Здравствуй, длинноногая Катька. Я пришёл подвергать себя угрозе яблочного коллапса. Можешь забиться под диван, как раньше - или встать на задние лапы, приветствуя мою коленку, как ныне... Яблоки повсюду, ацетоуксусный эфир тонко в воздухе, непойманные тобой дрозофилы нарезают ломаные траектории в пространствах.
Я не привёз яблок сегодня, Кать. Я смертельно устал от их полоумного изобилия - привезу завтра и займусь, наконец, тотальной переработкой. А ты медитируй на полёты дрозофил пока.
Шёл к тебе, залип на клумбы с фиалками трёх цветов: оранжевый, густо-красный, розовый... Нет, настроение не яблочное ни на тютельку. Забрасываю мысли в текст. Это прокрастинация...
(Пока я писал эту декларацию, Катька радовалась. Путём нажимания на край миски катапультировала с неё сухой корм, гонялась за ним и ела.)
- Кать! Я понимаю: кото-пультировать... Край миски - как кнопка пульта... Притом, тут даже и правильный глагол сгодится: ты не только на ко-, но и на Ка-...
Знаешь, Катька, вот что! Раз в год я пишу путевые заметки. В прошлом году (тебя не было ещё, да) я никуда не ездил и написал о городском транспорте - он колоритен и драматичен, красив, обойдён вниманием, как общественное бессознательное. А сейчас я напишу обо всём сразу - путевые заметки будут странными. Из воспоминаний, но разношёрстных и скачущих. Вот как ты, ага...
Так вот, о городском транспорте: он поработал и на этот раз.
Я кружил по наземной кольцевой в самую июньскую жару - почти весь день, против и по часовой стрелке. Знаешь, весьма настраивает. Тут много забавного. Например, "Соколиная гора" находится в низине. После "Ботанического сада" (Botanicheskiy Sad, я ботанически печален) поезд пересекает две речки: одна, предположим, Яуза, вторая - ... было, подумал, Лихоборка - но передумал: соответствующая станция слишком далеко. Берём остановку поближе: это речка Окружная (чем не круговорот воды в природе?)
Полуоборот к югу: "Площадь Гагарина" - единственная станция, где не жарко (она подземна), здесь можно ждать и дождаться своей девчонки. Вместе сесть в огнедышащий (снаружи) поезд - и...
На станции "Деловой Центр" зелёные стёкла. Видимое в просветах небо малиново с фиолетовым, стены зданий решительно розовы. Здесь следует выйти на перрон, обтечься воздухом окружающей сауны, прочувствовать зелёную повестку... Подвалит поезд с бордовыми бортами (вместо красных) - влиться в кондиционированное нутро, выехать в большой розовый мир. Глаза привыкают медленно: молочно-сиреневый бетон, густое небо... Всё, сиренева выдохлась! Пластик выкидываем в жёлтый контейнер, стекло - в синий, бумагу - в зелёный, остальное - в красный. А на выходных небоскрёбы Москва-сити расцарапают-таки некую тучку, и на этом месте пойдёт дождь.
Вообще ездить по городу - занятие особое, скажу я тебе. Сетап должен быть раздолбайским: рюкзачок "энная нейрохирургическая конференция", простая звонилка для связи - и плеер стоимостью в айфон, втычки вверх ногами, провод огибает ушную раковину, на плеерах и наушниках мы не экономим, Катька.
Отмечу: самое урбанизменное средство - трамвай. Он для гурманов. Рельсов по серьёзным магистралям не осталось, трамваи просачиваются по закоулкам со старыми разночинными домами - и тут деликатесно интересный глушняк, самое разнообразие стихий; однако, Кать, мы не будем сейчас о трамваях, не тот штиль. Лучше о самом мимолётном: о монорельсе. Монорельс - это немножко отрыва в небо. Ты едешь, смотришь вниз, под ноги фактически - а там жизнь, штришки и чёрточки людей на ладони площади, автомобильчики, игрушечно следующие игрушечной разметке, раскрытые секреты трамвайных крыш, электробусы на зарядке, вязевые письмена клумб... Герои мультиков на телецентровых скамейках. Электричка кросс-курсом, летящая. Склады-крыши-гаражи - черепично-чешуисто в цвете; утеплитель на стене дома, зелено-ватный, стройка... от всего этого состав уворачивается - виртуозно не задевая, особенно сложны ветви по сторонам: нет, проскальзываем, не оставляя следов и прикосновений... Монорельс - самый трагический транспорт, он умрёт раньше дремучего трамвая. Две рельсы всё-таки надёжней, выходит: вот у тебя тоже - два уха, два глаза... Один хвост.
