Нет, только не это. Только не телефонный звонок. Утром, в воскресенье, в единственный выходной не дадут поспать! Будь проклят тот, кто изобрел телефон, будь прокляты все телефонные компании мира, все, кто производят телефоны, а равно и те, кто их продает; катитесь к черту все телефонистки, коммутаторы, автоответчики и кто там еще. Милая, тебе же ближе, ну возьми трубку. Ну, возьми. Да возьми же! Ох, ну ладно. Морщась от противного дребезжания телефона и путаясь в одеяле, я настолько осторожно, насколько было возможно, перелез через мою ненаглядную, протянул руку и снял трубку. "Кто бы ни был - убью", - подумал тогда.
- Алле, Анатолий, ты? - радостно заорали в трубке, - Ты что там, спишь что ли? Чего так долго не подходишь?
Вот привет! Сплю ли я? В воскресенье, в семь утра?
- Нет, блин, крестиком вышиваю! - рявкнул я. - Профессор, ты что ли?
- Я, кто же. Чего, не узнал? Значит, долго жить буду.
"Это вряд ли", - подумалось мне, - "прибью при встрече".
- Анатолий! Тут такое дело есть!
- Денег не дам, - сказал я и положил трубку.
Нет, ведь надо так испортить столь долгожданное воскресное утро! Сейчас же опять позвонит. Так и есть. Не брать? Так ведь он не успокоится, это же Профессор. Пока телефон дребезжит, самое время кратко представить этого "Профессора", Витьку Колмогорова, который и не профессор вовсе никакой, просто кличка у него такая, данная ему за склонность ко всякого рода экспериментам и изобретениям. Чего он только за свои тридцать с небольшим не наизобретал! Чего у него там не повзрывалось на даче! Отдельный, весьма долгий рассказ, скажем только, что соседи обходят его дачу стороной, а трава в радиусе тридцати метров от его построек то ли от радиации, то ли от химикатов каких, то ли еще от чего, красноватая. У них все в роду с причудами были, дед все траншеи рыл да подземные ходы, в них и заблудился, и исчез, кстати, а Витек все машину времени изобрести хочет. Хотя, кто знает, может когда-нибудь и изобретет. Вот ведь какой настойчивый, все трезвонит и трезвонит.
- Профессор, ну чего тебе?
- Слушай, Анатолий, я ведь чего хочу спросить? Ты никогда не слышал про такую вещь как деквантизатор? Очень интересная штука оказалась.
- Что? Деквантизатор? Профессор, ты хоть иногда думай, прежде чем что-то делать. Я всю неделю работал как папа Карло, устал как собака. Выспаться сегодня хотел, понимаешь? А тут ты в семь утра, в семь утра! И зачем, спрашивается? Поинтересоваться, не знаю ли я, что такое деквантизатор. Нет, я не знаю, что такое деквантизатор. И даже больше скажу: не знаю, и знать не хочу, - со злостью бросил я трубку на телефон.
О, нет! Опять звонит. Дорогая, может, это тебя? Вот ведь ей хорошо, спит себе. Телефон разрывается, я туда-сюда переползаю, чертыхаюсь в трубку, а она спит, только хмурится во сне. А все-таки она очень красивая. Мы уже полгода вместе, а мне все так же хорошо с ней. Может, я и правда люблю ее?
- Профессор, я же сказал, что не знаю ни про какой деквантизатор.
- Анатолий, приезжай! Здесь такое! Ты не представляешь! Это будет суперсенсация.
- Что, опять суперсенсация? Звучит заманчиво, но я не приеду. Мне хватило прошлой 'суперсенсации'. Сотрясение мозга и сильный ушиб некоторых мягких тканей.
- Да нет же, никаких опытов. Тут такая штуковина, деквантизатор называется, туда кладешь чего хочешь, и оно удваивается.
- Чего кладешь? Чего удваивается?
- Приезжай, давай. И денег с собой возьми, если разбогатеть хочешь.
- Ах, вот оно что. Я же сказал, денег больше не дам.
- Да ты так приезжай, я же не из-за денег звоню. Деньги мне теперь вообще не нужны. Теперь у меня есть деквантизатор.
Да, эк у человека крышу-то снесло, таблеток, что ли наелся каких, или мухоморов? Спасать человека надо. Деньги ему не нужны. Деквантизатор у него.
- Где он, деквантизатор-то твой? На квартире?
- Нет, на даче. Я с дачи звоню.
- Ну нет, на дачу не поеду. Ты там сам как-нибудь с деквантизатором разберись. А еще лучше, сходи погуляй, на свежий воздух, знаешь, птички, мартышки...
- Анатолий, он правда удваивает!
- Ладно, приеду. Только не сейчас, позже.
Ну, если опять позвонит! Так и есть.
- Чего еще?!
- Анатолий, приезжай, а?
