В эту ночь Сольвейг не смогла сомкнуть глаз. Перина из мягкого пуха казалась ей жестче камня, малейший звук, будь то скрип дверей или отдаленный рокот моря, бил в уши, словно колокольный звон. В шелесте ветра под крышей слышалось ей перешептывание привидений, а писк мышей под полом звучал как ехидные смешки маленьких троллей.
Она почти обрадовалась, когда сквозь оконные ставни забрезжил слабый серый свет, предвещающий восход солнца. Пусть, наконец, все закончится.
За дверью послышались осторожные шаги и дверная ручка неуверенно зашевелилась. Сольвейг резко откинула простыню и встала с кровати, чтобы встретить входящую в комнату пожилую женщину в мешковатом черном платье. Седые волосы также покрывал черный платок. Тусклые, бледно-серые глаза скользнули по фигуре девушке, избегая смотреть ей в лицо. В руках старуха держала ворох белой ткани, которую она, не проронив ни звука, протянула Сольвейг. Так же молча, старая женщина помогла снять ночную рубаху и одеть принесенное ею белое одеяние, потом заплела золотистые косы и надела на ноги девушке башмачки из обрезков тюленьей кожи. Закончив, женщина, упорно отводя глаза, открыла дверь, выпуская Сольвейг наружу. И только через десять шагов девушка услышала, наконец, первые слова от старухи, забубнившей себе под нос текст погребальной молитвы.
Не оглядываясь, девушка прошла по коридору к двери. Еще вчера ее тут не было - по старинному обычаю эта дверь прорубалась только один раз, чтобы потом быть наглухо замурованной. Никто не вышел проводить девушку или хотя бы сказать прощальное слово- дом был тих и как будто пуст, хотя Сольвейг знала, что вся ее семья здесь и домочадцы не спят. Но никто из них не посмел сейчас выдать своего присутствия хоть звуком. Только проходя мимо комнаты матери, девушка услышала сдавленный всхлип.
Порыв холодного ветра ударил в лицо Сольвейг, когда она перешагнула порог временной двери, выходя во внутренний двор. Из хлева рядом с усадьбой доносилось сонное овечье блеянье, в центре двора еще дымились угли от костра, вперемешку с обгорелыми бараньими костями- остатки вчерашнего пиршества, одновременно проводов и поминок.
А у ворот стояло несколько человек - явно ожидающих Сольвейг, но, как и старая женщина, разбудившая ее сегодня, избегавших смотреть девушке в глаза. Лишь двое встречавших осмелились на это: долговязый старик в черном таларе пастора и стоявший рядом с ним светловолосый великан, в простой одежде китобоя. Серо-стальные глаза встретились с голубыми глазами девушки и губы мужчины чуть слышно шевельнулись.
-"Прости"- прочитала Сольвейг. Она слегка улыбнулась, покачав головой - что прощать? Это ведь был и ее выбор.
За воротами уже ждал черный катафалк, настолько большой, что в него вместились все присутствующие. Заурчал мотор и машина отъехала от дома. Дорога пролегала меж унылых, поросших скудной растительностью пустошей, местами обезображенными канавами, оставшимися после добычи торфа. Вдоль дороги мелькали одинокие деревья, искривленные от постоянных жестоких ветров, и заброшенные, провалившиеся дома из дерна, давно оставленные хозяевами. Затем начались небольшие холмы, за которыми, постепенно сбегая к морю, виднелись хутора Йоунвика. Перевалив через очередной холм, машина съехала к небольшой бухте, укрытой массивными скалами и остановилась у волнореза, вытесанного из цельной скалы.
-Пойдем Сольвейг,- глухо произнес светловолосый великан,- нас уже ждут.
Он кивнул в сторону моря, но девушка уже и так видела, как из глубин бухты, словно морское чудовище поднималось темная громада, вперившаяся в выходящих из машины людей выпуклым глазом перископа, жадно высматривающим жертву.
-Да, Дилма, входи, - сказал высокий широкоплечий мужчина, сидевший за широким столом. Крепкие белые зубы плотоядно блеснули на черном лице, пока темные глаза оглаживали сочную фигурку девушки, опустившей глаза в притворном смущении.
-Надеюсь, вы хотите сказать мне, что рабочий день закончился, синьорита Филоф? - император Альберто вновь широко улыбнулся, давая понять, что это была шутка. Кому как не его секретарше знать, что в этом кабинете самая работа начинается ночью.
