60-е годы 19-го века были не самым спокойным временем в истории Японии. Более того - если говорить честно, это были очень беспокойные годы. Ну а если совсем не смягчать краски - то можно сказать, что такого бардака в Стране Восходящего Солнца не творилось последние триста лет! Верхи давно уже не то чтобы ничего не могли, но категорическим образом не хотели, низы, во-первых, точно не осознавали, кто нынче верхи, а кто уже и вовсе низы, а во-вторых, сильно не любили иностранцев. Иностранцы тоже немножко недолюбливали японцев и время от времени устраивали образцово-показательный артналёт на какой-нибудь приморский город - сугубо в гуманитарных целях, разумеется. Хуже всего было, разумеется, на самом верху. Так уж исторически сложилось, что правил на тот момент Японией военный диктатор - сёгун, должность почетная и наследственная, а Тэнно, он же Император, выполнял важную роль дворцовой декорации. Ряд влиятельных самураев из провинции Тёсю считали это положение категорически безнравственным и объединились в движение Ишин Шиши, сиречь Патриоты Реставрации. Патриоты эти собирались восстановить естественный миропорядок, то есть скинуть сёгуна и посадить на его место Тэнно. Проблем с этим было несколько. Во-первых, сам Тэнно категорически не хотел ничем править и изо всех сил старался сохранить сложившийся статус кво. Во-вторых, хотя текущий наследник сёгуната и был роялистом, насильственных смен власти с ним самим в одной из главных ролей он не одобрял категорически. Ну, и наконец, была третья проблема. Очень большая проблема. Шинсенгуми - Новое Самурайское Ополчение, созданное для борьбы с террористами из Ишин. Отряд, который возглавлял Исами Кондо, герой наших историй о Японии времен Реставрации. Истинно правдивых историй.
Истинно правдивая история инцидента в Икеда-я.
Одним жарким летним днем 1864 года по голландскому летоисчислению Исами Кондо пил чай. Зеленый, из чайника. Было жарко, а зеленый чай, как известно, прекрасно утоляет жажду, особенно если заваривать его правильно и в хорошем чайнике. А Исами Кондо чай заваривал хорошо и чайник у него был хороший - по крайней мере, никто из его собеседников никогда не говорил ему обратного. В чем и проявлялась должная вежливость, а, главное, мудрость его собеседников. При всем при этом Кондо читал почту. Дело тут было в том, что идти по такой жаре опрашивать младших командиров об успехах их подразделений в боевой и политической контрреволюционной подготовке не хотелось совершенно, а устав Шинсенгуми, к его большому сожалению, такой полезной вещи, как сиеста, не предусматривал. Просто же плюнуть на служебные обязанности не позволяла далеко не самая лучшая репутация отряда, оставшаяся от предыдущего командования и вынуждавшая этой репутации изо всех сил не соответствовать. Пришлось разбирать пришедшие письма.
Вздохнув, Кондо развернул первое. "Кондо-сан!" - начиналось оно. Кондо одобрительно кивнул и отхлебнул чай. "Сообщаю, что какие-то подозрительные люди собирались сегодня ночью в моей гостинице и обсуждали план похищения Императора! Мацура, владелец гостиницы Икеда." Кондо усмехнулся. Молодежь из Ишин вызывала у него, в общем-то, симпатию. Те были, конечно, чуть консервативны, но хотели перемен, что было, вообще говоря, плюсом. Впрочем, их монархизма Кондо не разделял - он был республиканцем. В свободное от работы время, разумеется.
Второе письмо начиналось примерно так же: "Кондо-сан! Сообщаю, что лидеры движения Ишин собирались сегодня ночью в Икеда-я и обсуждали план похищения Императора, надумав какие-то опасные глупости. Прошу вас принять меры. Сообщаю также, что мой любимый Кидо Коин категорически возражал против подобных планов. Впрочем, я попытаюсь устроить так, чтобы он пропустил следующее мероприятие, которое должно состояться там же этим вечером. Гейша Икумацу". В том, что повстанцы могут удумать какие-нибудь глупости, Кондо не сомневался. По слухам, они даже отказывались включить в свой проект конституции предложенную Сакамото Рёма статью о равенстве четырех сословий. Впрочем, эти слухи он еще собирался лично проверить. С другой стороны, такие дураки вряд ли способны додуматься до совсем уж зловещей гадости - так что можно допить чай, переждать жару и ближе к вечеру выдвигаться на захват.
