Гайа Григорий : другие произведения.

Сила звука

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В небольшой повести "Сила звука" рассказывается о встрече главного героя с осужденным "на химию" кришнаитом, о том, как постепенно и неожиданно для себя он приходит к осознанию Бога и вере в бога Кришну.

  1
  
  - Раздвинь ягодицы! - выкрикнул Таракан свою коронную фразу. - Солдат, ну, почему я ему приказывать должен? Шманай, как положено!
  Наш начальник караула, прапорщик с пышными черными усами и маленькими темно-карими глазками, похожими на крабов (поскольку они цепко, как клешни, хватали зрительные объекты), оставался всегда одинаково злобным, за что мы и не любили с ним ездить. Любишь - не любишь - солдат не выбирает, с кем служить, а факт в том, что другие начкары не были столь агрессивны с подчиненными и зеками, как Таракан. Однако, они и не прославились, как он. Его "насекомное" прозвище гремело на конвойных трактах, и некоторые зеки молились о том, чтобы он скорей попал за решетку и сполна ответил за прозвище сообразно его смыслу. Из всех услуг, которые конвой оказывал осужденным, обыск был излюбленной процедурой Таракана.
  Я смотрел на содержимое потерявшей всякий цвет сумки, которое высыпал на стол один из осужденных. Не было ни чая, ни наркотиков, ни карт, ни веревки, ни лезвий, - ничего запрещенного. Единственное, что казалось необычным, - четки в выцветшем хлопковом мешочке. Деревянные округлые бусины, перевязанные тонким шнурком.
  - Солдат, почему он у тебя до сих пор не снял штаны?
  Его интонация напоминала голос уродца из фильма "Властелин колец", когда этот упырина, глядя на кольцо, причитал: "О, моя прелесть!"
  - Осужденный, лицом к стене! Спустить брюки! Раздвинуть ягодицы!
  Зек ему подчинился. Таракан, дотошно осмотрев щель, обратил глаза на стол.
  - Что это? четки? Почему не забираешь? Четки нельзя! - зарычал он на меня.
  - Да? А я не знал. Зекам же верить разрешается. Я и раньше встречал на этапах четки.
  - Много знаешь, солдат! Я вот сдам тебя особисту, доболтаешься! Больно гонора много.
  Он взял со стола четки, набросил их кольцо на мою шею и, скручивая, стал его сжимать. Дыхание было заблокировано, меня охватила паника. Приложив геркулесово усилие, я все же не показал страха. Сняв с шеи четки, он сказал:
  - Видишь, как легко ими задушить!
  Я откашлялся и несколько раз глубоко вздохнул. Кашель затих, но не до конца.
  - Такх и рукхами можно душить, что теперь всем зекхам... кха-кха-кха-кха-кха... рукхи отрубать?
  Я не боялся особиста, которому Таракан грозился меня сдать, поскольку капитан Богатиков знал, кто мой отец, и не стал бы связываться со мной из-за таких пустяков.
  - Конфискация! - рявкнул Таракан.
  Бритый осужденный, у которого были благородное смуглое лицо, высокий лоб, тонкие нос, шея и пальцы, посмотрел на него, как ягненок, и сказал:
  - Командир! Прошу, не забирай! Солдат прав, это священный предмет. Я его использую в йоге.
  - Нечего, нечего! Мне на этапе жмурики не нужны!
  
  Выйдя из СИЗО, куда приезжал шесть дней в неделю, я подошел к блестящей черной Лавре, старой немецкой овчарке. Привязанная, она сидела в специальном месте, на краю улицы, близ контрольно-пропускного пункта. Минут через пять выехал наш автозак, собака легко в него впрыгнула, а я - следом. Внутри сидели два солдата из моей роты, а в большой камере и двух одиночных - осужденные. Таракан ехал в кабине.
  "Шестьдесят шестой" тронулся, из одиночки донеслись стук и голос:
  - Спасибо тебе, брат, за поддержку! Жаль, что он четки забрал. Придется пока из хлеба сделать, пока случай не представится заказать деревянные.
  - А ты кто? Действительно, йог?
  - Да, вообще-то.
  Я открыл алюминиевым уголком дверь и спросил:
  - А зачем йогу четки? Я понимаю, там, позы, дыхание, голодание... Моя мать с подругой как-то встретились в Алма-Ате с настоящим йогом. Так обе потом стали кашки на пару готовить и голодать по пятницам. Хоть какая-то йога.
  - Знаешь, есть много разновидностей йоги, а в каждой - много элементов. Одни люди больше работают с огнем, другие - с воздухом, третьи - со звуком. Все, как один, закаляют волю. Многие делают гимнастические упражнения и сидят на особой диете. Каждая йога - это целый комплекс методов и упражнений, и она касается всей жизни. В действительности, это - своеобразный образ жизни. А четки используются во время работы со звуком.
  - Каким образом?
  - Их крутят между двумя пальцами для отвлечения осязания, и на них ведется подсчет произносимых молитв или вербальных формул. То есть, предложений, звучание которых позволяет заряжаться космической энергией, что йоги успешно применяют.
  - Версальные формулы? - переспросил сидевший рядом со мной солдат.
  - Версаль -- это дворец в Париже, - пояснил йог, - а вербальные, значит, словесные. Особые слова, подобранные в особом порядке. Типа речевок. И если правильно их произносить, то получишь энергию. Они называются мантрами, молитвами и заклинаниями.
  - А то, что мы на плацу орем речевки на строевом, это нас заряжает? - спросил тот же солдат.
  - Определенной энергией заряжает. Волей к службе в армии заряжает.
  - За что сидишь? - поинтересовался я.
  - За веру.
  - За сектанство?
  - Я - суфий, меня большой таджикский мулла упек из зависти.
  - Но статья-то должна быть!
  - Суд мне пришил ту же, по которой в РСФСР идут мантра-йоги, преданные Кришну.
  - Это еще кто, Кришна?
  - Индусский Бог-Отец. Тот же Бог-Отец, что и в христианстве. В Индии его Кришной называют. А разве ты еще не встречал на этапе верующих в Кришну? По их делу человек сорок сели. Пять-шесть судов было. При Андропове это началось. Им вменяли антисоветизм, втягивание малолеток в секту и религиозную практику, нарушающую здоровье и психику.. Когда большой мулла про эти суды прознал, он сразу понял, как меня от людей отлучить. Мне то же самое вменили. Научился он у российских прокуроров и посадил.
  - А ты, что, мешал ему? Чем?
  - Вор он. Пройдоха. Успел ребенком выучить Коран, пока отец требовал. Но веры в Бога не обрел. Вырос и стал писаньем, как экскаватором, рубли грести, стал грязные деньги отмывать. Я открыто его порицал всякий раз, когда возвращался после круга странствий в Гуляб, где я родился, где у меня ученики. Но нашел вор способ нас разлучить, теперь ученики со мной общаться не могут, лишь некоторые пишут сюда письма.
  - Да-а! - сочувственно сказал я.
  - А ты разве еще не встречал на этапе йогов Кришны с четками?
  - Может и встречал, - ответил я, - разговора, как с тобой, точно ни с кем не было.
  - Да нас скоро всех должны выпустить. Реданные пишут: по всему миру демонстрации протеста идут. Рейган с женой лично Горбачева просили выпустить всех, кто у нас по религиозным делам осужден. Мы же не антисоветчики и психически нормальны. Нельзя же за то, что люди вербальные формулы произносят, обвинять их в антисоветизме или сумасшествии. Вся Индия это делает, Пакистан, Бангладеш, Таиланд, все страны Азии это делают... А христиане? А мы, мусульмане? Везде - работа со звуком, много сотен лет. Ну, и какое тут сумасшествие? Но, несмотря на это, сейчас в психушках лежат мантра-йоги и другие верующие.
  - Чай, сигареты? - предложил я ему.
  - Не употребляю, - сказал он.
  - И чай? - спросил мой сослуживец. - А почему?
  - Вредно для йоги.
  Это нам точно было непонятно, ведь мы служили не где-нибудь, а в ВВ. А чай в этих войсках - источник силы и блаженства. Хотя до службы в армии я слышал, что чифирь пьют только зеки. Было интересно попробовать его, приобретая жизненный опыт, и мы с друзьями-студентами на сельхозработах несколько раз заваривали его и пили. Но что такое чифирь, я понял лишь, попав в ВВ. С обеих сторон от колючки чай - крепкая валюта и самый расхожий допинг. И зеки, и охранники, регулярно ходящие в караул, ценят крепкий чай, который может также называться купцом, но суть его та же - огромное количество алкалоидов теина в стакане горького-горького чая. В отличие от детей и женщин, любящих чай из-за сопутствующих ему сластей, чайный пьяница привязывается к эйфории, возникающей от большой дозы теинов. Первые минуты она дает ему подъем сил, бодрость, веселость; и чтобы влить в себя кружку черного варева, похожего на нефть, чифиристу достаточно кусочка рафинада вприкуску. Если сладкого совсем нет, он способен пить чифирь без всякого буфера.
  - Командир, а есть чай? - спросили из большой камеры.
  - Есть.
  - А почем?
  Я назвал цену и добавил:
  - Можно и на маклю поменять.
  - Махля есть. Хляди.
  Развернув тряпицу, зек показал пару браслетов и цепочку из нержавейки. Такая цепочка как раз была мне нужна. Дело было в том, что Радик Хафизов, кинолог, который взял меня служить на питомник, как-то подарил мне цепочку с полумесяцем. Я носил ее уже с полгода, когда прапорщик Погреб, начальник отделения служебно-розыскных собак нашего батальона, выпросил ее у меня для срочного подарка. "Еще себе наменяешь", - сказал он, положив цепочку в карман, а полумесяц вернув мне. Я прицепил его к шелковому шнурку, поскольку и дальше хотел носить этот талисман, однако, не потому, что к этому обязывало чувство веры, которое пока во мне дремало, а в память о Радике, уже демобилизовавшимся. Когда полумесяц выпадал из-под ряда пуговиц на гимнастерке, тогда, не вдумываясь в смысл и не осознавая ответственности за слова, я говорил друзьям: "Я мусульманин".
  Итак, мне была необходима новая цепочка, и я взял ее вместе с парой разноцветных браслетов из плексы, отдав за все стограммовую пачку грузинского чая и пачку "Космоса".
  Закрепив на цепочке свой полумесяц, снятый со шнурка, я вышел в обновке вместе с Лаврой погулять вокруг наших заков, дислоцирующихся на перроне. Как обычно, подходили зеваки, застывавшие на почтительном расстоянии от воронков.
  Скоро объявили, что прибытие ожидаемого нами почтово-багажного поезда задерживается на час. И я чуть погоревал о том, что сегодня начальник караула - Таракан, любой другой отпустил бы в магазин, а у него спрашиваться бесполезно. Тем не менее, я не скучал, найдя глазу привлекательные образы: метрах в тридцати от первого пути к городу, на асфальте, обосновались цыгане, среди которых было несколько приятных женщин.
  Минут через десять произошел редкий случай, второй на моем служебном веку. На конвойной машине к нам подъехал прапорщик из СИЗО, чтобы внести изменения в отправку осужденных.
  - Не загрузили еще? Слава богу! Давай одного обратно, которого - по политической статье.
  Он показал нашему начальнику бумагу. Жирный усач, проверив ее, отдал ему дело арестанта, а мне приказ:
  - Рядовой Ушаков, собаку для пересадки осужденного готовь!
  К двери сизовато-белой автозаковской будки задом подкатил СИЗОвский УАЗ, оставив между автомобилями около метра. Его задняя дверь открылась, и УАЗ сдал еще с полметра назад. Морда моей собаки расположилась в узком проходе между дверями автомобилей. Зека выпустили, он, не спускаясь на землю, согнутый, перепрыгнул в УАЗ, задняя часть кабины которого была оборудована под мини-камеру.
  "Жаль, познакомиться не успели", - подумал я, посмотрев суфию в след.
  