-Было бы неплохо, ваше Величество,- тоже позволила себе пошутить Дилма,- но увы. Вас ожидает этот синьор...,- она сделала паузу,- с юга.
-Аргентинец?!- чернокожий владыка возмущенно приподнялся с места, - карамба, как они надоели! Я же уже сказал им, что...
-Нет, не аргентинец,- рискнула перебить секретарша,- еще южнее...
-А...- император осел в кресло,- этот. Скажи, что я дам аудиенцию через двадцать минут.
-Хорошо ваше величество,- кивнула девушка и, развернувшись, зацокала каблуками. Альберто посмотрел, как ходят крутые бедра под новомодной короткой юбкой и хмыкнул, оглянувшись на висевший над столом портрет. С него снисходительно улыбался высоченный негр в адмиральском мундире. Правый локоть его перехватывала повязка с интегралистской эмблемой - такая же, как и на локте сидевшего в кресле мужчины.
-Ни минуты покоя, папа,- покачал головой император,- не минуты покоя.
Черный Адмирал продолжал отечески взирать с портрета - не то на наследника, не то на исчезавшую в дверях Дилму, будто всецело одобряя выбор сына. Император встал с кресла и, щелкнув зажигалкой, зажег две ароматические свечи - черную и синюю - стоявших на специальной полке под портретом. Затем, воровато оглянувшись на дверь, он отодвинул портрет. За ним обнаружилась небольшая ниша, в которой стоял большой калебас, расчерченный странными знаками. Горлышко калебаса обвивала веревка, завязанная множеством узелков, из которых торчали перья, небольшие косточки и пучки засохших трав. Альберто достал из сейфа большую бутылку с ромом и обильно окропил им калебас, что-то тихо шепча при этом. Закончив с этими манипуляциями, Альберто вновь уселся в кресло в ожидании посетителя.
Взор его упал на большую географическую карту на стене возле двери. Чуть ли не половину Южной Америки окрашивали темно-зеленые цвета, так же как и значительные части Африки, Карибов и даже кусочек Европы. Все это означало сферу влияния Интегралистской Бразильской Империи, основанной Черным Адмиралом. Вместе с Плиниу Салгадо он свергал Жетулиу Варгаса, установив Интегралистскую Бразилию. Позже Черный Адмирал, вступив в сговор с олигархией, устроил второй переворот, окончательно утвердив в Бразилии режим единоличной власти. Тогда же он женился на одной из наследниц императорского дома Бразилии, давая возможность сыну, объявленному официальным преемником Адмирала, провозгласить Вторую Бразильскую Империю, а себя - императором Альберто Первым.
Альберто удалось не только укрепить интегралистский режим в Бразилии, но и расширить его, превратив Империю в самостоятельного игрока на политической арене мира. В Колумбии, Парагвае и Боливии, правили зависимые режимы, а Гайана и Суринам, вскоре после объявления независимости, превратились, фактически, в бразильские провинции. Гаитянский диктатор Дювалье открыто присягнул на верность Альберто, приняв титул вассального барона. Бразильский император не побоялся вторгнуться и через океан, задавив коммунистических повстанцев в Анголе и Гвинее-Бисау, после чего принял титул нголы - древних царей королевства Ндонго . И он же, высадившись в Португалии, утопил в крови "революцию гвоздик", удержав у власти генерала Спинолу. Левая пресса всего мира заходилась от злобы, живописуя "зверства бразильских карателей в революционной Португалии", а советская печать, забыв о "пролетарском интернационализме" штамповала откровенно расистские статьи о "черном семени фашизма осквернившем Европу". Впрочем, фашистов в империи и впрямь хватало, причем не только местных интегралистов - немало военных преступников и просто беженцев из стран Оси укрылись в Бразилии. Немцы, венгры, хорваты, вишисты муштровали тайную полицию и армию Интегралистской Империи. Даже Дилма Филоф, секретарша Альберто, была дочерью болгарского генерала, активного участника "Союза болгарских национальных легионов", доводясь дальней родственницей болгарскому царю и неофициальной супругой императору, - одной из многих. Хотя бразильские законы и не дозволяли многоженство, немало красивых девушек, устроенных в государственном аппарате на разные должности, входили в тайный гарем монарха. Законная супруга не возражала - дочь черного короля из Анголы, она спокойно относилась к таким вещам.
В Африке вообще на многие вещи смотрят проще.