Кондо перешел к третьему письму: "Кондо-сан! Сообщаю, что лидеры движения Ишин собирались сегодня ночью в Икеда-я и обсуждали план похищения Императора, наобсуждавшись до полного идиотизма и идеи пожечь город. Категорически возражая против подобных провокаций, я вынужден сообщить об их намерении провести вечером повторное заседание. В нем буду участвовать и я, так что если меня не зарежут к моменту вашего прибытия, буду очень рад вас видеть. Кидо Коин" "Эй, Сайго" - крикнул Кондо, - "Ишин наконец допрыгались. Мы не хотим пойти их немного поарестовывать?" "Ну не по такой же жаре! Вечером!" - откликнулся голос из соседней комнаты. "К тому же тут такой красивый светловолосый парень устраиваться пришел - пусть наши мальчики порезвятся...".
Кондо, согласно покивав, вернулся к почте. "Кондо-сан! Император сообщил мне, что лидеры движения Ишин собирались сегодня ночью в Икеда-я и обсуждали план похищения Императора. Император категорически возражает против этой идеи и предпочитает более удобный и простой способ передачи ему власти. Примите срочные меры. Доносы о встрече Ишин прилагаю. Токугава Ёсинобу, пока-что-не-сёгун."
Кондо посмотрел на полторы сотни свитков, доставленных из канцелярии Бакуфу, встал и пошел к двери. Выход на операцию, пусть и по такой жаре, перестал казаться ему столь уж плохим выбором. До такой степени читать он не любил. Естественно, к его возвращению чайник остыл.
Из присутствовавших восемь человек погибли на месте, четверо были тяжело ранены и умерли в ближайшие несколько дней, около двадцати было арестовано, двоим удалось уйти. После этого случая представители движения Ишин действовали вменяемо, расчетливо и - насколько это вообще возможно - без эксцессов. Роккоцу Кан. Записки о Реставрации Мэйдзи.
Истинно правдивая история сражения у дворцовых ворот.
Исами Кондо, доблестный лидер Шинсенгуми, "волков из Мибу", был не в духе. Он очень не любил два вида погоды - когда холодно и когда жарко. В шесть часов утра было, с его точки зрения, холодно. К тому же противник поджег город, и полдень обещал выдаться очень жарким. А потому ожидающий ухудшения погоды Кондо был раздражен, не успел выпить чаю и должен был прочитать какую-нибудь историческую речь. Он слышал, что у гайджинов перед сражением так принято. Речь получалась не слишком удачной.
-Бездельники! - распекал Кондо свое воинство. - В прошлом месяце всем табуном гонялись за одним смазливым парнем! Вот попрошу какого-нибудь литератора написать про это роман. Так и назовем - "Табун"! А сейчас! Когда войска Тёсю стоят у самых стен императорского дворца! Находятся бойцы, которые опаздывают на построение! И это при том, что нашему любимому вождю и почти что сегуну пришлось лично ехать на коне через вражеское расположение !
При этих словах Токугава Есинобу поморщился. Ему пришлось не просто проехать через вражеское расположение и даже поздороваться с восставшими, по прибытии на место он был вынужден еще и отлавливать разбегающихся самураев из Фукуока. Больше же всего его огорчало, что он никак не мог проделать весь этот длинный и нудный путь на любимом велосипеде, что, без сомнения, скрасило бы ему нехватку сна и утреннюю сырость. К тому же придворный хронист, приглашенный специально по такому случаю и сразу переводивший речь на французский, стоял в стороне с недовольным выражением лица. Для публикации сказанное пока не годилось.
- Так вот, - продолжал тем временем Кондо. - Отступать некуда - позади дворец! Если мы проиграем сейчас - к власти придут недоумки, закрывающие голову веером, когда проходят под телеграфом! Мы, республиканцы, не можем допустить такого исхода. Сорок поколений наших предков смотрят на нас с вершины дворцовой лестницы! Не посрамим же славы японского оружия!
На этом Исами Кондо закончил официальную часть своей речи, тихо радуясь, что Есинобу успел передать ему книжку с речами Наполеона Первого. Книжка, кстати, попала в Японию по ошибке. Она была привезена в дар Токугаве, который был заядлым бонапартистом, однако тому больше импонировала личность племянника, а не дяди. К счастью, именно благодаря этой ошибке должные формальности были исполнены. Придворные зааплодировали, а хронист довольно кивнул, склонившись над свитком.