  2
  
  Минула неделя, и начальник нашего питомника, круглоголовый прапорщик Погреб, сообщил мне весть, которая была подобна доброму духу-смерчу. Она завращала мое настроение по спирали и быстро унесла в небо.
  - Олег, надо съездить в плановый, - сказал он. - Недельку передохнешь от питомника, а вместо тебя послужит Рафаэль с "тройки". Он заодно мне столярку сделает, а то ты не умеешь.
  - Зато я Вам конспекты по службе СРС пишу, а никто другой не умеет.
  Они были нужны ему, когда для повышения квалификации, когда для отчетов. Студенческий опыт помогал мне склеивать эту правдоподобную "химию" о тренировках собак, внизу которой я писал: прапорщик Погреб. Он ставил свою мужицкую роспись, почти похожую на неомодернистский крестик.
  - Ну, твои конспекты я особо ценю! А ты как, заценил мою заботу? Хочешь в плановый? Тащишься?
  Он хитро смотрел на меня своими круглыми бело-голубыми глазами из-под круглой фуражки, явно не договаривая важные детали.
  Плановый караул наш батальон осуществлял только по одному маршруту: Петропавловск - Ташкент -Петропавлоск. Ездить в плановый было престижно и весело. Появлялись дополнительные возможности для "творчества" советских солдат срочной службы, чья главная цель в большинстве - как можно быстрей и интересней дожить до дембеля. В поезде наши дни пролетали, как ракеты. И появлялись дополнительные "глотки свободы". Допустим, на станции можно было купить у торговок фрукты, совершить прогулку по магазинам и взять спиртное и продукты, дефицитные в части. В аптеке можно было купить успокоительные димедрол, седуксен или таблетки от кашля на кодеине. Пили в плановом понемногу, и только перед периодом длинного отдыха, водку - никогда. Серьезность поставленной задачи мы понимали - криминальное общество и наше заряженное оружие делали нас ответственными. В этот конвой не допускались солдаты, которые плохо стреляли из пистолета, ловились в самоволке, так или иначе, попадали на гаупвахту. Меня судьба пока миловала, а начальство ценило.
  В ответ на предложение, я ответил Погребу:
  - Съезжу, конечно, в плановый, раз надо.
  - Да, Радика повидаешь. Между прочим. Он тебе кое-что для меня передаст...
  Ах, вот где вожак собаководов зарыл свою собаку!
  - Никому с роты не хочу доверять, а ты, считай, - не с роты, ты - с моего питомника. Ты свой, ты мой, вот ты и двинешь!
  Он испытывающее посмотрел на меня, ожидая, наверное, что я буду смотреть на него преданно. С подобострастием. И я сделал свои глаза преданными, подозревая, что меня очень легко разоблачить со стороны, однако, не Погребу, которому моя подделка нравилась.
  - Конечно, я съезжу, товарищ прапорщик. Радика повидаю и возьму у него для Вас посылку.
  Ташкентец Радик Хафизов служил на нашем питомнике и демобилизовался двумя месяцами раньше. Именно он приглядел меня и взял в отделение кинологов, состоящее из него, Погреба и меня.
  - Ты, пацан, с Алма-Аты, - сказал мне тогда Радик,- я давно гляжу, ты с понятиями. Мне такой в помощники нужен. Поддержку во всем дам, будешь на питомнике, как сулугунчик в масле... Чай-пай, глюкозин, мафон, картофан жареный, все-е, - сам понимаешь. Но службу тащить надо. На питомнике всякий ремонт делать надо, - он загибал палец за пальцем, - собак в чистоте держать надо, кашу им варить надо, дрессировать их надо, а главное, в конвой ездить надо.
  Пятерня превратилась в кулак. Он продолжал:
  - Плохо, что ты учебку не прошел - ротный будет настроен не очень. Но мы с Погребом его уломаем, а то собаковода из учебки ждать еще целых три месяца! Мой напарник уже две недели, как дембельнулся, я один зашиваюсь. Просто караул! Все караулы я тащу сам и питомник тащу сам, а сам вообще не тащусь. Вешалка!
  Чуть склонив влево голову, он смотрел на меня с высоты ста восьмидеясяти пяти сантиметров, тогда как я жил на высоте ста семидесяти пяти. От счастья я взлетел на пик Победы. Не потребовалось и секунды, чтобы раздумывать - такой резкий контраст был между тем, что имелось и тем, что предлагалось.
  В роте конвоя наш призыв (а отслужил я около четырех месяцев) в основном использовали на службу в части: кухонные наряды, контрольно-пропускной пункт, охрана складов и "губы", дневальство. Лишь изредка лучших из нас брали в плановые караулы или конвой на автозаках.
  Конечно, на питомнике было много работы, но зато муштры типа строевого или химических атак не было, а сколько здесь выпадало "глотков свободы"! Мы чувствовали себя гораздо свободней, чем большинство солдат батальона. Положим, чего только стоила такая ситуация: кинологи сидят в своем двухкомнатном домике, к ним приходит дежурный офицер, обладающий правом нагрянуть с проверкой в любое помещение. Но он не в состоянии вломиться к кинологам и отобрать у них электрочайник или "бор-машину" (от некоторых этих самодельных кипятильников, популярных во внутренних войсках, на главном трансформаторе выбивало пробки, и тогда во всей части гас свет). Дежурный офицер не может войти, опасаясь разгуливающих по двору розыскных собака - Лавры или Минора, и вынужден тогда диспозироваться у калитки питомника. Но он не может упрекнуть за это кинологов - собакам нельзя целый день сидеть в вольере, им положено гулять по двору. Дежурный подождет, пока один солдат заводит овчарку в вольер, а другой спрячет "бор-машину" или магнитофон в сейф, ключи от которого "хранятся у прапорщика Погреба, поскольку в нем документы". Так нам приходилось хитрить, используя данные родом нашей службы возможности.
  Питомник занимал площадь в полсотки, а располагался на хоздворе, в самом углу части. Над одной стороной его забора была натянута колючка, за которой на противоположный берег Ишима тянулась улица в поселок Заречный, в границах которого находились СИЗО и колония усиленного режима номер три, а также третья рота нашего батальона с большим питомником собак розыскной службы. Поговаривали, что в колючке нашего питомника есть незаметная прореха, служащая лазом, и что деды ходят через наш питомник в самоволку. Чуть поздней я убедился в правдивости этого слуха. Правда, Радик старался пускать в заветную дырку как можно меньше дедов, в основном лишь тех, кому доверял. А сам был первый ходок в ночной Петропавловск, рекордсмен батальона по количеству часов, проведенных на воле, что было вызвано его сильной тоской по женщинам, у которых он имел неизменный успех. Погреб, который проводил на питомнике гораздо меньше времени, чем Радик или я, об этом лазе не знал или делал вид, что не знает.
  Наш начальник на вид был прост, как репа, я бы даже сказал, разыгрывал простофилю, особенно со старшими офицерами, даже со своим свояком - начальником штаба подполковником Павловским, но на деле Погреб хитроумен, а иногда - загадочен.
  И что же такое секретное задумал он перевозить, если ему потребовалось отпускать меня из части на несколько дней в то время, когда на питомнике будет хозяйничать Рафаэль, человек хоть и не чужой в нашей службе, но все-таки не свой? Я надеялся, что не наркотики и был неописуемо рад предстоящей встрече с Радиком.
  