Конечно, далеко не все в Бразилии одобряли образ жизни Альберто- немало отпрысков старинных семей, обязанных ему сохранением своих поместий и капиталов, за глаза именовали его "черным дикарем", "негром" и "язычником". Последнее не было лишено оснований - получивший отличное образование, крещенный в соборе Святого Севастьяна в Рио -де -Жанейро, Альберто, одновременно чтил и древних богов своего народа, обманчиво прикрытых образами католических святых. Ходили слухи о посвящении императора Альберто в страшные тайны Кимбанды, колдовского учения чернокожих. Говорили, что император приблизил многих известных тата и яя, посвятивших его владыкам Семи Королевств Кимбанды, что в подвалах пыточных камер Альберто самолично приносит противников режима в жертву адской Троице: Эшу Мор, Эшу Рей дас Сети Энкрузильядас иЭшу Рей дас Сети Лирас. Говорили, что один из колдунов, приносивший жертвы всем эшу и помба жира, что почитаются в квимбанде, вызвал из мрака эшу, ставшего помощником и охранителем черного императора, ограждавшего его от всех невзгод. Этот эшу был поселен в калебас, хранящийся в тайнике в кабинете императора. Именно к этому защитнику сейчас обращался Альберто Первый, чувствуя непривычную робость в ожидании предстоящей встречи.
-Итак, сеньор Ларсен,- черный император взглянул на своего гостя,- вы прибыли, чтобы предложить мне союз?
-Если вашему Величеству будет угодно, - негромко произнес сидевший напротив черного правителя светловолосый великан,- то нельзя ли именовать меня так, как это обычно делают мои сограждане?
Взгляд серо-стальных глаз был столь тяжел, что императору пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отвести глаз. Машинально он кивнул и тут же ощутил растущее раздражение. Кто, покарай его Эшу Рей, он такой, этот пропахший ворванью выскочка, чтобы вызывать такие чувства у правителя огромной империи? Сограждане, ха - кучка голодранцев с промерзших скал.
-Как скажите, Капитан,- последнее слово он произнес с максимально возможным сарказмом, давая понять, как он относится к подобной титулатуре,- так я прав?
-Ваше Величество, думаю и так понимает, - медленно произнес Ларсен,- ему никогда не удастся найти взаимопонимания с людьми, что пришли к власти в Аргентине. Пока там царит анархия, возможно, они и будут пытаться наладить с вами отношения, но как только красные укрепятся в Буэнос-Айресе, они попытаются начать экспорт революции к вам.
-Не думаю, что они способны причинить мне серьезный вред,- усмехнулся Альберто,- вот вам, конечно, и впрямь стоит беспокоиться, что Аргентина захочет вернуть "исконные земли". Сколько вас там на этих островах? Десять тысяч, если я не ошибаюсь.
-Да хоть сорок,- хмыкнул император,- вы же понимаете, что против Аргентины это все равно капля в море. Раньше вас защищали англичане, а теперь...
-Теперь нас тоже есть кому защитить,- мимолетно улыбнулся Ларсен.
-Буры,- кивнул Альберто,- но они далеко. А аргентинцы близко. Британцы вам, конечно, оставили кучу оружия, кое-какой флот и авиацию, но аргентинцы задавят числом...
-Но ведь вы знаете, - продолжал Капитан,- что у нас есть возможность увеличить свою численность раз в десять, причем за считанные недели.
-Огненная земля?- поинтересовался император.
-Мы предпочитаем иное название,- произнес Ларсен,- но вы правы. Сейчас там проживает свыше ста пятидесяти, а то и двухсот тысяч наших родичей.
-Которых,- подхватил император, - ваши предки совместно с англичанами прогнали с Фолклендов. В Новой Исландии, как вы ее называете, живут добрые католики- с какой стати они пойдут на союз с лютеранами?
-У вас устарелые представления,- снисходительно ответил Ларсен,- поверьте, наши религиозные различия давно несущественны. Во времена, когда слово английского посла значило в Аргентине немногим меньше слова президента, мы прекрасно ладили с нашими западными родичами - вместе мы осваивали острова в океане, вместе открывали Антарктику и выходили в море бить китов. В Новой Исландии сейчас немало протестантов, так же как и у нас немало католиков- не все Первые Семьи покинули острова, после того как сюда переселились беженцы от извержения Лаки. Я, например, католик, мой предок пришел сюда с Йоуном Арасоном. У нас один язык, одна культура, мы поем одни песни,- Капитан усмехнулся,- верим в одни и те же предрассудки.