- Сказал же, приеду. Отстань, дай поспать - буркнул я и перед тем, как положить трубку, услышал:
- Эх, Анатолий, не ценишь ты роскошь человеческого общения...
А сон уже прошел, ну не хочется больше спать, и все тут! А так хотелось сегодня подольше понежиться в кровати... Эх, поехать что ли? Или еще полежать? Решено, поеду.
Только я встал и начал собираться, как моя дорогая открыла глаза:
- Ты куда?
- Виктор звонил, ты же слышала, что-то у него очень важное случилось. Нет, он не может подождать. Что, к обеду? Не знаю, это вряд ли, но я позвоню. Не обижайся. Ну, пожалуйста, - я присел на край кровати и нагнулся к моей солнечной, - Не хмурься, ладно? - улыбнулся я ей и прошептал кое-что на ушко, после чего она уже не дулась, а сама расплылась в улыбке, потом добавил - А вечером обязательно пойдем в театр. Я же обещал.
Машина весело катилась по шоссе. В салоне громыхала группа "Ленинград". Вот ведь интересно, сам если и ругаюсь, то никогда - матом, но с удовольствием услышу умело вставленное в речь ядреное словцо-другое. Только умело вставленное, и не от девушки, это - никогда. Так, Солнечногорск проехали, теперь надо повнимательнее, чтобы не пропустить поворот направо, всегда его пропускаю. Так, что я там про девушек? Вот нравится мне моя дорогая, но все равно порою кажется, что еще не встретил я девушку своей мечты. Хочется, хочется встретить ее, девушку-мечту, девушку с голубыми глазами, на которую посмотрел бы и понял: "Да, это она!". Но моей ласковой же об этом не скажешь, не поймет, закатит скандал и уйдет, а девушку с голубыми глазами можно так никогда и не встретить.
А вот и поворот. Прощай, асфальт, сейчас еще минут двадцать по лесным ухабам, и на месте. Держись, Ауди, держись, я понимаю, что тебя создавали не для таких дорог. Эх, пиво бы в багажнике не разбить. Ничего, прорвемся!
Вот, наконец-то, и дача Профессора, трава вокруг пожухла, деревья повалены, как во владениях Соловья-разбойника, наверное, и зверье-то лесное сторонится этих мест. Где же ты, Профессор, встречай гостя.
- О, Анатолий приехал! Толян! Молодец, не думал, что так быстро прибудешь.
- Ну так! - отвечаю, пожав ему руку, - Постричься бы тебе, Профессор, а то зарос весь. И чего у тебя калитка так туго ходит, еле открыл. Или у тебя как у Нильса Бора, каждый посетитель, пока зайдет, пару литров воды в дом накачает.
- Точно! Только это не у Нильса Бора такая система была, у этого, как его, забыл имя. А Бор такими вещами не занимался.
- Не буду с тобой спорить.
- Ага, не надо спорить. Пошли скорее наверх, я тебе его покажу.
- Да погоди ты! Профессор, ты чего? Месяца два ведь не виделись! Я пива привез. Успеешь еще все показать десять раз. Ты как живешь-то?
- Да как живу? - говорил Профессор после первой, - Все по-старому. Ты вот думаешь, что машину времени так легко изобрести?
- Вовсе я так не думаю. Наоборот, думаю, невозможно.
- А вот и можно. Только принцип понять надо, принцип времени, понимаешь? Ведь никто не знает, что такое время, лишь орут все, мол, четвертое измерение, четвертое измерение, как будто понимают, о чем говорят. А оно очень даже отличается от наших привычных трех измерений. Тут принцип понять надо, прочувствовать его, время, и я уже близок, уже есть первые результаты. А тут еще деквантизатор...
- Погоди, - говорю, - если машину времени было бы, в принципе, возможно изобрести, то ее в будущем когда-нибудь изобретут, так ведь? А значит, летали бы они сюда к нам из будущего постоянно, любопытно же. Так ведь не летают.
- Ха, не летают! Еще как летают! Вот ты думаешь, люди НЛО всякие видят. Это что, по-твоему, Анатолий, инопланетяне? Вот и нет! Это есть проявления машины времени, только первых ее моделей, опытных разработок. Кроме того, будет принята какая-нибудь конвенция о невмешательстве в историю. Боязно ведь прошлое изменить? Читал, наверное, чего-нибудь на эту тему, десятки рассказов про это есть, некто перемещается в прошлое, что-то изменяет, и всему будущему хана. А потом, с уровнем развития техники века так двадцать третьего, двадцать четвертого в какой-либо самый дешевый телескопишко можно будет наблюдать за жизнью любого человека, например, с Марса. Кто знает, может, там и создана база по перемещениям во времени, и наблюдают они за нами. Вот и сейчас, мы с тобой разговариваем, а они не только это видят, но и слышат все. Сквозь стены тоже, наверняка, могут смотреть.
