Голубые, желтые и серые. Все вперемешку. Облака плыли над платформой, делая начало этого дня совершенно волшебным. Никто из них не знал, кто же победит в схватке за сегодняшнюю погоду. Но все вместе они вызывали чувство ожидания чуда, которое не решались нарушить даже вороны, обычно кружащие над Главным вокзалом N-ска.
Щенок сенбернара наматывал круги вокруг хозяйки, пытаясь спутать ей ноги поводком. Он охотился на голубя, вальяжно прогуливавшегося по перрону. Весь вид щенка выражал ощущение абсолютного счастья. Глаза блестели, язык свешивался из пасти, а уши подпрыгивали и развевались в такт движениям маленьких, но уже набиравших мощность, мохнатых лап.
- Без пяти шесть. Я пойду уже - сказала девушка.
- Ну давай, доча, осторожнее - сказал отец и чмокнул ее в щеку - Позвони, как доедешь.
Вагон был старый и обшарпанный, но чистый. Проводники уже проверяли билеты и выдавали белье.
- Кто с тридцать шестого? - спросил молодой, заканчивающий смену, проводник. По всему его виду было заметно, что рейс выдался не из легких. На лице сменяли друг друга выражения усталости, раздражения и понимания того, что новые пассажиры не виноваты ни в чем и выплескивать на них свое раздражение глупо.
- Я - сказала девушка, протягивая билет и предвкушая, как сейчас уляжется спать. Сегодня из-за сборов она спала всего 3 часа. Отпуск. Такой, казалось, далекий и недостижимый, как мираж в пустыне, наступил в этот волшебный день. Свалился, будто снег на голову. Все тело замерло в ожидании отдыха и радости.
- Сейчас принесу Ваше белье - проводник отдал ей билет и ушел.
Она еще раз посмотрела на верхнюю полку и лежащий на нем чемодан. Вроде бы ничего не забыла. Сборы в дорогу - сущий ад. Они отнимали больше сил, чем приносили удовольствия. Она всегда брала какие-то вещи, которые даже не одевала в течение всего месяца, не смотря на то, как бы тщательно не просматривала гардероб, и забывала самое необходимое, вспоминая о нем, когда это срочно требовалось. Зато она уж точно не умрет от голода. Любящая мамочка в порыве заботы наготовила чуть ли не на роту солдат, ну или не полвагона точно. Благо, удалось ее уговорить выложить половину еды.
- Вот, я тебе тут положила полкурицы, полпалочки "коньячной", сырки, яблоки, бананы, две шоколадки, два "Биг ланча" и два "Роллтона", хлеб и минералку. И еще, сколько пирожков тебе положить? Десять или пятнадцать хватит? - улыбаясь и смотря беспокойными глазами, спросила мама. В этом была вся она. Гиперзабота от гиперлюбви. И дочка, конечно, была ей благодарна, но, все же, решила не умирать от переедания, чем от голода.
- Возьмите - проводник вырвал ее от мыслей, крутящихся в голове и протянул постельное белье в запечатанном пакете с надписью "РЖД". Девушка заправила постель и приготовилась уснуть. И тут началось.
Хлоп....Хлоп....Хлоп...лязгающий звук открывающейся и закрывающейся двери, ведущей в тамбур, повторялся снова и снова. Вагон просыпался и создавалось впечатление, что всем каждую минуту, без передыха, необходимо в туалет или перекурить или в вагон-ресторан. Хлоп. Она натянула на голову бело-зеленое верблюжье одеяло и попыталась не замечать звуки. ХЛОП.
"Ну вот и отоспалась в поезде" - подумала она. Следующие несколько часов она пробыла в странном состоянии, пытаясь не наорать на тех, кто все время ходил мимо. Она то падала в забытье без сна, то опять ...Хлоп - вырывалась из него.
Вот мимо прошествовала группа галдящих школьников, идущих в вагон -ресторан. Вот мама повела маленькую дочь - гимнастку умываться. Многочисленные дядечки и парни ходили курить один за одним. "Нет, чтоб все разом" - подумала она.