Вот про это император Альберто знал и без гостя. И в Бразилии и в Аргентине ходили мрачные байки, что на этих островах и по сей день выглядящих чужеродным наростом на теле Южной Америки, сохранились причудливые, языческие, по сути, обряды, давно исчезнувшие в Старой Исландии. Даже самые искусные знатоки Кимбанды говорили с опаской о пасторах Новой Исландии, слывшими сильными колдунами, не уступавшими кимбандейро Бразилии или боккорам Гаити. И именно в силу этого южные острова и по сей день окружал ореол тайны и страха.
-Хорошо, допустим, вы меня убедили,- кивнул Альберто,- в том, что Огненная Земля восстанет против новых аргентинских властей.
-В этом нет никакого сомнения,- кивнул Ларсен,- местные не хотят под коммунистов.
Альберто снова кивнул, погрузившись в раздумья. В этом есть свой резон. Если с севера ударят бразильцы, а на юге восстанут новоисландцы поддержанные островитянами и юаровцами - такого потрясения революционная Аргентина не выдержит. Чилийцев можно в расчет не принимать - они еще не отошли от собственной попытки коммунистического переворота, подавленного с огромным трудом. Похоже, Интегралистской Империи идет в руки шанс разгромить своего последнего соперника на континенте.
-Возможно, я и сочту ваше предложение интересным,- кивнул император,- но вы же понимаете, что силы Бразильской Империи и Фолклендских островов несопоставимы - даже если считать их с Новой Исландией. Вы понимаете, что, становясь моим союзником вы становитесь и моим вассалом, Сивульф Ларсен?
Светловолосый великан медленно кивнул, сохраняя бесстрастное выражение на лице.
-А раз понимаете,- осклабился Альберто,- то может и знаете, какую плату я требую от моих вассалов. Не от всех, конечно, только тех, у кого есть, чем меня заинтересовать. Вы меня заинтересовали - понимаете, о чем я?
-Понимаю ваше величество,- Капитан посмотрел в лицо императору,- и я готов платить. Но у меня есть одно условие.
-Условие?- император снова подавил вспышку раздражения. Этот китобой еще торгуется!
-Ни к чему вас не обязывающее условие, - продолжил Ларсен,- но очень важное для таких консервативных людей, как мои соплеменники. В общем, мы бы хотели, чтобы такая плата прошла согласно некоторым нашим обычаям.
Он вкратце объяснил, что он имеет в виду хмурившемуся императору и, в конце концов, добился от него неохотного кивка.
-Ладно, можно и так,- кивнул Альберто,- в конце концов, это забавно.
-Даже не сомневайтесь, Ваше Величество,- заверил его Ларсен,- вам понравится.
Сольвейг не знала, как долго времени она провела в небольшой каморке, отведенной ей на подлодке. Подводники - явно местные, с островов - не вступали в разговор с девушкой, также как и старый пастор, обретавшийся где-то в глубинах механического чудовища. Отец занес скудный завтрак- пара пресных галет и кружка скира,- однако и он не проронил ни слова. Да Сольвейг и не собиралась отвечать - все сказано давно. Она лежала на небольшой кушетке, погруженная в полудрему, созерцая пугающие сновидения: непроглядная тьма, где мерцают чьи-то красные глаза, маслянисто-черная река, в водах которой извиваются скользкие чешуйчатые тела, огромные холмы, выступающие из мрака и крадущиеся по их вершинам странные уродливые тени.
Она проснулась, словно от толчка, хотя была уверена, что никто к ней не прикасался. Открыв глаза, Сольвейг увидела в дверях отца, бесстрастно смотрящего на нее.
-Пора,- невыразительно произнес он.
Она поднялась на палубу. Подлодка всплыла возле небольшого острова, поросшего густыми джунглями. Воздух был душным и влажным - Сольвейг сообразила, что они находятся далеко к северу от родных островов.
Рядом с подлодкой покачивалась на волнах шлюпка, куда спустились отец Сольвейг, сама девушка, пастор и еще один мужчина, из тех, что она видела еще возле дома. На дне лежала кирка и пара больших лопат. Отец вместе со спутником пастора сели на весла и шлюпка взяла курс на остров, озаренный лучами заходящего солнца. Вскоре лодка мягко ткнулась носом в высокий берег. Первым на него ступил пастор, вслед за ним отец, подавший руку Сольвейг. Последним соскочил второй мужчина, вытащивший лодку на берег. Пастор, осмотрев собравшихся, коротко кивнул и начал подниматься по склону в сторону леса. Остальные последовали за ним, неся взятые из шлюпки лопаты.
