TEYWAZ (перевернутая)

С точки зрения геометрической прогрессии,

если посмотреть сверху, то снизу покажется,

что сбоку ничего не видно.

Прикосновение к прикосновению

Стоит понаблюдать за человеком, который заходит в секс-шоп и выбирает себе всякие радости жизни, - и моментально можно узнать о нем все, начиная непосредственно с самого потаенного - с интимной стороны существования. Хоть я и поднаторел в подобных психологических тестах, мне уже недостаточно работать в этом бутике для извращенцев, которым здоровый секс не под силу. О, нет, только не подумайте, что я против использования всяческих приспособлений, которые сам же и продаю. Мне нравятся необычные ощущения.

Временами, правда, заходят уж совершенно неожиданные экземпляры. Два дня назад посетила мою лавчонку дамочка средних лет, довольно аппетитная. Несмотря на то, что она была негритянкой азиатского происхождения - или азиаткой с примесью негритянской крови и черт знает чьей еще, тут не разберешь.

Ввалилась, значит, она деловой походочкой, да, видать, опешила - поняла, что не туда зашла. Но виду не подала, побродила среди полок с товарами, подергала плечами высокомерно-снисходительно; и думал я уже, что сейчас лишусь ее приятного общества, но африканочка, по всей видимости заинтересовавшись устройством модели механического фаллоса, сняла его с полки и вертела в руках. Я незаметно вышел из-за прилавка и подошел к ней. В этот момент она нащупала у прибора кнопку, и тот включился, как ему и было положено, с довольно откровенными всхлипывающими звуками. Моя пугливая "Белоснежка" вздрогнула и попыталась выключить это чудо техники.

- Вам помочь? - галантно предложил я, подходя сзади.

Она вздрогнула еще раз и обернулась так резко, что игрушка чуть не выпала из ее ухоженных пальчиков. Но в глазах не было испуга, отнюдь, там читалось такое непоколебимое превосходство, что я на миг усомнился в очаровании своей улыбки.

Когда я брал у нее игрушку, я нарочно прикоснулся к ее пальцам. Словно заряд тока пробежал по моей руке до самого плеча. О! Сколько в ней нерастраченной сексуальной энергии! Я знаю, конечно, что все темнокожие обладают подобной силой, но - в такой степени!.. Она, по всей видимости, одинока, что подтверждает и отсутствие на нужном пальце нужного кольца.

Я решил раскрутить независимую дамочку на покупку, а затем, может, и на нечто большее.

- Желаете что-либо приобрести?

- Да! - резко ответила она и, отвернувшись, решительно направилась к стойке с презервативами.

Я понял ее намек. Она корчит из себя феминизированную, независимую - а это одно и то же - бизнес-леди, коей она, без сомнения, и является. (Чего-то я намудрил.)

Но я не привык сдаваться после первой неудачной попытки. Почему бы радость этой покупки (она выбрала - совершенно наугад - зеленый презерватив с ударным количеством отростков) не разделить со мной?

Пробивая деньги в кассу, я обратился к ней, пока она рылась в сумочке (уж не знаю, что она там искала):

- Дорогая леди!..

- Я вам не дорогая! - сразу осадила меня она, но даже ее холодный тон не в силах был остудить мое горячее желание помочь.

- Но вы, по крайней мере, не станете утверждать, что вы и не леди? Так вот, леди, вы только что сделали серьезное - да, именно серьезное - приобретение в виде этого усовершенствованного противозачаточного средства,- я приподнял покупку двумя пальцами и нацелился положить ее в сумочку, но она выхватила пакетик у меня из рук. - Так вот, - продолжал я, нисколько не смутившись, - поскольку средство это новое, поступившее в продажу не далее как вчера, не буду описывать здесь бесконечные его достоинства, так как не успел еще проверить их на себе...

Но что это? Она меня уже не слушала и припустила вдоль полок прямиком к выходу, соблазнительно виляя туго обтянутыми юбкой бедрами. Нет, упустить такой экземплярчик я попросту не мог себе позволить!

- Девушка! - я проворно перескочил через прилавок и загородил ей выход. На свой счет я редко ошибаюсь, а теперь, Бог не даст мне соврать, я улыбался самой наиприятнейшей своей улыбкой и принял позу, подчеркивающую самые достойнейшие достоинства моей фигуры.

Дамочка, судя по всему, несколько смягчилась, так как остановилась и разглядывала меня весьма заинтересованно.

- Ты снять меня хочешь, или я чего-то недопоняла? - с подкупающей прямотой спросила она. С такими нет смысла юлить, и я ответил утвердительно.

Глупо было бы, если бы она не согласилась. Ведь по всему видно, что испытать новейшее изобретение резиновой промышленности ей не с кем.

Дамочку звали Саджая, по крайней мере так она представилась.

Морриган, мать скорби

Саджая, поток сознания в ожидании конца)

Я Морриган, мать скорби! Ха-ха-ха-ха-ха!

