x-ное апреля.

    Была свадьба. Наручники свободы. Он не любит свадьбы, но он был на этой
 свадьбе. Первый танец "в наручниках". Первый упрек "в наручниках", тихий, на ушко,
 среди срывающего голову шума и "под большими наручниками". Фотографии,
 фотографии - много фотографий и тоже "в" и "под", и просто - тоже. Лезгинка, лезгинка -
 много лезгинки, потому что лезгинская свадьба. Потом снова лезгинка, но уже
 со срывающимся голосом. Спящий звуковик, танцующий в кресле клавишник,
 подыгрывающий фонограмме нагарист. Парни, парни - много парней и в одинаковых
 одеждах: одни - в золотистых униформах - обслуживающие, другие - в черных костюмах,
 как в униформах - обслуживаемые. Его обслуживали двое, назойливо и беспорядочно.
 Ему тоже было кого обслужить, но он не стал. Он вспомнил про апельсин: гнойные
 побеги зацвели Синегнойной палочкой.


xx-ное апреля.

    2 свидания 2 дня подряд. Оба настолько унизительны, что о них стыдно писать
 даже в дневнике. Поэтому Он не написал о них в своем дневнике. Но рассказал об этом
 Тому, кто слушает всегда. И о том, что не напишет, тоже рассказал. Значит, может быть,
 напишет тот, кто слушает всегда.