

Я благодарю".

"Это не предел! Вот завтра

Я преподнесу

Поразнообразней завтрак

На гурманский суд!"

Он охотничьи капканы

В травах расставлял.

Куропатку и фазана

Ранним утром взял.

Сразу же состряпал блюдо

Из обеих птиц.

Царь Заххак воскликнул: "Чудо!

Вырос аппетит".

В третьи сутки юнолицый

Плоть барана взял,

Пряности и снова птицу,

Всё перемешал;

Подал, вкусно приготовив.

А в четвертый раз

Новою насытил кровью,

Больший грех припас.

Жил в стадах Заххака резвый,

Молодой бычок.

Юноша его зарезал,

В кухню приволок.

Там вином темно-багряным

Тушу пропитал.

Розой, мускусом, шафраном

Запах ей придал.

Царь едва в телячью тушу

Руку запустил,

Оценил уменье тут же

И проговорил:

"Добрый муж, твоё искусство -

Выше всех похвал!

Ты готовишь очень вкусно".

Обещанье дал:

"Знать, надежды ты питаешь.

Так исполню я

Всё, что только пожелаешь.

В чём мечта твоя?"

"О могучий царь! - ответил

Дьявольский язык. -

Лучший из даров планеты -

Шанс узреть твой лик!

На него смотреть - услада,

Выше счастья нет!

Большей радости не надо,

Здравствуй много лет!

Но одно позволь мне сделать:

Дай тебя обнять,

Плечи царственного тела

Дай расцеловать!"

Наделённый царской властью

Подлости не ждал,

Повара своим согласьем

Щедро награждал,

Чтобы тот монаршьей славе

Сопричастным стал.

Улыбнулся бес, лукавя,

Ртом к плечам припал.

Бес Иблис, упавший ангел,

Шаха целовал,

Как и равные с ним в ранге...

Страх! В земле пропал!

Не успели крикнуть люди,

Бывшие вокруг, -

Через миг второе чудо

Совершилось вдруг.

Ткань прорвав, из плеч Заххака

Выползли, змеясь,

Две лианы цвета мрака,

Дьявольски смеясь.

Так вот он нечеловечий

Облик получил:

Змеи - в теле! Царь отсечь их

Тотчас же решил.

Меч до... думав, передумал

Ставший есть зверей.

И пришла другая дума -

Пригласить врачей".

Лекари соревновались,

Но недуг сломить

Не смогли, хотя старались

Змеек заморить.

Каждый терпит пораженье,

Все надежды - в прах.

После сотен предложений

Впал в унынье шах.

Вдруг пришел к Заххаку доктор,

С виду - корифей,

Объяснил, что воля рока

И царей сильней.

Предложил своё решенье:

"Чтобы их сгубить,

Прояви своё терпенье.

Змей начни кормить.

Паразиток мы задушим,

Путь к тому не прост.

Каждый день давай им кушать

Человечий мозг.

О великий шах, возможно,

Таковой едой

Одержать победу сможешь

Ты над ворожбой".

Кто скрывался под личиной

Этого врача

И царю мозги подкинул,

Так его "леча"?

Да, Иблис, бес беспощадный,

Чёрный чародей.

Стали люди плотоядны,

Стали есть зверей.

Так привёл к паденью нравов

Общество людей

Обольстительный, лукавый,

Злобный князь чертей...

Глава 4. Друзья муллы Сулеймана

Древность! Мысли под рукою

Вновь ты увела.

Что-то есть в тебе такое!

Чем ты так мила?

Чистотой, стихом гранёным,

Простотой основ,

Безупречнейшим каноном

Славных мудрецов?

Сулейман и гость вкушали,

Дастархан сверкал,

Но спиртным не развлекались -

Погреб пустовал.

Хоть и пальмовые вина

Бог не запретил,

Сулейман, и их отринув,

"Насухо" не пил.

За беседой пролетели

Добрых два часа,

На востоке загремели

Тучек голоса.

Суфий, с другом попрощавшись,

В ванну заглянул,

А затем, к себе поднявшись,

Подошёл к окну.

Ра на запад вёл корабль -

Солнца карусель.

Чувствуя усталость, слабость,

День хотел в постель.

Вдоль по улице старинной

Ряд олив стоял,

Чьи стволы зелёной глиной

Мальчик покрывал.

Чтобы червь их не коснулся

Грязною слюной,

Мальчуган садился, гнулся,

Лез в горшок рукой.

По дороге торопливо

Три мужчины шли.

Встав под тучною оливой,

Разговор вели.

Суфий не расслышал речь их,

Да и не желал,

Но заметил в них он нечто -

Гневом ум пылал.

Он почувствовал интригу,

Третий глаз включил...

Вниз слетел крылатым мигом,

И уста раскрыл.

Сулейман сидел с Бижаном,

Толковал хадис

О святых, которых саном

Соблазнял Иблис.

Сделал взмах мулла рукою,

Слушать пригласил...

"Сулейман! Беги, там трое...

Кто-то их подбил!

Злодеянье замышляют -

Нож в тебя вонзить!

Есть кинжал? Я помешаю

Им тебя убить!"

"Что? Резня? И ты с кинжалом?

Ты с ума сошёл!

И кому же помешал я?"

"Мысли я прочёл!

Верь мне! Прочь гони сомненья,

Нож мне! Окажу

Киллерам сопротивленье,

Я - знаток ушу!"

Зазвенел звонок командно,

И сказал Бижан:

"Мы обманем эту банду,

У меня есть план!

Поменяем облаченья,

Прячься в шкаф стенной,

Документы, сбереженья

Забирай с собой.

Мой халат одень, учитель,

Вниз иди скорей,

Суфий сможет дверь открыть им,

Пригласить гостей.

Скажет: "В комнате учитель".

Проведёт наверх.

Ты меж тем сумеешь выйти

За входную дверь.

Я же буду к ним спиною

Совершать "намаз".

Друг твой выйдет за тобою,

Лишь оставит нас.

Вы, как я "намаз" закончу,

Будете в авто..."

Вновь звонок, казалось, громче,

Как удар хлыстом.

"Прыгну я в окно, учитель,

Через сад уйду!"

"Не тяни, мой друг, спешите,

Открывать пойду.

Потяну, пока придёшь ты", -

Суфий говорил.

Вниз пошёл, открыл окошко

И мужчин спросил:

"Что за гости к Сулейману?

Ночь почти пришла!"

"Из аула мы, крестьяне.

Нужен нам мулла.

Говорят, что он писанье

Знает лучше всех.

Встать хотим на путь познанья

И оставить грех!"

