Когда твой проклятый быть столицей город изгложет тебя так, что станешь прозрачно мерцать в пространстве, словно последние искры салюта, ты купишь на вокзале вонючий пирожок и бутылку пива, сядешь в электричку до самой дальней станции и будешь три часа курить в сыром холодном тамбуре, разглядывая слайды неброского и ласкового пейзажа, от которого непременно щемит сердце, но особенно, если оно в тоске.

  Сигареты кончатся незадолго до последней остановки, а недопитое пиво ты давно отдала какому-то бурому страдальцу с горевшими трубами.

  Незнакомая улица встретит тебя на конечной станции. Ты сядешь в неизвестный тебе трамвай, поедешь по маршруту, которым никогда больше не доведётся. Ни одного знакомого лица в том трамвае, ни одного окна во встречных домах, которому можно сказать "Привет!"

  По страшной длины мосту трамвай переедет на другой берег великой реки, тебя примет набережная, и ты пойдёшь в парк неподалеку. Устало опустившись на скамью, вслушаешься во всё вокруг, и вдруг как током ударит ощущение себя - капли божьей крови - где-то под сердцем немыслимой страны, пустившей корни в землю двух материков.

  И ты никому, ни единой душе не нужна здесь. Никто тебя не ждёт, ты никому ничего не должна - и никто ничего не должен тебе. Никто! Не должен! Никогда. И ты - никому.

  Свобода, такая никчемная, такая лишняя свобода, ворвётся к тебе в распахнутую куртку, просквозит до лопаток, вздыбит волосы на затылке.

  И ты поймёшь, насколько одна в мире, где тебе никто ничего не должен и ты никому ничего не должна. Ты невидима и свободна. Невидима и свободна! Хотела же, хотела, читая эти слова когда-то, глотнуть их свежего ветра? Так упейся теперь.

  Ты закинешь голову на спинку скамьи, посмотришь в небо. Безмятежно-синей рыбой глядит оно в никуда, лениво шевелит плавниками облаков.

  Тебе двадцать два, это невыносимо много, ты страшно устала от того, что вот уже несколько лет знаешь о себе: твоя дорога - дорога сквозь боль, и не свернуть. Только идти и идти, ранясь и ранясь, кровя и кровя. Только вперёд и вперёд.

  Твой нездешний вид, более чем вольная поза, расхристанный ворот и небрежно раскиданные по плечам волосы - отчего-то всегда вызов мужчинам. Вот и опять очередной бес в ребре очередного бедолаги растекается липкой от похоти слюной. Хочется плакать от жалости, хочется утишить мерзкое пламя в мутных глазах подсевшего к тебе человека, но ты рассмеёшься и ткнёшь бесу прямо в сморщенное чёрное рыльце острый, с оборванным ногтем fuck.

  К вечеру, обойдя приютивший тебя городок по кругу, ты снова доверишься электричке, чтобы вернуться туда, где никому не нужна. Станешь женой и матерью, познаешь бесчеловечное счастье нечеловеческой любви. И боль твоя никуда не денется - неутомимым прибоем станет она жить и в тебе, и вокруг тебя.

  А над прибоем тем лукавой и во весь небосвод луною будет сиять оглушительное, безумное - невидима и свободна, невидима и свободна.