Екатерина Васильевна, а ну-ка брысь со стола!
Это тоже из яблочных прокрастинаций: я как раз снял долгое видео туда и сюда, от Эйзенштейна до Тимирязьевской и обратно: это же альфа синематографа - прибытие (убытие?) поезда... И вот, у ВДНХ (лавандовые клумбы уже отмелькали, отстрелялись цветом, убраны) я застиг самый потрясную небокартину года. Офигительный рябчик! Макото Синкай отдыхает, Антониони тащится. Это я про облачность. Перисто-кучевые барашки фоном к мазкам серых мелких тучек, по верхам подсвеченным солнцем даже не в розовый - а в натурально рыжий, потрясающе странно! И рельефно. Погода-то назавтра - всё. Каюк... Угадай, Кать, сколько видов облачности бывает? Десять. Ладно, всё: этим знанием я обычно развлекаю девчонок, тебе не нужно. Ты и так неплохо ко мне относишься.
Пожалуй, вот чего нам недостаёт: в заметках должен быть настоящий рандом, rnd, РнД.
Ростов-на-Дону.
"Кофе пить?" - спросил таксист, но мы не знали про кавычки и отказались. Когда потом, заполночь, мы наткнулись на заведение под этим самым названием ("Кофе пить"), оное воспомоществовало восстановлению нашего тонуса и интереса к дальнейшей жизни. До того в каком-то бульваре нам продали "буратиновку" (вкус: напиток "буратино", тонированный спиртом) под видом "разливного местного шаманского"; также нашлось химическое "домашнее вино" (девчонки гордо его высмеяли, я же заколлекционировал - прелесть, какая дрянь! - дегустируя в день по глотку для освежения рецепторов, допив в итоге далеко за Крымским мостом и похождениями по Ай-Петри). От РнД у меня сохранилась чудовищно пышная магнитка на холодильник (непонятно, кем купленная) и игральная карта (интересно: размер как у банковской карточки) - пиковый король, загадочно найденный на дорожке у ограды парка. В самом парке юные аборигенки кричали и извивались от милого ужаса в креслах виртуальной реальности, и домысливаемая Л. любовалась светящимися полушарами на газоне у колеса обозрения - мы сняли шары на айфон, но они, для начала, не получились (сплошной пересвет на недосвете), а затем утонули вместе с айфоном в ночной крымской воде.
Катька, вот кому я это всё рассказываю?! Катать яблоки по полу надоедает, тебе ж надоело уже, ну?
...Впрочем, прибыв и найдя жильё, мы совершенно разбрелись - каждый в собственные восвояси. Я парки и горки люблю больше, чем пляжи и рестораны. Нижняя точка моего отсчёта, Симеиз - то, куда не добралась парковая мощь Карла Кебаха - как раз показывает, из чего делаются парки: каменно-можжевеловые дебри, чёрная синь моря открыточным фоном, за спиной - нежно излюбленная скалолазами гора Кошка. Аквапарк вдалеке, насмешкой. Есть место для вилл и автостанций - парка нет.
И да, я съездил в Гурзуф. Я там давно не был. Что я увидел? Всё как встарь. Увидел город иссечённый, изрешечённый, испещрённый санаториями. С характерной лестницей, ведущей на длинно-бессодержательную набережную с пляжами, половина которых недоступна, если ты не приспешник какого-нибудь санатория. Пара парков, один утлый, второй недоступен (да и первый приурочен к санаторию некоему); сердцевина города свежо замощена плиткой с булыжником, окрест этой зоны приступает реликтовый крымский асфальт и совковые дома. Есть бухта Чехова и Артек, доступность коих столь же гурзуфовская.
