Год 1181,14 сентября, резиденция тамплиеров на Храмовой горе, Иерусалимское королевство
- Сеньор, что это такое? Дьявольская сила или Божье чудо? От нечистого оно, от лукавого или же от Господа нашего? - во взгляде Бартоломео де Гальего, молодого арагонского рыцаря, недавно ставшего шевалье ордена тамплиеров, так и читалось искреннее непонимание.
Великий магистр Арнау де Торрохаулыбнулся, провел рукою по усам, разгладил седую бороду и произнес менторским тоном:
- Не то и не другое, сын мой. Здесь нет никакого чуда, а точнее, нет ничего необъяснимого.
- Я не понимаю, сеньор.
- Как бы тебе объяснить, брат Бартоломео. Во-первых, это знания. Наш орден по крупицам собирал многое из того, что считалось потерянным, загадочным, что казалось древней легендой и сказкой. Источники разума древних друидов Зеленого Эрина, таинственных жрецов Египта и Эллады, халдеев Вавилонии, мобедов Персии и мудрецов Иудеи...
- Но, дон Арнау, разве эти знания не от дьявола?
- Все-то ты ищешь простых объяснений, Бартоломео. Есть знания, а человек сам решает, как распорядиться ими, во благо или во вред. Поставить их на служение Господу или сатане. Да, я сказал о знаниях. Но это не все, сын мой. Есть ещё дар.
- Божий дар? - нетерпеливо спросил молодой рыцарь. - Или...
- На этот вопрос нет однозначного ответа, Бартоломео. Ученые мужи спорят по этому поводу не одну тысячу лет. Мудрецы нашего ордена решили, что дар, как и знания, может служить и во славу Господа, и тогда он называется чудом, и на потребу нечистому. В этом случае его принято звать колдовством, чернокнижием.
- Магия черная и белая? - на мгновение задумался Бартоломео. - Но ведь я с детства слушал нашего падре, внушавшего, что любая магия, любое колдовство и чародейство - от лукавого. И нет никакой черной и белой, все это - дар сатаны.
Магистр засмеялся:
- Твой священник, быть может, был искренним в своих заблуждениях. Но мало что понимал. Впрочем, не каждое знания должно быть доступно всем. Дело вот в чем, сын мой. Большинство из живущих на этом свете людей - самые обыкновенные. Они рождаются, живут, рожают детей, радуются и страдают, в назначенный срок умирают. Кто-то из них берет в руки меч и идет на войну, кто-то строит крепости, есть и те, кто эти крепости разрушает. Короли правят, монахи молятся, рыцари служат своемо сеньору и совершают подвиги, крестьяне растят урожай, ремесленники изготовляют всевозможные вещи. Но повторяю, они самые обыкновенные. И очень редко появляются те, у которых есть дар. Я не имею в виду, сын мой, тех людей, которые могут сотворить хорошие вещи. Твой чудный толедский клинок например. Я даже не говорю об алхимиках. То, что они могут сделать, конечно, поражает воображение. Но это вовсе не чудо. Это - наука, это - знания.
- Как? - изумленно пробормотал Бартоломео. - Я всегда считал, что алхимическое искусство - сродни магии, причем дьявольской. Получение золота из свинца, трансмутация элементов и стихий.
Магистр поспешил перебить молодого рыцаря, заметив, что тот где-то нахватался слухов, столь далеких от истины, только искажающих факты и порочащих истинных ученых.
- Нет, друг мой, - продолжил магистр, - то, что творят настоящие алхимики, а не подражающие им шарлатаны, не имеет ничего общего ни с чародейством, ни с магией. Это можно назвать искусством, а точнее - наукой. Мудрым предкам было многое ведомо, наши братья смогли раскрыть их секреты. Но я отвлекся, брат Бартоломео. Мы говорили о даре. Так вот, сын мой, очень малому количеству людей доступен дар, который можно назвать магией или чудом. Ученые братья нашего ордена пробовали сосчитать, сколько приходится обладающих этим даром, например, на тысячу человек, но так и не смогли получить верного ответа. Дар проявляется по-разному. Кто-то может выпустить из рук огненный шар и испепелить врага, кто-то исцеляет тяжелораненых и даже способен отрастить им отрубленные конечности.
- А некроманты, оживляющие трупы? - молодой рыцарь пытливо поглядел на магистра.
