О "национализме" и национальном заповеднике "Хортица"
"Пробачте, я й не помiтив, як перейшов на українську", - несколько раз за время беседы говорил Степан Маркович Кириченко, один из трех человек, чьи воспоминания легли в основу этого материала. - "Звик думати i розмовляти рiдною мовою".
Этот естественный, в общем, процесс, - говорить на языке взрастившей тебя земли, мог в свое время стать причиной серьезного преследования со стороны "компетентных органов". Открытая же демонстрация патриотических чувств к Родине ставила крест на карьере самых высокопоставленных партийных функционеров.
Авторами "мемориальной" идеи были Николай Киценко, зампред Запорожского облисполкома, и Степан Кириченко, начальник облуправления культуры. Именно они в 1965 году от имени партийного руководства области подготовили письмо первому секретарю ЦК КПУ Шелесту с предложением создать на Хортице казацкий мемориал.
Петр Шелест, общеизвестно, любил Украину не только по должности. Он понял духовно-воспитательное значение такого мемориала. 31 августа 1965 года ЦК КПУ принял постановление "Об увековечивании памятных мест, связанных с историей запорожского казачества". 18 сентября того же года аналогичный документ принимает и правительство республики.
Этими документами территория острова Хортица объявлялась Государственным заповедником. Тут собирались соорудить музей истории запорожского казачества, этнографический парк (с фрагментами казацкой фортификации, куренями, церковью и т.д.), скульптуры выдающихся деятелей казацкого движения. Доминировать над всем архитектурно-историческим комплексом должна была монументальная композиция "Казаки в дозоре", стоящая на искусственном 16-метровом кургане.
- Мы были счастливы, - вспоминает С. Кириченко, - Хортица ведь не просто остров. Это колыбель казачества, питающая духовной кровью всю Украину. На проект комплекса и музейного здания объявили всесоюзный конкурс.
В числе постоянных участников конкурсов был запорожский живописец и скульптор Владлен Дубинин. Его мемориальную скульптуру "Казаки в дозоре" признали лучшей. В мае 1970 года в центральном выставочном зале Союза художников Украины на рассмотрение высшего партийного руководства республики представили ряд архитектурных проектов, в том числе проект хортицкого комплекса. Оценки выставлял лично Шелест.
- Я был без пиджака и ребята в штатском, стоявшие у входа в зал, меня не пустили, - вспоминает В. Дубинин. - Когда, одолжив у одного из работников пиджак, я все же вошел, Шелесту как раз докладывали, что 11-метровых "Казаков" предполагается отлить в чугуне. "А что, если сделать в граните? - сказал Щербицкий, который был в свите. "А ты подумай, как конские ноги из гранита делать", - возразил Шелест. И добавил: "Да неужели на Украине не найдется бронзы для наших казаков?". После чего крякнул одобрительно и пошел дальше. Меня начали поздравлять: раз крякнул, значит утвердил.
Создание хортицкого заповедника шло успешно. Поддержку на самом высоком уровне оказывал заместитель главы правительства Украины Петр Тронько. Скажем, забегая вперед, что, занимая в течение 17 лет пост заместителя Председателя Совмина, Петр Тимофеевич оставался честным, не скрывавшим проукраинских убеждений человеком. В самом Запорожье двигали дело Киценко и Кириченко.
Пришло время назначать директора заповедника. Степан Кириченко:
- Хотелось найти молодого образованного ученого, патриота и даже фанатика казачества. Мне предложили кандидатуру Арнольда Сокульского, географа и археолога, работавшего старшим научным сотрудником в местном краеведческом музее. Скажу, что в выборе не ошибся.
1 сентября 1970 года Сокульский вступил в должность, начав с подбора кадров. Новая работа была не очень оплачиваемой, но он нашел единомышленников, для которых зарплата - не самое главное. Станислав Хуповка, супруги Тамара и Виталий Шевченко, Валерий и Галина Борисовы, Людмила Костенко, Татьяна Шелест стали первыми сотрудниками будущего историко-культурного заповедника.
