Аннотация: Анфас рассказа "Старый Новый год". И немножечко постмодернизма - использованы мотивы сказки Асбьернсена "На восток от солнца, на запад от Луны"
Старый Новый год - 2
Заря раскрасила небо золотом и пурпуром, когда принц потянулся, зевнул во весь рот и открыл глаза.
Верный Уни ждал у постели, вывалив от нетерпения язык.
- Привет моему принцу! Привет! Привет! - завопил Уни, подвывая. - Он пробудился! Он восстал ото сна! Привет ему!
- Еще не восстал, - пробурчал принц, поворачиваясь на бок, прикрывая глаза и натягивая на уши черное шелковое покрывало.
Уни разочарованно заскулил.
Но тут ударила пушка, возвещая закат, и разочарованный скулеж сменился восторженным повизгиванием.
И принцу все-таки пришлось подниматься.
Он откинул покрывало, слегка ежась от вечерней свежести - окно было открыто.
Верный Уни схватил в зубы тапочки принца и подпрыгнул.
В прыжке он сменил облик с собачьего на человеческий.
Иногда принца забавляло это зрелище - вид Уни в человеческом обличье, на четвереньках и с тапочками в зубах. Иногда - но не нынче. Нынче его высочество проснулся не в настроении.
Он сел на постели.
Уни подполз поближе и надел тапочки на костлявые ноги принца: сначала на левую, потом на правую. Услужливый Уни был очень чувствителен к малейшим оттенкам расположения духа своего господина.
Принц встал, но Уни был быстрее - он успел вскочить и уже набрасывал на узкие плечи принца черный шелковый халат.
- Что нового случилось за день? - спросил принц, поднимая руки, чтобы Уни было удобнее завязать пояс халата.
- В замке - ничего нового, мой принц, и за его пределами - тоже, - ответил услужливый Уни, отворяя перед принцем дверь в ванную. - Солнце, как всегда, на западе, Луна, как всегда, на востоке...
- Полная луна, - добавил он, и голос его изменился - стал ниже и гуще. - Полнолуние, мой принц...
Изменившийся голос означал, что услужливый Уни превратился в Уни мудрого. За сменой этих обликов уследить было трудно, потому что внешне Уни оставался человеком, и даже одежда его не менялась - все тот же черный поношенный кафтан и серые потертые штаны.
Принц привычно подумал, что надо бы обязать услужливого Уни носить ливрею, но, как обычно, ничего не успел сказать, потому что мудрый Уни вкрадчиво произнес:
- Не пора ли трауру закончиться, мой государь? Маргрит была прекрасной девицей, никто не спорит; но вот уже почти год, как девицы Маргрит нет с нами... Пора, мой принц, пора окончить траур - есть время скорби, но есть и время радости...
Принц задумчиво поскреб трехдневную щетину на щеке.
- Сегодня как раз подходящая ночь, - еще вкрадчивее, еще мягче говорил Уни, - сегодня пятница, и сегодня тринадцатое число, и полнолуние. И восточная церковь нынче отмечает новый год. Так называемый Старый Новый Год. Лучшая ночь для зачаровывания девиц, мой принц, лучшая ночь...
Вот ведь незадача - Уни вряд ли захочет возвращаться из мудрого облика в облик услужливый; значит, либо принцу нужно бриться самому, либо еще сутки ходить небритым. А возможно, и не одни: с каждым днем услужливый Уни превращался в мудрого Уни все раньше. Принц вспомнил с тоскою те времена, когда девушка Маргрит еще была с ними - Уни тогда оставался услужливым до времени полуночной трапезы, а иногда и дольше. Ах, Маргрит, Маргрит!.. И принц утер навернувшиеся на глаза слезы.
- Я был так к ней привязан! - пожаловался он. - Я никогда не смогу ее забыть! Другую такую мы никогда не найдем!
- И не надо, - мягко сказал мудрый Уни, приложив ладонь к груди. - Иная девица позволит тебе сохранить в памяти Маргрит - какой она была. Но жизнь продолжается, хотим мы того или не хотим, и у нас довольно уже накопилось проблем и грязного белья, чтобы в своей скорби отворачиваться от бытия. А бытие диктует нам потребность и необходимость в девице...
