|
|
||
Иньян Мы писали друг другу письма на ветрах и опавших листьях, Оставляли друг другу вести на вещах и на встречных лицах. Зажигали каштанов свечи и варили друг другу кофе, Мост ваяли над мёртвой бездной и кололи друг другу морфий. Мы единые были с тобою, а потом потеряли единство, И предавшись беде такой вот, мы с тобой поплатились жизнью. Но остались мосты и кофе, но остались листы и свечи. Смотрит новая кариатида на атланта могучие плечи И внимает негромкой песне, где "Мы вместе с тобой, родная", И встречает его на пороге их единого целого - рая. Декадентско-pенессансная лирическая Залижем стигматы друг другу Слюною лукаво-змеиной, И двинется снова по кругу С Вином и Любовью фиал. Всё это - начала финал, Страдая, спасёмся от муки: Змея и земля - коренные, И нет пристяжных. Нет разлуки. Восхищает Соль земную моим увечьям Виражами млечного свитка На сансару гончарную вечности Восхищает душа-улитка. В Лади мир Синева золотая взгляда - Что же делать с тобою, радость? Ни обнять, представь, и ни выпить, Разве только дышать ради... Ах, непросто со словом сладить - Развиваются смыслов нити, Их медовая долгая сладость Губы греет улыбкой Лади И дарует такие потери, Что сестра обретает брата, А душа принимает вечность. Именами рекутся звери, Pастворяются в небыль двери, Солнце ясное кличет вече... Синева золотая взгляда - В Лади мир и судьбе доверие. Легкомысленное Дождит с утра. Мечтаю на ходу, Пью кофе и пишу белиберду Мизинцем левым, а сама нет-нет, Да и прислушаюсь. Не звон монет - Листвы монисто с теньковкой в ладу Простую песню летнюю ведут, Да капли задают шаманский ритм... Наверное, так с небом говорит Земля моя. Мечтаю на лету, Любуюсь садом и пишу белиберду. Воскресение Что же, пекло родное... здравствуй. Наплуталась я в далях горних, Наломала там дров и крыльев, В не свои залезала дровни - Дурачков обручала царству, Убегала калашных рыльев, За собою водила паству. Не пытала дорожек ровных, И теперь, вся в вине да пыли, Да в тоске истончав в любовной, Я вернулась домой... к лекарству. Рок-н-ролльщики У сердца по жизни повышены герцы, И от себя не деться. У счастья нашего вкус недеццкий, Ох, терпкое - притерпеться. Нельзя нам, подобно другу Горацио, Податься в подземную эмиграцию. Успеем с Йориком повстречаться, Давай держаться. Давай отвечать на вопрос - to be! И о любви о своей трубить Громче, чем здешний Борей дует. Попросишь: "Ещё?", отвечу: "Do it!" Кому-то - порно, кому - попкорно, Кому-то вид спорта такой, бесспорно, Народу, как мы - огонь задорный Рока и ролла дорог неторных. Яри отмеряем полною чашей - Мир колобродить работа наша. Сердца герцы всё чаще, чаще - Нам же покоя нельзя, знаешь. Бойцы невидимого Горькая участь предтеч - Проевангелить и утечь Воском свеч В речь-млечь. Жарок пророка рок: Глаголом своих дорог Взвести курок - Дать урок. Ясная доля поэта - Сверкнуть ответом, Лучом света Тому свету. Ле хаим, шалом Лидии Фогель, с признательностью за её "Как мало человеку надо" разорваны все пуповины - я снова родился, невинный опять над землёй полечу, неся благодарность-свечу - ле хаим! - Тебе прокричу, неба взметая парчу - шолом, - отзовётся Обет во весь неразорванный свет Подноготная поэта (читая Лирика Тимоти) Мысль, и слово, и рифма отточены, Синтаксис выверен до запятой. Стих ваш по форме монолитой, Ну, а в подтексте всегда - кровоточие. О будущем не говори (читая Ольгу Фост) О будущем не говори, поэт, - А лучше напиши его портрет. Беру я свой железный ведьмин жезл - Себя им на скрижалях ЖЗЛ Пишу всех любящей. И дорогой Для них. А звёздной станет фраза: "Кассандрила порой, не без того, Но в целом не косячила, зараза". Тихотворение с изнанки небо славное такое - как зонтик тёзки моего, Лукойе, когда над детской головой раскрыт; беспечная Царь-птица в нём парит, амуры с ангелами бегают в горелки, драконы кучерятся бесом мелким, Эол с оркестром в дудочки сопит и с пиитессою милуется пиит. Ведь+мы=любовь (читая L++) Быть ведьмой любимым - Изведать печаль, Отведать начало Начал, Молчать. Скажут о том свеча, Икона и звон ключа, Молитвой её хранимы. Нет меня Ведаешь, Господи, нет меня, но ненаглядный и дом, с ним строимый (там голоса всех рождённых и нерождённых нами, а ещё, Господи, три кота и кошка рядом с собаками - их четыре, последняя вскормит котёнка приблудного лет через дцать - две черепашки, джунгли балконные, эпосы и стихии, и колокольня, и мама с папой, как тополиный пух непоседливы - чисто дети родители наши; не плоды любви, но сама, сама!), впрочем, всё, милый Мой, замечательно Сам знаешь. Ведаешь, нет меня - но мир, данный Тобою от зачатия и до начала, вода небесная, которой идём, идём, тонуть случается, но выплываем всегда, потому что Ты! странствие на острие мелодий пятого элемента, по лезвию жала его многомудрого - речи космоса, в которой всё, а именно - Ты, родимый родный. Ведаешь, нет меня, но понимание точное - бывшее всё прежде однажды будет, и крестьянин-царь мечом вспашет лоно моё, пышущее зарёй, семенем упадёт, заколосимся мы светлым народом слова (а кому ж ещё, как не ему, веселие пьющему чашами гефсиманскими, зерном жернова вращать, чтобы солнце Твоё снова всходило и снова?) Ведаешь - да! - нет меня, но во время оно я растворюсь вокруг, став тем, что когда-то было уже и ещё обратится минувшим, а это, Мой славный верный единственный бесконечный, это - останется. Вздох Ох, река ты моя молочная, осенние берега, Даль студёная непорочная, и бегут на закат века. Перелески, болотца, взгорочки... на прощанье душа легка, Уплывает в листочке-лодочке и скрывается в облаках. Как все В колокол неба Билом бьюсь. Услышат. Письмо из Средиземья Во Вселенной все наслышаны: Место встречи неизменное Мира верхнего и нижнего - Ойкумена Средиземная. Стерегут её драконы. Сладострастно стонет горлица, По бульвару тянет древностью, И скалистая околица Охраняет город ревностно. Larga viva, Таррагона. - Знаешь, все мы дети чистые, Все мы дети, даже взрослые. - Ах, бродяга, в чём же истина? - Все мы, брат, кусочки промысла. Не бывать Армагеддону. В Вифлееме небо звёздное, За Голгофою жизнь вечная. В Кириафе, в Таррагоне Спят невинные младенчики. Исполняются законы. Солнце катится в Атлантику, И цветёт зима весенняя, И поёт душа романтика Ойкумену средиземную. Мирозданье вторит звоном. Заветное Чтобы любить, летать и говорить стихами - мягко войди в ритм божественного дыхания. Чтобы крошить слова вечно несытым музам, оборотись в Эдем до сладостного искуса. Чтобы биение сердца вселенного не стихало - просто дыши, дыши! - и говори стихами. Портрет Художник, который меня создавал Был нежность сама и восторг.