Сегодня все знают, что знаменитый на весь мир Байконур - территория и собственность Казахстана. А ведь до начала 90-х годов прошлого века был этот космодром общей советской гордостью, и в него вкладывались огромные деньги. О том, что происходило на суперсекретном объекте, писали мало. Между тем в истории Байконура случались уникальные научно-технические события, одно из которых - подготовка к запуску и старт возвращаемого космического летательного аппарата "Буран".
Леонид Шуклин, президент Запорожской акционерной компании "Южтрансэнерго", один из тех, кто непосредственно ковал в свое время эту победу.
В начале 1986 года профессионального энергетика Шуклина командировали на Байконур, назначив начальником строительства тепловой газотурбинной станции мощностью 48 МВт, предназначенной для обеспечения запуска и посадки старта "Энергия-Буран". Генеральным подрядчиком объекта выступало Министерство обороны СССР.
- Когда приехал на площадку, там было чистый "ноль", бульдозер только расчищал территорию, - рассказывает Шуклин, - но поставили станцию в очень короткий срок. Я и до этого занимался строительством электростанций (семь лет на БАМе, два года в Африке), но нигде не видел, чтоб все было так отлажено. Проблем со снабжением не существовало, оборудование станции изготавливалось на заводах Запорожья и Новосибирска. Работали в три смены, общее количество людей на площадке - военных и гражданских - доходило до полутора тысяч. (Город Ленинск, возведенный в 60-е годы "под космодром", находился от стройки в 40 км. Тогда в нем было несколько десятков тысяч жителей). Курировал объект лично Герман Степанович Титов, замкомандующего космическими войсками, были тогда такие. Оклады у нас, гражданских специалистов, были повышенные, получали по 600-700 рублей. Четыре блока по 12 МВт каждый были закончены за два года. После чего меня назначили директором этой электростанции.
Построили её в семи километрах от места старта ракеты-носителя. Расстояние было выбрано не случайно. Одним из компонентов ракетного топлива служил жидкий водород. Свойства его таковы, что, в случае взрыва, он выжег бы вокруг кислород и убил все живое в радиусе нескольких километров. За месяц до старта выяснилось, что зона возможного поражения не 7 км, а 15. Брать на себя ответственность за просчет никто не хотел. Высокие чины, обязанные подписывать акт о приемке станции, ставить свои подписи отказались, ссылаясь на то, что объекта не знают. Козлом отпущения сделали начальника строительства. Тот понимал, чем лично рискует в случае неудачного взлета "Энергии" и "Бурана", и тоже не стал подписывать документов. Отвечавший за "оборонку" министр среднего машиностроения Дмитрий Бакланов (член будущего ГКЧП) лично вызвал Шуклина в Москву, продержал на совещании в кабинете с 10 утра до 5 вечера и, "выломал руки", заставив таки подписать все. На следующий день с подозрением на инфаркт Леонид Иванович угодил в больницу. Отлежаться ему, однако, не дали: Герман Титов прислал с Байконура на самолете жену и друга Шуклина, которые уговорили срочно вернуться к работе.
- О том, что станцию построили "не там", положено было знать единицам, - продолжает рассказчик. - Я лично во время старта находился в бункере, в безопасности. А мои люди? Больше всего переживал оттого, что не мог сообщить, какой они подвергались опасности. Правда, соединил бункер и станцию надежной связью, предупредив, чтобы все, если поступит моя команда, прятались на дне бассейна. Но наша беспечность общеизвестна, вместо того, чтобы прятаться, персонал станции вылез на самые высокие емкости - лучше рассмотреть исторический старт. Слава Богу, все обошлось. Хотя неприятные сюрпризы и были.
Первый полет в космос челнока "Шаттл" состоялся в апреле 1981 года. В противовес американцам в СССР с середины 70-х начали разрабатывать свою программу, получившую название "Энергия-Буран". Руководил ею дважды Герой Соцтруда, лауреат Ленинской и Государственных премий, генеральный конструктор НПО "Энергия" академик Валентин Глушко. Кардинальное отличие нашей программы заключалось в наличии самостоятельной ракеты-носителя, способной выводить на орбиту груз, превышающий сотню тонн. Первый испытательный старт ракеты "Энергия" прошел на Байконуре 15 мая 1987 года. Второй старт намечалось произвести совместно с летательным возвращаемым космическим аппаратом "Буран".
Удивительно, но в энергоснабжении космодрома иногда случались перебои. Казахи-охотники любили расстреливать из ружей гирлянды изоляторов ЛЭП, выводя их из строя. Поймать вредителей не удавалось, электроопоры тянулись по безлюдной степи на сотни километров. Станцию, строительство которой поручили Л. Шуклину, предполагалось использовать в качестве резервного энергообеспечения старта "Энергия-Буран". Позже приняли решение делать от неё самостоятельный запуск.
Шла осень 1988-го. За четыре дня до старта вся семикилометровая зона была окружена солдатами, у каждой электроопоры поставили автоматчика. Весь персонал, участвующий в запуске, провел эти дни в четырехэтажном подземном бункере, выходить из которого запрещалось. Подготовка старта, заправка водородом шли круглосуточно. Объявили старт, волнение все испытывали очень большое. Пошел отсчет времени. Когда до взлета оставалось 40 секунд, сработала аварийная защита. Из-за того, что обледенели концевики, кабельная мачта не отошла от ракеты. Это было ЧП, старт отложили.