"Приходите лучше завтра!

Сможет вас принять".

"Уезжаем ночью... Правда!

Можешь нас понять?

Ты его слуга, наверно?

Ревностный какой!.."

Сулейман спустился к двери:

"Эй, Бижан, открой!

Да веди гостей сейчас же

В комнату мою!

Я, лишь завершив намаз свой,

Час им уделю!

После молока дай кошкам,

Я для них отлил".

Суфий затворил окошко,

Створками закрыл.

В шкаф стенной мулла забрался,

Суфий дверь открыл,

Вверх по лестнице поднялся,

Тройку усадил.

Там Бижан молился гулко.

Суфий прочь шагал

И в соседнем переулке

Друга отыскал.

"Ты, Аллах, быть можешь жёстким.

Юношу спаси!"

На ближайшем перекрёстке

Подошли к такси.

Их спросил шофёр усталый,

Мол, куда хотят.

"В Тегеран!" Такси помчалось,

Фарами светя.

А Бижан, "намаз" закончив,

Тихо, мягко встав,

Прыгнул через подоконник

И исчез в кустах!

Киллеры оторопели.

Бросились за ним.

Но, однако, не успели,

Он исчез, как дым...

Мустафа кричал: "Да кто бы

Мог предположить,

Что слабак мулла способен

На такую прыть?"

Раздувался, как гадюка,

Дичь когда уйдёт.

Проиграл - отсюда мука,

Гнев, как пекло, жжёт.

Сулейман уехал в горы,

В хижине зажил

И нашел себя в затворе,

С суфием дружил.

Мистик беглецу-соседу

Многое открыл,

Вёл о таинствах беседы,

Зикру научил.

Обдувал спирально местность

Вихрь духовных сил,

Так вот суфий после съезда

Друга приютил.

Иногда они спускались

В кишлаки страны,

Смысл писанья объясняли,

Толковали сны.

Повстречался им однажды

Преданный Бижан,

Ученик муллы отважный.

Он ушел в их стан.

И подвижничество вместе

Стали совершать,

Жил Аллах в высоком месте,

Их отец и мать!

Часть шестая

И ТАК БЫВАЕТ

0x01 graphic

Глава 1. Чин на дне

Игорь, наш герой недобрый,

Строил и громил.

Шеф его, опутав коброй

Грязи, укусил.

Заклеймил его позором,

Низко уронил,

Чтобы тот на власти гору

Впредь не восходил.

Был в торговле героином

Игорь обвинен.

"Ты, - кричал, - его подкинул,

Хитрый фараон!"

Хохотал закона стражник:

"Значит, мой, кричишь?

Ты смотри, какой бесстрашный!

Точно залетишь!

Парень, только злишь меня ты,

Говоря: "Не мой".

Я, выходит, виноватый,

Что наркотик твой?

Размечтался, что твою я

Сторону приму

И вину за дурь чужую

На себя возьму?

У таких, как ты, "героев"

Путь один - в острог.

Я тебе, браток, устрою

Максимальный срок!

Может, ты с Афганом связан

И наркобарон?

Или в сговоре завязан

С Ладеном, шпион?"

Дело быстро раскрутили.

Игоря - в тюрьму.

Суд. В "столыпин" посадили.

И - на Колыму.

Прежде мыслил он: "Что будет,

Если попадусь?

Знать, жена подкупит судей,

И домой вернусь".

План сорвался, выпил Игорь

Чашу бед до дна:

Собрала три пальца в фигу

Лерочка - жена.

Шеф его прислал ей порно:

Игорь в нём - герой -

Центр любви, вокруг проворно

Вьётся женщин рой.

Порно было не поддельно,

Жизненный сюжет,

А подсмотрено умельцем

Выведать секрет.

Злобу в сердце затаила,

Взяток не дала,

Ими судей не купила,

Как пантера зла.

Адвокатам не платила,

Бросила его.

Ягодки судьба открыла, -

Дали приговор.

Яд, мочу из горькой чаши

Чин кремлёвский пил,

Каждый день в тюрьме парашу

Игорь выносил.

Хлеб без масла, воздух душный,

В клеточку окно.

Так случается с чинушей,

Если пал на дно.

И пришёл ему на зону

От жены пакет:

Нет бумажек в нем зелёных,

Есть фотопортрет.

Шеф сидит в его коттедже,

Пьёт с женой мускат,

Ею обнятый, одетый

В Игоря халат.

"У, стервятник! - Игорь взвился. -

Мало, что закрыл,

Всё же не остановился,

Дом мой захватил!"

Издевательски ответил

Шефа голосок:

"На твои богатства метил

Глаз мой, Игорёк!

Ты построил дом и дачу

Больше, чем мои,

Круче был меня, богаче -

Вот грешки твои!

Ты имел жену - красотку,

Шестисотый "мерс",

Я же ездил на трехсотом,

Как бескрылый клерк.

А моя была мегерой,

Не сыскать страшней.

Сделал стерву я из Леры,

Девочки твоей.

Смел меня ты перепрыгнуть,

Стал богат, как бог.

Мастерски я сплёл интригу,

Удался подвох!

Мне ни капельки не стыдно,

Знай, сверчок, шесток".

Захихикал, как ехидна,

Шефа голосок.

Глава 2. Чёрный парус

Ибрагим курил сигару,

Глядя на залив.

Одинокий чёрный парус

Реял невдали.

Он привстал и взял гитару,

Наиграл аккорд,

Чтоб исполнить песню с жаром -

Музыкальный торт:

"Мы гостям извечно рады,

В доме - всё для них.

Гости нам, как мёд, отрадны,

Услаждаем их.

Наш обычай - первым делом

Гостя усадить.

Вслед - его насытить тело,

Душу ублажить.

Заходите в дом, забудьте

О печали, зле,

Как хозяева в нём будьте,

Наш примите хлеб!

"Наш дом - это также ваш дом", -

Говорит Коран.

Нам принять вас очень важно,

Как троих Абрам.

В странников тела проникнув,

Дом оставив свой,

Может, ангелы пришли к нам

С радостной молвой?

Век на мир не надивимся,

Столько в нём чудес,

А обидим их - лишимся

Милости небес".

Шар за тучами таился,

Крапал мелкий дождь.

Яхты нос в песок вонзился,

Как бандитский нож.

Ибрагим стоял на пляже,

Очень удивлён.

Никого из экипажа

Не увидел он.

Ждал же Сару с олигархом,

Погреба раскрыл,

Приготовил им подарки,

Мимов пригласил.

"Эй, смотри наверх, уродец!" -

Вдруг раздался крик.