То ли дело Алупка. Сердцевина города так же мелка, как в Гурзуфе, замощена крымским асфальтом. Совковых домов ноль, немножко гостиничного толка новоделов на отшибах (спрос на них невооружённое зрение не застит)... Парк и дворец. Странные маленькие пляжи, одолеваемые камнями, один даже крайне оригинален. Я на нём чуть не утонул когда-то - чего не помню, слишком давно тому назад. Помню приезды сюда уже в этом тысячелетии - тоже редкие. Лестницы, водопады, можжевеловый тонкий флёр бытия... Вот кадр: импрессарио в костюме, оставляя за собой извивающийся шлейф запаха одеколона, вырулил по дорожкам к камням кафе "Калинка" - и, используя слово "аншлаг", делится с кем-то видами на концерт в зелёном театре, весь на старательном позитиве (или это у него природное?). К следующему моему приезду он куда-то делся (шлейф из аншлага домысливается), вдобавок и борщ в "Калинке" в тот год мне не понравился - всё портится! Наш волатильный коктебельский друг В., ищущий правильное вино у лоточников, пока его шашлык смертельно остывает, заскочил на пару деньков в тот раз - и хавал с нами калиночный борщ вполне восторженно; в этом же году ни В., ни импрессарио. Впрочем, крафтовый ржаной хлеб и прочий food достаточно порадовали. Мускат Красного Камня пьётся так: срываешь грецкий орех с дерева, созревший - но мягонький ещё - и... Тут, кстати, вариация! Сей мускат возможно подержать в холодильнике для полузакрытия вкуса (который совершенно tutti, если в тепле, и если выражаться музыкально) - именно температурой ты выдвигаешь из вкуса нужные регистры. Пить как коньяк, по чуть-чуть (сахар!). Ладно, гастрономию - в сторону.
Катька, ты хорошо смотришься за монитором! Продолжай выглядывать.
Я о чём... О лаванде?.. Нет, сирени! Это действительно важный цвет. У нас тут есть сиреневый сад, куда ходят весной - мысленный взор мой наезжает с оттяжечкой, издали, с Юго-Запада... Вот, вижу. Кольцо, от которого по городу расползаются самые нажористые трамваи - за ним площадь с двухэтажным автобусом (фото на фоне!), дальше новый вокзал, мост. Сиреневый бульвар и сад. Но сейчас не весна - ладно. Задним ходом обратно.
Рядышком (в том числе в сиренях) ещё один важный цвет: розовый, и это третье его пришествие в сегодняшние заметки. Видел на девчонке изумительное одеяние: камуфляжный принт от и до, сверху донизу - но розовый! То есть серо-розовый, фактурно. Прятаться в лепестках шиповника, рассыпанных по асфальту. Розовый цвет вообще underestimated (хочется именно этого тяжёлого слова вместо "недооценен")... Врачи в розовых халатах... Как позитивно! Психиатры, например.
Так! Стоп! Кто затырил со столика лазерный фонарик? И загнал его... под кровать, под самое лежбище. Кать, ты так точно не получишь своего красного зайца. Вот из принципа! Хотя... ладно. Сейчас.
Чёрт... ничего не найти.
Тщета и пустота пейзажа. Ретроспектива жизни в ненужную глубину времён, назовём её научно: фанерозой. Фанерозой и просачивающаяся, как керосин, кошка. Пыльные реликты эпохи Н.: её лефтоверы, её гордые тапочки... А что касается фанер - где ещё складировать эти фанеры, кроме как под кроватью? Над Парижем, разве что... Да, пожалуй, сделаю пояснение: керосин (и его просачивание) из Дж. К. Джерома, там тоже как бы путевые заметки... Согласен, у нас другое. Просачивающаяся, как трамвай. Так лучше?
О! Внезапно. Нашёл. Лови!
Ого, Кать, времени-то... А ведь я ещё кое-куда заскочить обещал. Дай-ка насыплю авансом корма. И воду сменю...
Ладно. Всё! Остаёшься за старшую. Буду завтра. Жди.