  3
  
  Наступил день выезда караула в Ташкент. Меня с двумя солдатами отправили на транспортный пункт батальона, где руководил аккуратный прапорщик, немец Гидельбах, и служили два моих земляка из Алма-Атинской области, Дигель и Фролов. Это было еще одно местечко, где можно было "глотать и глотать свободу", но, в отличие от питомника, солдаты не несли конвойной службы, а целыми днями работали, обеспечивая нормальное функционирование "столыпиных", заккрепленных за батальоном. На территории транспортного пункта находились склад, мастерская и будка, в которой они ночевали без Гидельбаха, имевшего квартиру на берегу Ишима. В роте эта парочка появлялась всего пару раз в неделю.
  Итак, втроем мы приехали на этот транспортный пункт, чтобы подготовить вагон к путешествию. Прапорщик отсутствовал, и вначале впятером мы напились чая с пряниками, после чего мои земляки повели нас в вагонзак.
  Этот "столыпин" был уже знаком мне по накарябанным в тамбуре надписям, которые запомнились, когда однажды, еще до службы на питомнике, я в нем ездил в Ташкент. Некоторые окна не открывались, и нам пришлось поработать топорами и отвертками - на дворе стоял июль, и никому не хотелось создавать духоту в вагоне, где поедут зеки.
  Мы принесли со склада чистое, но посеревшее от времени, белье, клетчатые одеяла, посуду из нержавейки, шторки с цветами, - по большей части вещи для отсека конвоиров. Принесли что-то еще. Подсоединили толстые шланги к "столыпинским" резервуарам и включили воду.
  Когда все было вымыто, уложено, заправлено и прикреплено, мы снова уселись в домике пить "купец", к которому запасливый и щедрый Дигель вытащил сгущенку.
  Через час-два подошел тягач, и мы втроем ушли в "столыпин", который медленно потянулся к вокзалу. Нас прицепили к составу.
  Скоро подъехала колонна автозаков. Из одного из них выпрыгнула блестящая, словно рекламирующая шампунь фотомодель, черная Лавра, которую держал на поводке заменивший меня татарин Рафаэль. Караул располагался на боевой позиции, конвоиры вставали лицом друг к другу, образуя коридор для прохода осужденных и беря автоматы наперевес. Я встал рядом с Рафаэлем, у которого был "Калашников" с коротким прикладом - штатное оружие кинолога, к которому я привык. А на мне сегодня были портупея и "Макаров" в кобуре, используемый в плановом карауле.
  Старуха Лавра, зная службу, лаяла, нагоняя страх на зеков. Ее первой боевой задачей было поколебать их дух, ведь во время пересадки у них возникает желание пойти в побег, который обычно гораздо труднее совершить из вагона, СИЗО или зоны.
  "Грозная у тебя собака! Так страшно от ее лая, хотя известно, что не укусит, если не побежишь", - говаривали мне арестанты.
  "В голосе собаки - много собачьей силы, он оказывает мощное психическое воздействие на людей и животных, так же, как и голос волка", - утверждал Погреб.
  Если, несмотря на устрашающий лай Лавры, какой-нибудь арестант все же ударился бы в бега, тогда ее второй боевой задачей становилось его задержание.
  
  4
  
  Среди осужденных, что с руками за головой бежали от автозаков к вагону, я увидел политического, у которого Таракан забрал четки.
  Теперь я сразу понял то, чего не смог понять при первой встрече. Тогда оно привлекло меня - что-то в его облике - и запало в память как привязчивое впечатление неясной природы. Теперь наступил момент истины, и я понял, что это было. Это была отрешенность, но особая - не такая, как у большинства зеков: безысходная, безрадостная и полная ожидания вольной жизни. Это была совершенно иная по свойствам отрешенность - естественная, согласная с настоящим моментом, живущая в нем без засечек, отмечающих тягучие дни, не ждущая звонка, после которого можно будет начать жить свободно. То есть, отрешенность с неподрезанными крыльями. В тот первый раз я лишь поймал аромат этой запредельной его отстраненности от потока времени, от текущей реальности, аромат, доселе не встречаемый мной в других людях, но не смог его себе объяснить. Я несколько раз вспоминал его, как нечто необычное, без знаков минуса или плюса. Но теперь я нарисовал этому качеству жирный плюс, ибо почувствовал сердцем (хотя умом дошел позже, гораздо позже), что этот политический был счастлив и независим в неволе. Свободен до освобождения, освобожден в тюрьме!
  На следующее утро, заступив в караул, я нашел камеру суфия, и мы с удовольствием поздоровались, - не безразлично, как в первый раз, а тепло. Меж нами, словно возникло незримое поле, какое устанавливается между знакомыми, объединенными одной целью, которая заставляет их союзничать, когда они находятся среди людей, не объединенных с ними той же самой целью.
  Но поговорить с ним, как следует, я не мог, так как в проход, по которому я ходил, заглядывали начальник караула и наши "янычары". Некоторые из них могли ему доложить, а разговоры с осужденными были воспрещены. Поэтому я сказал суфию, что собираюсь пообщаться с ним во время своей ночной смены, когда контроль караула за часовым ослабевает. Он пообещал, что не будет спать.
  