- Да, невеселую картину ты нарисовал. Если жить и постоянно думать, что за тобой кто-то тайно наблюдает, с ума можно сойти.
- Не принимай близко к сердцу, Анатолий, - сказал Профессор, открывая очередную бутылку пива, - Твоя жизнь потомков вряд ли сильно интересует. Их интересуют выдающиеся личности. Так что можешь спокойно мыться в ванной.
- Спасибо, успокоил.
- Ты чего, обиделся что ли?
- Почему? Наоборот, обрадовался. Как плохо быть гением!
- О, погоди-погоди. Как я забыл?! У меня же вобла вяленая где-то была. Ща принесу.
- Ну что же ты, Витек! Конечно, давай ее сюда.
- И потом, - продолжал Профессор, смакуя вяленую рыбку и запивая ее "Старым мельником", - Я просто уверен, что рядом с любым значительным историческим событием стони туристов из будущего под видом простых прохожих околачиваются. Например, при штурме Зимнего половина революционных матросов и не матросы вовсе никакие.
- Сейчас глупости говоришь, - возразил я, - Про туристов - это вряд ли. О, у тебя с икрой попалась. Хотя я не люблю. А вот воздушный пузырь люблю, ты вон, выкидываешь, а мне нравится. В детстве, помню, поджигать их сначала любил, а потом ел. Значит, моя жизнь потомков не заинтересует?
- Все-таки обиделся, - покачал головой Профессор, - Ты, Анатолий, когда-то большие надежды подавал, но потом стал по девушкам ходить, астрономию забросил совсем, куда это годится? А сейчас чем занимаешься? Сидишь в бюро, графики какие-то строишь. Статистика - это не наука, так, скукотища одна.
- Ну почему же? А потом, я не статистикой занимаюсь, а маркетинговыми исследованиями. Выборки всякие. Знаешь, прекрасная работа. Есть, допустим, заказ, надо посчитать, грубо говоря, вероятность того, что в результате рекламной акции прибыль фирмы возрастет. Ты считаешь, анализируешь данные опросов, потом выдаешь, предположим, девяносто процентов, что возрастет, а десять процентов, что нет, нельзя же все учесть. Они затем проводят свою рекламную акцию, а объем продаж-то и не вырос, как ожидалось, вместе с ним и прибыль. Всегда можно сослаться на те самые десять процентов, хотя, быть может, на основании имеющихся данных соотношение было не девяносто к десяти, а пятьдесят на пятьдесят. Хотя ты прав, иногда хочется снова на звезды смотреть. Всю ночь, только ты и вечность. Но надо же как-то личную жизнь устраивать. А какой девушке понравится, что ты ночью не с ней в обнимку, а с телескопом? Я что-то не встретил такую, которая бы со мной согласилась ночи напролет звезды считать, несмотря на то, что это так романтично, а считается, они любят романтику. Ерунда, ночь-другая, а потом вся романтика куда-то испаряется.
- Во-во, - с видом знатока подтвердил Профессор, - а потом, я заметил, что мужчина после свадьбы глупеет. И все, пропал человек. И все от общения с женщинами.
- Стоп! - говорю, - Это когда ты стал таким женоненавистником? Ох, слышала бы нас с тобой сейчас одна моя знакомая! Нам бы не поздоровилось.
- Нет, это я к тому, что мужчине, когда он много общается с женщинами, на более серьезные вещи времени не остается. Ну, и глупеет он постепенно, какие ведь у них разговоры? Сю-сю-сю, ты моя душечка?
- Какие, право, у тебя интересные представления об отношениях между мужчиной и женщиной, - я не смог сдержать улыбки, - Времени это, и вправду, много отнимает, да и денег тоже. Зато все окупается, еще как окупается! Профессор, поверь мне, нет ничего на свете прекраснее женщин! Душа поет, и хочется летать. Вот ты сидишь тут у себя на даче, а жизнь-то мимо проходит.
- А чем окупается-то? Сексом что ли? Этими непонятными, совершенно нелепыми телодвижениями в темноте?
- Кого-то ты цитируешь, я это где-то уже слышал. Ну что ты, Профессор? Любовь - это ведь не только секс. Если бы вся любовь сводилась к сексу, к этим, как ты сказал, нелепым телодвижениям, то больше всего на свете я бы любил свою правую руку.
- Смачно сказано, - оживился Профессор, - Это самое емкое доказательство существования любви, которое я когда-либо слыхал.
- А потом, - продолжил я, - Да, подай-ка еще бутылочку, вот спасибо, тот же секс - это разве плохо? Это ведь так приятно. Приятней этого только парить ноги. А ты, видно, хочешь пойти по стопам Канта, тот тоже до самой старости не познал радости общения с женщинами.