- Все это не совсем так, как представляется тебе, Бартоломео. Тебе известны из святых книг случаи воскрешения. Как Господь наш воскресил Лазаря или святой Петр Тавифу. Это не имеет ничего общего с тем богомерским умением некромантов, которого, впрочем, и не существует. Как бы ни судачили о нем невежественные люди на площадях и в трактирах. Искусство воскресения, к сожалению, утеряно. Но можно, что называется, отсрочить смерть. Это сродни боевому трансу, о котором ты, очевидно, слышал от брата Сигурда. На севере много ходит историй о непобедимых воинах, в которых словно вселяется дух дикого зверя, волка или медведя. Многие считают таких воинов оборотнями, только это все ерунда. Некоторые пытаются добиться боевого транса алхимическим путем, поедая и выпивая всевозможные зелья, например грибы. Да, это помогает, но приводит к тяжелой расплате, к состоянию во сто раз хуже похмелья, от частого применения подобных зелий можно и умереть в расцвете лет. Говорят, что язычники-норманны использовали для создания подобных зелий мухоморы, я слышал, что в землях сарацин практикуют какие-то местные порошки и травы, их поджигают и вдыхают дым. Или едят будто сладости. Повторюсь, что расплата ужасная. Искусство отсрочить смерть сродни этому. Можно дать зелье тяжелораненому воину, что он ничего не будет чувствовать и станет бить врагов, словно сделан из стали и железа. Это - алхимический путь и он малонадежен. А если к такому воину подойдет обладающий даром и наполнит его... Я даже не знаю, как это назвать, силой ли, энергией... И тот, кто ещё миг назад казался безнадежным, без пяти минут мертвецом, подымется в бой и будет раскидывать врагов подобно Самсону. Не замечая, что из его разорванной брюшины вываливаются кишки, а из черепа стекают мозги. Картина ужасная. Остановить подобного воина может разве что выстрел из катапульты. Ну а потом он упадет и больше не встанет, смерть не обманешь. Её можно только отсрочить.
- Сеньор, а если этот дар применить не к умирающему, а к здоровому воину? - в глазах молодого рыцаря что-то загорелось.
- Понимаю, что ты хочешь сказать, брат Бартоломео. Да, это можно. Как и в случае с берсерками, пытающимися получить силу алхимическим путем, расплата может стать тяжелой. Ученые мужи пришли к выводу, что в этом случае воин концентрирует всю силу, увеличивает во много раз и, естественно, быстро тратит. Тебе известно, что бывает после интенсивной тренировки, а то и тяжелого боя. Как потом болят и руки, и ноги, и спина. Тоже самое, только большее во много раз произойдет и с наполненным силой. Если ему не помочь, он может и умереть. Нужен уже дар другого свойства, чтобы вернуть недавнего непобедимого бойца к его обычному состоянию.
Магистр замолчал.
- Сеньор, я ещё хотел спросить..., - замялся молодой рыцарь. - Только боюсь, не произнесу ли я богохульство или кощунство. Святые угодники, творившие чудеса, они что, обладали тем или иным даром? И даже сам...
- Да сын мой, именно так, - ответил Арнау де Торроха. - Только неподготовленным людям не обязательно об этом знать. Обладающий даром может употребить его по своему усмотрению. На благо или во вред, во славу Божию или на утехи дьяволовы. Все зависит лишь от того, какое решение примет обладающий даром и владеющий знаниями. Что дар, который доступен немногим, что знания, коими может овладеть любой, это всего лишь инструмент в руках. Подобный мечу у рыцаря.
Бартоломео застыл с открытым ртом. Он ожидал чего угодно от магистра. Подтверждения слухов о том, что орден тамплиеров водится с нечистой силой, или их опровержения. Но то, что он сейчас услышал, было на грани понимания. Что если все рассуждения магистра - дьявольское искушение, цель которого - сбить с пути истинного благородного наследника рода де Гальего, решившего принять крест. Что, если слухи о нечистой силе все же справедливы? Что там недавно он слышал в казарме, когда явился после караула и застал за беседой двух братьев-шевалье?
- Магистр, а Бафомет?
Дон Арнау засмеялся
- И это имя тебе известно. Брат Бартоломео, я поражаюсь твоим способностям многое услышать и сделать совершенно неверные выводы. Бафомет вовсе не демон, коему поклоняются братья-тамплиеры, отринув Господа нашего. Позже тебе следует побеседовать с алхимиками нашего ордена. А теперь возвратимся к началу нашего разговора, сын мой. Я не случайно заговорил о даре. По-моему, есть он и у тебя.
- Что вы, сеньор, - молодой рыцарь был готов множество раз перекреститься.
- Ты так и не поверил, что дар не посылается богом или дьяволом, и что его владелец может выбирать, как использовать свои способности? Напрасно. Вспомни, брат Бартоломео, - магистр обнял юношу за плечи, - у тебя частенько получалось сказать, что произойдет вскорости. И это сбывалось. У тебя дар предсказателя, сын мой. И нужно его использовать во благо Господа нашего и ордена тамплиеров. Но дар надо развивать, подобно тому, как следует оттачивать владение оружием. Очень может быть, что этот твой дар не единственный. Пойдем со мной.
