Охрана отвлеклась, глядя, как зеки удирают от скачущих бревен. В этот момент беглецы сползли в воду. Стараясь не всплывать, они отдавались течению до поворота, где сильная струя подмывала скалу. Обрыв стремительно летел мимо. Хлыст ударился в панику:
- Пропустили!
- Не ссы, - рыкнул Тугар.
Зуй углядел скальную полочку, глотнул воздуха, опустился в воду с головой и выметнулся. Руки зацепились, а поток снёс тело горизонтально - осталось забросить ногу и подтянуться. Хлыст и вожак взобрались рядом, а вслед за Вороном в потоке появился ещё один пловец - совсем молодой зек.
- Квас? - удивился Зуй. - С нами увязался? Ладно, полезли, - и помог выбраться.
Полочка, образованная твёрдым слоем камня, выступала из обрыва сантиметров на десять, на ней едва умещался носок ботинка, но для рук нашлись удобные зацепки - никто не сорвался вниз. Метрах в пяти от воды полочка расширялась и уходила вглубь скалы узкой трещиной, незаметной снизу и сверху. Распластавшись, проводник нырнул в темноту, за ним последовали остальные. Тугар с трудом протиснулся в пещеру, выругался:
- Ну и кильдым! - затем вызверился на приблудного зека. - Ты! Почему?
- Я случайно! - испуганно ответил Квас. - Упал в воду, и понесло!
Зуй вступился за парня:
- Куда ему теперь? - и показал пальцем. - Туда ползи, ты самый мелкий, высоты хватит.
Дрожа от холода, беглецы сдирали с себя мокрые робы, теснясь в самом высоком месте. Квас отполз на четвереньках, споро скинул одежду, принялся выкручивать. Тугар глянул на голого зэка, подвинулся к нему, схватил одной рукой за шею, второй - поперек живота.
- Отпусти! - воскликнул тот, но вырваться не сумел.
Болезненный вскрик сменился приглушенным хрипом и ритмичным сопением главаря. Зуй отвернулся. Могучий рык возвестил о финале. Тугар, словно горилла, на полусогнутых, вернулся в просторную часть пещеры, Квас остался лежать, завалившись набок.
- Эй, ты что? - тронул его за ногу Хлыст, а потом звенящим голосом сообщил. - Он сдох, пока ты его в дежку долбил.
Зуй придвинулся, повернул к себе лицо молодого зека, поискал пульс на шее, зажал ему пальцами нос, подождал, убедился, что дыхания нет, и возмутился:
- На хера задушил? Ну, и шел бы он с нами!
Тугар пожал плечами, пренебрежительно сказал, словно сплюнул:
- Чтобы потом зашухерить? Одним стукачом меньше.
Проводник замолчал, стал толкать труп наружу. Тугар остановил:
- Э, ты что? Абвер уже нас хватился. И тут этот! Оставь.
- Завоняет, - отрезал Зуй.
Тело сползло по откосу, кувыркнулось на полочке и скрылось в белесой от пузырьков воде, которую всплескивали беспорядочные волны. Проводник снова оглядел безлюдную реку и противоположный берег, убедился, что погоня еще не началась. Он выразительно вздохнул, ловя дымок, который наносило к нему от Ворона, разложил в уголке свое подмокшее курево. Тугаровы "шестерки" и главарь делали вид, что не поняли намека.
Зуй покопался в мокрой робе Кваса, отыскал початую пачку и коробок, ладно увернутые в пластиковый пакет. Сигареты лишь немного отсырели. Закуривая, зек криво усмехнулся над собой: "А на воле Виктор Зуев шмонать чужое тряпье бы не стал..."
Спустя десяток минут вниз по реке пронесся катер, набитый солдатами. Затем второй. Никто из погони не догадался поднять голову к щели, где скрывались зеки.
*
Беглецы отсиживались в укрытии трое суток, лишь ночью спускаясь попить и умыться. Естественную нужду справляли в дальнем углу пещеры, отчего зловоние крепчало с каждым днём. Тугар, Хлыст и Ворон проводили время в разговорах о былых делах. Они детально, с удовольствием вспоминали что, где и как воровали или грабили, на что тратили деньги. Особенно смаковались эпизоды пьяных разгулов.
Зуй в хвастовстве не участвовал. Ворочаясь на неровном каменном полу, отчего уже болело все тело, он мечтал о скором будущем, улыбаясь давнишним воспоминаниям:
...