- И молодец! И правильно! Ну вот, представь себе, женился бы твой Кант, детей бы завел. Сидит он себе утром за завтраком, размышляет о взаимоотношении бытия и сознания, а тут дети прибегают: "Папа, папа! Покатай на лошадке! Папа, папа, поиграй на дудочке!"
- Так почему же другим это не помешало размышлять о бытии и сознании? Тому же Гегелю? А знаешь, о чем я сейчас подумал? Значит, Бог не разделял теорию Канта, то есть, не так выразился, неправильной она была, раз Бог не заложил в таком человеке, как Кант, потребности к продолжению рода. Видно, не нужен был такой человек для эволюции, тупиковая ветвь. А Гегель нужен.
- Какая чепуха, Анатолий! Наоборот же все! У кого-то судьба - род человеческий продолжать, а у кого-то - просвещать, вперед вести. Значит, Кант более велик, чем Гегель, то есть в Канте на генетическом уровне отсутствовала потребность в продолжении рода только затем, чтобы это не отвлекало его от создания своего учения, чтобы ничто его не отвлекало от своих великих мыслей.
- Да, - огляделся я вокруг, - что-то нас на философские темы потянуло. Видно, хватит пить. Есть такая градация опьянения: пока про женщин разговор - все в порядке, как на отвлеченные темы перешли - все, уже лишку взяли. Философская доза, называется.
Профессор с грустью взглянул на оставшееся пиво:
- Так давай еще о женщинах поговорим.
- Нет, хватит. Чего там говорить? Мужчины управляют миром, а женщины мужчинами. Вот и весь разговор. Давай, показывай свой деквантизатор. Мне еще в театр сегодня.
- Анатолий, здесь Нобелевской премией пахнет, - говорил Профессор, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж. Лестница скрипела, как бы поддакивая ему, а я подумал: "Только бы не премией Дарвина".
Нобелевской премией на втором этаже не пахло, пахло чем-то несвежим. Источник запаха определился быстро - на столе стояла открытая трехлитровая банка с мутным содержимым. Комната была обставлена более чем скромно: кроме деревянного стола я увидел лишь табурет о трех ногах да огромный холодильник, который располагался не где-нибудь в углу или у стены, а прямо посередине помещения.
- Огурчика соленого не хочешь? - спросил Профессор и запустил пальцы в ту самую мутную банку на столе.
Я вежливо отказался и открыл окно, свежий летний воздух ворвался в комнату.
- Где он, деквантизатор твой, давай показывай уже.
- Да вот же, - сказал Профессор, указывая на то, что я принял за холодильник, и захрустел огурцом, - Ща-с, ща-с, продемонстрирую, - произнес он с важным видом и воткнул шнур от 'холодильника' в розетку, - Смотри, что сейчас произойдет, итак, кладем огурец, закрываем дверку, теперь открываем и что видим? Анатолий, что ты видишь?
- Да как тебе сказать? В общем-то, ничего не вижу, - неуверенно ответил я, - Ничего интересного, и огурец пропал.
- Вот! - с радостью воскликнул Витек, - Огурец-то пропал! - его лицо сияло от восторга, - Подожди, подожди, смотри, что сейчас будет. Берем второй огурец, кладем в деквантизатор, закрываем, сим-са-ля-бим, открываем. Чего видим?
- Все то же и видим, то есть ничего не видим. Пропал огурец, - я начал сердиться, оказывается, он разбудил меня в единственный выходной и вытащил сюда только для того, чтобы показывать фокусы с огурцами, - Слушай, Профессор, - решил я его подколоть, - а какое значение для народного хозяйства имеет холодильник, из которого сами по себе исчезают продукты? Ты еще покумекай, подкрути чего-нибудь, контакты поменяй, знаешь, с плюса на минус, с минуса на плюс, чтобы продукты не исчезали, а наоборот, появлялись. Тогда я бы купил у тебя парочку таких деквантизаторов.
- Ты не понимаешь. Думаешь, я тебя обманываю? По-твоему, это просто фокус?
- А что же еще, если не фокус?
- И куда же, по-твоему, делись огурцы?
- Вот это у тебя надо спросить, откуда я знаю? Недавно смотрел по телевизору шоу Дэвида Копперфилда, так там целый поезд на глазах у всех исчез, а здесь всего лишь огурцы. Не знаю, закатились куда-нибудь. Тут, смотри, слева, если подковырнуть, вроде как что-то открывается.
- Не надо ковырять, ничего там не открывается. Смотри, что теперь произойдет, - Профессор сунул очередной огурец внутрь деквантизатора и захлопнул дверцу, - Сим-са-ля-бим.
- Ахалай-махалай, - отозвался я.
- Знаешь, что сейчас будет? - спросил он, вновь приоткрывая дверцу.
- Примерно представляю...