Я сливаюсь с трупами в религиозном экстазе! Ха-ха-ха-ха-ха!

Я рыдаю громко и профессионально! Ха-ха-ха-хаха-хаха!

Я плачу навзрыд, упиваясь скорбью! Ха-хаха-хаха!

Я заламываю руки и посыпаю голову пеплом! Я сжимаю руки и посыпаю голову углем! Я ломаю руки и посыпаю голову копошащимися муравьями! Ха-хаха-хаха-ха-ха!

Я катаюсь по земле в истерике, сшибая прохожих. Я извиваюсь и скручиваюсь морскими узлами и сухопутными углами! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Я пляшу, безумно вращая глазами! Посмотрите на меня! Ха-ха-ха! Посмотрите! Ха-ха-ха-ха-ха!

Хо-хо!>

Я танцую на трупах, я пляшу на будущем поле сраженья! Ха-ха-ха-хахахахаха!

Потому что я знаю, скоро грянет мой день!

Скоро грянет мой час!

Скоро грянет моя минута!

Эх, ну и люблю же я это дело!..

О, да, я Морриган! Я первый претендент на роль матери скорби, и второй - на роль ее отца. Обидно, потому что в конкурсе я одна. Я еще и антиквар. Я та самая Саджая, что будет прятаться в норе мыши, помните? Нет? Я тоже. И это вполне естественно, ведь это еще не произошло.

Имя: Саджая Слайвкали.

Возраст: 36.

Родилась в Северной Индии, переехала в Сингапур в возрасте 6 лет.

Окончила Кембридж.

Отец: африканец.

Мать: индианка из Великобритании.

"Сама она так никогда и не смогла понять, кто же она по национальности. И когда ее спрашивали об этом, Саджая рассказывала семейную легенду о том, что ее прапрапрадедушка был изнасилован инопланетянкой, в результате чего и родил прапрабабушку (а надо сказать, что прабабушки и дедушки в их семье никогда не было).

Саджая болела лишь два раза в жизни: первый раз манихейством*, а второй - депрессией. Обе болезни оказались хроническими."

Сейчас я сижу на подоконнике и наблюдаю за сумерками.

Замечали ли вы когда либо, что если в темноте чуть слышно включить музыку, она становится сакральной*?

Я вижу ступеньки, резные перила, две машины, одну черную и одну цвета мокрого асфальта, шесть деревьев в цвету и тучи на небе.

Сумерки впитали в себя все, они - под капотом машины и в ее погасших фарах, они в цветах вишни и в самих себе. Сумерки - странное время года. Они пьют действительность, и когда я вглядываюсь в них, мне кажется, что под надвигающимся мраком скрывается непереносимо яркий свет. И если сейчас содрать кору с ветки дерева, из образовавшегося отверстия польется сияние. И если соскрести ногтем краску с машины - из дыры польется густой свет. И если на газоне вырвать кусок травы, оттуда забрызжет белая краска неугасающей тьмы.

Так что же сделать сначала?

Сияние скрывается за тонкой оболочкой, но сумерки позволяют мне его узнать. Так будем же сыты этим светом, ибо есть он хлеб наш насущный с колбасою и сыром.

Из темного облака выливается одна капля и на бреющем полете падает в замедленной съемке, стремясь попасть в трещину на асфальте. Когда смотришь на каплю слева, то замечаешь, как переливаются ее грани в сиянии фонарей. Если посмотреть на каплю справа, видишь, что она чиста, благородна и возвышенна в помыслах. А если смотреть на нее и не видеть, то замечаешь, что все ее черты видны только с открытыми глазами. А это может помешать при отсутствии органов зрения.

Я же всего лишь сижу на подоконнике, и вижу я то, что видеть не могу, а в ушах моих роятся мантры*, которых нет. Шанти, шанти, шанти.

Искренне Ваша,

Саджая Слайвкали

и другие пресмыкающиеся

перед ужасом существования.

Аминь, гостеш.

Прикосновение к безумию

Не хотелось мне это рассказывать, но надо попытаться... Попытаться восстановить события и найти лазейку для моего ума. Все было бы предельно ясно, будь я в достаточной степени шизофреником, но вся беда в том, что я практически здоров, не считая пары-тройки других отклонений, не имеющих отношения к данной истории. К рептилиям, равно как и к маленьким зеленым человечкам, теплых чувств я никогда не испытывал.

Эта дамочка, Саджая, чуть не выбила меня из реальности напрочь. Боюсь, я и впрямь стану шизофреником, если так пойдет и дальше. Я говорил, что мне удалось снять ее. Мы посидели в баре, покалякали о том о сем. Все было чинно-благородно. Я уже предвкушал наши с ней жаркие объятия, но события повернулись несколько по-другому.

Когда мы вышли на улицу и она повела меня на стоянку, где была припаркована ее машина, я несколько позволил себе лишнего. Хотя, никогда мне не казалось лишним показать женщине, как она тебя заводит. Подумаешь, положил руку, куда хотелось! Н-да. Даже не знаю, как описать то, что я пережил в тот момент. До сих пор не уверен, не померещилось ли мне это?