... после турслета юные любовники встречались то у него, то у нее, используя любую возможность. Так минул год. Получив аттестаты, они заявили родителям, что едут поступать в медучилище. И поступили, но любовь занимала все время - оба лишились стипендий. Наташа изобрела способ подработки - не зря имела пятерку по химии. Амфетамин шёл нарасхват...
Но вместо очередных клиентов появились "братки". Эти накачанные отморозки побили его, пригрозили изнасиловать её, объявили себя "крышей" и отняли свободу принятия решений. Наташу и Виктора поселили в другой квартире, дали подручного, организовали массовое изготовление "мульки". За неделю любовники придумали, как и куда удрать от бандитов, но вечером дверь слетела с петель, ворвался спецназ...
Недавно созданный Наркоконтроль знал, что бредень зацепил мелкую рыбёшку, но поспешил отчитаться о поимке "наркобарона". Сообразительная Наташа упорно отмалчивалась, а Виктор взял на себя всё. Приговор дал отсчет пятнадцати годам заключённого по кличке Зуй. Так вместо восторженного и влюбленного юнца появился угрюмый зек, который в грош не ставил свою жизнь. Обида и ненависть ко всему миру прорывались по малейшим поводам, а в пересыльной тюрьме он насмерть забил сокамерника, который хотел "опустить" этого новичка. Когда охрана скрутила Зуя, насильник уже испустил дух от ударов о цементный пол камеры.
Дополнительный срок, колония строгого режима. Благодаря своей репутации угрюмый "мужик" пользовался всеобщим уважением. Медленно текли дни, складываясь в однообразные годы. Письма от Наташи приходили все реже. Ночами Зуй плакал и рычал в бессильном гневе, представляя, как она отдается другим мужчинам. Но разум возобладал - Виктор смирился, что ей предстоит очень долго жить без него. Он стал тешить естество с "машками", и в эти минуты мечтал, что выйдет на свободу, заберет любимую у неведомого мужа, которому Наташа родила уже двух детей.
Известия об удачных и неудачных побегах волновали, тревожили надеждой на чудо. Он грезил, как перепрыгивает ограждение, скрывается в знакомой с детства тайге и спешит к любимой. Однажды его озарило - как уйти, чтобы не вернуться. Осталось лишь создать удобную ситуацию. И пришлось обратиться за помощью к Тугару...
...
Зуй вздрогнул - его как током ударило. Он сел, с ненавистью глянул в спину громадного спутника, который тупорыло и убого расписывал, как станет резвиться, сняв "телку". Этот бандит играючи прикончил случайного попутчика, Кваса. Что помешает ему убить проводника, едва надобность в том исчезнет?
"Смоюсь при первой возможности" - решил Виктор, объявляя:
- Ночью сплывем до переката, двинем в горы.
Почти сутки они шли тайгой, прячась и пережидая вертолеты. Когда солнце скрылось, утомлённые донельзя зеки увидели обещанную заимку. Утром Зуй сделал ревизию съестных припасов и огорчился - тут он не угадал. То ли времена изменились, то ли туристы ограбили охотников, но полки и чердак пустовали. Кроме соли, в каменном приямке сохранились пара кило заплесневелой перловки и чуток подсолнечного масла. Оголодавшие зеки умяли кашу в один присест, запили пустым кипятком и уставились на проводника.
- Мы хвост откинем раньше, чем мусора посты снимут!
Пришлось уходить, не отдохнув. Отмахав километров сорок вглубь тайги, беглецы вповалку уснули, добравшись до следующего зимовья. Там еды хватило на четыре дня, и Зуй повёл дальше. Изба в предгорьях Карагая порадовала запасом круп и десятком разных банок.
- По одной в день, - объявил проводник. - Две недели пройдет, и двинем в деревню.
Коротая время, Зуй, как мог, добывал пищу. Он часами лежал на камнях и ловил сложенными пригоршнями гольянов с пескарями. При удаче набиралось граммов двести. Вдоль ручья встречался борщевник, удалось накопать немного луковиц саранки и кандыка. Неосторожная гадюка и полведра грибов тоже разнообразили еду, но даже скудость порций не заставила спутников присоединиться к проводнику.
Вертолет пролетел над тайгой всего пару раз, и то далеко, на пределе слышимости. Поиск явно шёл в другой стороне. Зеки обросли щетиной и давно выкурили последнюю папиросу. Самодельные карты, сделанные из какой-то книги, истрепались от постоянного пользования. От безделья и скудного питания у всех сдавали нервы. Хлыст и Ворон подрались из-за пустяка, потом потребовали удвоить кормёжку. Зуй не стал тратить слова - дал тому и другому по зубам. На десятый день сорвался Тугар:
- Ты не лепила, чтоб диету прописывать! - и выразительно погладил топорище. - Утром валим отсюда. Пора в жилуху.