- Старый ты козел, только о девицах и помышляешь, - мягко пожурил мудрого Уни принц, растворяя дверцы вместительного гардероба. - Нет бы побрить щеки своему господину... А где мой черный костюм с сапфирами и бирюзой?
- Он грязен, - ответил Уни. - Ты измарал его вчера мороженым и вареньем.
- А где мой черный костюм с золотым шитьем? - продолжал принц, копаясь в грудах разноцветных одежд.
- Он грязен, ты опрокинул на него чашу с вишневым пуншем...
- Я не вижу ни одного из своих любимых костюмов! - воскликнул с негодованием принц. - Неужели же все они грязны?
- Грязны или испорчены, мой принц - увы! - все, - ответил мудрый Уни, кланяясь, чтобы скрыть торжествующую улыбку на узких змеиных губах.
Принц надулся, обиженный.
Принц вздохнул.
- Ну а если я соглашусь на новую девушку, ты меня побреешь? - жалобно спросил он.
- О да, мой принц! - ликуя отозвался Уни, превращаясь на мгновение в Уни верного, и тут же обретая облик Уни услужливого. - Пусть принц мой поместится в это кресло! И пока Уни будет его брить, пусть мой принц решит, какой он выберет костюм: зеленый? Цвета сливок? Алый?
- Белый с серебром, - сказал принц, прикрывая глаза, и по щекам его заелозила кисточка, мягко и нежно накладывая пену. - Раз у нас будет новая девушка...
- Мой принц очарует ее, и зачарует, Уни уверен в этом...
Двор в ожидании выхода принца уже собрался и толпился в приемном зале, волнуясь и перешептываясь. Принц задерживался, и некоторые дамы и кавалеры видели в этом дурной знак, а иные, напротив, знак добрый.
Одна дама, молоденькая и хорошенькая, даже пролепетала, не удержавшись:
- А вдруг принц решил покончить с трауром? И нам будет дозволено...
Но на даму зашикали. Об окончании траура мечтали все, однако озвучивать эту мечту не стоило - так легко и голову потерять, если твои чаяния идут в разрез с желаниями власть имущих.
Зато когда широкие створки дверей, соединяющих приемный зал с апартаментами принца, распахнулись, и принц (весь в белом с серебром, словно жених) в сопровождении верного Уни появился на тронном возвышении, какими ликующими междометиями взорвалась прежде шуршащая тишина! Какими бурными аплодисментами! Какими возгласами: "Вива!"
И толпа быстро поредела и вскоре иссякла, а на выходе из зала образовалась давка, потому что многие побежали переодеваться - скинуть изрядно надоевшие траурные одежды, облачиться во что-нибудь праздничное и яркое. Только несколько престарелых советников темной кучкой жались к тронному возвышению, да стражники в алом и золотом застыли вдоль стен со своими мушкетами и алебардами.
- И это правильно, - тихо сказал успевший стать мудрым Уни на ухо принцу. - Пусть грядущая к нам девица увидит великолепие двора, тем легче станет нам ее удержать... Мне будет позволено отправляться, мой принц?
- Ах, старый ты, старый козел, так тебе не терпится! - принц любовно и ласково подергал Уни за бородку. - Лети уж!..
И Уни полетел - блестящим пятнышком, яркой звездочкой пересек зал, и двор замка, и миновал ворота, и понесся над лугом, полном цветов, уже раскрывающих свои широкие лепестки навстречу лучам восходящей луны, туда, на край земли, омываемый тихой, спокойной, чистой рекой...
Река на самом деле была не совсем река, а граница между мирами.
И вода в ней текла особенная - сухая. Во всем прочем она ничуть не отличалась от обычной воды - она не горела, она текла, в ней растворялась соль, и рыбы в ней прекрасно себя чувствовали; из нее даже суп можно было бы сварить.
Уни засунул голову в реку - по самые плечи. В своем истинном облике он мог не дышать часами, и эта его способность очень содействовала успеху в ловле девиц: известно же, что без труда и без терпенья рыбку из пруда не вытащишь. А мимо сновали, мелькали, вились, влеклись разноцветные и разнообразные рыбки, то есть - тьфу ты! - девицы!