Арнау де Торроха провел молодого рыцаря в капеллу. Там уже находилось с десяток рыцарей храма, из которых Бартоломео узнал Гильберто Эраля, своего земляка, ровно как и земляка великого магистра, Жирара де Ридфора, до недавнего времени состоявшего маршалом королевства Иерусалимского, Готье дю Меснеля. Остальные были Бартоломео не знакомы. Ещё здесь присутствовали несколько человек в монашеском облачении.
Стены капеллы были украшены темными занавесками, что придавало плохо освещенному помещению, горело лишь несколько свечей, особенно мрачный вид, Оглядевшись по сторонам, арагонский рыцарь заметил в нишах по краям позолоченные статуи, изображавших две сросшиеся мужские головы, с бородами и сверкающими глазами.
В центре помещения находилось некое подобие алтаря, сделанное из матового черного камня, с воткнутым в него мечом. Рядом какие-то свитки, деревянная чаша.
Арагонец плохо помнил, что случилось дальше. Присутствовавшие на этом собрании по очереди поцеловали его, поднесли чашу, потом положили на пол рядом с алтарем. Рыцари вынули из ножен мечи и поднесли их к голове, рукам и ногам Бартоломео. Самый старый из людей в монашеском одеянии, на вид ему было куда больше, чем магистру, чей возраст приближался к семидесяти, что-то начал нараспев читать. Де Гальего помимо наречий, ходивших в испанских землях, прекрасно знал латынь, разбирался во всевозможных диалектах французского, на слух мог разобрать английский, немецкий. Знал, как звучит речь армян, сарацин и евреев. Но этот язык был ему совершенно не знаком. После того, как старик произнес слово "Бафомет", арагонец, кажется, погрузился в сон. Богу ведомо, во сне или наяву наблюдал он, как статуи из ниш обратились в монстров с козлиными рогами и копытами и женскими грудями. Как откуда-то вдруг взялись голые сарацинки, начавшие танцевать непристойные танцы. Потом вдруг наступила тьма и чей-то голос назвал его детское прозвище. Появились рыцари Храма в сверкающих белых одеждах. Опять возник старик, продолжающий что-то читать на непонятном языке. Чьи-то руки подхватили Бартоломео, подняли с пола и повели вглубь помещения. На удивление, там висело распятие. Великий магистр что-то заговорил, его опять сменил таинственный старик. Бартоломео вновь положили около алтаря, люди в монашеских одеяниях протянули к нему руки, от которых словно исходило тепло. Опять пошли непристойные видения, в которых голых сарацинок уестествляли рыцари. Откуда-то возникли три кубка, из которых на груди обнаженных невольниц полили кровь. Дальше пошли и вовсе ужасныекартины, когда двое из рыцарей начали уестествлять друг-друга. Де Гальего с трудом смог перекреститься. Видения исчезли, вновь раздался голос старика, затем пение рыцарей храма на латыни, впрочем Бартоломео не смог разобрать ни слов, ни мотива. Рыцарь, кем-то поддерживаемый поднялся на ноги, увидел перед собой хрустальный шар и вновь потерял сознания.
Придя в себя вечером следующего дня, брат Бартоломео де Гальего окончательно уверовал, что продал душу дьяволу.
Год 1189, 12 октября, прецептория ордена тамплиеров, королевство Арагон
- Сеньор! - возбужденный Бартоломео де Гальего ветром ворвался в покои арагонского наместника ордена дона Гильберто Эраля. - У меня было видение. Мой дар предсказателя говорит, что в предстоящем походе в Святую землю наш орден ждут большие неприятности.
Прецептрор встал из своего кресла, немного напоминавшего трон, подошел к рыцарю и усадил на ближайшую скамью. Кликнул слуге, чтобы подал кубок легкого вина.
- Успокойся, дон Бартоломео. Выпей, вздохни спокойно. И теперь рассказывай.
- Сеньор, Вам известно лучше, чем кому-либо в нашем ордене, что мне ведомо видеть будущее. К сожалению, не постоянно и на много лет вперед. Сегодня я, следуя Вашим советам развивать свой дар, занимался с хрустальным шаром. И вот что мне открылось. Словно наяву я видел, как армии под знаком креста идут на освобождение Гроба Господня. Во главе их - император Фридрих, король Франции Филипп-Август, наследник английского трона принц Джон и эрцгерцог австрийский Леопольд...
- Принц Джон? - удивленно произнес наместник. - Англичан должен был возглавить сам король Ричард.
- Нет, именно он, и именно он - источник бед нашего ордена, по сравнению с которыми и потеря Иерусалима, и недавняя гибель великого магистра, кажутся незначительными.
- Продолжай, дон Бартоломео!
- Словно наяву видел я, что походу сопутствует удача. Христианские монархи сумели преодолеть свои разногласия, не спорили, кому из них быть главным в этом походе, кому подчиняться и направили все свои силы на борьбу с сарацинами. Взяты Акра, Асуф, Аскалон. Несчастный случай приводит к гибели императора Фридриха. Мое видение говорит о каких-то непонятных людях в темных одеяниях...