Окончательно проснувшись, девушка потянулась, насколько это позволяла верхняя полка. Попыталась причесаться в полусогнутом состоянии и решила спуститься вниз, откуда уже отчаянно пробивался запах свежезаваренных "Роллтона" и "Доширака", огурцов, курицы- гриль, "Нескафе" и беляшей, которые недавно разносила проводница. Откопав под столиком пакет со своей едой, пошла через весь вагон за кипятком, чтобы, как и все остальные, заварить нехитрый ширпотребный продукт китайцев.
Выйдя в проход, она увидела коридор, состоящий из поручней и лиц. Лица то спали, то увлеченно отгадывали кроссворды, то резались в карты, то болтали через стенку с соседями, то просто смотрели в окно. Старые, молодые, совсем детские, беззаботные и с печатью огорчения и невзгод на лице. Они все смотрели в разные стороны, но тем не менее, двигались в одном направлении. Идя обратно, с "Биг ланчем" и фирменным рждшным граненым стаканом в подставке, она старалась никого не облить и пыталась разойтись с такими же людьми, что несли горячий чай или кофе.
Плацкартный вагон - как маленькое общежитие, в котором все пытаются ужиться за короткий срок, не обидев при этом новых соседей. А проводники, как вахтеры, выдающие ключи от комнатушек - клеток с одинаковыми диванами, постельным бельем и гардеробными. Тут даже туалет один на все этажи, как в советских общагах, расположенный в конце коридора. И так же, как и в них, утром и вечером к нему стоит очередь из людей с бело-голубыми полотенцами, перекинутыми через плечо, держащих в руках зубные щетки и пасту и глядящих друг на друга сонными глазами.
Здесь и телевизор был. Один на всех. И как в давние времена, он показывал всем одну и ту же программу. Большой, прозрачный экран, обведенный черным резиновым контуром, похожий на первый плазменный японский Panasonic. Но показывал он российские просторы. За окном степная равнинная природа с березами, осинами и елями сменялась горным уральским пейзажем.
Поев, девушка вышла зарядить сотовый и через окошко поезда стала наблюдать совершенно, как ей казалось, незнакомую природу. Но скоро она начала узнавать в ней то, что она давно изучала в университете. Так же росли березы, перемежаясь соснами, стройными, словно мачты кораблей и раскинувшими свои тяжелые хвойные лапы, будто защищая землю от света. Странно, но им всегда говорили, что сосны и березы не могут расти вместе. И вот тебе, на! Оказывается, могут, да еще и очень успешно. Так и в жизни. Двое, совершенно не похожих людей могут жить рядом много лет и чувствовать себя прекрасно, хотя никто не представляет этого и все говорят, что это невозможно. Возможно. Природа - прямое тому доказательство.
Молоденькие сочные зеленые листочки блестели на солнце, давая дополнительное освещение своим темно-зеленым собратьям. Они выглядели веселыми и беззаботными, будто говорили о чем-то с серебристо-зелеными вытянутыми листочками плакучей ивы, которые отвечали им тихим шелестом и мерцанием. Ива всегда навевала на нее грусть и воспоминания о детстве.
Дикий папоротник достигал такой высоты, что казалось, времена мезозоя еще не покинули эти места. Хотелось лечь под ним и уснуть и видеть красочные сны. Совсем рядом, но чуть ниже бежали, создавая яркую карусель, малиновый иван-чай, голубой дельфиниум, светло-желтый львиный зев, ярко-синий цикорий, оранжевый огонек и ядовито-желтый лютик. Временами их сменяло целое поле, будто снежинками покрытое тысячелистником. Он напоминал ей ее душу, что иногда так же затягивало инеем.
По краю кустарников росла молочно-белая солодка, тягуче - сладкий запах которой чувствовался даже в проходящем мимо поезде. Она напоминала о несбывшихся надеждах, что пахли так же.
Лисий хвостик колосился на летнем ветру. Он был похож на проблему, которую не решить до конца, пока не рассмотришь каждое зернышко. Как и проблема, колосок состоял из множества мелких цветочков, соединяющихся друг с другом причудливым образом в единое целое.