Взгляд араб на мачты поднял...

Онемел язык.

Там стоял японец мощный,

Мышцами играл.

Богатырь дальневосточный

Громко хохотал.

Под собою парусину

Срезал он ножом,

И холодная картина

Заблестела льдом.

Не спросив у нас, удача

Знак меняет свой...

Олигарх висел на мачте,

Схваченный петлёй,

Рядом с ним - супруга Сара,

Словно снег, бела.

Как мечтала - с мужем в паре -

Так и умерла.

Ибрагим за кольт схватился...

Не успел... Лассо...

Он по пляжу покатился,

Словно колесо.

Ибрагима окружили,

Ноги в ход пошли.

И арканом задушили,

К яхте понесли.

Семь японцев устремились

К вилле дорогой,

Ловко стражу уложили,

Был коротким бой.

А на Ибрагимов катер

Нанесли добро:

Антиквариат и злато,

Камни, серебро.

Снедь, оружие собрали,

Вина, героин.

Слуг, как дичь, перестреляли

Семеро мужчин.

Яхту с чёрной парусиной

Сдвинули с земли.

Подцепив ее буксиром,

В море отвели.

Дно пробили ей пираты.

Выбрали пути,

И ушел корсарский катер

Океан трясти.

Труппе мимов же, вестимо,

Сильно повезло,

Пронесла удача мимо

Их театра зло,

В джунгли вовремя сбежали,

Слыша перекрик.

Позже ферму отыскали,

Где старик и бык

Поле чёрное пахали,

Дед зерно сажал,

Об убийствах весть послали

На ТиВи канал.

Господину изменили

Семеро мужчин.

Их к предательству склонили

Несколько причин.

Корень их, конечно, зависть,

Трудно быть внизу.

Побуждает червь лукавить,

Что живёт в глазу.

Червь уму твердит: "Ты правый!

Оболги, убей!

Ты на то имеешь право.

Бей и не жалей!

Он богаче и славнее,

Выше и смелей.

Ну и пусть, а ты важнее!

Будь наглей и злей.

И, набрав ведро помоев,

На голову лей.

Сделай из него изгоя

Либо же прибей!.."

На земле обетованной

Десять лет назад,

Олигарх, раскрыв карманы,

Совершил обряд.

Застолбил кусок землицы

На свою семью,

Чтоб могла угомониться

В благостном краю.

Только жизнь в конце сказала:

"Ты - на час калиф!"

Море пару отобрало

У святой земли...

Джибриилу отчитался

За заданье див:

"Властный ангел, я старался!

Лжив был, но не крив.

И в итоге справедливо

Я их наказал

За аферы, кражи, взрывы,

Как ты пожелал.

Смерти Сары не хотел я.

Верная жена,

Жаждой умереть горела

Вместе с ним она".

Глава 3. Имам Мустафы и Джибриил

Отслужив намаз последний,

Брёл домой имам.

Полумесяц тлел пребледно -

Год вела зима.

В сердце пела чорта рожа,

Как предвестник зол.

Снега не было, но всё же

Он, как будто, шёл.

Ветер завывал собакой,

Старой и хромой.

Ночь давила страхом, мраком

И жрала покой.

Дверь из бука отворилась,

Свет имам зажёг.

Люстра-лотос засветилась,

Засиял чертог.

Зеркала, хрусталь, чеканка

Отражали свет,

И алмаз в кольце огранкой

Им лучил в ответ.

Снял он перстенёк алмазный,

Свой наряд, прилёг.

Спать не мог, ручей из разных

Дум по мозгу тёк.

Встал, в дуплище вставив клизму,

Снова лёг, мечтал,

Думал о своей харизме,

Бюст себе ваял.

На ментальных ветках висли

Гроздья планов. Он

О мечети новой мыслил,

Вспомнив Парфенон,

Символ Греции извечный,

Истый идеал

И шедевр безупречный.

Вспомнил Тадж Махал.

Мысль его, как такса, мчалась

К сбитым глухарям

И добычу собирала:

Дзинь, дзинь, дзинь, ням-ням.

Двадцать долларов в нём такса

Индии гостям.

В сумме очень много баксов

Собирают там.

"Этот гроб на Индостане -

Вовсе не мечеть,

Но стремится иностранец

На него смотреть.

Что там? Прах. Но нет им дела!

Впечатляет гроб.

Зрелищен, огромен, бел он -

Грандиозный Shope.*

Двадцать долларов - билет в нём

Индии гостям!"*

Мчалась мысль его кометой,

Спать не мог имам.

На балкон, одевшись, вышел,

В небо посмотрел -

На земли крутую крышу...

И остолбенел.

Полетела с тёмной крыши

Звёздочка искрой,

Словно знак какой-то свыше,

И слилась с землёй.

Мысль нелепая примчалась:

"Это - не к добру.

Капель я приму, пожалуй,

Мчащих ум к утру".

Гром на севере ударил.

Взвизгнули коты.

Гром доставил радость паре,

Вспыхнули хвосты,

Не боятся, а ликуют,

Им не усидеть.

Слыша гром, они танцуют,

Начинают петь,

Птицам гнев небес не страшен,

Гром их веселит.

Он павлинов будоражит,

Птичий слух пьянит.

Грудь - из "пурпур-фиолета",

В ней рубин, сапфир

Воплотились новым цветом,

Восхищая мир.

Хвост - палитра красок рая

С множеством глазков:

Словно райский царь взирает

Вниз из облаков.*

А на голове у птицы -

Царства птах венец.

Даже с коброй станет биться,

В драке - злой боец.

В сад, объятый мягким светом

Ламп, смотрел мулла

И гадюку вдруг заметил,

Что в траве ползла.

Голова не доверяла

Собственным глазам:

"Как же в сад змея попала,

Что искала там?"

Тут самец, оставив паву,

Сделал перелёт,

Крылья широко расправил,

Побежал вперёд.

В исступленьи клюв разинул

И змею схватил!

Бил, клевал, терзал, разил он.

Сжал и задушил.

"Страшно всё, что происходит.

Нужно лечь скорей.

Знаки дикие в природе:

Птицы душат змей,

Ветер лает псом голодным,

Львом рокочет гром,

Звёздочка летит со свода...

Поспешу я в дом".

Но заметил средь смоковниц

Золотистый нимб

И не смог сойти с балкона.

Будто сросся с ним.

А под нимбом - очертанья,

Человек парит.

Лотосов благоуханье

В воздухе царит.

Юный, крылья расправляя,

Вдруг взлетает --> он[Author:D] [Author:D] [Author:D]

И садится, улыбаясь,

Прямо на балкон.