Прецептор нахмурил брови. О ком это сейчас говорит дон де Гальего? Не о посланцах ли загадочного Старца горы, чьи деяния поразили его еще во время пребывания в Святой земле. Но кто направил их, точнее направит к императору? Саладин?
- Но гибель императора не повлияла на мужество его воинов, - продолжал тем временем ясновидец. - Осененная Святым Крестом армия освободила Иерусалим.
- Так чем же плохо твое видение, брат Бартоломео? - неторопливо спросил прецептор. - Пока я слышу достаточно хорошие известия, за исключением гибели Рыжебородого.
- А вот что предвиделось мне дальше, - продолжил свой рассказ рыцарь. - Иерусалим был взят, но король Ги де Лузиньян перессорился с Конрадом Монферратским, имевшим претензии на корону. Посредником в их споре выступил принц Джон. Оба претендента помирились, было принято решение, что Конрад объявляется наследником Ги. Но затем в очередной битве в плен к сарацинам попадает король Франции Филипп-Август, поддерживающий Конрада. И Ги отказывается от своего решения. Принц Джон между тем не вмешивается, а идет освобождать французского монарха, своего зятя.
- Как зятя? - удивленно произнес Гильберто. - разве королева Франции не Изабелла де Эно?
- Мое видение говорит, что в походе Филипп-Август женился на вдовствующей королеве Сицилии Иоанне.
- Много удивительного слышу я от тебя, дон Бартоломео, но продолжай.
- И пока Джон, совершив много подвигов, наконец-то освободил мужа своей сестры, в Иерусалиме случилось убийство. Я так и вижу двоих неизвестных в бедняцких одеяниях, что нанесли Конраду несколько ударов кинжалами. Претендент на корону Иерусалима умер на крыльце ближайшей церкви. Пошли разговоры, что убийц подослал Ги де Лузиньян, вспомнили что при похожих обстоятельствах был убит двоюродный брат маркграфа император Фридрих. И в итоге Ги был низложен. На иерусалимский трон взошел Иоанн, сын и брат английских королей. Его прозвали Львиным Сердцем, трубадуры начали слагать о нем баллады. Но никто не знал, чем обернется коронация английского принца. Он оказался коварным и жестоким, и когда Филипп-Август решил вернуться в свои владения, Иоанн больше не сдерживался. Он одерживал победы. Вскорости умер Саладин. Казалось бы, мир пришел на Святую землю...
- Подожди, друг мой, что твое видение говорит о смерти Саладина? - перебил Гильберто Эраль.
- Все те же загадочные незнакомцы в темных одеяниях с кинжалами. Возможно, это приспешники нечестивого Хасана ибн Саббаха. Итак, у сарацин больше не было лидера, который мог бы дать отпор защитникам Гроба Господня. Казалось бы, королевство Иерусалимское ждет прекрасное будущее. Король Иоанн планировал походы на города сарацин, в Египет и Ливию, уже ходили разговоры о том, что вскорости с лица земли будут стерты их лжесвятыни. Для всего этого иерусалимскому самодержцу были нужны две вещи - твердая власть и деньги, много золота. И то, и другое он решил получить от орденов, в первую очередь нашего. Дон Гильберто, мы оба знаем о противоречиях нашего братства с госпитальерами. Но мое видение показывало, что оно обострилось до невозможности, и все это благодаря бывшему принцу Джону, королю Иоанну Иерусалимскому, которого прозвали Львиное Сердце, хотя ему больше бы подошло Лисье. Дошло до открытых столкновений, поединков и ударов кинжалами из-за угла, штурма замков. Всех тех невзгод, что мы насмотрелись дома и которые надеялись навеки позабыть, вступив братство Храма. Но человек, обостривший противоречие между Ги де Лузиньяном и Конрадом Монферратским, сумел проделать это же самое и между вчерашними братьями по оружию. В итоге во вчерашних орденских замках встали воины Иоанна, саксонские йомены, шотландские мечники и валлийские копейщики, преданные ему словно псы. Их в большом количестве присылал брату король Ричард.
- Король Ричард... Король Иоанн, - пробормотал в задумчивости прецептор, скручивая свою бородку. - Король Иоанн... Король Ричард... Продолжай, дон Бартоломео.
- Дон Гильберто, дальнейшее мое видение касается Вас. Ибо к тому времени именно Вам суждено было стать магистром нашего ордена...
- Вот как?! - никто бы не сказал, что в мечтах у дона Гильберто Эраля не было и мысли возглавить орден, но все же слова ясновидящего заставили прецептора ордена в Арагоне раскрыть рот от удивления. - И что же дальше?