То есть девицы не плавали в реке подобно рыбкам в аквариуме, в ожидании, когда Уни подцепит их на крючок - девицы жили своей жизнью в своем мире, и за ними можно было наблюдать, оставаясь для них невидимым.
Итак, Уни погрузил в реку голову и наблюдал за реальным миром, подыскивая подходящую девицу. На всякий случай - а вдруг повезет, и кто-то все-таки услышит? - он напевал приманчивую песню: "Прекрасная дева, иди ко мне! Мы поскачем по этому полному цветов лугу - туда, к замку, а в замке ждет тебя прекрасный принц, твой суженый..."
Но девицы, занимаясь своими земными делами, песню Уни не слушали, а слушали попсу, или рок, или комплименты своих возлюбленных. Земные девицы не мечтали о неземных, сказочных принцах...
И вдруг - удача!
Если б Уни сейчас дышал у него точно бы дух перехватило - девицы гадают у зеркала! Вот свезло - так уж свезло!
Хотя - пятница, и тринадцатое, и полнолуние, и Старый Новый Год: идеальный день для гадания. В такие дни, а точнее, вечера и ночи, граница между реальностями истончается, и местами сходит на нет. А если ей еще помочь - вот хотя бы песней...
И Уни пел.
Уни призывал, приглашал, манил девиц - пока что без особого успеха.
Слишком привязаны были их мысли и чувства к земному, бытовому и материальному, и не о Великой Любви мечтали они, а чтобы муж попался обеспеченный и непьющий.
Первая, для которой Уни спел свою песню, была слишком рациональна. Вторая - слишком прагматична. Но Уни не отчаивался - по всем правилам должна была клюнуть третья, и третья клюнула.
Ах, это волшебное, волшебное число три!
Три девицы, которые под окном!
Третий сын!
Третья попытка!
И Уни, внутренне ликуя, преклонил перед третьей девой колени.
Но дева не спешила залезать на спину Уни - дева, ошарашенная, недоумевающая, стояла по щиколотки в реке и оглядывалась по сторонам.
Уни вздохнул. Вот все они так!
- Где я? - спросила дева дрожащим голоском. - И кто ты?
- Ты за гранью реальности, в волшебной стране, - пропел Уни. - Поскачем же, о дева, навстречу твоей судьбе...
Дева поправила очки.
И неуверенно произнесла:
- Но...
- А я - Уни, Уни Корн, - перебил ее Уни, - я, как ты видишь, единорог. Меня прислал прекрасный принц, мой господин. Он будет так счастлив встретиться с тобой, о дева!
Слова его были просты, но мед и масло были в его голосе, мед и масло, и волшебный яд соблазна, строго дозированный.
Подействовало, да еще как!
Девица вылезла из воды и взгромоздилась на спину Уни. Вопросов она уже не задавала, не до вопросов было ей теперь. Теперь ей не терпелось отправиться в замок, увидеть наконец прекрасного принца, встретиться со своей судьбой.
Покряхтывая, Уни поднялся с коленок. Девица оказалась увесистая.
Она даже не оглядывалась по сторонам: обняв Уни за шею пухлыми ручками, девица спрятала лицо в шелковистой единорожьей гриве, и это слегка беспокоило Уни - стальные винтики в оправе ее очков содержали некоторую долю холодного железа, ферриума. Не в тех количествах, чтобы сделать больно, но в достаточных, чтобы вызвать раздражение, как от блошиного укуса.
И в достаточных, чтобы Уни припустил галопом, со всей возможной для себя скоростью - чешется же! А почесаться нет никакой возможности, пока эта прекрасная увесистая дева не слезет с его спины.
Но вот, наконец, и замок: подъемный мост опущен, на башнях развеваются знамена, стражники салютуют алебардами, пушки палят со стен, и в небе расцветают хризантемы, лилии и даже драконы из разноцветных огней. Девица слегка взвизгнула на спине Уни - от восторга? Или ее растрясло?