  5
  
  Приняв у помощника начальника караула магазин с патронами, я вбил его в ручку пистолета и вышел вслед за ним на пост, чтобы сменить часового. Помощник повелел крайне бдительно следить за Китайцем, особо опасным рецидивистом, посаженным отдельно в первое из зарешеченных купе. Китаец на самом деле, был русским, только кличку носил такую за глаза, похожие на глаза, принадлежащие этой расе. В воровской гильдии он был налетчиком и южно-казахстанским вором в законе и пользовался на этапе большим авторитетом. Еще в первую мою смену многие зеки, будто, счастливые оттого, что они вместе с ним на этапе, выкрикивали его имя и спрашивали:
  - Китаец, у тебя курить есть? Подогнать тебе пачуху? Китаец, я тебе заварки передам, нужно?
  Одна осужденная затеяла с ним роман (так это называли ее соседки), мешать развитию которого ребята не стали. Они перехватили одну из первых записок. Я ее тоже прочел. Детское и одновременно вульгарное признание женщины в любви, видать заставило караул закрыть глаза на ребяческую игру взрослых людей, так им было чуть веселее в неволе. Он в ответ писал валентинки со слащавыми каламбурами с легким ароматом непристойности, которые зачитывал вслух веселившемуся второму "купе". Затем бумажная трубочка из клеточки в клеточку, из пальцев в пальцы, переползала постепенно в середину "столыпина", где сидел слабый пол.
  Ночью Китаец молча лежал, по-видимому, спал, и никто его не беспокоил. Я подошел к суфию. Он с улыбкой присел на край скамьи своей полупустой камеры, пассажиры которой направлялись на "химию" в Мары, где укус комара превращался в постоянно сочащуюся рану.
  - Идрис! - представился он в ответ на мое имя.
  - Я хочу спросить тебя. Когда я учился в девятом классе, отец попросил меня сводить в горы одного москвича, с кем они когда-то подружились на туристском слете. Сам он не мог из-за занятости на съезде КПСС Казахстана. Вечером у костра приезжий рассказал, что в Гималаях живут люди, которые управляют всеми земными правительствами. Они раздают указы главным руководителям стран, как вести мировую политику. Эти горные люди так могущественны, что могут влиять даже на природу: менять, там, климат, вызывать землетрясения, тайфуны. Ты о них что-нибудь слышал?
  - Видимо, имеются в виду махатмы Шамбалы, то есть, великие души Шамбалы. Говорят также, что они - Ману, истинные лидеры человечества. Но Землей они управляют не так, как ты это представил. Они не раздают приказов, непосредственных поручений правительствам, а действуют по-другому. Например, когда надо развязать войну, они устраивают рождение и помогают прийти к власти такому вожаку, как Наполеон с армией поддерживающих его головорезов. Когда требуется много, много войн - дают особую судьбу такому изобретателю, как Тесла. А когда надо убить пророка, устраивают так, чтобы выстрел бил без промаха, как с Иисусом, - его хотели убить и прокуратор Понтий Пилат, и шпион Ливио, и царь Ирод, и его жена Иродиада, и первосвященник Каифа, - и каждый враг был влиятелен и опасен.
  - Зачем же лидерам человечества кровопролитие устраивать?
  - Но олимпиады и артеки - тоже их рук дело. Они - не за войну, но вынуждены поддерживать баланс сил, для чего могут устроить и войну. Это, как фурункул выдавить. Когда на планете накапливается много злобы, образуется "чиряк", и необходимо избавиться от него. Но Ману делают это, оставаясь незаметными, поэтому почти все руководители правительств не знают об этих махатмах, оставаясь фигурами на их шахматной доске.
  - А где эта Шамба? Это что, город или ущелье?
  - Шамбала - это мир, измерение, параллельное земному, но более высокое.
  - Как это?
  - Например, наше измерение выше, чем у червей. Мы осознаем и их, и себя, а черви на своей плоскости знают только себя, мы же для их восприятия - не доступны. Так и Ману - боги человечества - неуловимы для наших чувств, мы же для них - хорошо видимы.
  - А откуда о них известно, если они не доступны нашим глазам?
  - Кое-чьим доступны. В книгах по йоге о них написано, с ними встречался, допустим, Рерих.
  - Художник?
  Получив положительный ответ, я изумился:
  - Но у моего отца - вся ЖЗЛ в шкафу, и я читал том с биографией Николая Рериха! Но там ни слова о махатмах.
  - Там - вся биография Рериха, вся-превся! - сказал он и рассмеялся.
  - В смысле? Шутишь?
  - Иронизирую. А в действительности, он в Гималаях встречался с махатмами и получал от них знания. Их он отображал в эссе и диалогах с влиятельными людьми. Понятно, что об этом публично не говорилось, а то бы он мог загреметь в психушку, как современные мантра-йоги, которых травят в больницах психотропными препаратами.
  - Опять ты о них. Мантры - это что?
  - Это, как речевки, но не пионерские, а составленные древними мудрецами из сильных и очищающих слов, способных повлиять на тело и дух. Знаешь, как ощутимо звук влияет на тело?
  Я ничего подобного не слышал и помотал головой, заодно стрельнув глазами в дверь, за которой располагался караул - проверить, не смотрят ли за мной. За стеклом никого не было, но на всякий случай я ставл чуть посматривать на дверь. Он продолжал:
  - Ты слыхал, но не задумывался. Разве о заклинании змей ничего не слыхал?
  - Ну, слышал.
  - Как заклинатели привлекают кобр? Играют на пангах, есть такой духовой инструмент. Поиграют, поиграют, и змеи со всей округи сползаются. Звуки пангов оказывают воздействие на их нервную систему, и гады пьянеют и покидают норы. Когда напивается и пьянеет человек, у него теряется страх, так и у гадов, слушающих музыку заклинателей, пропадает инстинкт самосохранения. Они приближаются к музыкантам и начинают плавно раскачивать головами из стороны в сторону. Змеи от этих вибраций - в экстазе.
  - А ты кто по гороскопу, рыба?
  - А зачем тебе?
  - Так просто ты сказал, а глубоко.
  - Я не рыба, а стрелец. Всем этим глубоким знаниям учат суфийские учителя. Слышал о таком мусульманском ордене?
  - Я слышал только термин суфизм, но смысл его мне неизвестен.
  - Например, есть книга, за которую могут... - он снизил тон. - "Мистицизм звука". Хазрат Инайят Хан - ее автор, суфийский учитель из Индии. Там все о заклинаниях, мантрах, звуке, магии элементов и особенно о магии звука.
  - Хотелось бы почитать, - высказал я пожелание.
  - Если тебе выпадет такая возможность, считай себя необыкновенно счастливым. Значит, счастье пришло к тебе. Бери его, приняв путь и философию Науки о звуке, данной в трактате Хазрата. Он не просто теоретик, он великий музыкант и продвинутый суфийский учитель. Каждое слово его книги взвешено, а в начале нашего века он приезжал в Россию и подарил одному композитору великолепную мелодию! Ты ее знаешь!
  