- Король Иоанн потребовал от братьев нашего ордена золота. Обещая за это поддержку, новые замки, новые орденские земли в странах, которые ещё предстояло завоевать. Он получил желаемое, но не успокоился. Ненасытному представителю рода Плантагенетов все было мало. Видимо он не мог забыть молодые годы, когда король Генрих оставил его, младшего сына, без собственных лёнов. И хотел все прибрать к своим рукам. От просьб иерусалимский монарх перешел к угрозам. Каким-то образом он узнал о тайнах нашего ордена и, что неудивительно, пообещал изложить их в выгодном для себя свете, объявив братьев Храма в сношении с дьяволом. Что если он не получит все золото Бафомета, то мы познакомимся с костром. При этом многие знатные шевалье ордена оказались у него в заложниках. В том числе и Вы, дон Гильберто. Мне страшно об этом говорить, но в своем видении Вы предвиделись мне, сжигаемый заживо. Дело было на площади перед храмом Гроба Господня, а кругом все кричали "Смерть мерзким еретикам, прислужникам Сатаны!".
Дон Гильберто изменился в лице. Несколько минут он ничего не говорил, уставившись в потолок. Потом, после долгой паузы, произнес:
- Подожди, дон Бернардо, во всей твоей истории я не могу понять двух вещей. Почему английское войско в этом походе возглавил младший брат короля, а не сам Ричард? И как король Филипп-Август Французский женился на Иоанне Сицилийской, если сейчас его законная супруга не только здравствует, но и по слухам в свой срок второй раз разрешится от бремени? Что же случится, и с Ричардом, и с Изабеллой?
Прецептор замолчал, вновь уставился в потолок и выкрикнул:
- Эврика! Не грех повторить высказывание ученого сиракузца. Сегодня с ними ещё ничего не случилось. Ничего не потеряно, и все ещё можно изменить. Знать бы, только что.
- Мои видения, дон прецептор, ничего не говорили мне, ни о короле Англии, ни о королеве Франции, - ответил Бартоломео на незаданный вопрос.
- До королевы Изабеллы, если честно, мне нет особого дела. Мало ли что могло случиться с женщиной, пребывающей в тягости. Родильная горячка, к примеру. Пути Господни не исповедимы. Меня интересует король Ричард. Из твоего рассказа можно заключить, что он остался на английском троне, но почему-то не отправился в Святую землю, хоть и обещал это Его Святейшеству. Дон Бернардо, у меня нет твоего дара. У меня вообще нет никакого дара, разве что я могу вдохновлять воинов и внушать им уверенность в победе. Во всяком случае, так говорили мне соратники, когда мы гнали мавров до самой Гранады. Но возвратимся к тебе. Я не знаю, как тебя посещают видения и что надо для этого сделать. Но постарайся узнать, что же произошло с королем Ричардом. Если ты можешь вызвать видения о нем, постарайся это сделать. И, вот что, наверное, тебе следует поехать в Англию. Не стоит, чтобы о нашем разговоре узнал кто-то ещё. Я напишу письмо к Роберу де Сабле. Этот достойный анжуйский рыцарь - собрат нашего ордена и один из тех, кому король Ричард оказывает доверие.
- Я готов сесть на корабль сегодня же, дон Гильберто, - заверил ясновидец. - Ничего особого не нужно, чтобы меня посетило видение. Оно может прийти в любой обстановке. Для этого мне нужен только хрустальный шар. Но видение может и не прийти. На все воля Божья.
- На все воля Божья, - повторил наместник ордена. - Но попытаться сберечь короля Ричарда, если ему что-то угрожает, мы должны. Ничего ещё не случилось, ничего не предопределено. Помнишь, ты рассказывал мне о своем видении гранадского эмира? Я не стал рассказывать тебе, что предпринял меры, привлек трех братьев ордена, обладающих даром в бою. И мы сумели отстоять ту крепость, о падении которой ты предрекал, дон Бернардо. Все ещё впереди. Я напишу сеньору де Сабле в туманных выражениях, что нашему ордену стало известно, будто королю Ричарду угрожает опасность. Как бы ещё на его братца все свалить? Я дам тебе достаточное количества золота, золота Бафомета, - прецептор улыбнулся, - мы ещё посмотрим, чья возьмет!
Год 1189, 30 октября, Тэмпл, храм ордена тамплиеров, Лондон, королевство Англия
Бартоломео де Гальего истово молился, когда к нему подошли двое хорошо одетых рыцарей. Одним из них был Робер де Сабле, в другом арагонец узнал графа Пембрука, Уильяма Маршала. Удивительно, что знатный английский сановник, служивший ещё отцу короля Ричарда, сын и брат лордов-маршалов, снизошел да скромного шевалье ордена Храма. Но чего он хочет?
