Аннотация: Цикл сатирических баек. Все совпадения случайны, все ситуации выдуманы под впечатлением. ОСТОРОЖНО НЕЦЕНЗУРНАЯ ЛЕКСИКА!
Эпиграф
Пиздять, що ти пророк - пророчествуй, що знаєш,
Або уйобуй, щось одне iз двух.
Таких гандонiв часто бачив я,
Що всiм пиздять: я - гуру, я - учитєль!
Несiть менi усi по три рубля
I мудростi вам дам я дохуя.
А сам читать умiє по складам
I голосно пердить в компан'i дам.
NoЛеся Подервянского
Animal Farm: A New Fairy Story
В небе над зоопарком Базара-Бокзала крутились тяжелые дождевые тучи. Пожилой павиан был мрачен, он не любил такую погоду, у него в такое время очень чесались старые шрамы.
'Сволочь буржуйская', вздохнул павиан своим воспоминаниям, завернулся в плащ и оскалил свои желтые клыки.
Любой чужак, заглянувший в этот уголок Базара-Вокзала, был бы изумлен открывшимся ему зрелищем: на первый взгляд, это было весьма вонючей свалкой, среди которой копошилась кучка облезлых разнообразных животных, одно из которых сидело на высоком помосте. Однако перед свалкой стояли два столба с вывеской 'Зоопарк'. Впрочем, слово 'Зоопарк' было замазано какой-то подозрительного вида субстанцией, и ниже, той же самой субстанцией было написано: 'Ферма истенна свабодных звирей'. А на дорожном знаке 'Стоп', в белом круге с красной окантовкой кто-то неумело намалевал банан, лежащий на боку и перекрещивающую его букву Т.
Сам зоопарк, по преданию, немногим моложе Базара-Вокзала, а уж его возраст терялся во мраке времен. Сказывают, что некогда сам Ной, спасаясь на Ковчеге, из милосердия взял на борт не имевшее пары животное со словами 'Говно какое-то, но жалко', однако через неделю плавания лично сам пинком отправил за борт оборзевшую тварь за попытки захватить власть и вцепиться в штурвал самолично.
Оказавшись за бортом, наглец тонуть решительно отказался, тем самым, подтвердив нелестную характеристику, данную ему Ноем.
Выброшенное на берег волнами, животное было отловлено, названо павианом и продано в Россию, небезызвестному проф.Ф.Ф. Преображенскому в его клинику, на опыты.
'Как же чешется-то, а! Вот ведь гад образованный, исполосовал-то' - опять вспомнил павиан профессора.
'К берегам священным Нила', печально завыл павиан, подергивая хвостом, вспомнив все болезненные манипуляции, проделанные над ним талантливым хирургом и по совместительству элитным абортмахером.
'Уууууу', продолжал скулить павиан, холодея от перспективы отдать свою жизнь на благо медицинской науки, но внезапно проф. Преображенский почему-то разочаровался в своих исследованиях, а павиан был передан в сухумский заповедник, тоже на опыты. От проживания в виварии светила медицины, на память остались шрамы на неприличных местах и привычка орать: 'В очередь, телепузики, в очередь', а также засевшая в памяти строчка Киплинга из спора Филиппа Филипповича и Борменталя.
Надо же, что придумал англичашка, 'Что опьяняет сильнее вина - лошади, женщины, власть и война'. Лошадей и войны павиан боялся, женщины пугали его больше лошадей, а вот власть.. Власть была сладка и привлекательна. Что может быть приятнее, чем преклонение и возможность повелевать и играть чужими жизнями и здоровьем.
Павиан вновь оскалил клыки и приоткрыл глаза. Вокруг него сидела его стая. Его, и ничья больше. Ближе всех сидели жадно ловили каждое его движение водомерка-перереросток Прапор, кошкобразный по кличке Черный Нигра и немецкая овчарка.
'Вылупились, смотрят, ждут, хехе' - самодовольно подумал павиан. 'Неет, это не стая, а паства, а я ее повелитель. Дуче-павиан Трясункл, князь и повелитель мыслей, как звучит, а.' - подумал вновь закрывая глаза и погружаясь в воспоминания.
Сухумский заповедник, тамошние горячие свинки. И главное, безотказные и не прекословящие.
Павиан сам не заметил, как начал рефлекторно подергивать тазом и причмокивать губами.
- Учитель, а что Вы делаете? - вопрос Черного Нигры вернул в реальность.