Положил, значит, я руку на ее тугую задницу и, естественно, решил проверить, как моя красотка на это отреагировала. Я взглянул на нее краем глаза, и тут неверный свет фонарей сыграл со мной скверную шутку. Вместо страстной негритянки я увидел черт знает что! На меня не по-человечески взирали три глаза василиска. Или саламандры, один черт. Жуткий холод пробежал тогда по моим костям. Может, фантазия чересчур разыгралась, но мне кажется, что я видел не только это. В стороны от боковых глаз у нее отходили какие-то колючие отростки, по четыре с каждой стороны, соединенные перепонками, а вместо кожи на лице переливалась голубовато-зеленая чешуя; на шее висело ожерелье из черепов, а в руке она почему-то держала чью-то оторванную голову, показавшуюся мне мучительно знакомой. Голова залихватски подмигнула по очереди обоими глазами, затянутыми мутной пленкой, как у дохлой рыбы, тьфу!.. И руки! У этой дамочки было их куда больше, чем полагается!

Все это, заметьте, я видел краем глаза, и длилось это какое-то мгновение. Я заставил оцепеневшие мышцы шеи повернуть голову в ее сторону. Конечно же, видение рассеялось - и слава Богу, а то я, чего доброго, наложил бы при даме в штаны.

Навстречу нам попалась стайка пьяных подростков, и я, к стыду своему должен признаться, поспешил затеряться в их нестройных рядах. В тот момент мне как-то не улыбалось провести ночь с этим недочеловеком-недоящером.

А сейчас я даже немного жалею об упущенной возможности такого времяпрепровождения. Но только совсем чуть-чуть. Я же не извращенец, как все эти.

Дневник Скаванджера

8.00 АМ - Подъем.

8.30 АМ - Завтрак.

12.00 АМ - Серьезно поговорить с Дэвидсоном (по телефону) о неудачных шутках некоторых джентльменов и заодно узнать телефон Рэнэ (кажется, она заинтересовалась моими творческими поисками).

4.25 РМ - Встреча с Саджаей. Приносить ли свои работы (?). Уточнить возможность организации персональной выставки. (Если согласится, пригласить ее в театр.)

6.00 РМ - Посвятить вечер искусству. Закончить набросок к пейзажу Љ 24.

9.00 РМ -Убить мышь в кладовке.

10.00 РМ - Принять снотворное.

Трудно быть духом

Скаванджер был образцом нормальности, и это наполняло его душу чувством непреодолимого превосходства по отношению к окружающему миру. "Да-да, все они психи. Взять хотя бы того же Дэвидсона", - Скаванджер возмущенно хмыкнул. Человек в своем уме давно бы пришел к нему извиняться за свою глупую шутку, тем более после нескольких дней постоянных намеков. Это не вызывало у Скаванджера никаких сомнений. Такое случалось уже не в первый раз. Вспомнить, к примеру, историю с экзотическим цветком, который надо было поливать чуть ли не по два раза в день, как чистить зубы. Скаванджер мучился с этим подарком два месяца, с нетерпением ожидая, когда же распустится это диковинное чудо природы без листьев и на длинной тонкой ножке. Каково было его недоумение, когда однажды утром он зашел на кухню и чуть не задохнулся от нестерпимой вони давно протухшего на солнце мяса. Цветок на подоконнике флюоресцировал всеми оттенками от фиолетового до розового и ужасающе вонял. После этого случая Скаванджер не разговаривал со своим другом почти три недели. Так бессовестно над ним подшутить! Разве подобное поведение может считаться нормальным?

В общем-то, он давно уже подозревал, что полгорода пора отправить в психбольницу. Скаванджер еще раз хмыкнул и, повесив рубашку на спинку стула, начал натягивать клетчатую пижаму. Его по-лошадиному вытянутое лицо пылало праведным гневом, который смиряло только то обстоятельство, что ему нестерпимо хотелось спать. Последний раз хмыкнув, Джон забрался под одеяло.

Надо заметить, что никакого удовольствия от сна он в последние дни не получал, а всему виной этот Дэвидсон. А еще друг, называется! Довел его своими тупыми приколами до нервного срыва. Но конечно, не совсем до нервного срыва, но до чего-то довел. Даже приступы хождения во сне участились.

К тому же, каждую ночь по его вине он вынужден просматривать какой-то бред.

Скаванджера частенько в последнее время посещали сны о привидениях и тому подобной чертовщине в жанре научной фантастики, которые уже изрядно ему поднадоели, и он решил, что настало время начать борьбу со своим подсознанием. Ему давно было известно, что лунатизм*, которым он страдал в легкой форме, в принципе излечим. Джон достал из ящика прикроватной тумбочки лист бумаги и ручку и занялся составлением списка экстренных мер. Список получился не очень длинным, он состоял только из трех пунктов: продолжать принимать перед сном снотворное, думать о чем-нибудь приятном или, как крайняя мера, сходить к психотерапевту. Скаванджер решил начать с наиболее безобидного способа и, поудобнее устроившись в постели, начал лихорадочно вспоминать, что же приятного и замечательного есть в жизни. Первым, что пришло ему в голову, были ноги Рэнэ, но Скаванджер испугался, что от таких мыслей ему вообще расхочется спать, и срочно начал думать о цветочках. Этот способ сработал.