- Ага! Смотри же! Видишь?! Видишь?! - глаза Профессора горели от возбуждения, - Два огурца! Теперь внутри два огурца! И заметь, совершенно одинаковые.
- Ну и что? - не сообразил я.
- Как что?! А клали-то один!
- Да, - подтвердил я неуверенно, - Но до этого клали еще два. Так вот они и есть, третий и какой-нибудь из тех, первый или второй.
- Ха! Первый или второй. Надо быть внимательнее, Анатолий. Видишь, это два маленьких огурца, абсолютно одинаковые, а тот первый, который я сначала положил, был здоровый, а второй с пупырышками и надкусанный.
- Бред какой-то. Значит, ты заранее еще огурцов внутрь запихал. Тут, наверное, двойное дно имеется. Не хочешь же ты сказать, - я с недоверием обошел этот "холодильник" вокруг, - Не хочешь же ты сказать, что огурец возник из ничего.
- Именно это я и хочу сказать.
- Да ну, бред какой-то.
- Не веришь? - Профессор улыбнулся.
- Нет, конечно.
- Тогда можешь сам чего хочешь положить в деквантизатор, давай, положи что-нибудь из своих вещей, и оно удвоится.
- А давай, - вся эта затея начала казаться мне забавной.
Что бы положить? Я оглядел себя, первой возникла идея положить часы, но это было бы слишком тривиально, как с яблоком, Пушкиным и носом. Есть такая шутка, если вдруг попросить кого-нибудь загадать следующее: фрукт, поэта и часть лица, то большинство людей, если долго не раздумывают, загадывают именно "яблоко", "Пушкина" и "нос" как первое, что приходит на ум. Положить часы - как раз и есть первое, что приходит в голову, на это Профессор наверняка и рассчитывает, а так как мои часы он уже видел, то мог приобрести такие же и думает меня сейчас одурачить. А вот ботинки на мне новые, их он еще не мог видеть, не мог подготовиться. Я развязал шнурки, снял левый ботинок и повертел его в руках. К подошве прилипла небольшая травинка, я хотел было ее снять, затем передумал, пусть будет именно с травинкой. Пусть удваивает. Если сможет, конечно.
Положили ботинок внутрь, хлопнули дверкой, открыли, и я остолбенел. Действительно, два ботинка, абсолютно одинаковые, оба на левую ногу и, что самое главное, что поразило больше всего и никак не могло быть подготовлено заранее, на подошве у каждого - травинка, на том же месте и точно такая же. Профессор торжествовал.
- Фантастика... - произнес я ошеломленно.
Это не могло быть правдой, в это совершенно нельзя было поверить, но я видел все своими глазами.
- Давай, клади второй ботинок. Теперь веришь?
Я кивнул и молча снял ботинок с правой ноги. Но правый ботинок не удвоился, с ним произошла такая же штука, как сначала с огурцами, - он исчез. Бесследно.
- Чудеса, - прошептал я и вновь осмотрел деквантизатор со всех сторон, - С виду холодильник холодильником. И где ты его взял? Неужели, сам изобрел?
- Нет, не сам. Но я уже близок к тому, чтобы что-то подобное создать, теперь я все понял, и мне нужно еще пару месяцев, не больше. Все полностью сходится с моими разработками. А этот на чердаке нашел, да он всегда там стоял, еще в детстве, помню, всяким хламом набит был, только электричества там, на чердаке, нет, поэтому его никогда не включали. Я тоже всегда считал, что это холодильник сломанный, а тут пригляделся, ерш твою бабки, думаю, что же за штуковина такая?
- А почему называется так, "деквантизатор"?
- Если честно, я бы по-другому назвал. Но так в инструкции по применению написано, я не сказал? К нему же инструкция еще прилагалась, правда на китайском, иероглифы одни. Вот, посмотри.
Он протянул мне сложенный вдвое листок бумаги. "ДЕКВАНТИЗАТОР ОБЫКНОВЕННЫЙ - 1 шт., шнур электр. - 1 шт., пульт управл. - 1 шт., инструкция к прим. - 1 шт." - вот почти все, что было написано на русском языке, далее шли иероглифы, и лишь в конце было приписано: "сделано в Китае, 2154 год".
- Пульта нет, не нашел я. Весь чердак облазил, ничего даже отдаленно напоминающего пульт. Да и ладно, наплевать. И без пульта работает, будь здоров, - тараторил Профессор.
- Неужели эта штука и в самом деле из будущего? Две тысячи сто пятьдесят четвертый год! Нет, Профессор, не верю. Скажи, ты меня все-таки разыгрываешь. Слушай, все, сдаюсь, тебе удалось меня разыграть, я тебе поверил, в самом деле, поверил, а теперь признайся, в чем фокус? Как ты это делаешь?