Копыта Уни простучали гулкий торжественный марш по деревянному настилу моста, зацокали по каменным плитам замкового двора, а потом звук утонул в мягких пушистых коврах приемного зала.
Ах как зашушукались, как зашептались придворные, разглядывая девицу!
Как настороженно прищурились советники, расступаясь, как выискивали недостатки в новенькой - чтобы потом поставить Уни на вид!
Как восторженно захлопала в ладоши молоденькая и хорошенькая придворная дама, и как мило стушевалась, покраснев, после укоризненного замечания самого толстого из советников!
И - самое-самое главное! То, ради чего Уни жил на свете! - какой радостью осветилось лицо принца, как засияли его глаза, и разгладились морщины!
Принц вскочил с трона и сделал шаг навстречу Уни - точнее, прекрасной деве, которую нес Уни на спине; принц заговорил...
- О, дева! - сказал принц глубоким голосом, в котором были масло, и мед, и сироп соблазна; и бархат был в этом голосе, и даже шелк - это был специальный голос для очаровывания девиц. Обычно принц говорил довольно визгливо. - Я ждал тебя, и ты пришла. Но я не знал, что ты окажешься столь прекрасна!
И принц протянул руку, чтобы помочь девице спуститься со спины Уни.
Девица, слегка пискнув, почти свалилась на пол, и принц едва успел ее подхватить.
- Это для тебя, - сказал он, вручая ей букет слегка привядших луноцветов, - и это все тоже для тебя, - он обвел широким жестом зал.
Должно быть, принц скрашивал скуку ожидания, заставив придворных репетировать торжественную встречу новой девушки.
Повинуясь жесту принца, кавалеры преклонили колени, а дамы присели в глубоком реверансе.
Грянула музыка с высоких хоров: загудели трубы, зазвенели литавры, засвистели флейты, ухнул барабан.
А придворные попарно поднимались с колен и по очереди двигались к трону, поднося и складывая к ногам девицы горсти драгоценных камней, кучки золотых монет, украшения: ожерелья, браслеты, кольца, серьги. Не обошлось, конечно, без столкновений, и не обошлось без эксцессов: тот рассыпал рубины, а этой наступили на платье и оборвали подол.
Мудрая часть Уни возмутилась - должно быть, всю королевскую казну опустошили, поди, четверти, а то и трети сокровищ потом не досчитаешься!..
А дальше Уни не додумал - он стал верным Уни и с наслаждением почесал себе загривок задней лапой.
Превращение Уни Корна в верного Уни добавило смятения в и без того нестройные ряды придворных: некоторые дамы завизжали от неожиданности, а иные дамы и даже кавалеры боялись собак, и потому отшатывались от помоста, сталкивая с ног тех, кто стоял сзади.
Чтобы не обострять ситуацию, Уни из верного быстренько превратился в мудрого.
Между тем действо по зачаровыванию девицы продолжалось: принц успел уже выяснить ее имя, и теперь шептал ей на ухо любезные слова, нежно сжимал ее ладошку в своей руке и притискивал к груди в том месте, где у людей находится сердце.
Девица млела и таяла, смущенно краснела, опуская глазки, и, должно быть, верила всей той ласковой чуши, которую нес принц - все они такие, девицы. Доверчивые.
Уни навострил уши. Слух у него был острый, и сквозь нестройные аккорды рожков и труб Уни расслышал:
- Милая - какой прекрасное имя! Милая людям, однако всех милее ты мне, о, Милая, Милая, Милая!...
- Не Милая, а Мила, сокращение от Людмилы, - пролепетала девица, но принц, не слушая, надевал ей на пальчик колечко - тонкий золотой ободок с прозрачным камушком. Колечко было простенькое, но совсем не простое; теперь только поцеловать девицу осталось - и дело в шляпе!
Впрочем, дело до поцелуя не дошло, и оказалось вовсе не в шляпе, а совсем в другом месте.
Рано обрадовались, Уни Корн!
Потому что девица, очаровательно румянясь, взглянула на колечко, которое пришлось как раз впору на коротенький пухлый ее пальчик (еще бы не впору! Оно всем впору приходилось - оно ж волшебное!), а потом взгляд ее упал ниже - на полуоторванную пуговицу халатика, и на сам халатик - ситцевый, застиранный, и на босые ноги...