Павиан обвел глазами преданного глядящую паству и медленно, разделяя слова произнес: - Это! Тренировка! Особой! Походки! Настоящего! Бестера! Или ты, Черный Нигра, не хочешь быть бестером и стать обычным телепузиком? - Черный Нигра лихорадочно замотал башкой, а остальные с осуждением посмотрели на него.
- Да! Настоящая походка настоящего бестера! Увидев ее, каждая самка захочет стать твоею! - вещал павиан со своего насеста.
- Смотри-ка, начали тоже дергаться, ну пусть их, пусть. А всего-то делов, назвать их избранными и дать новое звучное название. Нет, не зря я в Америку катался в цирке с черными мартышками выступать, пусть унижали, зато слова выучил. Зверь - beast, лучший - best, все вместе - бестер. Лучший из зверей. И ведь действует. - довольно думал павиан, наблюдая за стараниями своих подопечных.
- Они всееее сделают, за возможность почувствовать себя лучше, сильнее, умнее, чем другие. И еще за мечту о куче безотказных самок, готовых удовлетворить все прихоти, как те сухумские свинки. Куда б они делись-то, они ж привязанные были, поиметь, а потом... Потом съесть. - затрясся в припадке беззвучного смеха павиан.
Да, он самый-самый умный здесь. Выброшенный из цирка, он прибился сюда, в Зоопарк, и у него уже есть свои адепты. Пусть немного, но они - его! И вся эта ферма, где из зверей делают бестеров - тоже его!
Примитивизм, недосказанность, чувство избранности и секс - вот рецепт его власти. Здесь, в Зоопарке, все можно обратить в свою пользу.
Никто не проверит, что павиана выпнули из американского цирка, зато можно рассказать, что работал на НАСА и теперь министерство обороны Базар-Вокзала платит за его гениальные мысли. Можно взять любую сложную задачу, объявить нынешних ученых ничтожествами и объявить, что все решается просто, на коленках. Можно взять идею и вывернуть ее наизнанку, назвав белое-черным, а коричневое - красным.
Не надо четко формулировать свои идеи, недосказанность заставляет работать воображение слушающего, а замечтавшийся лох - легкая добыча, он уже готов тебе верить.
А те, кто пытается его опровергнуть - кто их будет слушать, ведь, чтобы проверить его высказывание, нужно думать, а кому это надо? Опровергнут одно - выдвинуть десяток новых теорий, пусть захлебнутся. Будут упорствовать - можно отказаться от своих слов или закидать несогласного дерьмом.
Вон она, его паства, так и неповзрослевшие подростки, маршируют и ритмично дергаются в особой и неповторимой походке бестера.
- Повторите заповеди бестера - взвыл трясункл!
- Мы - лучшие! - хором повторяли бестеры.
- Лучшим позволено все!
- Мы возьмем все сами!
- Каждый подыхает поодиночке!
- Власть, какая все же сладкая это штука, власть - удовлетворенно подумал Трясункл, - прав был Филиппыч, етит твою мать, профессор.
Байка о Шлангасе
Ну чего, касатик, стоишь глазами хлопаешь? Проходи, присаживайся за стол, дедушка сегодня добрый. Дык вижу, что залетный, которые к нам на Базар-Вокзал впервой попадают, у них завсегда рот открытай.
Да ты не морщись, не обижу. Шо, пахнет духом кабацким? Ты это, часто не поминай его. Кого его, кого - дух кабацкий. Его все Непросыхаем кличут. Сам он мужик безвредный, потому как пьяный беспробудно, зато сестрица евойная, фея Непропея страсть как завистлива, кто ейнага братца часто поминает, к тому она является в образе супруги аль полюбовницы со скалкой в руках и домой гонит.
Кто гонит, кто, фея Непропея, кто ж еще. Я гоню? Ты это, дедушку слушай. Дедушка все знает. У нас тут каких только духов нету. Вон, ежели подальше пройдешь, и клозетный дух учуешь. И у него имя имеется, а то как же. Как-как, Шлангас Волчийхэ.
Почему имя такое странное? Абнакновенное, по родителю.
У-у, это история длинная.
Во времена давние жил да был завхоз при Колизее, патриций Чушка Поллимонович. Половину положенного выдавал всегда, да поллимона сестерциев наворовал, потому так и прозвали. Гад редкий, я из-за него пострадал. Как-как, я по молодости с Ганнибалом еще на Рим хаживал, у его слона стремя держал. Ну и повязали меня римляне апосля Второй Пунической, сыновья волчицы позорные, canis filius. Как грится, stercus accidit. Тама у них сидючи и латынь выучил, а при Нероне-амператоре, значицца, определили меня в гладиаторы. Дык этот Поллимонович, mentulam caco, трезубец мне и зажал, только сеть выдал, еще и смеялся, мол быть тебе теперь отныне не просто ретиариаем, а сетевым воином.