Страх имама испарился,

Ангелом гоним:

Демон страха устремился

Прочь за мощный нимб.*

"Пригласишь меня ли в "келью"?" -

Гость заговорил.

Губы, словно онемели,

Дверь имам открыл.

Опустился на колени,

Пол облобызал.

Гость влетел, как бриз весенний,

Вслед мулла вползал.

"Где прикажешь сесть, служивый?" -

Но молчал имам.

Над столом расположившись,

Гость уселся там.

Глава 4. Речь Джибриила

"Этой ночью ты не дремлешь,

Слушай о плодах,

Что сажал ты в действий землю

В льстивых семенах.

Ты, желав построить сотню

Храмов, жил во "сне",

Компромисс искал, угодник,

И тонул в "вине".

Ты не пил вина из спирта

И кальян не знал,

Не водил с девицей флирта,

В карты не играл.

Изучал писанье рьяно,

Вёз работы воз,

Но не понял ты Корана,

Вкривь, не в небо, рос.

Богу же являл признанья

Без открытых чувств,

И горячие взыванья

Не слетали с уст.

Храмы строил не для Бога -

Для себя ваял,

Славою прельстясь убогой,

Почестей желал.

В захолустнейшем эфире

Мысль твоя плыла,

Быть магометан кумиром

Ты решил, мулла.

От речей твоих пространных

Тысячи людей

Утверждались в вере странной,

Вере не моей.

От словес двуличных, сорных

Сердце прихожан

Утверждалось в вере чёрной,

Вёл тебя шайтан.

Ты не знаешь, как влияешь

На верченье сил?

Что наделал, понимаешь?

Скольких ты убил?

Не отстаивал заветы,

Подлость поощрял.

Бред любого за монеты

Гибко подтверждал.

По монетам бил ты метко

Строем дружных чувств.

Словом обирал барсетки,

Что растил твой куст,

Куст учеников солидных,

Золотых мешков

Или бедных подхалимов,

Преданных глупцов.

Свет горит в твоих мечетях?

Не видать ни зги!

Ты плодил в духовных детях

Не мои мозги.

Нищий суфий люб Аллаху

В хижине, в горах;

Люб мулла из Керманшаха,

Искренний в речах,

Кто речами правоверным

Правду говорит.

Славой он не пьян, он верный,

Свет в очах горит.

Лестью он людей не поит,

Блеск монет попрал,

Честен он и чист душою,

Верность не продал.

Одержим одною целью -

Истину нести,

Люд не кормит карамелью

Лжи, сводя с пути.

Раскрывает он в намазах

Душу, как цветок!

Просит у Аллаха разум,

Путь наверх, не вбок.

Раскрывает он в моленьи

Душу, как тюльпан!

Не желает он почтенья

И не хочет сан.

Ах, его молитвы - песни!

Трели птиц весной.

Ищет он любви небесной,

Не хвалы земной.

Ты же пьешь вино почета -

В том твоя вина.

О мулла, твоя работа

Дьяволу нужна.

Он в своём хромом обличьи

Приходил к тебе,

Ты ему, пленён двуличьем,

Помогал в борьбе.

Так служил ты недостойно

Злыдню Мустафе,

Помогал ему в разбойном

Аутодафе.

И в саду твоих деяний -

В небе - рос анчар,

Яд готовя Ахриману -

Кровь для чёрных чар.

Каплями на землю падал

Ядовитый сок,

Обращался в газ, снаряды,

Отравлял и жёг.

Выбирай теперь, священник,

Что ты предпочтёшь?

У тебя в казне дней-денег

Остаётся грош.

Как ты хочешь жизнь оставить?

Выбор за тобой!

К Богу сможешь ум направить

И уйти домой?*

Два часа в распоряженьи,

Действуй, человек!

Приближается мгновенье,

Как иссякнет чек.

Чек на тело человека,

Кто от всех зверей

Отличаем интеллектом

И зверей взрослей.

Он взрослей и мыслить может,

Может выбирать,

Вынимать ли меч из ножен

Иль не вынимать,

Изменять супругу, Богу

Иль не изменять,

Ударять проклятьем строгим

Иль не ударять,

С демоницей лести знаться

Иль её не знать,

За царей земли держаться,

Бога ли признать,

Воздавать хвалу достойным

Иль её таить,

Впавши в зависть недостойно,

Не благодарить:

Впав в замалчиванья сети -

Злую немоту,

"Не увидев", "не заметить"

Чью-то высоту,

"Не приметив", не отметить

Чью-то красоту,

Не принять за силу света

Чью-то чистоту...

Выбирай, раб Ахримана!

Замолчу теперь".

Вылетел из "кельи" ангел,

И закрылась дверь.

Крылья замахали, взвились

Вверх, в ночную мглу.

Аспидами устремились

Страхи на муллу.

Он заползал: "Нет, не надо!

Смерти не хочу!"

Аспиды жгли чувства ядом.

Позвонил врачу.

Врач приехал, не замешкав,

Начал щупать кисть,

Пульс скакал в стобойной спешке,*

Устремлялся ввысь.

Обернул он бицепс лентой,

Воздух накачал,

Циферблат в ответ давленье

Крови показал.

Семьдесят на тридцать вышло.

Жар стал измерять,

Сунув градусник под мышку, -

Тридцать семь и пять.

Дать диагноз затруднялся,

Думал, как помочь...

А имам в поту метался.

И шептала ночь:

"Я - последняя, священник,

Утро не узришь.

Был ты лжив, попрал ученье,

В рай не полетишь!"

Он шептал врачу: "Спасите,

Всемогущий док!

Я для многих, как родитель,

Как святой, пророк!"

Мчал галопом пульс высокий,

Крови пресс спадал.

Но не знал, что делать, доктор,

Страх его сковал.

Не решался дать лекарство:

"Вдруг умрёт имам?

Не войду я в Бога царство,

Спустят в Джаханнам,

Вход туда совсем не узкий,

Там печёт огонь.

Вдруг не выдержит нагрузки

Неустанный конь?"

И ничем не мог помочь он,

И не мог уйти...

В полночь, встав, потухли очи,

Встал скакун в груди.

И конвой трёх дивов смерти

Душу поволок.

Алчно хохотали черти -

Лакомый кусок.

Им чужим питаться страхом -

Сок, деликатес,

Крах людей - лукавым - сахар,

Эйфория, блеск!

Кушать ужас им - наркотик,

Средство скрасить жизнь.

Жертва плачет, жертва - против.

Ей кричат: "Страшись!"