- Опять двадцать пять! - всплеснул руками Профессор, - Говорят же тебе, все по-настоящему. Что тебя еще смущает?
- Да инструкция какая-то несерьезная. Потом, не думаю, что в 2154 году будут выпускать приборы с таким убогим интерфейсом, просто никаким, белый ящик и черный шнур. И электричество; не думаю, что будут пользоваться привычными нам источниками энергии, а здесь смотри, шнур подходит под нашу розетку.
- Интерфейс, значит, убогий? А что мы с тобой понимаем во вкусах и потребностях будущих поколений? Может, придут другие ценности, будет так: чем проще выполнена вещь, тем она надежней и лучше. Или, кто знает, быть может, данный деквантизатор выполнен специально таким образом, 'под старину', вроде холодильника из нашего с тобой времени. Что же касается электричества, то здесь все дело в преемственности различных поколений техники. Можно лишь догадываться, какие уж там изобретут источники энергии, каким образом эта энергия будет поставляться в дома, но привычная для нас розетка никуда не денется, по крайней мере, в обозримом будущем. Иначе в некоторый момент времени ради техники некоторого нового образца, которой, заметь, было бы еще ничтожно мало в процентном отношении, так как она только-только начинает появляться, пришлось бы отказаться от всей той техники, которая была создана до этого. Как сейчас есть, так и впредь будет, не розетки меняют под новую аппаратуру, а аппаратуру приспосабливают под имеющиеся розетки. Так что я лично не вижу абсолютно ничего удивительного в том, что мы с тобой запросто можем включить этот прибор двадцать второго века.
- Слушай, - я не нашелся, что возразить, - Может так оно и есть. Только скажи-ка, а ботинок-то мой можно как-нибудь обратно заполучить? Где он сейчас?
Профессор пожал плечами и задумчиво посмотрел куда-то в потолок. Все ясно, теперь у меня было два ботинка на левую ногу и ни одного на правую. Я огляделся вокруг, думая найти какую-либо замену пропавшей обуви, какой-нибудь тапок или еще что-то, ибо стоять босиком было все-таки довольно холодно, но ничего подходящего не обнаружил. Зато увидел котенка, который, видимо, во время нашего разговора прошмыгнул в комнату. Котенок пристально следил за тенью на полу, падающую от деревьев в саду, явно готовясь к прыжку. Профессор также его заметил, вначале удивился, потом хитро сощурился, видно было, что он что-то задумал. "Кис-кис-кис", - забормотал Витек и стал подманивать котенка движением пальцев, тот моментально забыл про тень на полу и начал подходить ближе. "Кис-кис-кис", - Профессор схватил котенка правой рукой, и тут до меня дошло, что он придумал.
- Нет, остановись, ты этого не сделаешь!
- Почему же?
- Это же живое существо! Ботинок, наплевать на него, огурцы тоже, тем более соленые.
- Да ничего с ним плохого не произойдет, - и, прежде чем я успел помешать, Профессор пихнул котенка внутрь деквантизатора и захлопнул дверцу.
Я подбежал к деквантизатору и прислушался, внутри было тихо. Открывать было немного боязно, я вздохнул и осторожно потянул за ручку. Едва дверца приоткрылась, как изнутри выскочил котенок и, громко фыркнув, помчался к окну, за ним из деквантизатора выбежал еще один, такой же черный с рыжими пятнами, а потом еще один. Все трое выпрыгнули в окно и исчезли в саду.
Я был настолько ошеломлен, что на некоторое время потерял дар речи, Профессор же торжествовал:
- Вот видишь, ничего с ним страшного не произошло. Живой и невредимый. А скажи-ка, Анатолий, как ты думаешь, что же за чудеса такие происходят внутри деквантизатора? Нет, ты погоди качать головой, я не прошу тебя объяснить, как это происходит, попробуй просто догадаться, что именно происходит. Ты ведь человек умный, да еще с высшим образованием. Не стану тебя торопить, можешь подумать.
Я начал размышлять, но, сколько бы ни думал, ничего толкового в голову не приходило.
- Давай же, смелее, выдвигай гипотезы, - улыбался Профессор.
- Попробую. Что мы имеем? Мы имеем некий объект, внутри которого предметы бесследно исчезают, а другие, наоборот, возникают, то есть удваиваются, или даже утраиваются. Спрашивается, что же происходит?
- Да, именно это и спрашивается, - иронично подтвердил Профессор.