  6
  
  Через некоторое время Идрис заявил:
  - Кстати, учитель Сталина - из суфийского ордена.
  - У Сталина кроме Ленина был какой-то учитель?
  Он искренне рассмеялся:
  - А с чего ты взял, что Ильич - учитель Сталина?
  Я сконфузился.
  - Сталин Ленину завидовал и ненавидел его. Они были партнеры по революции, но не более. А с Дорджиевым, продвинутым суфием, Сталин встречался и слушал его поучения. Конечно, "Дорджиев - учитель Сталина", - сказано громко. Иметь духовного учителя, значит, принимать его авторитет полностью. Ученик его слушает и воплощает в жизни его учение. Но нельзя сказать, что Сталин воплощал в жизни суфизм...
  - Дельно ты про Сталина задвигаешь, - перебил один из его соседей по камере с серебряными косматыми бровями и жидким чубом, проснувшийся и слушающий нашу беседу. - А лет сорок назад за такой базар ты бы сел! И ты бы ссал! Все сидели на измене! Мы научились молчать и не срать на власть. У нее-то говна побольше! Утопит и сдохнешь в дерьме! Мой дед тогда по этапу пошел, и отец по этапу пошел, и дядя пошел по этапу...
  Старик явно перехватывал инициативу, рассчитывая макнуть свой язык в наши уши.
  - Слушай, отец! - с трогательной интонацией обратился суфий. - Интересно! Мне интересно.
  Потом он показал на меня.
  - А служивый за другим пришел. Я ему про йогу рассказываю.
  - Ты, чо, йог?
  - За йогу сижу, отец!
  - А как залетел?
  - Отец, давай потом! Служивый - на часах. Кукушка пропоет - его и сменят.
  - Ладушки-оладушки! Чеши, и я про йогу послушаю.
  Идрис продолжал:
  - Суфии утверждают, что в инструментах с жильными струнами и барабанах из кожи содержится жизненное дыхание. Эти инструменты затрагивают психику живых созданий и добавляют им жизни, вдыхают в живых энергию, вдохновляющую жить. По этой причине примитивные племена, подолгу играя на подобных инструментах, входят в экстаз и наслаждаются.
  - А мы с друзьями на гражданке роком наслаждались, - решил вставить я. - Выпьем пива с чуйкой и входим в экстаз. Под музыку "Дип перпл", "Лед зеппелин", "Пинк Флойд" улетаем в креслах, как в самолете.
  А с другим кругом пацанов мы играли на заводской аппаратуре. Я приносил свою чешскую гитару, печатку с гитары "Джипсон", подключал приставку, работающую в двух рок-режимах, и получался мощный роковый звук. Мы играли, играли, по полдня могли, и музыка постепенно делала нас какими-то приподнятыми, неземными. Становилось неважно, что вообще с нами происходит там, в мире. То есть, не страшно. Как психотерапия. До игры ќ- какие-то проблемы: дом, начальник, недостаток денег, то, се, а после игры - полный покой, проблемы измельчались в песок.
  Суфий слушал меня, его благородное лицо сияло. Или мне казалось? Позднее я вычитал у Кандыбы, что феномен свечения зависит от специальных рецепторов, расположенных в нашей коже, которые при определенных условиях создают люминесценцию в человеке со здоровым телом и чистым сознанием.
  - Здорово! - сказал суфий. - Оказывается, у тебя есть опыт работы со звуком. С мантрами тебе будет легче. Музыкантам с мантрами работать легче, чем не музыкантам. Многие не могут повторять мантры, но могут петь их под музыку. Серьезная музыка способствует молитвенной практике, так как обе они основаны на ритме и обе отрывают чувства от мелкого, мирского. Когда чувства освобождаются от мирского, открывается возможность наполнения их духовной информацией. Но никогда духовные знания не войдут в нас, если чувства заняты, закрепощены мирской информацией, как полные мешки, в которые уже ничего не положишь. Засоренные материальным мусором чувства не могут быть спокойными, чувства бесятся...
  - Часовой, что у вас здесь?
  Повернув голову, я увидел помощника начальника караула, сержанта срочной службы. Он подошел незаметно, как его научили в учебке.
  - Командир, живот лопнет! Чувства бесятся! Выведи меня, - ответил за меня Идрис.
  - Да, в туалет просится, - вступил в разговор я. - Говорю ему: не положено, а он не унимается. Чувства бесятся, и все.
  - Утром со всеми! - сказал сержант.
  - Да что же делать, командир? Умираю.
  - Девственницу из себя корчишь? Первый раз, что ли, на этапе? В мешок сходи.
  - Нет мешка ни у кого.
  - В карман сходи, - отрезал сержант, - или отрежь!
  Пом ощник начальника караула обратился ко мне:
  - Как Китаец?
  - Кажется, спит. С ним никто не разговаривал, не то, что днем: каждый с ним здоровался.
  - Я смену уже разбудил, скоро придем.
  Он ушел, а я решил с суфием пока не беседовать. В солдатском отсеке двое начали ходить и могли заметить нас через стекло. Для духовного общения у нас было еще две ночи, а через три дня караул прибывал в Ташкент. Наш почтово-багажный поезд двигался гораздо медленнее пассажирского.
  Что за посылку приготовил Радик для Погребняка? Это особое задание делало меня значительным в собственных глазах. Жаль, что никому нельзя было рассказать.
  
  7
  
  Зайдя на пост, я обнаружил, что в вагоне к обычному едко-приторному запаху махорки добавился сладковатый аромат марихуаны. Мы только что отъехали от города Туркестана, где производили обмен осужденными с местным конвоем. Значит, новые зеки подсели в вагонзак с анашой.
  Шел обыск. Его вели несколько дедов, один из них - вместо того, чтобы спать перед сменой. Было странно видеть их занятыми тем, что зачастую переваливали на молодых.
  Я рассмотрел, чем они занимаются. Старательно ищут и собирают "травку" в мешок. Один из них сидел у выхода зековского купе и наблюдал за полустеклянной дверью.
  Тем временем завели симпатичную осужденную в сером платье из простого драпа. Деды перерыли ее узел, но ничего запрещенного не нашли. Она заметно нервничала, что не могло не насторожить обыскиваюих.
  - Выверни карман! - приказал ей болгарин Василий из Одессы.
  В карманчике платья лежали спички и карандаш.
  - Вытаскивай из лифчика солому, - продолжал он.
  - Нет ничо.
  - Я сам залезу, коза, если не вытащишь, - резко приблизился к ней сидящий на шухере Валек из Кишинева. Он грубо схватил ее за плечо одной рукой и полез за пазуху другой.
  - Я достану, - смирилась женщина. - Оставь, хоть на пару папирос.
  - Показывай!
  Она вытащила плотный пакет из бумаги с золотистой фольгой, в которой продается чай.
  - Ишь ты, она там его зажилила! - сказал Василий, отсыпал из пакета в общий "котел" и, немного оставив, вернул ей.
  Ее увели и привели подростка, недавно бывшего на воле, одетого не в зоновские вещи. Стали обыскивать.
  - Начальник нарисовался у двери, - сообщил Валек. - Миха его пока отвлек. Отошел, ща вернется.
  - Я повалил, - сказал дагестанец Кот, пересыпав половину добычи из одного полиэтиленового мешочка в другой. Он завязал оба пакета тесемкой и, запихав их в разные сапоги, пошел в солдатский отсек, не сказав мне ни слова: был уверен, что не заложу.
  Скоро в "купе" обыска вошел начальник караула прапорщик Закиров и спросил:
  - Нашли что-нибудь? Запах-то, какой убойный, прямо в вагоне приходы ловишь.
  - Так тычно, тварищ прапырщик. Вот.
  Они показали два газетных пакетика, где была трава, малая часть того, что унес Кот в сапогах. Прапорщик взял, понюхал и сказал убедительно:
  - Анаша! Сообщу нашей верхушке. Ищите дальше, еще должна быть!
  - Рады страться, тварищ прапырщик.
  Когда он ушел, один дед сказал:
  - Два креста у него есть, третий в награду хочет, раз решил начальству доложить.
  Другой с ним не согласился:
  - Жди! Доложит он! Сам спаровозит.
  Через несколько минут начался вывод осужденных в туалет, требовавший от меня максимального внимания.
  
