Аннотация: Цикл рассказов восьмилетнего мальчика. Эпизоды из детства.
ОНИ
Они жили во мне до шести лет, а потом мне стало вдруг стыдно. Я подумал: ведь ты уже большой, сколько можно морочить голову окружающим, тем более что, в основном, это приходится делать самому близкому и дорогому тебе человеку - маме. В тот самый день, когда я это осознал, видимо и проснулась во мне моя совесть, и я перестал сваливать свои проказы на Них.
Не знаю, рассказывать ли... А вам интересно? Ну, хорошо, слушайте.
Сколько точно мне было лет, я не помню, но мама утверждает, что приблизительно 2,5 года. Так вот, именно тогда я придумал Их. Как это произошло, объяснить затрудняюсь, вообще я выдумщик еще тот. Причем никогда не знаю, откуда и в какой момент ко мне в голову приходят разные идеи. Зачастую их так много: они несутся достаточно быстрым потоком, а я лишь успеваю отлавливать самые, на мой взгляд, необычные. При этом, иногда меня не отпускает ощущение, что именно самую интересную идею я упустил, а вспомнить потом, к сожалению, не могу. Вот мне, например, не хочется, промочив ноги, после того как я вдоволь наброжусь в какой-нибудь луже, попавшейся мне на пути, вводить маму в заблуждение простым враньем, что мол я нечаянно споткнулся, не удержал равновесия, поэтому и угодил прямо в неё. Нет, дорогие, у меня всегда придумается не какое-то там банальное, а как говорит мама, прямо-таки " штучное объяснение", то есть объяснение, которое, скорей всего, больше никто и никогда не применит, потому что не придумает. Эти " штучные объяснения" постоянно ставят в тупик мою маму, хотя за восемь лет моей жизни могла бы уже и привыкнуть к моим словесным выкрутасам, а она лишь не устает повторять, что никак не может уловить ход моих мыслей. Ишь чего захотела, я и сам-то порой справиться не могу, хотя они вроде здесь, в моей голове, а поди-ка, поймай нужную тебе, ни за что не получится, ведь у мыслей скорости такие космические, тем более у моих.
Вот и сейчас сбиваюсь, ведь речь шла о Них. Пора раскрыть вам тайну: кто это - Они, и зачем, когда-то я Их придумал. А потом еще и сам запутался и поверил в то, что ОНИ существуют на самом деле.
Итак, Они...
Они - это маленькие человечки. Черные, плохие человечки, которые, якобы поселились внутри меня. И живя во мне, провоцировали меня на совершение плохих, а зачастую, признаюсь честно, просто гадких поступков. Я часто выходил за рамки приличного поведения. Когда же мама, в очередной раз, начинала воспитывать и стыдить меня, ставя в пример старшую сестру Алису, я принимал весьма озабоченный и расстроенный вид, и шепотом начинал объяснять, что это вовсе не я, что на все эти пакости меня толкают Они - маленькие, злые человечки, которые живут в моем теле и никак не хотят уйти из меня, и, что я сам жутко переживаю, но справиться самостоятельно с этими тварями не могу. Они долгое время могут не проявлять себя, и тогда я снова становлюсь самим собой, а именно спокойным, доброжелательным мальчиком. Но, в какой-то момент, все заканчивается, и я перестаю принадлежать себе, а принадлежу этим хитрым, негодным человечкам. При этом Они имеют большую власть надо мной, но я обещаю, что буду стараться избавиться от их влияния, только вы, мои родные, поддержите меня, и прежде чем строго судить меня за мои проступки, помните, ведь это я не по своей воле их совершаю.
Мама задумалась на какое-то время и перестала бранить меня, а главное не призывала к совести (тем более, что на тот момент, она еще крепко спала и просыпаться даже и не думала). Но продолжалась эта идиллия для меня недолго. Мама поступила мудро: она не стала разоблачать меня и обличать во лжи, а сделала вид, что поверила в существование этих человечков, и предложила мне реальный способ борьбы, так сказать, Добра со Злом. Добром в этом случае, как вы понимаете, являлся я, а Злом, те самые человечки, выдуманные мной. Мама рассудила так: раз эти человечки несут зло и неприятности окружающим и самому их владельцу, то от них надо непременно избавиться, а сделать это, при желании, не так уж и трудно. Необходимо выжить их из себя, при помощи совершения добрых дел и поступков, а так же моего хорошего поведения. И, если я, действительно, желаю изгнать из себя этих паразитов, избавиться от них раз и навсегда, то я должен постараться, а она мне в этом поможет.