-Под ноги смотри,- бросил мужчина отцу Сольвейг,- тут надо очень осторожно.
-А мне?- невольно вырвалось у девушки. Мужчина хмыкнул и отвернулся.
-Тебе нечего боятся,- подал голос пастор,- тебя они не тронут. Ибо дано было им наступать на змей и скорпионов и всю силу вражью...
Он так и шел вглубь леса, нараспев декламируя отрывки из Библии. Тьма вокруг сгущалась, в ней раздавались странные шорохи и приглушенное шипение. Сольвейг казалось, что она видит в сумерках, как меж кустов шевелятся извивающиеся тела.
-Здесь,- произнес пастор, внезапно остановившись. Сольвейг огляделась - они вышли на поляну, покрытую редкой растительностью. Отец и второй мужчина по знаку пастора принялись разрыхлять землю- сначала киркой, потом лопатами. Дело шло споро- мужчины стремились как можно скорее закончить неприятное дело. Вскоре посреди поляны появилась большая, хоть и неглубокая яма.
-Ложись,- сказал пастор и Сольвейг послушно легла в яму, обвернувшись белым одеянием, словно саваном. По знаку пастора мужчины принялись скидывать землю в свежевыкопанную могилу, забрасывая неподвижно лежащую девушку. Как сквозь сон слышала она монотонное бубнение пастора, где в привычные евангельские отрывки вплетались совсем уж чуждые, непонятные строки.
"Гоин и Моин, Граввитнира дети,...Грабак и Граввёллуд...Офнир и Свафнир"
Девушка слышала, как пастор взывает к "троллям, водяным и горным", "могильных камней насельникам", Великому Кракену и самой Святой Хельге, негласной покровительнице островов. И в унисон этим молитвам сыпалась земля, равномерно накрывая Сольвейг. Однако, когда все закончилось, она могла дышать - слой, засыпавший ее оказался совсем тонким. Наверху раздалось несколько слов, послышались шаги и Сольвейг осталась одна.
Неожиданно что-то зашевелилось рядом, раздвигая рыхлую землю, потом еще и еще - со всех сторон почва пришла в движение. По груди Сольвейг проползло извивающееся тело, в ноздри ударил резкий мускусный запах и в этот момент девушка услышала оглушительное змеиное шипение.
-Это здесь, ваше Величество,- командир линкора "Адмирал Кандидо" кивнул на простиравшийся за бортом высокий остров.
-Спасибо, капитан, - кивнул Альберто,- ну, что скажешь, Педро?
Морщинистый негр в белых штанах и желтой шляпе с морщинистыми рваными полями усмехнулся, показывая черные пеньки зубов.
-Ничего не бойся император,- прошамкал он,- нет места, где не властвовали бы Эшу.
Налетавший с моря ветер перестукивал костяными амулетами на его шее.
-Надеюсь, что их сила не оставит меня и там,- Альберто посмотрел на остров, пожал плечами и начал спускаться в спущенную на воду моторную лодку. Там, помимо рулевого, сидело семеро кимбандейро и пять вооруженных мужчин: двое чернокожих, один смуглый бразилец и двое мужчин нордической внешности. Всех их Альберто лично отобрал из своей личной гвардии для сопровождения на остров.
Моторная лодка взрезала черные океанские воды, в которых отражалась всходящая на небе полная Луна. Черные священники Кимбанды бормотали заклинания, призывая Эшу Мариньейро, Эшу Рея дас Прайяс, Помба-жира Райнья дас Прайяс и прочих владык морей и побережий. Сам же император вполголоса шептал молитву, которому обучила его чернокожая няня - призыв к страшному богу Мвене-Путо, что правит "Калунга Гранда", Океаном Смерти, столь напоминающим эти черные воды.
-Мвене-Путо белый дьявол,- рассказывала старая негритянка,- у него голубые глаза и светлые волосы. Кровь чернокожих для него словно красное вино, а их мозги - сыр на его столе. Он сжигает в адском пламени черных людей и из их сгоревших костей делает порошок, снова обращающийся в адский огонь в оружейных стволах.