  8
  
  Ночью этого дня, которая была последней перед приездом в Ташкент, суфий спел для меня молитву. Она была на арабском. После пения он перевел ее смысл: "О Господь, позволь мне всегда помнить тебя! Память о тебе приведет к ощущению твоего присутствия! Твое присутствие созидает счастье совершенного союза".
   Пение мне понравилось. Оно было плавным, и чувствовалось, что Идрис тонко понимает законы гармонии. Мои чувства даже перестроились на эстетический план. Увидев образ, я сравнил наш "столыпин" с царским вагоном для каторжан, а себя - со слугой царя, исполняющего свой долг конвоира. Молитва суфия предстала передо мной как освободительная песнь декабриста, скорее всего, за неимением в памяти подходящего героя из прочитанного.
  Он сказал:
  - Одни слова притягивают в жизнь благословения. Другие притягивают энергию и власть. Некоторые приносят избавление от трудностей. Некоторые приносят мужество и силу. Еще есть слова, которые могут лечить. А иные дают утешение и покой.
  - Как лекарства? - сравнил я.
  - Уместная метафора, - сказал Идрис. - "Все, что дает нам энергию, вещественно", - так уж люди привыкли думать. Оно обязательно должно быть борщом или таблеткой. Однако есть и эффективные слова, а некоторые словосочетания еще могучей, чем отдельные слова. Каждый гласный звук несет глубокий психологический смысл, и структура каждого слова оказывает химическое и психическое воздействие на материю и сознание. А кто об этом беспокоится или хотя бы задумывается? Допустим, кто-нибудь для оказания целебного воздействия возьмет в аптеке лекарство, которое ему нравится, а не которое предписано, тогда он может не излечить себя, а убить. Еще более ответственно повторение определенных слов и фраз, влияющих на людей психологически.
  - Многим не нравится, когда при них чертыхаются, - вспомнил я свое наблюдение. - Кажется, они психологически зависят от слова "черт".
  - Да, верят, что призывом "черт" они могут привести в свои дела это существо из параллельного мира. Для нас, точнее, для глаз, он - невидимка, от которого стоит ожидать бед, поскольку он живет только для того, чтобы создавать беды. То есть, нашими собственными словами мы можем призывать в судьбу несчастье или счастье. Поэтому на Востоке человек, осознавший ответственность за слова, ищет учителя или муршида, как его называют суфии. Суфийский учитель, словно хороший психотерапевт, обладает опытом использования психологических предписаний. Человек принимает предписанные ему муршидом средства развития, как инструкцию. Сначала муршид устанавливает диагноз заболеваний сознания обратившегося. Учитель выясняет, каков уровень его духовной эволюции, каковы проблемы, тормозящие его рост. Согласно этому, он предписывает ученику слово или фразу, с помощью которых тот сможет достичь желанной цели. В суфизме используются определенные слова, считающиеся священными, ибо связаны с Богом, и они могучи также из-за своей психической силы. С помощью их повторения производится определенный психологический эффект.
  - То есть, это - как съел человек в депрессии две-три таблетки радедорма, и депрессии нет, и настроение сразу поднялось?
  - Так, да не так. Таблетки снимают депрессию на несколько часов, а муршид дает фразу, которая при регулярном употреблении вылечит навсегда, а не убьет печень, что делают многие таблетки, если их принимать регулярно.
  - А шизофрению можно словами вылечить? - спросил я о наболевшем. - Этим патологическим расщеплением сознания страдал один мой родственник, а я очень этого не хотел.
  - Современная медицина никогда не пишет в медкартах шизофреников: выздоровление. Улучшение - максимум, что там позволено отметить. И то, после "промывания" больного аминазином, кофеином и другими лекарствами, которые выносят из сознания блок скопившихся бредовых идей, вызывающих обострение шизофрении. Без лекарств, без химии, речь об улучшении вообще не стоит. "Промывание" больных повторяется раз в несколько месяцев. Люди полагают, что все, что дает энергию, подзарядку, можно потрогать. Но все до одного люди заряжаются также и вибрациями, пусть и не фиксируют их.
  - Это еще что?
  - Это энергетические потоки, находящиеся в основе всего: плотной материи и тонкой. Например, идут вибрации от солнца или луны, и люди очень зависят от зарядки этими вибрациями, которые не обладают качеством плотности. Оттого мы не можем их потрогать. Здесь уместен пример с радио. То есть, наука открыла, что радиосообщения проходят через эфир без каких-либо промежуточных средств. Но однажды они откроют истину, уже известную мистикам тысячи лет: человек сам является приемником и передатчиком такого радио, которое стоит выше всех разновидностей радио. А еще радио доказывает, что ни одно произнесенное слово не теряется и может быть поймано и записано. На твой вопрос я отвечаю так: конечно, шизофрению можно вылечить священным словом.
  - Не все понял, - сказал я, - но слушал внимательно. А теперь - пора.
  - Наверное, больше не пообщаемся? - предположил суфий.
  - Серьезно не поговорим. Ночной смены больше не будет.
  - Когда-нибудь встретимся. Кое-что очень важное я тебе рассказал? Надеюсь, не зря.
  - Я на гражданку выйду - куплю книгу по йоге, - пообещал я.
  - Помолюсь за тебя, - пообещал он.
  Сквозь несколько клеток решетки он просунул пять своих пальцев правой руки, и я дотронулся до них своими пятью пальцами той же руки. Мы оба посчитали это рукопожатием.
  До окончания смены оставалось минут десять. Я пошел по вагону, посматривая в камеры. Меня окликнул Китаец:
  - Когда прибудем в Ташкент?
  - Завтра после обеда.
  - А ты откуда сам?
  - Из Алма-Аты.
  - Плана табе дать?
  - Нет.
  - Возьми, - он протягивал маленький пакет. - Курнешь после смены, большой грев пришел в Туркестанский СИЗО, вот и на этапе - грев.
  - Оставь, в зоне нужней.
  Он убрал пакетик.
  - Давно в войсках?
  - Год с небольшим.
  - Полегче-то тебе служить, чем год назад?
  - Полегче. В начале службы я переживал, что попал во внутренние войска; пацаны в микрорайоне это не любят. Но потом я перестал беспокоиться.
  - Ну, да. А ты причем? Тебя призвали, это долг, твой крест. Не ты, так другой. Главное, к людям поќ-людски относиться. Будь человеком, и все! Выйдешь из армии, понятки изменятся, и у твоих пацанов - тоже. Будешь уже мужиком, никто тебя за армию не осудит.
  - Ну, ладно. У меня смена караула.
  - Удачи!
  - И тебе!
  Когда пил чай и размышлял в бодрствующей смене внутри караула, я вдруг обнаружил мистицизм звука в сложившейся два часа назад ситуации. Под влиянием молитвы суфия я приобрел эстетическое настроение. Его молитва каким-то образом изменила мое сознание.
  
  9
  
  
  - Как одежда меняет человека, - восклицали мы, глядя на Радика Хафизова в стильных белых джинсах из микровельвета и футболке с надписью "AC/DC" и фото этой группы. Шею облегала золотая цепочка, на глазах были темные очки. Он был модно подстрижен и улыбался, сверкая десятками белых и парой золотых зубов.
  Он принес ведро абрикосов, вытащив его из багажника "шестерки", которую подогнал к запасным путям, где стоял вагонзак. Мы пригласили его пить чай. Начальник караула без напряжения пустил Радика в вагон и даже сел с нами за стол. Все налетели на абрикосы, которые помыли на улице водой из заправляющего наши танки толстого шланга. Один молодой разлил по эмалированным кружкам угольного цвета чай, и положил на стол кулек с конфетами "Школьница". Изображенная на них девочка, замысленная художником школьница, напоминала Гавроша, только что вылезшего из подвала. И почему муза не вдохновила автора вложить в руки маленькой Жанны де Арк мушкет?
  Здесь Радик преподнес сюрприз. Поднял свою кружку и стал разливать купец соседям.
  - А ты чего это? - удивились мы.
  - Не пью чифирь.
  - Да как же ты без него? - спросил Валек.
  - Нет необходимости, - ответил Радик.
  Прапорщик Закиров сказал:
  - Ему же в караул не надо ходить. Чего тогда мотор гробить? Он пиво, наверно, пьет.
  - Точно, - подтвердил Радик. - Вам бы привез, да устав не позволяет.
  - Да, мы трезвую жизнь ведем, - сказал с серьезной миной накуренный Кот.
  - Да, - подыграв ему, тяжело вздохнул, будучи в таком же состоянии болгарин Василий.
  - Не заметите, как дни пролетят, - обнадежил Радик. - Уйдете скоро на дембель и будете, как я. Свое дело закрутите, начнете на тачках куролесить, с девчонками кружиться.
  - А где ты устроился? - спросил Закиров.
  - Запчастями занимаюсь, - ответил Радик. - Сам в Тольятти мотаюсь, на заводе беру, здесь продаю.
  - Спекулируешь, что ли? - заявил прапорщик.
  - Даю водителям то, что необходимо. Ко мне люди в очередь стоят и заранее заказывают. В магазине всегда перебои с запчастями, он маленький для Узбекистана, все сразу расхватывают. По натуре, я им помогаю.
  - Во, блатной! - воскликнул Валек и потрепал Радика по плечу. - Я дембельнусь - к тебе приеду, помогу продавать. Не откажешь?
  - Давай, найду работку. Скоро частный бизнес в стране попрет, фирму организуем.
  - Ловлю на слове! Прикачу.
  Тут раздался стук в вагонную дверь. Прапорщик посмотрел на солдата, сидящего у двери. Тот ушел и через несколько минут вернулся.
  - Там путеец девку притащил. Говорит, она в вагон просится.
  - Что еще за ... ? - спросил Закиров. - Денег, что ли хочет?
  - Радика ищет.
  - Товарищ прапорщик, разрешите невесте вагонзак показать? - обратился Радик. - Чтоб знала, где жених службу тащил.
  - Уже жениться собрался?
  - А чего тянуть? Самостоятельно хозяйство вести хочу, остепениться хочу.
  - Ну, веди свое хозяйство сюда, - разрешил благосклонный Закиров, как и Радик, записанный в паспорте татарином.
  Радик ушел за девушкой, тем временем двое солдат убрали со стола грязные кружки, косточки и другой мусор. Валек сменил скатерть и, набрав из ведра в чистую чашку абрикосов, поставил их на стол.
  - Жаль, цветов нет, - посетовал он. - Так редко друзья с невестами в караул приходят, и, как назло, нет цветов!
  