- Время было прекрасное, - говорит А. Сокульский. - Командировки в крупнейшие музеи страны, изучение архивов, археологические экспедиции в места бывших казацких сечей, подводные исследования вокруг Хортицы. Мы были романтиками, нас переполняли идеи. В экспедициях добывались экспонаты для будущей экспозиции, из Москвы, Польши, Турции поступали исторические документы. Вскоре выделенное им помещение было завалено старинным оружием, одеждой, предметами казацкого быта. На донецком заводе стального литья для скульптуры "Казаки в дозоре" купили 52 тонны высококачественной патиновой бронзы. Одновременно в северной части Хортицы шло строительство первой очереди музейного комплекса. В напряженной живой работе прошло два года. А потом почувствовался откат.
Главный советский идеолог Михаил Суслов на одном из совещаний сказал о "националистическом гнезде", свитом во Львове. Секретарь ЦК КПУ по идеологическим вопросам Ф. Кузнецов, академик и умница, осмелился возразить: "Эти националисты - нормальные ученые-патриоты". Кузнецова сняли. Шелест на его место хотел назначить П. Тронько, но назначен был В. Маланчук, когда-то работавший во львовском обкоме. Суслов знал: новый секретарь по идеологии, чей отец был убит бандеровцами. каленым железом будет выжигать все украинское.
В 1972 году Петра Шелеста сместили с должности руководителя республиканской компартии. Зампред облисполкома Николай Киценко, понимая, что в любое время работы по созданию музея истории запорожского казачества могут быть свернуты, торопил Дубинина со скульптурой. Как в воду глядел.
- Трехметровую глиняную рабочую модель "Казаков в дозоре", изображающую молодого и старого воинов верхом на конях, лепил в Киеве, на конюшне ВДНХ. Там же в соломе и ночевал. Однажды пришла комиссия из Минкульта, приказала освободить помещение. Затем появились ребята в штатском, показали документы, предупредили: не уйду через неделю, они все выбросят. Не спал ночами, еле успел с формовщиками отлить модель в гипсе. Вернулся домой, стал ждать, когда вызовут в Киев на очередной просмотр. Не дождался, - вспоминает Владлен Дубинин.
В Запорожье зачастили проверяющие комиссии. В руководящих кабинетах узнали слова Суслова о том, что памятник "этим казакам-бандитам" ставить не будут. Вместо вызова в Киев Дубинин получил сообщение, что изготовленная им скульптура плывет пароходом в Запорожье. Встретил её, упакованную в четыре ящика, да так и не распаковывал более двадцати лет. "Казаки" стали никому не нужны. Через полгода после закрытия проекта с Дубинина в судебном порядке потребовали возврата 800 рублей, выданных под аванс за будущую работу. Чтоб расплатиться, скульптору пришлось влезть в долги.
Первым выбили из седла начальника областного управления культуры Кириченко. Высокую местную номенклатуру раздражала его независимость (отказался дать отрицательный отзыв на "Собор" Олеся Гончара), откровенная тяга к национальному (говорил преимущественно на родном языке). Этим "недостатком" и воспользовались враги. Первому секретарю обкома КПСС М. Всеволожскому доложили: Кириченко на высоком совещании в Москве демонстративно выступал с трибуны на украинском, что министр культуры Фурцева восприняла как оскорбление. Это было неправдой, но Степану Марковичу пришлось давать объяснения. Приложил свою руку и КГБ, сфабриковав несколько писем "канадских националистов", адресованных лично Кириченко.
- Компрометировали, как могли. Среди прочего обвиняли в том, что поддерживаю Киценко. Я понял, что меня загоняют в психушку. Чувствовал себя настолько затравленным, что однажды был порыв броситься в пролет лестницы. В конце концов, ушел с должности по состоянию здоровья, стал рядовым инструктором в исполкоме...
Киценко стал второй жертвой. Степан Кириченко:
- Мы жили в одном доме, дружили. Однажды ночью он позвонил, попросил выйти во двор. Возбужденно дрожа, сообщил, что сжег свой дневник, который вел с войны. Николай Петрович был уже снят с работы, боялся, что будет обыск. В дневнике были его оценки Брежнева, Суслова, Маланчука, обстановки в стране. Многолетние гонения со стороны официальных властей зря не прошли. 10 мая 1982 года на 61 году жизни Киценко умер от инфаркта миокарда.