И девица покраснела теперь густо, как будто она была рак или омар, и ее только что окунули в кипяток.
И стала таять. И не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом - таять в воздухе, словно клочок тумана: сначала ноги, потом нижняя часть туловища.
- Постой, куда же ты, о, Милая! - закричал принц, - не покидай меня!..
Но уже и рука ее испарилась из руки принца, и от головы осталось только размытое прозрачное облачко.
- Я вернусь, - прошептало облачко, даже нет, не прошептало - прошелестело, - я обязательно вернусь, только переоденусь...
- Зачем??? Я подарю тебе тысячу платьев из шелка и атласа, из бархата и парчи! - заверещал принц, неразумно растрачивая на упреки те мгновения, когда девица могла еще его услышать. И пришлось вмешаться Уни.
- Я буду ждать тебя на рассвете, о дева! - пропел он. - Погляди в зеркало на рассвете, и ты увидишь меня, и ты придешь ко мне, и я отвезу тебя в замок, к принцу...
- Ну вот, - сказал принц обиженно, - сбежала.
- Она вернется, - успокоил принца мудрый Уни. - Ты успел надеть кольцо ей на палец, государь, так что никуда она от нас не денется. Когда удается поддеть на крючок крупную рыбу, не мешает поводить ее на глубине... Перед тем, как подсечь, - и мудрый Уни гаденько ухмыльнулся. - Ты дозволяешь мне, мой принц?..
Уни не договорил, но принцу и так было понятно, что Уни имеет в виду, принц кивнул - и Уни яркой блестящей точкой понесся к рыбному месту.
...Уни изрядно позабавился, наблюдая за девицей, которая перемеряла три или четыре наряда, прежде чем остановилась на дешевеньком платьице из темной шерсти. Должно быть, ей показалось, что в этом платьице она выглядит стройнее. Смешные они, девицы! Как будто одежда что-то значит!
Потом девица пошвыряла свои шмотки во вместительную сумку, даже тапочки туда засунула, даже книги, и остановилась посреди комнаты, тяжело дыша. От волнения? От спешки? От нетерпенья?
Нет, крепко, крепко сидела на крючке прекрасная дева - теперь уже ей не сорваться!..
Хотя конечно, всякое случается, и успокаиваться рано.
Девица обвела взглядом комнату, соображая, что ей еще осталось сделать.
Переодеться она переоделась, вещи она собрала, а до рассвета еще уйма времени!
Она вытянула ручку вперед, полюбовалась колечком, потом взяла со стола зеркало и осторожно заглянула в него.
Уни подмигнул ей радужным глазом и ухмыльнулся в бороду. Девица попыталась шагнуть в зеркало, но у нее, конечно же, ничего не получилось.
- На рассвете, о дева, - пропел Уни, - на рассвете!..
Девица, кажется, услыхала - она неуверенно кивнула, поставила зеркало обратно на стол, взяла цветы, поднесла их к лицу, села на кровать, потом прилегла...
И захрапела.
Уни стал терпеливо ждать рассвета, мурлыча без слов песню призыва - это чтобы девице снился прекрасный принц, и она не вздумала передумать.
Нет, конечно, она не передумала - как только первый беспокойный воробей зачирикал на ветке тополя под окном общежития, Уни тихонько пропел:
Проснулась - вначале поморгала, не сообразив, приснилось ли ей, или на самом деле все взаправду, вздрогнула, вскочила - сама встрепанная, глаза тревожные - кинулась к зеркалу...
А Уни, конечно же, уже улыбался ей хищной единорожьей улыбкой, тряс бородкой, подмигивал и кивал ободряюще.
Девица схватила сумку и, даже не причесавшись, бултыхнулась в зеркало.
Брызги полетели во все стороны, но это были сухие брызги, и Уни просто стряхнул их со своей белоснежной спины.
Девица ошеломленно озиралась.
- А я думала, мне это все приснилось...
- А колечко на твоем пальчике? - холодно напомнил ей Уни. Потом опомнился и запел:
- Садись же на спину мне, о дева, и мы поскачем по этому лугу к замку, где ждет тебя прекрасный принц...