Ну дык вот, всплыли делишки поллимоновские. Ну и сбег он, в местность, что потом Чухляндией назвали.
Зачем все это рассказываю? Нук про дух клозетный история длинная.
Жили-были в стране Чухляндии три сестры у озера. Раз пошли сестры купаться, вышли на берег из воды, протянули руки к одежде, а у младшей, Эгне, на рубашке змеюка здоровенная развалилась и лежит. И говорит почти человечьим голосом: ' Я есть феликкий Кениг всех ужей, выходи за меня замуж'. Чем сей ужак убалтывал Эгне, того неведаю, только примчалась она домой возбужденная и разрумянившаяся, все про какой-то шлангас твердила и руками размеры при этом показывала.
И говорит она родителям, так мол и так, папаня с маманей, что хотите делайте, но сосватайте меня за змею, уж больно размер королевский. Если б, конечно, об те времена жил бы дедушка Фрейд, тут бы и сказочке конец, а психоаналитикам да фармацевтам прибыль, но времена были темные, еще не ощутил зад Чухляндии встречи с европейским цивилизационным носком немецкого сапога, не приобщилась она к ценностям культурным общечеловеческим на немецкой конюшне.
Ну так вот, жалко стало родителям Эгне дочки и решили заместо нее отдать овцу. Ему ить все едино, что баба, что овца, он же видит хреново, одно слово, змеюка...
Принял Кениг ужей овцу, лишил ее невинности, а уж опосля разобрался, что не человек, потребовал замены. А от овцы и народилось непонятно что, расу эту артурастами назвали, имя ему дали по отцу, Шлангас.
Эхма, че рот-то разинул, ты пей да меня слушай. Шлангасу в детстве в лесу обретался у озера, пока ему медведь московит отдавил чегой-та, московиты тогда как раз мимо чухны шли морду бить пшекам. С тех пор Шлангас москвитов боялся, а как бояться начинал, значит, то превращался в змею, вроде как в шкуре овечьей. Сам Шлангас говорил, что обращался он в волка от ненависти лютой, вроде как оборотень, да не во всего, а только в волчий хвост. Остальное ему, мол, медведь отдавил. Правда, московиты баяли, что не хвост вовсе это, а иной орган, но то дело темное. Потому фамилие Шлангасу неопределенное, Волчийхэ.
Не устал, соколик? Нет? Ну дык далее слушай, ромалы, что на соседней площади промышляют, нагадали Шлангасу, что для того, чтоб в волка целиком обратиться, да московитов извести, надобно ему найти демона Кратия. Мол, иди ты, Шлангас, на йух, не сворачивай, как тебя приобщит демон к толерантности раком, тут и артураст Шлангас волком-оборотнем станет.
Долго шел Шлангас, по дороге удивлясь цивилизации европейской. Грамоте научился, разбираючи надписи вроде 'Чухонцам вход верботтен', да так ловко, что писать повести начал, про то как чухоны московитов поражают оружием чудным. Кому из европейцев свинарник почистит, для кого и лес порубит, так на бумагу для сочинений своих и набирал.
Долго ли, коротко ли, нашел он демона Кратия, только незадача вышла, как раз на прошлый вечер демон сначала в лупанарии зависал, а потом в кабаке отдыхал. То ли оттого, что часто кабацкий дух поминал, толи от сковородки жениной, но трещала рогатая демонская голова нещадно. А тут еще артураст с утра гундосит что-то про 'Казеттный духх своппотты', да про чудесное превращение. За ногу вцепился так, что демону и за пивом сходить нельзя. Ну и превратил демон Кратий Шлангаса Волчьегохе в дух клозетный с перепою.
Теперь Шлангас у нас в кабаке на Базаре-Вокзале и служит. Я где посру, а он тут как тут, шуршит, старается, языком работает. К делу теперя приставленный, да и бумаги у Шлангаса теперь завались, правда, пользованной, ну дык и писанина у него такая же.
Что, не веришь, орелик? А зря, дедушка правду говорит. Эхма, зря Непросыхая часто поминали, вон и Непропея на входе маячит, скалкой машет. Пойду я, соколик, а то дело добром не кончится.