Пятничная ночь выдалась холодной и ветряной. Противно скрипели березки, выросшие на богатой почве старого сельского кладбища. Полная луна зависла над удлинившимися тенями, и казалось, сама стала больше обычного. Из ближайшей деревушки, что затаилась за холмом, ветер не доносил ни звука, ни запаха. Казалось, место погребения было отрезано от всего мира в эту недобрую ночь.
Сторож Прохор поежился, не согревала уже старые кости верная душегрейка. Точные офицерские часы показали полночь, а значит пришло время выполнить свой долг и заодно отработать скромное жалованье. Недокуренная самокрутка вспыхнула в темноте и тут же погасла, столкнувшись с влажной после дождя травой.
Прохор похлопал себя по карманам, проверяя наличие патронов, снял с плеча ИЖ - 58,прошедший суровое испытание временем, и двинулся на кладбище, оставляя позади свое жилище - обшарпанный строительный вагончик.
Со стороны этого еще можно было не заметить, но вблизи сразу становилось ясно, что кладбище преображалось в ночной мгле. Обычную тишину нарушал приглушенный треск и шорох земли, кое где даже раздавался звук сдвигаемых надгробных плит. Местные обитатели лезли наружу.
Первого мертвеца Прохор успокоил, когда тот только - только вылез из свежей могилы. Худой старик запутался в собственном надгробном венке и совсем не был готов к тому, что патрон двенадцатого калибра познакомится с содержанием его черепа. Вздрогнув всем телом, он рухнул прямо на свою, при жизни, жену, сноровисто откапывающуюся из этой же могилы. Второй выстрел уложил её рядом с мужем. Даже смерть не разлучила их.
Мертвецы не отличались особой сообразительностью, что впрочем, компенсировалось не дюжей силой. Выбравшись из могил, они растерянно бродили по своим участкам. Додуматься до того, чтобы перешагнуть или сломать оградку они не могли. Пока не могли, дай им немного времени, что бы осознать себя в новом качестве и берегитесь живые!
Старый сторож не собирался давать им этого времени. Он методично обходил участок за участком и вышибал мозги неспокойным обитателям могил. Его подход можно даже было назвать степенным - без спешки, без суеты, без осечек. Сразу было видно, человек знает свою работу и делает её хорошо.
Свежие могилы закончились, Прохор подошел к неглубокой канаве. Когда то кладбище заканчивалось именно тут, это только в последнее время начали его расширять. Ох и против этого расширения он был, даже жалобу в сельскую администрацию писал, да только зря все. Под кладбище все равно выделили больше земли, а ему только зарплату повысили немного и льгот добавили. Что за льготы Прохор не знал до сих пор, видимо на почте затерялись.
Старая часть кладбища поросла кустарником, несколько могил были смяты повалившимся деревом, многие участки были не огорожены. Прохор внимательно всматривался в тени, во мраке таилась опасность, но отступать он не собирался. Обитателей этой части кладбища он знал даже лучше, чем хотелось. С самыми настырными он встречался уже не один раз.
Прохор громко, насколько это вообще возможно на земле, затопал, шагая на месте. Тут же, как обезьяны, на ближайшую оградку выпрыгнули две фигуры в грязных, изрядно рваных саванах. Словно в тире, сторож сделал два метких выстрела, сбив нападающих на землю.
- Пора бы вам уже угомониться, старые, - пробормотал Прохор, перезаряжая оружие для контрольных выстрелов в голову. Сестры Елисеевы как при жизни были шибутными, так и после смерти норовили вцепиться беззубыми ртами в глотку.
В напряженной тишине раздался негромкий свист, каким пастухи обычно отдают команды собакам. Васька - пастушок пожаловал... Этого проказника Прохор просто терпеть не мог. Мелкий гаденыш, еще до того, как утонул, слыл первых хулиганом на деревне. Котов топил, скот травил и людям рад был напакостничать. По кладбищу он перемещался скрытно, смекалистый пацан не спешил лезть под пули, предпочитая действовать изподтишка. Калиточки на участках открывал, чтоб мертвецы разбродились, грязью или иным мусором из кустов кидался, а потом удирал. Одна слабость у него была - привычка свистеть. По этому свисту Прохор и определял, откуда ждать опасности.