Доканал конвой до ада,

Бросили в котёл,

Вслед за тем - в пещеру к гадам,

А затем - на кол.

"Дальше продолжать не надо!" -

Слышен чей-то крик.

Хорошо. Уйдем от ада:

Змей, костров и пик.

ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ

Что же Мустафа? Летает.

Мчит на шабаши.

Демоны влиянье знают

Тёмного паши.

В их стаканах - красный пламень,

Кровяной рубин.

Гордо держит смерти знамя

Взрывов исполин.

Взрыв для них - господь вселенной,

Сердца божество,

Наслаждаются блаженно

Гнусным мастерством.

Мастерство? О чём, поэт, ты?

Тут творенье есть?

Ведь чеканят все монеты

Разрушеньем здесь.

Всяк из круга их учился

В школе; у светил.

В юном возрасте лучился,

Знанием светил,

Вдохновлялся от науки,

В физику вникал,

Шоу-бизнес, ноутбуки,

Двор и капитал.

В астрономию вдавался,

В ней читал о том,

Как огромный мир рождался

В космосе... пустом?

Нет. "Два атома витали

Где-то. И они

Вдруг столкнулись и взорвались.

Потянулись дни.

Время начало отсчёт свой,

Вширь понёсся взрыв,

Архитектора работу

Чудно сотворив.

Взрыв подвесил в небе звёзды,

Запустил их ход

И планет взлелеял гроздья,

Словно садовод.

Создал плавающих тварей,

Птиц, зверей, людей..."

Будь же взрыву благодарен,

Он - "отец вещей".

Много диссертаций умных

Дали взрыву трон

Праотца существ разумных

И толчка времён.

Бух, бах, бомб, и всё готово!

Блеск, научный хит!

Капитальная основа,

Словно бы гранит

Под горой научных знаний.

Сколько мозгачей

Говорят о мирозданьи

В таковом ключе.

Но представим на мгновенье.

Вытащи гранит,

Сразу рухнет все строенье,

Горка с глаз сбежит,

Словно иллюзорный морок,

Мысленный этюд,

Вдутый в ум гипнотизёром

Лишь на пять минут.

Взрыв - кумир для террористов,

Это -- их Грааль.

Промысел ведут нечистый.

Это их мораль:

"Люди - вещи. Наслажденье

Можно в них искать,

По их трупам восхожденье

Надо совершать.

Чтоб взойти на пик экстаза,

Можно убивать!"

Террористы строят базы,

Копит силы рать.

"Деньги - мёд!" - сказал писатель.

Хруст банкнот - магнит.

Ты с деньгами - покупатель,

Лев, орёл и кит.

Террорист идёт по суше,

Террорист летит,

По морям везёт оружье,

Города крушит.

Мустафа смеётся страшно,

В тембре - волк с гюрзой.

В голосе сплелись ужасно

Шип, рычанье, вой.

Он других опережает

Тёмных королей,

Много больше их взрывает,

Он коварней, злей.

Мустафа - за генерала,

Он отважен, смел,

У убийц - за аксакала,

Во главе всех дел.

Уважаем, почитаем,

Страшен он для них,

Мир с лица земли сметает,

Как могучий вихрь.

Он безжалостнее... смерти,

Бабушки с косой.

Перед ним робеют черти,

Он их бог хромой.

Левая нога от правой

Вечно отстаёт.

Низошёл на землю дьявол,

Кто же мир спасёт?..

Тот солдат, кто богу предан,

Честью дорожит.

Хочет одного - победы,

Долг благоволит.

И умел, умён, как профи.

Здесь есть две стези.

Первая - солдат. Путь крови.

Вечно паразит

Человеком угнетаем,

Он ведь кровосос.

Силу к росту обретает,

Устремляя всос,

Что свободу нарушает

Жертв, насилья жест,

Донора он разрушает,

Словно ржою жесть.

Потому-то угнетаем

Боговым бойцом,

Кто насилия путь знает,

Действует мечом,

Как Добрыня и Арджуна,

Крест чей - защищать,

Чтоб от демонов подлунный

Мир оберегать.

А стезя вторая духа -

Горный серпантин,

Гид-звезда для глаза, уха,

Слова карабин,

Что ведёт борьбу за святость,

Знания даёт.

Проповедуя крылатость,

Мысленный полёт.

Разрушает культ насилья

И ракшасов бьёт,

Словно асов эскадрилья.

С ними бой ведёт

В небесах за брэнд Аллаха,

Кришны и Христа,

Философские атаки

С книжного листа

Иль газеты, что даёт нам

Место для статьи,

Где разряженно иль плотно

Можно бой вести.

И листовкой благовестной

С городской стены

Иль божественною вестью

С радиоволны,

Или в лекторской программе

В ВУЗе, ПТУ

Иль традиционном храме;

В капище наук

Для талантливых ученых,

Тех, кто хочет быть

Просвещённым, посвящённым,

Чтоб восстановить

Объективные настройки

Для познанья чувств,

Чтоб несла коней их двойка:

Ум и высший вкус.

Ум не должен жить лениво,

Тем свинью нам рыть,

Проникающим, пытливым

Разум может быть.

А не дружит он со вкусом,

Словно конкурент,

Часто попадает в мусор,

Как корреспондент,

Кто о мусоре отчёты

Пишет иногда,

Как к тому его работа

Может принуждать.

Журналист, чей труд вольнее,

Может выбрать сам

Тему для статьи - светлее,

Блеска дать умам.

Сделать вкус их утончённей,

Если в том знаток

И сверяет, как учёный,

Фактов, слов поток

С высшим и хорошим вкусом;

Мусор - вон метлой,

Эмоциональным плюсом

Он творит покой

И на объективной двойке

Творчество везёт.

Две настройки - нет помойки,

И народ растёт

Округлённее, полнее,

Как тендем из фей.

Первая из них добрее,

А вторая - злей.

И учёный, если хочет

Знанья полноту

К высшим вкусам приурочить,

С ней и красоту,

Он орудья разрушенья

Создавать не рад,

Хочет дать он поколенью

Творческий заряд.

Потому ошибкой будет

Сбросить со счетов

Знания о бого-людях

Из других миров,

Высылающих вниманье

В земноводный шар,

Насыщающих желаньем

Этот зоопарк,

Что задуман, как арена

В Риме для боёв.

Служит так же он, как сцена

В драме для богов.

Лучшие из сцен отбору

Служат - матерьял

В обработку режиссёру,

Чтоб сюжет сплетал

Из налитых чистым чувством,

Сыгранных живьём

Сценок для киноискусства.

