Пришибленный алкоголем мужичок покачивается на крыльце магазина, в руке початая бутылка пива. Напротив него женщина, глаза несчастные, встрёпанная - платок чуть сполз, от позора она голову в плечи вжала - и пытается своему обормоту куртку застегнуть.

  Средних лет человек с усталым серым лицом идёт навстречу, зябко ёжась, выдыхает резко - и меня обдаёт тяжёлым перегаром.

  Знакомые картины? Жуть, какие знакомые. Помню ещё из начала восьмидесятых картину: спит мужик под кустом акации, и припылённая струйка как раз к прохожим из-под него. И все идут, вздыхают, переступают, и идут...

  Да только у тех, о ком я вначале, - лица кавказской национальности.

  "Что это?!", - начинает больно колотиться в голове. И приходят мыслишки всякие, гаденькие поначалу, из навязших. Такое, знаете, дерьмо из серии "Понаехали" и "Чернорожие". Ненавижу. Поганой метлой - прочь!

  Заставляю себя смотреть дальше.

  "Место, что ли, на них так влияет?" - о, ещё одна погань проросла в душе. Плююсь в сердцах: "Бедная Россия, да за что ж тебя так? Что народ твой последние полвека себя спаивал по подворотням да кустам, на отцов и дедов пьяных насмотревшись? Ну, они-то с войны, с фронтовых ста грамм такими стали - а вы-то, дети, вы-то - что?! Мать позорим и позорить даём - за что?"

  Колотит.

  Злобствую.

  Ногти в ладони, да побольней... побольнее!

  И ответ: ПОТЕРЯ КОРНЕЙ!