Отныне, каждый наступивший новый день, мы начинали с того, что вместе придумывали добрые дела, которые я должен постараться буду выполнить в течение дня. Ну, а если вдруг у меня менялось настроение, и я начинал вредничать, мама тут же напоминала мне о злых человечках, и о том, что мое плохое поведение для них, это как пища для нас, и, что я, таким образом, питаю их, и придаю им силы в споре с добром, которое так же живет во мне. После таких разговоров я, по-настоящему, старался, держал себя в руках, постоянно контролировал свои чувства и поступки, сдерживал обиды, гнал прочь раздражение и злость. И так потихоньку, потихоньку избавил себя от привычки вредничать. Ведь, вы уже, наверно, догадались, что это были никакие ни человечки, а просто мой несносный характер, с которым, слава богу, мне удалось справиться.
Теперь я всем рекомендую: не позволяйте плохим чувствам завладевать вами. Поверьте, что ничем хорошим это не закончится, и страдать в первую очередь будете вы сами. Я уже на собственном опыте убедился в этом и честно, вам не советую!!!
А свои многочисленные идеи я, теперь, сначала обдумываю и прикидываю, какие могут быть последствия от их воплощения. Довольно умно поступаю, не правда ли?! Не зря, наверное, мама прозвала меня философом. Умею я, с некоторых пор, поразмышлять, и выход правильный для себя найти.
А, вы, как считаете?
СЛАДКИЕ СЛЕЗЫ
Когда я был маленький то, по мнению моей мамы очень любил плакать. В течение каждого дня, я обязательно находил причину, чтобы вдоволь порыдать. И делал это с огромным наслаждением, как ни странно это звучит. Мама жутко переживала, пока не поняла, что мне все эти капризы в кайф и, что моя нервная система, таким образом, избавляется от негативных впечатлений. До этого же, она каждый раз пыталась найти ответ на сложный вопрос: почему же я все-таки плачу!? Гадала, можно сказать, день и ночь, о причинах моего мрачного настроения. Однако, поняв,что после очередной моей истерики я, как ни в чем не бывало, оживляюсь и уже до конца дня, чтобы со мной ни происходило неприятного, держусь молодцом, она сделала соответствующие выводы и успокоилась.
- Хлебом не корми, Филиппа, дай поплакать - говорила она, и хладнокровно переступала через бьющееся в истерике мое маленькое и худенькое тельце. Люди, впервые наблюдавшие сие действо, застывали на месте от ужаса, но мама, предвидев их реакцию, торопилась все объяснить. Она уверяла, что не пройдет и пяти минут, как я успокоюсь, встану на ноги, начну весело бегать, играть. Более того, в момент моих несчастных рыданий лучше меня не трогать, а дать от души "сладко" поплакать. Уже не помню, с каких пор, но мои горькие рыдания мама окрестила несуразным, с моей точки зрения, словосочетанием - "сладко плакать".
"Посмотрите, как сладко он плачет" - умилялась мама. А я в бешенстве от несправедливого определения ревел дольше, чем обычно, с каким-то сердечным надрывом в надежде, что мама почувствует всю серьезность моих слез и примется, как раньше целовать, обнимать меня и уверять, что я самый красивый, умный, добрый и талантливый мальчик на свете. Напрасно я ждал, этого больше не происходило. Мама решила, что хватит повторять каждый день одно и то же. И мой папа, кстати сказать, не только полностью поддерживал её, а даже был рад и безмерно доволен тем, что мама, наконец, перестала "сюсюкаться" со мной, и что вот теперь - то я, непременно, вырасту настоящим мужчиной, а не тряпкой, о которую все кому не лень смогут вытирать свои ноги.
Я же часто представлял эти самые ноги. Ноги разных размеров, разных людей. И почему-то мне не казалось это таким уж чудовищным. Во-первых, ведь не все же норовят вытирать свои нижние конечности о маленьких, несчастных мальчиков, во-вторых, я уверен, что желающих для этой процедуры, по всему белому свету найдутся лишь единицы, и еще не факт, что именно я, на своем пути, повстречаю таких идиотов. Тем не менее, плакать с каждым днем хотелось все меньше и меньше. А смысл?! Внимания на мои страдания больше никто не обращал! С железным (с некоторых пор) маминым подходом к этой ситуации согласились уже обе бабушки, а на сестру надежды не было никогда, не припомню, чтобы хоть раз ей было жаль своего единственного брата. Поэтому пришлось завязать с капризами. Мама же, из этой перемены, сделала очередной, ошибочный вывод. По прошествии какого-то времени, спохватившись, что мои истерики сошли на нет, она радостно объявила всем нашим близким, посвященным в проблему моих слез, что я повзрослел!!!
- Какая глупость!
Ну, ничего, я придумал новый способ, как вернуть внимание родных к своей персоне, но пока это секрет. И не мучайтесь в догадках, скоро вы сами все увидите и услышите.
На сим все.
Привет и пока от Филиппа Фитина.
P. S.
Вы любите своих детей: малышей и постарше,
И жалеть их по сто раз в день, я прошу вас, не
уставайте!
Поцелуи не превратят нас ни в тряпки и ни в
слюнтяев,
А сердца наши ожесточат Невнимание с Непониманием!