Он вдруг оказался в прекрасном саду, в окружении множества цветов всевозможных расцветок. Джон весело засмеялся и начал кругами бегать по клумбе, при этом громко распевая песню с трудноуловимой мелодией, на ходу сочиняя слова. Постепенно вокруг него собрался народ. Вначале Скаванджеру даже льстило то, что его творчество привлекает внимание этих людей, без сомнения хорошо разбирающихся в музыке, но потом он заметил, что они постоянно хихикают и перешептываются, показывая на него пальцами. Скаванджер решил, что, наверное, у него что-то не в порядке с одеждой, и украдкой оглядел себя. Результаты осмотра заставили Джона похолодеть. Он был совершенно голым. Эта проблема требовала немедленного решения, и единственное, что пришло в голову Скаванджеру, - это слетать за одеждой. Он поднялся высоко в воздух и с облегчением заметил, что сад с цветами находится в центре города, и что слева от парка расположен торговый комплекс. Скаванджер направился прямиком к нему. Но пока он пролетал над домами, ему пришло в голову, что одежда ему не поможет, так как у него все равно нет тела. После этого он задумался, каким же тогда образом его увидели люди в саду. "Наверное, они были духами, - почему-то решил Скаванджер. - Надеюсь только, что я не слишком сильно опозорился и смогу здесь ужиться,- неожиданно подумал он, - и, в конце концов, это должно быть интересно, прожить свою вторую жизнь в качестве голого привидения, лишенного тела".

Внезапно его осенило: а вдруг они смеялись не над тем, что он голый, а над тем, что у него нет физической оболочки? Эта мысль навевала такой ужас, что Джон чуть не свалился с высоты в двадцать метров на оживленную трассу. Ему определенно нужно тело.

Скаванджер торопливо огляделся и, увидев, что рядом никого нет, отправился на поиски больницы, чтобы раздобыть себе труп, а заодно и осмотреться по дороге. Очень скоро миссия увенчалась успехом: Джон нашел здание с надписью "Центральная Городская Больница им. П.С. Криптума. На лечение принимаются больные с годовым доходом не ниже 110 000".

Он нетерпеливо влетел внутрь и обследовал всю больницу. Но, как ни странно, ни одного умирающего здесь не было. Вернее, умирающие были, - не было мертвых.

"Не могу же я вселиться в живого человека, - с отчаянием подумал он. - Это же просто невежливо, и к тому же нам будет тесно".

Джон решил, что на этот раз ему не повезло. Он легко смирился с неудачей, так как считал, что здесь наверняка есть морг, а уж там-то трупов хватает. Но когда он влетел в здание, которое определенно являлось моргом, сразу же почувствовал, что "трупы", которые здесь лежат, живы. Вернее, их тела мертвы, но в каждом теле сидит по душе. Вскоре он догадался, в чем дело: просто все эти люди находились в криогенных камерах. Наверное, местное население начиталось дешевой фантастики, где умирающих людей замораживают и прикрепляют к телу записку: "Будьте добры, не размораживайте меня до тех пор, пока не научитесь лечить рак легких (СПИД, ОРЗ, гангрену и т.д.)". Итак, его план окончился полным провалом. Хотя у Джона еще оставалась слабая надежда, что может быть все-таки заморозка тела - это привилегия богатых. Или еще есть на Земле места, где люди не замораживаются из религиозных соображений. Или из-за нехватки финансов. Но он прекрасно понимал, что для того, чтобы полностью разобраться в ситуации, ему понадобится много времени.

Мимо него как раз проходила медсестра, и Джон не преминул воспользоваться случаем и громко закричал:

- Девушка, постойте!

Но девушка прошла мимо и даже не повернулась посмотреть, кто ее зовет. Было совершенно ясно, что она не слышала. Его положение казалось безвыходным. "Теперь мне остается либо вернуться в ад, либо блуждать по Земле в бестелесном состоянии, - с отчаянием подумал Джон. - Как же тогда я смогу избавить мир от зла, как? Мне непременно нужно тело... и большой острый нож".

Но стоило ему это подумать, как он услышал слабый и очень тихий голос, который явно произносил его имя. Вначале он просто не поверил своим несуществующим ушам, но зов повторился вновь. Было такое впечатление, будто тот, кто его звал, находится очень далеко. Джон колебался. Вполне могло оказаться, что его звал не человек, а ангел (в лучшем случае), которого послали на его поиски. Но любопытство взяло верх. Он полетел на голос и в мгновенье ока достиг цели.