*
Позавтракав холодной кашей, сваренной вечером - последней! - они двинулись на водораздел. К полудню спустились в распадок, а огни посёлка увидели в поздних сумерках. Тугар решил ждать ночи. Зуй предложил зарыться в стог на опушке. Помалу смолкли далекие голоса и песни, стихли машины и мотоциклы. Когда на отаву пала обильная роса, зеки вошли в Ологош и вскрыли магазин - тот стоял на площади, в отдалении от жилья.
Ворон сноровисто завесил одеялами окно подсобки, включил там свет. Хлыст отыскал консервы, колбасу, водку. Досыта поев, зеки деловито набили рюкзаки и пару сумок едой, выбрали одежду и обувь, переоделись. Зуй управился быстрее всех и ушел в туалет. Тугар направился следом. В полуоткрытую дверь он видел спину проводника, который брился и мурлыкал: "Милая моя, солнышко лесное".
- Бановую биксу снять хочешь?
Не оборачиваясь, тот пожал плечами. Вожак с трудом сдержал злобу на независимого и молчаливого проводника, который за годы отсидки не сделал ни одной татуировки. Это странный зек во время побега вёл себя, словно рачительный хозяин - убирал в избах, закапывал мусор. Даже здесь подсуетился и без спроса или команды сгреб зоновские робы и обувь в одну кучу.
Не дождавшись ответа, Тугар выматерился, вернулся в подсобку, налил себе водки, задумался. Зуй, украшенный изящной испанской бородкой, появился спустя пару минут. Словно не замечая удивленных взглядов Хлыста и Ворона, сунул в свой рюкзак упаковку лезвий, баллон с пенкой и одеколон.
- Уходим, - скомандовал вожак.
Подручные двинулись к выходу. Проводник замешкался, поднял сброшенную зеками одежду и обувь на стол в подсобке, отыскал в полумраке торгового зала полку с бытовой химией. Не обращая внимания на повторный приказ Тугара, он принес ящик растворителя, опорожнил все бутыли на кучку одежду, переворошил и поджёг. Ворон сообразил и, к неудовольствию вожака, восхитился предусмотрительностью Зуя:
- Чтоб не вычислили. Ну, ты голова!
Прикрыв двери, беглецы скорым шагом двинулись прочь. Жирный дым взвился в небо, окрашенное зарёй, когда они уже вышли на проселочную дорогу и свернули в сторону реки. Спустя час, ближе к рассвету, проводник заметил укромную полянку:
- Местечко что надо. Под туристов косим.
Он быстро установил прихваченную из магазина палатку, один, без помощи спутников, которые сидели на корточках и покуривали, как бы не замечая его хлопот. Потом Виктор вырубил рогульки и перекладину для кострища, приволок хвороста, создавая видимость обжитой стоянки. Когда он влез в палатку, Тугар с прихлебателями храпели во всю ивановскую.
*
В районе обеда их разбудил голод. Выбравшись наружу, беглецы рассмотрели друг друга.
- Ништяк вковались, - оценил Тугар спортивную одежду Ворона и Хлыста, - а я?
Те заверили вожака, что и он выглядит туристом, особенно в бейсболке и зеркальных, на половину лица, солнечных очках. Зуй отмолчался. Кулеш с тушенкой, что он успел приготовить, зеки с аппетитом умяли под водочку. Маленький котелок с чаем Ворон презрительно оттолкнул:
- Купеческий?
- Эх, турист! Учись.
Тугар насмешливо хохотнул, вытряхивая полпачки в кружку с водой и примащивая ту на угли. Спустя десять минут он перелил содержимое в другую кружку. Хлыст и Ворон тоже сделали густую заварку, пока проводник допивал свой чай, сидя в сторонке. Когда чёрная жижа остыла, Тугар отпил немного, причмокнул:
- Ух, хорош дёготь! - и зажевал его сухой солёной рыбкой.
Зуй сполоснул кружку, поставил на виду у троицы и ждал приглашения на чифирь. Это значило бы, что он котируется, как уважаемый человек. Но главарь выпил все сам и затих, ожидая, когда напиток "уляжется". Глубоко посаженные глаза его заблестели, на лице появился румянец. Тугар сглотнул слюну, затянулся сигаретой "Ноблес", выпустил дым в небо, развалился на траве и мечтательно произнёс:
- Кайф. Только водярой догнать... Ворон, притарань.