- А он правда меня ждет? - спросила девица, закинула на спину Уни сумку и влезла сама, пыхтя и потея.
- О, конечно, он истомился в ожидании!!! - закричал Уни, чуть приседая от тяжести девицы и ее багажа, и сорвался - с места сразу же в карьер, то есть галопом. Он даже боялся себе представить, до какой степени истомился принц, ожидая прекрасную девицу, которая уже была в его руках, но ускользнула.
- Держись крепче, о дева! - прокричал он, - Аллюр три креста!
...А принц в самом деле истомился вконец.
На некоторое время он нашел себе занятие, велел водворить драгоценности обратно в сокровищницу, и тщательно проверял, все ли на месте. Кое-какие мелочи (пару колечек, брошек и браслетиков, а также некоторые камушки) как-то незаметно осели в карманах кавалерах и за корсажами придворных дам. Извлечение этих мелочей из укромных мест и последующая порка виновников слегка развлекли принца.
Потом принц отобрал некоторые украшения для новой девицы, велел отнести их в опочивальню, и отправился туда сам, задолго до рассвета.
Тосковать.
И тосковал принц, ожидая девицу, и томился, и трепетал, повторяя имя ее: "Милая", - и измял все шелковые черные простыни, и шелковое покрывало, и свой костюм, белый с серебром.
И вот уже небо посветлело, и солнце встает уже, а Уни все нет, и нет прекрасной девы, и все страшнее принцу - а вдруг?
Вдруг что-то помешает, и прекрасная дева, обладательница такого дивного имени "Милая", не явится вместе с рассветом?..
Но чу!
Вот простучали копыта по гулкому настилу моста, и вот уже цокают по камням замкового двора; принц приподнялся на постели на локте...
И вскочил, трепещущий - вот и они! Уни! И прекрасная дева по имени Милая!..
И она тоже трепещет, она тоже в нетерпении - о, Милая, Милая, Милая!...
И принц протянул руки навстречу девице, и девица протянула руки навстречу принцу, и встретились их руки, и принц привлек девицу к груди, и запечатлел поцелуй на ее податливых, нежных, ждущих губах...
И зевнул.
Солнце встало уже - ударила пушка на стене замка.
Пора было укладываться спать.
Уни стал уже человеком.
- Ну, и что ты стоишь столбом? - раздраженно спросил принц. - Постели мне постель!.. И там, на столике, украшения для девицы - пусть порадуется...
И принц еще раз зевнул.
Девица, недоумевающая, открыла рот.
- Мой государь, - сказал Уни, и принц огорченно вздохнул: Уни стал не услужливым, а мудрым, значит, постель придется стелить самому.
- Мой государь, - повторил Уни, - возможно, ты захочешь сам поговорить с девушкой? Объяснить ей...
- Это твое дело - объяснять, а я спать хочу, - сказал принц и зевнул еще раз.
Уни пожал плечами и скривился.
- Драгоценности не забудь! - напомнил принц, сбрасывая на пол покрывало. - И пусть начнет с моих костюмов!..
Он начал уже раздеваться, и Уни повлек девицу за собой, в соседнюю с опочивальней комнату.
Девица готова была расплакаться: губы ее дрожали, на глаза наворачивались слезы. Но пока что держалась. Молодцом! - с одобрением подумал Уни.
- Он же говорил... - прерывающимся голосом пролепетала девица, - он же обещал...
И разрыдалась.
Не таким уж молодцом, оказывается, - подумал Уни, а вслух сказал:
- Все, что он обещал тебе, он исполнит, он, мой принц, никогда не лжет. Он всегда будет любить тебя - и пока ты жива, и много после. После даже больше - сравнивая тебя с девицами, которые сменят тебя в замке, он еще выше оценит твои достоинства... А если ты будешь образцово выполнять свои обязанности, он будет награждать тебя драгоценностями и нарядами!
- Ка-а-акие еще обязанности? - прорыдала девица.
- Оглянись! - сказал Уни.
Солнце уже встало, и пламя догорающих свечей терялось в его ярком торжествующем безжалостном свете.