К сожалению, высокие слова не слишком воодушевили отряд - бойцам Кондо хотелось есть, спать и чаю, что не слишком способствовало боевому порыву. Кое-кто откровенно зевал. Между тем, Наполеон - Наполеоном, а без воодушевления против превосходящего противника делать нечего - это Исами еще у Сунь У читал. И поэтому он перешел к самому главному.
- Должен заметить всем, - сообщил он, - что после нашей несомненной победы император обещал оплатить наши долги в игральных и чайных домах за последний месяц, а также предоставить каждому недельное пребывание в хорошей гостинице с оплатой всех расходов.
Раздались радостные крики. Довольно заулыбался даже всегда бесстрастный Сайто, который тут же припомнил красивую служаночку, попавшуюся ему на глаза во время налета на гостиницу Икеда. Кондо оглянулся. На лицах приворных было наисан плохо скрываемое презрение. Придворный летописец тем временем аккуратно убирал в футляр тушь и кисти и, поеживаясь под пристальным взглядом Есинобу, старался всем видом показать, что ничего не слышал.
Со стороны дворцовой рощи донеслись выстрелы. Кондо, подхватив ружье, бросился на звуки стрельбы. Воодушевленные бойцы последовали за ним.
Разгром мятежников был полный. После этого случая, император решил, что с него хватит доброхотов - Тёсю было объявлено "врагом императорского двора", а сёгунат получил одобрение на организацию экспедиции против мятежной провинции. Роккоцу Кан. Записки о реставрации Мэйдзи.
Истинно правдивая история одного чаепития
Одним жарким летним днем господин Исами Кондо шел пить чай. Собственно, он всегда любил чай, и заваривал его себе сам, чем очень гордился. Но с тех пор, как бандитская пуля разбила его любимый чайник, несчастный Кондо скитался по гостиницам и пил чай на разных массовых чаепитиях. Тем более, что у него чай получался все равно хуже, чем у профессионалов. К сожалению, это не лучшим образом сказывалось на его финансовом положении - особенно если учитывать, что хорошо покушать господин Исами тоже очень любил. В особенности - хорошо покушать свининки, цены на которую в столице поднимались к самым облакам. Он, конечно, мог есть дома, а пить чай в городе - но находил это занятие скучным, а не обращать на расходы внимание мешала личная прижимистость. Это и заставило его надолго облюбовать скромную гостиницу , цены в которой показались ему более приятными, а еда более вкусной, чем в большинстве подобных заведений. Беда была в том, что так казалось не только ему.
У входа в гостиницу его встретила испуганная служанка.
- Господин Исами, - пролепетала она. - у нас сегодня гости из Тёсю. Господин Исами, вы ведь не будете все ломать, как в гостинице Икеда?
- Конечно нет. Особенно если этим не собираются заниматься ваши гости из Тёсю, - Кондо постарался успокоить перепуганную девушку. - Так чего они хотят?
- Да кто их поймет... Не то конституции, не то фугу с хреном, - сообщила мгновенно повеселевшая служанка.
Кондо улыбнулся - его посетила блетящая идея. Он захлопнул книжку, которую читал по дороге и попросил служанку:
- Скажи им, что Исами Кондо просит разрешения присоединиться к чаепитию и обещает вести себя самым спокойным образом.
И положил руку на меч. Просто так, на всякий случай.
Случая, впрочем,не представилось. Собравшиеся мятежники были рады обнаружить в господине Исами столь вежливого человека, охотно пригласили его к столу и даже сочли необходимым сделать гостю несколько комплиментов. Словом, собравшиеся оказались людьми не менее вежливыми, чем сам Кондо. Ради справедливости стоит отметить, что было это, конечно, совсем неудивительно, особенно если учитывать, что воспоминания о погроме в Икеда-я могли вызвать приступ ответной вежливости даже у заморских варваров.
Последующие несколько часов принесли собравшимся мятежникам массу новых сведений о господине Исами. Выяснилось, что Кондо Исами очень любит чай. Очень редкий, надо отметить, красный чай с материка. Стало понятно, что он способен съесть очень много свинины. Весьма недешевого, честно говоря, мяса. Ну и в дорогой рыбе, как выяснилось, Кондо тоже очень, очень хорошо разбирался.
