Я сидел на каменных ступенях первого Ангельского Престола, смотря на раскинувшийся впереди и внизу райский сад. Кажется, я мог разглядеть даже апельсины, зреющие на ветках деревьев, сочный виноград на лозе, и конечно же яблоки.
Ох уж эти яблоки! Созданные в форме сердца ангела, золотисто-желтые, ароматные - они были прекрасны и неописуемо притягательны. Даже я не мог устоять перед чудесными фруктами.
Но к чему мне были эти яблоки, когда я уже пресытился вкусом любой еды на века?
Сейчас меня интересовало нечто другое. В райском саду сегодня проснулось новое существо. Я долго думал, из чего же создать его...ее...и я вдохнул жизнь в пламя и солнечные лучи, облекая красоту в плотскую форму. И неважно, что мы потом сказали Адаму. Нельзя создать прекрасное из уродливого, нельзя создать нежное из грубого, чувственное из приземленного.
Да, я сделал это по приказу Создателя, но это была и моя мечта. Мечта, которая воплотилась в существе по имени Ева. И сейчас я видел, будучи очень далеко, как она просыпается рядом с Адамом, потягивается, запускает тонкие пальцы в гриву светло-каштановых волос, прикусывает алые губы - женщина, первая хищница на этой земле. Солнечный луч ласкает ее тело, уже чуть позолоченное пламенем изнутри, беззастенчиво пробегает по груди, животу, заставляя ее улыбаться и наслаждаться собственной красотой.
Я бы сказал, что это был ангел, но Создатель не разрешил дать ей крылья, силу и имя.
В конце концов, Ева - это лишь один звук-выдох на нашем языке, прокатывающийся сладкой волной по нёбу, но это еще не имя для ангела. Она обречена быть человеком, а я обречен любить собственное создание.
Я видел, с горечью усмехаясь, как ладони Адама тянутся к этому полухрустальному телу, и как этот ребенок - Ева - тянется к единственному мужчине в ее жизни. Я плакал, и слезы падали на мраморные ступени, проливаясь легким дождиком в райском саду. Ангелы не плачут, но я научился этому, иначе откуда бы на земле проливались дожди?
Шли дни, зелено-пряные, как один, ядовитые от праздности и наблюдения. Ева ходила за Адамом, а он оставлял на ее коже следы грязных от земли пальцев, улыбался, сверкая безупречным набором зубов, а по вечерам окружал ее запахом мужского пота, тесными объятиями и неумелыми прикосновениями.
Я не хотел того, чтобы случилось предначертанное. Я оградил заповедную яблоню словами силы. Я слетел к Еве, когда она была одна, и одел ее перовым покрывалом своих крыльев. Она удивлялась, смотря на меня глубокими синими глазами, задавала детские вопросы, мелодично смеялась, когда я шутил, и трогательно прижималась щекой к моей руке, свято веруя в силу Господнего посланника.
Адам пытался собирать плоды. У него плохо получалось - моих сил хватило, чтобы надежно спрятать дары природы и задержать его на подольше.
Я обнимал Еву за хрупкие плечи ее...она была такой маленькой. Она так легко касалась моих локонов, накручивая их на пальцы - и мои волосы казались на этих пальцах золотыми кольцами. Я знал, что такое роскошь, я мог бы одеть ее в шелка, бархат и парчу. Но мне нравилась моя Ева такой. Она стояла рядом со мной нагая, а я видел в ней нагую душу, трепещущую, мыслящую и чувствующую. Тогда я понял, что люблю ее.
Это было тихо, и желанная сладость в конце не была оглашена криками. Наша нежность друг к другу была почти беззвучной. Я боялся сделать ей даже немного больно, а она боялась, что нас увидит Господь, прижимаясь ко мне всем телом. Мои руки поглаживали ее грудь, а она все еще по-детски прикусывала верхнюю губу, сдерживая стоны удовольствия...
Так было целый день. Первый мужчина не вернулся, и Ева была только моей.
И раздался голос с Престолов: предал ты меня, сыне мой возлюбленный, и имя теперь тебе - Адам.
Мой рот наполнился сладостью яблока Познания, в поцелуе я разделил судьбу своей предначертанной. Вместе мы уходили из сада, провожаемые взглядами моих былых собратьев, а крылья мои холодной болью растаяли, унося с собой бессмертие.
Я был счастлив. Ева сжимала мою руку, что-то говоря, а я смотрел вперед - ранее ангел, теперь человек со смертной судьбой.
В лучах закатного солнца земля, на которой нам предстояло жить вместе, была невыносимо прекрасна.