Некто, его вышепозвавший, проживал в небольшом двухэтажном особняке. Джон осторожно подлетел к окну единственной комнаты, в которой горел свет, и заглянул внутрь. И тут же понял, что ему ужасно повезло. Люди, которые сидели в комнате, занимались спиритизмом. Он не стал раздумывать, зачем им понадобилось его вызывать, и смело влетел в комнату. Но внутри его ждал сюрприз. Он обнаружил, что был здесь не единственным духом. Вокруг стола уже летало штук восемь собратьев по несчастью. Некоторые из них повели себя далеко не лучшим образом. Заметив его, они заворчали:

- Еще один Джон пожаловал...

Скаванджер пробормотал что-то вроде извинения, но окружающие его духи не успокоились, один из них подлетел к Джону и обратился к нему (и к остальным Джонам тоже) с речью, в которой утверждал, что раз уж он первый услышал зов, ему должно принадлежать эксклюзивное право ответа. Скаванджер с удивлением заметил, что наглый дух невероятно напоминает друга его юности, Дэвидсона. Тем временем дух продолжал: все прочие, по его словам, могли прямо сейчас убираться вон, так как в обществе истинных аристократов им не место. Но это заявление не понравилось остальным семи духам. Они окружили выступавшего и грозно зароптали. Тому ничего не оставалось, как заявить, что это была неудачная шутка. "Это и правда Дэвидсон, - уверился Скаванджер. - Но раз так, мне здесь не место. Я считаю ниже своего достоинства находиться с ним в одной комнате. Как же мне не везет", - пробормотал он в отчаянии. Его последняя надежда улетучилась. Он развернулся и поплелся прочь, на улицу. Но потом любопытство взяло верх, и он решил понаблюдать, каким способом духи уладят свои разногласия с Дэвидсоном. Решение оказалось правильным. Духи устроили грязные разборки, и когда Джон влетел в комнату, ему осталось добить только одного духа; он не стал разбираться, кто это был, а просто пырнул его ножом, после чего право отвечать по наследству перешло к нему.

- Не подумайте ничего плохого, я вовсе не агрессивный, просто обстоятельства вынуждают, - на всякий случай произнес он вслух, размахивая орудием убийства. Итак, он был спасен. Вернее, почти спасен, так как оставалась еще одна маленькая проблемка: по какому-то дурацкому обычаю или правилу, внезапно вспомнил он, духи не имели права говорить о своих желаниях, пока их об этом не попросят.

Оставалось надеяться, что люди, занимающиеся чаннелингом*, догадаются спросить его сами. "Конечно, я могу им только намекнуть", - пробормотал Скаванджер. Но сделать это он так и не успел, так как в этот момент зазвонил телефон.

- Это меня. Срочное сообщение из штаба, - бросил Джон и провалился в пустоту.

Скаванджер был разбужен звоном будильника. С трудом открыв глаза, он выполз из постели, накинул на себя халат и отправился в ванную. Умываясь, он попытался вспомнить, что же ему сегодня приснилось. Он абсолютно точно знал, что там были привидения, духи или кто-то вроде. В общем, опять мистика, как обычно. Но Джон не любил заниматься самоанализом, поэтому поспешил отвлечься от таких мыслей, оделся, позавтракал и направился в магазин покупать уголь и сангину*.

"Не забыть бы устроить сегодня скандал Дэвидсону... А ведь он так умолял меня оказать ему одолжение!.. В последний раз терплю его подлые выходки!" - думал Скаванджер, выходя на улицу.

Следующая (за предыдущей) глава

Скаванджер долго не мог уснуть и ворочался с боку на бок. На этот раз Дэвидсон действительно вывел его из себя. Да что он только о себе воображает!!! Этот кретин!!! Позорная история с секс-шопом мучила его уже который день. Надо же было так глупо попасться! Вчера Скаванджер высказал Джону все, что он о нем думает, но тот нагло рассмеялся ему в лицо. Таких вещей Скаванджер никому не прощал. Он все еще придумывал планы мести (которые в основном сводились к тому, что Дэвидсон вдруг становился банкротом, его дом сгорал и т.д., и приползал на коленях к Скаванджеру, который, после долгих уговоров и слезных просьб о прощении, как человек благородный, все-таки помогал Джону), когда вдруг откуда-то раздался голос: - Привет!

- Кто здесь? - удивленно спросил Скаванджер.

- Это я. Позволь представиться, меня зовут Рональд МакДональд, и я телепат.

- Ну, о том, что ты телепат, нетрудно было догадаться. Только поверить в это гораздо труднее.

- Ну, теперь мы можем перейти к серьезному разговору? - нетерпеливо сказал голос.

- Подожди еще минутку! Почему именно я?

- Ну, на то есть веская причина. Именно тебе предначертано избавить мир от зла.

- О! Послушай, а ты действительно телепат? Или просто голос в моей голове?

- Да, конечно, - ответ прозвучал довольно твердо.