Майи павильон

Для безрепетиционно -

Сыгранных в нём сцен,

Как площадка для прогона

Судеб. Рост и плен

Душ, сюда кто попадает,

Чья игра идёт

Под сильнейшим кайфом - майей,

В забытье течёт.

Укололись - погрузились

В линию, прогресс.

И в развитье устремились,

В кайф и интерес.

Не убьют до смерти! Можно

Всю судьбу расти,

Наслаждаться в ней возможно

И любовь найти,

Знания и власть, богатство,

Отреченье, боль

И возможность наслаждаться

И входить здесь в роль,

Забывая, что снимают

Здесь на плёнку нас...

Вкусы зрителей вкушают

Искренний показ

Чувств, способных полюбиться,

Быть в большой цене,

Чувств, не знавших репетиций,

(Разве, что во сне)...

Популярно (и позорно)

В Индии домах,

Снятое на брачной ночи порно,

Не спасёт Госстрах

От глазков молодожёнов,

Чья любовь - перва,

Страстью, чувством прокалённа,

И свежа, нова.

"Модно, - говорится кем-то, -

На ночь номер снять

Для молодожёнов". Джем тот

Принято заснять

Камерой шпионской гадко,

А потом продать

Тем, кто любит эти прятки,

Любит покупать

Чувства - первоцвет-подснежник -

Девственной поры,

Что полны стесненья, нежной,

Сверхживой игры,

Если это так, конечно,

Так ведь не всегда.

В наше время, скажем честно,

Жениху звезда

Не всегда даётся в жёны.

Мог и он уже

Быть с какой-нибудь влюблённой

В платье неглиже.

Не прикрыть ему и фигой...

Смазанный конец...

Здесь поставим точку книги

"Взрывов Продавец".

УКАЗАТЕЛЬ ИМЁН И ИНОСТРАННЫХ СЛОВ

Алла - мать на санскрите (автора); имя, которым мусульмане называют бога;

имя жены журналиста Орлова.

Ардаван - друг Мустафы, владелец оружейного завода.

Армагеддон - место, в котором по библейским представлениям, должна случиться битва сил добра и зла во время конца света. В тексте поэмы - символ конца света.

Ахриман - дьявол в древнеиранской мифологии.

Афим - опиум в ряде азиатских языков, как и афин, корень столицы Греции.

Аюрведа - общее название ряда ведических медицинских трактатов.

Бек - глава рода, князь на Востоке.

Бижан - ученик муллы Сулеймана.

Бой (англ.) - слуга, парень.

Вилы - божественные существа в славянской традиции, хранительницы человека, помогающие ему в жизни (при условии его расположенности к ним) советами, магией, знаниями и могущие вступать (при развитии совместной любви) в эротическую связь с человеком, который кожей чувствует их невидимые глазу тела.

Газават (Джихад) - священная война у мусульман.

Гобсек - герой одноименного романа Бальзака, скупой ростовщик.

Грааль - особый сосуд в мистицизме, обладание которым исполняет все желания.

Гяур - иноверец у исповедующих ислам.

Дастархан - накрытые стол, скатерть на Востоке.

Демавенд - высочайшая горная вершина Ирана высотой 5600 м.

Джаханнам - название ада в исламской традиции.

Джихад - то же, что газават.

Джибриил (Джабраил, Джибрил) - ангел, диктовавший пророку Мохаммеду Коран.

Диван - место для собраний лидеров на Востоке, также сами эти собрания.

Дивы - черти, прислужники дьявола Иблиса в исламской и древнеиранской традиции.

Драйв - (жарг.) - умонастроение, стиль, импонирующая человеку манера поведения.

Дуп - благовоние, похожее на пластилин.

Дхарма - долг, предназначение, согласно арийским писаниям и мнению учителя.

Дэв - полубог.

Закят - пожертвование в исламе, один из пяти столпов этой религии.

Заххак - один из первых иранских царей, жизнеописание которого приводится в начале "Шахнаме".

Зикр - метод духовной практики суфия, когда он двигается по кругу, танцуя, кружась, сочетая танец с молитвой-песней.

Иблис - дьявол, падший ангел в исламской традиции.

Ибрагим - торговец оружием, друг Мустафы и Игоря.

Игорь - высокопоставленный российский чиновник.

Индра - бог рая и дождя в индуизме.

Имам - в случае со священником Мустафы - духовный глава у мусульман, старший сан, хотя этот титул употребляется и по отношению к лицам, руководящим богослужением в мечети.

ИСККОН - абревиатура с английского, на русском - МОСК, международное общество сознания Кришны.

Иштар (Астарта) - богиня-мать в Египте и ряде стран Азии, аватарой которой считалась Клеопатра, царица Александрии.

Кааба - священный храм мусульман в Мекке, имеющий форму куба.

Кази (Кади) - судья в мусульманских странах.

Кали - богиня - рыцарская аватара Дурги, овершинившая живот лежащего без памяти Шивы, которую нередко изображают в гирлянде из человеческих черепов, символизирующей смертность человеческого бытия.

Керманшах - большой город на Западе Ирана.

Копперфильд - известный экстрасенс и иллюзионист.

Ладен - крупный современный террорист.

Лумумбы Университет - международный ВУЗ в Москве.

Мадонна - американская певица.

Мазел тов (ивр.) - букв. желаем счастья!

Майя - в индийской философии иллюзия материального существования, внушающая человеку или животному верить в то, что они телесны, вещественны по природе.

Мамона - бог богатства.

Медресе - мусульманская средняя школа, готовящая служителей культа и учителей. Порой так называют и высшую школу.

Миква - церемония очищения в иудаизме, в природном или закрытом бассейне, а также такой бассейн.

Митра - бог договоров, торговли в древнеиранском мифе.

Молох - финикийский, древнеизраильский идол, которому, согласно Библии, приносились в жертву младенцы, люди.

Мохаммед (Магомет) - пророк, основатель ислама.

Мустафа Авджибанк - главный герой книги, сын Фархада Авджибанка.

Назорей - одно из имён Христа, означающее житель города Назарет.

Наги - драконы, змеи.

Намаз - молитва мусульманина, совершаемая пять раз в день.

НТР - научно-техническая революция.

Оксфорд - знаменитый университет в Англии.

Оппенгеймер - главный конструктор американской водородной бомбы.

Орлов - смелый сибирский журналист, друг Полякова.

Поляков - гениальный сибирский ученый, друг Орлова.

Раппорт - особое и недолгое состояние в сновидении, во время которого маг или сверхсущество может нашептать, внедрить в спящего программу действий.

Рахман - одно из имён Аллаха.

Риал - денежная единица Ирана.