Вдалеке за всем этим виднелись холмы, покрытые стройными рядами темно-зеленых, почти черных сосен. Они были похожи на мудрейших членов какого-то забытого цивилизацией племени, что пришли умирать далеко в горы. Казалось, их покой и размышления ничем не нарушить. С гор стекала маленькая речушка, что разливалась на равнине и образовала озера и болота. Рядом с болотом стояли древние темно-коричневые покосившиеся домики, которые неизвестно на чем держались и, казалось, вот вот сползут в болото. Воду озер пронзал зеленовато-коричневый камыш. На ее поверхности, серебрящейся на солнце, плавали белые кувшинки и желтые кубышки. С другой стороны она была затянута бело-зеленой ряской. Маленькой травкой, которая так похожа на сомнение, закрадывающееся в душу и превращающее свободную чистую душу-воду в грязное болото, которое стоит и не развиваясь, засасывает все, что проходит рядом, не выпуская ничего наружу.
А вот и дачные домики. В каком бы уголке России Вы не пребывали, домики были везде одинаковыми. С резными ставнями и покосившимися заборами, с новенькими блестящими или залатанными черепичными крышами. Вдалеке было видно город. Цивилизация. Деревообрабатывающий завод и лежащие без веток стволы. Кладбище природы. Наверное, это и есть те самые горцы - сосны, что ушли умирать на зеленые холмы. Они перешли на новый уровень развития, и теперь их судьба служить человеку. Но вернется ли их самопожертвование их детям? Будет ли когда-то человек возвращать свой долг природе? Девушка не знала. Но точно знала, что пока что люди только забирали то, что им было нужно. И опять солодка и лютик, крестоцвет и желто-зеленые зонтики малочая, символизирующие всю сложность мира.
Лето. Не хватает только бабочек-капустниц, которые полностью выражают концепцию смерти и жизни природы, рождаясь в один день и умирая в другой. Но за этот день даже они успевают отдать долг природе. Успевают выполнить свое предназначение, опылив несколько цветков. У человека же множество дней, но он не успевает отдать свой долг. Слишком многим он уже обязан матушке Гее в одиночку ему, пожалуй, не справиться. А задействовать всех, он, увы, не может.
Кому-то везет и он делает все, что может и хочет сделать в жизни. А кто-то не видит или не хочет видеть свою возможность. Девушка опустила взгляд с серебристо-голубых озер, разлившихся на поляне на полотно железной дороги. Светло-коричневые шпалы и серый гравий казались черно-белыми полосками зебры, бегущей вперед к невидимой цели, посреди лугов. Черная полоса, белая, черная, белая, влево, вправо, влево , вправо. Тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук. Она вернулась в свою комнату общежития на втором этаже и одела наушники. Музыка позволила ей не слышать постоянные клацанья двери и вспомнить, как она любила маленькой ездить в поездах. Верхняя полка, закрытая клетчатым бело-зеленым одеялом казалась ей маленьким домиком и приводила ее в восторг. Почему же сейчас она казалась такой маленькой и неуютной? Все просто. Малышка выросла, а поезд остался тем же. С легкой завистью девушка посмотрела на девчушку-гимнастку. Вот уж кому было все интересно. Куда ушло то чувство, позволявшее когда-то удивляться и восхищаться каждой новой вещью? Наверное, тоже выросло вместе с ней. "Вернись". Поезд съехал в тоннель, окутав вагон темнотой и нагоняя долгожданный сон.
Хлоп. Новый стук двери разбудил ее.
- Просыпаемся, сдаем белье, через полчаса прибытие - девушка чувствовала себя отдохнувшей и освободившейся от всех проблем.
И снова суматоха. Общежитие оживало в предвкушении приезда в пункт назначения. И стук двери уже не так раздражал. Стало все равно. Скоро будет лишь одна пересадка, она и он, песок, солнце, соленые морские брызги и ветер.
Девушка улыбнулась и стала собирать вещи, замечая радость и веселье в глазах недавних сожителей. Тук-тук, тук -тук...Поезд останавливался и по инерции скользил к вокзалу. Телевизор показывал бетонные и стеклянные джунгли, сообщая об окончании путешествия. "Нет, оно только начинается" - сказала она себе, высматривая на платформе человека, которого любила.
Пфффф. Тук. Поезд остановился и она, сойдя на платформу, почувствовала себя в его сильных и уверенных руках. Нежно коснувшись его губами, девушка увидела в зеленых искрящихся глазах парня радость от долгожданной встречи.
![[]](/img/f/foks_m/doroga/bezymjannyj14.jpg)