Путь к своей Голгофе прошел и директор заповедника Арнольд Сокульский. Он вспоминает:
- Все наши разработки, проекты контролировал отдел пропаганды и агитации обкома партии. Это стало главным его занятием. Все велось с такой кропотливостью и предвзятостью, что было ясно: того, что планировали сделать на Хортице, - показать историю казачества от его возникновения до его отражения в литературе, сделать не удастся. Эту тематику начали подменять схоластическими схемами, требующими увязки с историей социалистического периода, развитием города Запорожья. Как администратор я был обязан выполнять решения руководства, но мы продолжали тайно ездить на сечи, исследовать их. Никто из сотрудников музея меня не выдал. Работая, по сути, нелегально собрали несколько тысяч уникальных экспонатов. Параллельно со сбором казацких раритетов нам удалось собрать около тридцати скифских баб. Хотелось сохранить исчезающие уже скульптуры, бывшие когда-то характерной деталью исторической украинской степи. Привезли их на Хортицу, на самой высокой точке установили на больших валунах в виде своеобразной половецкой лавы. В том же году, когда я ушел из заповедника, секретарь обкома партии по идеологии Петрыкин приказал бульдозерами снести каменных баб. По его мнению, скульптуры перекрывали вид с острова на Днепрогэс.
От излишнего увлечения казачеством пострадали многие не только в провинции. За национализм, в частности, были уволены сотрудники Академии наук, известные историки Елена Компан, Елена Апанович, Кость Гуслистый. А о Сокульском вспомнят через два года, предложив вторично занять место директора заповедника. Он согласится, вновь нырнет с головой в работу, вытянет из прорыва затянувшееся строительство, 14 октября 1983 года в торжественной обстановке примет символический ключ от сданной "в эксплуатацию" первой очереди музея истории Запорожья. И через несколько дней будет опять уволен. Комиссия, накопавшая в заповеднике "недостатки", пришла после того, как Сокульский отказался оплатить художникам военной студии Грекова некачественно сделанные по заказу музея диорамы.
В этот раз Сокульскому отомстили круче: исключили из партии, судили, дали два года условно. А в трудовой опять написали "по собственному желанию". Он устроился преподавателем в педучилище, где и проработал до наступления времени, названного в новейшей истории "горбачевской оттепелью".
За годы независимости Украины многое изменилось. Приняты правительственные постановления о хортицком национальном заповеднике, об увековечивании памятных мест, связанных с историей Запорожского казачества. Музею, переданному под филиал краеведческого, возвращен первоначальный статус.
Николай Киценко еще при жизни был награжден орденом "Дружбы народов". Несмотря на "национализм", партийная номенклатура не могла проигнорировать многолетнюю работу "в культуре" этого человека. После его смерти, стараниями П.Т. Тронько, возглавлявшего республиканское "Общество охраны памятников истории и культуры", Киценко присвоили звание почетного члена общества, а несколько позже отметили премией Яворницкого. Бюро обкома партии осудило собственное решение о запрете книги "Остров Хортица в героике и легендах". Осенью 95-го на стене хортицкого музея появилась мемориальная доска с портретом Николая Петровича. А через десять лет у стен музея состоялось символическое перезахоронение двух настоящих украинских патриотов - Николая Петровича Киценко и Степана Марковича Кириченко (он ушел из жизни осенью 2003-го). Инициатором акции стал директор национального заповедника "Хортица" Константин Сушко, пришедший на эту должность сразу после "оранжевой" революции.
Курган, насыпанный под "Казаков в дозоре", до сих пор не обжит. Уже в независимой Украине конкурс возобновили, но до конца так и не довели. Когда в 1994-м о казацком проекте вновь вспомнили, скульптор Дубинин распаковал ящики с гипсовыми отливками, но все оказалось разбито и невозвратно испорчено временем и неумелым хранением. Сегодня в мастерской члена Союза художников Украины Владлена Константиновича Дубинина, десятки лет отдавшего разработке любимой темы, стоят модели памятников Кобзарю, Богдану Хмельницкому, Богуну, Нечаю, Тарасу Бульбе, другим легендарным казакам. Займут ли эти работы предназначенное им место в казацком мемориале?