  10
  
  Радик привел миниатюрную симпатичную девушку, с безупречной фигурой, с вкусом и элегантностью представленной облегающими джинсами и тонким джемпером в облипку. Голубоглазая блондинка, она держала в руках большущий букет ромашек, который вручила прапорщику:
  - Из нашего сада! Садовые.
  Закиров, обняв цветы, просиял и, обведя отеческим взглядом солдат, заявил:
  - Вот им всем гадать, любит - не любит. Каждого зазноба дома ждет. Ты вот дождалась! Как зовут-то?
  - Вика.
  Валек сказал:
  - Вазу с кухни принесу!
  Он вышел, встал рядом с девушкой и пригласил:
  - Пожалуйте в купе, мисс Ташкент!
  Но она не входила, чувствуя стеснение. Прапорщик велел Радику:
  - Покажи ей вагон, пусть зековский дух почует.
  Девушка благодарно посмотрела на него. Радик повел ее в отсек осужденных. Все окна были распахнуты, купе - тоже. Осужденных мы передали ташкентскому батальону ВВ в предшествующий день, сразу по приезду в узбекскую столицу, но в "Столыпине" до сих пор стоял особый запах, присущий только неволе.
  Новую партию арестантов мы собирались взять сегодня около пяти. Сутки мы отдыхаем перед обратной дорогой. Сегодня на пару часов выйдем в город, к которому у меня уже возникло чувство разлуки, поскольку я здесь - в четвертый раз. Кроме первого планового караула, я два раза ездил второклассником и третьеклассником на соревнования по шахматам в Ангрен, город-спутник Ташкента, а в узбекской столице мы тогда побывали несколько раз на экскурсиях.
  В купе вернулся Валек, принесший кастрюлю с водой, и поставил в нее ромашки.
  - А где Вика? - спросил он.
  Получив ответ, сказал:
  - Капризная! Я пригласил, а она не вошла.
  - Она скромная, - сказал Кот. - Чо, у нас тут? Сходняк. Одни мужики тут сидим, бабе тут не место.
  - Да мы ж солдаты, что ж плохого, Кот? - спросил Закиров. - Мы всех и каждого кругом защищаем!
  - Вот именно, что солдаты. Мы всех и каждую кругом пустим. Как крутанем, и по кругу!
  - Кот, чо оборзел совсем? - гневно сказал Закиров.
  - Нет, я в положение вошел.
  Начальник караула встал:
  - Хорош чаи гонять и лясы точить. ПХД вагона. - На букве Х он сделал прихлоп. - Заплыв начинается через десять минут. Если не успеете за два часа как следует надраить палубу, выход в порт задержится. Так-то, морячки! Сигары и унитазы, кому угодно, а через десять минут - щетки и тряпки для всех без исключения.
  Тут появился Радик с подругой. Он сказал мне:
  - Пошли до машины!
  Потом обратился к начальнику караула:
  - Ушаков меня проводит до машины, товарищ прапорщик, у меня кое-что для прапорщика Погреба есть.
  Тот согласно кивнул. Мы вышли из вагона и пошли к "Жигулям".
  Но Закиров был не так прост и тоже подошел к автомобилю. Радик стал вытаскивать подарок - большой японский фонарь с подзаряжающимися аккумуляторами, который по тем временам был очень престижным и недешевым. Он дал прапорщику подержать эту фару, очень удобную в походных условиях.
  - С подзаряжающимся устройством? Сильно!
  Закиров стал вертеть ее в руках, а Радик позвал меня в машину:
  - Прокатись, Олега!
  Я сел, завел. Он тихо сказал:
  - Возьми на правом сиденьи пакет для Погреба. Спрячь под ПШ.
  Я сделал все так, чтобы начальник не заметил. Потом проехал метров десять вперед, сдал назад.
  - А мне такой достанешь? - кивая на фонарь, обратился Закиров к Радику.
  - Только один вне плана завезли вместе с японскими запчастями, - сказал Радик. - Повезло, и сделал я подарок армейскому шефу в благодарность, что он ко мне как человек к человеку относился.
  - Достань такую фару, я заплачу!
  - Дорогая вещь.
  - Достань! Пять бушлатов новых привезу.
  - Зачем они мне? Не в тему.
  - А выхлопную трубу от "шестьдесят шестого" возьмешь?
  - Я на "шестерке" езжу, мне заднюю трубку в два раза меньше надо.
  - Продашь кому-нибудь.
  - Нет, я только с волжанками и японками веду дела.
  Помолчав немного и серьезно посмотрев на Радика, начкар спросил:
  - А штык-нож возьмешь?
  - Не бракованный?
  - Такой-же, - показал он на свой.
  - А этот можешь отдать? - спросил Радик.
  - Ты вначале фару эту добудь, будет тебе штык. Этот - не этот! Какая разница? Будет нормальный рабочий штык.
  - Смотри, - Радик открыл багажник, где лежали два японских фонаря в коробках, - берешь прямо сейчас?
  - Ну, давай в следующий раз. Штык привезу.
  - Потом не будет.
  - Оставь для меня.
  - Я не хозяин, а ему продать надо, ждать не будет.
  Радик хлопнул крышкой багажника.
  - Ладно.
  Прапорщик влез в машину, закурил там, подержался за руль и снял между делом штык-нож.
  Когда мы поднялись в вагон, он зашел на кухню и вернулся оттуда со штык-ножом на поясе. Я так понял, что он взял его у повара, который не ходит на пост.
  
  11
  
  В туалете я достал пакет, что взял в машине Радика. Вытащив из него содержимое, я обнаружил, что это свернутая в трубку книга, напечатанная, как толстый журнал. На передней обложке было написано: "Пособие по геометрии для старших классов".
  Перевернув страницу, я увидел вторую переднюю обложку - настоящую - и следующую надпись: "Мистицизм звука. Хазрат Инайят Хан". Открыв наугад, стал читать. Не помню сейчас слово в слово, поскольку книга была у меня недолго, но смысл был примерно таков.
  То, что люди привязаны к мантрам и повторяют их всю жизнь, день за днем, и им это не надоедает, имеет глубокий смысл. Если бы это был, как говорят атеисты, религиозный фанатизм, одурманивающий человека, тогда никто не смог бы продолжать эти повторения так долго, поскольку ни одно опьянение или отравление не может продолжаться дольше, чем длится его влияние. Когда опьянение проходит, человек сразу лишается иллюзий. Но повторение священных слов дает чтецу знание, виденье, именно потому иудеи несколько тысяч лет поют свои ритуальные песни, которые унаследовали от царя Давида и других, а разноязычные мусульмане читают Коран на арабском, которым его записал пророк Мохаммед. Индусы веками повторяют мантры на санскрите, который считается в обществе мертвым языком, поскольку люди перестали на нем разговаривать. Буддисты и христиане тоже повторяют древние звуковые вибрации на древних наречиях. А в Персии до сих пор многие повторяют древние молитвы по нескольку раз в день на языке Авесты. Все это длится тысячелетиями, эта практика не умирает, а углубляется, что говорит о ее несомненной пользе...
  Йоги и суфии открыли определенные практики, помогающие психологическому развитию. Йоги используют определенные слова, которые повторяют утром и вечером, и посредством этого они достигают озарения или впадают в состояние экзальтации. Именно эту науку суфии называют Зикр - науку получения нужных результатов и исполнения желаний с помощью повторения соответствующих слов или фраз.
  Поразительно. Невероятное совпадение! Это была та самая книга, о которой рассказал мне Идрис.
  Я был потрясен.
  Я был счастлив тем, что прикоснулся к этому сокровищу. Одновременно я был несчастлив тем, что через несколько дней с книгой придется расстаться и что в поезде читать почти невозможно. Единственное место - туалет, где нельзя долго находиться. Книгу даже показать никому нельзя.
  