- Есть несколько версий, - уверенно начал было я, но постепенно моя уверенность сошла на нет, - Первое: возможно, с предметами происходят изменения на атомном уровне. Я не физик и не химик по образованию, но насколько помню со школы, могу, конечно, ошибаться в терминах, атомы различных химических элементов состоят из одинаковых элементарных частиц: протонов, электронов и, чего там еще, а еще и из нейтронов. Так вот, в деквантизаторе каким-то образом происходит перегруппировка элементарных частиц, в результате которой из атомов одного химического элемента образуются атомы другого химического элемента. Помню, в школе казалось так просто получить из ртути золото. Если внутри деквантизатора происходит что-то подобное, то имеем следующее: предмет возникает из воздуха, то есть из составляющих его молекул, а с ними и атомов кислорода, водорода, азота и так далее. Правда в таком случае внутри деквантизатора образовывалось бы разреженное пространство, а если учесть различие в плотности получаемого твердого предмета и расходуемого воздуха, то разница между атмосферным давлением снаружи деквантизатора и внутри была бы настолько большой, что мы бы вряд ли смогли открыть дверцу. Аналогично, при исчезновении предмета давление внутри должно возрасти настолько, что деквантизатор бы просто разорвало.
- Чего мы не наблюдаем, - отозвался Профессор.
- Да, чего мы не наблюдаем, - подтвердил я, - Есть другое предположение. Вещество образуется непосредственно из электрической энергии; не зря же шнур в розетку включен. Согласно знаменитой формуле, энергия равна произведению массы на квадрат скорости света; так вот, там внутри получаемая извне энергия каким-то образом преобразуется в нечто материальное. В этом случае, - я прикинул соотношение размерностей величин, входящих в формулу, - В этом случае, Профессор, тебе может прийти весьма забавный счет за электричество.
- Ну что же, неплохо. Еще версии будут?
- Если только еще более невероятные, - я почесал в затылке, - Никогда раньше не верил в параллельные миры, но если допустить, что существует другой мир, из некого антивещества, то там должен быть такой же деквантизатор, вернее, антидеквантизатор. И вот когда мы с тобой здесь кладем что-нибудь внутрь деквантизатора, в том, другом мире то же самое проделывают какие-нибудь Антипрофессор с Антианатолием, - я улыбнулся, вспомнив анекдот про антисемита, - они в тот же момент кладут внутрь то антиогурцы, то антиботинки, то антикотят и точно также удивляются. Когда у нас что-нибудь исчезает, то у них появляется, и наоборот. Пожалуй, это последняя моя версия.
- Антикотята - это, конечно, сильно, - Профессор ухмыльнулся, - Но неправильно. А теперь, внимание, правильный ответ. Как говорится, все гениальное просто.
- Конечно, но не все простое гениально.
- Верно, верно. Послушай-ка, версии ты выдвигаешь красивые, спору нет, я даже не думал, что ты так сразу столько вариантов предложишь. Пытаешься рассуждать логически, но всякий раз твоя логика пробуксовывает на одном и том же месте. Ты пытаешься понять, допустим, откуда взялись другие котята, понимаешь, именно другие, то есть состоящие из другого, я повторяю, из другого, непонятно откуда взявшегося вещества. Ты полагаешь, что появляются новые предметы, очень похожие на оригинал, но, тем не менее, другие. На самом деле, это те же самые предметы.
- Ну-ка, ну-ка, поподробнее. Как это понять, те же самые?
- Очень просто. Те же самые, но изначально существовавшие в разные моменты времени. Принцип очень простой: допустим, для нас что-то исчезает, значит, в какой-то другой промежуток времени предмет этот будет существовать, или уже когда-то ранее существовал более чем в одном экземпляре. И наоборот, возьмем твои ботинки, у тебя сейчас два левых ботинка, это означает, что есть некоторый промежуток времени, когда данного ботинка не существует вовсе.
- Конечно, есть. Допустим, год назад ботинок еще не был изготовлен.
- Ты не понял. Я говорю, что есть время, когда не существует не только сам ботинок, но и атомы, его составляющие. Не существуют в природе вовсе, были, и вдруг нет их.
- Кажется, я начинаю понимать, куда ты клонишь. Но это же, как бы сказать, это ведь абсолютно невероятно.
- А твои версии были вероятнее?
- Кроме того, - продолжал я, - как мне представляется, это полностью противоречит закону сохранения энергии. Смотри, был один котенок, а стало три, причем, ты утверждаешь, что никакой новой материи не возникло, хотя...
- Вот именно, что хотя. Все происходит в полном соответствии с твоим законом о сохранении энергии. Поясню еще раз: вот живет себе котенок, самый обычный котенок, и вдруг, допустим, на один час исчезает вовсе, а затем снова появляется. В тот час его нет не только здесь или где-нибудь в другом месте, а вообще нет. Что это значит? Это значит, что в другой момент, ровно один час, может существовать два котенка одновременно: один - тот, который и должен быть, а второй - этот же котенок, но из того часа, когда он пропал. Скажу больше, может возникнуть не один час, где есть два котенка, а полчаса, где одновременно живут три котенка, или двадцать минут с четырьмя котятами, или десять минут с семью котятами, и так далее. Понятно?