Тугаровы кореша выцедили свой чифирь, тоже игнорируя Виктора, хотя тот рассчитывал демонстративно отказаться от их приглашений. Ворон открыл бутылку, наполнил кружку проводника, подал главарю, обсуждая и смакуя близкую свободу. Хлыст запел под однообразную "восьмёрку", которую выписывал на струнах скверной гитары, прихваченной из магазина.
Не решив, как себя вести, Зуй катал желваки на скулах - эта троица показала, насколько низко его ценит. Недавние опасения проводника укрепились: "Решили, что я уже не нужен. Кончат они меня, скорее всего, в городе... Втихую. Ладно, я тоже не пальцем делан!"
*
Утром Тугар растолкал подельников:
- Зуй сорвался!
Под низким туманом на серебристом лугу выделялась зеленая прямая линия - это проводник сбил росу. Трое преследователей бежали по следу, пока не выбрались на железнодорожное полотно. Там шаг не совпадал со шпалами и часто приходился на промежуток, что делало ходьбу неровной и медленной.
Туман поднимался над землёй, заслоняя солнце, а затем растаял в небе. Лишь отдельные клочки стали облаками, которые медленно унесло в горы. Июньское солнце быстро нагоняло жар. Загудела электричка. Беглецы спустились, переждали её, всматриваясь в того, кто спешил навстречу. Проводник, это был он, удивился:
- Вы куда? - потом догадался. - Ссыканули, что я ушел...
- Где был, паскуда? - тон Тугара не предвещал ничего хорошего. - Урою!
- Шестерок пугай, - бестрепетно парировал Зуй. - Я телеграмму давал. Завтра заочница привезет билеты туда-обратно, чтобы нам в кассе не светиться, - и укорил всех. - Чем бегать за мной, рожи бы привели в порядок.
Главарь молчал до палатки, зато Ворон и Хлыст расспрашивали проводника, какие бороды и усы лучше всего смотрятся. Когда под котелком затрещал костер, оба скоблили себе щёки, создавая интеллигентскую, "а-ля Чехов", и шкиперскую бороденки. Лишь Тугар не прикоснулся к бритве.
*
Субботняя толпа горожан двинулась от станции к дачному посёлку, понемногу сепарируясь. Резвые ушли "в отрыв", солидные люди образовали "пелотон", а наиболее дряхлые или отягощённые ношей - создали "отвал".
Стройная женщина в соломенной шляпке присоединилась к последним. Лёгкое платье, туфли и летняя сумка через плечо выделяли её из дачников, которые сплошь были в кроссовках, джинсах или в иной практичной одежде, подходящей для пикников и работы в огородах. Громадные тёмные очки придавали даме некую загадочность, короткая модная стрижка подчеркивала правильность лица. Любой мужчина прищелкнул бы пальцами, ища и не находя определение таинственному шарму и обаянию, что излучала эта женщина. Но рядом брели старики и старухи, да и те не глядели на соседей, спеша к своим грядкам.
На половине дороги элегантная дама замедлила шаг. Она поглядывала по сторонам, намеренно отставая от колонны дачников, и стала заметно нервничать, когда дорога сделала очередной поворот. Последний из пенсионеров скрылся за ним. Стихли разговоры, которые заглушали щебетание птиц. Порыв ветерка покусился на соломенную шляпку, заставил даму вскрикнуть, поймать поля. С обочины её окликнул мужской голос:
- Наташа! - и Виктор выбежал навстречу.
- Боже, как ты изменился! Ой, мешает, - дама повернула его бейсболку козырьком назад, принялась покрывать поцелуями лицо, украшенное испанской бородкой, - теперь всё, я не отпущу тебя, никогда! Мы едем ко мне, я уже одна, я развожусь...
Пара слилась в долгом поцелуе, которые прервал вопрос из кустов:
- Зуй, выходим?
Тот оглянулся в оба конца дороги, спросил у Наташи, во сколько обратная электричка, призывно махнул рукой. Три человека присоединились к паре, которая держалась за руки. Виктор предложил Тугару:
- Идите вперёд. Нам поговорить надо.
- Нет, мы за вами, - возразил здоровяк, похотливо оглядывая женщину.
- Это и есть твои друзья? Не ожидала, что...
Дама собиралась во всеуслышание поведать, чем неприятно удивлена, но ей помешал ветер. Он прижал платье к бедрам, обрисовав мельчайшие детали нижнего белья, а затем бесстыдно рванул подол вверх. Наташа ойкнула, присела, прижала его руками, невольно копируя Мерилин Монро. Виктор заслонил её от спутников, ненавистно глянул на Тугара, тягуче и низко выговорил:
- Заманал... Хули ты! - но спохватился, продолжил обычным голосом. - Дай нам поговорить, мы сто лет не виделись!