Патронов оставалось в достатке, не зря запасался и к местному батюшке освящать ходил. На крайний случай еще были ладанка на шее и охотничий нож за голенищем сапога, но сторож надеялся, что до этого не дойдет.
Порыв ветра заставил заскрипеть старые деревья особенно жалостливо и снова донес свист, кажется, тот удалялся. Это было необычно, раз уж Васька вылез из могилы, то не напакостить он просто не мог, пусть даже и по мелочи, но это было сильнее него. Необычности Прохор не любил. Особенно ночью, особенно на кладбище.
Готовый встретить опасность из обоих стволов, Прохор не спеша шел между покосившихся крестов. Некоторым захоронениям тут было больше ста лет, люди лежали степенные мудрые, эти не спешили лезть на поверхность и наводить ужас на окрестности. Впрочем, многие уже были знакомы с освященным свинцом и, впечатления от знакомства просто перевесили желание отведать горячей кровушки.
- Агафон Магарыч, и вы туда же? - поразился Прохор.
Магарыч жил в селе еще до советской власти, о его березовой настойке до сих пор ходили легенды. Говорят даже где то у правнуков особо секретный рецепт спрятан. В сельском музее его портрет висел прямо над удивительным аппаратом, способным из воды, сахара и зерна делать напиток, сбивающий с ног самых крепких мужиков. Магарыч на этом напитки целое состояние сколотил.
Некогда тучный старичок, теперь представлял из себя похрустывающие костяное основание. От былого величия остались только золотые зубы и узорчатый портсигар, намертво застрявший между ребрами.
Из уважения к живой неживой легенде, Прохор не стал стрелять. Только сбил прикладом голову с плеч и пинком отправил подальше.
Отвлекшись на Магарыча, сторож немного ослабил бдительность и этим тут же воспользовался Васька. Ком сырой земли врезался прямёхонько в лоб Прохору. Липкая земля облепила лицо, забилась в нос и рот. Не больно, но обидно. Из кустов неподалеку раздался ехидный смешок, никак Евдокия - сплетница затаилась. Эта тетка никогда не нападала на людей после смерти, но всегда выкапывалась и ошивалась неподалеку. Теперь можно было не сомневаться, о том, что Васька - пастушок Прохора - сторожа грязью умыл, все кладбище знать будет.
Скрипнув землей на зубах, Прохор решительно направился к источнику свиста. Васька решил укрыться в самой престижной части кладбища, где были захоронен бывший барин и самые родовитые жители из местных. Участки здесь были просторные, их и отмеряли с расчетом на целые поколения.
По пути Прохор разрядил ружье в нескольких особо наглых покойников, которые, видимо, позабыли, каково это, когда освященный патрон разрывает омертвевшую плоть и дробит кости. Звук выстрелов привлек еще нескольких противников, которые неожиданно возникли за спиной. Эти были из новеньких, о чем говорили их костюмы и степень разложения.
"Пропустил засранцев. Старею" - Мелькнуло у Прохора, пока он резво прыгал через оградки, уходя от атаки и перезаряжая ружье. То, что мертвецы подкрались со спины, было непростительной ошибкой. Одной из тех, что запросто может стоить жизни или отдельных, особо ценных частей тел.
Будь мертвые чуть расторопнее, они возможно и отведали бы кровушки этой ночью, но не сложилось. Петляя между могилами, Прохор, взяв себя в руки, аккуратно перестрелял преследователей.
Когда последний мертвец оказался повержен, сторож позволил себе перерыв. Со лба градом катил пот, легким не хватало воздуха, все же Прохор был стар. Ко всему прочему заканчивались патроны, следовало быть более осмотрительным.
Прохор закинул, предварительно заряженное ружье на плечо, и аккуратно вытер лоб белым платочком. Мертвецы загнали его на широкий проход между оградками, почти в самом центре кладбища. Свист, раздавшийся поблизости, застал сторожа врасплох. Он быстро убрал платок в карман и взялся за ружье, готовый увернуться от очередного комка грязи.
Прогремевший выстрел заставил Прохора плашмя рухнуть на землю и замереть с бешено колотящимся сердцем. Он не был к этому готов! Ожидал всякого, но только не такого. Мертвые никогда еще не пользовались оружием. Да и откуда им его взять? Если только... Сердце тоскливо сжалось от мелькнувшей догадки.