До прибытия знатных людей королевского двора дон Бартоломео уже час молился об успехе своей миссии, которая, судя по всему, должна была кончиться провалом. Он предупредил Робера де Сабле, что над жизнью короля Ричарда зависла угроза, но не смог сказать ничего конкретного. Его слова, впрочем, судя по тому, что парочка мелких баронов отправилась на эшафот, сводному брату короля Джеффри не дали занять епископскую кафедру, а принцу Джону, конфисковав английские владения, настоятельно посоветовали покинуть Англию, не остались без внимания. В своих видениях де Гальего видел короля Ричарда то тяжелобольного в постели, то сидящего на троне и вершащего суд, то объезжающего в карете свои владения. Видения показывали мудрого и справедливого государя, под скипетром которого Англия становилась великой державой. Но ничего не указывало, почему король предпочел остаться дома, а не отправиться в Святую Землю.
Между тем вовсю шли приготовления к походу. Ричард назначал констеблей, шерифов и других чиновников, а точнее продавал эти должности за деньги. Король вообще стремился добыть деньги любой ценой. Мужу его тетки, лорду Восточного Гвинеда Давиду ап Оуайну, а также лорду Западного Гвинеда Родри ап Оуайну были даны многочисленные привилегии. А шотландский король Уильям Лев был и вовсе освобожден от оммажа. Из всего этого Бартоломео делал выводы, что с королем Ричардом что-то должно случиться. Внезапная болезнь, несчастный случай... Что же ждет монарха на самом деле - этого ясновидящий никак не мог сказать. И молился, чтобы Господь послал ему хоть какой-нибудь знак.
Верные люди короля Ричарда встали рядом с тамплиером, дождались, когда он завершит свою молитву.
- Сеньор Бартоломео, - произнес Робер де Сабле, - граф пожелал побеседовать с Вами. Он сторонник нашего ордена.
Арагонец рассыпался в комплиментах. Англичанин в ответ поблагодарил представителя тамплиеров за принесенные дары и помощь в подготовке к крестовому походу. Посетовал, что годы и должность не позволяют ему самому последовать с королем в Святую землю. Пожелал, чтобы тамплиеры поскорее избрали своего магистра. Вырази надежду, что во время сражения за Гроб Господень орден, наконец-то получит своего главу.
- Мы благодарны за предостережение, - закончил свою речь Уильям, - которое Вы сообщили. От имени короля Ричарда прошу передать признательность арагонскому прецептору. Гильберт - достойный человек, смелый рыцарь и талантливый полководец. Возможно, именно он станет следующим магистром тамплиеров. Также мне поручено пригласить Вас на завтрашнюю мессу в честь Дня всех Святых, на которой будет присутствовать сам король. Вам следует чаще бывать при дворе, Его Величество весьма интересуется событиями в Иерусалимском королевстве, а ведь Вы ещё не так давно жили в Святом городе.
Год 1189, 7 ноября, окрестности Лондона, королевство Англия
Бартоломео де Гальего был принят при королевском дворе и в итоге приглашен на охоту, которую вздумал устроить Ричард, чтобы отвлечься от приготовлений к Крестовому походу. За это время он так и не получил от своих видений ответ на вопрос, что же случится с английским монархом. Словно шутили над его даром, Бог или дьявол, а может и они оба разом.
Королевский выезд был великолепен. Ричарда сопровождали верные рыцари, большинство из которых должно было отправиться с ним в Святую землю. Был здесь и Робер де Сабле, только что назначенный командующим королевским флотом. Был здесь и Уильям Маршал со своим старшим братом Джоном, лордом-маршалом королевства, а с ними еще один сподвижник предыдущего короля, продолжавший служить и нынешнему - Морис де Крайон. Была и мать короля, Алиенора, все ещё сохранившая свою красоту, что когда то пленяла двух монархов.
Ричард обратил свое внимания на де Гальего и сделал знак следовать за ним. Резвый жеребец короля рвался вперед, доставшаяся тамплиеру каурая кобыла едва успевала за ним.
- Так что там, в Испании? - заговорил английский монарх. - Все никак не выгоните сарацин? Нет там больше нового Кампеадора. Ничего, освободим Гроб Господень, потом поможем братьям ордена в Арагоне и Кастилии. А ты не слышал, сеньор Бартоломео, что говорят о дочери короля Наварры, Беренгарии? Какова она собой, что можно сказать о её нравах?
- Мне не доводилось видеть дочь короля Санчо, - ответил Бартоломео, но говорят, что эта дева весьма достойна. Она не чужда поэзии, занимается музыкой и рукоделием. У неё темные волосы и карие глаза, говорят, что она умна и красива. И, кстати, она приходится потомком Родриго Диасу де Бивару, которого изволили упомянуть Ваше Величество.
- Тогда я больше тебя могу рассказать о красоте и уме Беренгарии, - усмехнулся Ричард. - Мне довелось видеть её девять или десять лет назад на турнире в Памплоне, который давал её отец. по Помню, я тогда выбил из седла многих достойных соперников, но, увы, не стал победителем. Славное было время, сеньор Бартоломео. Ей тогда, как помню, было лет пятнадцать, она неплохо читала стихи прованских поэтов, но мало что знала из ваших испанцев. Помню, она показалась мне не такой красивой, как та же Алиса, на которой меня до сих пор собирается женить Филипп-Август. Откровенно говоря, мне больше нравятся светленькие девушки.