- Так я не понял?.. - переспросил Джон.

- Извини, я ведь даже не познакомил тебя с моими друзьями. Начну с дамы. Познакомься - это Саджая. Но все называют ее просто Саджая. Ей шестнадцать, у нее красивые ноги, и она работает в фирме по продаже эмбрионов "Ваше будущее".

- В какой фирме?!!

- По продаже эмбрионов. Между прочим, дух Джона, который сидит слева от нее, работает там же, только в другом отделе. Он занимается выращиванием из эмбрионов детей, а Саджая - домашних экзотических существ.

- Выращиванием кого они занимаются?!!!

- Детей и домашних экзотических животных. У них очень хорошая и уважаемая фирма. Огромный выбор генов и все такое прочее...

- Подожди, идею о производстве из эмбрионов детей я прекрасно понимаю, но чтобы делать из них домашних животных!!!...

- Тихо-тихо, успокойся. Ну посуди сам, ведь гораздо логичнее, если женщина сделала аборт, не выбрасывать эмбриона, а вырастить из него кого-нибудь. Всем от этого одна выгода. И мать получает деньги, вместо того, чтобы платить их за аборт, и фирма, которая покупает эмбрион, остается не внакладе. Правда, некоторые матери считают все это кощунством и предпочитают отдать эмбрион модному мастеру, чтобы он сделал из него украшение на память... Тебя что-то шокирует? Странно. Ты же и сам... - тут голос осекся, а спустя секунду как ни в чем не бывало продолжил: - Ну так вот, возвращаюсь к теме домашних животных. Если на развитие эмбриона повлиять в ранней стадии и внести генетические изменения, то можно получить очень красивое существо. Сейчас модно заводить животных, похожих на персонажей фантастических сериалов и фильмов. Правда, законом запрещено делать этих существ разумными. Человек же может изменять свою внешность только по достижению трех лет, а гены (не считая случаев, когда человек имеет плохую наследственность) - по достижению совершеннолетия. Слева от Джона (которому, кстати, двадцать шесть) сидит мой брат близнец, и его тоже зовут Рональд МакДональд. Он у нас человек творческий - работает в художественной мастерской. И, между прочим, в конце этого года собирается уйти оттуда и работать самостоятельно. Ему тринадцать лет и он женат. Его жена - Джон Дэвидсон - ты его уже знаешь, он очень милый парень. Работает фотомоделью в женском журнале "People". Следующая на очереди Рэнэ. Рэнэ Клер. Она профессор и преподает в Кембридже курс музыки каменного века. Ну вот, теперь осталось рассказать только обо мне. Мне тридцать один, тридцать два и тридцать три, и я биохудожник.

- Кто?

- Биохудожник. Как бы тебе это объяснить... Давай я просто расскажу тебе о моем последнем выступлении в Галерее. Это было что-то вроде современной оперы, но помимо живых людей в постановке участвовали также и трехмерные проекции. Сцена была расписана, и после окончания гастролей ее продали как самостоятельное произведение искусства. Актеры тоже были расписаны специалистами по боди-арту*. Некоторым вживили под кожу металлические предметы, которые образовывали на теле сложный узор, перекликающийся с росписью сцены. Идеальным было бы, конечно, сделать несколько пластических операций на лицах актеров, чтобы они выглядели более абстрактно, но, к сожалению, этого не позволяли средства. Поэтому пришлось обойтись кожаными масками, снятыми с лиц умерших людей. Слова песен написал я сам, а с музыкой мне помог Дэвидсон. Давай я тебе покажу... Сейчас, я только возьму свою гитару...

Те звуки, которые были выдавлены из этого несчастного инструмента, никак нельзя было назвать прекрасными... Они становились все громче, и громче, и громче... и почему-то очень напоминали звук гигантского сверла... Не выдержав такого издевательства над своим слухом, Скаванджер проснулся.

На улице и правда раздавались странные звуки, по всей видимости ремонтные работы в соседнем доме не останавливались даже ночью... Надо бы позвонить в полицию, и сказать, что они мешают спать... только не сейчас, а утром... Нет, заснуть под такой аккомпанемент совершенно невозможно!.. Джон дотянулся до телефонной трубки и набрал номер полиции:

- Я хотел бы сообщить вам, что здесь какие-то идиоты вздумали заняться ремонтом посреди ночи, - заявил Скаванджер. На что последовала неожиданная просьба:

- Джон, мальчик мой, расскажи что-нибудь о себе...

Удивленный Джон не стал спорить с властями и начал свой рассказ:

- Я родился голым лысым ребенком и прожил заурядную жизнь среди роскоши, доставшейся мне по наследству.

- Ты вчера говорил что-то о музыке... - заявил полицейский, хотя Скаванджер слышал его голос первый раз в жизни.

- Да, я музыкант, - подтвердил Джон. - Играю на отбойных молотках.

- О! И в каком стиле ты играешь?

- Ну, вообще я не играю в каком-то определенном стиле...