Первыми к станции подошли Тугар и приспешники, груженные рюкзаками. Виктор с подругой оживлённо беседовали, держась в отдалении. На платформе судачили старушки с объёмистыми корзинами и сумками. Они нелестно оценили тройку "туристов", как лентяев, окрестили брюнета в испанской бородке - пижоном, а женщину - вертихвосткой.
Предупредительно гуднув, прибыла электричка в сторону города. Пассажиры расселись у окон. Пятёрка вошла в предпоследний вагон и разделилась. Наташа и Виктор устроились в центре вагона. Тугар, Ворон и Хлыст выбрали место у дверей, чтобы просматривать проход. На остановках вожак выходил в тамбур, осторожно высовывался, оглядывал платформу. Ближе к городу поток пассажиров загустел так, что сдвинул Тугара внутрь. Тот прорвался к двери в последний момент, но тотчас метнулся назад, шипя спутникам:
- Атас, менты! Прыгаем! Зуй, хватай бабу!
Хлыст и Ворон ринулись в дальний тамбур, Виктор не двинулся с места:
- Зачем?
- Она сдала, падла! - здоровяк на бегу рванул Наташу за руку.
Зуй ударил Тугара в челюсть, пнул, целя в пах. Но противник прошёл более жестокую школу выживания, поэтому сильно швырнул Наташу на Виктора, который подхватил подругу и пропустил ошеломляющий удар. Когда он поднялся - зеков и след простыл. Наташа не отозвалась на оклик, зато одна из старушек показала в сторону тамбура:
- Там! Он уволок! Так кричала, сердешная... - и перекрестила в спину горестно взвывшего Виктора.
Тот выскочил, ударил плечом в преграду, обламывая ногти, зацепил резиновый бортик двери, упёрся ногой во вторую створку. Ветер ворвался в щель, заставил зажмуриться, но не смог помешать - неистовый человек разжал дверь на всю ширину. И прыгнул.
В противоположный тамбур вошел офицер и два солдата внутренних войск. Сердобольная старушка кинулась пересказывать им события, которые только что произошли в вагоне. С трудом поняв, что парни подрались из-за девушки и спрыгнули на ходу, командир патруля отмахнулся. Ему было не до гражданских разборок - шла третья неделя, как пятеро рецидивистов совершили успешный побег.
*
Виктор кувырком скатился по насыпи в камыш, такой густющий, что метра через три-четыре его полёт закончился. Насколько ему повезло, стало понятно, когда он увидел далеко в поле знакомые фигуры. Высокий прихрамывал, меньший волок на спине третьего спутника.
Гул электрички стих. Зуй выбрался из вязкой канавы, припустил бегом, настигая зеков. Здоровяк услышал дыхание за спиной, обернулся. Запалённо дыша, Ворон спустил беспамятного Хлыста на землю, сел рядом. Проводник крикнул:
- Где Наташа?
- Хвост откинула, - сплюнул вожак.
Обезумев, Виктор бросился на Тугара, но удар в грудь сбил его. Здоровяк вынул из носка нож, хромая, шагнул к Зую, но тот успел подняться и отбежать. Они настороженно стояли, враг против врага, выжидая момент для нападения. Нож казался маленьким в лапе вожака, но проводник понимал самоубийственность атаки. Ворон отдышался, взвалил тело Хлыста на плечо, пошел прочь. Тугар отступил спиной вперед, опасаясь нападения, рыкнул:
- Тебе не жить, Зуй.
Тот проводил врага тяжелым взглядом и вернулся к железнодорожной насыпи. Там он отыскал места, где приземлились его недавние попутчики. Судя по следам крови, Хлыст налетел на бетонный столбик. Ворону повезло больше - тот попал на ровное место. Метрах в ста дальше, под насыпью, валялась туфелька. Наташина. Со сломанным каблуком.
- Шестерки прыгнули, потом Тугар вышвырнул её, и сам, последним, - понял Виктор, подняв туфельку.
Примятая трава привела туда, где убийца догнал Наташу. Она лежала в прогалине высокого кустарника. Платье, почти целое, задралось выше колен, на которых виднелись свежие ссадины. Нога в туфельке была подогнута, а босая, в испачканном капроновом носочке - лежала ровно.