Саваоф - одно из имен Верховного Бога в иудаизме.

Савитри - имя, данное автором героине индийской легенды. Не путать с Савитри из "Махабхараты", сходившей вслед за любимым Сатьяваном в ад и спасшим его от смерти.

Самум - ураган, ветер в пустыне.

Северные горы - Эльбурз - горный хребет на Севере Ирана.

Сиявуш - великий древнеиранский богатырь с благородным характером, сказание о котором Фирдоуси приводит в "Шахнаме".

Со-со (англ.) - так себе.

Сретенка - улица в центре Москвы.

Сулейман - праведный мулла из Керманшаха.

Суфий - друг муллы Сулеймана, последователь суфизма. Суфизм (мистическое направление в исламе) многие считают самым эффективным для духовного роста (хотя и сложным) культом ислама.

Тадж Махал - знаменитая гробница мусульманского царя Шах Джахана и его жены на берегу Ямуны в индийской Агре.

Тахамтан - букв. железнотелый, имя древнеиранского богатыря Рустама, главного героя эпоса "Шахнаме".

Твила - погружение в микву, обряд очищения в иудаизме.

Терьяк - подсушенное в открытом виде в безопасном (от грызунов, муравьёв и всяких гадов) месте маковое молочко, которое потом курят с табаком кропаликами - очень мелкими кусочками.

Толкинен - британский писатель, живший в 19-20-м веках, автор книги "Властелин колец" и других, экранизированных в жанре блокбастера в начале третьего тысячелетия.

Том - американец, детский приятель Мустафы и Ибрагима.

Фарр - харизма, удача, сияние в иранском эпосе.

Фархад - отец Мустафы.

Феи - см. эльфы.

Фирдоуси - знаменитый персидский поэт, автор "Шахнаме".

ФБР - федеральное бюро расследований (США).

Хадис - авторитетное мусульманское предание о пророках и святых.

Халифат - система мусульманской теократии. Одновременно название нескольких мусульманских государств, управляемых халифами.

Чакры - согласно йоге, семь жизненных центров в нашем теле.

Швондер - герой повести М.А.Булгакова "Собачье сердце", символизирующий, с одной стороны, человека без культурного уровня, выбившегося из грязи в князи (шудры-пролетария, принявшего образ миссионера - передельщика мироустройства), а с другой - нового, красного человека времён 1920-х годов, чьё сердце делают собачьим его во многом приземлённые убеждения. Такие, например, как отрицание Бога и других высших разумных существ, в общем, предательство истины ради бытия в большинстве, где, на первый взгляд, больше защиты и легче выжить.

Шииты и суниты - две древних ветви ислама, имеющих разный подход к вероучению, наподобие католической и ортодоксальной церкви в христианстве.

Эльфы - существа, живущие в океане воздуха, невидимые в современности глазу человека, видимо, из-за низкого уровня и давления атмосферы, но способные касаться его своей кожей. Их тела состоят из сгущённого воздуха, обладают плотностью и текучей формой. Таким образом, кожа и воздух являются той средой, где возможно прямое соприкосновение людей и гуманоидов, формирующих тела в океане воздуха, который невидим глазу, подобно тому, как в солёном океане из воды с небольшой примесью земли формируют тела рыбы, спруты и киты.

Эрот - бог секса.

Югнаки - древний арабский поэт Югнаки (12-13 вв), который титулован азиатскими поэтами и историками как поэт поэтов.

Яма - бог смерти, справедливости, нижнего мира в индуизме.

ПРИМЕЧАНИЯ

Часть первая

Лег верблюд на землю белый - подразумевается обычай отпускать на удачу погулять разумного верблюда на новой земле. В месте, где он ляжет, - строили дом.

Строем дружных чувств - настроением, созвучным интересам собеседника.

Игрой - азартной игрой.

Ветхий человек - в богословии человек, привязанный к мирскому, неверующий, телесный.

Нескольких элит - исторические властные элиты.

Часть вторая

"Георгий, сын Бориса" - в советское время КГБ (комитет государственнной безопасности) часто называли Георгием Борисовичем.

Из страны Ширин - Армения. Ширин - героиня поэмы Алишера Навои "Фархад и Ширин".

Путь в "свободы племя" - получение американского гражданства.

Часть третья

Услажденья, что судьбой дались - плотские наслаждения, утехи. Хотя есть возможность, подвижник не принимает их, поскольку они привязывают его к материальному обществу и жизни на профанном уровне бытия.

В "Даре" - "Дар истины" или "Хибат-ул-хакойик" - философское поэтическое произведение Югнаки.

Не позволили индусам взять больных коров - речь в последних стихах идет о коровьем энцефалите, поразившем Англию на стыке тысячилетий.

Сделав сушу дном - речь идет о тех ядерных испытаниях, после которых океан лишается своих островов.

"Слойку породил" - "Слойка" - советская "сухая" водородная бомба; главой этого проекта был Курчатов, главная идея принадлежала Сахарову, которому ощутимо помог Зельдович.

Часть четвертая

Словно адъютант Отелло - Яго, герой Шекспира, олицетворяющий в классике интригана.

В приложеньи объясненье этой темы есть - подразумевается особое религиозное мировоззрение, которое показывает М.А.Булгаков в "Мастере и Маргарите". Практически во всех монотеистических религиозных традициях есть учителя, которые придерживаются этого взгляда. То есть, дьявол - не антипод Бога, а его слуга. Причина страданий живых существ - их пребывание в "тюрьме" мироздания или материальном мире. В тюрьму, как правило, попадают за преступление. Согласно этой аналогии, в материальной вселенной живут существа, заслужившие наказание, и дьявол - надзиратель и каратель миров. А "честные граждане" - безгрешные или освобожденные существа - населяют царство Бога и недосягаемы для дьявола. Итак, эта философская концепция утверждает, что Бог сильней дьявола, добро - сильнее зла, хотя видимое индивидуальностью соотношение явлений в окружающем мире может опровергать данное мировоззрение.

Кошерная - в иудаизме чистая пища, а трефа - нечистая.

Над квадратом - "квадрат" при брачной церемонии в иудаизме образуют жених, невеста, их отцы, матери и раввин.

В прошлое прыжком - имеется в виду лечение, когда человек, погружается гипнотизером в сновидение, переживает какую-то ситуацию из прошлого и избавляется от психологической проблемы.

Часть пятая

Пять познанья чувств - зрение, слух, обоняние, осязание, вкус.

Царь поэтов седовласый - Фирдоуси (10-11 века н.э.), поэт, автор иранского эпоса "Шахнаме".