  
  12
  
  В Петропавловске после солровождения конвоя восьмидесяти осужденных в СИЗО и третью колонию, я не поехал в наш батальон, а остался в роте, охраняющей зону.
  Прапорщик Аулов, закадычный друг моего начальника Погреба, лично отпрашивал меня у Закирова. Он сказал, что завтра намечаются учения кинологов.
  - Лишь бы в нашей роте не было проблем, - сказал начальник планового караула, - и оружие пусть сдаст.
  - Иди и сдай Макарова, - смеясь, повелел мне статный и крепкий Аулов, начальник службы СРС третьей роты, стерегущей третью колонию усиленного режима. - Сегодня Погреб приедет сюда с ночевой, чтобы завтра пораньше начать учения.
  Сдав пистолет, я пошел мыться в душ. Вода и в "тройке", и в батальоне, круглогодично была холодная. Теплая бывала только в городской бане. Туда мы ходили всей ротой раз в неделю, и всякий раз рано - в пять-шесть утра, чтобы не возникло контактов с гражданскими. Парилка всегда бывала не нагретой, а вода - холодной, и очень редко - теплой. Горячей - никогда. Осенью и зимой требовались особые усилия, чтоб заставить себя раздеться и начать мыться в не нагретой бане, без пара и горячей воды. Пусть нам и не нравилось это, мы смиренно полагали, что такова необходимость, хотя позже я понял, что это - элементарный недостаток отеческой любви офицеров к солдатам. Когда попросишь: "Организуйте хорошую баню!", отвечают: "Нечего тащиться!" Два года так и прошло без горячей воды.
  После душа я пошел на питомник, который был крупнее нашего, там несли службу шесть кинологов и восемь собак. Он находился в ста пятидесяти метрах от роты, на огромном пустыре, прилегающем к контрольно-следовой полосе. Мне он был почти родным домом, я нередко спал там, когда выпадало несколько караулов -ночью или днем, - чтобы не возвращаться каждый раз в батальон. Еще мы разыгрывали там с другими кинологами и овчарками гипотетические боевые ситуации, которые для нас придумывали Погреб и Аулов.
  Оба уже сидели на питомнике, ожидая меня.
  - Где мой фонарь? - как бы угрожающе надвинулся на меня Погреб. - А ну, отдавай мой фонарь!
  Такая на него временами находила игривость.
  Я снял с плеча вещмешок и вытащил фонарь, за ним - суфийскую книгу. Погреб, не глядя, передал книгу Аулову, а сам взялся рассматривать фонарь. Татарин раскрыл шедевр в обложке геометрического пособия, прочитал название и закрыл в свой сейф. Меня распирало любопытство, но спрашивать его я не стал, все один ответ: не твоего ума дела. Попросить ее для чтения я не мог - не мог даже сказать, что немного ее читал и заинтересовался.
  Позже Погреб объяснил мне, что у татарина Аулова кузен служит в мечети, и книга эта - для него. Я поверил, поскольку никогда не замечал у Аулова интереса к духовной жизни.
  
  13
  
  Прошло три с половиной года, и произошло нечто, что стало достойным завершением этой истории.
  Я работал геологом, параллельно учился заочно на четвертом курсе геолого-разведочного факультета в Казахском политехническом. Два раза в год я ездил на сессии в Алма-Ату, а в остальное время занимался разведкой стройматериалов, разъезжая с буровиками по Актюбинской области. Из-за возраста, пола и холостяцкого положения начальство использовало меня в основном в качестве полевика, очень редко позволяя сидеть в конторе.
  Как-то на одном из участков мы остались втроем, и у нас кончились дрова и уголь. Стоял ноябрь. В степи не было и деревца. В буржуйку мы ставили в чашке солярку, поджигали, и на полчаса тепла хватало. Постепенно мы сожгли весь бак автомобиля, обслуживающего нашу буровую установку, однако до заправки из-за неисправности "шестьдесят шестого", на котором стоял бур, добраться не могли. Несмотря на наши ежедневные призывы по рации, начальство все же не могло прислать транспорт с углем, дровами и запчастями для ремонта нашего ГАЗа.
  Во время последнего сеанса связи я получил дельный совет. Селектор позволял узнать о бедах и радостях всех поисковиков, все участки экспедиции и центр слышали друг друга. И Марат, геолог, который был на десять лет старше меня и учился в свое время в том же Алма-Атинском институте, не выдержал и сказал мне:
  - Олег, ты больше не проси. Ехай в экспедицию и бери Краснова за...
  Это была фамилия начальника партии. Марат продолжал:
  - Он сейчас все машины и ресурсы гонит на киры, там здорово бурение идет и деньги большие. Пока на Краснова не наедешь, ничего не дождешься.
  Поразмыслив, я с ним согласился. Восьмого ноября мы втроем пошли в колхоз и нашли дом председателя. Это его колхозу мы искали сырье для кирпичного завода. Мы договорились с ним о том, чтобы на участок завезли уголь и дрова на несколько дней.
  Оставить помбура Берика ждать колхозный транспорт с твердым топливом и дежурить на участке, мы с мастером бурения Юрием собрались в Актюбинск.
  Автобус из колхоза в город не ходил, и пришлось идти несколько километров до трассы, где он проезжал трижды в день. Мы как раз успели ко второму рейсу. Стало досадно, ибо, переполненный, он нас не взял. День был выходным, и машин вообще было мало, казалось, трасса расслабляется вместе с трудящимися после бурного празднования Дня Революции. Дождавшись следующего автобуса, мы снова испытали огорчение. Он был набит людьми туже, чем товарный вагон бревнами и, объехав нас, вставших посредине полосы, он проскочил мимо.
  Я почувствовал полную беспомощность и сел на асфальт. Мы стали советоваться, стоит ли уйти на участок и вернуться на шоссе завтра, когда будет рабочий день и больше транспорта? Возвращаться на буровую не хотелось, оставаться на дороге было непредсказуемо: мы констатировали, что за полдня мимо нас прошло не больше пяти машин, и ни одна не остановилась близ двух молодых небритых мужчин на безлюдной дороге.
  В этот момент - ни с того, ни с сего - я вспомнил о том, что у меня на груди - цепочка с полумесяцем, который мне подарил Радик. Чувство безысходности, сжавшее грудь, было столь сильным, что я, неожиданно для себя, произнес такие слова:
  - О Аллах, если ты есть, почему так несправедливо получается? Нам надо для работы, мы столько ждали, а автобусы переполнены. Никто не берет!
  Я был очень расстроен, а после этих слов немного успокоился, словно снял с себя ответственность за проблему.
  И тут произошло то самое нечто, что стало подобающей сценой для финала этого рассказа. Близ нас остановилась белая "шестерка", ее задняя дверца открылась. Когда я подошел к ней, то увидел за рулем Радика. Через несколько мгновений я понял, что он постарел, стал раза в два старше. Еще пара мгновений, и стало ясно, что это был мужчина, очень похожий на Радика.
  - Подвезти вас, ребята?
  - Нам далеко. Много не заплатим.
  - Я в первый раз проезжаю через ваши края. Расскажете мне о своих местах. Вот и вся плата. По рукам?
  "Расскажете о ваших местах!" - такса! Экстаз!
  Чувства цепенели от изумления, и ситуация заставляла задуматься, но позже. Сейчас же я без устали рассказывал хорошему человеку о том, какие в Западном Казахстане добываются полезные ископаемые, какие в нем заводы... А в уме, как светлый луч, мелькала мысль: Аллах помог, услышал голос, Бог есть, да, он, конечно, есть.
  Это был первый раз в жизни, когда я обратился к Богу. Этот звук стал началом веры. Вот тебе и полумесяц из зоны, подаренный ташкентским татарином! Вот тебе и мистицизм звука!
  
  2011-2012, Радхакунда, Индия.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"