Сломанная в запястье рука вольно откинулась в сторону, вторая прикрывала лоб, будто Наташа боялась полуденного солнца. Виктор бережно уложил их вдоль, смахнул крошки земли с её лица. Нет, оно не пострадало при падении, но все черты выражали перенесенную боль. Он поправил цепочку на нежной шее, тронул багровые пятна, что почти кричали: "Тугар задушил, Тугар!" Веки Наташи не захотели опускаться, а укор неподвижного взгляда вызвал мольбу:
- Не смотри так, я знаю, что виноват, но не смотри на меня так!
Виктор лизнул каждый глаз и помог любимой смежить ресницы. Затем на него снизошло странное безволие. Беглый уголовник и восемнадцатилетний парнишка слились, не смешиваясь. Закрыв руками лицо, слегка раскачивались, эти двое беззвучно оплакивали невозвратимое прекрасное прошлое и погибшую мечту о прекрасном будущем.
День клонился к вечеру, когда бессмысленность одинокой жизни заслонила все недавние тревоги и заботы. Остался долг перед Наташей. Виктор Зуев очнулся, принялся остервенело рыть могилу, не щадя рук. Рыхлая и влажная земля разлеталась в стороны, отброшенные или разорванные дождевые черви спешно уползали и забивались в палую листву. Мелкие корешки трещали, крупные заставляли вскакивать, напрягаться и рвать их. Ногти ломались, причиняя боль, но что значила она по сравнению с той, что полосовала душу:
- Зачем я её позвал? Зачем? А он убил её, убил, убил, убил, - гулко, словно волны о пустынный пляж, накатывалась на него простая истина, - он убил...
Бережно опустив любимую в неглубокую могилу, Виктор поправил платье, сложил руки на груди, поцеловал безответные губы, снова прикрыл ей веки:
- Прости. Я же не хотел, я не думал, что так... Лучше бы он меня!
Мысль о смерти, которую Зуй, организатор побега и проводник, ещё вчера опасался принять от руки попутчиков, заставила встрепенуться: "Тугар!" Мгновенно появилась цель, и наполнила ненужную жизнь смыслом. Виктор засыпал могилу, охлопал и примял прохладный прямоугольник ладонями, не находя в себе сил топтаться над Наташей. Посмотрел на багровеющий закат, прикинул, что до темноты успеет к последней стоянке, и поспешил, на ходу отирая ладони, скатывая налипшую на них землю.
- Я отомщу!
*
Кострище давно остыло. В палатке царила тишина - ни дыхания, ни храпа. Сжимая припасенный камень, Зуй отодвинул полог, всмотрелся. Никого.
Ему нестерпимо захотелось выпить водки, как можно больше, чтобы оглушить себя и потерять рассудок. Или закурить! Но ни спиртного, ни курева в его распоряжении не было. Осталось одно - стиснуть кулаки, задрать голову к рассветному небу, чтобы туда избыть бешеное разочарование. Получилось по-волчьи длинно и тоскливо. Зато полегчало, ненависть отхлынула в глубину души, не мешая рассуждать:
- Если Тугар решил, что пассажиры заложили нас патрулю, то рванул в тайгу, отсидеться...
Сам Зуй так бы и поступил, а убийца, наверняка, осторожничал не меньше. Пусть даже тревога не поднята, но с раненым Хлыстом на руках в город соваться нельзя. Сто шансов из ста спалиться, ведь транспортная ментовка заметит и потребует документы. В деревнях или дачных поселках тоже не спрячешься - летом многолюдно.
- Только в тайгу, - решил Виктор.
Почти у тропы он заметил и проверил могилу. Хлыст, с разбитой головой. Судя по ране на груди, его добили, чтобы не мучился.
- Мешал он вам, ну да... - понял мститель, но уверенно продолжил погоню, помня, что вожак охромел.- Всё равно далеко не уйдёте. Настигну!
Короткий отдых, ещё один переход, и вот она, охотничья избушка. Увы, пустая. Зуй бросился дальше. Зеков не оказалось и во второй - будто сквозь землю провалились. Мститель заволновался - он же мог и ошибиться в предположениях! Эх, гнаться бы по приметам, как следопыт, но что ты увидишь, если таланта Дерсу Узала нет? Остается верить, что угадал намерение врага, никакого не таёжника - такой пойдет только знакомой дорогой.
Беда, что силы ощутимо убывали. Желудок скручивало спазмами, так тот требовал еды, а много ли добудешь на ходу? Пара лягушек - вот и всё, что удалось запечь в углях бездымных костров во время дневного отдыха. Но долг перед Наташей гнал вперед, к последнему месту, которое знал Тугар.