Эти страшные сказки времен работорговли вспоминал сейчас Альберто, думая о светловолосом вожде странного угрюмого народа. Не сам Мвене-Путо приходил к бразильскому владыке в его ли обличье? Он вспомнил жуткие легенды о заброшенном монастыре, основанном исландскими монахами на обледенелом скалистом острове к юго-востоку от Фолклендов, где ночное небо бороздят смертоносные огненные змеи, а в холодных глубинах Южного Ледовитого океана обитают громадные белые чудовища, с хвостом кита и человечьими лицами. В монастыре на острове по слухам и по сей день хранится колдовской гримуар, некогда привезенный с Севера. Говорят, что иные из пасторов Фолклендов и Новой Исландии совершают тайные паломничества к скованным льдом развалинам, чтобы приобщиться к дьявольским тайнам. Не удалось ли там одному из этих беловолосых чертей вызвать Мвене-Путо? Не есть ли все это - визит капитана Ларсена, предложение военного союза всего лишь ширма для некоего темного и страшного действа замышленного против Бразильской Империи? Стоит ли минутная слабость, потакание давно пресытившейся похоти подобных жертв? Малодушная мысль отдать приказ развернуть лодку и вернуть крейсер в гавань, не высаживаясь на остров, мелькнула в голове у Альберто - мелькнула и тут же исчезла: теперь это будет расценено как слабость. Семь сильных шаманов, посвященных одному из Владык Семи Королевств Кимбанды охраняют его - к лицу ли ему боятся колдовства Юга?
Так думал император Альберто, в то время как лодка приближалась к берегам Кеймада-Гранди, Острова Змей. Вскоре нос моторки ударился о берег и император сошел на берег. Вслед за ним вышли шаманы и трое гвардейцев. Остальные остались охранять лодку.
-Теперь осторожно,- прошептал Педро,- это змеиная земля.
Осторожно ступая по густой траве, император вошел под своды мрачного леса. Словно черные тени скользили рядом колдуны кимбанды, вполголоса шепча молитвы Эшу Сети Кабрас, Владыке Семи Змей. Последнее представлялось особенно своевременным - со всех сторон уже слышалось громкое шипение и шелест трав.
Император сам не понял, как вышел на эту поляну - ноги словно сами привели его к холмику свежей земли в глубине леса. По краям поляны, образовав круг, встали тата, не уставая шептать заклятия ко всем эшу и помба жира, перебирая бесчисленные амулеты.
-Не страшись, Император,- чуть слышно произнес Педро,- невеста ждет.
Альберто раздраженно дернул щекой- кто он такой, этот колдунишка, чтобы сметь говорить ему такое? Император злился- злился еще и потому, что и вправду страшился того, что таится в этой груде свежевскопанной земли. Но отступать уже поздно.
Проклиная себя за трусость, император шагнул вперед.
Насыпь вдруг зашевелилась, покатились комья земли и змеиное шипение со всех сторон усилилось во сто крат. Прекрасная белая девушка, с идеальными, соблазнительными формами вставала из могилы, призывно улыбаясь Черному Императору пунцово-алыми губами. Комья земли облепили белую кожу, на закрытых веках сидели два могильных жука, а в золотых волосах извивались змеи и земляные черви. Невыносимо мерзкий могильный смрад разнесся над поляной и Альберто уже было отпрянул, готовый бежать через лес обратно к лодке, когда распахнулись закрытые веки и гипнотический взгляд темно-синих глаз, казалось, проник в самую душу Владыки Севера. Сладострастно-жуткий хохот разнесся над поляной и в ответ послышалось змеиное шипение. Словно огромная белая змея качнулось тело фолклендской девушки, тонкие, но сильные руки обвили мускулистый черный торс и огромный мулат, зарычав от животной страсти, повалил Сольвейг на землю. Алчущие губы коснулись мускулистой шеи и Альберто почувствовал острую режущую боль, сменившуюся столь же острым наслаждением. Он уже не видел, сжимая в объятьях новую супругу, как меняется ее лицо, превращаясь в иссиня-черный лик воплощения Смерти, не чувствовал, как разрастается, наливаясь нелюдской тяжестью, женское тело в его руках и не слышал, как кричат, корчась в предсмертных судорогах шаманы и гвардейцы, обвитые падающими с ветвей бесчисленными ядовитыми змеями.