- Это я уже заметил! - голос неожиданно прозвучал как-то зло.

- Ч-что? - на всякий случай переспросил Скаванджер, но в следующую секунду пожалел, что вообще открыл рот, ибо из телефонной трубки на него полился такой грязный поток отборнейших матерных конструкций, что непонятно было, когда собеседник вообще успевал брать дыхание.

Голос внезапно умолк. С минуту или чуть больше длилось молчание, в напряженной тишине было слышно, как на том конце провода тяжело задышали, затем раздался приглушенный стон. "Как будто кто-то удовлетворяет свои низменные инстинкты", - подумалось Скаванджеру.

- Ну так вот, - вновь произнес незримый собеседник. - Короче, ты избавляешь мир от зла, и мы оставляем тебя в покое.

- Кто это "мы" и почему это я должен избавлять мир от какого-то зла? - Джон начинал сердиться. Он давно хотел выспаться, но ему постоянно кто-то мешал - то эти придурки-спиритисты, теперь этот странный полицейский. - Вы меня на работу, что ли, нанимаете? Но я имею самые неточные представления о работе в полиции, поверьте, я...

- Заткнись и слушай! - зашипел на него голос.

Следом за этими словами из телефонной трубки послышалось какое-то жужжание, то приближающееся, то отдаляющееся. Звук успокаивал и убаюкивал. Все погрузилось в коричневатые сумерки, и вдруг Скаванджер почувствовал приятный сладковатый запах. Почесав свое пушистое шмелиное брюшко пухлой хитиновой лапкой, Джон вместе с полчищем жирных зеленых мух описывал круги над полуразложившимся трупом. Кем труп был при жизни, установить сейчас было довольно трудно, но Джону на это было абсолютно наплевать. Презрев свои полицейские обязанности, он не стал задаваться этими бесполезными вопросами, а просто наслаждался парением. Тем не менее, он каким-то образом знал, что это темнокожая женщина. Она лежала в луже запекшейся на кафельном полу крови в неестественной позе. На ее шее почему-то был завязан знакомый галстук, синий, в мелкую желтую полоску - он носил его в старших классах колледжа.

Женщина что-то сжимала в руке. Скаванджер так заинтересовался этим, что вошел в крутое пике и, достигнув тела, стал вгрызаться зубами в кожу на ее руке. Он разрывал рыхлую плоть, и кусочки мяса разлетались в разные стороны; на них тут же набрасывались его подруги мухи, подхватывали их мохнатыми лапками и улетали, по частям унося тело Саджаи (он узнал ее по двум маленьким родинкам на шее) далеко-далеко. Он же прогрыз в руке достаточную дыру и добрался до сюрприза - мелкая монетка какой-то древней, давно сгинувшей цивилизации. Это веское доказательство. Это весомое доказательство. Имеющее большой вес. Тяжелое. Очень тяжелое и теплое! Оно горячее!!!

Скаванджер выронил раскаленную монету, закричал от боли и наконец проснулся.

Он стоял на пороге незнакомого дома. Это случалось с ним уже не в первый раз: он страдал лунатизмом, что доставляло ему некоторые неудобства. Время от времени Джон обнаруживал себя гуляющим под луной в саду, в одной пижаме и без тапочек. Но это, оказывается, были еще цветочки. Сегодня в первый раз он проснулся в паре кварталов от собственного дома, и ему стало страшно. На счастье, на нем все еще был костюм от Армани*, чуть помятый, - по всей видимости, он в нем и заснул.

Дверь, что была перед ним, едва держалась на одной петле. Джон толкнул ее носком ботинка, и она подалась с едва слышным скрипом.

- Я должен искоренить зло, - сказал он вслух и вздрогнул при звуках собственного голоса. Что за бред? Какое еще зло?!

Он вошел внутрь и постоял с минуту, пока глаза не привыкли к царившему там полумраку. Лестницу, ведущую наверх, освещала лишь одна тусклая лампочка, висящая под потолком. Скаванджер, придерживаясь за перила, стал медленно подниматься. Вверху его поджидала еще одна дверь; он нажал рукой на ободранную ручку и открыл ее, держа кухонный нож наготове.

Тут Скаванджер проснулся и понял, что если он не выйдет из дома через 20 минут, то не успеет на встречу с Саджаей. Такого позора, как опоздание, тем более к пунктуальной Саджае, Скаванджер не мог допустить, и поэтому он лихорадочно забегал по квартире, срывая со стен картины, которые после долгих уговоров все-таки согласился ей показать. "Но она будет единственной, кто их увидит, - сказал сам себе Джон. - Я не такой человек, чтобы хвастаться перед всеми своими талантами. Правда, иногда излишняя скромность не идет мне на пользу..." Скаванджер тяжело вздохнул и побежал в ванную.