Пали сумерки, когда мститель вышел к ручью. Толстая жердь, которой он подпирал дверь перед уходом, валялась у стены. Прозрачное струение над трубой говорило, что печь топится. Изба стояла на поляне - подкрасться трудно. Оставалось ждать, когда выглянет обитатель. Ноги Зуя гудели от усталости, и он лёг, умостив рюкзак под сложенные руки и подбородок. Комары донимали, жаля в уши, которые опухли и зудели, требуя почёсывания. Пришлось отвлечься, сломить две веточки, чтобы отмахиваться.
Дверь распахнулась. Мелкий человек зажурчал струйкой. К нему присоединился крупный, выматерился, хлопая себя по щеке. Зуй зарычал, узнав Тугара:
- Всё, тебе конец!
План мести сложился. Сумерки сгустились, но луна вовремя выкатилась над тайгой, заливая окрестности серебряным светом. На дальнем склоне Виктор собрал хворост и осторожно, чтобы не шуметь, обложил избу. Потом установил к двери не одну подпорку, а две, для верности. Окошко он осмотрел критически, прикинул, можно ли пролезть. Если вытянуть руки перед собой и не беречь шкуру, то шанс был. Для тощего Ворона, но не Тугара. И все же Зуй приготовил напротив окна крепкий дрын.
Хворост не подвёл - все углы занялись одновременно. Кроме стены с дверью, иначе подпорки могли сгореть раньше, чем задохнется убийца! Расчет оправдался. Когда треск огня разбудил зеков - дверь стали вышибать изнутри. Основная подпорка стояла незыблемо, а вторую Зуй подправил ногой, вбил под нижнюю поперечину.
Враг понял, с кем имеет дело - мат и угрозы сыпались адресно. Зазвенело стекло. Из окна высунулись руки, уцепились за края бревен, и появилась голова Ворона. Дрын пригодился. Несколько ударов по пальцам - зек завизжал и упал внутрь избы. Из окошка потянулся дымок, густея с каждым мигом. Визг и мат сменились надсадным кашлем двух человек.
Стоять возле избы стало невозможно, она полыхала гигантским костром, поджаривая траву на изрядном расстоянии. Огонь подползал к двери, которая сотрясалась под яростными ударами.
- Вот гад, какой живучий, - с ненавистью, но и толикой зависти к Тугару, прошептал Зуй, уступая жару ещё несколько шагов.
Словно ответ, изнутри грянул очередной толчок и одолел сопротивление нижней подпорки. Пропахав борозду, та свалилась, а удары сыпались и сыпались, сотрясая толстенные плахи дверного полотна. Наверное, гвозди и железные навесы двери раскалились, обуглили дерево, в котором сидели, и утратили начальную прочность. Подпорка держала другую сторону, у щеколды, и ничем не могла помочь ослабевшим навесам. Удар за ударом выворачивал несокрушимые, казалось бы, кованые дверные петли из гнёзд. И выворотил-таки!
Пылающая по верху дверь дрогнула, рухнула в сторону, а из густо дымящего проёма на четвереньках выполз человек. Скорее - выпал, ткнулся лицом в угли, взвыл, срываясь на кашель, поднялся и побежал к воде. Он ничего не видел, ослеплённый огнём и едким дымом, но ручей был так близко, что десятка шагов оказалось достаточно. Ощутив под ногами воду, Тугар упал и принялся кататься в жалком русле. Зуй упустил момент, а когда спохватился и подбежал с дубиной - противник вскочил, сжимая в руке камень:
- А-а-а! Я убью тебя!
Тяжелый голыш ударил в грудь. Рёбра хрустнули, от боли перехватило дыхание. По счастью, гудящий костёр слепил Тугара, и другие камни просвистели мимо. Уворачиваясь, Зуй отступил и пустился наутёк. За пределами освещённого круга он поднялся на противоположный склон, оставаясь невидимым Тугару. Тот выбрался на другую сторону ручья, сел на траву и замер, даже не обиваясь от комаров.
Виктор извёлся, страдая от сломанных рёбер, что хрустели при каждом неловком движении, и всё-таки продолжая махать у лица веточками. Обессиленный, он вырыл две неглубоких ямки - под бедро и под здоровое плечо, со стоном упаковался в спальный мешок, засунул голову в рюкзак и только тогда смог уснуть.
Утром Тугар долго бродил по ещё пышущему жаром пепелищу, палкой разгребал головешки и пепел, пока не отыскал железку ножа. Виктор смотрел, как уголовник тщательно очистил лезвие, втыкая его в землю, подправил на плоском камне и лишь после этого двинулся прочь.
