Раннее воскресное утро. Девчонки с пятницы зависают на даче. Кроме того, у жены собственный ключ, а Тюська ещё слишком мала, чтобы путешествовать в одиночестве. Кто же это?
Я накинул халат и пристроил на лицо дежурную улыбку.
В коридор вошли двое. Смутно знакомый клоун с красным носом и рыжей паклей вместо волос; в кепке, расчерченной шахматными квадратами. Следом за ним -- бледный, бритый наголо субъект в чёрном плаще до пят.
- Дома кто-нибудь есть? - спросил тот, что в плаще.
- Нет. Я один.
- Жена с дочкой когда приезжают?
- Вечером. Может, вы всё же представитесь?
Клоун растянул жирно обведённые губы:
- Счастливчик Ганс.
- Младший адъютор Эк, - процедил его спутник, коротко дёрнув подбородком. - Собирайтесь, Юрий Иванович!
- Но позвольте! - запротестовал я.
- Собирайтесь, собирайтесь, - повторил он.
А клоун Ганс вдруг выхватил откуда-то надувной резиновый будильник размером с хорошую подушку и -- в комплект к нему -- резиновый молоток. Часы грянули бравурный марш, а молотком Ганс заехал мне в грудь. После чего сказал:
- Время "Ч"!
Я послушно скинул халат и натянул джинсы.
Мы вышли во двор и направились к детской площадке.
На пятаке меж лавочкой и качелями два узбека в жёлтых спецовках складывали в штабель софийский кирпич.
- Что они делают? - поинтересовался я.
- Они думают, что строят храм, - сказал адъютор.
- А на самом деле?
Вместо ответа он ткнул пальцем в лавочку.
- Ваше место, Юрий Иванович! Пора, пора, наконец, заняться делом!
Я сел спиной к нему, потом всё же обернулся. Мои гости испарились. Только гастарбайтеры в поте лица своего по-прежнему таскали и укладывали кирпичи. В отличие от меня, который всю жизнь занимался ерундой -- сверлил дырки в макаронах, искал способ дотянуться до радуги и проектировал воздушные замки.
Я взял один кирпич, погладил его ладонями. Кирпич потерял в весе, края его скруглились, и он подобно мыльному пузырю поплыл по воздуху. Лопнул. Я взял ещё. Он тоже лопнул. И ещё. И ещё.
Как много я, оказывается, успел позабыть.
Я ненадолго закрыл глаза, а когда открыл -- обнаружил Тюську. Она стояла прямо передо мной, вытянув тонкую шейку и всматриваясь мне в переносицу.