Говорили за обедом, как и предполагалось, о Конституции. Конституция, как и прочая политика, всегда была темой, на которую можно было спорить долго, вдумчиво и без особого толка. Сакэ, впрочем, под такое дело улетало просто на ура. Благо, дело нехитрое - наливай да пей. Кондо отмалчивался и читал книгу.
Наконец, обед тихонько подошел к концу. Гото Шоджиро, которому предстояло оплачивать ужин, уже осведомился у хозяина гостиницы о сумме счета, злобно поглядывая на Кондо, гости уже распустили пояса, в разговоре наступило некоторое затишье. И в этой тИшине громом прозвучал вопрос Шоджиро:
- Господин Исами, а что вы думаете о нашем проекте Конституции?
Все замерли, звякнули мечи, испуганно охнула служанка. Господин Гото радостно потер руки в ожидании драки.
Кондо мягко улыбнулся и встал с татами.
-Господа, - обратился он к собравшимся. - Как должностное лицо, я должен вас арестовать за заговор против существующей власти. Как человек, ответственный за спокойствие в городе, я не считаю это необходимым, пока вы не нарушаете спокойствия жителей. Ну а лично я считаю, что если в вашей конституции не будет признано равенства всех четырех сословий, то она не стоит и капли пролитой за нее крови.
Довольно оглядев ошеломленных мятежников и подмигнув разочарованному Шоджиро, Исами Кондо направился к выходу. И вышел, не прощаясь.
В последовавшем коротком, но бурном обсуждении заговорщики признали Исами Кондо ужасным радикалом, а его идеи - варварскими. Так что, пожалуй, было и к лучшему, что никто так и не прочитал французского названия на обложке книги, которую читал Кондо: "100 способов заставить ваших друзей оплатить ваш счет".
Надо заметить, что мнение Кондо по вопросу о сословиях разделял и видный лидер мятежников Сакамото Рёмa, и, что характерно, его тоже считали ужасным радикалом. Он погиб в 67-м,и настаивать на этом мнении стало некому. После Реставрации сословная система была перелицована на европейский манер, но сохранилась. Рокоцу Кан. Записки о реставрации Мэйдзи.
Истинно правдивая история одной неудачной прогулки.
Мерзким апрельским утром 1868 года Исами Кондо, основной военный специалист армии сёгуната, стоял на холме и тихо, незатейливо ругался. В принципе, он очень не любил воевать. Война, считал господин Исами, дело в высшей степени дурацкое. На войне совершенно невозможно хорошо покушать, попить хорошего чаю, наконец, просто сходить в баню. К тому же на войне могут нечаянно убить - а это вообще весьма грустно, и умирать столь глупым образом Кондо категорически не хотелось. К несчастью, его мнения по поводу начала войны вообще никто не спрашивал - решение было принято какими-то орлами из Сацумы, своевременно переметнувшимися на императорскую сторону, в одностороннем порядке. Вообще, сёгун Есинобу был человеком умным и вполне готов был добровольно и мирно распрощаться с властью, но сацумцев этот вариант категорически не устраивал - им, похоже, ужасно хотелось кого-нибудь пограбить, а под шум военных действий это получалось более эффектно и даже местами геройски. В ответ Кондо предложил было вообще не являться на эту самую войну и предоставить противнику разбираться с ходом военных действий самостоятельно, но преданые сёгуну самураи заявили категорический протест. Так было не принято. Дураков было жалко, пришлось принимать командование.
В итоге получился, разумеется, бардак. Дело в том, что серьезно в Японии не воевали последние триста лет, поэтому о том, как это делается, обе стороны питали довольно смутные догадки, так что временами получалось совсем уж нехорошо. Типичное "совсем уж нехорошее" событие случилось предшествовавшей ночью - услышав шум в стоящем неподалеку императорском лагере, какие-то косорукие самураи пальнули в его сторону и ухитрились, в силу уже упомянутой косорукости, попасть в императорский штандарт, что было, вообще говоря, весьма и весьма неприлично.