- А у меня ничего нет, - горько посетовал Зуй, роясь в тех же головёшках.
Топор, вернее, железка, составила его добычу. Возможно, удалось бы найти что-либо стоящее, но прогоревший в лобной части череп заставил Виктора содрогнуться. Ворон, конечно, это Ворон, которому Зуй не позволил выбраться из огня.
- Он тоже виноват, - выкрикнул Виктор, обращаясь к небу.
Совесть вдруг ожила, рванулась укорять за ненужное убийство. Пришлось доказывать себе же, мол, не хотел, но пришлось. Обещание, данное на могиле Наташе, помогло оправдаться и загнать совесть в дальний угол. Рефлексировать хорошо, когда ты здоров, сыт, никуда не торопишься, а все долги розданы. Пока всё обстояло с точностью наоборот: зверски хотелось есть, разбитые камнем рёбра мешали дышать, мщение не удалось, а убийца с каждой минутой удалялся.
Забыв о Вороне, мститель вернулся к более важному вопросу. Как же справиться с невероятно живучим Тугаром? Рукопашную с таким силачом не выиграть. Вот ружьё бы! Сделать лук? Или вырыть ловчую яму? Нет, всё не то. Надо что-то надёжное и неотвратимое, как стадо буйволов для Шерхана, как цунами для прибрежного жителя, как обвал для горца...
- Обвал? Конечно! Сбросить камень со скалы, - идея показалась разумной. - Только обогнать сперва, прикинуться слабым, заманить в гору. И там... Да!
Виктор побежал через гребень в соседний распадок. Место ушиба набухло, отекло, стало тяжёлым и на каждом шаге подрагивало вверх-вниз, отчего рёбра терлись краями. Пришлось прижать перелом рукой, что добавило боли, превратило дыхание в хриплые стоны.
Вот скальный цирк. Вот пригодное место. Всё, пора взбираться!
Тугар вывернулся из-за поворота, когда фигура проводника четко рисовалась на серых камнях метрах в десяти над землёй. Зек радостно закричал, кинулся в погоню по скальному жёлобу, помалу отставая. Виктор карабкался, оглядывался и подгонял себя: "Ещё, ещё! Нужен разрыв побольше... И пара хороших глыб... Они намолотят шрапнели, изрешетят отморозка..."
Навыки саянского скалолаза давали мстителю ощутимое преимущество - он цеплялся за мелкие выступы, заклинивал кулаки в щелях, втискивал распухшие после похорон пальцы в узкие "кровососы". На содранную кожу Зуй не обращал внимания - так спешил в намеченную точку.
Та разочаровала - на уступе лежала только мелкая крошка. Ни одного приличного обломка! Виктор замолотил пяткой по трещиноватому краю желоба, чтобы отколоть мало-мальски весомый кусок. Это удалось не сразу, но вот каменюга размером с торт отвалилась. Мелкие осколки посыпались вниз, оттуда донесся мат - Тугар был слишком близко.
Зуй прицельно швырнул камень - крик, мат. Он попал по врагу почти удачно, хоть и не в голову. Повиснув на одной руке, Тугар не сорвался, а рывком вскинулся на уступ, устояв после пинка в грудь. Он выглядел страшнее зомби в американских ужастиках - лысая голова в струпьях, окровавленное лицо и размозженные пальцы левой руки. Правая лапища вцепилась в горло Зуя, но тот рванул противника на край уступа.
Враги рухнули в жёлоб, не расцепляясь, и набрали такую скорость, что их выбросило с пологого снижения за второй уступ на мелкий курумник. Хрястнувшись о валуны, клубок распался на неподвижные тела.
Первым шевельнулся Виктор, открыл глаза на кровавой маске, в которую превратилось лицо, нащупал угловатый камень, пополз к Тугару, который лежал на спине, дыша неровно, со свистом. Пока Зуй смахивал кровь, залившую глаза, и целился, рука "зомби" взметнулась, сдавила гортань противника. В голове мстителя помутилось, но увесистый обломок точно опустился на череп врага...
*
Когда он открыл глаза, над ним стоял врач. Рядом с белым халатом маячила знакомая фигура оперативника.
- Заключённый Зуев, почему вы убили заключённых Хлыстова, Воронова и Ахметова? - голос "кума" ввинтился в уши зека.
- Тугар сдох? - хрипнул Виктор. - Значит, я его...
- Да. Вы хотите дать признательные показания? - обрадовался оперативник, не замечая, что пойманный беглец опять отдался беспамятству.
Последнему в своей жизни. Он рассчитался по долгам и спешил к Наташе...