Слушая откровения короля, тамплиер подумал, не собирается ли Ричард жениться на Беренгарии. Слухи о том, что он пренебрегает своей нареченной невестой, давно вышли за пределы Англии и Франции. Как и те, что сестра Филиппа-Августа была любовницей его отца и даже родила ему одного, а то и двух бастардов. Впрочем, были разговоры и о попытках Ричарда вступить в брак с дочерьми того или иного европейского монарха, а помолвка с Алисой до сих пор не была расторгнута. Видимо, причиной тому были несколько французских замков, которые передали под управления англичан после объявления дочери Людовика невестой сына Генриха.
Ричард между тем продолжал ни к чему не обязывающий разговор, возможно ему был просто интересен новый человек при дворе, к тому же лет восемь проживший в самом Иерусалиме и на Святой земле. Он распрашивал Бартоломео о короле Ги де Лузиньяне и нравах при его дворе, о Саладине, в битве с которым арагонцу довелось участвовать, о воинском умении сарацин и тамплиеров. Чувствовалось, что английскому государю не терпится отправиться в Крестовый поход, он тяготится домашними делами, а мыслями уже там, среди защитников Гроба Господня, под стенами Святого города.
- И клянусь, я захвачу Саладина и провезу его по всем европейским дворам. Нет, я не буду заковывать его в цепи, сажать в железную клетку, я не варвар. Но пусть все посмотрят на султана, посмевшего захватить христианские святыни. А потом я отвезу его в Рим, к Его Святейшеству. И, будет на то воля Божья, Саладин примет крещение. Клянусь, я возьму его в плен! - Ричард что было силы взмахнул рукой, от души хлопнул своего скакуна по гриве, а в довершении ударил шпорами и крикнул - Гип-гип-ура!
И тут королевский жеребец со всей дури рванул вперед не разбирая дороги. Король потерял управление. Как не пытался натянуть он поводья, ничего не помогало. Конь только фыркал и огрызался.
- Спасите короля, он сейчас свалится из седла, - раздались крики вокруг.
Бартоломео пришпорил свою кобылу и рванулся вслед за королем. Ему удалось схватить коня Ричарда за узды. В итоге лошадь тамплиера упала, утянув за собой всадника, на них рухнул сам король вместе со своим жеребцом. Подоспевшие англичане вытащили ноги Ричарда из стремян, помогли и арагонцу. Король, можно сказать, отделался легким испугом. Разве что руку ушиб и немного отекла нога, на которую упал его конь. Тамплиеру же досталось куда больше. Похоже, он получил сотрясение мозга, кружилась голова, к горлу подступал комок и грозил вырваться наружу. Правое плечо было вывихнуто. Увидев, что де Гальего не может стоять на ногах, король тут же сбросил с плеч подбитый горностаем плащ, велел положить на него своего спасителя, а потом на руках доставить тамплиера до того места, где ему окажут надлежащую помощь.
- Если бы не этот достойный рыцарь, со мной было бы сейчас тоже, что мы наблюдаем с ним. Если не хуже. Срочно вызовите моего врача, - отдавал приказание Ричард. - Доставьте щевалье де Гальего в ближайший приличный дом. Сделайте какие-нибудь носилки. Несите его аккуратно, ему повредит излишнее качание. И найдите мне другого коня.
Год 1193, 12 декабря, Акра, Иерусалимское королевство
Дон Гильберто Эраль, десять месяцев как великий магистр ордена тамплиеров, стоял на крепостной стене и вглядывался в сторону моря. Ничего не тревожило покой старого воина, но на душе его скреблись кошки. Недавно завершившийся Крестовый поход не принес желаемого. Да, христианские земли в Леванте увеличились, Были присоеденены Акра, Яффа. Саладин согласился, что паломники могут смело посещать Святой град иобещал им свое покровительство. Но Иерусалим так и остался в руках неверных, Ги де Лузиньяна больше заботили новые владения на Кипре, противоречия между тамплиерами и госпитальерами, как ни старался бывший великий магистр Робер де Сабле, да упокоит Господь его душу, так и не сошли на нет. Что тому виной - магистр мог бы сказать, что человеческие слабости опять помешали совершиться святому делу. Король Ричард был великим воином, но оказался некудышным дипломатом. Надо же было перессориться со всеми союзниками. И Филиппом-Августом Французским, и Леопольдом Австрийским, и Конрадом Монфератским. Даже домой король не смог благополучно добраться. Магистр припомнил, какой выкуп запросили за английского монарха немцы и, главное, какую часть из него заплатил орден тамплиеров. Если такое будет продолжаться, многие задумаются о происхождении богатства братьев-шевалье Храма Соломона. Ему уже доносили о разговорах про нечистивого идола о двух головах, черного кота и золоте. Если о богатствах ордена задумаются европейские монархи, или мусульманские султаны - ещё не ясно, что из этого хуже.