Важно заметить, что так же думало и командование Ишин, так что обе стороны вполне сходились во мнении о том, что за происшествие неплохо бы принести извинения. О том, как именно эти извинения должны были бы приноситься, стороны придерживались несколько разных представление - но желание верных императору войск выделить извиняющемуся кайсяку, а потом вернуть в войска сепгуна только голову несколько уменьшилось, когда в их лагерь явился не хамоватый деревенщина, а настоящий самурай и джентельмен старой закалки, представившийся как Окубо Ямата. Вежливо извинившись и произведя на собравшихся самое благоприятное впечатление, господин Окубо поинтересовался, не будут ли его собеседники столь любезны, что напоят его чаем. Самураи сочли себя не вправе отказывать в столь простой услуге столь приятному человеку - и немедленно пригласили гостя к столу, после чего с искренним удовольствием послушали краткую, но вдумчивую лекцию о достоинствах высокогорных сортов зеленого чая. Восхитившись столь широкой одаренностью гостя, командиры Ишин с удовольствием признали, что самураи старой закалки - это далеко не какие-нибудь неумытые деревенщины из Шинсенгуми вроде Исами Кондо, и с такими противниками просто приятно иметь дело - и доблесть можно будет проявить, и всяких новомодных штучек вроде фланговых маршей и охватов можно совершенно не опасаться. Тем более что сам господин Окубо воевать, как он признался, не любил, и в связи с этим риск нечаянно зарубить его на поле боя сводился к совершеннейшему минимуму. Словом, когда почетный гость выразил желание полюбоваться лагерем с какой-нибудь возвышенности, чтобы посвятить ему прочувствованное стихотворение, возражений не возникло ни у кого.
Приятный гость, как известно, никогда не приходит один, как гласит известная пословица - и следующий гость также оказался до крайности своевременен, ибо на позиции из Эдо явился сам господин Арима Фуджита, коего немедленно и поспешили познакомить с господином Окубо. Предварительно, разумеется, поведав господину Ариме о высокой образованности и миролюбии посетившего императорский лагерь сторонника сегуната. И все бы было хорошо, если бы господин Арима не поднял вдруг брови домиком и не вопросил всех присутствующих, что же в расположении императорской армии делает Исами Кондо. Господин Окубо, разумеется, представился. Понятное дело, что неумытая деревенщина Исами Кондо никак не мог померяться образованностью со столь утонченным человеком, как господин Окубо, и сцена получилась до ужаса неловкая - но тут, к счастью, кто-то припомнил про сидящего под стражей пойманного дезертира из армии Бакуфу. Разумеется, его опрос мог снять с господина Окубо всяческие подозрения. Но к великому сожалению и удивлению собравшихся, и он опознал в господине Окубо господина Исами Кондо, что вселило изрядное смущение в сердца самураев. В самом деле, разве же можно жить в мире, в котором крестьяне слагают стихи, достойные аристократов?
Господин Арима, разумеется, предложил отправить столь ценного пленника в Эдо. Господин Исами Кондо, в свою очередь, предложил сделать вид, что ничего такого не случилось, разойтись и немножко повоевать. Хотя воевать он, разумеется, не любил, но ради такого случая был готов как следует потрудиться. Собственно, господин Арима был даже готов согласится с таким развитием событий, но местные представители Ишин начали резко возражать. Видимо, припомнив, что господин Исами, несмотря на его нелюбовь к войне, фланговые удары и обхваты очень даже любит. Так что для начала они потребовали немедленно казнить мятежника - на что Кондо справедливо указал, что мятежником он ни в коем случае не является, ибо воюет никоим образом не против Императора, поскольку сёгун, его господин - один из самых достойных слуг Империи. Затем было выдвинуто обвинение в ряде совершенных убийств, включая убийство великого лидера Ишин Сакамото Рёма. Это обвинение было парировано указанием на то, что охота на мятежников входила в прямые обязанности отряда Шинсенгуми, который Кондо имел честь возглавлять. Наконец какой-то талантливый сацумец предложил просто казнить проходимца, а потом уж разбираться, за что - и на этот аргумент господин Исами Кондо просто не нашелся, что возразить.
На следующий день Кондо отрубили голову. По свидетельству Аримы, он вел себя с неприличествующим ситуации благодушием, разговаривал с охраной о погоде, объяснял самому Ариме, что конфуцианцы погубят Японию - при этом, только когда в ход пошли совершенно абсурдные аргументы, Арима понял, что его разыгрывают. Кондо давал палачу инструкции отностельно оптимального угла удара, а когда дошло до дела, поднял глаза к небу, мечтательно улыбнулся и произнес "Ах, какие от меня были неприятности..." столь довольным тоном, что чуть не сбил палачу прицел. Рокоцу Кан. Записки о реставрации Мэйдзи.