Канализационная удавка(Саджая, поток сознания)

I

Как же я не люблю, когда меня рассматривают в упор. И какой идиот придумал повесить здесь зеркало? Если бы не оно, я бы не заметила, как на меня смотрит этот тип. Может, подойти к нему и высказать все, что я о нем думаю?.. Надо было соглашаться пойти обедать с Джоном. Он абсолютно безобиден, и к тому же я, может быть, продала бы ему эту вазу. Интересно, они уже привезли чипэнддейловский стол? Мне кажется, я знаю человека, которому он очень понравится. Если я его продам, то смогу пополнить свою коллекцию Тинторетто*... А в Малайзии сейчас все цветет... Выбраться бы отсюда... хотя бы в Италию... Пляжный роман с горячим итальянцем... на белом пляже... оплатить его обед - и он влюблен в тебя с того мгновения, когда тебя увидел... Можно купить маленький домик в Италии или Испании... прохлада кондиционера, когда снаружи плавятся камни... через три дня... нет, и все-таки я ему продала этот дурацкий комод за тысячу наличными... эти американцы слишком многого хотят за слишком маленькую цену... из чего следует, что тип, который на меня уставился, тоже американец...

IIО том, что представляют собой рисунки Скаванджера, можно было догадаться и раньше. Совершенно очевидно, что у этого человека отсутствует орган, заведующий самокритикой. Единственное, что способны вызвать его работы - это жалость. Ведь вместо того, чтобы тратить деньги на холст, краски и кисти, он мог бы пожертвовать их голодающим Африки. Скаванджер смотрит на меня своими заспанными глазами, и у него на лице написано, что он считает меня единственным человеком, способным понять, насколько же он талантлив. Очень печально его разочаровывать. Я с показной заинтересованностью разглядываю его рисунки третьим глазом и сочувствующим тоном говорю: "Извини, Джон, галерея, с которой я сотрудничаю, к сожалению, не занимается экспрессионизмом". Очень хочется добавить: "Желаю и тебе того же".

IIIДевяносто два часа и тридцать две минуты по грязной дороге, от края до края освещенной желтыми фонарями и китайскими лампадами. Лампа Аладдина* гаснет, и он начинает сдуваться, как проколотый шарик, который уже нельзя склеить, с четырех до двенадцати обед, а с двух до четырнадцати ужин, если вы хотите попасть туда, где кормят через четыре равных интервала, произнесите волшебное слово сезам* и откройте дверь холодильника, когда не хватает воздуха, кабина лифта вряд ли поможет, чем звать на помощь, лучше выпишите себе журнал "Эсквайр" и успокойтесь, сидя в старом замшелом кресле с обломанными подлокотниками и четырьмя картинами по углам стен, через двадцать минут моя станция, второй поворот налево, и вы дома, сквозь фасад сооружения, состоящего изо мха и двенадцати плюшевых апостолов. Я не умею делать то, что обычно делают в такой ситуации, и поэтому начиню импровизировать. С ним или без, но вес багажа превышает установленные нормы для пенсионеров загробного возраста. Когда через дверь проходит круг со светящимся ободом вокруг него, ничего уже не сделаешь, и единственный выход - отдаться на волю провидения. Через десять минут двери закроются, и...

IVУм - умственная деятельность, по утверждению некоторых, равноценна сознанию, или душе, которая присуща каждому человеку. Сознание - это механизм, приводящий в движение материю. Жизнь - всего лишь память о том, что традиционно происходит с сознанием. Механизм ума, или сознания, таков, что человек, сам того не понимая, создает вокруг себя обстановку, которую до него создавали его предки, а до них - их предки, и так далее. Это происходит для него совершенно неуловимо, на уровне, гораздо более глубоком, чем подсознание, на уровне, где создаются архетипичные* конструкции вселенной. Даже если человек может понять природу вещей самой поверхностной частью своего сознания, он не в состоянии объяснить существующее положение вещей своему под-подсознанию. Человек попадает в тупик, из которого находили выход единицы. Но неужели решение еще не найдено? К сожалению, однозначного, подходящего для всех решения не существует. Одно из них - помолиться о прощении грешной души своей у алтаря какого-либо божества, созданного самим же человеком. Но это парадоксально. Человек создал богов всемогущими. Но распространяется ли могущество божеств на недоступную для восприятия реальность, не созданную человеком?

V...и никто уже не войдет в трамвай, идущий по маршруту метро. Я никогда не делала вещей, способных смазать восприятие действительности посторонним людям, но и они никогда не помогали мне в обратном. Мои ноги устали от земных перегрузок, вечер становится все тоньше и тоньше, с вашими габаритами нечего пытаться пролезть в щель от хвоста улитки, ребра домов качаются в предрассветной мгле, мерцая зелеными огнями, улицы полны света, необъяснимо откуда идущего, через равномерные промежутки времени, вслед за тобой по дороге в никуда, через поле ирисов, покрытых серным налетом времени, в котором застревает волосок, упавший с головы белого слона ... с кем бы это ни случилось, со мной такого не повторится, у меня бывают периоды глубокой скорби по упущенной возможности стать тараканом, ползущим по потолку общежития в доме напротив.