За несколько миль от проклятого острова, из морских волн, словно огромная акула поднялась подлодка. Со скрежетом открылся люк и на палубу вышел худощавый старик в пасторской сутане. Напряженно вслушивался он в ночную тьму и, наконец, дождался когда из мрака вынырнул большой альбатрос, издав протяжный крик. Губы колдуна раздвинулись в довольной усмешке.
Пожалуй, мир со времен Второй Мировой не видел еще столь молниеносной войны. Еще кипевший от революционной эйфории Буэнос-Айрес воскресным утром подвергся жесточайшим авиаудурам, в то время как блокировавший устье Ла-Платы флот обстреливал столицу с моря. Не давая аргентинцам опомнится, бразильская армия, сходу заняв не успевший объявить нейтралитет Уругвай, пересекла Ла-Плату и обрушилась на Буэнос-Айрес, не успевший подготовится к обороне. Вторая бразильская армия, вместе с "тигрерос" парагвайского диктатора Стресснера сломив слабую оборону и без того деморализованной аргентинской армии, двигалась на Кордову. К интервентам присоединялись наемные отряды местных латифундейро, а также ополчение гуарани, вдохновленных известием, что на севере восстал Сенор де ла Муэрто - Владыка Смерть. За неделю бразильско-парагвайские войска заняли Кордову, Сан-Хуан, Санта-Фе и Мендосу, выйдя к чилийской границе и отрезав северные провинции страны от столицы.
Одновременно на юге вспыхнуло восстание в Новой Исландии, поддержанное высадившимся с востока десантом с островов. Немногочисленные аргентинские гарнизоны были вырезаны, а флот захвачен прямо на базах.
Месяц спустя новое аргентинское правительство подписало мир, отдающий Бразилии и Парагваю ряд северных территорий, признавая заодно и присоединение Уругвая и независимость Новой Исландии, объединившейся с островными братьями. Заодно постулировалось выплата Бразилии огромной контрибуции и сокращение аргентинской армии. До выполнения этих условий бразильские войска оставались в Буэнос-Айресе.
В мире бушевали страсти- представитель СССР с трибуны ООН требовал покарать агрессора, однако западные страны, на словах осуждая бразильские завоевания, втихомолку аплодировали императору Альберто. ЮАР же открыто поддержала Бразилию и новообразованную Республику Новая Исландия - поговаривали, что в "Фолклендском десанте" оказалось немало крепких парней говорящих на африкаанс.
Бразильская империя праздновала победу. По улицам Бразилиа победным парадом маршировали колонны победителей, вскинув руки в интегралистском салюте. Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро ликовали в победном карнавале: взрывались фейерверки, на улицах танцоры кружились в зажигательной ламбаде, ром лился рекой и шоколадные жрицы любви бесплатно одаряли солдат ласкою молодых упругих тел. Во всех храмах страны читались благодарственные службы, пляжи чернели от толп радостных негров, вышедших с изображениями Богини Моря, Йеманжи, а ночью на перекрестках дорог и на кладбищах тата и яя Кимбанды приносили кровавые жертвы Эшу Рею, Эшу Мору и Помба Жира.
Но нигде не было видно самого виновника торжества- даже парад принимал наследник престола вместе с матерью, чернокожей принцессой Ндонго. Император Альберто, пребывал нынче в подземном зале своей резиденции в амазонских джунглях. Огромные черепа с мерцавшими в них раскаленными углями, бросали красные блики на неподвижное, словно статуя из черного камня, могучее тело, покоившееся на ложе из шкур пум и ягуаров. Неподвижными были посеревшие губы, казалось не издававшие ни вздоха и даже темные глаза, с закатившимися белками глаз не подавали ни малейшего признака жизни.
Гибкое, казалось лишенное костей тело, изогнувшись дугой, лежало поверх черной груди. Бледная кожа, только что не светилась во мраке, полные алые губы впивались в черную шею и черной же выглядела во мраке густая жидкость, капающая из ран на шее императора, пачкая ложе и пол. Колдовским, темно-синим цветом блестели во мраке огромные глаза, в то время как чуть заостренные уши, едва заметно двигались, словно прислушиваясь к писку мышей-вампиров, ютяшихся в трещинах на потолке. Однако на самом деле восставшая из мертвых Сольвейг вслушивалась в неслышный никому кроме нее вкрадчивый шепот, преодолевающий сотни миль, через горы, леса и моря, от далеких островов Юга, исторгнувших Зло, ныне леденящим холодом смерти распространявшееся по жилам Черного Владыки Севера.