Свет этот проникал повсюду и озарял все - плесень в углах, грязь на стенах, пятна на пышных драпировках, паутину под потолком...
И груду грязного белья на полу.
- Вот, - сказал Уни. - Принц велел начать со стирки. Потом вымоешь посуду. Уборка пока подождет. Но недолго! - и Уни продемонстрировал свои белые, длинные, острые зубы.
Девица удивилась так, что даже плакать перестала.
- Но почему?...
- Тролли, - пояснил Уни. - Нечистая сила. Потому никто в замке (за исключением меня, разумеется) не в состоянии ничего вымыть: ни полы, ни посуду, ни одежду. Все только грязнее становится. Я бы, конечно, смог, но у меня иные обязанности. Единорог я. Советник, друг, слуга, шут, и много еще кто - и все в одном лице... Или в одной морде, смотря по обстоятельствам. Так что мне некогда. А ты давай, действуй, не стесняйся! Вода в колодце, котел на кухне. Вперед, прекрасная девица!..
Но девица все еще медлила. Она сощурила свои глазки за стеклами очков, и поджала губки.
- Значит, ты меня обманул? Ты говорил, что в замке меня ждет мой суженый! Ты завлек меня обманом, скотина ты эдакая, и... Я возвращаюсь!
И девица принялась стаскивать с пальца колечко.
Уни захихикал.
- И-и, красавица, не выйдет! Колечко волшебное, и принц тебя уже поцеловал! А обмана никакого не было - я тебе обещал прекрасного принца? Принц у нас прекрасен. Разве неправда? Я сказал тебе, что он ждет тебя, томясь и тоскуя? Он и ждал, и томился, и тосковал. Я тебе говорил, что он - твоя судьба? А твоя судьба - служить ему, он твой суженый господин. Так что давай, действуй, - и Уни слегка подтолкнул девицу к вороху грязной одежды.
- И что, это навсегда? И никакого выхода? - упавшим голосом спросила девица.
- Нет, это не навсегда, - честно признал Уни. - Это мы с троллями бессмертны, а ты когда-нибудь умрешь. Если тебя раньше не съедят - за то, что ты плохо выполняешь свои обязанности. А если будешь продолжать упираться, то съедят тебя оч-чень скоро!
Тут бы Уни замолчать, прикусить язык и не продолжать - но законы магической реальности таковы, что на прямой вопрос должен последовать прямой ответ. Если бы Уни оставался по-прежнему мудрым, он этот прямой ответ завернул бы так, что ни девица, ни кто поумнее и поискушеннее не догадался бы о его смысле. Слова в умелых устах - прекрасное орудие сокрытия истины .
Однако Уни, болтая с девицей, сам не заметил, как сделался из мудрого услужливым, а в перечень достоинств услужливой его ипостаси умение сплетать словесные выкрутасы не входило.
И потому Уни честно признал:
- Выход, конечно, есть. Если на земле остался человек мужского пола - отец, брат, муж, возлюбленный, - который захочет тебя вернуть, и если он сможет добраться сюда, и если он тебя поцелует, магия рассеется, и ты сможешь вернуться домой...
Девица села на пол и завыла:
- Но я же сирота-а-а!.. И брата у меня нету!.. И мужа!..
Уни ухмыльнулся и попятился к выходу. Пусть повоет пока - это у нее шок так выходит. Днем раньше, днем позже, но придется ей взяться и за стирку, и за уборку: так уж девицы устроены, что не могут жить в грязи. И не захочет же она, чтобы ее съели!
Так что Милка Плакса (это фамилия у нее такая, а вовсе не прозвище) живет теперь в заколдованном замке, на восток от солнца, на запад от Луны.
Стирает белье и платье, моет посуду, выметает паутину, скребет полы...
И мечтает.
Только теперь не о прекрасном принце - а о ком-то из своих сокурсников. Вдруг в нее кто-то был тайно влюблен? Вдруг этот кто-то поймет, что жить без нее не может? И проберется сюда, и поцелует ее, Милку, и они сбегут отсюда, и поженятся, и будут жить долго и счастливо, и умрут в один день...