Божьим гневом взгляд искрился - праведным гневом.

Часть шестая

Shope - магазин (англ.).

Двадцать долларов - билет в нем Индии гостям! - Иностранцам, тогда как житель Индии платит за вход в Тадж-Махал около двух долларов (данные - весна 2005).

Словно райский царь взирает - царь рая в Азии, особенно на Индостане изображается с телом, усыпанным глазами.

Мощный нимб - аура ангела.

К Богу сможешь ум направить и уйти домой - уйти в царство Бога, в отличие от чужбины, материального мира - царства дьявола. Автор встречал в мусульманских преданиях (как и в индуистских) представление о том, что если человек помнит о Всевышнем в момент смерти и молится Ему, то он отправится в Джанну (рай).

В стобойной спешке - отбивая сто ударов в минуту.

Мать Алла Леонидовна, отец Дмитрий Сергеевич и бабушка Анна Романовна

с автором в четырёхлетнем возрасте.

Об авторе

Григорий Гайя родился в 1968 году в Омске в семье молодых учителей, хотя отец скоро стал журналистом и, пожалуй, прототипом Орлова, героя данной книги, пиарившим историю о шпионаже в сибирском городе из-за чего два типа больших человека подали на отца в суд, который, пройдя несколько этапов, достиг Швейцарии (почему-то она время от времени ведает нашим судопроизводством), но так и не разрешился до остановки роликов его судьбы.

Хотя автор русский по национальности, в его книгах нередко освещается культура и религия Востока, живо передаётся колорит мусульманской и индийской Азии. Вероятно, этому способствует жизненный путь "кочевника", как его называют друзья. Школьные и студенческие годы Гайя провел в Талгаре и Алма-Ате, служил срочную службу кинологом в Северном Казахстане. Затем несколько лет работал геологом в Западном Казахстане. Перебравшись весной 1991 года в Москву в храм-монастырь ИСККОН на проспекте Мира 5, стал свидетелем путча, а с 1993 до 1999 года работал руководителем в этой благотворительной организации, обосновавшейся с 1994 года в санатории московского "Гипромеза" близ деревни Сухарево в Мытищинском районе.

Гайя восемнадцать лет провел в Индии, изучая философию, плодом чего стал диплом высшего образования индийского Вриндаванского Университета, знание языка хинди.

Автор выпустил десять книг в печатном и одну в электронном виде. Первые две "Зерна и плевелы в российском духовенстве" и "Цепь для древнего змия", объединенные в дилогию "Светлое Настоящее", сравнивают главные религии, философии, распространенные в современной России. Их содержание носит полемический, публицистический характер, они анализируют современное состояние мира на то время. Книга "Несгибаемый" - это историческая повесть, рассказывающая о преследовании верующего в начале восьмидесятых в днепропетровской психушке, чьим прототипом является Валентин Ярощук, житель Днепропетровска.

Два поэтических сборника "Супружеская любовь во Вриндаване" и "Любовь свежа, когда загадочна" содержат 20 поэм и роман в стихах, излагающие духовную лирику и философию нескольких древних поэтов Бенгалии. Шестая книга - брошюра - философская поэма "Круг перед джапой...", посвященная молитвенной практике. Автор публиковал статьи и стихи в московской, мытищинской и омской прессе, например, в омском худжурнале "Преодоление", московских духовных изданиях "Золотой Век" и "Гауранга". Позже автор опубликовал рассказы и повести о йогах в ашраме и суфии на этапе в книгах "Встреча с неведомым" и "Сила звука", стихи, поэмы и роман в стихах в книгах "Клим-пилигрим во Вриндаване", "Вертикальная эротика Кришны", "Индия в горах веков". Больше половины книг можно найти на сайтах: стихи.ру; самлиб, журнал "Самиздат"; кредо.ру; sabda.narod.ru: grigoriy-gaya.narod.ru.

В настоящее время Гайя, имевший в жизни одну подругу с 1988 по 1990, живёт в Индии холостяком, соблюдая с девяноста первого года обет "целибат", удерживающий душу от земного или горизонтального секса ради здоровья, достижения мистических сил, продвижения в йоге, а также связи с богами и обретении вертикального секса.

Григорий Гайя

Продавец взрывов

Поэма

Конльтант по литературе П. Демин, С. Севостьянова

Технический редактор Л. Синдирева

Дизайн обложки А. Синдирев

Хотя в книге приводится большой блок исторических фактов, все герои являются вымышленными, а совпадения - случайными. Книга не пытается показать, что терроризм исходит из Ирана. Скорее автору, который уважительно относится к иранским традициям, хотелось отразить последние в своем творчестве, почему двумя главными героями и являются иранцы. Несомненно, подобные Мустафе и Ибрагиму герои сегодня рождаются в разных странах мира.

________________________________________________________

Подписано к печати 22.06.2006. Формат бумаги 60х84 1/16.

Печать оперативная. Гарнитура Book Antigua

Печ. л. 15,25. Тираж 500 экз.

Отпечатано в типографии ООО "Вариант-Омск"

644043, г. Омск, ул. Коммунистическая, 45. Тел. 251-434

Вниманию литераторов, издателей, сценаристов.

Желающие отредактировать у автора свои стихи и прозу могут связаться с ним.

Издатели, заинтересованные в художественном переводе с английского языка в прозе, стихах и создании книг могут выйти на автора, который может помощь и сценаристам.

Координаты: E-mail

Моб. тел. 8.960.982.62.47

Обложка (оборот)

Группа современников, ангел и черт активно действуют на территории Ирана, России, США, Тайланда и Канарских островов. Порой повествование уводит читателя в древнюю Азию.

"Деньги - мед!" - сказал писатель.

Хруст банкнот - магнит.

Ты с деньгами - покупатель,

Лев, орел и кит.

0x01 graphic

Мустафа идет по суше,

Мустафа летит,

По морям везет оружье,

Мир сквернит, крушит.

0x01 graphic

В небе бой за брэнд Аллаха,

Кришны и Христа

* Примечания, а также словарь имен и терминов приводятся в конце книги.

0x01 graphic
Часть V. Мусульманский съезд и пророк Мохаммед

0x01 graphic
Продавец взрывов

126

127

Оставить комментарий © Copyright Гайа Григорий (rrr235717@gmail.com) Размещен: 17/07/2019, изменен: 17/07/2019. 310k. Статистика. Поэма: Поэзия Иллюстрации/приложения: 6 шт.		Ваша оценка:

Гайа Григорий Продавец взрывов. Второе издание. Касоль 2019

Гайа Григорий
Продавец взрывов. Второе издание. Касоль 2019