Жаркие летние дни в столице одной из неназванных федеративных республик тянутся вереницей, как и вагоны моего поезда метро. Ближе к полуночи я решил прогуляться и подышать свежим июльским воздухом (может звучать иронично), а заодно хорошенько перекусить - я уже очень давно не ел, и мне совершенно точно необходимо было утолить свой голод. Не ел не потому, что испытываю материальные трудности или что-то подобное, у меня были особые обстоятельства.
Мой собственный район мне давно наскучил, поэтому, пока не закрылось метро, я решил смотаться куда-нибудь на окраину, и теперь пребывал на предпоследней станции одной из недавно построенных веток. Людей в вагоне мало, и все они выходят здесь, кроме меня и еще одного пассажира.
Лицо малоазиатской наружности, явно не местный. Одет бедно и вместе с тем стандартно - красные мокасины, потрепанные треники. Я затрудняюсь описывать его внешность - для меня она не имеет никакого значения. Я не брезглив, я отнюдь не расист, и для меня все люди на одно лицо. В них меня интересуют несколько другие качества. Так что, хоть мать с отцом и предупреждали меня не связываться с иммигрантами, я порой отношусь к этому наплевательски.
Когда поезд начинает движение к конечной, пассажир встает и идет к двери, готовясь сойти. Я тоже поднимаюсь и останавливаюсь за ним. Он, в свою очередь, оборачивается и смотрит на меня неодобрительно, что сближает его со многими людьми в этом городе. В ответ я лишь улыбаюсь, как и всегда - с меня взять нечего, худой студент в мерче известной группы. Вид болезненный: бледная кожа, темные круги под глазами, впалые щеки, всклокоченные волосы - такого бы простил сам Альберт Пирпойнт, не то что потенциальный или активный фарцовщик. Он тоже это понимает и отворачивается.
Начинает урчать в животе. Я понимаю, что перекусить нужно как можно скорее - нельзя недооценивать важность позднего ужина в моем режиме жизни. Однако, как и у многих других, у меня были свои ритуалы перед едой, чтобы пища проходила с большим удобством - не абстрактная молитва, а нечто более практичное, о чем я поясню позже. Такие вещи, помимо удобства, доставляют мне немалое удовольствие - выглядит все довольно забавно. Мне немного сложно использовать метафоры или аналогии при описании, но я и не претендую на то чтобы быть профессиональным писателем (учусь на хирурга в одном из топовых вузов, что очень подходит мне по наследственности и общему складу характера; к тому же на практике там очень хорошо кормят, а для меня обильное питание - чуть ли не ключевой элемент при выборе места пребывания).
Итак, перейдем к делу - лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Я склоняюсь над его шеей, и, пока он не успел отреагировать на увиденное в отражении стекла на двери вагона, облизываю ее, снизу вверху, задев и мочку уха. Он вскрикивает, опять оборачивается и смотрит на меня - в его глазах, как и во всех предыдущих случаях, поначалу я вижу совсем даже не ярость или злость, а крайнее ошеломление. В его внутреннем мире не может найтись ни оправдания, ни понимания произошедшему событию, и именно сейчас он теряет ту самую бытовую маску общегородской подозрительности. Я умиляюсь - это и есть упомянутая забавность, как элемент некоей игры.
Кошки-мышки.
Прыг-скок.
Цап-царап.
Без промедления я хватаю пассажира за плечи и вгрызаюсь в горло, разрывая артерии и трахею, да и вообще все, что можно разорвать. О том, чтобы он мог вырваться, не могло быть и речи - с самого детства я не голодал, всегда хорошо питался (спасибо родителям) и набрался достаточно сил, чтобы легко добывать себе пропитание разных сортов и расцветок. В глазах пассажира лишь застывает уже описанное выражение недоумения.
Смоченная слюной шея идет прямо как по маслу, поэтому я, как и всегда, решаю окропить ей и все остальное тело, предварительно кинув его на сидения. Наклоняюсь, начинаю последовательно отправлять в желудок его грязные уши, пальцы с отгрызенными ногтями, половой орган (небольших размеров), закусывая немытыми волосами, как люди закусывают свежим укропом.
Это все - лишь прелюдия. Постепенно туда же отправляются кожа, как куриная шкура, плоть - основное и самое сытное блюдо, ну и наконец - кости. С ними всегда тяжелее всего, но они помогают мне держать в тонусе свои зубы - в моей семье они именно у меня самые крепкие, как раз потому, что я никогда не брезговал костями, в отличие от остальных родственников. Да к тому же не в моих правилах оставлять после еды мусор в общественных местах, поэтому я основательно замел за собой следы, доев ошметки и вылакав пролитую кровь.
Я управился примерно минут за пять и даже успел воспользоваться зубочисткой, прежде чем поезд остановился. Затем вылез из вагона, попадая в дивную летнюю ночь, и пошел по улице, насвистывая веселый мотивчик.
Спустя час прогулки произошло еще одно забавное событие - я был остановлен каким-то молодым парнем лет двадцати-двадцати пяти маргинального вида, который принялся требовать у меня сигареты (ну, в конце концов, гуляя ночью по окраине, надо быть готовым к таким ситуациям). После моего отказа (нет, я не курю и даже никогда не пробовал, совсем меня это не интересует) я увидел кулак, который движется по направлению к моему лицу.
Прямо сейчас, в эту самую секунду, я нахожусь на развилке, и выбор сделать необходимо незамедлительно. Судьбоносный для него и мало что меняющий для меня.
Как считаете, может ли поздний ужин плавно перетечь в ранний завтрак?