Показался стражник из сержантов ордена и сообщил, что пришел Бартоломео де Гальего. Магистр поморщился. Со времен памятного разговора в арагонской прецептории он тольком и не общался со своим земляком. Дон Бартоломео остался в свите короля Ричарда, прошел с ним Сицилию, Кипр. Когда Робера де Сабле избрали магистром ордена, Гильберто был удивлен. Анжуец до того момента был всего лишь орденским собратом, великих заслуг перед тамплиерами не имел, а обеты принял только после падения Акры. Все впрочем, были согласны, что карьеру в ордене вчерашнему командующему английским флотом заменяли смелость и удача. Избрание Робера привлекло в орден новых братьев, многие светские рыцари захотели встать в ряды тамплиеров. Но арагонец, помня и предсказание де Гальего, и свои заслуги перед орденом, расчитывал, что великим магистром изберут его. Что в конце концов и произошло, но два года спустя.
Гильберто припомнил, как сравнивал события Крестового похода с тем, что рассказывал ему брат Бартоломео о своем видении. Многое должно было измениться, безусловно. Но несчастный случай с императором Фридрихом, утонувшим в быстрой реке, стал неожиданным. А в результате немецкая армия толком и не приняла участия в освобождении Святой земли. Вместо великого воинства под стены Акры явились лишь отдельные отряды рыцарей. Кампании короля Ричарда поначалу радовали. Под стенами Яффы Гильберто довелось встретиться с Бартоломео и даже тайно переговорить. Тогда казалось, ещё немного и Иерусалим падет. Ричард не будет делать то, что сделал согласно видениям его братец. И все будет к радости ордена.
Но, увы, случилось то, что случилось. Кого теперь винить? Земляка, поделившегося своими видениями? Самого себя, решившего переиграть судьбу? Королей, своими ссорами загубивших святое деяние?
- Дон Гильберто, я прибыл по Вашему приказанию.
- Не могу сказать, что рад видеть тебя, дон Бартоломео. Мне доложили, что миссия в Египте, в которой ты принимал участие, не удалась. А на обратном пути на вас напали разбойники.
- Совершенно верно, дон Гильберто. Это были проклятые ассасины. Мы одержали победу, но уцелели не многие. После смерти Саладина эти подлые убийцы совсем распоясались. Но могу сказать, что сын Саладина, султан аль-Адиль склоняется к миру. Он не прочь победить братьев и восстановить империю отца. Если бы мы могли поднести ему больше золота, или хотя бы полномочий пообещать...
- Проклятое золото! - выругался магистр, прибавив несколько испанских словечек, в которых упоминались свиньи. - Было бы у нас его в достаточном количестве, я бы смог купить весь Иерусалим. Но, увы, выкуп за Ричарда, подкуп наследников султана. Насколько я помню, в том самом твоем видении, орден должен был платить Джону Плантагенету золото в таком же объеме. Стоило ли мне слушать тебя, дон Бартоломео? Что говорят твои видения о будущем нашего ордена и Святой земли.
- Я потерял свой дар, - сознался де Гальего. - Раньше я не осмелился говорить об этом. Шла война, да и была надежда, что все восстановится. Но владеющие даром братья ничего не могли со мной сделать. С тех самых пор, как спасая короля Ричарда, я ударился головой, видения покинули меня. Я даже толком не вижу снов. А точнее не помню, что было в них.
Магистр разразился площадной бранью. Из его уст сыпались и испанские, и французские, и английские и даже сарацинские отборные ругательства. Стоявший в отдалении сержант даже крякнул от зависти.
- Более того, потерпев неудачу вернуть свой дар, пользуясь поддержкой братьев ордена, - продолжил Бартоломео, - я рискнул обратиться к сарацинам. И нашел одного дервиша, имя которого известно нашим знающим людям. Но и он ничем не мог помочь мне. В отчаянье я бросался в самые безнадежные схватки, желая получить в них смерть, но всегда выходил победителем.
- Мне нечего тебе сказать, дон Бартоломео, - произнес в ответ магистр. - Винить стоит лишь меня одного за неправильно принятое решение. Стоило, пожалуй, не спасать Ричарда, а дождаться, пока его брат освободит Иерусалим, станет королем, но ещё не начнет плести интриги против нашего ордена. Можно было бы поступить с ним также, как поступили с Конрадом Монферратским. Хоть по отношению к этому недостойному рыцарю твое видение сбылось. Но что теперь говорить? Все надо было просчитывать. А тогда казалось, что участие в походе Ричарда - самое верное решение. Ступай, дон Бартоломео. Я назначу тебя главой нового посольства к султану Египта. Придется приготовить ему проклятое золото. Золото Бафомета.