- Так это же, - я не знал, какое слово подобрать, - это же просто здорово! Семь котят! Причем, одних и тех же, то есть один и тот же котенок семь раз. Невероятно.
- Да что там семь котят! С помощью этого деквантизатора можно хоть всю комнату котятами забить, правда, на непродолжительное время. Теперь представляешь, что это за штука? Только вот пульта нет, и теперь он, судя по всему, работает в случайном режиме. По моим наблюдениям, вероятность того, что предмет исчезнет или умножится, примерно пятьдесят на пятьдесят.
- Это надо подольше понаблюдать. Вот английский статистик Пирсон монету более двадцати четырех тысяч раз подбрасывал, чтобы проверить частоту выпадения орла и решки.
- Делать твоему Пирсону было нечего. А деньги, небось, на исследования получал. Скажи-ка мне еще, друг Анатолий, что ты думаешь по поводу возникновения Вселенной, какой точки зрения придерживаешься?
- Придерживаюсь теории возникновения Вселенной в результате так называемого Большого взрыва, как и все прогрессивное человечество, а чего это ты вдруг спросил?
- И как, по-твоему, Вселенная бесконечна в пространстве и времени?
- Ну и вопросы ты задаешь! Я подобными размышлениями с подросткового возраста не занимался, когда осознал всю их бесполезность. Что такое вечность, что такое бесконечность? Помню, следующее определение выдумал: бесконечность - это вечное движение, вечность - это бесконечный покой.
- Я вот к чему спросил, сейчас поясню, - Профессор прошелся по комнате и остановился у окна, - Большой взрыв - версия хорошая, только ведь она тоже ничего не объясняет, мол, вся материя, грубо говоря, была сосредоточена в одной точке с немыслимой плотностью, которая в один прекрасный момент рванула. Почему это произошло, откуда вообще взялась материя? Думаю, был использован тот же механизм, что и в деквантизаторе. По сути, в деквантизаторе из любого малого количества материи, но существующего изначально бесконечно, можно сделать бесконечно большое количество материи, но существующее некий конечный отрезок времени. Анатолий, мы с тобой, в принципе, сейчас можем создать свою вселенную, ты только представь! Можем создать ее из чего угодно, из котенка, из бутерброда с колбасой, из ресницы Бритни Спирс, или из какой другой части тела, разложим на атомы и умножим в миллиарды раз. Уверен, что наш мир был сотворен именно таким образом, представь, ты и я состоим из одних и тех же элементарных частиц, не похожих, а именно одних и тех же, только первоначально существовавших в разные моменты времени.
- Витек, остановись. Не так быстро. Да и потом, это ведь твои домыслы, ты все равно не можешь это доказать.
- Я и не собираюсь никому ничего доказывать. Можешь мне не верить, но это так. А теперь я хочу сам ощутить, что происходит внутри деквантизатора.
- В каком смысле?
- В самом прямом, я заберусь внутрь деквантизатора, а ты закроешь за мной дверь. Если честно, я тебя за этим и позвал. Будешь свидетелем, так надо для истории. Да не бойся, помнишь, с котенком ужасного не произошло?
- Профессор, ты с ума сошел! Никаких больше деквантизаторов, хватит на сегодня, тебе отдохнуть надо.
- Нет, Анатолий, я твердо решил. Закроешь дверь, а потом снова откроешь, договорились?
- Ни за что!
- Разочаровываешь ты меня. Я ведь все равно этот эксперимент проведу, как только ты уедешь. Поможешь, ладно?
Видно, увиденные мной вещи настолько потрясли меня, что я не отдавал себе отчет в том, что делаю. И я помог.
Когда я затем открыл дверцу, Профессора внутри не было, там ничего не было. Пусто. Я вновь закрыл дверцу и снова открыл, потом проделал эту процедуру еще несколько раз, но все было бесполезно. Смутно помню, как я уходил из дома, запомнил только, что перед уходом раздобыл на первом этаже кусок фанеры, написал на нем: "Не влезать! Убьет!" и прилепил к деквантизатору. Напоследок еще раз заглянул внутрь, покричал, вслушиваясь, не ответит ли Витек мне оттуда.
Меня не покидало чувство, что все происходит понарошку, как бы во сне или вовсе не со мной. Была уверенность, что Профессор исчез ненадолго, что очень скоро я вновь его увижу. Так оно, кстати, и произошло, но это будет другая история.
Когда ехал лесом обратно, выбираясь на шоссе, в салон налетело комаров, но я никак не мог их убить, все смахивал да сдувал. Уж больно грустные они были. Вы никогда не обращали внимания на то, что у комаров неизменно печальные лица? Ни разу не видел комара с улыбкой на лице, да что там с улыбкой, просто с довольным лицом. Неизменная тоска во взгляде, тоска, тоска...