Прохор осторожно перекатился поближе к оградке, чтобы иметь под боком хоть какое то укрытие. Новых выстрелов не последовало, невидимый стрелок затаился. По хорошему, следовало отступить и грамотно обойти то место, откуда велся огонь. Это и собирался сделать Прохор, но за него взялись очень серьезно.
Стальная ограда одного из участков рухнула, под натиском широкоплечего гиганта. Здоровенный мертвец, косая сажень в плечах, медленно надвигался на сторожа. Олежка Привальный, узнал Прохор. Месяца четыре назад схоронили культуриста - сердце подвело.
Это была засада! Хорошо спланированная засада.
Первый патрон угодил гиганту в глаз, а второй в мясистый лоб. Голова резко откинулась назад, противно хрустнула шея, но живой танк не остановился. Вытянув руки перед собой, детина упорно пер вперед.
Если бы Прохор мог подняться на ноги, то с легкостью бы убежал от мертвеца, но тогда он стал бы легкой мишенью для невидимого стрелка. Пришлось отступать по-пластунски. Усердно работая локтями, Прохор еще и пытался достать из кармана патроны, которых осталось совсем немного.
Мертвый культурист медленно, но уверенно настигал жертву. Между ними оставалось не больше трех шагов, когда Прохор, наконец, справился с ружьем и, перекатившись на спину, первым выстрелом прострелил преследователю колено. Если бы сторож не успел подтянуть ноги, упавший мертвец придавил бы его. Не мешкая, Прохор загнал дуло верного ИЖа в рот Олегу, изрядно проредив зубы.
- Отдыхай, спортсмен, - скомандовал сторож, нажимая на курок. Мертвый культурист дернулся в последний раз и затих.
Ожидая новых пакостей, Прохор быстро загнал в ружье последние два патрона и затаился. Шли секунды, но даже Ваську - пастушка не было слышно. Тогда сторож решил воспользоваться военной хитростью. Стараясь не шуметь, он снял душегрейку и, подцепив ружьем, поднял над собой. Тут же грохнул выстрел и душегрейка упала на землю.
Уже не таясь и не опасаясь, Прохор поднялся на ноги, тоскливо осмотрел дырку в любимой одежде, поцокал языком и снова одел душегрейку. Новых выстрелов он не боялся. У стрелка было только два патрона, в этом сторож был уверен. Он сам заряжал эти патроны, когда хоронил своего друга и наставника.
Отряхнувшись от налипшего сора, Прохор не торопясь направился к могиле, на которую он сам регулярно возлагал цветы, следил за чистотой и просто навещал.
Стрелок стоял на просторном, ухоженном участке с красивым надгробным камнем, палец, лишенный плоти, все еще нажимал на курок, а ружье было нацелено на Прохора. С грустью и глубокой тоской смотрел Прохор на Степана Ивановича, предыдущего кладбищенского сторожа. Именно у него, когда то Прохор учился премудрости. Именно он научил Прохора бороться с нежитью.
- Не удержались, Степан Иванович? - спросил Прохор. Стрелять в бывшего друга и наставника не хотелось несмотря ни на что. - Как же так? Неужели по другому было нельзя?
Мертвец не ответил, только таращился пустыми глазницами. Сторож огляделся, не затаились еще недоброжелатели? Кладбище будто бы успокоилось. Больше не шатались под луной сгорбленные фигуры, не скалили пожелтевшие зубы, не грозили грязными скрюченными пальцами. Похоже, выдохлись. Сторож опустил ружье и шагнул к мертвому наставнику.
Вот и пригодились нож и ладанка. Прохор всадил острый метал в пустую глазницу, аккуратно подхватил оседающее тело и положил на могилу. На груди бывшего наставника, он пристроил ладанку. Поможет ли это? Прохор не знал, но на душе стало немного легче.
Ночь подходила к концу. Васька - пастушок, снова вышел сухим из воды. Мертвецы, те, что более менее безобидные, закапывались в землю самостоятельно. Прохор устало сел на ступеньку своего фургончика и закурил. Ждать местных во главе с батюшкой не стоило до полудня, а если день будет пасмурным, то и вовсе сегодня могут не появиться те, кто обязан наводить на кладбище порядок.