- Перенос старта обошелся в миллионные затраты, - вспоминает Шуклин. - Сотни тонн топлива пришлось перекачивать обратно в резервуары. Чтобы убрать пленку от него, трубопровод (полтора километра труб диаметром в 450 мм) промыли изнутри техническим спиртом. Промывка шла две недели. Одного из конструкторов, изготовителей кабельной штанги, со скандалом уволили. Пострадал ли кто-нибудь еще, не знаю...
Новый пуск назначили через 16 дней, 15 ноября 1988 года. Прошло все без сучка, без задоринки. Шестидесятиметровая "Энергия" унесла на орбиту 36-метровый "Буран". Реактивная струя была такой силы, что тяжелые аэродромные плиты, которыми устилается канал у старта ракеты, отбросило в сторону на сотню метров. Стартовая масса "Бурана" превышала 100 тонн. На высоте 150 км, куда его вынесла ракета-носитель, автоматически включились двигатели самого "челнока", с помощью которых он вышел на расчетную орбиту в 250 км. Совершив два витка вокруг Земли, "Буран" через 205 минут после взлета должен был приземлиться на космодроме.
Напряжение у людей не спадало, все ожидали приземления "челнока". Посадочную полосу для его приема построили в 14 км от стартовой площадки. Там был свой бункер для наблюдения, но высокие чины, принимавшие "роды" первого космического корабля многоразового использования, презрев опасность и нарушая инструкции, не стали в него спускаться. Чтоб лучше все видеть, они заполнили балкон наземного здания.
При спуске, до высоты 12 км, "Буран" вела бортовая компьютерная система. Ниже - уже наземная. С высоты в десяток км его сопровождал поднятый в небо "МиГ". У Леонида Шуклина есть видеокассета с уникальными кадрами, снятыми тогда из кабины истребителя: побывавший в космосе "Буран" спускается на землю как обычный самолет. Вот он касается бетона посадочной полосы, вот выбрасывает тормозные парашюты, вот останавливается, "дыша" клубами белого пара, исходящего от раскаленного атмосферой корпуса.
- Зрелище было впечатляющее. Представьте: летит "железка", в которой никого нет. Кто знает, куда она может упасть? А она приземляется красиво, недалеко от балкона, на котором стоят плачущие от счастья знаменитые академики. Радость была огромная, - столько лет сложнейшей работы, - вспоминает сегодня Леонид Иванович.
- Летчик "МиГа" рассказывал, что в какой-то момент "Буран", сделав резкий маневр, чуть не сбил его. Это автоматика, учтя сбои в траектории полета, сориентировала "челнок". Ошибка от расчетной посадки по длине пробега составила всего 80 см, отклонение от осевой линии было 3,5 метра.
Этот старт, заполнив крыши домов, наблюдал издали весь Ленинск. В городе официально объявили четыре дня выходных, милиция получила указание не задерживать пьяных. Многотысячный коллектив Байконура праздновал выдающуюся научно-техническую победу. Поставленная задача - создать советский "челнок" - была выполнена. Мы даже переплюнули американцев, их "Шаттл" пилотировался не электроникой, а астронавтами.
Кого и чем наградили за старт "Энергия-Буран", Шуклин не знает. Он лично получил орден Красного знамени, бесплатные "Жигули", должность замдиректора завода в Запорожье, четырехкомнатную квартиру в этом же городе. Так закончилась его более чем двухгодичная командировка на космодром Байконур.
Для секретной программы "Энергия-Буран" на Тушинском машиностроительном заводе в Подмосковье изготовили два многоразовых "челнока". Доставила их на Байконур знаменитая "Мрiя" - суперсамолет Ан-225. Стояли "Бураны" в специально охраняемых ангарах. Когда один из них вывели на открытую площадку, то ахнули: термостойкие керамические плитки, которыми облицован корпус, были исцарапаны " дембельскими" солдатскими изречениями. Поиском вредителей занялся КГБ, их осудили за хулиганство. Испорченные дорогостоящие плитки пришлось менять.
Второй, уже с космонавтами на борту, старт "Бурана" предполагался через полтора года. Были готовы и ракета и экипаж. Но полет этот не состоялся, в истории СССР произошли известные перемены. Космодром Байконур был приватизирован Казахстаном, Россия заключила на его использование договор аренды. Освоение новой космической техники стало для неё неподъемным. В 1993 году решением правительства РФ программу "Энергия-Буран" закрыли.
Космический корабль "Буран" мог стать летательным аппаратом ХХI века. От программы "Энергия" во многом зависело будущее отечественной космонавтики. Не случилось...
Один их двух кораблей, которые успели построить, "хранится" на аэродроме г. Жуковский (Московская область). В качестве экспоната его выставляют на проводимых здесь Международных авиакосмических салонах. Второй "Буран", говорят, превратился в аттракцион в одном из московских парков. Части недостроенных "челноков" можно увидеть в цехах тушинского завода.
А электростанция, которую построил Шуклин в Байконуре, до сих пор обеспечивает космические старты. Леонид Иванович говорит, что люди, с которыми он работал, так и не знают о грозившей им тогда смертельной опасности.
- Вы кому-нибудь из журналистов рассказывали об этом?
- Нет. В таких деталях вообще рассказываю вам первому.